Текст книги "Приключения Алекса (СИ)"

Автор книги: Александр Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 43 страниц)

     – А чего ж, – охотно откликнулся Джон, – с виду домишко неплох, но надо глянуть, какой он изнутри.

     – Уф! Ф-ф! Да лично мне сейчас хоть шалаш подавай – все одно одобрю, – отдуваясь, признался я, – был бы повод передохнуть.

     Сен смолчал, недоверчиво вслушиваясь и всматриваясь в сторону замершего строения. Но он напрасно так насторожился, будь домик нечист, я почуял бы это задолго до него.

     -Чего застыли истуканами? – недовольно повела плечиком Фанни. – Ишь ты, уши навострили. Да проверила я все и снаружи, и внутри. Иначе не привела бы сюда без всякой опаски. Могу засвидетельствовать: до нас здесь лет десять никто не жил. Ну-ка за носилки и марш в дом.

     Мужчины послушно выполнили приказ. У прочных, грубо сколоченных дубовых дверей Фанни приостановилась, открывая их коротким пинком ноги, затем, стараясь не потревожить покой Рыжика, осторожно ступила через' высокий порог. Мы последовали за ними и очутились в одной большой комнате, тускло освещенной последними лучами усталого светила, проникавших через три замызганных, подслеповатых оконца. Носилки опустили рядышком на пол, желая без помех оглядеться.

     Результаты смотрин удовлетворили всех. Дом оказался действительно неплох, при нужде в нем можно было выдержать не только зиму, но и осаду. Северную сторону помещения занимал примитивно сложенный камин, возле которого располагался солидный штабель припасенных дров. Восточную – многочисленные полки с запыленной посудой и три приземистых шкафа с дверцами, издававшими душераздирающий скрип. Вдоль западной стены тянулась широкая лавка, а южную украшали две стоявшие одна возле другой кровати со спинками, покрытыми вычурной, искусной резьбой. Гм, кому-то явно нечего было делать долгими зимними ·вечерами. В центре комнаты стоял тяжелый простой стол, возле него валялись четыре табуретки. Вот, пожалуй, и все внутреннее убранство.

     – Пещера высший класс, добротная, – на свой лад одобрил Джон, заглянувший едва не во все щели, – однако повкалывать придется, уж больно все запущено.

     Впрочем, здесь понравилось и всем остальным, даже поначалу отчего-то хмурившемуся Сену. Не знаю, кто тут в прошлом обитал, но ничего враждебного прежний жилец после себя не оставил. И на том, как говорится, большое спасибо.

     Первым, чем мы занялись после осмотра, было обустройство тяжелораненых товарищей. Джон притащил снятые с лошадей внушительные тюки с захваченными в лагере отступников спальными принадлежностями. Фанни выбрала по паре самых мягких матрацев, постелила их на кровати, вместо подушек положила сложенные в несколько раз одеяла. Теперь можно было укладывать Рыжика с Карлом в приготовленные 'постели. Те минимальные удобства, которые от нас зависели на данном этапе, мы им создали.

     Дальнейшая суета происходила уже в сумерках: Джон с Фанни возились с лошадьми, я растапливал камин. Сен, расставив сначала' на средний шкаф стеклянных сторожей, находился подле больных. Пребывавшему в глубоком забытьи гному он вновь влил в рот черный густой отвар странного корня. Карлу же дал проглотить смолистые пилюли. Уже после них Сен оглядел мельком мою размотанную руку, при этом коротко бросив:

     – Превосходно, если дело пойдет так и дальше, то дня' через два-три сниму швы.

     – Вот славно! – обрадовано подумал я, – Значит, скоро перестану быть однорукой обузой. Работы-то вокруг непочатый край.

     Когда совместно с янитом мы принялись за приготовление немудреного ужина, дверь распахнулась, впуская пригнувшегося Джона и следующую за ним Фанни. Они принесли с собой еще остававшиеся под открытым небом продукты и бочонок вина.

     – Ночью быть дождю, – тоном библейского пророка изрек Джон, – промокнет тогда наша' животина. Завтра же надо соорудить на первый случай навес, а там и конюшенку какую-никакую.

