Текст книги "Приключения Алекса (СИ)"
Автор книги: Александр Гром
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 43 страниц)
– Ты, пожалуй, и сам бы мог податься в инквизиторы, – чухая короткопалой рукой затылок, проворчал гном, – уж больно у тебя, Алекс, голова работает в ихнем паскудном режиме. А насчет Бедламных Городов ... Сказать по правде, что-то мне туда расхотелось.
– Может, я могу чем-то помочь? – вновь напомнил о себе ехавший позади всех Мессия.
– Что такое? – сперва не понял я оборачиваясь. – Ах, вот ты о чем ... Прости, дружище, но какая с тебя помощь? Ты и себе-то не мог помочь.
– А все-таки, – не отставал «Сын Божий», – чего бы вы больше всего хотели?
– Чтобы в Ничейных или Покинутых Землях нам повстречался Веселый Робин со своей верной ватагой. Но это, увы, невозможно...– почти не думая, машинально ответил я.
– А ты о чем мечтаешь? – обратился затем тот к взъерошенному Рыжику.
– Оно тебе надо? – не оглядываясь, с презрением бросил на скаку гном. – А впрочем, это не тайна. Хочу одного: добраться до этих самых Покинутых Земель.
– Ага, – кивнул Мессия, – понятно.
– Позвольте узнать ... ~ начал, было, он затем. Но Джон, широко ухмыльнувшись, перебил:
– А я для разнообразия не хочу. Не хочу помереть от смертельной раны, если таковую получу.
– Да будет так, достойные воины, – промолвил Мессия со значением и заткнулся. Чем доставил нам троим безмерное удовольствие.
У Джона, насколько я понял, был некий план, но он помалкивал, пока мы не поравнялись с отходящей от тракта, едва-едва заметной тропой. Пользовались ею, видать, крайне редко, о чем свидетельствовала тут и там растущая невытоптанная трава. Джон первым осадил своего коня.
– Вот наш единственный шанс, – он угрюмо указал в сторону тропинки. – По ней можно прямиком добраться в Лягушачий лес, а там и до Хохочущих болот рукой подать.
– Глупости городишь, Джон,– сурово отрезал я. – Никто и никогда не выходил живым из тех Богом проклятых мест. Уж лучше попытать счастья и проскользнуть через кордоны с помощью какой-нибудь хитрости.
– Ну, блин, дела, – не остался в стороне от обсуждения проблемы гном. – Наша коллекция придурков непрестанно пополняется. Теперь и старина Джон прочно занял одно из лидирующих мест. Хохочущие болота, такое ж надо придумать! Да лучше самому себя без мучений укокошить.
– Да вы просто подумайте, дуралеи, – терпеливо втолковывал великан, – никто ведь и представить не сможет, что мы рискнем идти этим путем.
– Уж это точно, голову даю на отсечение, – съязвил гном.
– Но если даже и узнают, – продолжил, не обращая внимания на реплику, Джон, – то вслед за нами все одно не сунутся.
– Ясное дело, ведь не настолько же наши преследователи кретины, – никак не желал успокаиваться основательно ошарашенный гном.
– Постой, постой, Джонни, – Я ухватился за еще один вдруг увиденный плюс. И надо сказать, немалый плюс. – Ведь если не ошибаюсь, то Хохочущими болотами можно прямиком попасть в Покинутые Земли?
– Истинно так, – охотно подтвердил Великан, – там, где они на западе оканчиваются, начинаются владения Черного Короля. Будь проклято его имя!
– Один ненормальный поддерживает другого, – процедил сквозь зубы Фин-Дари. – Ничего не попишешь, всемирная солидарность идиотов.
– Ко всему прочему, – счел нужным напомнить я друзьям, – существует еще угроза «милейшей» Синдирлин насчет моего старшего брата Чарльза. Конечно, вряд ли он жив, но кто знает? Ведьма будет нас высматривать на Границе и в Ничейных Землях, а мы, минуя их; незаметно проникаем сразу в Покинутые. Лихо, не правда ли?
– Лихо, лихо, – поддакнул гном, что примерно звучало, как глупо, глупо!
