Текст книги "Научная дипломатия. Историческая наука в моей жизни"

Автор книги: Александр Чубарьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 54 страниц)

Россия и Европа

По характеру своей работы я часто бывал в разных странах Европы и однажды, кажется, в начале 1980-х годов, попал на конференцию во Франции, на которой один из участников делал доклад об «идее Европы». Меня заинтересовала эта проблема, и я познакомился с многочисленными трудами по данной теме.

Я понял, что фактически речь идет о восприятии Европы как некоего единства, как культурно-психологической общности. В эту тему входит и история многочисленных проектов объединения Европы, существовавших с XIV века и завершившихся созданием Европейского Союза.

С этого времени я «вошел» в европейскую тему, и она заняла практически ведущее место в моих научных интересах. Я опубликовал книгу «Европейская идея в истории. Взгляд из Москвы». Это была весьма необычная тема. Когда я принес в издательство рукопись, редактор с удивлением спросил меня: «А что это за идея Европы?»

Но вскоре после выхода в свет книги на русском языке ее издали в Германии на немецком языке и в Англии – на английском.

Постепенно из этой большой темы я сконцентрировался прежде всего на проблеме «Россия и европейская идея», а в более широком смысле – «Россия и Европа». С этой темой я выступал на многих международных конференциях, затем и с лекциями в Лондоне, Оксфорде, Париже, Берлине, в странах Балтии и т.п. Недавно вышла моя книга в Париже «Европейская идея и Россия». Издавалась новая работа и в России – «Российский европеизм».

Обращаясь сегодня ко всем этим книгам, я все более убеждаюсь, что тема «Россия в Европе» не только не уходит на второй план, но интерес к ней даже усиливается как в России, так и в странах Европы.

Объективным фактом является и то, что этот интерес сильно политизирован.

И в этой ситуации сегодня мне кажется целесообразным обратиться к этой проблеме и, в том числе, оценить то, что написал ранее, и то, что я думаю сейчас, в первом двадцатилетии XXI века, – о нынешней России и ее месте в Европе и в мире в более широком плане, об исторических судьбах Европы и о перспективах ее развития или упадка.

Сначала снова обратимся к истории вопроса. Еще много веков назад авторы первых европейских проектов затрагивали тему России.

Одни включали Россию в число европейских стран, которые могли бы составить предлагаемые общеевропейские общности и институции. Но другие обозначали Европу без России и без Англии, т.е. пространство, называемое в 1970–1980-х годах прошлого века как Европа «от Бреста и до Бреста».

В политическом и культурном планах перелом в восприятии России в Европе произошел в XVIII веке. Этот процесс проявился в экономике и торговле, где после «великого посольства» Петра I началась активная торговля стран Европы с Россией и стал массовым приезд в Россию многочисленных промышленников и купцов.

XVIII век стал примечательным и в культурно-цивилизационном плане. Связи российской императрицы Екатерины II с французскими просветителями открывали новую страницу в культурном взаимодействии России с Европой. Одним из результатов этого взаимодействия было проникновение в Россию идей европейского Просвещения. Новейшие исследования показали, что эти идеи находили в России последователей и сторонников.

В международно-политическом плане Россия постепенно становилась непременным участником европейского концерта. Особенно ярко это проявилось в XIX столетии, когда после разгрома наполеоновского нашествия Россия стала ключевым вдохновителем, главной силой и душой Священного Союза. Да и на самом Венском конгрессе российский император Александр I был в центре внимания, и именно он «строил» посленаполеоновскую Европу.

В XIX столетии сложился тот самый европейский баланс, европейское равновесие, которое стало постоянным атрибутом международного европейского развития и истории европейской дипломатии.

И в эти же годы с наибольшей силой и остротой развертывались дискуссии в самой России об ее идентичности, «самости», о принадлежности к Европе и т.п.

Речь идет о широко известных разногласиях и противостоянии западников и славянофилов. В течение многих лет в советской историографии это противостояние оценивалось довольно упрощенно. В сущности, позиции сторонников западничества и славянофильства по многим проблемам внутреннего развития совпадали. Но в оценке российского прошлого и при оценке перспектив страны они, конечно, существенно различались. Это противостояние на многие годы раскалывало российское общество; это разделение продолжалось и в ХХ столетии, и ощущается в наши дни.

