Текст книги "Футуриф. Токсичная честность (СИ)"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 55 страниц)
– Херово, – констатировал Джош.
– Верно! – подполковник Адамс кивнул, – Вот почему пресс-служба Пентагона должна объявить всех этих подводных зеленых человечков домыслами прессы, и очень быстро избавиться от них. Например, продать их всех в какой-то коммерческий проект.
– На гипер-лайнер? – предположил второй охранно-боевой инструктор.
– Гм-гм… – пробурчал Адамс, – …Запомни, Оуэн, я этого не говорил.
– Да, сэр, вы не говорили. И я не говорил. Может, кому послышалось, а?
– Никто ничего не слышал, – невозмутимо произнес ассистент-офицер Джош.
Это же время (21 апреля, около часа ночи, Маскаренское плато).
Северо-восточный сектор. Мелководная банка Фарадей.
Как японский бронепалубный крейсер «Хакодатэ» образца 1904 года попал на вечную стоянку в коралловом массиве Фарадей – история темная. Скорее всего, он участвовал вместе с крейсерами «Ниитака» и «Цусима» в конвоировании морских транспортов от Кейптауна до Коломбо, попытался срезать угол через Маскаренское плато… И срезал заклепки по левому борту. Потоки воды хлынули сквозь разошедшиеся швы, капитану пришлось отдать приказ, начинающийся словами: ресурс живучести судна исчерпан.
Глубина здесь 12 метров и, когда «Хакодатэ» встал на дно, его палуба лишь немного покрылась водой, а надстройки, мачты и трубы остались над поверхностью. Корабль остался почти ровно на киле – очень кстати для акваноидов, решивших, что стальная коробка, хотя и заржавевшая, но в общем, сохранившаяся, еще послужит в качестве скрытной базы. Бригада работников с современной сваркой ликвидировала бреши в корпусе, затем была откачана вода, заделаны мелкие течи, и на внутренних палубах проведен легкий освежающий ремонт. Без фанатизма и эстетства…
…Но, некоторые элементы грубого эстетства присутствовали, так что Гарри Лессер получил возможность отмокнуть в почти настоящей японской круглой ванне «furo», созерцая висящую на стене табличку с тремя начерченными в столбик иероглифами:
На самом деле пора было уже вылезать, и возвращаться к вопросам бизнеса, но волевой потенциал молодого янки, потраченный в процессе финтов на мега-яхте «Рух», не успел накопиться, и силы воли не хватало, чтобы извлечь себя из ванны. Кроме того, изрядно побаливали отбитые ноги и ребра. Не шутка это – прыгать с 20 метров без подготовки…
…Он меланхолично размышлял на эту тему, когда дверь открылась и в помещение, без всякого стука или иного сигнала, зашла оливковокожая банту.
Капрал Панзи из снайперского дивизиона KLFA (сразу вспомнил Гарри).
– Привет! – деловито сказала она, – Ты там не заснул, нет? На камбузе жратва готова. Я просто для информации говорю. Если ты жрать не хочешь, то нам больше достанется.
– Вот уж фиг, – отреагировал он, – я не допущу, чтоб вам больше досталось.
– Тогда вылезай, давай, и пойдем. Вот, я тебе сухие тряпки принесла.
С этими словами капрал положила на скамью рядом с ванной серебристый теннисный костюмчик (шорты, футболка, и спортивные сандалии). На девушке, кстати, был надет абсолютно такой же комплект.
– Как на корте на гипер-лайнере «Либертатор», – заметил Гарри.
– Ага, – она кивнула, – мы оттуда вытащили четыре контейнера всяких тряпок. Эти вот подвернулись под руку. А что? Удобно. На самом деле, я бы сыграла в теннис. На вид, красиво, только я не умею.
– Если будет корт, то я научу, – пообещал молодой янки, и добавил, глянув на японскую табличку, – koufuku yume.
– Что-что? – переспросила она.
– Иероглифы такие, – пояснил он, – а перевод: счастье мечтать.
– Ясно! – капрал кивнула, – Короче так: если ты еще не в норме, то я могу помочь тебе вылезти. А если ты стесняешься, то я могу отвернуться.
– Все ОК, – ответил Гарри, оперся ладонями на край круглой ванны, и вытащил себя из убаюкивающей теплой воды в относительно-прохладное помещение.
