Текст книги "Научная дипломатия. Историческая наука в моей жизни"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 54 страниц)

Уйти от повторений. Новый фонд поможет в определении приоритетов

21.03.2014, «Поиск», Шаталова Нина

Попечительский совет – один из главных органов управления Российского научного фонда. В составе совета – представители Правительства РФ, депутаты Госдумы, член Совета Федерации, министр образования и науки, главы академических институтов, руководители высшей школы… Когда председатель Попечительского совета фонда, помощник Президента РФ Андрей Фурсенко обратился к директору Института всеобщей истории РАН академику Александру Чубарьяну с предложением войти в состав Попечительского совета РНФ, Александр Оганович ответил согласием…

Как, по мнению известного историка, деятельность фонда скажется на развитии отечественной науки в целом и гуманитарной области знаний в частности? Насколько эффективен может быть перевод финансирования научных учреждений на конкурсную основу? Какие темы могут стать приоритетными для гуманитарных наук? Какие риски ждут тех, кто намерен участвовать в конкурсах РНФ? На эти и другие вопросы «Поиск» попросил ответить члена Попечительского совета РНФ Александра Чубарьяна.

– Постановление Правительства РФ о создании фонда я, как и многие коллеги, воспринял с большим энтузиазмом, – говорит Александр Оганович. – По роду своей деятельности я плотно контактирую с Российским фондом фундаментальных исследований и Российским гуманитарным научным фондом. Естественно, что гуманитарная составляющая – ведущая в РГНФ, а в работе РФФИ она носит больше прикладной характер. В РНФ были заявлены комплексный подход к развитию науки в целом и выделение больших денег для конкурсов фонда. Все это представляется очень своевременным.

Кроме того, мой интерес к деятельности РНФ был связан и с остро дискутируемым сегодня вопросом о переводе финансирования научных учреждений с базовой на «фондовую» – конкурсную – основу. Могу сказать, что в целом идею эту я поддерживаю давно: в нашем институте на Ученом совете мы не раз пробовали варьировать надбавки к базовому финансированию на конкурсной основе… Однако твердо убежден, что при нынешнем положении дел в стране базовое финансирование науки должно сохраниться. В каком объеме? Сколько процентов от общего финансирования оно должно составлять? Это надо считать. Но переводить все на грантовую основу – неправильно. Думаю, нынешняя отечественная наука, да и жизнь в стране, пока для этого не готовы. Надо иметь в виду, что в отличие от физики или биологии, где возможны прорывные открытия, существует целый ряд дисциплин, особенно в гуманитарных и социальных науках, которые имеют долговременный характер – формируются довольно неспешно, накопление знаний в них идет последовательно… Но вместе с тем конкурсная система и грантовая поддержка, несомненно, имеют большую перспективу.

Есть и еще один важный момент, который побудил меня ответить согласием на предложение войти в состав Попечительского совета РНФ, несмотря на всю загруженность и иные привходящие обстоятельства. Сегодня, на мой взгляд, хотя и имеется общее понимание и делаются правильные высказывания о значении гуманитарных наук, в стране существует их явная недооценка. В том числе и в области финансирования.

В свое время были утверждены приоритетные направления развития отечественной науки, среди которых ни гуманитарной, ни социальной областей знания не оказалось. Сохраняется такая тенденция в ряде структур и теперь: лично приходилось сталкиваться с ее проявлением, когда работники министерств, несмотря на наличие интересных гуманитарных проектов, говорили, что это, мол, не приоритетное направление и, соответственно, выделение денег на проведение таких работ «затруднено».

Потому мое согласие на вхождение в состав Попечительского совета РНФ и мои надежды были связаны еще и с тем, что, может быть, через новый фонд удастся усилить интерес к гуманитарным и социальным наукам. Кстати, в начале деятельности фонда, при утверждении его классификатора, эти области знания были объединены в одно направление. На заседании совета я настаивал, что это две самостоятельные научные дисциплины, и обе они нуждаются в поддержке. Вопрос о роли гуманитарных знаний всегда стараюсь отстаивать на всех уровнях, в том числе как научный руководитель проекта концепции нового учебника истории, кроме того, писал об этом руководству страны. В ходе заседаний РНФ, на которых обсуждался состав экспертных советов, очень порадовало, что в них вошли представители как гуманитарных, так и социальных наук.

