Текст книги "Приключения Алекса (СИ)"

Автор книги: Александр Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 43 страниц)

     Это значило, что сюда явился не кто иной, как мой лучший друг Джон.

     Вот поганец! Но как вовремя! Не смотря на свой рост, Джон имел отменную реакцию и все моментально схватывающую сообразительность. Я не успел и глазом моргнуть, как он смел подступивший к нам десяток броском бревна, после чего радостно завопил:

     – Алекс, бродяга! Что, опять влип в историю без мудрого друга под рукой? Экий же ты все же несамостоятельный.

     Отшвыривая хлам со своего пути, Джонни бросился ко мне и заключил в медвежьи объятия. Бледной, едва державшейся на ногах эльфийке пришлось посторониться, и нельзя сказать, чтобы это доставило, ей удовольствие. Синдирлин, та вообще опять предусмотрительно вознеслась на свою люстру. «Птичка с–я, боится потерять перышки! И она права, Джон, а тем более за меня, ощипает кого угодно».

     – Что за погром ты тут натворил, дружище? – голос Джона гулко разносился по всему Залу Приемов, и не было ни малейшего шанса вставить хотя бы словечко. – Пользуешься отсутствием полиции, негодяй? А это что за дамочки? Кто кого не поделил: они тебя или ты их?

     – Здравствуй ... Джон! – я наконец-то вырвался из его железных, но осторожных тисков и тихо представил: – Та дамочка, на люстре, моя сестра княжна Синдирлин Лонширская, родная дочь моего отца и матери. И она же – могильная ведьма, вампир, нынешняя «хозяйка» Лоншира – Миледи Синдирлин. И это ее подлые руки открыли гоблинам дверь в ту кошмарную ночь, Ну, да ты хорошо знаешь эту историю. А это ... – я бережно прижал компаньонку к себе, – мой друг, госпожа Арнувиэль из Эльфийского Края.

     – Ага, – Джон удовлетворенно потер руки, – вот, значит, из-за кого весь этот сыр-бор: с дикими погромами, гнусной нечистью и дебильным дурпоходом в Покинутые Земли. Понятно, понятно.

     Он еще раз внимательно осмотрел эльфиечку с ног до головы и вдруг, преклонив колено, немного театрально поцеловав руку, сказал:

     – Рад служить такой госпоже. Друзья Алекса – мои друзья. Так что располагайте стариной Джоном.

     – Спасибо ... – смутил ась эльфиечка: – Но, наверное, я не стою ваших добрых слов. Ведь это действительно я втянула Алекса, а значит, наверное, и вас в «дебильный дурпоход». Простите.

     – Пустое! – легко отмахнулся Джон. – Нам с Алексом, знаете ли, не привыкать к опасным приключениям. Уж больно без них жизнь пресна.

     Опершись на меч и не упуская из виду злобно шипящую сестру, я смотрел на этих двоих и с удовлетворением отмечал: моя новая подруга и старый, испытанный друг прониклись искренней, обоюдной симпатией. Это было хорошо, потому как Джон, хоть и истинный рыцарь в душе, некоторых дам просто не мог переносить. Что он, впрочем, тут же и доказал.

     – Эй, чучело! – гаркнул мой друг в адрес сестрицы «лестный» комплимент. – Ну-ка, слазь со своего насеста, хватит там торчать. Или ты яйца собралась высиживать? Иди поближе к Маленькому Джону, и посмотрим, спасет ли Черная Магия твою задницу от порки, а уши от трепки. А уж после, как Алекс скажет. Тут его право брата решать: казнить тебя или миловать.

     – Здесь я решаю, кому жить, а кому умереть, – истерично завизжала Синдирлин, понятное дело, не привыкшая к подобному обращению. – Колода! Бревно! Дубина стоеросовая! Да как ты смеешь говорить со мной в таком тоне?

     – Заткнись, тварь, – я быстро урезонил полыхнувший гнев сестры. – Ты еще не того заслуживаешь. Но пока что я хочу предложить тебе ничью. Мы уходим, ты остаешься, но уходим вместе с Элизой. Потом я еще вернусь и рано или поздно мы с тобой решим спор: кто же все-таки хозяин Лоншира? Согласна?

