Текст книги "Футуриф. Токсичная честность (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 55 страниц)

– Ох же интересная страна Голландия, – произнес неаполитанец, и двинулся в ванную.

*10. Об увлечении TV-сериалами про адвокатов
26 января. Королевство Нидерланды. Амстердам

Если вы еще в школе подсели на телесериал «Адвокат Перри Мейсон», вам чуть ли не завтра хочется начинать распутывать криминальные аферы и вытаскивать клиентов из, казалось бы, безнадежной задницы – то вы пропали. Как пропал испанский фермер по фамилии не то Кехана, не то Кесада, подсевший на рыцарские романы и (если верить роману Сервантеса) вообразившем себя рыцарем по имени дон Кихот Ламанчский. Из романа следует, что, ламанчский фермер довел себя до состояния «Рыцаря Печального Образа» несмотря на то, что общество пыталось его отговорить и переубедить. Но, это происходило в начале XVII века, в Испании, а история Елены Оффенбах – на четыре с лишним века позже, в Голландии. И, общество не отговаривало ее, а наоборот, сперва подсадило на рыцарскую тему, а потом еще предоставило доспехи, копье и герб. Если отвлечься от иносказаний – то общество предложило Елене Оффенбах (как типичному молодому гражданину «подсевшему» на нео-романтический сериал) реализовать свои мечты в Специальном Корпусе Королевских Вооруженных Сил Нидерландов.

Выполняя циркуляр о резком повышении престижа службы Королевству (и осваивая соответствующее финансирование), Департамент Обороны сформировал ряд военных колледжей с престижными маркерами, рассчитанными на любителей того или иного сериала. В частности, для таких, как Елена Оффенбах, возник…

…«Королевский военно-юридический колледж». Сразу после школы вы подписываете трехгодичный контракт, служите Народу и Престолу в рядах миротворческой военной полиции, и учитесь без отрыва от метаний по точкам гуманитарных катастроф. После завершения контракта, вы получаете сертификат юриста и право вступить в любую из европейских коллегий адвокатов…. Если, конечно, вас туда примут.

Эта последняя оговорка (если примут) разумеется, отсутствовала в рекламном тексте – приглашении. И Елена (как и некоторые ее сверстники) повелась на эту удочку. Надо заметить, что ей повезло. В песках Сахары, джунглях Нигера и горах Гиндукуша, куда последовательно занесла ее кривоватая планида международного миротворца, Елена не подхватила фатальных инфекций, не поймала пулю в свой организм, не наступила на противопехотную мину, так что вернулась домой в Голландию живой и комплектной.

Настало время реализации мечты в духе Перри Мейсона и тут…

…Елену Оффенбах ждало разочарование. Очень скоро ей стало ясно, что:

Адвокаты – это не профессия, не квалификация и не талант.

Адвокаты – это каста. Чтобы попасть в касту надо либо родиться в ней, либо лет десять протирать жопой стул на месте младшего клерка, будучи даже более опущенным, чем стандартный офисный планктон в конторах, обеспечивающих ленивую перистальтику публичных банков, мега-корпораций и социальных служб.

Адвокат – вовсе не тот, кто что-то исследует и доказывает, а тот, кто имеет контакт с другими родственными кастами: судейской, прокурорской и партийно-политической.

Суммируя вышесказанное:

Мечта, во-первых, оказалась нереалистичной по исполнению, а во-вторых, не имеющей реального субстрата в обществе. Так что, у Елены возникла ситуация, которую коллеги-миротворцы из бывших «соцстран» определяли русским словом «HUY». Это волшебное слово обогатило лексикон Елены, и экономило ее время при формулировке мыслей. 24-летняя Елена Оффенбах, проходила по текущим официальным файлам, как «консультант-предприниматель», а фактически сидела без постоянной работы и к тому же, без пособия (предпринимателям не положено пособие по безработице). За консультациями никто не обращался (ведь она не имела права указать, что является адвокатом), и единственным надежным заработком были частные уроки танцев в бугалу-стиле, который снова стал модным на волне «третьего рождения хип-хопа».