– Какие еще вопросы стали главными в ходе обсуждения формирования и деятельности экспертных советов Фонда?

– В первую очередь, вопрос о критериях оценки. Здесь есть важный дискуссионный момент: известно, что в последнее время у нас в стране наблюдается увлечение наукометрией. Хотя многие при этом высказывают к ней скептическое отношение. Согласен с позицией, обозначенной по данному вопросу в одном из недавних интервью председателем Попечительского совета фонда: далеко не все оценки научных работ исчерпываются подобными методами. Они нужны, но как «грубый» формальный фильтр в самом начале процесса экспертизы. Первоначально при обсуждении на заседаниях фонда речь шла о необходимости соответствия двум критериям – индексам по Scopus и Web of Science, что для гуманитарного знания довольно затруднительно. Как известно, переводы с русского языка на английский в гуманитарной сфере есть, но объем их небольшой. Кроме того, не все они фиксируются, не все публикуются в зарубежных журналах. Отчасти в этом есть и наша вина…

Порадовало, что после обсуждений на итоговом заседании Попечительского совета в числе критериев оценки качества работ кроме вышеназванных двух появился и РИНЦ, в котором представлены многие гуманитарные знания и общественные науки. Еще большее удовлетворение вызвало то, что фонд при проведении экспертизы также согласился учитывать не только статьи, но и монографии, которые для нашей области гуманитарных знаний могут являться одной из главных составляющих.

А в более общем плане хотелось бы отметить, что ориентация только на публикации в определенных зарубежных журналах ведет к явной недооценке российских ученых, особенно тех, кто избран во многие университеты и академии мира, и книги которых изданы за рубежом.

– Вопрос экспертизы всегда носит острый характер. Кто, по вашему мнению, должен входить в состав экспертного пула РНФ?

– Формированием экспертных советов по конкретным дисциплинам занимается не Попечительский совет, а руководство фонда и его экспертный совет. Каждый член совета мог предложить до 10 экспертов по своей дисциплине. Их отбор идет по определенным критериям. С моей точки зрения, это должны быть абсолютно независимые люди, представляющие все наше академическое сообщество, имеющие высокий престиж в стране и за рубежом.

– 11 марта завершился первый конкурс, объявленный РНФ. Как вы оцениваете его итоги?

– Об официальных итогах пока говорить не могу, но конкурс подтвердил то, что я и предполагал: значительное число заявок составили гуманитарии и представители социальных наук. Такая их активность в определенной мере объясняется тем, что они все-таки считают себя несколько «обойденными» в финансировании своих исследований.

Как директор института я подписывал заявки, которые подавались на конкурс. Должен с сожалением отметить, что тематика многих показалась мне очень узкой. О чем я и сказал коллегам… Но в том и состоит одно из главных достоинств созданного фонда, что он открыт для любых заявок: в его работе очень важна транспарентность. Узкие ли, широкие темы – подавайте! Нельзя сдерживать инициативность ученых. Они должны понимать, что данный фонд – для них. А уж дело экспертов – отобрать лучшие заявки для дальнейшего финансирования.

– Какие рекомендации вы давали претендентам на получение гранта РНФ?

– Никаких рекомендаций я коллегам не давал. В определенных случаях старался деликатно сказать о том, что тема хорошая, но очень узкая… Есть и еще один важный моральный момент. В принципе, не возбраняется подать заявку на любую тему. Но если это тема, которой ученый занимается всю жизнь, разрабатывает ее в институте, за что, собственно, и получает регулярно зарплату, думается, не совсем этично заявлять ее же и на получение гранта.

С этой же проблемой связана важная особенность деятельности РНФ – он нацелен на приоритеты, на инновации. Фонд не должен поддерживать науку вообще. Потому одна из рекомендаций претендентам на будущие гранты фонда: в первую очередь, умейте выделять важные темы и проблемы в своих областях знания. И второе – определять соответствие заявленной тематики мировым стандартам. Приведу примеры из гуманитарной области. Последние несколько лет в мире получила широкое распространение так называемая глобальная история – история взаимосвязанности стран, народов, континентов. По этой теме издаются десятки журналов, проходят мировые конгрессы по глобальной истории. Мы сейчас выпускаем шеститомник всемирной истории (первые 4 тома уже вышли). Другой пример направления для перспективных исследований – образ России в разных странах и на разных континентах. Проблема эта весьма широкая. Одну из предложенных тем я рекомендовал коллегам в нашем институте рассмотреть, и, например, такую ее часть, как африканизация Европы. Кто-то скажет: малоинтересно. Отнюдь. Передвигаясь сегодня по миру и приезжая, например, во Францию, Италию или Германию, вы видите, как велико там количество выходцев из Африки, что и демонстрирует происходящие серьезные перемены…