– Прекрати разыгрывать из себя шута горохового, – начал терять терпение Джон. – Если тебе, рыжему болвану, не по вкусу мой план, предложи свой. Только живей, если не хочешь, чтобы нас застукали прямо здесь.
– Нечего мне предлагать, – с тоской поглядывая на тропу, признал Фин-Дари. – Эх-ма, как ни крути, сюда надо сворачивать. Признаю полностью. Так что времени, Малыш, мы терять больше не будем. Поехали ....
– А ты куда? – обратился я к светловолосому. – Может, с нами отправишься? Мы против не будем. Только заботы у нас в Покинутых Землях смертельно опасные.
– Я это уже понял, – усмехнулся Мессия. – Да только у меня другие пути. И хотел бы, да не могу.
И мне вновь стало не по себе от его исполненного странной внутренней силы взгляда.
– Оно и понятно, – ядовито уколол Фин-Дари, – ведь там опасно: нечисть подстерегает на каждом шагу, Черный Король гарцует со своей страшной Свитой, да и мамочка далеко.
– Здесь нечисти не меньше, – глядя куда-то, в одну ему ведомую даль, устало промолвил светловолосый. Только тут она надевает на себя дающие неприкосновенность личины: церковнослужителей, королей, баронов, полицейских. Словом, власти. И потому она опасней. Во стократ. Понимаешь это, любезный гном?
Фин-Дари смешался и не нашел, что ответить. Я же чувствовал некую ответственность за жизнь спасенного человека, а потому спросил:
– И куда ж ты теперь, если не секрет? Ведь мигом поймают.
– Не волнуйся, – светловолосый по-доброму улыбнулся. – Бог защитит меня. А насчет пути ... Дорог в этом мире много, пойду по любой из них. Буду, как и прежде, лечить людей от недугов телесных и нравственных. Буду открывать им глаза на Зло, обитающее совсем рядом. И буду учить тому, как его можно быстрее и надежнее искоренить.
– Даром тебя, значит, выручили, – фыркнул гном, – все одно ведь сцапают дурака. Вряд ли, думаю, это случится позже сегодняшнего вечера.
– Как знать, – загадочно откликнулся светловолосый, – но, в любом случае, вам пора. Ступайте с Богом, и да прибудет с вами Его Благодать. На прощание же возьмите желудь и яблоко, – он залез рукой в тощую котомку и действительно вытащил из нее одно и другое. – Желудь для великана, будешь умирать, разломай его да высыпь содержимое на рану или попросту вытруси в рот. Яблоко-гному, брось его наземь у самого начала Хохочущих болот. Тебе же, Алекс Стальная Лоза, не дам ничего, ибо просящий искренне, да услышан будет. А ты услышан Господом. Кто что хотел – получил. Прощайте, витязи! – и светловолосый трижды перекрестил нас.
– На кой хрен мне твое яблоко, да к тому же еще, блин, и зеленое?!– недовольно, было, попер гном, размахиваясь и прикидывая, куда его можно подальше зашвырнуть. Но рука, поднятая вверх, опустил ась сама собой, лицо вытянулось. Скорее всего, мы с Джоном выглядели не лучше, впрочем, было от чего. Светловолосый внезапно исчез, попросту растворившись без следа в воздухе.
– У-у-у! – потряс рыжеволосой бородой гном, с суеверным ужасом глядя на оставленные в придорожной пыли следы. – Мать моя женщина, а я его только дураком и называл. Воистину, правы мудрые люди, когда говорят: «Язык мой – враг мой!»
– Не дергайся, – посоветовал Джон, первым пришедший в себя. – Мало что ли мы чудес повидали? Ну, теперь будет на одно больше,– и по-хозяйски засунул подаренный желудь в нагрудный, застегивающийся карман плаща.
Фин-Дари тоже как-то расхотелось выбрасывать свое яблочко.
Бережно завернув в чистую тряпочку, он запрятал его на самое дно вещевого мешка. После чего, не теряя ни минуты, мы поскакали по тропе. Я ехал замыкающим и с удивлением пытался вспомнить, что такого я просил у Всевышнего. Вроде бы ничего ... Да и получать пока ничего не получал. Странно... Впрочем, я быстро выбросил эти мысли из головы. Прав Джон, чего мы только не видели! Да если начать перечислять все дива и загадки, дня не хватит.