Повторим: за консультациями никто не обращался, однако уточним: до сегодняшнего полудня. В полдень пришел E-mail от компании «Neo-Wind Ecological Mills» (NWEM), зарегистрированной в микро-республике Сан-Марино – политическом вкраплении в итальянскую территорию рядом с городом Римини, что на восточном (адриатическом побережье). По реквизитам, компания NWEM выглядела вполне легально, но Елене не верилось, что здесь все чисто, и бизнес этих потенциальных клиентов связан с новыми ветряными экологическими мельницами (как можно было наивно заключить из такого названия). Дело в том, что чудесная микро-республика Сан-Марино славится на всю Евразию, как респектабельная оффшорная зона, и в ее торговом реестре представлены «серые» структуры материка от контрафактных мега-заводов Китая до контрабандных шипперских контор Балтики. Впрочем, Елена Оффенбах пребывала сейчас не в таком экономическом счастье, чтобы капризничать. Поэтому, в соответствии с предложением, сформулированном в E-mail, она, следующим вечером собрала маленькую дорожную сумку, неброско оделась, и в 19:00 села на автобус до аэропорта Амстердам – Схипхол.

27 января, Международный аэропорт Схипхол.

Случайное знакомство в аэропорту, это не просто заезженный оборот сюжета, а оборот, стертый, практически, до дыр, как покрышка колеса после кругосветного моторалли. И заход на знакомство был, в общем, не слишком оригинален. Довольно высокий молодой мужчина, кажется – итальянец, одетый в костюм апельсинового цвета с ярко-лазурным галстуком в лиловый горошек, и в рубашку изумрудно-зеленого цвета, присмотрелся к девушке – голландке, возможно – недостаточно фигуристой, зато с завораживающей пластикой движений. Далее, в жанре того самого сюжета, мужчина спросил:

– Извините, мисс, вы что-нибудь понимаете в часах?

– В часах? – переспросила девушка, окидывая взглядом мужчину, – В каких именно? В механических, кварцевых, электронных, изотопных?

– О! – обрадовался мужчина, – Я вижу, вы эксперт! У меня обычные кварцевые часы со стрелками, но я абсолютно выбит из колеи их поведением.

– Покажите, – предложила она.

– Вот, – мужчина протянул левую руку, – вы видите, с ними явно что-то не так.

– Да, действительно. Но, проблема не фатальна. Вам надо снять их и надеть снова, но развернув на пол-оборота. Вы надели их задом наперед, только и всего.

– О, черт! Я полный идиот. Спасибо, мисс. Позвольте предложить вам кофе.

– Неплохая идея. Особенно, если это будет большая чашка с шапкой молочной пены.

– Конечно, мисс! Строго на ваш вкус! Черт! Куда я сунул кошелек…

Мужчина начал рыться в карманах, но безрезультатно. Тогда, он положил на стол свой прямоугольный жесткий кейс, открыл крышку, и стал рыться в мелких вещах. Елена увидела несколько ярких рекламных брошюр с фотографиями римейков классических ветряных мельниц и надписью:

* Neo-Wind Ecological Mills (NWEM) San-Marino / Good choice for you and for nature *

Ясно, что кейс был открыт с целью показать подтверждение: это эмиссар клиента.

– Значит, вы из фирмы в Сан-Марино? – спросила Елена Оффенбах.

– Да. Вот, летал в командировку. Сейчас возвращаюсь. А вы, мисс?

– А я получила несколько внезапных выходных и решила метнуться туда, где весело. Знаете, прямо в аэропорту часто можно схватить горящие билеты почти даром.

– Абсолютно верно! – воскликнул мужчина, – Вы можете полететь в Римини даром! Вы, наверное, знаете Римини, это аэропорт рядом с Сан-Марино. А в самом Римини такая тусовка, то, что надо, чтобы оторваться за выходные. Понимаете: мой штурман взял, и простудился, я летаю один, а это чертовски скучно. Вот я и предлагаю вам…

– У вас свой самолет? – заинтересовалась она.

– Да, «Sirocco-Katana», скорость 400, будем в Римини через полтораста минут. Ну, как?

– А, полетели! – решительно сказала она, и протянула ему руку. – Елена!

– Лоренцо, – ответил он, пожимая руку, – но вообще-то все называют меня Ларри.

– Я рада знакомству, Ларри. Мне показалось, или вы обещали кофе?