Еще одна очень актуальная тема, по которой, кстати, было подано несколько заявок на конкурс, – античность Причерноморья: античные города, новые раскопки и пр. Весьма перспективное направление. Далее. В ходе работы над учебником истории мы столкнулись с темой революции. Думаю, весьма интересно было бы посмотреть, какой смысл имели революции, в частности французская, английская, да и русская, для мировой истории и т.д. Другая интересная вещь – культурное взаимовлияние различных стран. Сейчас культура вообще выступает на первый план: есть, например, мнение, что следующий век будет веком лингвистики, которая приобретает сегодня все большее значение. Как и когнитивные методы исследования. Я сам большой сторонник этого направления, был одним из инициаторов создания на базе РГГУ центра по когнитивным исследованиям. Еще один важный вопрос, который обсуждался на заседании Попечительского совета фонда и на который следует обратить внимание при подаче заявок на гранты, – междисциплинарность исследований.

– Какие еще темы были подняты на заседаниях Попечительского совета РНФ?

– Обсуждались приоритетные направления развития наук, актуальность проведения междисциплинарных исследований, а также вопросы, связанные с популяризацией науки. Считаю, поддержка проектов популяризации науки очень важна. Такие проекты могут быть и не связаны конкретно с той или иной научной областью. Например, важно понять и показать, как наиболее эффективно, в какой мере научные знания могут проявляться в образовательной сфере. Кто-то скажет, что это «не чистая наука». Да, но данная проблема напрямую связана именно с популяризацией науки, с наполнением нашего образования тем, чего ему так не хватает, – аналитическим и научным содержанием.

Представляется, что следует всемерно поддерживать и создание новых инновационных форм интеграции науки и образования.

Все это обсуждается на заседаниях Попечительского совета Фонда, которые проходят у нас довольно длительно. Очень доволен, что дискуссии носят неформальный характер: много спорим, но в весьма конструктивной, доброжелательной обстановке.

– В документах Фонда сказано о возможности участия в его проектах зарубежных коллег. Как, с вашей точки зрения, это должно происходить?

– Я сторонник такого подхода в проведении исследований. Но без крайностей. Поясню. Все помнят о конкурсе мегагрантов, в рамках которого к нам для работы приглашались зарубежные ученые. Кстати, как оказалось, их было не так и много, а по гуманитарным наукам особенно трудно было найти человека, готового приехать работать в Россию на шесть месяцев… Привлечение зарубежных коллег – вещь хорошая, однако это не должно происходить на формальной основе. Известны случаи, когда для некоторых проектов просто искали за рубежом знакомых исследователей, чтобы договориться и вписать их фамилии в документы… Участие зарубежных ученых в проектах РНФ, особенно в конкурсе лабораторий, должно наполнить совместную научную деятельность тем содержанием, которое соответствует мировому уровню. Для меня пример такого взаимодействия – Международный научно-консультативный совет, созданный в ИВИ РАН. Задача его членов – представителей научной элиты Франции, Великобритании, Германии, США – отнюдь не аудит и контроль наших работ. Мы посылаем им институтские проекты, чтобы они высказали свое мнение об их актуальности с учетом мировых тенденций. Привлечение иностранцев должно способствовать тому, чтобы Россия чувствовала себя значимой частью мира, в том числе и в научной области.

Конечно, наука по своей природе интернациональна. Но хотелось бы, чтобы зарубежные коллеги не диктовали нам условия, чтобы им не отдавался приоритет во всех работах. Не следует заниматься самоедством и принижать собственные научные достижения, необходимо стремиться встроить их в определенный мировой контекст.

– Какие риски могут встать на пути деятельности Фонда? И как их преодолевать?