В полдень показались воды небольшой речки Листвянки, где-то далеко отсюда отделившейся от полноводной матушки Виски. Вброд преодолев серебристо-серую ленту, мы помчались дальше. Пока что следов погони не наблюдалось. Это, конечно, было хорошо, но еще не говорило о полной удаче. До Лягушачьего леса еще скакать и скакать, а, сколько потом брести до самих болот, не знал никто.
Здесь, в этих краях, еще попадались редкие деревеньки и одинокие фермы, но чем ближе становился лес, тем населенные островки встречались все реже и реже. Оно и понятно. С Хохочущих болот может пробраться что угодно, но главная, наверное, причина в земельке-кормилице. Даже нам, полным профанам в крестьянском деле, виделась ее непригодность.
Часа в четыре нам повстречался разъезд дорожной полиции, проскакавший мимо по пересекавшей тропу старой дороге, ведущей к небольшому городку со странным названием Змеиный Холм. К счастью, стражи порядка внимания на нас не обратили совершенно. По причине простой и прозаической. С ними ехали пять или шесть молодых сельских девушек, которым они это самое внимание и уделяли. Джон с Фин-Дари проводили ухажеров и их дам завистливыми взглядами.
«Что с них взять, – про себя вздохнул я, – мартовские, блудливые коты, – впрочем, тут же, справедливости ради, я вновь напомнил самому себе: – Ты до не столь давнего времени был не лучше, а может, даже хуже».
До наступления темноты оставалось еще несколько часов, но попавшийся на пути бугор, заросший кустарником, с потайной седловиной наверху, оказался уж очень удобной стоянкой. Мы и решили расположиться на нем на ночь; Джон притащил целый ворох сучьев и распалил небольшой костер, никоим образом не видимый с дороги. Правда, дерево пропитал ось влагой и по началу не хотело гореть, но разве это проблема для такого ветерана Границы, как Малыш?
Теперь, ночуя на открытой местности, мы предусмотрительно готовили луки, ожидая повторного прилета хмыря Морли. И стрелы у нас имелись для такого случая – с серебряными наконечниками. К счастью, «летающая ворона» моей славной сестрички не появлялась. И, слава Богу. Я, конечно, жаждал мести, однако сильно опасался, что новый прилет Морли будет означать еще одну отрубленную голову. И если Синди не врала, это будет голова Чарльза. А у меня со старшим братом всегда имелись хорошие отношения, не то, что с Эриком, подхалимом сестры.
Прихлебывая суп из походного котелка, я вновь и вновь раздумывал над возможностями Синди и ее обещанием. М-да, с какой стороны ни глянь, выходило туфтово. Потому как походило на правду. Но в таком случае не только Чарльз мог находиться в плену, но также и отец, и мать. По крайней мере их души ... Пример нянюшки живо стоял перед глазами. И я твердо решил: как только освободим Арнувиэль, сразу же наведаюсь еще раз в Лоншир. Хочу точно убедиться, что останки родичей, если они, конечно, действительно мертвы, похоронены надлежащим образом. А их души свободны от оков черного колдовства. Потом посмотрю, может, останусь в Лонширских дубравах. Оттуда очень удобно будет вести партизанскую войну с Синди И ее холуями. И с Эриком ... Тоже, наверное, штучка стала пренеприятнейшая. Ну да ничего, осиновые колышки мы припасем, глядишь, пригодятся.
– Смотри, не усни, Алекс, – тронул меня за рукав Джон, – а то лишишься своей порции. Вон Рыжик суп уплел, кашу доедает и начинает уже коситься на твою. Сам ведь знаешь прожорливость нашего главного повара.
– Но-но, потише!– гном воинственно воздел ложку. – Помалкивал бы уж лучше, людоедище. Ешь-то за пятерых здоровенных мужиков, а пользы меньше, чем с одного.
– Рыжик, будешь много болтать, – пообещал Джон, – посажу на диету. Исполню, так сказать, свою давнюю мечту.
– Я те посажу, каланча, – громыхнул котелком гном, – тогда и готовить себе сам будешь. Небось, быстро живот вспучит. Сразу тогда обо мне вспомните, но, возможно, будет поздно. Помру я от недоедания, то бишь, диеты.