     – я займусь крышей дома, – вызвался янит; – да и стены стоит хорошенько проконопатить мхом. Предстоящие морозы следует встретить во всеоружии, ибо боюсь, что лечение затянется до самой зимы. А куда потом ехать, если дороги завалит снегом?

     – Беру на себя снабжение тружеников свежим мясом, – с достоинством заявила Фанни, – я тут уже кое-что приметила: звериные тропы,– водопой на речушке невдалеке, участочек, облюбованный фазанами.

     . – А мне-то что делать? – растерялся я. – Может, помочь кому-нибудь из вас?

     – С одной рукой? – отмахнулся Джон. – Да что, я сам не управлюсь? Не сходи с ума, приятель.

     Просительный взгляд на Фанни не возымел ровно никакого действия.

     – Вы, Алекс, сейчас лучше всего проявите себя на славном поприще повара, – решил мою судьбу янит, – конечно, и это будет нелегко, но я буду возиться рядом, так' что кухонную черновую работу выполню. Да, и заодно вы присмотрите за нашими серьезными больными. Самих оставлять их пока никак нельзя.

     Что мне оставалось делать? Угу, правильно, с тяжким вздохом согласиться.

     В ожидании доваривавшегося в большом котле супа из медвежатины мы 'уселись за стол.

     Давно проснувшийся Карл, устроившись полусидя, внимательно прислушивался к нашим разговорам. После стольких странствий под открытым небом было необычайно уютно сидеть вот так запросто в полутьме, глядя на ярко пылавшую пасть камина и знать, что над головой настоящая крыша, а вокруг прочные стены. Тихую идиллию покоя нарушал лишь Джон, порой' начинавший шумно сопеть да покрякивать. Он так и эдак вертел трофейный бочонок, теперь по 'праву победительницы принадлежащий Фанни. В конце концов, не вытерпев, он его потряс, затем· выбил дубовую затычку и осторожно нюхнул.

     – Мать честная...– последовал благоговейный выдох. – Братцы мои, да это ж' отличный коньяк!

     – Н-да, Шкура была не дypa, знала, что взять с собой' пить в дальнюю дорогу, – криво улыбнулась Фанни. – Только не могла предвидеть одного': этот бочонок уже не про ее честь. Так что, Малыш, перестань облизываться, словно кот, а лучше бери да наливай. Полагаю, по стаканчику никому не повредит.

     – Про меня тоже не забудьте,– скромно напомнил Карл,– два-три хороших глотка·вряд ли принесут вред. 'Как вы 'считаете, господин Сен?

     – Ну разве что граммов сто пятьдесят, – снизошел монax, нa которого 'тоже, видать, подействовала уютная благодать жилища. – И больше ни-ни.

     'Глиняные кружки, а вместе, с ними миски 'нашлись тут же, под 'рукой, на ближайшей полке. Поэтому рыться в мешках в поисках своей посуды мы не стали. Пока Джон разливал коньяк; поспел наваристый мясной суп. Нарезанное кусочками сало' давно уже стояло на столе, тут же присутствовали рыба, сухари и довольно приличный салат из солоноватой зелени, добытый по дороге монахом. Но прежде чем самим приняться за еду, мы терпеливо дождались, пока остынет отлитый для больного Рыжика бульон. Затем Фанни совместно с Сеном попытались с ложечки влить в него хоть немного. С большим трудом, однако, им это удалось. Гном пребывал еще в бессознательном состоянии, но на мертвеца уже не походил, дыхание его становилось ровней, цвет лица менялся в сторону здорового, розового. Сказывалось действие магии Сена и его' загадочных лекарств.

     Позаботившись о самом беспомощном, мы вспомнили и о себе, с аппетитом принявшись за горячее, парующее варево. Карлу еду с коньяком поставили на самодельный потрескавшийся поднос, положенный ему затем на колени. Джон, опустошив половину своей 'миски, кстати, самой большой из найденных, решил, что настало время уделить внимание божественному напитку. Бережно подняв огромной ручищей кружку, он провозгласил, тост:

     – За Фин-Дари и Карла Paнгeрa! За их скорое, полное выздоровление и железное здоровье до ста лет!