– У-у… – протянула капрал Панзи, – …Неделю будешь ходить с синяками на ногах.
– Спасибо, прекрасная леди, у вас дар приносить радость несколькими словами! – Гарри церемонно поклонился.
– Ой, классно! Как в кино! – капрал похлопала в ладоши, – Ну, идем, я тебя покормлю.
– Да, идем… Слушай, а что такое KLFA?
– Kenya Land and Freedom Army, – ответила она, – а обычно нас называли «мау-мау».
– Что? Мау-мау? Повстанцы, которые…
– …Про каннибализм – это буржуазная клевета, – перебила она, – мы съедали некоторое количество врагов только для дела. Активно действующему бойцу надо кушать мясо.
– Да, Панзи, с этим не поспоришь. А, кстати, какая жратва на камбузе?
– Там китайские утиные колбаски с фасолью, и чай с яблочным джемом. Очень вкусно.
Борт мега-яхты «Рух» 21 апреля, около 8 утра.
Рассвета в это утро не наблюдалось. Просто, черная ночная мгла стала серой, а с неба, с возрастающей интенсивностью полетели мелкие водяные капли. Первые порывы ветра завыли над открытой палубой. Над уже подросшими волнами кое-где взлетали клочья сорванной пены. «Рух», стоявшая на двух якорях в полутора милях к востоку от банки Фарадей, не должна была сдвинуться с места – но сдвинулась. Капитан Рауф аль-Нафут некоторое время не мог поверить своим глазам, но и приборы на электронной панели, и собственные глаза, убеждали его, что корабль под действием волн и ветра, постепенно разворачивается и начинает смещаться в сторону коралловых рифов Фарадея.
Надо отдать должное капитану аль-Нафуту: он сразу начал действовать.
Первое: проверить якоря.
Увы – обе якорные цепи оказались чем-то обрублены, а якоря, видимо, лежали на дне.
Второе (раз якорей нет): включить двигатель и уйти на восток, подальше от рифов.
Двигатель заработал, но очень странно, будто вхолостую, и без всякого воздействия на движение мега-яхты.
Аль-Нафуту была по опыту знакома такая картина: она бывает, когда на гребной винт плотно намотался промышленный рыболовный трал. Тут не обойтись без водолазов, и работать по освобождению винта придется долго, и в любом случае, это не сделать при усиливающихся волнах и качке.
Вывод: если в течение ближайших двух часов не придет буксир, и не утащит мега-яхту подальше от рифов, то надо эвакуироваться.
Надежды на вертолеты никакой. Пока их подготовят, качка усилится так, что сделает невозможным взлет с палубы. В любом случае, мест в вертолетах мало. А вызвать еще вертолеты береговой охраны Сейшел – поздно. Они не полетят сквозь шторм.
Остается вариант эвакуации на шлюпках. Эти шлюпки (неуклюжие, но вместительные закрытые катера из армированного пластика) – вещь надежная, но есть риск, что шторм подхватит их и размолотит о рифы (вслед за мега-яхтой, которая наверняка обречена).
Не видя выхода из аварийной ситуации, Рауф аль-Нафут пошел рапортовать султану.
…Хаммад бин Теймур аль-Сайид и так уже находился сейчас не в лучшем настроении, выслушивая объяснения офицера Абдуллы о том, что Гарри Лессер исчез, и два бойца охраны убиты, британские инструкторы улетели на вертолете, и с ними нет связи. Как султан намеревался реагировать на это, осталось неизвестным. Сообщение Рауфа сразу переключило Его Величество на более актуальную тему: спасение от шторма.
– Что за чушь, Рауф! – возмутился султан, – Даже если что-то не так с двигателями, ты можешь вывести через люк два мощных катера, и использовать их, как буксиры!
– Увы, Ваше Величество, все суда в доковом трюме зафиксированы, и при такой качке нельзя их высвобождать. Они начнут биться о корпус раньше, чем мы откроем люк. И, волнение моря, когда у нас нет собственного хода, делает опасным открытие люка. Мы рискуем перекосом люка, и тогда один Аллах ведает, что случится с мега-яхтой…
– Зубы Иблиса! – выругался султан, – почему корабль за миллиард долларов не способен сопротивляться простому шторму?!
