Текст книги "Пряди о Боре Законнике"

Автор книги: Александр Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 44 страниц)

7

Идти по осыпи, даже не смотря на то, что она местами покрыта дёрном, было затруднительно. То нога проваливается в щели меж камней, то подвернётся, то соскользнёт…

В общем, утомлённые переходом, мы сегодня решили разбить бивак чуть раньше. Благо впереди виднелась небольшая удобная площадка, поросшая жесткой травой.

Ужин снова вышел скорым и безвкусным. Все молчали, сказывался дневной переход по каменистой долине.

Стояна снова меня сторонилась. Я никак не мог понять причин такого её поведения.

Утром убрала мою руку, едва та коснулась её плеча. При этом поморщилась, будто от зубной боли.

Что за шутки? В чём уже провинился?

В течение всего дня, Стояна продолжала вести себя несколько странно. Недовольство на её лице сменялось раздражительностью, а бывало, что она ворчала и чуть огрызалась, но теперь уже не только на меня. Потом снова успокаивалась.

Сейчас друидка сидела в сторонке, пожёвывая кусок вяленого мяса. Её безучастный взгляд был направлен куда-то вдаль. Меня же она словно и не замечала.

Ноги гудели. Я скинул обувь и обнаружил, как сильно протерлась подошва на левом торбазе. Ещё один такой переход по подобной местности, сплошь заполненной острыми камнями, и придётся дальше топать босиком.

Некоторое время у меня заняла починка.

Меж тем Крепыши быстро поделили гибберлингов на дозоры и те, что оказались сейчас свободны, незамедлительно занялись своими делами. Сестрица Сутулая вдруг подосадовала, что ей не везёт с метеоритным железом.

– Ничто не указывает, что оно тут есть…

Далее она стала говорить о каких-то «знаках», но видя, что мне это не интересно, замолчала, а вскоре вовсе легла спать.

Упрямый достал флягу и сделал из неё небольшой глоток. Видно было, что он не очень был доволен сегодняшним переходом. Скорее всего, сказывалась малая сноровка, как-никак ему больше приходилось заниматься иными делами. А, может, дело в возрасте…

– Будешь? – сухо спросил Упрямый у меня, протягивая флягу.

– «Обжигающий эль»?

– Он самый…

Я отрицательно мотнул головой.

– Не буду… И тебе не советую.

Гибберлинг поднял глаза и тут же их отвёл, едва увидев мой неодобрительный взгляд.

– Пока нам везёт, – сказал Упрямый, сделав последний глоточек и затем спрятав флягу. – Но только наткнёмся на арвов…

– Чему быть, тому не миновать. Настанет такой день, будем что-то решать.

– Верно… верно…

Гибберлинг о чём-то задумался.

– Летом они всё больше охотятся, – сказал Упрямый чуть погодя. – Ходят на мускусных быков… Делают запасы на зиму. А тех с каждым годом становится всё меньше.

Упрямый снова потянулся к фляге, но вспомнив мой «совет», оставил эту попытку.

– Я у них такое блюдо встречал, – чуть улыбаясь, проговорил он, – названия не помню… Готовят так: вычищают шкуру, потом начиняют её небольшими кусками мяса вперемешку с какими-то травами. Разрез сшивают, при этом всячески выталкивают воздух. Полученную тушу кладут под огромный камень и ждут до зимы.

– А потом?

– Потом едят.

– А мясо, разве, не пропадает?

Гибберлинг тихо рассмеялся.

– Конечно, пропадает. Запах, помню, резкий, аж дух забивает. А им – ничего. Едят, аж причмокивают да пальцы облизывают.

Если Упрямый думал меня этими словами смутить, то зря старался. Я про себя улыбнулся, думая об этой его проделке.

А странная он всё-таки личность. Есть в нём нечто отличное от остальных гибберлингов.

– У меня с братом и сестрой только мать общая, – ответил вдруг Упрямый, как будто услышал мои мысли.

Я даже штопать перестал. Неужто и вправду услышал?

Нет, если судить по выражению на его мордочке, он просто болтает от нечего делать.

– Разве вы не из одного «ростка»? – спросил я.

– Из одного.

– Тогда, как такое может быть? Насколько я понял, у тебя один отец, у сестры и брата – другой, так?