– Не помрешь, – утешил Джон, – такой амбальчик, как ты, без еды и месяц протянет. Без малейших проблем для здоровья. К тому же гномы живучи, словно котяры.
– А великаны, – в тон ему ответил Фин-Дари; – тупы, будто горные бараны либо вьючные ослы.
– Прекратите трепаться, – прервал я их обычную беззлобную перебранку, или, выражаясь в стиле Рыжика; «гимнастику языка».– Лучше по сторонам поглядывайте, да и на небо тоже.
– А че в него пялиться? – беззаботно отмахнулся гном. – Все одно ведь темно, как у пещерного тролля в желудке.
– Алекс говорит дело, – признал великан, – теперь ведь все против нас. И те, кто служит Злу, и те, кто Добру. Спокойной гавани у нас не будет никогда. Мы сами ее сожгли. Стало быть, единственное средство прожить подольше – держать ушки на макушке, в каком бы, казалось, безопасном месте мы ни находились.
– Прожить подольше, – горестно вздохнул гном. – Ну и что это за жизнь? Вечно прятаться, трясясь от страха и не имея даже надежды побывать дома, на родине? Ну и жизнь ...
Джон смолчал, хотя помрачнел здорово. Видимо, Фин-Дари сказал то, что грызло его самого. На душе у меня заскреблась целая шайка диких, злобных котов. Боль, причиняемая ими, называлась просто – угрызения совести.
– Черт побери, друзья, – мучительно подбирая слова, начал я, пытаясь хоть как-то то ли объясниться, то ли оправдаться. – Знать бы способ загладить перед вами вину. Чего б я только не сделал! Но не знаю я такого способа, не знаю. А там, на площади, все произошло спонтанно, может, я просто долго сдерживал в себе гнев на отцов-инквизиторов. Может, подвела недавно раненная голова, а скорее, и то, и другое соединилось, и я не выдержал. Не люблю, когда разумные существа сжигают себе подобных.
– Тебе не о чем сожалеть, – тихо и необычайно серьезно ответил Джон, – ибо ты правильно поступил. Скажу даже больше: я горжусь тобой!
– Все путем, – поспешил заверить меня и Фин-Дари. – Лично я присоединяюсь к каждому слову Маленького Джона. В конце концов, парнишка-то наш белобрысый и в самом деле не таким простым оказался. Глядишь, бляха-муха, может, и будет толк с его благословения. В таком разе у нас есть надежда на безоблачное будущее или хотя бы мирную старость. Ведь в жизни все течет, изменяется, иногда в худшую, а другой раз в лучшую сторону. Так что держи хвост трубой. Главное – мы вместе, разве не так? А на то, что я порой ворчу, не обращай, Алекс, внимания. Уж такими нас, гномов, создала природа. Ниче тута не попишешь·. Натура!
– Спасибо, – до глубины души расчувствовался я, – поистине верна поговорка: «Потерявший золотой клад – не потерял ничего, потерявший друга – потерял целый мир». Да, Рыжик, ты прав, чертяка. Главное – мы вместе. А смерть, опасности, погони ... Всего этого и в прошлом было завались. Ничего ведь, пережили. И сейчас, полагаю, выпутаемся. Может, не так скоро, как хотелось бы, но, думаю, непременно.
Опасаясь налета красноплащников либо других нежелательных гостей, мы разбили ночь на дежурства. Сначала Джон, потом я и последним, под утро, Фин-Дари. Как всегда в таких случаях, часы сна пролетели секундами. Вроде бы только закрыл глаза, а уже пора вставать.
– Тихо, как в могиле, – широко зевая, доложил великан, – сов – и тех не слышно.
– Разберемся, – еще немного сонно откликнулся я,– а ты давай побыстрее двигай, составляй компанию Фин-Дари.
– Спокойного дежурства, – напоследок пожелал Джон, поудобнее умащиваясь на твердом, походном матраце.