– Ваше Величество, я уже сообщил вам, что на наш гребной винт намоталось что-то…
– Что-то? Ты думаешь, Рауф, что оно само намоталось? А я не верю! Это из-за Лессера, шайтан меня дернул с ним связаться!.. Да! Это я верно сказал! Надо с ним связаться. Я желаю, Абдулла, чтобы ты немедленно связался с Гарри Лессером! Выполняй!
– Я повинуюсь, Ваше Величество, – выдохнул оманский старший офицер охраны, и без церемоний, выскочил из восьмиугольного зала.
*30. Дипломатия в стиле акваноидов
22 апреля, утро. Северно-восточный край Маскаренского плато.
К чести Абдуллы следует отметить, что через четверть часа, он вернулся к султану, и притащил ноутбук, по которому была установлена видео-связь с Гарри Лессером. На мониторе было видно, что молодой янки сидит с большой кружкой кофе за простым флотским столом и, видимо, чувствует себя вполне уверенно.
– Доброе утро, Хаммад, – поприветствовал он султана, – как ваши дела?
– Доброе утро, Гарри. Мне совсем не нравится ситуация! И я желаю, чтобы некоторые проблемы решились. Те проблемы, которые, как мне кажется, создали ваши люди!
– Мои люди? – переспросил Лессер, – Нет, что вы! Это были люди королевы Кинару. Я рассказывал вам о королеве Кинару вчера, за ужином. Вы помните, разумеется.
– Да, я помню, это королева туземцев – акваноидов. Но, причем тут ее люди?
– Видите ли, Хаммад, у акваноидов есть свои представления о том, какие действия с их коммерческим представителем допустимы, а какие – нет. Принуждение коммерческого представителя к чужой религии, и навязывание ему родства через женитьбу, считается недопустимым. Вот почему возникли проблемы, которые вас беспокоят.
– Подождите, Гарри, а кто сказал королеве, что вас принуждали и вам навязывали?
– Я, – ответил молодой янки.
Тут султан возмущенно взмахнул руками.
– Как?! Как вы могли сказать такое?
– У акваноидов, – пояснил Лессер, – не принято лгать. Сами акваноиды никогда не лгут, а разоблаченного пришлого лжеца они убивают на месте. Поэтому, будучи спрошенным о пребывании на мега-яхте «Рух», я рассказал все, как было.
– Я не понимаю! – султан вновь взмахнул руками, – Почему королеву акваноидов стала волновать ваша религия и ваша женитьба?!
– Хаммад, поймите меня правильно. Я не этнограф, и не теолог. У меня имеется только дилетантская гипотеза о том, почему королеву это волнует.
– Так, почему, Гарри?
– Потому, – ответил молодой янки, – что в мифологических представлениях нйодзу, как называют себя акваноиды, любой коммерческий представитель становится, в некотором смысле, частью племени – на тот период, когда он выполняет порученную миссию. Это значит, применительно к проблемной ситуации, что вы, уважаемый Хаммад, принудили некоторую часть племени нйодзу к ненадлежащим действиям оккультного характера. В представлении нйодзу, это создает риск для отношений между племенем и верховным божеством, точнее, космологической силой, известной здесь, как Водоворот Жизни. И королева, следуя обычаю, старается нейтрализовать возникшую оккультную угрозу.
– Гарри! Вы современный человек! Как вы можете верить в эту первобытную чушь?!
Молодой янки немного грустно улыбнулся.
– Мне жаль, Хаммад, но от того, чушь это или нет, и от того, верю я или нет, сейчас не зависит ровно ничего. Есть обычай нйодзу: уничтожать все свидетельства оккультного дефекта. Нет свидетельств – не было события. Взгляд дикарский, но в чем-то верный.
– А! – обрадовался султан, – Значит, моему кадию достаточно уничтожить страницы из регистрационной книги, чтобы проблема исчезла! Вы должны были сразу сказать!
– Нет, – Гарри покачал головой, – нйодзу, хотя пользуются письменностью, но придают первостепенное значение личному свидетельству. А поскольку они никогда не лгут, то единственный путь уничтожения свидетельства, это уничтожение носителя.
– Уничтожение носителя? – переспросил султан, – Как это?
– Это, – пояснил Гарри, – примерно так же, как уничтожается страница из книги.
Возникла пауза. Хаммад бин Теймур аль-Сайид нахмурился.
