Текст книги "Пряди о Боре Законнике"

Автор книги: Александр Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 44 страниц)

Я встрепенулся, удивлённо уставившись на Старейшину.

– Неведение себя самого… своей сути – вот то, что затмевает сознание. Ты занят «пустяками»… Мы не добрые, мы и не злые. Мы такие, какими родились. Кто-то метко стреляет, кто-то варит эль. И со временем мы совершенствуемся в своём… своём «ремесле». Тот, кто этого не принимает – страдает. А сильный духом продолжает идти. Он…

– Счастлив?

– Нет… одинок, – улыбнулся Старейшина. – Счастье… Оно ведь не награда. Как и горе – не наказание. Это лишь испытание… Чтобы железо было крепче: его калят в огне, остужают в воде. Где это железо, по-твоему, счастливо? Где обижено? В огне, или в воде?

Костер, казалось, заворожено слушал Старейшину, и едва тот умолк, тут же ярко вспыхнул.

– Придёт время – поймёшь, – встал Непоседа, чуть кряхтя. – Ладно, тебе пора.

Я пристально глядел на гибберлинга, пытаясь хоть что-то понять. До чего загадочная личность, этот Фродди. И откуда ему знать про обряд «прозрения»?

Пламя костра сердито зашипело, размахивая своими «руками», будто выгоняя меня из хижины. Я встал и несколько неуверенно направился к выходу. Уже там ещё раз бросил взгляд на Непоседу: Старейшина неспешно набивал свою трубку табаком, по-прежнему чуть улыбаясь в усы.

– Иди, иди, мой друг, – закивал он головой.

– Позволите ещё вопрос?

Фродди, молча, кивнул.

– Что это у вас? – я показал на свитки.

Старейшина вздрогнул. Некоторое время он смотрел на огонь. Было видно, что Фродди раздумывает, будто взвешивает в голове все доводы. Наконец, он решился ответить. Взяв один из пожелтевших свитков, он неспешно его развернул и негромко зачитал: «И придут они с земель дальних, и будут злы. Увидев богатство края сего, захотят привести с собой других. И приведут их скоро. И над верой отцов наших поглумятся, свою же станут возносить. Тех же, кто воспротивится им, станут безжалостно убивать. И не будет никому спасения: ни женщинам, ни старикам, ни детям. И ответим мы, и месть эта станет ужасна. Пойдём мы в земли дальние со стягами боевыми. Потекут реки крови, обагрится земля…»

– Что это? – спросил я у Старейшины.

– Это «Речи Агны Полной». Им уже много сотен лет… Писано это об одной… одной старой войне… между орками и гибберлингами. Вот читаю я их… читаю и думаю.

Мне хотел ещё кое-что спросить у Фродди. Но тот выглядел так, будто заснул с открытыми глазами.

Я сухо попрощался и вышел наружу.

3

Не скажу, что Умницы были рады моим словам. На мордочках гибберлингов явно проглядывалось недовольство. Особенно не скрывала своих эмоций младшая сестричка.

– Ты что вообще об арвах знаешь? – сухо спросил старший из «ростка». Его звали Лайдульф.

– Не очень много, – честно признался я.

Гибберлинг хмыкнул и негромко выругался.

– Пойдём! – сердито сказал он, натягивая на голову шлем, украшенный по бокам искусно сделанными раскинутыми в стороны литыми железными крыльями.

– То, что они дикари, думаю, ты итак понимаешь. Живут на Арвовых предгорьях. Это на северо-западе архипелага, – рассказывал старший брат. Его резкие несколько нервные движения выдавали в нём натуру экспрессивную, эмоциональную. Сколько помню, никогда не видел ни его, ни Умниц вообще, праздно шатающимися по городу. Всегда в деле, но мало того, постоянно кому-то дающие указания. Даже сейчас, пока мы шли, Лайдульф умудрялся успевать раздавать распоряжения практически всем, кто попадался на пути. – Да ещё на Урговом кряже…

– То есть? – не совсем понял я.