     – О, да, – Синди мерзко захохотала. – Какой разговор? Разве могу я в чем-то отказать тому; кто пришел с сестрой самого Черного Короля? Здраво подумавши, я решила – нет, ни в коем случае.

     – Что такое? – Арнувиэль ошеломленно уставил ась на нее. – Неужели ты ... Гнусная лгунья, да как ты смеешь! Мой брат Эарнил не Черный Король!

     – Убедись сама, милочка, – Синди плавно приземлилась у стены, где прежде висела икона Святого Георгия Победоносца.

     Теперь там было нечто задернутое черными бархатными шторками. Явно рассчитывая на эффект, Синди медленно, слишком медленно открыла их. С сатанинской иконы на нас глянуло злое и надменное лицо белоснежноволосого эльфа. Оно внушало ужас и отвращение, но, тем не менее, оставалось демонически красивым.

     – Эарнил! – вскрикнула эльфийка и без чувств, как подкошенная, рухнула на плиты пола. Синди извиняюще улыбнулась.

     – Уж ты, братец, прости, не знала я, что госпожа Арнувиэль так обрадуется. Ну да ничего, это пройдет. От счастья еще никто не умирал.

     Бросив на самодовольную ухмыляющуюся сестру уничтожающий взгляд, я склонился над эльфийкой. Сзади тихонько подошла няня и как-то несмело, словно боясь, что я оттолкну ее, взъерошила мои волосы. Как в детстве. Я откликнулся на ласку движением головы и даже нежно погладил неестественно бледную, безжизненную руку, хоть от нее и исходил леденящий холод могилы. Няня благодарно, но виновато улыбнулась. Бедняжка хорошо сознавала, насколько не по себе может быть в ее присутствии обычным, живым людям.

     – Все в порядке, нянюшка, – тихонько шепнул я, поднимая на руки легкую, будто перышко, Арнувиэль. – Я не оставлю тебя здесь.

     – Солнышко, спасибо родной, – еще тише ответила она. – Я надеялась, что ты придешь, хоть и боялась этого.

     Тем временем Джон подобрал свое бревно и в непристойном жесте отсалютовал им гадко ухмыляющейся Синдирлин.

     -Прощай, падло, – были его прощальные слова, – но, впрочем, если мой дружок решит наведаться сюда еще разок, то, надо думать, свидимся. Смотри тогда у меня!

     – Надеюсь, что так и будет, деревенщина, – в тон ему ответила Синди. – Приходи, гроб к тому времени тебе будет готов. Правда, живому там скучно лежать.

     Не обращая больше внимания на нынешнюю хозяйку замка, мы двинулись, обходя груды обломков, к выходу. Я нес на руках эльфийку, а Джон вел за руку, как ребенка, нянюшку. У меня сжалось сердце: она шла так доверчиво и покорно ... У самого пролома я обернулся.

     – Жди в гости, сестра. Жди, я обязательно приду, и тогда посмотрим, кому больше понадобится гроб.

     – Приходи, волк Границы, – последовал спокойный ответ. – Стальной ошейник будет ждать тебя.

     Оставив Синдирлин' одну в разгромленном Зале, мы наконец-то вышли под свод небес. Лошади в целости и сохранности ждали нас там, где мы их оставляли, – у бывшей княжей коновязи. Там же, выделяясь огромным ростом, стоял жеребец Джона по имени Таран. Он был из особой великанской породы. Животные приветствовали нас радостным ржанием. После разыгравшегося в замке бум-тара-рама, они, видать, решили, что хозяевам крышка.

     На свежем воздухе эльфийка пришла в себя. Но потрясение ее было столь сильно, что она вся дрожала и упорно молчала, не отвечая ни на какие вопросы. Я по опыту знал, что полученный нервный шок пройдет быстрее, если не липнуть с соболезнованиями и ненужной жалостью. Достаточно нашего присутствия рядом и непоказного сочувствия.

     Усадив Арнувиэль на Иль-Чару, я обернулся к Джону. Мой лучший друг, известный весельчак и сорвиголова, сейчас был необычайно серьезен. Ладонь няни в его огромной ручище утопала, словно камешек в море. И вообще, нянюшка рядом с ним казалась маленькой, испуганной девочкой. Впрочем, недоверия великан у нее не вызывал, но все одно глаз с меня она не сводила.