Долгое время я сидел, обозревая скрытые во тьме окрестности и чутко вслушиваясь в малейшие подозрительные звуки. Но все было спокойно. Ничто не говорило о подкрадывающейся опасности. Да и верный Дублон, похрустывающий сочной травой у подножия холма, не выказывал признаков тревоги. Однако принятые меры безопасности заставляли только покачать головой.
"Н-да, обидно, черт возьми. Сколько лет проливали кровушку за Спокойные Земли, а теперь чувствуем себя в них на положении преследуемых охотниками волков. Обидно ... Хотя, как выразился гном, все в жизни течет, изменяется, глядишь, и вправду изменится к лучшему. Вот только бы эльфиечку любимую выручить ... ".
Мои размышления прервала темная быстрая тень. Мгновенно натянув лежащий под рукой лук, я, с облегчением вздохнув, определил – нетопырь, крупная летучая мышь. Безобидное создание, которому приписывают вампирические наклонности, что являлось сущим вымыслом, уж я-то знал. Нетопырь сделал над нами один круг, второй, а потом, пронзительно пискнув, улетел. Его внимание меня не насторожило, ибо тварей, служащих Злу, я чую издалека. Благо, скотина Морли не появляется. С недавних пор это летающее чучело олицетворяло несчастья плюс неприятности.
Пошарив для верности глазами по небу еще раз и убедившись, что все в порядке, я предался любимому с детства занятию, рассматриванию звезд – драгоценных камней из сокровищниц богов. Луна была на ущербе, от нее остался лишь тонкий серпик, вряд ли способный соперничать с далекими, перемигивающимися соседками. Знакомые с давней, бесприютной поры созвездия привычно занимали свои места. Вот мое – Красного Льва, рядышком Шкипер и Каравелла, затем Колокол, Фата Маргариты, Золотая Колесница, Дядюшкин Колпак, Странствующие Медведи, Рыцарь-Дракон и, наконец, белесые бельма Взбесившейся Яги.
«М-да, – в который раз с грустью подумалось мне, – звезды очень красивы, но холодны и безразличны. Да и что им за дело до людских забот и страстей?»
Я дал Рыжику поспать подольше, потом разбудил и лег сам. А в мутном свете едва-едва рождающегося утра мы ехали уже дальше. Надо было спешить. Лягушачий лес, скрытый высокими холмами, возник внезапно, метрах в восьмистах. Мы стояли на вершине последней горы, а он простирался внизу, заполняя собой огромную впадину. И почти тотчас до наших ушей донеслась дикая какофония – хор тысяч и тысяч лягушек, давших название самому лесу.
– Брр, – скривился Фин-Дари, – признаться, не терплю лягушар. Мерзкие твари. Такие холодные и скользкие. Фи, гадость!
– А кто слопал в трактире старика Натти их целый поднос? – с ехидцей хохотнул Джонни. – Какой-то ты, Рыжик, неправильный гурман, откровенно скажу тебе.
– Джон, ублюдок, ты бы уж лучше молчал, – постарался как можно более весомо произнести гном, но эффект был слабоват. Больно много времени прошло после того случая. – Сам ведь, негодяй, подкладывал их мне и подкладывал. При этом бессовестно уверяя, что они не что иное, как лилипутские курочки. А я тогда находился в таком состоянии, что вряд ли мог отличить быка от лошади.
– Признайся, Рыжик, это не мешало уплетать тебе их за обе щеки!
– Тьфу! – с отвращением плюнул на землю гном. – Заткнись, каланча!
– А как они утром вылетали назад, – не унимался Джон, – и С какой невероятной скоростью!
– Бы-ы! – лицо нашего маленького друга позеленело, и его едва-едва не стошнило.
– Ох, Джон, ума же у тебя ... – мне осталось только укоризненно покачать головой. – Ну какие стыдно? Сделал пакость и теперь еще и бахвалишься?
– Стыдно, прямо до слез стыдно, – самодовольно ответил Джон, но весь его вид опровергал сказанное.
Давнее воспоминание здорово развеселило и подняло настроение даже у меня, хотя я, конечно, постарался не показывать этого, иначе Фин-Дари мог обидеться всерьез.