– Риски есть всегда. Например, есть конкурс – значит, есть риск. Существует также риск отклонить хорошую тему и продвинуть ту, которая не столь актуальна или перспективна. Есть соблазн поддержать общепринятые направления и пройти мимо того, что сейчас кажется малозначимым и неинтересным, а завтра может стать мировым открытием. Наука – сфера, в которой сиюминутный результат не всегда показателен; сегодня он может оказаться и не столь значимым (об этом мне, кстати, говорили и коллеги-естественники), а потом стать прорывным… Случается такое в гуманитарной и социальной областях знания.

Вот пример: лет десять назад пошла мода на гендерные исследования. Мы с большим интересом включились в эту работу, были созданы крупные гендерные центры, в частности, и у нас есть такой в институте. Сегодня данная тема неожиданно получила совершенно иное звучание – чисто политического свойства; в разных странах и на разных уровнях идут весьма политизированные дискуссии.

Связь науки с политикой, идеологией существует, и это надо иметь в виду. Подобных областей в гуманитарных и социальных науках много. Как это преодолевать? Я являюсь российским председателем комиссий историков с учеными Латвии, Литвы, Германии, Украины, Австрии и стараюсь говорить с коллегами о необходимости деполитизации исследований. Но это в теории такие призывы хороши, а на практике их реализовать весьма сложно. И, тем не менее, надо стараться, чтобы научное знание превалировало.

Возвращаясь к теме рисков, можно отметить риск, связанный с конфликтом интересов, на который не следует закрывать глаза, в том числе и риск в процессе подбора экспертов.

– Не предполагаете ли вы в рамках работы в Фонде заняться формулированием приоритетных направлений развития гуманитарных знаний?

– Думаю, это очень важный вопрос. Кстати, я уже его обсуждал с генеральным директором РНФ Александром Хлуновым, и он со мной согласился: надо выработать какой-то критерий приоритетности направлений в гуманитарной и социальной науках. Для того чтобы уйти от повторения одного и того же, а главное – понять, как идет накопление научных знаний и какие здесь можно выделить приоритеты. Есть у меня и идея создать междисциплинарную группу с участием крупных российских ученых для работы в этом направлении. И обязательно задействовать молодых исследователей.

Вообще, поддержка молодых – важное направление в деятельности Фонда, которое было определено с самого начала. Но и тут есть деликатная проблема, требующая соответствующего подхода. Не надо исходить из того, что если тебе 30 лет, то ты априори умнее того, кому 60. Как правило, в 60 лет человек все-таки имеет больше опыта. У молодого поколения (говорю про «наши» дисциплины) существует, что вполне объяснимо, несколько иная ментальность, иная шкала ценностей. К счастью, молодежь свободна от тех стереотипов и предубеждений, которые еще сохраняются у старшего поколения. Надо понимать, что в гуманитарных науках в отличие от естественных «созревание» идет в более зрелом возрасте. У нас всегда было мало докторов наук моложе 40 лет… Но сейчас появилось новое поколение, которое имеет совершенно другие взгляды, и, конечно, надо их поддерживать. Но поддерживать не возраст, а таланты, которые молодой ученый обнаруживает в этот период! Думаю, деятельность РНФ обязательно приведет к сдвигу в возрастном состоянии нашей науки.

Александр Чубарьян: «История и политика стали заложницами друг друга»

17.06.2014, ИТАР-ТАСС

В День России 12 июня прошла традиционная торжественная церемония вручения Государственных премий РФ. Лауреатом премии в области науки и технологий за 2013 год стал директор Института всеобщей истории РАН Александр Чубарьян. Он является также сопредседателем Российского исторического общества и руководителем рабочей группы по разработке концепции нового учебно-методического комплекса отечественной истории. В интервью ИТАР-ТАСС академик рассказал о роли истории для нации и почему эта наука становится заложницей политики.

– Когда вам стало известно, что вы стали лауреатом Государственной премии?

– Я узнал об этом 12 числа. За два часа до начала. А как уж там шло обсуждение в совете, я не в курсе.

– Уже высказывалось мнение, что тем самым был отмечен ваш вклад как научного руководителя в создание историко-культурного стандарта, концепции учебника истории. Это домыслы или ваша работа так понравилась руководству страны?

– Ну, мне неудобно говорить про собственную персону, но все-таки премию дали не только за это. Меня выдвигали на эту премию еще в прошлом году, когда речь не шла ни про какие концепции исторического учебника.

Работа же над стандартом мне кажется важной и нужной в любом случае.