– Гарри, вы же не хотите сказать, что речь идет об убийстве свидетелей?
– Не хочу, – ответил молодой янки, – но приходится говорить именно об этом.
– И… – медленно произнес султан. – …Кого вы предлагаете убить?
– Хаммад, я ничего не предлагаю. Лично мне сама идея убийства человеческих существ кажется неприемлемой. Но, имеются семь свидетелей. Это охранник Салман и еще трое младших охранников, затем, это кадий и мулла и, наконец, это Итаф аль-Таммим.
– Что?! Клянусь адским огнем, это немыслимо! Как у вас язык повернулся?!
– Извините, но я лишь назвал свидетелей. Я рад, что вы, Хаммад, не присутствовали на мероприятии, иначе это была бы настоящая беда. А так – что ж, бизнес, как и шахматы, иногда требует жертвы фигур для достижения выигрыша.
– Бизнес? – изумленно переспросил султан.
– Да, бизнес, – подтвердил Гарри, – мы ведь на эту тему встречались с вами. Подводное коренное месторождение платиновых металлов, возможно – крупнейшее на планете.
– О, Аллах! Как вы можете об этом говорить в такой момент?!
В ответ Гарри Лессер снова чуть грустно улыбнулся.
– Так уж я воспитан. Трудная биография. Мать – юная разбойница-рецидивистка, отец – наркоман, оба умерли раньше, чем я научился говорить. Дедушка по отцу – миллиардер, своеобразный человек, поручил меня воспитательской заботе фигуранта, двадцать лет прослужившего у него решателем необычных задач… Вроде той задачи, которую мы в данный момент обсуждаем. Мне пришлось научиться смотреть на это спокойно.
– Так… – произнес султан, – …А могу я сам поговорить с королевой?
– Разумеется, Хаммад, вы можете! Королева любит общаться по SKYPE. Ее развлекает возможность говорить с призраком живого человека, возникающим на дощечке. Такое представление о видеосвязи у многих первобытных племен. Я могу сейчас поговорить непосредственно с мистером Нбунгу, торговым министром королевы…
– …Так, поговорите же! – в нетерпеливом отчаянии перебил султан.
* * *
Пока продолжался этот разговор (с предсказуемым результатом), в другом помещении бронепалубного крейсера «Хакодатэ» шли приготовления к спектаклю: «аудиенция по SKYPE с королевой акваноидов». Группа «дипломатов» пришла к выводу, что золотой вариант одеяния королевы (который использовался при встрече с майором Интерпола и страховым комиссаром) к нынешнему случаю не подходит. Султана Омана не удивишь обилием золотых побрякушек, позаимствованных у покойного эмира эль-Обейда. Но, в распоряжении группы оказался красивый раритет: парадные самурайские доспехи.
Вероятно, капитан крейсера старался соответствовать самурайскому образцу (что было модно в Японии эпохи «showa», после отмены моды эпохи «meiji», когда самурайская традиция отрицалась, как пережиток сегуната). Так вот, капитан изображал самурая и, соответственно, держал в своей каюте доспехи из тонкой лакированной стали, и мечи «katana» и «tanto». Оба меча, как вещи священные, он забрал с собой, покидая корабль, доспехи же оставил (как слишком громоздкие для шлюпки), но, по-японски аккуратно упаковал их в промасленный брезент. Так они не испортились более чем за сто лет.
Сейчас, тронный костюм королевы был утвержден в составе:
Gessan (латный пояс с разрезной кольчужной юбкой).
Sode-kote (кольчужные защитные браслеты, закрывающие плечи и предплечья).
Kabuto (каска с фигурным золотым налобным украшением, похожим на хвост кита).
Hocho-ono (кухонный тесак, или нож-топор). Этот последний предмет был, конечно, не самурайским, но выглядел внушительно, и очень хорошо сохранился.
Королева Кинару (на самом деле – просто бойкая решительная деревенская девушка из племени воинов-охотников мвавинджи), придала себе тронный имидж не без несколько сумбурной помощи лейтенанта Хэнка Торнтона, капрала Панзи и «министра торговли» Лумиса Нбунгу (не так давно – мичмана из звена Элама Митчелла). И вот, в заключение процедуры подготовки, королева уселась на очень изящную лакированную деревянную скамью, посмотрела на себя в зеркало, установленное у стены, и проворчала:
– Ну, так, неплохо. А что я в латах, но с голыми сиськами, это правильно, да?