     – Нянюшка! – я ласково высвободил ее холодную ладошку и прижал к сердцу. Из глаз капнули две горячие слезы, они попали на бледную кожу, и няня вздрогнула. С величайшей 'бережностью я прижал её к себе и долго не отпускал.

     – Братишка, – не вытерпев, поторопил Джон. – Пора сматывать удочки. Не то твоя ведьма оклемается да задаст нам жару.

     – Ты прав, Малыш, поехали.

     Посадив няню впереди себя, я легонько пришпорил заупрямившегося Дублона. Мой конь был большой умник и хорошо понял, кого везет на себе ... Джон ехал первый, за ним, словно окаменевшая, эльфийка, мы с няней замыкали процессию. Она, моя нянюшка Элиза, казалось, ожидала, что нас вот-вот остановят и ее опять отправят на муки в замок. Бедняжка до того сжалась в комок, что у меня буквально разрывалось сердце.

     – Все будет хорошо, – попытался я опять ее успокоить, – никто больше не посмеет обидеть тебя. Слово даю, нянюшка. Никто и никогда ...

     Как бы то ни было; но мы действительно беспрепятственно спустились вниз, и очень скоро могучие стволы лонширских дубов встали надежной стеной, прикрывавшей от коварства миледи могильной ведьмы. Отсюда' очень хорошо стали видны вдруг появившиеся над башнями новые стяги: кровавого цвета с черной розой, оплетенной императорской коброй. Тяжело вздохнув, я отвернулся ... И опять в зеленых, кипящих зеленью кронах раздался шелестящий шепот:

     – Хозяин! Хвала Создателю, целый и невредимый! Не покидай нас, хозяин. Не покидай Лоншир ....

     Брови Маленького Джона поползли вверх, но он промолчал, ибо давно привык к тому, что меня всегда окружали, мягко говоря, странные вещи и события. Поровнявшись с ним, Я не слишком любезным тоном' осведомился:

     – Проклятье, Джон, каким образом ты очутился здесь? Я-то думал, ты еще дома, в своих Красных Каньонах, а ты вот так, запросто появляешься в Лоншире.

     – Ты не рад? – Джон лукаво подмигнул мне и вновь стал похож на того беззаботного балбеса, каким я его всегда знал. – Знаешь; провались они, эти Красные Каньоны. Вот они где у меня, – он провел ребром ладони по горлу. – Видишь ли, мой больной батюшка, решивший было помирать, к моему приезду совершенно выздоровел. Родные же братцы, собравшиеся делить наследство, повесили носы. Доволен, на·верное, остался я один, потому что все одно ни на что не претендовал. Да и что может получить самый младший, десятый сын в семье? Ну, разве что дырку от бублика или издыхающую старую козу. Словом, все бы ничего, да моя маманя вдруг надумала женить младшенького на соседской девушке, едва-едва доросшей до совершеннолетия. «Матушка, милая, – сотню раз говорил я ей, – не упоминай ты больше об этой сопливой Грэте. Она еще, поди, в куклы играет да сказки слушает, разинув рот: Знать не хочу про нее!» А маманя губы подожмет, подбородок вздернет и давай нотации читать да агитировать за прелести семейной жизни: И чего я от нее ни наслушался: мол, и непутевый, и легкомысленный, и что пора, мол, остепениться.

     – Знаешь, а твоя маман права, – подначил я друга, но Джон и бровью не повел.

     – Ага, так вот, говорит: «Повеса ты, Джонни, еще тот, поискать таких надо, да не найдешь. А Грэточка направит тебя на путь истинный. Потому как умница, хозяйственная, чистюля, красавица и Бог знает кто еще. Несмотря на свою молодость». «Матушка, – едва не рыдал я, – ей что, этой Грэтке-малолетке, больше замуж не за кого выйти?»

     – Дурак ты, Джонни, – сердилась она. – И не просто дурак, а дубина. Ей-то, голубушке, стоит пальцем поманить, так любой почтет за честь тенью ходить. Но она тебя любит, тебя, болван ты дремучий!

