Текст книги "Приключения Алекса (СИ)"

Автор книги: Александр Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 43 страниц)

     – Как тебе сказать, – Фин-Дари сник и занервничал. – Джон был, в общем-то, немногословен. Так что, немного, совсем немного.

     – А кто ранил меня, это ты xoть знаешь? – уже всерьез рассердился я. – Или тоже нет?

     – Чего орешь? – обиделся гном. – Джон не делал из этого тайны. Ты бился один на один с самим Черным Королем. Ну он тебя, значит, и приголубил.

     – Черт! – я опять осторожно провел рукой по повязке. – Не помню, хоть убей. Ничегошеньки не помню.

     – Да ты не переживай так, Алекс, – попытался утешить Фин-Дари. – Сам ведь знаешь, что после ранения головы память порой теряется, но потом, как правило, восстанавливается вновь. В любом случае вернется с охоты Джон и все тебе расскажет.

     Поразмыслив, я согласился с ним, хотя неприятное ощущение от провала в памяти, конечно, осталось. Рыжий гном заставил меня немного поесть, после чего заботливо укрыл и, забрав грязную посуду, ушел, пообещав зайти через часок. Горячая пища разморила, потянуло в сон, и я отдался на волю убаюкивающих волн сладкого забытья.

     Проснулся я более отдохнувшим, да и раненая голова болела меньше. Через бойницу проникал яркий утренний свет и слышался звонкий птичий перепев. Есть хотелось ужасно, но Фин-Дари оказался на высоте. Обильный, парующий завтрак в ожидании стоял рядом с кроватью на круглом столе, асам гном, устроившись на единственном в палате стуле, дремал.

     «Наверное, только что уснул, – решил я. – Неужто Джон наказал ему караулить меня по ночам? Я что, красна девица, которую могут украсть? Ох, и придурком он бывает, мой побратим с Красных Каньонов. Ладно, я пойму еще приставить к больному „сиделку“, то есть Фин-Дари, но к чему запрещать бедняге спать ночью? Ох уж этот мне Джон. Или ... У него, возможно, были на то причины? Но какие? Бес ему в ребро, этому Джону, поскорей бы уж он возвращался».

     Стараясь не разбудить Рыжика, так порой звали Фин-Дари в Обреченном форте, я пододвинул к себе тарелку и накинулся на еду. Потом опять прилег, давая телу столь необходимый сейчас отдых. Время шло к обеду, когда мой маленький друг, наконец, продрал глаза и сладко потянулся.

     – Клянусь наковальней папаши, – затем слегка виновато пробасил он, – я соня, каких белый свет не видывал. Привет, Алекс, ты как?

     – Получше, чем вчера, Фин-Дари, получше, – я указал пальцем в сторону тарелок, – видишь, все умял.

     – Ну и молодец, – похвалил гном, – так и надо, а иначе шиш поправишься.

     – Эт-точно, – невесело протянул я, – а что там у меня вообще с башкой?

     – О, она у тебя крепкая, – ухмыльнулся он. – У кого другого развалилась бы, как арбуз, а у тебя только кость треснула. Да еще, понятное дело, сильнейшее сотрясение мозга, ибо удар, говорят, был сокрушительный.

     – Сука этот Черный Король, – сквозь зубы выругался я. – И чего, спрашивается, я с ним не поделил? Может, бабу какую? Так их вон сколько, пруд пруди. Вот черный к добираться, спрашиваешь? Да, козлище, и чего только он до меня доцепился? Не могу сообразить, хоть убей.

     – Ты сам его вызвал на поединок, – хмуро обронил гном, – да еще и обозвал засранцем;

      – Что? – я в изумлении вытаращился на него. – Ну дела! Видать, я сильно упился. Но даже и тогда ... Я что, круглый идиот, чтобы связываться с этим монстром один на один? Хм, и где же мы с ним дрались? Думаю, в кабаке такой господин вряд ли будет ошиваться. Н-да-а, значит, вывод один: стычка на Границе.

     – Нет, Стальная Лоза; – Фин-Дари немного помедлил, затем все же сказал. – В Ничейных Землях.