     Дружно стукнувшись', 'вся компания выпила до дна. Ух! У меня даже слегка захватило дух, настолько была крепка и обжигающа проглоченная ароматная жидкость.

     – Хорош, зараза, – одобрительно причмокнул Джон',– только, честно говоря, маловато. Может, повторим, а, други?'

     – Не торопись, – придержал я его, – вечер длинный, успеем добавить.

     Остальные товарищи поддержали меня.

     – Ну как хотите, – разочарованно сдался Джон,– потом, так потом. Только, бочонок-то уберите со стола, чтоб не раздражал. Уж больно в нем коньячина славный.

     – Вы совершенно правы, – согласился Сен,– да и выдержки он немалой: двадцать пять, а то и все тридцать' лет. К тому же, думаю, не' ошибусь, если скажу, что делали его' в солнечной Франции, в одной из южных провинций.

     . -Значит; скорее всего в Бургундии,– определила Фанни, отодвигая в сторону пустую миску. – Тамошние вина и коньяки по праву считаются лучшими в мире.

     – Вот мы сейчас еще разок для верности и продегустируем,– ухватился Джон за предоставленную 'возможность,– точно ли этот коньяк потянет на бургундский или же нет.

     – Ну что с тобой поделаешь, «дегустатор», давай проверим, – Фанни с улыбкой поставила перед ним свою кружку.– Ой! Куда столько? Половинки хватит. Смотри, негодяй, ежели окосею, тебя первого гонять начну.

     Но ухмыляющийся до ушей Джон, сделав вид, будто ничего не расслышал, уже наполнял до краев три оставшиеся посудины. – За победу над Черным Королем – предложил я второй тост.

     – По такому случаю не грех и 'мне ещё чуток плеснуть, – просительно проворчал Карл, протягивая пустую кружку.

     Джон вопросительно посмотрел на янита. Тот нахмурился, но' потом все же согласно кивнул головой, не забыв при этом строго предупредить:

     – Максимум пятьдесят граммов. Но учтите, это только по случаю новоселья.

     Джон по доброте душевной бухнул все сто пятьдесят, затем прикрыл верх кружки широкой ладонью, чтоб, значит, не заметил монах, и, поднявшись, направился к Карлу. К несчастью, перед самой кроватью он перецепился о лежащее на полу седло, вследствие чего весь коньяк вылился на доски пола.

     – У, растяпа! Медведище неуклюжий! – стала отчитывать его Фанни. – Бог с ним, с пойлом-то этим, пускай и бургундским. А если' б ты на раненых грохнулся? К тому же седло с твоего Тарана. Почему бросаешь, где попало?

     – Да забыл я за него, сестренка – сделал 'попытку оправдаться великан. – Голова, знаешь ли, была занята тайной содержимого сего бочонка. Вот и оплошал.

     – Ладно уж, – снизошла Фанни, – задвинь-ка пока седло под кровать. Утром повесишь к нашим, на стену. Да снова налей немцу, не то он в тебе взглядом две дырки прожжет. И постарайся больше не спотыкаться.

     Джон с готовностью исполнил веленное, правда, с небольшой поправкой. Теперь вместо ста пятидесяти в кружке плескались все двести. О' чем-то глубоко' задумавшийся Сен не увидел этого, а возможно, просто не захотел увидеть.

     – За победу! – напомнил я.

     Опять стукнувшись, мы выпили и Дружно принялись за сушеную тарань, сало да салат.

     – Закуска в самый раз под французский коньяк, – с иронией заметила Фанни. – Ну очень подходящая.

     – А, пустое, – небрежно отмахнулся я, – для таких тертых калачей это не проблема.

     – в мужской, грубой компании никто не в состоянии понять бедную девушку, '– с деланным неудовольствием пожаловалась Фанни. – Впрочем, чему тут удивляться?

     Какое-то время мы еще негромко болтали, сонно щурясь на огонь да прислушиваясь к далекому волчьему вою. Сен уверял, что нашим скакунам серые разбойники вреда не принесут, ибо он защитил их специальными амулетами, развешанными на ветвях деревьев.