     Словом, потерял я терпение, собрался потихоньку ранним утречком, по старой привычке оставил родным записку и был таков. Ну и прямиком во второй дом, конечно, в Обреченный форт. А там гонец как раз отдыхал, из «банды» Бешеных. Вот он-то и поведал мне за кружкой пива о тебе, эльфийке и дурпоходе в Покинутые Земли. Я, конечно, решил двинуться следом. Однако не будь дураком, смекнул: коли уж Алекс все-таки там, то Лоншира ему не миновать. Зайдет, не удержится, охламон несчастный. Ну я, значит, прямиком сюда. И, кажется, вовремя.

     – Да, Джон, спасибо, – серьезно кивнул я. – Тебя вела сама Судьба. И я, и Арнувиэль обязаны тебе жизнью.

     – Вот уж ни за что не поверю, – глаза Джона заискрились весельем, – вы вдвоем там до того разбушевались, что, пожалуй, и с тем последним десятком справились бы непременно.

     Я не стал переубеждать друга. Какого черта? Ведь он и сам прекрасно понял: еще минута-другая и нас бы истыкали копьями ...

     Остановились мы посреди поляны, в ельнике, где провели с Арнувиэль прошлую ночь. Смеркалось, но следовало подумать не о ночлеге, а о моей бедной нянюшке. Надо было освободить ее бессмертную душу, и, странное дело, я был уверен, что справлюсь с этим. Расстелил свой пятнистый маскировочный плащ на толстый ковер из прошлогодней хвои, я бережно уложил на него няню, смотревшую на меня с безграничной любовью и печалью. Еще во взоре ее была надежда, теплившаяся пугливым огоньком. Надежда на милое солнышко – маленького мальчика, успевшего превратиться в закаленного битвами мужчину. И разве мог я не оправдать ее доверия?

     Став перед нянюшкой на колени, я гладил и гладил некогда блестящие и роскошные, а сейчас тусклые волосы, стараясь оттянуть начало обряда, финалом которого послужит разлука навсегда. Мне помог Лонширский лес: шелестящие от ветра деревья вдрут задвигались в одном плавно завораживающем ритме. Ощущение было таково, будто мы все очутились в одной, мягко покачивающейся колыбели. И словно ниоткуда или отовсюду раздалось нежное, убаюкивающее пение. Сладкая, но щемяще-грустная мелодия. Так, наверное, поют матери засыпающим безнадежно больным детям, вкладывая в пение всю ласку и боль исстрадавшегося сердца. Няня сразу как-то притихла и внутренне успокоилась, ее глаза заволокло тyмaнной дымкой, и она уснула, трогательно сжав два пальца моей левой руки в своей маленькой ладошке. Постепенно замирая, звуки чудесной мелодии стали исчезать.

     «Теперь очередь за мной» – со страхом и нахлынувшей неуверенностью подумал я. Но отступать было некуда. Мысленно воззвав к помощи Господа, я встал и воздел руки к алому шару заходящего солнца. И тут из меня совершенно самостоятельно пошли слова, которые сам я не понимал абсолютно. Наверное, на таком языке говорили ангелы, обитающие в кущах Райских Садов. А может, загадочные восточные демоны? Не знаю ... И чем дольше я говорил чужим, певучим голосом, тем явнее проявлялись колдовские путы, сковывающие душу няни и удерживавшие ее в давно умершем теле. Хуже всего было то, что все они хаотично переплетались, я даже основательно взмок, пока распутывал их. Конечно, я хорошо понимал: не будь поддержки Высших Сил, совершить это вряд ли бы смог. Да и вообще, под силу ли подобное простому смертному?

     Но даже приведенные в порядок путы крепко держали нянюшку. Туго Натянутые, как струна, они звенели от моих усилий, но не поддавались ни на миллиметр. И тогда, словно по какому-то наитию, я снял с шеи свой золотой амулет и положил его на нянин лоб.

     Едва он коснулся ее кожи, как рядом, только с дутой стороны, возник призрак. Мой старый приятель – Лонширский Олень. Трижды ударил он копытом о землю и вызвал этим такой звон, что даже ветер утих, а пушистые облака на небе приостановили свой вечный бег. Путы напряглись еще больше, некоторые пустили дым и истаяли без следа, другие же с громким хлопком лопнули. Но все же большая их часть осталась невредима.