Сторонники российской «самости», которых иногда называют почвенниками, считали, что в духовном и цивилизационном планах Россия не просто отличается, но и противостоит западным цивилизационным моделям. По их мнению, так было в древности, в феодальную эпоху и особенно в XIX веке. Фактически они отрывали Россию от мирового развития; для них духовное наследие, православие были скрепами российской идентичности, которые не просто отличали страну и народ от Европы, а противостояли индивидуализму и потребительским основам европейского общества и Запада в целом.

Но разделение позиций представителей двух течений не было таким уж однозначным. В трудах многих российских литераторов и философов конца XIX – начала ХХ веков обосновывались особенности российской цивилизации, в том числе и в историческом контексте. Одновременно многие из этих же деятелей отнюдь не отрицали органических связей России с европейскими странами; да и сами они подолгу жили в Европе.

Сложность всей этой проблемы состоит в том, что Россия в действительности отличается очевидным своеобразием. В географическом плане это фактически единственная страна, которая располагается и в Европе, и в Азии.

Россия – многонациональная и многоконфессиональная страна. Присутствие в стране многовекового ислама отличает Россию от Европы, где ислам – явление последнего времени. В этом контексте Россия демонстрирует мирное и конструктивное сожительство мусульман с христианским, православным миром. Да и в отношении христианских ценностей российское православие также отличается от католической или протестантской Европы.

И в то же время реальная жизнь XIX и начала ХХ столетия ярко подтверждала неразрывную связь России с остальной частью Европы. Экономические инвестиции Франции и Англии в Россию, создание блока Антанты и другие факторы служили тому подтверждением.

Российские люди XIX и начала ХХ веков считали себя европейцами. И это были не только деятели типа Герцена или Огарева, Тургенева или Чаадаева и т.п., но и русские помещики и промышленники, дворяне и разночинцы и т.д.

ХХ век внес новые краски в проблематику «Россия и Европа». Большевики, победившие в 1917 году и почти на 70 лет установившие в стране Советскую власть, внесли иной идеологический подтекст в отношении к Европе. Они объявили своей конечной целью мировую революцию, в которой важнейшее место отводилось поддержке революции прежде всего в Европе.

Россия для Европы казалась страной повышенной опасности. Со своей стороны, в идеологическом плане для Советского Союза буржуазная Европа была враждебна как оплот капиталистических порядков и как космополитическое зло.

Но несмотря на эти идеологические факторы, Советский Союз активно развивал экономические, торговые и культурные связи со странами Европы.

Эпоха после Второй мировой войны создала в Европе принципиально новую ситуацию. Многовековые проекты и дискуссии о европейском единстве привели к появлению Европейского Союза. С точки зрения внутреннего развития, создание Европейского Союза поставило на повестку дня вопрос о взаимоотношении и взаимодействии общеевропейских реалий и институций с национальными интересами, с исторической идентичностью разных стран, культур и традиций.

Объединение экономическое и финансовое, общие подходы в сфере образования и социальных услуг, общая внешняя политика, даже порой противоречащая национальным международным и геополитическим интересам, все-таки не привели к нивелировке культурно-психологического своеобразия различных европейских стран и народов.

Время от времени лидеры различных стран Европы вспоминают о своих обидах к соседним странам, и тогда появляется стремление к обращению к своим «особенным» историческим традициям, к культурной или цивилизационной идентичности.

Многие, особенно небольшие или «средние» государства Старого Света высказывают недовольство преобладанием или даже диктатом со стороны Германии иФранции при решении общеевропейских проблем.

Особое положение в ЕС и специфические интересы стран Центральной и Восточной Европы, а также Юго-Востока и Балкан побуждает их вспоминать старые времена и постоянное соперничество в Центральной Европе.

В общем европейском раскладе на протяжении многих веков особое место принадлежит Англии. Мы уже упоминали, что в ряде европейских проектов их авторы как бы выводили Англию за скобки общеевропейских интересов и будущих реалий.