Лайдульф резко остановился и посмотрел на меня так, как смотрит строгий учитель на нерадивого ученика.

– Что тут не понятно? Арвы и урги – суть одно и то же…

– А-а, – кивнул я, делая вид, что сообразил. – Откуда же тогда напали на дозорных?

– Скорее всего, с ближайшего острова.

– Арвовых предгорий?

Лайдульф на секунду задумался, а потом резко закивал головой.

– Живут горняки в мерзлых полуземлянках, – торопливо говорил гибберлинг. – Из оружия – дубины, иногда копья с каменными наконечниками… Вру! Из каких-то кристаллов… такого… фиолетового оттенка. Края лезвий, сам щупал, острые. Помню, как-то провёл пальцем – порезался… Что ещё?

Тут Лайдульф снова резко остановился.

– Надо бы его свести с Эллой, – подсказала сестра.

– Кем? А! Ну, да! Слушай, отведи его к ней сама, а нам с братом нужно ещё сходить к пристани.

Кажется, Лайдульф обрадовался, что появилась возможность от меня отделаться.

– Кто такая Элла? – спросил я, когда мы уже достигли рыночной площади.

– Ну… Она почти единственная, кто осталась в живых, после нападения горняков… Кстати, так мы между собой прозываем этих самых арвов. И ещё ургов, – сестрица резко остановилась. Своим поведением она напоминала своеобразную копию её брата. – Скажу тебе, что здесь, на архипелаге, у нас много врагов: оборотни, горняки, тролли… Пошли! Нам сюда.

Эллу Быстроногую нашли у Заботливых – местных знахарок.

– Готта квольдит! – поздоровались мы, едва войдя в хижину.

– И вам доброго дня, – пробормотала, не оборачиваясь, коротко стриженая знахарка.

Такая совсем нетипичная причёска поставила меня в некоторый тупик. И я слишком открыто проявил интерес к сему, отчего знахарка сердито нахмурилась, выказывая недовольство. Она скользнула цепким взглядом по моей фигуре, явно намереваясь сказать что-то резкое, но в это время Умница попросила проводить нас к Элле.

– Как она?

– Лучше… Значительно лучше, – неспешно отвечала знахарка.

Раненная дозорная лежала, укрытая медвежьей шкурой, и хрипло дышала, упёршись пустым взглядом в потолок.

– Блессадур ог сатль! – сказал я, а Умница лишь махнула рукой в приветствующем жесте.

– Расскажи нам… ему, – поправилась сестрица, кивая на мою персону, – что там произошло той ночью.

Элла откашлялась и негромко ответила:

– Было темно, мы только с братьями легли отдохнуть после дневной стражи. В ту ночь дежурили Гладкие… Откуда появились эти арвы – не знаю, – тут Элла зашлась в кашле. Это заняло несколько минут. – Всё произошло очень быстро. Очень… Я только успела увидеть, как Атли («Это её брат», – шепнула Умница) выкатился из сторожки в обнимку с одним из горняков. А потом… потом ничего…

– Н-да, – проговорила Умница.

– Это были именно арвы? – спросил я.

– Конечно… Что же я, по-вашему, арвов никогда не встречала?

– Её братья, Атли и Бйярни, пропали, – сказала Умница, едва мы вышли из дома знахарки.

– Пропали?

– Они единственные, чьи тела так и не нашли.

Снаружи было шумно. Стайки гибберлингов деловито носились по улочкам. Эта суета меня начинала немного раздражать, но я вспомнил слова Старейшины про «терпение», и попытался взять себя в руки.

Остальных Умниц мы нашли в порту.

– Отряд? – Лайдульф сделал вид, что с первого раза не расслышал.

Я резко кивнул головой, подтверждая свои слова.