     – Ч-ч-чего? – заикнулся я, наверное, впервые в жизни. – Мы что, и там с Джоном успели побывать? Брр! Нет, Рыжик, надо прекращать пить. И тебе советую, иначе кончишь, как я, или того хуже. Хотя, если по правде, то хуже некуда. Вот Джон, алкаш поганый, вечно мне подает скверный пример. Ему ведь, гаду, трактир, что дом родной.

     – Чем ругать каланчу, – гнусно ухмыльнулся гном, – лучше поблагодари его. Ведь это он для начала отыскал тебя в Покинутых Землях, где ты ошивался, между прочим, один, ну, по крайней мере, не в его компании.

     – Мама, – простонал я и укрылся покрывалом с головой. – Может, не стоило меня рожать на свет, этакого кретина? А, Фин-Дари, как ты считаешь?

     – В смысле кретинизма, Лоза, все не так уж плохо, – слегка утешил старый приятель, – но в другом смысле ... не так уж и хорошо.

     – Ты что-то знаешь и скрываешь, маленький негодник, – я немедленно вылез из своего логова. – А ну-ка говори, в каком таком смысле?

     – Отвяжись, Алекс, – пробурчал в ответ, гном, – что знал, то я и рассказал, а об остальном говори с Джоном.

     – Хорошо,– неохотно отстал я. – Только сколько его ждать?

     – Да вон он! – вдруг радостно воскликнул Фин-Дари, как раз подошедший к окну. – Идет через внутренний двор форта. Ну и оленя же он завалил! Громадного!

     В нетерпении я минут двадцать ерзал на кровати, пока дверь не открылась, и не вошел Джон.

     – Алекс! Братишка! – он бросился ко мне, едва не сбив с ног Фин-Дари, который с предельной скоростью отскочил в сторону. – Таки пришел в себя! А я верил, верил, что так и будет. Да и как иначе? Неужто Стальная Лоза загнется от ссадины на голове? Дружище!

     Поудобней облокотившись спиной _ и головой на внушительных размеров подушку, я воззрился на ·него. А надо сказать, подпрыгивающий от счастья, словно мальчишка, великан представляет достойное внимания зрелище.

     – Здравствуй, Джон,– несколько сухо приветствовал я его. – И перестань, наконец, плясать, у меня проблемы.

     – Да, – растерялся Джон. – Ну, конечно, я не дурак и не камень. Но тут-то что поделаешь? Если проблему невозможно решить, то, по-моему, лучше и не думать о ней. И коли на то пошло, тебе что, баб мало?

     – Послушай, Джонни, – терпеливо пояснил я, – моя проблема в том, что я ни хрена не помню. Нет, нет, как меня зовут, кто такой ты или вон тот рыжий бездельник, собирающийся незаметно улизнуть, так же, как и свою прошлую жизнь, я знаю. Но ... Вот что касается моего «хаджа» в Покинутые Земли, тут полный провал. Ну, чего молчишь? Давай, блесни красноречием. Что там у нас про баб?

     Тяжелое молчание повисло в воздухе. Джон опустил голову и вперился в пол, упорно избегая моего требовательного взгляда.

     – Вот, значит, как, – все же первый не выдержал он, – ничего не помнишь, говоришь? И даже свою Арнувиэль? Хм, да, значит, шарахнул тебя по голове Черный Король действительно здорово.

     – Арнувиэль? '– не понял я. – Кто это? Имя, поди, эльфийское.

     Проклятый Джон тяжко вздохнул и опять заткнулся. Но я упорно ждал продолжения, не сводя с него глаз. В это время ублюдок Фин-Дари, не любивший тягостные сцены, таки шмыгнул – в приоткрытую дверь. Мне вдруг стало себя жаль. Что они телятся? Неужто я натворил нечто чудовищное? И именно из-за этого великанище молчит, как рыба? Хм, еще вдруг тоже рванет вслед за гномом. Нет, надо его определенно растормошить.

     – Эй, Джон! – начал, было, я, но мой друг уже вышел из своего транса. Повернувшись спиной, он прошел к шкафу, где обычно хранятся вещи больных, и открыл его.

     – Может, это напомнит тебе о ней, – неловко проговорил он и сунул в руку изящный замшевый кошель.