– То, что надо, – заверил Хэнк, – я читал, что у древних амазонок так было. А в ракурсе боевой задачи, твои голые сиськи – это дополнительный фактор давления на султана.
– Мне понятно, – сказала Кинару, и выгнула спину, так что указанные элементы бюста оказались как будто нацелены в собеседника, точнее в web-камеру.
– Круто! – оценила Панзи.
– Ага, – согласилась Кинару, – только долбанный подбородочный ремень режет. Вот же говорят, что у японцев лучшее качество, а простой подбородочный ремень…
– Минутку, – возразил Хэнк, – это сейчас у японцев качество, а доспехи средневековые.
– Наверняка фэйк, новодел, – скептически предположила Панзи, – эй, Кинару, подними подбородок, я тебе сейчас поправлю… Вот, тут ремень раздваивается и…
– …Осторожно, блин! – зарычала королева.
– Я осторожно. Вот. Так удобнее, да?
– Так, вроде нормально, – согласилась Кинару, покрутив головой.
– Поехали? – спросил Хэнк.
– Поехали! – подтвердила королева.
* * *
На ноутбук Гарри Лессера выводился дубль видео-сеанса, так что он оказался в роли наблюдателя за переговорами двух автократов: оманского султана и королевы нйодзу. Теоретически, султан был настоящий, а королева вымышленная, но практически, она выглядела гораздо убедительнее, чем султан. Заметив это, Лессер, приучивший себя к немедленному анализу любых неожиданных впечатлений, задумался: а почему так?
Казалось бы, Хаммад бин Теймур аль-Сайид, потомок нескольких поколений султанов, должен отлично соответствовать своему трону – но перед ним никогда ранее не стояла задача защищать свое положение от реальной угрозы. С юношеского возраста он видел только покорность, и слышал только лесть. Естественно, Хаммад стал зеркалом своих придворных, своих наложниц, и своих слуг.
Иное дело – Кинару. По обычаю мвавинджи, она начала добывать пищу с того дня, как физически могла натянуть тетиву охотничьего лука. С того же дня ей пришлось учиться охранять свою добычу от других хищников – четвероногих и двуногих. У нее хватало причин выработать волю к сопротивлению любой враждебной силе. Кинару никогда не видела настоящих королей и королев – она училась по игровым фильмам жанра «heroic fantasy» 1980-х. И ей было несложно – поскольку она априори соответствовала образу.
Точнее сказать, она соответствовала идее лучше, чем самый удачный из кино-образцов. Манера выдвигать требования в первобытном стиле – завораживала. Кинару совсем не стремилась представить эти требования, как продукт своей мысли. Она была слишком нецивилизованна для этого. Вероятно, она ощущала себя частью некого загадочного и бесконечного круговращения природных сил, и вот, именно от такого круговращения исходила необходимость… Или скорее неизбежность выполнения требований. И даже вопрос так не стоял: выполнять или не выполнять. С законами природы не спорят. Их принимают, как данность – или гибнут в бесперспективной попытке их не замечать.
Сейчас, наблюдая на экране, как экваториальная африканская охотница психологически давит аравийского монарха, вынуждая его почти безропотно принимать, прямо скажем, людоедские условия, Лессер мысленно потешался над Хаммадом. Этот султан, который надувался от гордости за свой средневековый исламский фундаментализм, который так демонстративно плевал на человеческое достоинство окружающих, вдруг столкнулся с оппонентом, отстоящим в сто раз дальше от современной цивилизации. И поскольку средневековая решимость была лишь наглой позой султана – типичного паразита на высокопродуктивном теле машинно-информационной цивилизации – он спасовал. Он безропотно прогнулся перед палеолитом, глядящим на него глазами голодной гиены, бродящей по саванне в поисках добычи. Вот и все переговоры.
Теперь осталась техника. Акваноиды вывели буксир с базы на банке Фарадея и, после типовых маневров (несколько осложненных волнением, ветром и проливным дождем), оттащили мега-яхту на старую позицию в полутора милях от рифов. Настала очередь султана выполнять сделку. Где-то через час, с мега-яхты лебедкой был спущен на воду надувной спасательный рафт – бублик с тентом. И шторм погнал эту легкую штуку по направлению к мелководной банке, где волны с грохотом рассыпались у линии рифов.