     Первым отключился негромко захрапевший Карл, его примеру последовала зевавшая Фанничка, улегшаяся на удобной лавке у западной стены. Мыс Джоном постелили себе на полу, неподалеку от кроватей больных. Оставшийся за столом в одиночестве Сен продолжал неотрывно смотреть в огненную пасть камина, жадно' облизывающуюся красными язычками пламени.

     – И что он там, интересно, увидел? – засыпая, удивился я.– Брачный танец саламандр? Не иначе ...

     Пробуждение вызвал чей-то пристальный взгляд. Я немедленно открыл глаза и, поднявшись, увидел обалдело уставившегося на меня Рыжика.

     – Хвала Создателю, Фин-Дари, наконец-то это произошло,– только и смог с изумлением вымолвить я. – Как себя чувствуешь, братишка?

     – Похвастаться нечем, – слабым, свистящим шепотом 'признался он, – голова словно чугунная, а болит, будто после трехдневного непрерывного пира. Ой-ей-ей! В правой груди жжет неимоверно, во рту же гадкое ощущение кошачьей мочи. О-ой!

     – Подумаешь, неприятности,– с радостью, негромко воскликнул я, – да это все мелочи по сравнению с той пропастью, из которой тебя вытащил янит. Эх, чертушка, и напугал же ты нас!

     – А где это я? – бледный, с черными кругами под глазами, но уже немного напоминающий себя прежнего гном стал, кряхтя и охая, озираться по сторонам. Естественно, он сразу заметил Карла.

     – О, блин! В нашей веселой компании новые люди? О-о-о! Да это же Лед-Из-Брэнди! Откуда, 'черт возьми·?

     – Тс-с! – приложив палец к губам, я призвал его к тишине .. – Пусть еще поспят, рассвет-то едва-едва забрезжил. Да и тебе не стоит пока много говорить.

     – Ладно, Алекс, я помолчу, – устало покорился он, – только ты в двух словах поясни, что к чему.

     – Будь по-твоему, – понизив голос, сдался я, – Тогда' начну по порядку. Когда ты упал, Шкурой вплотную занялась: Фанни, и отступнице здорово не поздоровилось.

     – Так' ей, дрянной суке, и надо! – превозмогая боль, возликовал Рыжик. – Молодец сестренка, держит марку.

     – Из охраны не' ушел никто. Последних беглецов добил в реке Сен с группой помотавших ему невольников. О Карле мы узнали сразу по окончании схватки от одного из его товарищей по несчастью. Бедняга был тогда плох; почти как ты, ибо подонки Шкуры отбили парню нутро.

     – У -у подлые шакалы! – гневно возмутился Рыжик, сочувствующе посмотрев на изможденное лицо старого товарища, лежавшего по соседству.– И как только таких иродов носит матушка-земля? Дивно ...

     – По нашей просьбе, – продолжил Я, – те ребята из освобожденных, что покрепче', уничтожили следы происшедших событий. После чего настала пора прощаться. Они прихватили оружие 'с лошадьми и единым отрядом повернули в сторону Спокойных Земель. Мы же погрузили вас с Карлом на найденную в лагере повозку и отправились на поиски безопасной берлоги. Она была необходима, чтобы залечь на требующееся для лечения время.

     – Ты уж прости, Алекс, за задержку, – гном виновато шмыгнул носом, – э-эх, подвел я тебя ...

     – Фин-Дари!– я деланно сурово пригрозил пальцем. – Подобные' глупости можно понять, 'лишь учитывая состояние' твоего здоровья. Ну да ладно, покончим с этим. Слушай лучше дальше. По совету Йогана, товарища Карла по плену, мы взяли направление на север, достигли большого бирюзового цвета озера. Помнишь, уже виденного нами вечером с вершины обрыва? Обогнули потом' его по берету с востока и оказались перед непролазной чащей Буреломного леса. Здесь-то, в самой глуши, Фанни и посчастливилось наткнуться на этот заброшенный дом. Так что, с новосельицем тебя, дружище.

     – Спасибо, – отстраненно поблагодарил гном, к чему-то' подозрительно принюхиваясь: Нос безошибочно указал ему, что запах источает большое пятно возле кроватей. – Что это? – он обвиняюще перевел взгляд с пола на меня.