     В нетерпении я развязал кожаный шнурок и достал оттуда два предмета: маленькое золотое колечко с ободком, увитым листьями эльфийского Древа Счастья, и платиновый медальон в виде граненой колонны, на тоненькой цепочке из того же материала. Кольцо! Листья! Древо Счастья! Вдруг ярко вспыхнуло у меня в голове. Его носила на среднем пальце ... Его носила ... Кто? Неуловимый образ находился совсем рядом, и недоставало всего лишь маленького толчка, после которого мозг прояснится и сам покажет истину. Значит, следовало раскрыть медальон, что было проще простого. Требовалось только нажать на маленькую кнопочку в его верхней части. Конечно же, я так и поступил. Платиновая колонна отворилась, а из нее на меня посмотрел миниатюрный портрет прелестной юной девушки-эльфийки. Еще не помня ее, я вдруг непроизвольно вскрикнул: _

     – Арнувиэль! – и это имя, уже произносимое Джоном, вмиг сняло путы с моей памяти. – Арнувиэль ... Девочка ... – не переставая, шептал я, вглядываясь и вглядываясь в дорогие сердцу'черты.– Как же я мог тебя забыть? Но теперь, клянусь, лишь смерть сотрет твой образ. Лишь смерть ...

     – Да будет тебе, Алекс, – осмелился пробурчать Маленький Джон, – такую грусть-печаль заладил. Коли уж так запала она тебе в душу, то придумаем что-нибудь.

     – Что? – горько усмехнулся я. – Пойдем и отобьем ее у Черного Короля? А где его искать? Даже если логично предположить местонахождение его ставки в Элиадоре, то это означает идти в самое сердце Покинутых Земель. Но ты ведь и сам знаешь утопичность этого проекта. Туда не доходил ни один опытный разведчик, а посылали ... Хотя, может, и доходили, да только не возвращались назад. А что бы вторгнуться силой в Покинутые Земли, знаешь, какое войско надо иметь? Объединенное войско всех народов Английского Континента.

     – Кх, кх, – откашлялся Джон и осторожно предложил: – А если небольшой, мобильный отряд, в который отобрать лучших из лучших?

     – Угу, – с иронией согласился я, – вообще-то, дельно, но где ты найдешь этих добровольцев? Тем более, если подходить с предложенным тобой отбором?

     Джон задумался лишь на секунду.

     – Их будет достаточно, вспомни сперва Пограничное Братство: десяток-полтора опытнейших стражей пойдут за тобой в огонь и в воду, с десяток гномов, думаю, тоже. Потом: Веселого Робина из Шервудского леса помнишь? А ведь он твой должник.

     – Угомонись, Джон, – поморщился Я. – Долг этого славного малого не столь велик, чтобы требовать за него такую непомерную цену.

     – Подумаешь, – пожал широкими плечами мой друг. – По мне так нет особой разницы, где рисковать головой – разбойничая в дебрях Шервуда или шагая по тропе войны в Покинутых Землях.

     – Разница есть, Джон, – сурово отрезал я. – В Спокойных Землях можно потерять только Жизнь, а в Покинутых – еще и душу. К тому же, Джон, ты должен хорошо понимать: сохранить в тайне такое предприятие не удастся и находящимся на службе участвовать в нем запретят. Придется увольняться, и кто знает – возьмут ли ушедших потом назад? Помнишь, как года три назад мы расстались с Границей, чтобы отловить сбежавшего в Бедламные Города убийцу нашего товарища, Хагена? А на обратном пути еще подзадержались, свернув в Долину Тысячи Ручьев? Сколько, скажи, нам после этого пришлось ждать вакантных мест? Правильно, полгода, и это ко всему тому, что сам капитан Морвель трижды просил за нас Лорда Западных Рубежей. А представь, мы с тобой, два бездельника, находящихся в долгосрочном отпуске для «поправки здоровья», уведем его лучших бойцов и ослабим мощь форта. Как он, по-твоему, поступит потом с нами и с теми немногими, кому посчастливится вернуться назад? Верно, Джон, всыплет плетей и выгонит в три шеи. И заметь, будет совершенно прав.

     – Не всыплет и не выгонит, – подозрительно ровным голосом ответил Джон. – Погиб капитан Морвель, нет больше нашего командира.