– Да-да-да! Большую чашку с шапкой молочной пены! Вот, я уже нашел кошелек…

…Елена Оффенбах впервые играла в такую игру, но, у нее неплохо получилось. Правда, увидев самолет, она слегка испугалась. Одно дело – смотреть с земли на эти летающие игрушки, когда они рассекают по небу на авиа-гонках, а другое – сидеть внутри. Но (по здравому размышлению) она решила, что Ларри вовсе непохож на психа-фаната, и если летает на этой штуке, то видимо, достаточно уверен в безопасности.

Резкий взлет и затем несколько чувствительных провалов в воздушные ямы в процессе набора высоты чуть не разубедили голландку в этой логической цепочке, но тут полет стабилизировался. Ларри поставил управление на автопилот, и спросил:

– Ну, как, Елена? Обсудим дело?

– Давайте, – согласилась она.

– Дело вот, – сказал он, – вы знаете Линду Хогевен, в браке – Вилворт, верно?

– А к чему такой вопрос? – насторожилась голландка.

– Вопрос просто, для завязки темы. Линда хотела бы видеть вас своим адвокатом.

– О, черт! А как она сейчас? Я мельком слышала, что ее муж разбился на машине.

– Да, – подтвердил Ларри, – так что, Линда теперь вдова. И встал вопрос о наследстве. Цветочный бизнес ценой больше полмиллиарда долларов, это не мешок яблок, так что возникают определенные риски. Иоганн Вилворт, кстати, тоже не сам собой умер.

– Это версия, или есть доказательства, что его убили? – быстро спросила Елена.

– Есть косвенные доказательства, если вы так ставите вопрос.

– Вот значит, как… Дерьмовая история, черт… А где сейчас Линда?

– Не беспокойтесь, у нее есть хороший друг, мой четвероюродный кузен. Так что она в безопасности… Пока не высовывается. А дальше надо стратегически мыслить.

– Слушайте, Ларри, я спрошу прямо, ладно?

– Да, конечно, спрашивайте прямо.

Елена на секунду засомневалась, но потом, все-таки произнесла:

– Вы что, из мафии?

– Нет, я вообще не сицилиец. Я неаполитанец.

– А! Тогда, может быть, из каморры?

– Ну, если вы так ставите вопрос, то можно ответить, что в известной степени любой неаполитанский бизнес, так или иначе, прямо или косвенно, связан с тем социальным явлением, которое в официозной прессе принято называть каморрой.

– А! – Елена улыбнулась, – Я ожидала ответа примерно в таком духе. Давайте я сейчас попробую угадать. Выбор пал на меня, потому что только я из всех хороших знакомых Линды имею отношение к юридической практике?

– Это, и еще ваши личные качества, – ответил Ларри.

– Понятно, – она вздохнула, – но, боюсь, есть проблема. Я не адвокат.

– Вы имеете в виду, Елена, отсутствие членства в коллегиях адвокатов Евросоюза?

– Да, именно это. А значит, я не смогу полноправно представительствовать в суде.

– Так, – он щелкнул пальцем по штурвалу, – а больше никаких препятствий нет?

– Есть еще одно. Я должна встретиться с Линдой и проверить, добровольно ли она…

– …Сотрудничает с нами? – договорил Ларри, – Ну, конечно, Елена, вы обязаны сперва проверить это, а уж потом подписываться под чем-либо! Знаете, как мы сделаем?

– Как?

– А так! Я арендовал коттедж. Вы с Линдой там все обсудите тет-а-тет, а я с четвероюродным кузеном поиграю в пинг-понг. А утром мы все поедем в Сан-Марино.

– Идет, – согласилась Елена, – но, как быть с отсутствием членства в коллегии?

– Все ОК, – Ларри улыбнулся, – друзья друзей договорились, с кем следует. У вас будет членство в городской коллегии адвокатов Торре-Аннунциата.

– Торре-Аннунциата? Одна из столиц каморры? О, черт!

– Это чудесный древний город, – обиженно проворчал Ларри, – и там была резиденция Поппеи, самой знаменитой любовницы Нерона. Надо позитивнее смотреть на вещи.

– Ладно, – снова согласилась Елена, – попробуем смотреть позитивнее.