Откос горы был крутоват, поэтому спускаться приходилось медленно, ведя в поводу лошадей. До самого леса оставалось еще метров триста, когда под копытами наших скакунов зачавкала грязь, а концерт пучеглазых певиц стал заметно громче. Первые деревья уже стояли в неглубокой, два-три сантиметра, воде. Дорог либо тропинок не было и в помине. Да и откуда им взяться в такой мокроте?
Выбирая путь наугад, мы двинулись в сторону Хохочущих болот, иногда набредая на сухие островки или свободные от зеленоватой воды участки. Через час от оглушительного кваканья заложило уши. Еще через час мы просто перестали его воспринимать. На отдых расположились среди продолговатого островка, окруженного стоячей вонючей жижей. В самый разгар еды Джон невинно поинтересовался:
– Почему это почтенный гном до сих пор не добыл ни одной лягушенции? Странно, ведь вокруг гурманский рай. Только руку протяни – и будешь потом весь вечер облизывать жирные, белые лапки.
Бедный Фин-Дари, жевавший как раз мясо, не выдержав, громко икнул, схватился обеими руками за рот и побежал рыгать в кусты.
– Балда! – я влепил Джону тяжелую затрещину. – Хоть немного думал бы, прежде чем что-то сказать. Ну зачем, скажи, аппетит Рыжику испортил? Юморист несчастный! Вот попробуй, теперь не извинись.
– Да полно тебе, Алекс, – без тени сожаления промолвил Джон. – Не делай из мухи слона. Подумаешь, какие мы нежные, аппетит нам портят, шутят. Тьфу ты Господи. Можно подумать Рыжик – изнеженный сынок богача, а не закаленный невзгодами пограничный ветеран. И вообще, чем ругать беднягу Джона, лучше вспомни проделки самого рыжего беса. Только не прикидывайся дурачком, все ты отлично знаешь: и то, как он слопал у меня втихаря, подчистую грибное рагу, а в пустую кастрюлю посадил злющую здоровенную крысу, и как обманул с кошкой, обменяв ее ободранную тушку на дикого гуся. О, Алекс! Видел бы ты в тот момент его невинную рожу, ну прям честнее не придумаешь, когда он, гад такой, уверял меня, что это даже не кролик, а настоящий заяц. Я уже молчу о любимой пакости маленького монстра: сыпануть в мою тарелку побольше соли. Правда, в последнее время Фин-Дари что-то позабыл этот фокус.
– Теперь вспомнит, – мрачно уверил я Джона, – а может, пораскинет мозгами да придумает что похлеще.
Из раздвинувшихся кустов вышел бледный гном. Выглядел он явно не в духе. Не глядя на великана, он сел на свое место и героически доел оставшееся. Джон, сукин сын, конечно же, не извинился, но Рыжика доставать перестал.
Немного отдохнув после обеда, мы быстренько собрались и вновь пошлепали по стоячей воде. И чем дальше шли, тем глубже становился ее уровень. И тем реже попадались незаболоченные участки суши. Н-да, пешему здесь делать нечего. Унылое путешествие примирило Фин-Дари с Джоном. Всего через час они уже весело болтали, при этом, не забывая зорко поглядывать по сторонам. Я ехал замыкающим, в пол-уха вслушивался в треп друзей и размышлял обо всем понемногу. Подумать было о чем, да что толку? Сколько ни думай, а готовых ответов нет ... Опять приходилось надеяться на удачу, эту вертлявую сучку, то есть капризную даму. Чтобы развеяться, я сосредоточился на рассказе гнома, вернее, на одной из его многочисленных, малоправдоподобных побасенках.
– Познакомился я, значит, с одной девицей, – тоном пророка вещал Рыжик, – умной, красивой, честной, добродетельной!
– Таких на белом свете не бывает, – скептически заметил Джон.
Не обращая внимания на реплику, гном с упоением продолжал:
– А вдобавок ко всему еще и богатой! Ой, братцы, истинную правду говорю. Папенька ее, значит, в Линдерсдейле, городке Западного побережья, владел пивоваренным заводиком, кожевенной фабрикой и фруктовым садом размером чуть ли не с Шервудский лес. Но главное, конечно, не это. А то, что влюбилась она в меня без ума. В гостиницу, где я остановился, презенты шлет без устали: то пивца бочонок, то оружейный набор или картину старых мастеров из папенькиной коллекции.