     – Ты шутишь? – я резко поднялся с кровати и тут же со стоном рухнул назад. Говорить Я мог, хоть слова и отдавались в голове болезненным эхом, но вот неосторожные движения ... делать не следовало. – Нет, нет, прости, Джон, – продолжил я затем, – я понимаю, такими вещами не шутят. Но Морвель, Томас Морвель, он ведь нечто большее для нас, чем командир. Много лет назад он 'принял нас, зеленых юнцов, на службу. Обучил всему, что должен знать Воин Границы. В трудную минуту помогал дельным советом, да и вообще, стоял за своих солдат горой. И вот теперь его нет? Koгдa это случилось, Джон?

     – Два месяца назад, – великан буквально выдавливал из себя слова. – Отступники ночью вырезали заставу в сторожевой башне. Ну в той, что на солнце потрескивает, и сделали там засаду. А Морвель на рассвете делал объезд Границы, ну и ... Такие-то невеселые дела, Алекс.

     – Какого же ты черта, чертов Джон, до сих пор молчал?

     – Не хотел раньше времени расстраивать, – вздохнул мой друг. – Ведь знал, на обратном пути форта нам все равно' не миновать. Да и к чему было портить тебе настроение в таком месте, как Покинутые Земли?

     – Гм, может, ты и прав.

     Долгое молчание объяло комнату. Нарушил его я:

     – Тут уж ничего не попишешь, Джон, от Костлявой никто не уйдет. Царство ему небесное, нашему командиру, он его честно заслужил. Но ... Кто теперь командует Обреченным фортом?

     – Твой дружок, – криво улыбнулся Джон, – лейтенант Феликс Ларе.

     Мне оставалось только грязно выругаться, ибо Ларе, от которого теперь целиком и полностью зависела наша затея, был моим единственным, но злейшим врагом в форте.

     – Да, Малыш, – процедил я, делая верный вывод. – От этого мы помощи не дождемся. Зато палки в колеса будет щедро втыкать. Как он только вообще разрешил поместить меня в лазарет, вместо того, чтобы выставить вон?

     – А куда ж ему, гаду, оставалось деваться? – Джон сделал зверское лицо, что, надо сказать, у него хорошо получилось. – Ведь привез-то тебя я.

     – Постой, Джон, – ухватился я за вопрос, – скажи-ка лучше, как тебе удалось унести свои ноги да еще прихватить и мои? Черный Король – парень не промах, да и Свита у него ... Ребята, видать, еще те. – Самое странное, Алекс, никто и не пытался меня задержать. В какой-то мере это было даже обидно, но ничего, я стерпел. Ведь твоя жизнь висела на волоске.

     – А Арнувиэль этот пес силой увез?

     – Когда ты упал, девочка сломя голову бросилась на помощь, – Джон рассказывал, старательно избегая моего взгляда. – И я не знаю, чего больше было на твоем лице: крови или ее слез. Потом братец что-то долго втолковывал сестренке и таки, видать, убедил. Девчонка как-то сникла, страшно побледнела и, оглядываясь, пошла за ним. В этот момент цепи, сковывавшие меня, неожиданно исчезли. Арнувиэлъ же, отъехав метров двадцать, вдруг вернулась, торопливо отдала кольцо и медальон и сказала:

     – Джон, я верю, что Алекс будет жить. Я надеюсь на это всем сердцем, иначе ... Моя месть содрогнет саму Тень.

     – Будь осторожна, госпожа, – шепотом посоветовал я. – Смотри, не погуби себя.

     – К чему осторожность, когда белый свет не мил? – горько усмехнулась она и добавила: – Передай Алексу эти вещицы в память обо мне и скажи, что я любила его. Прощай, Джон ...

     – Уходи, – попросил я друга, чувствуя нарастающую внутри, словно снежная лавина, глухую, беспросветную тоску. – Уходи, уходи поскорее, Джон, дай мне побыть одному ...

     Он ушел, тихо притворив за собой дверь, и единственным свидетелем обрушившегося горя стала мокрая от слез подушка. Незаметно для себя я забылся тревожным, полным видений сном. И вновь надо мной зависла ненавистная черная птица, закрывавшая широкими крылами само солнце. Но' теперь я уже стоял на ногах, крепко сжимая байлиранский меч, подарок Нэда, оружие древних королей.

     Пронзительно крича, беркут долго кружился, отбрасывая мрачную тень. Но все же напасть так и не отважился. Потом он улетел, а я увидел Арнувиэль. Скованная тысячью тонких золотых цепей, она сидела в глубине холодных мраморных палат и, не мигая, отрешенно смотрела в прозрачный сосуд, в котором ритмично билось ее сердце. «Арнувиэль, милая!» – буквально заходился я в крике, но из горла вылетало лишь беспомощное шипение.