     Повинуясь мысленной команде лонширского призрака, я осторожно прикоснулся к амулету, а он стал горячий, словно уголек, и поместил его как раз над сердцем нянюшки. Олень уже в какой-то ярости вновь трижды грохнул копытами оземь. Путы, удерживаюшие няню, взорвались. Все до единой! От них просто не осталось и следа. А нянюшка лежала будто живая. Такая, какой я запомнил ее много лет назад: красивая, розовощекая и чуть насмешливая.

     Маленький Джон и Арнувиэль изумленно охнули. Чудо – а это было поистине настоящее чудо – вывело эльфийку из шокового состояния. Но тем дело не кончилось.

     Нянюшка вдруг изогнулась дугой, словно исторгая из себя что-то, и со стоном упала на плащ. А в полуметре над ней появилась ее бессмертная душа ... Она подрагивала, будто марево в знойной пустыне, но, тем не менее, ласково улыбалась мне. Последние слова няни запомнились мне на всю жизнь.

     – Прощай, Солнышко! Не свидеться нам больше на этом свете. Но Бог милостив, может, когда-нибудь на небесах наши души и повстречаются? Но ты живи, долго живи, а я буду ждать, и молить за тебя Всевышнего. И' еще завещаю тебе: не расставайся ты со своей девушкой. Чувствую, она для 'тебя и лучше тебе не найти. И прошу, береги себя, ибо есть могучие силы, ненавидящие Дитя Источника Жизни.

     – Кто они, нянюшка? – тихо спросил я, надеясь разговором отсрочить ее уход.

     – Чада Источника Смерти – твоя сестра Синдирлин, твой брат Эрик, который тоже живет в замке, но ныне где-то отсутствует, а также некто Морли, странное создание, летающее ночью на черном ковре. Есть другие, но их я не знаю ...

     – Вот как? – искренне удивился я. – И чем же это я их так достал?

     – Ты Дитя Источника Жизни, – повторила няня, – и где-то там, в колдовских книгах тайных библиотек Зла, есть предостережение против тебя или предсказание, не знаю. Ведаю только, что Силы Тьмы опасаются, что именно с тебя начнется наступление людей на Покинутые Земли. И они сделают все, чтобы погубить тебя ...

     – Няня, – начал, было, я, но она уже покидала бренный Мир. Душа ее медленно, но неуклонно стала подниматься ввысь. – Нянюшка!– в отчаянии закричал я. – Не оставляй меня, нянюшка!

     – Прощай, Солнышко, – 'донеслось в ответ, – не убивайся, ведь я счастлива и свободна. Спасибо тебе, родненький. Что лучшего ты мог сделать для меня? Прощай ...

     – Эх, нянюшка, нянюшка, – горько вздохнул я. – Мы только встретились и вновь расстались. Прощай ... Вряд ли грешник с Границы попадет в Рай. Прощай навсегда, нянюшка.

     Вместе с ней исчез и Олень, бесследно растаяв в воздухе.

     Похоронили мы няню под кудрявой березкой, укрыв моим запасным плащом. Я сам вырыл ей могилу, устлав низ мягкими еловыми лапами. Грубовато отстраненные от этого дела Джон и Арнувиэль не обиделись. Хорошие друзья всегда понимают, что к чему ....

     Ночь я провел возле маленького холмика с простеньким деревянным крестом. Джон и Арнувиэль поодаль развели костер, но трогать меня не трогали. Зачем беспокоить человека, у которого горе? Я был благодарен им за это. И даже зверье в эту ночь не тревожило наш покой. Впрочем, чему удивляться: ведь они гораздо деликатней многих людей, звери Лоншира ...

     Я вдруг поймал себя на мысли о том, сколько дружественных созданий находится рядом со мной, и на душе посветлело. Этой же ночью на могиле няни я дал Клятву Крови, обещая выбить нечисть из Лонширского княжества. Выбить или погибнуть ... Третьего тут не надо, ибо такими клятвами не шутят.

     На рассвете мы· быстро собрались и тронулись в дальнейший путь. Я задержался лишь на минуту, чтобы набрать горсть сырой земли с няниной могилы в замшевый мешочек, решив носить его у сердца. Сколько бы ни суждено мне было жить.

     Лоншир мы покидали под плач деревьев и жалобный волчий вой. Волосы подымались дыбом ... И мне самому хотелось завыть ... Но что было говорить или обещать? Ведь я дал Клятву Крови, а старый лес знает ее значение. До встречи, Лоншир! До встречи!