Поздний вечер 27 января. Окрестности Римини.

Коттедж в районе старого моста через реку Рубикон (которую переходил Цезарь).

Этот коттедж ничем особо не выделялся. Довоенная двухэтажная вилла, более-менее перестроенная. На первом этаже – маленький спортзал с пинг-понгом и бильярдом. А второй этаж – спальни и холл (тоже маленький, но уютный). Как было задумано, двое молодых мужчин пошли стучать ракетками по шарику, а две девушки обосновались в уютном холле второго этажа, чтобы посекретничать.

Елена Оффенбах заранее была готова к тому, что ситуация вокруг наследства Иоганна Вилворта, мягко говоря, непростая. Но, после первого раунда изложения (когда Линда рассказала о своем отчаянном бегстве с гипер-лайнера и о встрече со шкипером Кэтти Бейкер), стало ясно, что дело в сто раз опаснее, чем можно было предположить. Линда, конечно, заметила некоторое напряжение.

– Что-то не так, Елена?

– Слушай, Линда, а сама-то ты как думаешь?

– Ну, в общем, я думаю, что все проблемы можно решить. У нас ведь есть план.

– Ах, есть план? Интересно будет послушать. Но, давай по порядку.

– Хорошо! Я сейчас расскажу, как мы провернули фокус с оффшором на Сейшелах, и я улетела в Европу, как птичка-невидимка. В общем, слушай!..

И последовал второй раунд. Более обнадеживающий. Если до того Елене казалось, что расстановка сил, как в бою без правил Пятачок против Слонопотама, то теперь, после дополнений, Пятачок предстал клыкастым и вертким, а Слонопотам явно страдал от ожирения, косоглазия и олигофрении. Но все-таки, Слонопотам был очень большой.

– Так, Линда. Диспозиция, в общем, понятна. А что там с планом?

– Ну, во-первых… – объявила юная вдова Вилворт и поднесла ладонь к уху, изображая телефонную трубку, – …Мне надо приехать в Амстердам и позвонить кое-кому. Надо разворошить это осиное гнездо, чтобы стало видно, кто там командует!

– Даже думать забудь, – строго сказала Елена, – телефон отследят и тебя сцапают.

– Ага! – Линда радостно захлопала в ладоши, – Даже ты купилась, а значит, они точно купятся! Но я-то приеду только понарошку! Есть такой фокус с телефонами. Мне это объяснил Эрик. Я звоню, например, отсюда по ноутбуку на другой ноутбук, который спрятан где-то в Амстердаме. К этому ноутбуку приделана радио-станция, база. И она связывается по радиочастоте с woki-toki, который через IR-порт соединен с сотовым телефоном. Woki-toki и сотовый телефон лежат у тебя в кармане. Классно, правда?

– У меня в кармане? – подозрительно переспросила Елена.

– Да! Я звоню из Италии, а кажется, будто звонок идет с сотового в Голландии. И этот сотовый – у тебя! Если кто-то следит, то ему кажется, будто ты – это я! Тебя, конечно, сцапают, но это не я, а ты. Ты мой адвокат, и ты им устроишь, как в кино!

На этом месте юная вдова Вилворт замолчала, задумалась, и тихо спросила:

– Слушай, Елена, я вдруг подумала: а вдруг это опасно?

– Уж конечно, – проворчала Елена Оффенбах, – тут ведь есть два варианта. Или меня, приняв в начале за тебя, сцапают продажные копы из департамента-Е. Тогда я устрою отличное шоу! Или есть приказ не церемониться с тобой, а значит, меня пришьют, не отвлекаясь на проверку идентичности с целевым объектом.

– Пришьют? – шепотом переспросила Линда, – Что, прямо у нас в Голландии?

– Да. Такое убийство нетрудно списать на наркоманов и афро-азиатских мигрантов.

– Слушай, Елена, тогда ну его к черту, такой план. Давай лучше придумаем другой.

Елена Оффенбах на пару минут ушла в раздумья, и, когда Линда уже извертелась от нетерпения, наконец, ответила:

– А знаешь, план хороший, если внести в него несколько защитных пунктов.

– Каких пунктов? – уже совсем нетерпеливо спросила Линда.