Да и само формирование Европейского Союза в течение многих лет сталкивалось с проблемой участия в нем Великобритании. Парадокс состоял в том, что одним из первых, кто публично призвал к объединению Европы, был Уинстон Черчилль в своей известной речи в Цюрихе в 1946 году. Несмотря на это Великобритания долго находилась вне Европейского Союза и вступила в него во времена Маргарет Тэтчер – лишь спустя 16 лет после подписания Римского договора в 1957 году. «Своеобразные» отношения Великобритании с ЕС завершились брекзитом и выходом из Европейского Союза.

Для европейского континента постоянной проблемой в ХХ столетии и особенно после Второй мировой войны были взаимоотношении с США. США оттесняли Европу на второстепенные позиции в экономическом и финансовом планах. США стали сверхдержавой, определявшей судьбы биполярного мира наряду с Советским Союзом. После распада СССР Соединенные Штаты посчитали себя единственной оставшейся сверхдержавой, и их главенство в отношениях с Европой сохранилось.

В современных условиях эта проблема чрезвычайно обострилась после президентских выборов в США и с приходом к власти Д. Трампа в 2017 году.

В последние годы европейские страны и Европейский Союз в целом подвергаются новым вызовам и испытаниям. Речь идет о новых «азиатских гигантах» – Китае, Индии, Японии и ряде других государств.

Они бросили вызов не только Европейскому Союзу, но и США. Именно это привело к тому, что заговорили о новом «закате Европы», как это явление впервые 100 лет назад было охарактеризовано в известной книге Освальда Шпенглера «Закат Европы». Действительно, вес и значение Европы (в лице Европейского Союза) значительно уменьшились. Под влиянием этих событий некоторые аналитики, в том числе и в нашей стране, призывают Россию переориентироваться с Европы на Восток.

В числе аргументов в пользу такого смещения акцентов во внешней политике нашей страны выдвигаются не только факторы геополитические (что в какой-то мере объяснимо), но и соображения культурно-цивилизационного плана.

Применительно к Европе хотелось бы сказать следующее.

Трудности для Европы в нынешних условиях очевидны. Кроме уже указанных сложностей отметим ценностный кризис. Брюссельская бюрократия и преобладание чиновнического духа над идеями отцов-основателей европейской интеграции вызывает недовольство в широких кругах европейской общественности. Расширившийся Европейский Союз создал значительные трудности для процесса принятия требующих консенсуса решений.

Но все это не дает оснований для утверждений о «закате Европы». Экономически и политически Европейский Союз, да и весь континент в целом, сохраняет позиции одного из важнейших и лидирующих актеров современного мира.

Европа по-прежнему остается культурно-цивилизационным центром современного мира. Идеи Шпенглера о постоянных упадках всяких культур всегда вызывали скепсис и возражение. Бурное развитие евразийского мира отнюдь не принижает значение европейской культуры и цивилизации, в том числе и в современном мире.

Европейские системы образования, лидирующие (после США) позиции по числу нобелевских лауреатов и многое другое принадлежат всему миру, и Европу продолжают считать центром притяжения для многих стран и народов.

Не будем забывать о роли античного наследия, об эпохе Возрождения и Просвещения, о том, что многие современные ценности и правовые установления – это наследие европейской истории (Французской революции и т.п.).

Не следует «перегибать палку», как это часто бывало, и считать европейские трудности «закатом Европы». Другой вопрос – это естественное стремительное возвышение ряда стран Востока, их становление как новых мировых центров силы, что повышает интерес к их прошлому, традициям, к их культуре и цивилизации.

Одна из проблем Европы – перспективы и прогноз на будущее.

В современном мире вообще довольно сложно давать какие-либо долгосрочные прогнозы ввиду экономической и политической нестабильности. В общем цивилизационном плане Европейскому Союзу предстоит найти решения, которые помогут адаптировать ислам (и как религию, и как уклад жизни) в европейскую реальность. Не случайно, во многих трудах и прогнозах специалистов фигурирует термин об «исламизации Европы». Наибольший опыт в этом контексте накоплен в Германии, где турецкая диаспора насчитывает уже более 3 млн человек.

Приток беженцев из стран Ближнего Востока и Африки продолжается, создавая проблемы для многих государств Европы.