     – Коньяк, – туповато поведал я, – из Франции.

     – Коньяк! – укоризненно передразнил гном.– Коню понятно, что не пиво. Я о другом. Почему сей благородный напиток оросил вместо чьей-то жаждущей глотки сосновые доски? Неужто у людей существует чудовищный обычай отмечать новоселье мытьем полов спиртным? Какое немыслимое варварство ....

     – Да это все Джон,– стал оправдываться я,– нес Карлу его кружку, да, споткнувшись, не донес.

     – Тьфу! Вот редкостный болван! – Рыжик воинственно встопорщил бороду. – И как я сразу не догадался? Конечно, такое мог содеять только лишь наш неуклюжий деревенский медведь:

     Хм, но оставим в покое прошлое, давай перейдем к настоящему, друг мой. Наливай!

     – Черта с два! – решительно отрубил Я, – Запрячь подобные мечты поглубже. Или давно смертушка в глаза заглядывала? Будешь теперь долго пить и есть то, что твои лекарь позволит. Понял, негодяй?

     – Ну хоть·плесни на донышко,– жалобно заканючил он,– ты ж не жлоб, Стальная Лоза.

     – и не проси, бесполезно,– непреклонно заявил я, выходя на двор отлить,– могу поклясться тебе в этом, чем угодно.

     Вернувшись спустя пару минут, я застал его спящим. Разговор вконец умаял беднягу. Какой уж тут коньяк ... А тем временем вся остальная компания продолжала беспробудно дрыхнуть. С превеликим удовольствием я присоединился' к ней, плотней укутавшись в одеяло, защитившее от' пробирающего до костей утреннего холода, и почти сразу же крепко уснул.

     Прошел месяц. Карл с Фин-Дари выздоравливали даже быстрей, чем это можно было ожидать. Но все равно зиму твердо решили переждать здесь. Янит предсказывал частые метели и глубокие снега. Далеко ли' уйдешь в такую' погоду?

     Поначалу большую проблему представляли ограниченные запасы продовольствия и совсем уж скудные остатки овса для лошадей. Все уладилось неделю назад, после нападения на обоз, везущий армии Черного Короля припасы и фураж. Теперь мы·оказались солидно обеспечены всем необходимым не только на зимовку, но и на какую-то часть дальнейшего пути весной. Для Карла удалось добыть вороного красавца-коня.

     Да, дела складывались хорошо. В обжитом, приведенном в порядок доме царила атмосфера уюта, добра, покоя. Лишь сны по ночам тревожили душу. В них меня навещали навеки ушедшие друзья. Бэн приносил внуку неизменные яблоки. Эти видения потом еще долго причиняли грызущую за самое сердце боль. Но чаще всех остальных мне снилась Арнувиэль. А утром я с тоской смотрел в заиндевевшее окошко, желая только одного – пришествия весны. К сожалению, визит этой юной девы не ускоришь нетерпением. Оставалось одно верное средство– ожидание. И я ждал.

     Потери, потери, потери...

     Ушедших следы заносили метели,

     Живые сжимали суровые губы,

     Их звали в походы далекие трубы.

     И вновь за спиной оставались следы,

     Цепочки идущей за каждым беды.

     Никто ведь не знает судьбины своей,

     Кого-то ужалит из черепа змей.

     Ладью разнесет о скалу ураган,

     А странник исчезнет в пыли дальних стран.

     Прошедший все войны на ровном споткнется.

     Седым ветераном мальчишка вернется.

     Предаст лучший друг, а не выдаст злодей.

     На троне воссядется грязный плебей.

     Сиятельный принц, любимец народа,

     Умрет на прополке рядов огорода.

     Судьба и Фортуна – капризные Дамы,

     Сплетают из жизней – сложнейшие гаммы.

     Где черный, и белый – не единственный цвет.