     Внезапно и это видение исчезло, сменившись другим. Морвель. наш капитан, тяжело ворочался в могиле. Что-то мучило его и не давало покоя. "Предал, предал, – шептал он, водя рукой по зияющей в левой стороне груди ране. – Предал, проклятый ... ".

     Я проснулся в холодном поту, с бешено колотившимся сердцем и с облегчением подумал: сон, это всего лишь только сон. Или нет? В 'окно заглядывала луна, в ее безжизненном свете я заметил подвешенный в углу гамак, из которого доносился раскатистый, богатырский храп. Джон всегда спал, будто рассерженный вулкан, и ничего с этим поделать было нельзя.

     Кривясь и постанывая, я с трудом добрался к окну. Крупные звезды усеяли небосклон, иногда между ними можно было заметить снующие искорки, а порой мелькали странные шарики, в падении оставляющие за собой огненный след. Засмотревшись на ночные светила, я вздрогнул от неожиданности, когда совсем рядом от оконной рамы пронеслось бесшумное нечто.

     Все случилось очень быстро, но я готов был поклясться чем угодно, что отчетливо увидел ковер и восседавшего на нем сгорбленного человека. Неужели это тот, про которого упоминала нянюшка? Морли, летающий на черном ковре? Но ему-то от меня чего надо? Вроде я и не знал отродясь этого типа. Как бы то ни было, форточку я закрыл, а после лег, переместив кинжал, висевший на стене рядом с мечом, поближе, под подушку. Остаток ночи прошел спокойно.

     На рассвете первые робкие лучи разбудили меня. Лентяй Джон, конечно же, еще дрых в своей «колыбели». Хотя какой он лентяй? Просто намаялся бедолага из-за меня в последнее время.

     Внимание отвлекла отворившаяся дверь, в которую вошли Фин-Дари и Гробовщик, наш старший лекарь, получивший свое прозвище от любителей черного юмора Обреченного форта. Впрочем, как специалист он был всегда на высоте. Наверное, основанием для нелестного прозвища послужили его вечно мрачная физиономия и неменее вечный пессимизм.

     – Очнулся? – приветствовал он меня без особой радости. – Неплохо, неплохо, хотя кто даст гарантии, что ты вновь не впадешь в бессознательное состояние? Или и того хуже – в летаргию? Раны головы – это знаешь ли, братец мой, скверная вещь.

     – Брось пугать пацана, – подал голос проснувшийся Джон, он широко зевал и с иронией посматривал на Гробовщика. – Погляди, он и без того белый, как мел.

     Гробовщик окинул могучую фигуру Джона неодобрительным взглядом и пригрозил:

     – Вот попадешься, дылда, ко мне на операционный стол, посмотрим, каков ты собеседник. А пока помалкивай, мешаешь только.

     Присев на край кровати, он ловко разбинтовал мою голову, удивленно хмыкнул, а затем, прочистив рану, вновь наложил на нее целебный бальзам из трав и замотал. Фин-Дари и великан о чем-то шушукались в стороне. Правда, шепот Джона походил скорее на рокот отдаленного прибоя. Гробовщик, не глядя на них, двинулся к выходу, но на самом пороге обернулся.

     – Алекс, тебе дьявольски повезло, и ко всему прочему ты живуч, как кошка, но ... если ты не хочешь иметь в дальнейшем проблемы с болями головы, памятью, сном и вообще со здоровьем, то вылежи еще хотя бы пару недель.

     Гробовщик советовал мне со всей возможной серьезностью.

     – А впрочем, ты большой мальчик, поступай, как сам знаешь. Пока!

     – Что б ты издох! – я швырнул в дверь кинжал, глубоко вонзившийся в дерево. – Нет, Джон, ты слышал это змеиное шипение? Две недели! Ха!

     – Боюсь, дружище, что он прав, – неожиданно согласился с приговором лекаря Джон, а Фин-Дари, предатель, его охотно поддержал.

     – Ранение серьезное, так что не рыпайся. Да и две недели ничего не изменят. Ведь так?