Еще один из вариантов и способов адаптации связан с расширяющимся составом Европейского Союза. Это прежде всего страны на юго-востоке Европы и на Балканах. Они усиливают экономическое неравенство в Европе, несмотря на все усилия Брюсселя.

Мы уже упоминали об исторических «обидах» одних европейских стран в отношении других. Неким символом исторического примирения было германо-французское сотрудничество, покончившее с длившемся веками противостоянием этих стран.

Но этот пример не стал универсальным. Старые «обиды» сопровождают польскую историю и современность, ее прошлые взаимоотношения с Германией, Россией, Украиной, Швецией и т.д. Греция и Македония, Греция и Великобритания, Сербия и Косово – этот список взаимных претензий в Европе можно продолжить.

В жизни Европы обозначились и принципиально новые моменты. В течение многих послевоенных десятилетий США сохраняли фактическое преобладание и даже контроль над Западной Европой. Он выражался в явном экономическом доминировании, в ядерном и военном «зонтике», обеспечивающем безопасность Европы и защиту от возможного противника.

Новая ситуация возникла после кардинальных перемен в стратегии и политике США, поставивших во главу угла собственные интересы – и экономические, и внешнеполитические. Эти перемены сопровождались явными антиевропейскими заявлениями и действиями.

И, употребляя снова термин «адаптация», отметим, что Европейскому Союзу и отдельным европейским странам предстоит найти новые формы адаптации к изменившимся условиям.

Одним из проявлений этой адаптации может служить и явный поворот европейцев к Востоку. Стратегическое экономическое соглашение между Европейским Союзом и Японией демонстрирует эту новую ориентацию Европейского Союза. Если к этому добавить серьезно расширяющиеся связи Европейского Союза с Китаем, то станут очевидными те задачи и решения, которые стоят перед лидерами стран Старого Света.

При этом Европа остается традиционной «законодательницей мод» в сфере культуры, науки и образования.

Суммируя все эти факторы и обстоятельства, отметим, что Европа, теряя многие прежние преимущества, остается лидирующим игроком в мировом концерте – и в области экономики, и в геополитическом контексте, и тем более в сфере культуры и развитии цивилизации.

* * *

Я уже отмечал, что одним из основных направлений моих научных интересов была проблема «Россия и Европа».

Обращаясь сегодня к этой тематике, я могу повторить, что она не только сохраняет, но и усиливает свое научное и общественное значение.

Некоторые историки и политологи, ратующие за поворот России на Восток, даже пытаются доказывать, как уже отмечалось, что Россия больше принадлежит к азиатской цивилизации, чем к европейской.

Мне представляется, что такая точка зрения конъюнктурна и противоречит реальной многовековой истории. Геополитические интересы России требуют нашего всестороннего внимания к Азии и Дальнему Востоку, к осознанию значения и роли Евразийского континента в мировой истории. Но это отнюдь не снимает того очевидного факта, что Россия принадлежит к Европе о чем свидетельствует история, традиции и наша идентичность.

И в этом вопросе не следует шарахаться в другую сторону.

Поэтому я считаю свои труды по европеизму в России весьма актуальными в современных новых дискуссиях.

Если понимать европеизм в самом широком смысле слова, то есть в плане отношения и восприятия Европы как определенной общности, то можно с полной определенностью сказать, что и «российский европеизм» имеет длительную традицию.

Он включал в себя несколько компонентов.

Прежде всего, уже упомянутое внимание представителей российской общественной и политической мысли к проектам объединения Европы. Многочисленные исторические документы дают основание сделать вывод, что в петербургских салонах начала XIX века хорошо знали проекты Руссо и других европейцев. Директор Царскосельского лицея В.Ф. Малиновский составил в начале XIX века обширный проект объединения Европы, в котором в концептуальном и в конкретно-практическом плане обрисовал Россию как неотъемлемую часть Европы и непременного участника «общеевропейского строительства».

В течение XIX века многие представители общественной и политической мысли неоднократно обращались к тем проектам и общеевропейским идеям, которые распространялись в Европе. В начале ХХ века Россию не обошли стороной и лозунги Соединенных Штатов Европы.