Эта награда – свидетельство значения истории в развитии общества и показатель внимания к этой отрасли науки со стороны государства. Руководство страны видит и понимает значение истории для развития современной России.

– А в чем это значение? В том, что, как говорят, именно история делает нацию?

– История, конечно, играет большую роль в самоутверждении народа, в самоидентификации общества. В данном случае российского, хотя это применительно и к другим странам.

Однако этот процесс имеет и обратную связь. Людям история интересна и помимо ее образовательного значения. Они ищут в истории какие-то аналогии характеров и ситуаций, ответы на многие вопросы, которые их волнуют сегодня.

История востребована обществом, оно интересуется историей! Я это видел как раз в связи с подготовкой той самой концепции исторического учебника, о которой вы говорите. Я получал так много писем, и в них высказывалось столько разных мнений, что весьма наглядно становится, какое значение придает истории наше общество. Именно поэтому наша работа имела такой большой резонанс. Общество всматривается в свою историю, она же оказывает влияние на общество.

Второе, что я хотел бы заметить, что история в ряде стран в последние годы оказалась очень идеологизированной и политизированной. Даже сверх в общем-то всегда повышенной планки идеологизированности этой науки.

– Стоит ли в этом смысле вспомнить Украину и тамошние исторические учебники, отрывающие украинский народ от общего с нашим прошлого?

– Украина в этом смысле не такое уж однозначное явление. Там ведь есть очень разные учебники. Я вспоминаю работы, написанные в академической среде моими коллегами, с которыми мы, кстати, полезно сотрудничаем. Они достаточно объективно освещают исторические процессы и очень сильно озабочены поиском своей национальной идентичности, своих национальных корней.

Но и в этом случае учебники, написанные в академической среде, сильно отличаются от книг, созданных в университетских или еще каких-то средах. Там, конечно, случаются такие пассажи, которые вызывают по меньшей мере недоумение. Например, с оценками Великой Отечественной войны, ряда других исторических эпизодов. История в данном случае используется для нагнетания напряженности. Я думаю, это неконструктивно.

– Недавно в Сети появилась ссылка на очередную книгу по украинской истории, где рассказывалось, в частности, о «первой украинско-персидской войне» в VI веке до нашей эры. В классической мировой истории этот эпизод до сих пор был известен как поход царя Дария на скифов… Для чего это делается?

– Это такие, знаете, перехлесты. Мы сталкивались с этим не раз, да и продолжаем сталкиваться. Я помню, лет 30 назад в Бухаресте был всемирный конгресс, и там румынские историки доказывали, что румыны происходят непосредственно от Древнего Рима. Подобные преувеличения исторической роли разных стран и народов, к сожалению, присутствовали всегда. Нужна просто мера.

– История стала средством агитации и пропаганды и одновременно их заложницей?

– Я бы сказал, заложницей политики. Как и политика – заложницей истории.

Это, конечно, снижает объективность исторического знания, но придает остроту исследованиям истории. Поэтому я и считаю столь важным, чтобы история, ее изучение, анализ, преподавание содействовала консолидации и внутри общества, и между странами. Чтобы она не разъединяла страны и народы, а содействовала поиску общих подходов к решению сложных вопросов.

И вот в этой связи мне представляется крайне важным, что в концепции учебника, над которой работали многие коллективы и прежде всего Институт российской истории, удалось найти консолидирующие оценки по крайне сложным периодам нашей истории. Особенно применительно к истории XX века. Например, оценки революции, советского периода. Они вызвали большие споры, но лично я испытываю удовлетворение от того, что предложенные формулы вызвали интерес, а не сразу же отрицание и противоборство.

В этом, кстати, еще одна важность разработанной концепции. Она имеет значение не прагматически-утилитарное – чтобы только написать учебник и на том успокоиться. Она, как мне кажется, открывает перспективы и для нашей науки. Например, вскоре нам предстоит встреча московских историков и историков из Татарии. Именно в результате дискуссий по концепции мы с ними решили и теперь готовы обсудить некоторые ключевые аспекты российской истории. В частности, связанные с евразийством, со значением кочевнического мира и так далее.

К настоящему времени создан не просто историко-культурный стандарт для преподавателей. Это еще и приглашение к диалогу ради дальнейшего развития научных исследований.

Теперь надо только это не забыть и продолжить исследования тех положений, которые в концепции выдвинуты.