     А Горе и Радость – стандартный букет…

     КНИГА 3

     БЕЛЫЕ ПАРУСА НАДЕЖДЫ

     Аннотация

     Спасительные Белые Паруса в небе являются лишь тем, кто шел вперед к цели наперекор всему. Тем, кто счастье друга ставил превыше своего. Тем, кто жизни не жалел ради общего справедливого дела. Пришли они на помощь и Веселой Компании. Белые Паруса Надежды…

     От автора

     Третья книга заканчивает историю нелёгкого похода Весёлой Компании в глубь Покинутых Земель, в сказочный Ар-Фалитар – столицу древнего Элиадора. Но на этом сам цикл «Приключений Алекса» надеюсь, не завершится. Возможно, со временем, конечно, он продолжится «Возвращением в Лоншир» и «Местью Чёрной Госпожи».

     Часть 1

     Трудные дороги весны

     Наконец наступило время, когда вовсю лютовавшая зима стала слабеть. Угомонились, присмирели ее завывающие цепные псы – суровые северные ветры. Выдохлись нескончаемые бураны, порой заносящие притаившийся на полянке дом по самую крышy. А вскоре сошли на нет трескучие морозы, ломавшие вековые, могучие сосны и убивавшие на лету птиц. На смену им пришло теплое дуновение жизни, превратившее огромные сугробы в уменьшающиеся на глазах холмики, между которых, тихонько перекликаясь, весело заструились прозрачные ручейки. Закапали, истончаясь, сосульки с крыши. Согнувшиеся под непомерной тяжестью снега красавицы-ели получили избавление. Теперь они стояли, гордо выпрямившись, словно девки на долгожданном гулянье. Появились запропавшие где-то птицы, белки да и следов зверья было полным-полно на истончавшемся снежном покрове и освободившейся из-под его плена черной влажной земле.

     Наша Веселая Компания отъелась и набралась сил. Рыжик с Карлом, одолев свои недуги, выглядели ничуть не слабей остальных. Особенно крепыш гном, на щеках которого вновь расцвел маками яркий румянец.

     В один из мартовских вечеров я предложил продолжить дальнейший путь. Все без исключения друзья охотно согласились. Авантюристы по натуре, они уже успели подустать от спокойной, однообразной жизни.

     Следующим утром мы быстро собрались, сказывалась долгая практика профессиональных скитальцев. Присели на минутку перед дорогой по старому обычаю предков. И вот уже прощально, с жалобной ноткой скрипит дверь, становясь перегородкой между недавним уютным прошлым и будущим, полным смертельных, непредсказуемых опасностей. Жалко было покидать враз осиротевший дом. Наверное, поэтому никто из нас так и не оглянулся назад ...

     Выбираться из Дебрей старой дорогой не имел ось никакой нужды. За время зимнего безделья мы облазили вдоль и поперек всю округу, отыскав и исследовав ведущие на север звериные тропы. По одной, самой из них удобной, мы и отправились.

     Солнце стояло уже в зените, когда основательно исцарапавшие нас заросли Буреломного леса остались позади. Местность, на которой оказалась веселая компания, представляла из себя слегка волнистую равнину. Снега на ней почти не осталось, лишь кое-где еще белели быстро тающие островки. И везде, куда ни глянь, зеленела молодая трава, распускаясь, тянулись к солнцу первые цветы, с новой силой звенели многочисленные, щедро подпитанные талой водой ключи и ручьи, покрывавшие все видимое пространство густой синей сетью. С бескрайних небесных высот лились нескончаемые трели жаворонков, заряниц, колокольников, вовсю радующихся весне. Под ними, на земле, азартно пересвистывались суслики, хомяки, полевые собачки, приветствуя друг друга после суровой долгой зимы.

     Но самым прекрасным в этот день мне показался воздух, наполненный сладким ароматом пробуждающейся природы, тревожащий какой-то давно забытой новизной, волнующий и повергающий душу одновременно в смятение и предчувствие чего-то необычного, сказочного впереди. Гм, так ли это будет? Что ж, поживем – увидим.