     В молчании и, не слишком хоронясь, мы ехали тропами и трактами Покинутых Земель. Каждый был погружен в свои думы, даже неугомонный Маленький Джон. Нянюшка и ее судьба поразили его, заставив на многое взглянуть по-другому. Арнувиэль вроде бы оправилась после новостей о братце, но взгляд ее мне не нравился. Так смотрят люди, которым все по барабану, а жизнь, своя либо чужая, значения не имеет. Это было скверно, но все же я надеялся, что время излечит рану эльфийки. Да и как иначе? Девка-то молодая, здоровая. Выйдет замуж, другие заботы пойдут.

     Пару раз дорогу нам преграждали гоблины и люди-отстyпники, но бревно Джона, мой меч и исступленная ярость эльфийки прекращали бой в первые же минуты. Оставшиеся в живых враги в панике разбегались кто куда. По-настоящему нас встряхнула схватка с шайкой злобных троллей, окруживших развалины старой башни, давшей нам приют. Опасная потеха длилась почти час. За это время мы успели расстрелять почти весь оставшийся запас стрел, после чего оголили клинки и через пролом в стене сломя голову ринулись в бой.

     Джон, конечно же, орудовал своим бревном. Любимое оружие! Уйти сумел только один тролль, бросив булаву и петляя, как заяц. Догонять его не стали, просто уже не было сил, стрелу же тратить не хотелось. Да и кого он мог привести? Отряды троллей встречались редко, ибо из Сквознячных Пещер их мог зачастую вытащить лишь Большой Гонг крyпного военного похода.

     Несколько оживившись, мы еще долго обсуждали минувшую схватку.

     И мне приятно было заметить в глазах эльфийки отсвет прежнего задорного блеска. Дальше довольно долго мы двигались беспрепятственно. И я, глупец, уже было возрадовался, но, как оказалось, рано.

     Они догнали нас у самой Границы ... Черный Король и его Свита. Тридцать закованных в вороненую сталь рыцарей. Словно сама Смерть и ее Апостолы ... Трубач резко и повелительно дал сигнал, заставивший наших коней покорно остановиться. Сгори они в синем пламени, ведь до форта осталось рукой подать! Впрочем, разве несчастные животные были виноваты? Ведь даже мы, люди, и те почувствовали всю непреложную силу приказа.

     Свита осталась в десятке метров, а к нам вплотную подъехал всадник на темном, как сама ночь, изрыгающем пламя огромном коне. Был он рослый и крепкий, но за всем этим безошибочно угадывалась хищная и гибельная кошачья грация. И вообще внушительно выглядел: закованный в устрашающие тускло-черные доспехи, к которым крепились стальные широкие крылья беркута, грозно вздымающиеся над плечами, и в шлеме в виде орлиной головы, увенчанной многозубчатым ·венцом.

     Я знал имя этого всадника – Эарнил, прославленный на всей Границе мечник и следопыт, а ныне – Черный Король ... Властелин Покинутых Земель. С глухим лязгом он откинул забрало, и стало хорошо видно его холодно-надменное лицо. Наверное, Мелькнула у меня мысль, пока его не извратило Зло, он выглядел совсем по-другому. На нас с Джоном Черный Король не обратил ни малейшего внимания, словно мы были заурядными, придорожными камнями. Зато на сестрицу смотрел с настоящей любовью. Ну просто сиял, падлюка.

     – Арнулька! ~ ласково позвал он и, соскочив с дьявольского коня, с раскрытыми объятиями подошел к ней. Арнувиэль, содрогнувшись, испуганно отшатнулась. Братишка, разыскиваемый повсюду и так нежданно-негаданно объявившийся, не сильно ее обрадовал.

     – Арнулька! Заинька! – продолжал наступать он.

     – Чудовище! – вдруг истерично взвизгнула эльфийка и попятилась еще дальше.– Лучше б ты погиб; чем превратился в такое.

     – Арнулька! – Эрни не обращал на ее слова ни малейшего внимания. И тут я заступил ему дорогу.

     – Эй, бывший следопыт, куда прешься? Не видишь, боится тебя сестра; Оставь-ка лучше ее в покое.