– Во загнул, – расплылся в улыбке до ушей Джон. – Да на кой ляд тебе живопись? Тоже мне, нашелся ценитель искусства.
Разошедшийся гном и ухом не повел.
– А на день рождения, значит, подарила скакуна чистых арабских кровей. Ох, скажу я вам, огненный был конь!
– И чем же ты ее приворожил, мазельку свою? – искренне заинтересовался Джон.
– Бородой! – гордо ответствовал Фин-Дари. – Любила, понимаешь, девка, когда ее этой самой бородой между сисек лоскотал. Ну и по прочим интимным местам.
– Эт где ж еще? – пронялся здоровым любопытством и я. – По каким то есть местам?
– По разным, голуби мои, – несколько стушевался гном, – по разным. Ну да вы, бляха-муха, здоровые лбы, сами должны понимать. Словом, слушайте дальше-то, что было. По прошествии месяца красотка вообще рехнулась. Хочу, говорит, милый мой, за тебя замуж. Вот, думаю, влип, словно муха в мед. Потому как у моей любви кроме денег, достоинства и толстого папашки еще имеются пятеро братьев-бугаев. Да ... как тут, скажите на милость, откажешься? К тому же эти молодцы с чего-то вдруг, стали глаз с меня не сводить. Днем в трактире гостиничном толкутся, ночью под мои окна слуг втихаря выставляют. По началу я, дурень этакий, даже возгордился, думал, они о безопасности моей пекутся, а потом все же смекнул. Боятся, гады, чтобы я не смотал удочки. Еще месяц я ломал голову" но как улизнуть 'подобру-поздорову, так и не придумал. А тут, блин, уже и к свадьбе стали готовиться. Шьют костюмы, запасают продукты, выпивку. Брательники любви моей руки радостно потирают в предвкушении семидневного кутежа. И только бедному гному невесело посреди этого бедлама. Все размышляю и размышляю: как бы слинять?
– Лопух ты, Фин-Дари, – не выдержав, авторитетно заключил Джон. – В подобных случаях надо рвать когти на третий день. Желательно ночью. А еще лучше, познакомившись с дамой, сразу же поинтересоваться, а сколько у нее братьев? Конечно же, немного странно со стороны, зато полезно для здоровья. Ведь так, а, рыжий кобель? Или ты станешь уверять, что дело обошлось без колотушек?
– Угу, обошлось, – гном хихикнул. – И опять-таки благодаря бороде она меня, родимая, подвела, она же меня и выручила.
– Каким образом? – с невинной миной спросил я. – Наверное, от частого употребления истрепалась и перестала удовлетворять похоть дамы, и та сама дала тебе от ворот поворот?
– Да нет же, Алекс, – досадливо отмахнулся Фин-Дари, – все гораздо возвышенней. И трагичней ...
– Неужели?
– Да, черт возьми. Однажды во время любовной игры я защекотал бедняжку до смерти ... Но кто мог знать, что сердце ее не выдержит вершины блаженства? Кто, скажите, друзья?
Джон крякнул и почесал темечко.
– А что же братья-долболомы?
– Хм, но они-то не в курсе дела были. Думали, хлебнула сестренка на радостях перед сном лишнего, вот и скопытилась. Жа-алели меня всем своим бандитским кланом, чуть ли не сиротой называли. Остаться на правах члена семьи предлагали, только отказался я. Нет, говорю, родственнички мои несостоявшиеся, не смогу я тут, ибо все здесь напоминает об утерянной любви. Уеду, говорю, на Границу опять, горе-горькое избывать.
– Да пивом запивать, – довольно-таки складно, да и верно прибавил Джон.
– Э! Тебе этого не понять, каланча, – гном театрально вытер рукавом сухие глаза, шмыгнув при этом совершенно сухим носом. – Потому как примитивен ты, аки бревно, а я натура сложная, тонкая, даже если хотите противоречивая.
– Брехливая, брехливая, – подхватил Джон. – Слышишь, Алекс, хоть раз в жизни Рыжик о себе правду сказал. Ну, молодец!