     Повинуясь внезапному непреодолимому желанию, я достал золотое колечко, увитое листьями Древа Счастья, и платиновый медальон в виде граненой колонны. Тихий щелчок явил взору цветной эмалевый портретик юной эльфийской красавицы, перевернувшей вверх дном всю мою прежнюю жизнь. Полюбовавшись немного на Арнувиэль, я со вздохом закрыл медальон. Никогда не мог смотреть на нее долго, уж больно сильны становились душевные страдания. Но ничего, тут же утешил я себя, мы ведь не сидим теперь на месте, мы вновь двигаемся вперед и ничто не в силах нас остановить. А раз так, то рано или поздно, но мы доберемся до Ар-Фалитара и, если потребуется в поисках Арнувиэль, разберем его по камешкам.

     В том же, что Черный Король содержит сестру в своей столице, я не сомневался. Да и янит придерживался такого мнения. Впрочем, все можно будет, при известной удаче, конечно, прояснить обычным способом: захватить кого-нибудь из приближенных слуг Черного Короля. Если, не дай бог, попадется молчун, попытаться разговорить его раскаленным железом. Очень хорошее средство и не действует только на мертвых. Правда, кое-кто называет такой метод дознания нeугамонным. Ну что ж, возможно, оно и так. Да только ведь и я не гуманист.

     – Эй, Алекс, – окликнул меня подъехавший сзади такой же веселый, как прежде, Рыжик, – о чем призадумался?

     – Обо всем понемногу, – ответил я ему, улыбаясь, – и знаешь, приятель, изредка тебе бы тоже не повредило это занятие.

     – Угу, ты прав, – живо согласился он, – давно уж следует поразмыслить о том, как раскрутить Фанничку на некоторую часть оставшегося коньяка. Хм, но сестренка бывает больно несговорчива и упряма по части выпивки. Впрочем, все бабье племя таково. Может, ты с ней поговоришь, Алекс?

     – И не мечтай, – с ходу отказался я, – сам ведь отлично знаешь: спиртное осталось как лекарство ну и для особых случаев.

     – Ха, блинская мать! Для особых случаев! – передразнил гном. – А чем не повод первый день пути?

     – Не раскатывай губу, рыжий лис. Бесполезно, – «утешила» его Фанни, занятая беседой с Карлом.

     Что и говорить, сестренка обладала острым слухом. Ведь недаром она хороший музыкант.

     – Эх вы, – насупился обидевшийся гном, – разве ж это по-дружески, а? Сами-то сколько дули коньячище вечерами, пока я, несчастный, болел да страдал? Думаете, мне легко было смотреть на вас и глотать слюнки?

     – Ах, ты ж, паразит, – не вытерпев, возмутился обернувшийся Джон, державшийся на своем Таране чуть впереди. – А кто по ночам тайком хлестал коньяк, что воду? Не ты? Только не смотри на меня чистым взором невинного младенца. Сколько я ловил тебя за этим черным делом? Ну чего в рот воды набрал? Не хочешь говорить, так я сам скажу: не менее как пять или шесть раз.

     – Бездоказательная клевета, – нагло парировал Фин-Дари, – не приписывай свои фокусы мне. Разве б я до такого додумался? Никогда в жизни.

     – Вот негодяй, – всерьез обозлился побагровевший Джон, – а я его, дурак, еще пожалел, не выдал. Тьфу! Даже иногда делал вид, будто не замечаю этих лисьих «шалостей». Чтоб удовольствие, значит, гаденышу не испортить.

     Наконец-то запоздало взыгравшая совесть заставила Рыжика, нахлестывая Уголька, вырваться в авангард, оставив позади даже Сена, ехавшего, как обычно, в одиночестве. Гномом двигало естественное стремление оказаться подальше от насмешливых взглядов товарищей. М-да, ох, и Рыжик, ох, и плут ...

     От оживленного обсуждения прежних и нынешних проказ хитрюги гнома нас оторвали появившиеся впереди, на самых высоких холмах силуэты огромных хищных птиц. Хвала Господу, эти представители пернато го царства оказались всего лишь гранитными скульптурами, обозначавшими границы владений какого-нибудь государства прошлого, теперь уже давным-давно канувшего в Лету.

     Находясь вблизи, мы без труда определили принадлежность каменных стражей к семейству хохлатых орлов. Но никто, даже наш всезнайка Сен, не помнил, кому мог принадлежать этот символ. Да и неудивительно, ведь Покинутые Земли поглотили сотни карликовых феодальных государств. К тому же, сколько воды утекло с тех пор. Столетия ... Какая уж тут геральдика!