– Вот что, Бор, многие уже познакомились с тобой. Говорят, что ты весьма… требователен, и порой несдержан. Не думаю, что кто-то захочет идти с тобой в одной…

– Требователен? Это да! Я наблюдал за вашими ратниками, даже ходил с ними в походы. Скажу что отсутствие порядка и слишком, на мой взгляд, панибратское отношение между командирами и солдатами, приводит к удручающим последствиям. Самоуверенность, разгильдяйство, непослушание – такого я не потерплю. Командир сказал – ты выполнил. И только так!

– Н-да! Жёстко. И кого решил брать с собой? – щуря нос, спрашивал гибберлинг.

Скорее всего, он уже был знаком с тем, что произошло между мной и Торном.

Лайдульф снял с головы свой крылатый шлем, и разгладил взъерошившуюся шерсть на макушке.

– Крепышей, – начал перечислять я. – Потом Упрямых…

– Эти-то тебе зачем? Они же купцы!

– Зачем? – я снова вспомнил случайно подслушанный разговор о попытках наладить торговлю с арвами, и, чуть улыбнувшись, ответил: – Они не раз сталкивались с горняками. Думаю, будут полезны как проводники, да и вообще.

– Ну, смотри сам. Кто ещё?

– Стояна. Это само собой. Она прекрасный следопыт и товарищ, – на это замечание Лайдульф лишь криво усмехнулся, типа, знаю-знаю, какой она тебе «товарищ». – Сутулые… Ползуны и Смык.

– Ползуны с тобой не пойдут, коли узнают, что в отряде Сутулые. Эти две семейки друг друга не…

– Уговорить их – моя забота.

– Зачем тебе ещё и Смык?

– Он хотел джунские руины поглядеть, – усмехнулся я.

– Что?

– Это шутка. Он мне нужен, потому что нужен.

– Н-да! – Лайдульф почесал затылок. – Всё?

– Ну, и парочку «ростков» из числа ратников.

Старший брат ничего не ответил. Он запрокинул голову, глядя в небо.

– Чем ты там, Бор, заниматься собираешься? – спросила сестрица.

– Да тем, чем и просил меня заняться Непоседа… Судно даёте?

– Судно? – Лайдульф нахлобучил на голову шлем. – А его я тебе, где найду? Вот что… отправляйся к Странникам. У них есть когг «Чёрная сипуха», вот на нём и пойдёте к Арвовым предгорьям. Скажешь – мой приказ. Попробуют ослушаться…

– А разве они не все свои когги продали? – спросил я, вспоминая тот инцидент с Мытарем.

– Значит не все, – недовольно и при этом очень резко отвечал Лайдульф. – Ступай… Припасы доставят в гавань сегодня вечером. Ратников мы тебе… подберём, а вот с остальными договаривайся сам. Ясно?

Я кивнул и пошёл в Сккьёрфборх.

Первыми, к кому заглянул, были местные летописцы – Ползуны. Казалось, что они слушали меня вполуха.

– Нет! – резко заявил старший брат.

Он как-то сердито глянул на своих сестёр и встал с лавки.

– Отчего же? – искренне удивился я. Между прочим, я не произнёс ни слова о Сутулых, почему же тогда отказ?

– У нас много иной… работы.

Ползуны были непреклонны, и при этом не выдавали ответа о причине подобной категоричности. А вот Сутулые, как мне показалось, напротив, даже обрадовались моему предложению.

– Отлично… отлично…

Старший брат потёр нос.

– Так вы согласны? – попросил уточнить я.

– В некотором роде…

– То есть?

– С тобой поедет наша сестра.

Дальше Сутулые довольно путано принялись объяснять, из чего я только и понял, что братья предполагали отправиться на Мохнатый остров, вроде как изучать тамошние образцы руды. Но раз тут подвернулся случай, то они решили выделить для дела свою сестрицу.

– Пусть там пошустрит, да поглядит. Глядишь, может чего и найдёт…

Я, конечно, звал с собой Сутулых не только для поиска метеоритного железа, о чём тут же сказал:

– Наша цель будет несколько иной.