– Надо обсудить с парнями, – сказала Елена, – хватит им уже стучать шариком.

– О! – Линда снова захлопала в ладоши, – Значит, ты согласна быть моим адвокатом?

– Я согласна. Только это не называется «адвокат».

– А как это называется?

– Не важно, – Елена махнула рукой, – и еще: мне понадобятся деньги.

– Сколько? – с готовностью спросила юная вдова голландского цветочного короля.

– Я думаю, миллиона евро хватит, – дурея от собственного нахальства, сказала Елена.

– Миллион? – спокойно отреагировала «клиентка», – Ну, я думаю, это нормально.

– Вот и я думаю, что нормально. Давай, Линда, в темпе, зови сюда парней.

*11. Акулы-оборотни и другие мифические персоны

28 января. Акватория маскаренского плато. Полдень.

…Под палящим экваториальным солнцем палуба мини-сейнера, легшего в дрейф над мелководьем, разогрелась так, что, казалось, можно было поджарить на ней яичницу. Гарри Лессер даже подумал: не провести ли такой кулинарный эксперимент? Но, потом просто приказал экипажу вылить на палубу дюжину ведер забортной воды, и натянуть тент над всей носовой площадкой. Когда это было сделано, он отдал следующий приказ: повесить трап до воды на фальшборт, принести большую циновку и китайский чайный столик, организовать чай на двоих, а дальше не болтаться тут. Переговоры секретные.

Вскоре Лессер получил четкое доказательство, что за мини-сейнером наблюдают. Гость появился из воды ровно тогда, когда три сомалийских матроса, устроив «переговорную обстановку», ушли за надстройку, на кормовую площадку. Итак: оливковокожий гость бесшумно вынырнул точно около трапа и ловко взобрался на палубу.

– Добрый день, мистер Лессер.

– Добрый день, офицер Митчелл. Присаживайтесь, наливайте себе чай. Будьте как дома. Кстати, встреча у нас не совсем официальная, так что давайте попросту, по именам.

– А я думал: инспекция, – заметил форман Элам Митчелл.

– Формально, так, Элам. Но есть еще неформальная тема. У нас с вами общие цели.

Элам Митчелл задумчиво покрутил в руке чашечку с чаем.

– Знаешь, Гарри, будет проще, если ты скажешь, к чему эти загадки.

– К тому, что я притащил подарки твоей команде: полсотни комплектов морских радио-телефонов, сотню цикло-пружинных ружей-арбалетов, дюжину помповых ружей, и еще полдюжины микрокатов. Ты знаешь эти маленькие, но быстрые парусные катамараны.

– Знаю, Гарри. Спасибо. Нам это пригодится… Для организации охоты на акул.

– Никаких проблем! – молодой янки улыбнулся радостно и безмятежно, как на рекламе зубной пасты, – Если хочешь, я могу привезти вам еще много некрупных, но полезных штучек для охоты на акул… Или для охоты на ту добычу, о которой ты подумал.

– На ту, – поправил форман, – о которой ты подумал. Тут рабочая обстановка такая, что арбалетами и помповыми ружьями не обойтись. Нужно что-то типа «Uzi» для малых дистанций, «Kalashnikov» для средних дистанций, и «Remington MSR» для дистанций порядка километра. И число единиц нужно на порядок больше. Это теоретически.

– ОК. Мы поняли друг друга, Элам. Возможно, вам понадобится что-нибудь еще?

На некоторое время форман задумался, прикидывая, говорить ли, и все же, сказал:

– Пригодятся полсотни лодок типа «Хуб». Акулу ведь просто так не догонишь.

– Хуб? – переспросил молодой янки.

– Да, хуб. Human-powered Underwater Boat. Гребная мини-субмарина. Это как простой спортивный каяк, но с прозрачной крышкой-кабиной, и специальным дизайном весел. Посмотри в Интернет. Это изобрел один швед, еще в 2005 году, и с тех пор тамошняя спортивная верфь продает эти штуки под названием «HUB».

– Я все понял, – тут Гарри записал нечто в своем смартфоне, – а теперь подумаем, как договориться с доком Бенчли, единственным ученым-атомщиком на гипер-лайнере и вообще во всем проекте «Футуриф».