     Пресьтившись созерцанием мастерски исполненной скульптурной работы, где было с любовью и натуральностью выбито даже самое маленькое перышко, мы отправились в дальнейший путь.

     Ручьи, речушки, ключи стали попадаться реже, местность выровнялась, снег – тот и вовсе исчез. Потеплело. Отдохнувшие, застоявшиеся за зиму кони резво рвались вперед. Н-да, такое путешествие, не будь оно в покинутых Землях, могло принести лишь одно удовольствие. Здесь же только берегись неприятных сюрпризов либо неожиданных опасностей.

     И они на самом деле не заставили себя долго ждать, появившись в виде внушительных размеров вспаханного поля, протянувшегося далеко с севера на восток. А обработанная на такой солидной площади почва ясно указывала на наличие множества рабочих рук, что само по себе предполагало нежелательное соседство большого города или густо населенной сельской местности. Скорее же всего того и другого вместе. А, надо полагать, здешние граждане вряд ли обрадуются нашему появлению.

     Пришлось опять сворачивать на запад в надежде, что хоть там окружающие просторы окажутся дики и пустынны. Светиться нам было совершенно ни к чему. Оно-то хоть и верно, что много нечисти в союзе с отступниками отправилось воевать, но кое-кто боеспособный остался и тут. Ведь не идиот же в самом деле Черный Король, чтобы идти в поход, не имея за спиной резерва, состоящего не только из стариков?

     Проблем хватало и без висящих на хвосте погонь, неожиданных засад да прочих прелестей из жизни попавших в облаву волков. А если немного пофантазировать, предоставив берущих наш след Гончих Смерти, то вообще становилось весело. Признаться, никогда прежде не думал, что проклятая Цивилизация коснулась здешних мест столь сильно. Нэд Паладин ходил в другие края, и там, по его словам, человеческие существа попадались нечасто. Хотя, если хорошенько поразмыслить, то вполне вероятно предположить жесткую тайную цензуру, строго определяющую разведчику, о чем можно говорить, а о чем стоит умолчать или вообще преподать в неверном виде. Ничего не поделаешь – дисциплина, без нее на Границе не продержаться.

     Сумерки настигали нас на стремительно несущихся тенях, когда появилась удобная для привала одинокая березовая рощица, укрывшая палатку от посторонних глаз. Хотелось только надеяться, что в эту ночь мы окажемся ее единственными постояльцами. В противном случае утром вся веселая компания будет клевать носом в седле. К счастью, осторожный оптимизм себя оправдал, выспаться удалось на славу.

     Зато на рассвете стервец Рыжик отыгрался за этот ниспосланный Небом покой, вновь жалостно выпрашивая у Фанни хотя бы «чуток» коньячка. Сестренка сразила в честном поединке Шкуру, владелицу бочонка, и теперь по неписаным законам являлась единоличной обладательницей соблазнительного трофея. Вот она и пользовалась своим правом, чтобы придержать выпивку про запас. Такого Рыжик не понимал, ибо зачастую следовал любимой поговорке: мол, где ж это видано, чтоб на шее у собаки колбаса висела? В итоге, потерпев на поприще попрошайничества очередную сокрушительную неудачу, Фин-Дари надулся, словно индюк, И, наконец, заткнулся. Н-да, Фанни – девчонка-кремень, для нее нет проблем настоять на своем.

     Едва Рыжик скис, все остальные, расплачиваясь за испорченное спозаранку настроение, торжествующе заулыбались •. Даже обычно непробиваемый байл Сен. Видать, скулеж гнома таки задел его за живое, что само по себе было нелегким делом.

     Оставив позади березовый островок, мы продолжили свой окольный путь на запад и лишь спустя пару часов рискнули повернуть на север. Дувший как раз с той стороны сильный ветер заставлял слезиться глаза, пробирал тело до дрожи, которое и без того холодил металл кольчуги, хоть и одетой под плащ на толстый вязаный свитер. М-да, что поделаешь, до настоящего весеннего тепла еще далеко.