– Но одно другому не мешает, – отмахнулись братья.

Они тут же сослались на страшную занятость и снова повторились, что вместо себя приведут сестру.

– Она будет в назначенный срок, – безапелляционно сказали гибберлинги и тут же расстались со мной.

С Крепышами дело прошло гладко. Эти ребята быстро смекали, что к чему, и радостно вызвались в помощь. Даже пошли со мной к купцам Угрюмым.

– Арвы? – недовольно заворчали последние, особенно выделялась сестрица.

– А что здесь такого? – удивился Орм.

– Нет… нет… Мы с ними уже не имеем никаких дел! Да и не такие уж мы и знатоки их нравов да обычаев…

Я снова попытался объясниться, и уже когда собрался так ни с чем и уходить, голос подал старший брат. Он до этого угрюмо смотрел на нас всех, особо не вступая в разговор. И тут неожиданно даёт согласие, будто специально, лишь бы наперекор своим родным.

Я не знал, как сразу и отреагировать.

– Спасибо, – ответ был искренним, но гибберлинг отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

Мы с Ормом переглянулись, и последний, как бы извиняясь, развёл руками.

Смыка мы нашли у портала. Он был, пожалуй, единственным, кто несказанно обрадовался походу. Едва я поделился с ним своими подозрениями, касательно джунских порталов, и того, что арвы научились ими пользоваться, как хранитель начал строить сотни догадок и предположений.

– Пойдёшь со мной? – перебил его я.

– Ещё бы! Такой случай… да и разобраться без меня вам всем будет очень трудно, – довольно улыбаясь, сказал Нежинский.

– Вот и славно, – дальше мы с ним уговорились о времени и месте сбора. – Да, и оружие не забудь.

– Что? – Смык рассеяно посмотрел то на меня, то на Крепышей, а потом так же рассеяно закивал головой.

Отряд был почти собран. Оставалось последнее – корабль…

4

«Некоторые авторы, говоря о гениальных навигационных познаниях гибберлингов, во многом ошибаются… Безусловно, они являются прекрасными мореходами, о чём говорит немалое число походов их разведчиков в дальние глубины Астрала. Кроме того, гибберлинги по праву считаются отличными кораблестроителями… Но на этом их достижения и заканчиваются.

Не вызывает сомнения тот факт, что плавание по астральному морю требует умения определять своё местоположение, а также направление пути. Без этого, ни о каком путешествии не может быть и речи… Плавать наобум – гиблое дело.

Мы нисколько не принижаем мореходные навыки гибберлингов, но по праву настоящими навигаторами следует считать эльфов… Именно они ввели это понятие в ранг науки, даже – искусства.

Не смотря на свои многочисленные исследования Астрала, гибберлингам поначалу было чуждо понятие «морской карты». Все свои походы они заносили в своеобразные «летописи», суть которых сводилась лишь к указанию мест посещения, характера астральных вод в регионе и тому подобных вещей. Кстати, отсюда и пошло традиция ведения, так называемого судового журнала…

Первые карты, или портуланы, появились около двухсот лет назад… На них зачастую было немало ненужных пометок, которые особой помощи в навигации не оказывали, а носили всё больше познавательный характер. Лишь позже, взяв за основу тот принцип, что суть портулана в том, чтобы помогать штурманам в прокладке курса и ориентировании в астральном море, на этих картах стали наносить лишь необходимые в этом пометки и изображения… С ростом размера исследованных территорий, портуланы стали сводить в атласы».

Александр ди Ардер, «Книга об Астрале, его исследовании и явлениях в нём происходящих»

Капитана «Чёрной сипухи» мы нашли в Тихой Гавани. Это был немолодой толстенький мужичок с седоватой короткой бородкой. Он сидел на пустой бочке, скинув сапоги и устало глядел на копошащихся подле судна гибберлингов.