– Ага, – сказал Элам Митчелл, – вот его и сторожат, как сказочную принцессу в башне.

– Тем не менее, – заметил янки, – во всех таких сказках принцесса сбегает.

– Так то в сказках, – проворчал форман.

Гарри Лессер лучезарно улыбнулся.

– Сказка, Элам, это концентрированная практика в аллегорической форме.

– Хм! Допустим, что так. Ну, и?..

– …И, не забудь, что я тут с финансовой инспекцией. Я проинспектирую сначала ваши подводные объекты, а потом поеду на атолл Каргадос, инспектировать плавучие АЭС, учебный центр операторов, и работу мисс Марти Логбе. По итогам инспекции я буду общаться по SKYPE с доктором Бенчли.

– Гарри, ты уверен, что ССБ позволит тебе общаться с Беном Бенчли?

– Уверен.

– Ладно, а ты думаешь, что тебе удастся с ним общаться без лишних свидетелей?

– Нет, в этом не уверен, но я могу обменяться информацией с Беном Бенчли, даже если дюжина офицеров ССБ наставит свои уши. Они просто не поймут, о чем мы говорим.

– Хм… Латынь, или еще какой-нибудь специальный научный язык?

– Да, можно сказать и так. Главное: я знаю, как общаться с ним, чтобы охрана ничего не заподозрила. Вопрос: как убедить его, что у нас с ним общие интересы?

– Вообще-то, Гарри, ты пока даже меня не совсем убедил, что у нас общие интересы.

– Элам, а что могло бы убедить тебя, что у нас общие интересы?

– Черт знает… Может, время убедит. Но, мы не про меня, а про дока Бенчли говорим.

– Да, Элам. Мы говорим про доктора Бена Бенчли. Что могло бы убедить его?

– Хороший вопрос, – сказал Элам Митчелл, – я думаю, вот что…

2-3 февраля. Французская колония Реюньон.

Реюньон, это остров размером с Большой Маврикий, расположенный в ста милях юго-западнее последнего. Некоторые считают, что Реюньон больше всего похож на какую-нибудь южную провинцию настоящей континентальной Франции. Пассажиры, слегка уставшие от почти месяца разнообразной экзотики, с удовольствием погрузились тут в атмосферу Старой Европы. То же и старшие офицеры, кроме оставшихся на вахте.

Администрация объявила, что стоянка здесь будет длительная, где-то две недели. Была особая причина, по которой гипер-лайнер ушел на Реюньон вместо того, чтобы после Большого Маврикия вернуться на Маскаренское плато. Старшие офицеры тщательно скрывали эту причину от пассажиров, однако слухи ползли, и словосочетание «акулы-людоеды» все чаще звучало в разговорах неверитированных матросов, а иногда даже проскакивало в застольной болтовне пассажиров.

Пока «Либертатор» неделю был в круизе вокруг острова Гранд-Маврикий (лежащего у южной оконечности Маскаренского плато), на самом плато разворачивалась эпопея с акулами, первый звоночек которой прозвенел в конце второй декады января: бригада неверитированных моряков была растерзаны акулами на мелководной банке Лоденор. Пытаясь их спасти, погиб один экипаж дельтапланерной «скорой помощи». Случай трагический, но (увы) не уникальный в морской истории. Взять инцидент 1945 года с линкором «Индианаполис» в тихоокеанских тропиках. Акулами были растерзаны 600 моряков, находившихся на, казалось бы, надежных спасательных средствах. Случались трагедии с акулами и в Маскаренской акватории. Так, в 2011-м правительству Сейшел пришлось даже на время закрыть пляжи из-за серии акульих нападений.

Так или иначе, не было причин считать гибель рабочих на банке Лоденор проявлением систематического феномена. Но, в середине третьей декады января на рабочие зоны в акватории плато будто обрушился акулий шквал. Акулы нападали после наступления вечерних сумерек, и выбирали жертвы среди тех, кто находился у поверхности воды.

Погибли три офицера, один мичман и двое рабочих бригады-9 в зоне южнее Главного канала и севернее Каргадоса. Среди погибших был форман Элам Митчелл, которого в Администрации считали человеком сложным, но лучшим среди командиров бригад.