     – Ну да, – буркнул я, – тебе легко говорить. А ей-то, бедной, каково у брательника в гостях? Думаешь, сладко, а?

     – Не думаю я так, Алекс, – Джон морщился, словно от зубной боли. – Девчонка и' мне запала в душу. Но чем ты можешь помочь ей, больной и немощный? Чем? Вылечись сначала, наберись сил и, ради Бога, вперед хоть куда.

     – Ты, конечно же, прав, Джон, – неохотно признал я. – С активными действиями придется повременить. Но зато мы используем эти дни, чтобы все как следует обмозговать.

     – Умница! – искренне восхитился Джон. – Вот лежи и думай, а мы с Рыжиком потопали. Работы, знаешь ли" невпроворот, ·а Коршун попросил помочь. Ограду надо кое-где подновить, починить крышу в западной башне и что-то там еще, не помню. Так что бывай, Алекс. Мысли!

     – Выздоравливай, Лоза, – пожелал и гном, – а я, как выпадет минутка, заскочу.

     Друзья ушли. Да и попробовали бы они отказаться. Коршун, наш интендант, заправляющий хозяйством форта, мог заездить кухонными работами кого угодно. Правда, мужик он 'был хоть и суровый, но справедливый. Наверное, потому и доставалось от него в основном лентяям да разгильдяям.

     В одиночестве с полчаса, а то и больше я честно пытался разработать минимум три хитроумных плана спасения Арнувиэль, но в продырявленную голову ничего не хотело лезть. Помучившись, я плюнул на все и заснул. Времени на размышления, еще хватало.

     В последующие два дня меня усиленно навещали товарищи и друзья, то есть весь гарнизон Обреченного форта. Не пришел только лейтенант Ларс, и это было дурным знаком. Но все же и он явился, когда срок моего двухнедельного заключения перевалил за половину. Негодяй не почел за труд даже поздороваться, зато довольно долго, с неприкрытым интересом изучал меня. «И чего пялится?» – с раздражением подумал я, но, не подавая виду, жизнерадостно улыбнулся.

     – Что хмуришься, Феликс? Задолбали командирские хлопоты? А ты плюнь да разотри. Знаешь, на многие вещи надо смотреть проще, не принимая их близко к сердцу.

     – Я и стараюсь, – лейтенант зыркнул на меня темными маленькими глазками, – да жаль, не всегда получается. Потому как больно много в форте сорвиголов, подобных тебе. А от них неприятностей ... выше крыши и еще выше.

     – Вот как? – выпад в адрес товарищей обозлил меня. – Чем же тебе так плохи пограничные ветераны? Чем они, недостойные, не угодили такому высокородному господину, как ты? А ты не задумывался, может быть, это как раз ты плох для них?

     Феликс, или, как его за глаза называли, Хорек, весь пошел багровыми пятнами, ибо мой удар пришелся в больное место. Его отец был мелким лавочником в Ливерпуле, и, наверное, из-за этого он всегда завидовал тем, кто имел благородную кровь. А таких, повторюсь, на Границе было немало.

     – Да как ты смеешь? – Хорек забрызгал слюной, словно бешеная собака. – Как смеешь в таком тоне разговаривать со своим командиром? Ты, являющийся почти дезертиром? Да я прикажу немедленно переместить тебя в карцер. Может, хоть тогда поумнеешь и наберешься уважения к старшим.

     – Не перегибай палку, лейтенант, – на плечо Хорька опустилась тяжелая Джонова рука. Великан вошел неслышно, и потому тот дернулся от неожиданности, потом испуганно съежился и будто стал меньше ростом. – Какой карцер? – между тем продолжил Джон. Алекс на ногах едва стоит. Да и за что это? Он что, преступник, а? В чем ты обвиняешь моего друга, Феликс Ларс?

     Повернутый бесцеремонным рывком, он вынужден был смотреть Джону прямо в глаза. А это, надо сказать, героизма никому не прибавляло.

     – Я погорячился, – наконец неуверенно ответил Хорек, переминаясь с ноги на ногу, – но и твой дружок пусть последит за своим языком. Уж очень он у него длинный.

     – Может, ты хочешь его укоротить? – насмешливо прервал я.

     – Помолчи пока, – резко оборвал Маленький Джон, – не видишь, лейтенант по делу пришел. Так в чем, милый мой, проблемы?