– Игорь Востров? – мой голос вывел капитана из полусонного состояния.

– Ну, я…

Выслушав сообщение о том, что ему следует отправить корабль к Арвовым предгорьям, Востров грузно слез вниз, неспешно натянул сапоги, пристукивая пятками о землю, и лишь потом соизволил ответить.

– Это приказ Странников? – голос у капитана был низкий, но приятный.

– Конечно, – кивнул я головой, вспоминая разговор получасовой давности.

«Росток» гибберлингов не был в восторге от того, что их когг будет использован в походе. Я не особо хотел давить, да ещё припоминать тот случай с Белым Витязем да пропавшим «Филином», но волей-неволей пришлось.

– У нас намечается… – начал старший брат.

Но я его резко перебил:

– Я лишь передаю слова Умниц!

Странники напряглись.

– Ну… ладно… ладно… – подавив своё недовольство, гибберлинги дали разрешение и рассказали, где искать капитана.

– Мне нужен лоцман, – заявил тот, глядя на меня прямо в упор.

– Зачем?

– Затем, что сей архипелаг мне не знаком…

– И что?

Этим вопросом я загнал Вострова в такое замешательство, что он долго не мог найти никаких слов.

– Мне тоже много каких земель было не знакомо… Возьми ту же Сиверию, – начал приводить я доводы. – Но ничего – разобрался…

– Ты кто таков? – капитан нахмурился.

– Меня зовут Бором.

– Ну, ты… Бор… ну, ты… Сразу видно – сухопутный салага. Ходить на судне – это тебе не в лесу дремучем грибы да ягоды собирать! Это целая наука!

– Согласен, – кивнул я головой, сдерживая закипающую злобу.

– Согласен? Так чего ж тут какую-то чушь мелешь!

– Вот что, братец: я тебе сказал – ты выполнил. А каким образом – мне на это насрать! Ясно?

Капитан сердито сверкнул глазами, но нарываться не стал.

– Ищи себе карты, проводника… кого хочешь, – говорил я, чуть надвинувшись на Вострова.

– Да ты, брат, видно, шутишь? – чуть спокойнее отвечал капитан.

– А чего тут шутить? Гибберлинги как-то плавают меж островами? Да? И ты сможешь…

– Не смогу. Тут надо знать…

– Сможешь! Так я сказал.

– Да местных… мореходов и мореходами-то не назовёшь! Так, баловство одно.

– Баловство ли, мне то не ведомо. Однако сие есть непреложный факт…

Капитан в сердцах махнул рукой, но спорить перестал.

Уже позже, почти перед самым выходом, он попытался мне пояснить суть мореходного дела. И про прокладку курса, и про «течения» да «волнения» в Астрале, да прочие иные обстоятельства. Упомянул демонов, летающие обломки скал (по старинке прозываемые «рифами») и даже разбойников да контрабандистов.

– Вишь, как с «Филином» вышло, – говорил Востров. – Эх-эх-эх… Всё это затрудняет навигацию. Астральное море коварно… непостоянно… Это не суша, уж поверь! Бывало такое, что шторма да бури меняли расположения аллодов. А проливы Новой Земли – это притча во языцех. Идти будем в видимости от берега, иначе можем сбиться и…

Капитан резко махнул рукой. Тут он развернул нечто похожее на карту.

– Достал у местных гибберлингов… Я, между прочим, к Новой Земле и не хожу. Всё больше перевожу грузы меж Светолесьем, Умойром да Фороксом. Там и пути под охраной, и море спокойней… А сюда вообще если и захожу, так только в Тихую Гавань.

Я понимающе кивнул…

И вот «Чёрная сипуха» медленно-медленно стала отходить от берега. Сразу же заложило уши. Мне уже приходилось испытывать подобные ощущения. Это напоминало тот момент, когда ныряешь в воду, и в сию же секунду все звуки тут же затухают.

Я смотрел, как отдаляется земля, как она начинает тускнеть в сумеречном свете астрального моря.