– Ах ты ж глухая тетеря, – набросился на него гном. – Уши песком чисти, глядишь, глупый язык меньше гадостей болтать будет. Вот жаль только, ума от этого не прибавится. Что делать; уж больно закостенел ты в своей дикости. Бедненький, тупенький Джонни!
-Вот, вот, – подпрягся и я. – Спустился юный простачок с гор за солью, а его цап и на Границу забрали!
– Хи-хи-хи! – противным, тоненьким смешком оценил мою шутку Рыжик. – Как это похоже на бедненького, тупенького Малыша Джонни. О-хо-хо!
– Так до сих пор соль и не принес, – поведал я дальше. – А родичи-то, поди, ждут? И где это, думают, лазит мальчонка? Смотри, Джон, снимут с тебя еще портки ...
– Ой, не могу! Хи-и-хи-хи-хи-и! – заливался дурносмех Фин-Дари.
– Вот Алекс прикол отмочил!
– Заткнитесь оба, – оборвал Джон. – Если не ошибаюсь, за нами кто-то идет. Тихо!
Замолчав, мы прислушались. Где-то, среди многоголосного кваканья, довольно явственно раздавались размеренные, шлепающие звуки. Спрятаться и подкараулить возможного преследователя здесь было негде. Поэтому пришлось просто остаться на месте. А шлепки приближались. Первым заволновался Уголек гнома, за ним выявили беспокойство Дублон и Таран, необъятная коняга Джона. Все трое, хоть и. приглушенно, ржали, кося в сторону пройденного пути. Но когда между деревьями мелькнул огромный силуэт, как по команде, замолчали. Фин-Дари потянулся к новенькому арбалету, однако я подал ему знак не шевелиться. Гном подчинился, правда, без всякой охоты.
Тем временем существо подошло совсем близко, совершенно игнорируя исходящую от двуногих опасность. Теперь, хорошо разглядев его, каждый 'мог понять выказанную им самоуверенность. Это был единорог. Тот самый, сказочный и легендарный, чье существование, по крайней мере, в наше время, ставил ось под большое сомнение. Выглядел он внушительно. Могучая, тяжеловесная туша, покрытая совершенно ничем не пробиваемой шкурой, поросшей густой белой шерстью. Ноги-стволы, оканчивающиеся непомерно широкими копытами, похожими на лосиные. И, на удивление, изящная голова, украшенная длинным и острым рогом – страшным оружием, тоже, согласно поверьям, наносящим только смертельные раны.
Лесной властелин неторопливо осмотрел нас всех, с какой-то странной для животного вдумчивостью. И я совру, если скажу, что хорошо себя при этом чувствовал. Даже Джонни и тот нервозно ерзал в своем седле. Рыжик пытался решить проблему по-иному – плотно зажмурив глаза. Злосчастный арбалет был запрятан за спиной, в судорожно скрюченной руке. И я готов побиться, на что угодно, об заклад, что когда единорог пялил зенки на дрожащего, словно осиновый листок, гнома, то на морде его промелькнула самая натуральная, неприкрытая ирония. Время, казалось, остановилось. Лягушки и те умолкли, не говоря уже о других лесных обитателях. А мы, люди и кони, замерли этакими заколдованными истуканами. Не знаю, сколько прошло минут или часов, прежде чем сказочная гро-мада насмешливо фыркнула и, свернув вправо, неспешно подалась прочь.
– О-о-о! – только и смог протянуть пораженный гном. – Ни фига себе туша!
– А ты, дубина, за арбалет схватился, – укорил я его. – Да он бы тогда от нас мокрого места не оставил. К тому же, говорят, нет дурней приметы, чем посягнуть на жизнь единорога.
– у нас, в Оружейных горах, то же самое рассказывают про Подземную Курицу, – с увлечением подхватил Рыжик. – Мол, хоть одно перо упадет с ее задницы по твоей вине, и все, хана. Привет родным и близким.
Джон молчал, все еще поглядывая в ту сторону, куда ушел единорог. Успокоив коней, мы вскоре двинулись дальше. Удивляться и размышлять можно ведь и на ходу, под аккомпанемент вновь зазвучавшего лягушачьего хора.
– Возможно, появление единорога что-то символизирует или предрекает? – спустя некоторое время предположил Джон.