     Только теперь я обратил внимание на две тяжелые кожаные папки в руках Ларса, в коих, несомненно, находились все сведения обо мне и Джоне.

     – Проблема в том, «дорогие» мои, – Феликс смотрел с неприкрытой враждебностью, – что контракты ваши сегодня кончаются, и если вы сейчас не подпишете новые, то можете завтра убираться на все четыре стороны.

     Мы с Джоном быстро переглянулись. И он, и я хорошо понимали, что, подписав бумаги, мы связывали себя по ногам и рукам. О каком же тогда походе на выручку Арнувиэль могла идти речь? Ларс не Морвель, который мог все понять и при нужде отстоять своего солдата хоть перед самим Лордом Западных Рубежей. С Ларсом не договоришься, а уж о помощи и мечтать не приходится.

     – Ну? Так что решили? – не отставал лейтенант. – Подписываете контракты или нет?

     – Подотри ими свою задницу, – грубо за обоих ответил Джон. – Да проваливай поживей. Давно, сказать по правде, не могу спокойно смотреть на твою тошную физиономию.

     Не обращая внимания на оскорбления, Ларс с облегчением вздохнул. Он, видимо, и надеялся на такой исход дела. Все же Маленький Джон слегка испортил ему настроение; весьма веско заявив, что, пока я не стану твердо на ноги, мы и шагу не ступим из форта, Хорек ушел, а я с тоской подумал, что лишился еще одного дома, еще одной семьи ... Джон понял мои мысли и ободрял как мог.

     – Алекс! – убеждал он. – Граница огромна, неужто на ней не найдется места для двух ветеранов с шестнадцатилетним стажем? Бог ты мой, да фортов на ней, что звезд в небе.

     Я соглашался с Джоном, но в душе понимал: родным для нас будет только Обреченный форт. Разве что ... Я невесело улыбнулся несбыточным мечтам: удастся ли отвоевать Лонширский замок да отодвинуть назад Покинутые Земли? Это было б неплохо, но и нереально.

     Перед глазами предстала наша Цитадель на бывших рубежах Границы, а также мощная цепь башен и застав. Поди выбей из них засевшую нечисть! Хотя, как говаривал мой дед Бэн: дракона побеждают не силой, а хитростью.

     Настроение поднял Фин-Дари, заявившийся вечером с большой флягой крепкого вермута. Посмеиваясь, он заявил, что в одностороннем порядке разорвал служебный договор, да еще и обматерил Хорька с головы до ног.

     – А какого лешего он, скотина, цепляется? – вопрошал рыжий гном. – Без году неделя у власти, а надоел хуже горькой редьки. Не знаю, кто как, а я с ним все одно не уживусь. Так что лучше пойду с вами, если примете, конечно, в свою компанию.

     – Мы тебе, Рыжик, только рады, – заверил я его, – но ... ты хорошо представляешь, куда, возможно, нам придется отправиться?

     – Да знаю уж, – перешел на таинственный шепот гном. – Мне-то Джон все рассказал. Покинутые Земли: Элиадор, Байлиран, Беленриад ... Звучит заманчиво, так почему бы там не побывать? Интересно, знаешь ли, да и, кроме того, другу помочь – святое дело. У нас, в Оружейных Горах, это просто закон жизни.

     – Спасибо, Фин-Дари, – от души поблагодарил я, – хотя, по правде сказать, ничего определенного пока не надумано. Куда идти, что делать ... Не знаю ...

     – Вместе придумаем, – успокоил Джон, делая глоток из лущенной вкруговую фляги. – Одна голова хорошо, а три лучше. Или впервой нам трудности преодолевать?

     В тот вечер мы долго пели песни, и те, которые родились в Красных Каньонах и те, которые пришли с гномами из подземелий Оружейных Гор, и те печальные, дошедшие до наших дней из глубин седой старины, из покинутых людьми – Байлирана, Алинора, Нангриара. Сам не знаю, как отключился на своей кровати. И никаких видений. Наверное, тому виной крепленый вермут или же мой перегар, отпугнувший даже черного беркута. Но как бы то ни было, утром я проснулся бодреньким и свеженьким. Чего нельзя было сказать о Джоне и Рыжике, потом еще хорошо добавивших в небольшом гарнизонном трактире. Теперь они оба с кряхтеньем, оханьем и руганью вылезали из своих гамаков.