Судно начало делать поворот на правый борт, планируя обходить аллод вдоль линии берега. Капитан тут же приказал чуть изменить положение руля высоты, и мы стали неспешно подниматься кверху.

– Впервые на корабле? – спросил кто-то за моей спиной.

Я обернулся и наткнулся взглядом на Упрямого. Он держал в руке небольшую флягу, из которой, судя по скривившейся физиономии, хлебал «обжигающий эль».

Этого гибберлинга, видно, ввело в заблуждение моё любопытство.

– Нет, уже доводилось… ходить.

Вспомнилось, что матросы применяли именно это слово, отмежевываясь от сухопутных салаг с их «плавали».

Упрямый понимающе кивнул и заткнул флягу пробкой. Он поймал мой недовольный взгляд и хмыкнул, мол, привычка.

– А вам, Бор, что до этих арвов? – ухмыляясь, спросил купец.

Честно говоря, старший брат Упрямых не очень и походил на торговца. Я бы, скорее, поверил, что он бывалый матрос и вояка, чем кто другой на этом судне. Суровый взгляд, прямота, наплевательское отношение к судьбе – эти и многие иные моменты указывали на сложный характер.

Думаю, что даже в своём «ростке» он не имел особой поддержки и понимания. Если вспомнить выражение мордочек его брата и сестры, когда Упрямый заявил о своём намерении участвовать в походе, то это могло служить ещё тем доказательством моих выводов.

– Скука, – ответил я гибберлингу. – Всё дело в ней.

– И всё? – удивился Упрямый.

– Скорее всего…

– Вы, небось, думаете, что поход выйдет эдаким увеселительным предприятием?

– Пугаете?

– Нисколько… Вы не из трусливых, это видно. Да и говорят то же самое… Однако ваше желание избавиться от скуки, да ещё тот факт, что вы старательно хотите подчеркнуть свою нужность и Непоседе, и Умницам, может кончиться весьма… «забавным» образом.

Вот язва!

– Ладно, – махнул гибберлинг, чуть осклабясь, – пойду, покемарю. До Арвовых предгорий почти сутки пути.

Он развернулся почти на месте и поковылял прочь, что-то напевая под нос.

Вот сукин сын!

Хотя Упрямый в чём-то прав… Что же мне до этих арвов?

Неужто дело в бездействии? Оно, конечно, сводит меня с ума! Я теряю хватку, становлюсь какой-то размазней! От этого злюсь почём зря! Кидаюсь на всех. Тебе нужно дело! И дело, которое по душе!.. Как там Старейшина его назвал? Ремеслом?

Эх, Бор! Не обманывай сам себя. Ты не дворовая собачка. Ты – волк! И Бернар это видел… Ну, тогда, в трактире у Заи, помнишь?

Ну, помню… А всё одно вопрос остаётся без ответа: это хорошо, или это плохо? Волк? Или собака? Кто же? Кто?

Корабль уже довольно высоко приподнялся над уровнем земли, но по-прежнему двигался вдоль берега. Заложенность ушей, наконец, прошла и мир, вернее та его часть, что была ограничена палубами судна, наполнилась разнообразными звуками.

Немногочисленные матросы действовали очень слаженно. И не смотря на это, капитан сердито ругал их. Но делал он это явно не по злобе, а, скорее, из-за привычки.

Откуда-то появилась Стояна. Она издали улыбнулась и заспешила ко мне.

Ну, кошка! Ей-ей! Ласковая… маленькая… худенькая, что тростинка… Трётся о щёку, мурлычет…

Я не заметил, как и обнял её. Сделал это рефлекторно, по привычке.

Стояне нравилось, когда мои руки её обнимали. Ей нравилось прижиматься ко мне… особенно по ночам.

Мы стали у правого борта, глядя на проплывающий мимо берег.

Слышишь, Бор, а кого ты «видишь» в Стояне? Кто она для тебя? Подруга-волчица?..