И здесь уже обозначился очевидный водораздел в подходах к европейским идеям. Причем, если в середине XIX века идейное размежевание западников и славянофилов условно можно соотнести со сторонниками и противниками европеизма, то теперь активными противниками общеевропейских теорий выступали большевики. Известна резкая и жесткая критика со стороны Ленина лозунгов и планов Соединенных Штатов Европы; в Москве оценили известные планы Пан-Европы Куденхове-Калерги как «империалистические», нереальные и т.п.

Столь же негативно восприняли в Кремле и первые шаги европейской интеграции после Второй мировой войны. В конце 1950-х и в 1960-е годы Политбюро ЦK КПСС специально рассматривало известные планы Шумана и Плевена и помимо их политического осуждения отвергало возможность участия Советского Союза в европейских планах и проектах.

Но в середине 1970-х годов, подключившись к Хельсинскому процессу, советские лидеры приняли один из составляющих компонентов европеизма – общую ответственность стран и жителей Европы за безопасность Европы и за ее роль в развитии международных отношений.

Окно, прорубленное Петром I в Европу, и просвещенные абсолютистские методы Екатерины II приближали Россию к Европе (в том числе и в интеллектуальном плане), но они не снимали глубокого расхождения и даже раскола в российской общественной и политической мысли в отношении к европейским ценностям.

Идеи российской самобытности, понимаемые часто не только как отличные, но даже враждебные Европе, в разных вариациях пропагандировались в России в XIX и в ХХ столетиях. Очень часто в этом сходились российские реакционеры и либералы. «Русская идея» во многих сочинениях и трактатах противопоставлялась идее европейской.

Советское время добавило к этому новые «аргументы». В идеологических постулатах той эпохи европеизм трактовался как выражение космополитической теории и практики, как воплощение отрицательных черт буржуазного либерализма и реформизма. Со своей «колокольни» советские идеологи имели все основания так считать, поскольку действительно на протяжении многих десятилетий европейские идеи развивались в русле европейского либерализма и реформизма.

Ситуация начала меняться во второй половине 80-х годов ХХ столетия. При всей метафоричности и утопизме горбачевская идея «общего европейского дома» с участием Советского Союза ознаменовала новый этап в эволюции «российского европеизма».

Как бы ни относиться сегодня к горбачевской эпохе, его выступление в Страсбурге на заседании Европейского парламента открывало новый этап в российском отношение к европейским ценностям. Депутаты Европейского парламента стоя рукоплескали словам советского партийного генсека о том, что мы принимаем такие основополагающие ценности, как принципы приоритета прав человека и гражданского общества, гуманизма и пацифизма.

События конца 1980-х и 1990-е годы в России во многом изменили отношение к Европе со стороны российской политической элиты и на уровне массового обыденного сознания. Следует признать, что и ранее антизападничество в Советском Союзе не имело антиевропейской направленности. Скорее оно выражалось в антиамериканизме, питаемом не отторжением американских ценностей, а попытками США утвердить за собой главенство в мире.

Но одновременно с этим в 1990-е годы снова проявились те особенности и тенденции, которые не позволяли говорить о совпадении «русского» и «классического» европеизма. Оживленные и порой весьма острые дискуссии о судьбах России, ее прошлом и будущем, о ее историческом предначертании с новой силой вышли на поверхность. Именно на этой основе возник неожиданный всплеск интереса к евразийству как своеобразной антитезе европеизму.

И в этой связи возникает более общий вопрос о природе подобных взглядов и настроений и о том, почему этот феномен столь устойчив и распространен в российской политической мысли и в российском элитном и массовом сознании. В этом же контексте, видимо, кроется и ответ на вопрос о характере «российского европеизма», его трансформации и будущем.

Можно выделить несколько факторов.

Сначала отметим географическое и геополитическое положение России. Ее огромные территории расположены и в Европе, и в Азии. С древнейших времен российская цивилизация формировалась во взаимодействии влияний и Запада, и Востока. И это взаимодействие не могло не сказываться на формировании политического и культурного сознания российского населения. Сказывалось оно и на настроениях российской элиты. Пожалуй, ни одно государство мира не имеет такого географического и природного разнообразия и таких различий в экономическом и культурном развитии.