– Всё верно, – Упрямый всё же потянулся к фляге и, откупорив крышку, сделал маленький глоточек. – Жрицы сказали, что такое хоть изредка, но бывает…

Я вдруг подумал, что теперь, в общем-то, понятны некоторые «разногласия» в его семейке.

А Упрямый не всё рассказал. Всю жизнь его тянуло путешествовать. Еще, будучи ребёнком, он не раз представлял себя астральным разведчиком. Сколько же историй рассказывали о них! Сколько приключений те пережили на своём веку! Чего только не видели и не слышали! Всё это было настолько увлекательным, что Упрямый твёрдо решил податься в это дело.

Что торговля? Купи, продай, снова купи, и снова продай… Другое дело Астрал, коварный, бурный, полный опасностей и неоткрытых аллодов.

Но в своём стремлении Упрямый был одинок. Ни брат, ни сестра, ни даже матушки не разделяли его увлечений.

– Да ты что! – в который раз возражали они. – Наш род славен тем, что из поколения в поколение занимался торговлей. Думаешь, легко продавать? На самом деле – это целое искусство! Договорится, доставить, выгодно преподнести…

– И, кроме того, – вторили иные, – это прибыльное дело… Думай о своём будущем! Придёт время, и ты поймёшь, что в жизни есть иные ценности, чем твои «астральные походы». Они, безусловно, нужны, но…

И вот это «но» перечёркивало всё. Упрямый замкнулся.

Сверстники всячески сторонились его, меж собой прозывая чокнутым. Мальчишку часто видели одного, где-то на околице, играющим самодельными корабликами.

– Тебе сколько лет? – ругались матушки. – Здоровый лоб, а всё маешься ерундой!

А ему виделось, как его судёнышки достигают Исы.

– Тьфу, ты! – в сердцах сердились матушки.

Они не раз пытались доверить старшему сыну хоть какое-то дело в лавке. Младшие были и то смышлёней!

– В конце концов, когда ты уже будешь слушаться? – ругались матушки, но Упрямый словно ничего не понимал. – Так! Сегодня у тебя задание…

И начиналось: сделай то, сходи туда, принеси… подай… Да не спи ты! Тьфу, ты! Ну, что за олух!

Упрямый постоянно подводил. То принесёт не всё, то пойдёт не туда…

Матушки ругались, но, как и все матери, жалели непутёвого… До поры, до времени.

Упрямый до сих пор помнит тот случай, когда заигрался в лавке и не заметил, что какой-то вор стянул у него из-под носа почти всю выручку за месяц, которую матушки хранили в небольшом ларце.

И вот тогда ему досталось.

– Да гори они пропадом, твои кораблики! – резко подхватив деревянные поделки, матушки швырнули их в огонь.

Упрямый потупил взор, закусив от обиды и досады нижнюю губу. Он даже не заметил, как там выступила кровь.

В тот момент в пламени костра горели не игрушки, а его мечты на будущее…

– Убирайся с глаз! – донеслось до его сознания.

Он с трудом поднял глаза, еле-еле сдерживая слезу. Так в этот момент хотелось сказать, что он не хотел, чтобы так вышло.

Разве не говорил раньше, что не хочет быть торговцем? Разве не предупреждал? А его заставляли… требовали… Даже в гавань не пускали.

А вот теперь…

– Отправляйся к тёткам, – сердито наказали матушки…

Упрямый снова вытянул флягу и сделал глоточек. Его глаза, затянутые поволокой, уставились вдаль.

Как же давно это было! А до сих пор помню всё до мелочей, – гибберлинг даже не заметил, что сказал это вслух.

– Что? – переспросил Бор, отрываясь от своих дел.

– Да так… мысли вслух…

Откуда-то налетел резкий порыв ветра.

Лето в Арвовых предгорьях холодное. Воздух особо не прогревается.

– А что говорят, будто арвы свою мочу пьют? – спросил я, не поднимая взгляда на Упрямого.

Что-то уж больно длинная пауза у нас вышла.

Гибберлинг скривился и тут же поперхнулся, при этом сильно закашлявшись. Вот не думал, что Упрямый такой брезгливый. Всё мне демонстрировал обратное, а тут только услышал про мочу…

Ноздри гибберлинга раздулись до неимоверных размеров.

– Ты… ты… Это тебе моя сестрица рассказала?