     Эрни взглянул на меня с такой дикой ненавистью, что даже мороз по коже продрал, а потом просто щелкнул пальцем, и порыв ураганного ветра с легкостью смел меня с его пути. Джон, замахнувшись бревном, бросился мне на выручку, но бревно вдруг переломилось пополам и вспыхнуло жгучим, темным пламенем. С проклятьями Джон уронил обе половинки на землю и уже с голыми руками пошел на Черного Короля.

     Я в это время с трудом поднимался, разминая занемевшие от удара плечо и правую ногу. Оклематься удалось быстро, но все же помощь моя Джону запоздала. Материализовавшаяся из ниоткуда железная цепь с лязгом ударила его по щеке, а затем моментально сковала руки.

     – Ты, паршивый ублюдок! – вне себя заорал я. – С помощью магии ты, вижу, герой. Ну, а если по-честному, на мечах, выйдешь? Или слабо? А, засранец?

     Эрн и усмехнулся, и мурашки второй раз забегали по коже, ибо мне усмехалась сама смерть.

     . – На мечах, говоришь? – загрохотал его голос. – Почему бы и нет? Мы здесь, в Покинутых Землях, тоже выполняем последнюю просьбу обреченного.

     – Но я не собираюсь умирать, – бодро заявил я.

     – Правда? – Эрни выхватил из ножен зашипевший черный меч, по которому пробегали искры и даже язычки пламени. – Что ж, сопляк, посмотрим, надолго ли хватит твоей уверенности. Иди сюда!

     Без всякого разбега я прыгнул вперед, целя острием клинка в глаз.

     Но ... Черный Король уже стоял в другом месте, небрежно поигрывая мечом. Хм, вот сволочь! Ну да ладно, игра ведь едва началась. Вот только гложет предчувствие, что она скверно закончится.

     Я вновь атаковал его и едва не лишился Левой руки, к счастью, отделавшись всего-навсего коротким, хоть и глубоким порезом. Проклятый Эрии орудовал своим мечом с неуловимой быстротой. Опасный тип! Таких, как он, на всем Континенте вряд ли сыщется больше пяти.

     Я стал по-волчьи кружить вокруг него, выискивая слабое место в обороне. Но повсюду меня встречала темная молния его меча. С самого начала схватки высокомерное, презрительное выражение не сходило с лица Эрни. И мне, ох, как хотелось увидеть его искаженным от боли и страха. Но злодейка-удача была не на моей стороне ....

     Видимо, забава надоела Черному Королю, ибо он перешел от обороны к нападению. Я отбил один удар, второй едва успел, а третий пропустил ... Все же Источник кое-что сделал для меня. В самый последний момент, наверное, когда уже зловещая темная сталь была в миллиметре от моей головы, время на краткий миг растянулось или остановилось, не знаю. Это позволило откинуть голову назад, хоть полностью избежать удара и не удалось.

     Весь мир вокруг меня вдруг ослепительно вспыхнул алым огнем. Oстрая, невыносимая боль пронзила все мое естество, и почти тотчас я провалился в спасительную, бездонную пропасть беспамятства. И где-то там, в ее туманных недрах, теперь угасал слабый огонек ... Огонек жизни ...

     Свечи, свечи, оплывший воск,

     Догорела свеча, и поблек чей-то лоск.

     Где, в какой долине светят те огни,

     Что отсчитывают наши земные дни?

     Воск слезою капал, плакала свеча,

     Значит, кто-то где-то рубанул сплеча.

     И в высоких травах, одинокий конь

     Мертвому хозяину, тычется, в ладонь ...

     Оплывают свечи, но после заката – рассвет,

     Зарей зажигающий, свечи новых лет.

     Но уже сраженному, к жизни не восстать.

     Огоньку погасшему, вновь не воспылать.

     Вечно плачут свечи, слезы горячи,

     Остывают, падая, в чистые ключи.

     Что студеной влагою средь расщелин бьют,

     Ручейками звонкими по горам поют.

     Песнь про злато-серебро, про принцесс в плену,

     Об ушедшем в юности рыцаре на войну ...

     Плачут, плачут свечи, слезы горячи,

     Остывают, падая в чистые ключи...