А! Не знаешь… ничегошеньки ты не знаешь…

– Всё хотел тебя спросить? – обратился к Стояне, обняв её за талию и прижав к себе. – Куда же пропала твоя Лада?

Девчушка хитровато улыбнулась, смешно морща нос. Её глаза блестели эдаким озорством, отчего вдруг сладостно защемило в груди.

– И дался я тебе, – посетила меня невесёлая мысль. – Нелюдимый… грубый… ещё, говорят, несдержанный, жестокий и кровожадный… Такому и довериться страшно.

– Они не знают твоего сердца, – Стояна прижалась к груди. Я почувствовал, как крепко она держится за акетон, словно боится упасть.

Она сказала «сердце». Знала бы Стояна, чьё оно у меня…

А странные у нас с ней отношения. Ни я, ни она меж собой даже словом не обмолвились о них. Словно, боимся друг другу в чём-то признаться…

А в чём? В чём признаться? Какие у нас вообще отношения?..

К этим мыслям я вновь пришёл уже под утро. Корабельные склянки отбили четвёртую «стражу». Стояна тихо-тихо дышала, лёжа рядом…

Кажется, мне что-то снилось. Я вдруг неожиданно понял, что мысли о нас со Стояной вернулись именно из-за сновидения.

Память медленно-медленно, по крупицам, выдавало его на-гора.

Мы тонули…

Мы? – я напрягся, вдруг уверенный, что речь идёт не о двух, а большем числе человек. – Сколько же? Трое?.. Четверо… да-да, четверо. Я, Стояна… во сне она была моей женой… Это точно! – я даже внутренне улыбнулся этой мысли. На душе стало как-то тепло… приятно… жена… моя жена…

А кто же ещё там был?.. Дети?.. двое детей… мальчик… и девочка… последняя была младше сына…

Сын? – Ну, да! Точно! Это наши со Стояной дети…

Глаза вновь закрылись, и сознание окунулось в тёплые волны воспоминаний.

Никогда не задумывался над тем, хорошо ли это иметь семью. И ещё детей… Что-то в этом есть… что-то…

Стоп! Мы тонули… Или нет?

Я напрягся, пытаясь вновь вернуться к сновидению.

Они тонули… Стояна… сын… дочь… А я нырял… и ещё нырял… и снова… Я искал их… хотел спасти…

Помню, что тянусь из последних сил. Плыву всё глубже… ещё глубже… вот-вот ухвачусь, но не достаю буквально чуть-чуть… От напряжения начинает болеть голова.

Я вдруг понимаю, что коли не вынырну, чтобы набрать воздуха, то и сам утону…

А потом… потом вдруг чёткая мысль: а зачем всплывать? Зачем выныривать? Нет их… нет Стояны и детей – нет и жизни…

Сердце испугано замерло… Это же сон! Бор, это сон! Чего ты напрягся?

Кстати, странное у тебя сердце, даже не смотря, что драконье. Чего оно всё время боится? Чего порой трусливо бьётся, будто хочет вырваться? Неужто людские эмоции пугают его?

Да, да… пугают… Другое дело бой! Все эти сражения… схватки… кровь… дым… Оно тогда «веселится», «поёт». И страха нет!

А этот сон не был кошмаром! Слышишь, Бор? – я осторожно, чтобы не разбудить Стояну, встал с постели. В душе не было неприятного осадка, присущего в подобных случаях.

Жена… дети… Сознание захлестнули тёплые чувства, и сам себя спросил: «Теперь ты, надеюсь, разобрался в своих отношениях со Стояной?»

Нет? Не разобрался?.. Боишься «утонуть» в обычной жизни с её ценностями? Боишься стать домашним псом? Полагаешь, это не для тебя?

Девичье лицо было таким безмятежным… особенным…

Она моя, – соглашался я сам с собой. – Моя…

Так наступило утро. А ответов найти не удалось…