– Нет… другие…

– Твою мать! Скажи ещё, что весь Сккьёрфборх уже судачит.

Я пожал плечами, вдруг начиная понимать, что мы говорим о разных вещах.

– Было… не было… – сердито буркнул Упрямый, закрывая флягу. – Я не по своей воле…

– Ты пробовал их мочу?

Гибберлинг вскочил и кинул на меня испепеляющий взгляд.

– Ещё раз скажешь об этом…

Он резко развернулся и ушёл в сторону.

Про мочу мне говорили Ползуны. Это было пару недель назад. Они как-то в разговоре обмолвились о том, что у арвов есть такой обычай. Таким образом, горняки вроде бы скрепляют дружбу промеж собой. А ещё, кажется, при этом у них есть обычай обмениваться жёнами…

Интересно, а как это Упрямого угораздило «побрататься» с кем-то из арвов? Он, конечно, навряд ли расскажет… Слушай, Бор, а, может, он от того так часто и попивает «обжигающий эль», чтобы заглушить привкус «горняцкого напитка»…

Я тихо рассмеялся своей шутке, поглядывая в сторону Упрямого. А потом быстро взял себя в руки и стал заканчивать с починкой обуви.

Таинственного шёпота больше не было. Я снова был склонен думать, что в том случае виновата усталость. Тут же вспомнилась Сиверия. А именно видение умирающего города людей Зэм. Тогда мы тоже все были уставшими и напуганными…

Хотя… хотя, причём тут усталость? Как будто я мало двигаюсь. Вон сколько дорог исхожено! И ничего… живой.

Нет… дело в другом… В Сарнауте немало странных мест. Может, я чувствителен к ним, а? Как думаешь? Другие не ощущают этого, а я – напротив.

Закончив с торбазами, я стал готовиться ко сну. Тут откуда не возьмись рядом очутилась Стояна.

В её глазах были видны нотки извинений… Так, по крайней мере, мне казалось. Стояна смущённо улыбнулась и прижалась всем телом.

Я ничего не говорил, лишь обнял девчушку.

– Будем спать? – тихо спросила друидка.

И мы с ней легли, укутавшись в широкую тёплую бычью шкуру. В качестве подушки Стояна использовала мою руку. Причём ту, на запястье которой был надет подаренный ею браслет. Крепко сжав в своих маленьких ладошками мою огрубевшую длань, она быстро прильнула спиной к моему телу, и тут же тихо-тихо засопела.

Белые ночи уже начинали порядком надоедать. Привыкнуть к тому, что постоянно светло, было очень сложно. Думаю, поэтому-то сон не наступал так быстро, как раньше.

Стояна заснула, как тот уставший за день ребёнок. Везёт ей…

Я вдруг впервые осознал, что почти ничего не знаю об этой девчушке. Откуда? Что приключилось с родителями? Есть ли иные родственники? Да и вообще…

К её странностям я уже начал понемногу привыкать. Большинство женщин ими обладают, правда, у каждой они свои. Главное, не принимать близко к сердцу… Иначе седые волосы появятся раньше положенного срока.

Я улыбнулся этим мыслям, подспудно отмечая, что становлюсь каким-то язвительным… Особенно в последнее время. Наверное, сказывается нехватка острых ощущений. От того, между прочим, ко мне и уныние всё чаще приходит.

Ну, ничего! Разберёмся с пленными гибберлингами, авось полегчает… Приключеньице может оказаться славным.

С этими мыслями, я постепенно стал засыпать.

С наступлением утра стало ясно, что землю сковали приморозки. На камнях, особенно там, где они были влажные, виднелись белёсые щёточки инея. Когда солнце приподнялось выше, стало теплее, однако в горных расщелинах ещё виднелся туман. Он будто прятался по распадкам, боясь дневного света.

Мы долго взбирались по пологой круче. Растительности становилось меньше, да и живности тоже.

Воздух был холодный, благо – стояло безветрие. Двигаться приходилось медленнее, иначе все начинали задыхаться и останавливаться, чтобы восстановить силы.

Стояна, которая по-прежнему шла впереди отряда, первой достигла вершины очередной горной гряды. И вдруг она резко нырнула к земле. Мы тут же последовали её примеру. Я освободился от поклажи, и быстро подобрался к друидке.