     КНИГА 2

     ВЕСЕЛАЯ КОМПАНИЯ

     Аннотация

     Вторая книга трилогии «Приключения Алекса» рассказывает о дружбе. О той, что не на словах и когда легко, а о той истинной, что проверена на прочность в бесчисленных схватках, где спина друга, прикрывающая твою спину – самое надёжное что есть во Вселенной. О дружбе, прошедшей испытание на чуткость и заботу – в горе и тяжёлой беде. О дружбе, которую, наверное, каждому из нас хотелось бы иметь…

     От автора

     Мои герои – рыцари. Нет, они не одеты в стальные доспехи с головы до пят. Они – рыцари в душе. И мне, как автору, хочется, чтобы их дела и поступки послужили для вас достойным приемером. Ведь наш мир порой бывает очень жесток, в нем с лихвой хватает подлости, несправедливости, угнетателей и угнетенных. И кто, как не настоящие рыцари, должен противостоять этому темному наследию прошлого? Конечно, проще всего закрыть на зло глаза. Но… Оно ведь от этого не исчезнет, а наоборот, разрастется, наберет силу. Еще великий английский писатель Толкиен сказал: «Никогда нельзя уступать злу».

     И это правильно, ибо человек, пошедший на сделку с совестью один раз, сделает потом подобное неоднократно. Таким людям легко жить, но очень тяжело умирать…

     I ЧАСТЬ

     1 глава

     НАЧАЛО ПУТИ

     Боль, нестерпимая боль в голове. Порой она доходила до такой точки, что попросту пропадала, но это было еще хуже. Тогда казалось, будто тело исчезло, растворилось, а душа в испуге мечется, разыскивая его ...

     И я знал причину страшной боли. Черный беркут. Это он находил меня в клубах свинцового тумана и, сев на грудь, крепким загнутым клювом долбал в мой пылающий лоб, пробивая череп и добираясь до самого мозга. Птица была страшно тяжела, ну словно могильная гранитная плита. И эта тяжесть мешала дышать.

     Так продолжалось долго: может, год, а может, тысячу лет – пустынный мир, заполненный туманом, свирепый беркут и я, лежавший неподвижным, беззащитным бревном. Но время шло, туман редел, проклятая птица прилетала все реже и реже, и боль, хоть и оставалась, все же была вполне терпимой.

     А однажды, открыв глаза, я обнаружил себя в небольшой комнате с чистыми белыми стенами. В единственное узкое окошко проникали косые лучи заходящего солнца. Попытка приподняться и осмотреться стоила мне острой, вновь вспыхнувшей в голове боли, заставившей с оханьем прилечь на подушку. Но тут тихонько скрипнула дверь, и кто-то, осторожно ступая; вошел. К сожалению, сил уже не было, чтобы посмотреть, кто это. Но вошедший сам склонился надо мной и радостно вскрикнул:

     – Алекс, дружище, очнулся! Ну, молодец!

     – Фин-Дари, – со слабой улыбкой прошептал я, узнавая лучшего среди гномов друга. – И все такой же рыжий ...

     – Ага, – гном с готовностью закивал головой, при этом, не переставая бережно поглаживать роскошную огненную бороду. – Мне-то и везет всегда, наверное, потому, что я рыжий. Но ты у нас тоже везунчик, таки обхитрил Костлявую. Как самочувствие, Алекс?

     – Не знаю, – честно признался я, – пока еще сам не пойму. А где Джон?

     – На охоте каланча, – ухмыльнулся Фин-Дари. – Днями сидел возле тебя, никому не доверял. Будто, кроме него, и друзей нет у Стальной Лозы в Обреченном форте. Все же раззадорил я его: достань, говорю, свежего мясца, оленинки на жаркое, куропаточек на бульон. Алекс вот-вот придет в себя, и чем ты будешь его потчевать? Гарнизонной прелой кашей, сухарями и прошлогодней солониной? Словом, Джон собрался и ушел, но перед этим извел наставлениями и инструкциями на тему, как правильно ухаживать за больным. Думаю, не сегодня-завтра вернется он.

     – Хм, Фин-Дари ... А сколько же я провалялся в отключке?

     – Так, – рыжий гном быстро позагибал пальцы, – сегодня одиннадцатый день.

     – Вот так-так, – изумился я, – немало. А что вообще со мной случилось? Помню, мы были, вместе с Джоном ... И ... Нет, больше ничего не могу вспомнить, – я с досадой потрогал тщательно забинтованную голову. – Но ты-то в курсе дела?