Погибли несколько пилотов из транспортной бригады-11. По рассказам, акулы будто караулили их около поплавков гидропланов, сбивали в воду, и разрывали на куски.

Погиб Хэнк Торнтон, офицер охраны эмира Эль-Обейда. Как сообщалось, Хэнк был в отпуске, и рыбачил чуть южнее Главного канала. Вроде бы акула как-то выхватила его прямо из лодки, но дело было в сумерках, и наблюдатели рапортовали неуверенно.

Затем погибли двадцать неверитированных рабочих, занимавшиеся отделкой гостевых домиков на платформе у северного края Главного канала. Как акулы их достали было непонятно, и верхушка ССБ рекомендовала Администрации организовать патрули ППУ (внутренней полиции) на платформах, где велись надводные работы. На другой же день погибли несколько патрульных. Акулы хватали их с дорожек на периметрах платформ.

Среди моряков поползли слухи о колдовстве, и администрация сочла лучшим выходом увести «Либертатор» к Реюньону, а на решение «акульей угрозы» бросить специально созданное смешанное подразделение ССБ-ППУ из наиболее умелых бойцов и наиболее грамотных командиров. Задача была поставлена: устранить угрозу к середине февраля.

* * *

После этого предисловия можно рассказать, что произошло поздно вечером 2 февраля. Гипер-лайнер «Либертатор» в силу своего размера не мог зайти ни в какую из гаваней Реюньона, и стоял на внешнем рейде круизного порта Пуэнт-де-Гале, а сообщение с берегом проводилось:

– для пассажиров и прочих VIP – на катерах, аналогичных морским такси.

– для простых вольнонаемных – на моторных надувных лодках типа «зодиак».

Когда море спокойно и хорошо освещается портовыми и корабельными прожекторами, никакого риска нет. Что может случиться на таком 300-метровом маршруте? А вот что:

«Зодиак» с полудюжиной вольнонаемных (неверитированных) матросов, гульнувших в городе и возвращающихся на «Либертатор» посреди маршрута (там, где море не было освещено) столкнулся с невидимым объектом. Бац! Пассажиры в воде. И тут акулы…

…Точнее, акул никто не видел, но когда (минут через 10) подъехал полицейский катер, некого было спасать. В воде – только остатки лодки, тряпки, кровь и еще: фрагменты человеческих тел с характерными рваными линиями разрывов.

Нападения акул на Реюньоне – не экзотика. Каждый год тут два-три покусанных, как правило, без фатального исхода. Жертвы обычно – одиночные дайверы или серферы. Случается (крайне редко), что акула нападает на рыбацкую лодку с уловом (причина: сильный запах рыбы). Но чтоб так, прямо в акватории порта, акулы напали на лодку с пассажирами, и всех растерзали за пару минут – невиданное дело. Никакие обычные объяснения не годятся. Можно предположить, что стая Больших Белых, по непонятной причине, пришла сюда на охоту. Но, с точки зрения среднего местного жителя, здесь не обошлось без колдовства. Тем более, что кое-какие слухи уже витали в воздухе. И вот, сборный комитет из местной публики и вольнонаемных моряков, пришел к выводу: это магическое проклятие. Гипер-лайнер «Либертатор» очень конкретно проклят. А кто из нормальных моряков будет ходить на очень конкретно проклятом корабле? Да никто!

Конечно, будь тут хорошие парижские полицейские эксперты, они (после длительных, всесторонних лабораторных тестов) пришли бы к выводу, что акулы были не при чем. Колдовство тоже не при чем. А орудием убийства является инструмент, больше всего похожий на электромоторную цепную пилу для разделки блоков из ячеистого бетона. Только вот Реюньон, это хоть и Франция, но никак не Париж, и уровень полицейской квалификации даже близко не стоял с тем, что необходимо для такого расследования. Поэтому, непосредственными исполнителями были признаны акулы, а причиной этих акульих фокусов – качественно наложенное магическое проклятие. И, на рассвете, на огромной хвостовой полетной палубе «Либертатора» собрались две тысячи моряков (иначе говоря – все вольнонаемные, не веритированные). Наличие пожарных багров и топоров, а также иного холодного оружия в руках манифестантов, указывало, что это классический бунт, и капитану надо срочно выруливать из создавшейся ситуации.