Она, молча, указала кивком вперёд. Сзади приблизились Крепыши и Упрямый.

Внизу расположились арвы. Их было не так уж и много – около двадцати.

– Это те же, или иные? – спросил кто-то.

Мы все долго всматривались в лагерь внизу. Наконец, Стояна заметила кое-что:

– Вон, за тем камнем, вижу связанного гибберлинга… одного…

– Одного? – переспросил Орм, напрягая зрение. – Почему одного?

– Спроси, что-нибудь полегче…

Подул легкий ветерок и в нос ударил какой-то знакомый запах. Он был настолько мощным, что у меня стала кружиться голова.

– Кудрявый лишайник, – бросил Упрямый. – Тут весь склон им усеян. Летом из-за солнца, у него случаются маслянистые выделения. От них и этот запах…

– Аж дурно, – недовольно сказала Стояна, закрывая ладошкой нос.

Мы опустились за насыпь. Видно было, как все обдумывают сложившуюся ситуацию.

– Думаю, что отряд горняков разделился, – выдвинул я предположение. – Куда выходит ущелье?

– В долину, – односложно ответил Упрямый.

Если судить по его рассказам, и ещё по самодельной карте, долина была окружена полукольцом Большого Серпа. Ущелье, называемое Сухим Горлом, не давало сомкнуться этой горной цепи. Оно протянулось с севера на юг, и выводило к побережью острова.

– Эти тоже будут уходить, – сообщила Стояна, продолжавшая вести наблюдение.

Мы снова выглянули из-за камней: арвы неторопливо собирали лагерь. Минута-другая и вереница горняков зашагала по каменистому ущелью. Они двигались к узкому проходу, что виднелся среди отвесных черных скал примерно в версте от бивака.

Ещё полчаса и арвы будут вне нашей зоны досягаемости. Это было понятно даже слепцу.

– Не успели, – досадно проговорил Упрямый.

– Куда они идут дальше? – задал я вопрос, обращаясь к нему.

– Куда? В один из посёлков, – ответил гибберлинг.

– А сколько их тут? Ты ни слова не сказал, что у арвов несколько…

– Не сказал, – сердито бросил Упрямый. – Я знаю про самое крупное… главное поселение, что на северо-востоке долины. Думаю, что горняки пошли туда.

– Что будем делать? – обеспокоенно спросили Крепыши.

– Что? – переспросил я, оглядывая вереницу арвов, среди которых виднелась небольшая полуживая фигурка пленного гибберлинга.

Далековато же они… неожиданно напасть не выйдет… да и пока ещё спустимся, нас сто раз заметят… Вот если бы их каким-то образом задержать…

Арвы продолжали двигаться в сторону долины. Крутые отроги ущелья, спускающиеся книзу, были сплошь покрыты громадными обломками скал.

Я проследил дальнейший путь горняков, и вдруг натолкнулся на неплохое решение.

– Готовьтесь к атаке! – вскомандовал я, доставая лук.

– Что нам делать?

– Спускайтесь вон к той распадке. Там затаитесь, – закончил я, и тут же направился к утёсу слева.

– А ты? – донеслось вслед.

– Отрежу им путь! Они направятся к вам. Выждите момент и лишь тогда нападайте. Я ясно выразился?

Все кивнули.

Несколько минут и вот я на краю дальнего утёса, прикрываюсь скальными нагромождениями от глаз арвов.

Дыхание ровное, не сбитое. Руки крепки, дрожи нет… Это хорошо! Это отлично!

Зачарованная стрела заняла своё место, заскрипела тетива. Сладостный звук… Думаю, не все поймут, лишь тот кто испытывал азарт от предвкушения предстоящего сражения. Когда кровь «кипит», а разум холоден и отточен, как меч. Когда глаза горят, пожирая противника, что говориться «с потрохами».

Ну, Бор, начали!

Один… два… спокойней, Бор… дыши ровнее… три… целься… четыре… пять… точнее целься… шесть… замри… семь… пора!

– Взрыв! – тетива тихо тенькнула, и стрела умчалась вперёд.

Секунда… вторая… третья… Бах!

Точно! Ай, да я!

Взрыв увеличил раскол и тем самым как бы «оторвал» большущий обломок скалы. Он стал медленно наклоняться вниз, а потом плашмя хлопнулся на камни.