     Фин-Дари после того, как разорвал контракт, перебрался к нам в комнату. Рыжий мошенник никогда не унывал, даже сейчас, кривясь от похмелья, он таки угостил приятелей двумя-тремя свежими анекдотами. И все они были, естественно, о злосчастном Ларсе. Немного размявшись, гном и великан с увлечением принялись обсуждать серьезную, насущную тему: чем лучше всего похмеляться? Я в их дискуссию не встревал, ибо сан больного все же предусматривал кое-какое воздержание. Вчерашнего для меня было более чем достаточно.

     Мои друзья так и не достигли соглашения, кардинально разойдясь во мнениях. Но пришедший Коршун указал третий путь, не упоминавшийся в ихнем споре. А именно: усиленная физическая работа на свежем воздухе, очищающая организм и проясняющая голову. С ворчанием Фин-Дари и Джон ушли. А куда, собственно, деваться? На службе ты или нет, но против Коршуна не попрешь, все равно ведь заставит. Так лучше уж по-хорошему.

     Предоставленный самому себе, я вновь стал ломать голову, придумывая планы, один грандиознее другого, и тут же, находя какие-нибудь изъяны, отвергал их. Так шло время. Понемногу я отваживался вставать с кровати, с каждым днем делая прогулки по комнате все продолжительней и продолжительней. Джон меня, правда, за это поругивал, но я считал, что делаю правильно. И, может, потому, через четырнадцать дней я довольно твердо держался на ногах, чувствуя, как прежние силы вновь быстро возвращаются.

     В последний перед уходом из форта вечер мы все трое зашли в «Серебряный Рог», уютный гарнизонный трактирчик. Содержал его Лис, старый искалеченный ветеран с одной ногой, остатками левого уха и хитрым загорелым лицом, исполосованным шрамами. Что и говорить, за свои шестьдесят пять Лис всякого повидал на погранич-ной службе, чем порой и бахвалился, хлебнув лишнего. Впрочем, такое случалась нечасто, и потому старый пройдоха больше слушал. Меня он почему-то всегда выделял из общей массы гарнизонного люда. Хотя, почему именно, оставалось полнейшей загадкой.

     Вот и сейчас, игнорируя Джона и Фин-Дари, он покинул стойку, где протирал чистым полотенцем стаканы, и, опираясь на костыль, заковылял навстречу.

     – Алекс! Сынок! – Лис прислонил костыль к ближайшему столу и заключил меня в объятия. – Здоров? Ну молодец! Так и держи дальше. А я заходил пару раз, когда ты еще без сознания лежал. И еще б пришел, да сам понимаешь. Тяжеловато старику прыгать на одной ноге.

     – Спасибо, Натти, – сердечно поблагодарил я, – ты всегда был добр ко мне. Безотказно предоставлял кредит молодому повесе, никогда не торопил с возвращением долга. А твои мудрые советы! Вот за что я перед тобой до сих пор в долгу.

     – Брось, Стальная Лоза, – отмахнулся Лис. – Я всегда рад тебе помочь. Как, впрочем, и твоим друзьям, – он с явным одобрением покосился в сторону Джона и Рыжика, усаживающихся за круглый дубовый стол неподалеку. – Но сейчас ... Это правда, что вы навсегда покидаете Обреченный форт?

     – Да, Натти, верно, – замялся я. – Так надо, старина, так надо. Будь жив Морвель, Царство ему небесное, думаю, все сложилось бы по-другому. А с этим вонючим Хорьком разве можно иметь дело?

     – Оно так, сынок, – со вздохом согласился Натти и сокрушенно добавил: – Боюсь, скоро здесь житья никому не будет, а народ у нас, сам знаешь, гордый. Обидь его – и он уйдет в другой гарнизон. Благо фортов на Границе пока полно, есть куда идти опытному рубаке.

     Слова Натти походили на утешительные речи Джона, произнесенные в тот день, когда Хорек заявился со своими папками. На душе стало спокойней, ибо мнение умудренного жизнью трактирщика значило для меня очень много. Да и действительно: неужто на Обреченном форте свет клином сошелся? Взять, к примеру, цитадель Бешеных, командир там что надо и знакомых хватает. Жаль только, что это на севере и далеко от Лоншира.