Напротив толпы матросов выстроились бойцы ППУ и ССБ в адекватной экипировке (кевларовые доспехи, шлемы-сферы, и карабины с резиновыми пулями). Вслед за этим силовым прикрытием (взявшим под охрану ключевые точки палубы) к манифестантам вышел капитан Карстен Вулфинсон (главный ходовой офицер «Либертатора»).

– Джентльмены! – произнес он в рупор, – Я надеюсь, у вас есть выборный старший?

– Есть! Это дело для Большого Робби!

– Да! Пусть Большой Робби говорит.

– Вот, Робби Йенстер. Давай, Робби, скажи ему!

– Ну, я выборный старший, – произнес кряжистый бывалый дядька, выходя из толпы и, после нескольких шагов останавливаясь на полпути к строю «силового прикрытия».

– Так, мистер Йенстер, – сказал капитан Вулфинсон, – мы сегодня удручены несчастным случаем с нашими ребятами, и…

– Несчастным случаем? – перебил Робби Йенстер, – Хрен на рыло! Это был не случай, а колдовство. Мы гадали: что за народ в левом хвостовом корпусе гипер-калоши? А там, оказывается, зомби! Уже весь остров знает. Вы так решили сэкономить деньги, да?

Толпа матросов приветствовала данную филиппику одобрительным рычанием в адрес своего старшего выборного, и крайне грубыми ругательствами в адрес администрации. Капитан Карстен Вулфинсон успокаивающе поднял правую ладонь.

– Джентльмены! Давайте будем реалистами! Зомби бывают только в кино-триллерах!

– Да? – ехидно отозвался Йенстер, – А ты покажи нам ту половину экипажа, которая в кубриках левого хвостового корпуса. Ну, что ты глазками хлопаешь? Покажи, давай!

– Мистер Йенстер, а вы помните пункт контракта, где сказано…

– …Помню-помню, – перебил выборный, – секретность, бла-бла-бла, не лезть в ваши гребаные секретные дела. Только вот мы уже по случаю увидели на ваших плавучих платформах кое-кого. Нам шестьсот раз насрать, как эти нелюди называются. Мы не нанимались на корабль, где нечистая сила, которая превращается в акул-людоедов!

– Мистер Йенстер! Контракт есть контракт. Мы можем говорить о сумме специальной надбавки за сложности, но у контракта есть принципиальные условия…

– …Условия? – перебил Йенстер, – Ну, давай, вызывай сюда адвокатов от вашей сраной конторы, и от моряцкого профсоюза.

– Извините, джентльмены, – сказал Вулфинсон, – но никто из вас не состоит ни в каком профсоюзе, вы под этим подписались, и это было оговорено при найме.

– Ничего-ничего, капитан. На такое дело профсоюз пришлет адвоката, хотя мы там не состоим, уж поверь мне. Я дерьма повидал, да и ты, наверное, тоже. Так что давай мы прекратим полоскать мозги друг другу, и ты послушаешь наши условия.

Капитан Вулфинсон кивнул, скрестил руки на груди, и объявил:

– Я слушаю ваши условия.

– А все просто, – сказал Йенстер, – значит, твоя администрация платит нам все деньги, которые по контракту, и еще зарплату за полгода, как если бы мы работали, и билеты отсюда с Реюньона домой, кому куда надо.

– Эй! – крикнул кто-то из толпы, – Нам чистые документы нужны. ID и все такое!

– Да, – продолжил выборный, – еще, чистые ID, и все легальные бумажки, тем парням, которым надо. Мы прощаемся вот здесь, на Реюньоне. Нам счастливого пути, а вашей гребаной гипер-калоше – семь футов под килем. Такие наши условия.

…Немая сцена около полминуты. Потом Вулфинсон решил все-таки использовать то обстоятельство, что вольнонаемные матросы сюда вербовались не из элиты морского профессионального сообщества, а совсем наоборот, и почти всех их на родине ждала полиция с распростертыми объятиями и судебными ордерами за всякое гопничество.

– Знаете, мистер Йонстер, – произнес Вулфинсон, – вы и ваши товарищи вовсе не в том юридическом положении, чтобы выставлять условия. Или вы торопитесь в тюрьму?