Грохот заставил отряд арвов остановиться. Видно было, как они растерянно глядят на начинающий неспешно сползать обломок, не зная, как поступить.

Один из горняков бросился назад. Это послужило сигналом для всех, и спустя несколько секунд арвы скопом мчались в сторону той распадки, где укрылись гибберлинги.

Пора и мне…

Спускаться с утёса было трудно. И пока я это делал, арвы и гибберлинги сошлись в схватке. Но на стороне последних была внезапность.

Несколько минут, и горняки наголову разбиты.

Вот, что значит не быть готовым к бою. Сколько раз сталкивался с одной и той же ситуацией: одни нападают, другим приходится защищаться, и в момент сражения побеждает тот, кто оказывается сильнее духом… Да, неожиданность, это значительное преимущество, но настоящий боец должен уметь собраться в критический момент.

Если ты атакуешь, то представь себя в этот момент стремительной волной, сметающей всё на своём пути. Если же защищаешься, то будь скалой, о которую и разбивается волна…

Судя по всему, арвы представляли себя трусливыми зайцами. Иметь преимущество в числе и так бездарно его растратить – это глупо… очень глупо.

И только потому мне нисколько их не жаль. Не смогли совладать со своим страхом.

А ведь кто-то говорил мне, что они уважают лишь силу… Будем считать, что убийством, мы оказали им неимоверную честь.

Итак, горняки были разбиты. Из нашего отряда же, в принципе, никто не пострадал.

Крепыши сгрудились у пленного гибберлинга. Я был ещё на подходе к ним, но уже видел, что тот или ранен, или находится в сильном потрясении. Пленного трусило, как осиновый лист.

– Атли! Атли! – склонились ратники над распростёртым на земле телом своего товарища.

Откуда-то появилась Стояна. Она присела возле гибберлинга.

– Кажется… кажется, цел, – после внимательного осмотра, сказала друидка.

Атли странно улыбнулся.

– Да, он же пьян! – вырвалось у Орма.

Я, наконец-то, приблизился и, грубо раздвинув сгрудившихся ратников, принюхался.

– Не похоже…

Но тут подоспел Упрямый.

– Он не то, чтобы пьян, – сказал купец. – Просто… просто его опоили… Так легче управляться с пленными.

– Чем опоили? – спросил я.

Упрямые немного смутились. Мне отчего-то тут же вспомнился тот вечерний разговор про мочу.

– Говори! – я схватил Атли и тряхнул его, что есть силы. – Да, говори же!

Голова гибберлинга смешно дёрнулась, будто была пришита к плечам нитками.

– Бор, – схватил меня за руку Орм. На его мордочке отразился испуг. – Бор, что ты?

– Твою мать! – прохрипел я, снова схватив Атли за грудки.

– Ты видишь, в каком он состоянии? – оправдывал Крепыш пленного.

– Со мной… со мной… в порядке, – заплетающимся языком попытался сказать тот. – Всё в порядке…

Он действительно походил на выпившего. Но характерного запашка не ощущалось.

– Где Бйярни? Где твой брат? – тряхнул я Атли.

Быстроногий никак не мог сфокусировать свой взгляд. Его голова по-прежнему болталась из стороны в сторону.

– Они забрали его… забрали… – безэмоционально отвечал Атли.

– Куда?

– Туда, – неопределённо показал гибберлинг. – Или… туда…

Я смачно выругался.

– Они… они собираются принести его… принести его…

– Куда принести?

Атли отрицательно замотал головой:

– Нет… нет… не «куда»… принести в жертву… этому…

Мы все замерли, жадно вслушиваясь в речь Быстроногого.

– Хотят побладррр… побладрр… – ить… своего бога, – глупо улыбнулся Атли.

Его глаза, наконец, перестали блуждать с предмета на предмет и остановились на Орме.

– Понял? – Быстроногий попытался изобразить серьёзность.

– Кого поблагодарить?

– Ну… ну… забыл…

– Какого бога? – я затряс Атли. – Да соберись же!

– Откуда мне знать… их… ледяного бога… так, кажется, он и сказал… Да хрен их поймёшь… лопочут на своём…

– Кто сказал?

– Какой-то арв…

– Куда они пошли?

– К алтарю.

– Где это?

Атли пожал плечами. Едва я отпустил его, как он смачно плюхнулся на землю.