Конечно, ускоренная модернизации в конце XIX и в начале ХХ века и усилия советских лидеров по унификации страны и выравнивания уровней ее различий существенно изменили политическую и культурную карту страны, но они не могли устранить различий двух великих цивилизаций (Запада и Востока), и культурно-исторических традиций.

Обращаясь к современным процессам, отметим, что в трактовке европейских идей с акцентом на культурно-психологические факторы, на теории европейской идентичности и на восприятии самого понятия «европеец» некоторые западноевропейские общественные деятели и представители научной и культурной элиты часто еще далеки от признания за Россией и ее гражданами «европейского статуса».

В прошлом, да и в настоящее время во многих странах Запада (Европы и США) всячески внедряются антироссийские стереотипы и представления. Помимо политических элит большую роль в этом играют средства массовой информации.

В начале XXI века взаимоотношения Европейского Союза с Россией резко обострились. Обвинения в российский адрес, враждебные санкционные действия сопровождались новыми утверждениями о «российском экспансионизме» и призывами объединить европейцев против России. Подобные шаги ставили под сомнение российскую принадлежность к Европе, явно противопоставляя Россию и Европу (скорее Европейский Союз). При этом некоторые идеологи и политики Европейского Союза называли эти действия стратегическими, рассчитанными на длительный период. Подобная недружественная по отношению к России позиция Европейского Союза и США побуждает многих в России обратиться к истории и вспомнить о постоянном стремлении многих европейских политиков к «сдерживанию России».

Примеры такой тенденции были и в XIII веке (движение тевтонского ордена и папства). Позднее, в XVII веке в период так называемого «смутного времени» была польская интервенция. Яркий пример того же рода – наполеоновское нашествие в начале XIX столетия, Крымская война и т. п.

В XX веке идея сдерживания России была ясно выражена американскими и европейскими адептами холодной войны.

Термин сдерживания России употребляется многими и сегодня для оправдания антироссийских санкций и т. д.

Представляется все же, что подобная политика будет иметь последствия больше конъюнктурные, чем стратегические.

Во-первых, она не разделяется многими странами Европейского Союза, объясняющими свою солидарность необходимостью, а не стратегическими соображениями.

Во-вторых, российская принадлежность к Европе и роль России в европейском развитии не может быть поставлена под сомнение из-за действий чиновников из Брюсселя. Она подтверждается всей историей, традициями и ролью России, в том числе и в нынешнюю эпоху развития Европы.

Экономические связи России со странами Европы, подключение России ко многим политическим, культурным, образовательным и научным европейским проектам, несомненно, способствовали утверждению и эволюции связей России со странами Европы.

Этому во многом содействует дальнейшая активизация личностного фактора в повседневной жизни и многочисленные поездки российских граждан в европейские страны.

Говоря о восприятии в России европейских ценностей и достижений, необходимо отметить огромное влияние русской культуры и искусства на Европу. Страны Европы продолжают жить под влиянием произведений Достоевского и Чехова, Толстова и Солженицына, Чайковского и Рахманинова. Выставки художников «Серебряного века» и сегодня собирают многомиллионную аудиторию.

События последних санкционных лет показали и в более общем плане, что такие связывающие народы явления, как культура, искусство, наука и образование – универсальные по своей природе, – оказывают значительное влияние, и они важнее чем санкции и политические пристрастия.

Взаимодействие российской культуры с культурой различных стран Европы – это постоянный необратимый процесс. Большое значение имеют и экономические факторы. Торговые связи, взаимодействие бизнеса России и других стран Европы служат значимым вкладом в постоянное и долговременное сотрудничество России с европейскими государствами.

Учитывая негативные, а порой даже враждебные антироссийские действия руководителей Европейского Союза, Россия, видимо, в своих связях с Европой будет делать акцент на двусторонние отношения с отдельными европейскими странами. Поэтому само понятие и сущность «российского европеизма» будет трактоваться не только как развитие отношений с Европейским Союзом, а как восприятие и понимание Россией своей принадлежности к Европе, к ее истории, традициям, культуре и ценностям, а также осознанием непреходящей роли России в современной Европе и в ее будущем развитии.