– Я понял, где это, – подал голос Упрямый.

– Где?

– Джунские развалины на севере… в горах…

– Ты так думаешь? Или знаешь точно?

– Уверен…

Так… так… так… Что же выходит? Бйярни Быстроногого, дозорного с Бурой сопки, отволокут в горы… Там его принесут в жертву…

Голова отказывалась работать. Я ходил кругами вокруг своих собственных мыслей, а те, будто прятались за высоким забором…

Соберись, Бор! Соберись же!.. Что делать?

Арвов мы не догоним… да и через долину идти опасно. Бросать же гибберлинга на произвол судьбы – тоже, как бы, не порядочно… не честно…

Что же ты, Бор, выбираешь? Риск?

Если так, то не исключен вариант, что весь отряд может тут погибнуть, а, значит, никто на Корабельном Столбе не узнает о том, что арвы научились пользоваться джунскими порталами… Это, конечно, самый худший вариант…

Однако, Бор, не следует забывать, что на сей остров ты… мы прибыли для этой цели…

Настоящий воин трезво бы оценил всю ситуацию, не руководствуясь эмоциями.

А я? Как поступить мне?

С другой ведь стороны хочется драки… Очень хочется!

Глупо? – Не спорю, так оно, возможно, и есть… Но против своей природы не попрёшь.

Что же делать?

И тут, как назло, меня стали теребить Крепыши. Даже дураку стало бы понятно, чего они хотят.

– Уходим! – приказал я, решаясь на более трезвый вариант.

– Куда?

– Назад на побережье…

– А как же Бйярни?

– Мы не успеем его спасти… да и сил не хватит, чтобы отбить…

Крепыши, как в прочем и кое-кто из остальных гибберлингов, стали довольно громко возмущаться.

– В чём дело? – рявкнул я так, что все разом притихли.

Взгляд Орма был красноречивей любых слов. И я, дурак, сдался… Вот же «сверрская» натура! Только ведь Торну про дисциплину рассказывал, а тут…

– Поступим так: Крепыши и я остаёмся. Остальные забирают Атли и уходят к кораблю.

– Но…

– Я всё сказал! – тут же почти мгновенно все затихли. – Разверни свою карту, – обратился я к Упрямому. – Пребудете на судно, после чего на нём обходите остров вдоль берега и ждите нас… ждите… примерно тут.

Ткнув пальцем в северо-восточную оконечность острова, где у Упрямого был изображён небольшой мысок, я поднял глаза, глядя на сосредоточенные лица гибберлингов.

– Сигналом к тому, что мы уже на месте и ждём корабля, будут выпущенные вверх две стрелы. Увидите вспышки от взрывов, подплывайте.

– А вы продержитесь столько времени… здесь? – начал Упрямый, – Наше возвращение на когг займёт несколько дней. Да прибавь ещё сутки на обход вдоль острова… Кораблю придётся идти с запада.

– Почему? Разве с востока не быстрее?

– Буян-протока между Арвовыми предгорьями и Урговым кряжем одна из самых опасных. Там и течения, и бури…

Упрямый попытался ещё что-то объяснить, но я его перебил:

– Обходите, как будет удобней.

– Если вы ввяжетесь в бой с арвами, они от вас не отстанут, пока не схватят… Я-то их знаю, как никто другой.

– Думайте о том, чтобы самим вернуться без происшествий. А мы уж как-нибудь справимся… Однако если в течение недели так и не будет наших сигналов – возвращайтесь в Сккьёрфборх, и расскажите обо всём Умницам и Старейшине. Это ясно?

Тут стала возражать Стояна.

– Я с вами, – сердито проговорила она. – Даже не спорь!

– Нет! – рявкнул в ответ, да так резко, что и сам удивился. – Ты будешь меня… меня задерживать… сковывать… И вообще…

Глаза друидки стали большими. Кажется, в их уголках блеснуло что-то похожее на слезу.

– Всё! Расходимся… нечего время терять.

Я быстро развернулся и направился через ущелье на север. При этом старался не оборачиваться, чтобы не видеть лица Стояны… Моё сердце, в конце концов, каким бы оно «чёрным» не было, могло и дрогнуть.

Было слышно, как следом идут Крепыши. Через полчаса, мы обошли обрушенный мною кусок скалы, а чуть погодя вышли из ущелья.