Еще час, и рафт был пойман – протащить его на спокойную воду в акватории банки не составило особой проблемы. А вот следующая фаза… Лейтенант Торнтон внимательно посмотрел на Гарри Лессера и предложил:
– Может, глоток рома перед этим?
– Спасибо Хэнк, но… – тут Гарри покачал головой, – …Не тот случай, чтобы пить для храбрости.
– Как скажешь. Нет – так нет. Надевай спецодежду, и пойдем.
– Угу, – молодой бизнесмен надел и застегнул на себе рыбацкий комбинезон и, вслед за лейтенантом, вышел на открытую палубу, залитую водой примерно по пояс. Бублик с оранжевым тентом уже был выведен прямо сюда, а двое акваноидов, одетые только в брезентовые шорты с широкими поясами, стояли около расстегнутого клапана. Сразу последовало сообщение:
– По арифметике все четко: семь «холодных», как заказывали.
– Мне лезть туда? – спросил Гарри.
– Наверное, так проще всего, – сказал Торнтон, – эй, парни, держите рафт крепче, чтобы Гарри мог спокойно опознать «холодных».
– ОК, шеф, – раздался ответ, и оба акваноида налегли на рафт, зафиксировав его.
Молодой бизнесмен сжал зубы, и полез внутрь.
Его ждало зрелище, которое (он понял это) никогда не получится забыть.
Да, все семеро тут. Они лежали, как серые куклы из мягкой резины, зачем-то одетые в мокрые тусклые костюмы разных цветов, и беспорядочно брошенные на пол. У тех, что лежали лицом вниз, были видны на затылке аккуратные круглые дырочки от пуль. Как предположил Гарри, все они были убиты однотипным, быстрым и надежным методом.
Вот – охранники.
Веселый добродушный парень Салман, и еще те трое, кажется, Рахим, Халид и Салех.
Вот – мулла и кадий. Два безобидных пожилых мусульманских чиновника. В кармане рубашки у Гарри лежали их визитки. Размокли, наверное, хотя, какая разница?
А вот Итаф аль-Таммим. Почти миссис Лессер. Ее смерть выглядела самой нелепой.
Гарри заставил себя не думать об этом, и прекратить смотреть на застывшее лицо этой девушки, почти ребенка. «Все! – резко сказал он себе, – Нечего тут больше делать».
Он выполз назад, под хлещущий дождь, и соскользнул в воду.
– Ну, что? – спросил лейтенант Торнтон, – Все, кто надо, на месте?
– Да, все, – молодой бизнесмен кивнул, и после паузы, спросил, – что теперь?
– Это тебе виднее, Гарри. Проект «Анжелика и султан» – твоя разработка.
– Да, Хэнк, ты прав, черт возьми. Что-то я плохо соображаю сегодня..
– Ты сейчас просто никакой, – объявил лейтенант, – давай, отдохни, тогда поговорим.
* * *
Неизвестно, как Гарри Лессер организовал бы свой отдых, если бы не Лумис Нбунгу, «министр торговли». Жизнерадостный оливковокожий кениец перехватил Лессера на полпути к кубрику, и без церемоний поинтересовался:
– Слушай, ты разбираешься в подводных роботах?
– Не так, чтобы очень, – ответил бизнесмен-янки, – а что?
– Так, хочешь посмотреть?
– Посмотреть на что, Лумис?
– О! – кениец выразительно выпучил глаза, – На военно-морского робота эпохи Первой Мировой войны! Ну, что? Ты обалдел? Я тоже обалдел. Пойдем смотреть, да?
– Пойдем, – согласился Лессер, потому что ему сейчас было безразлично.
Они прошли по длинному стальному коридору нижней палубы, и попали в какой-то из отсеков арсенала. Там на полу лежало нечто вроде модели в масштабе 1:10 субмарины «Наутилус» капитана Немо. И это нечто было снабжено тонким кабелем…
– Вот! – гордо объявил Лумис, – Это торпеда Эдисона – Симса, на электрическом ходу, с кабельным питанием и кабельным управлением. Я снимаю эту панель, видишь? Оцени: классно все сохранилось! Даже не верится, что этой хреновине больше ста лет, да?
– Странная штука, непривычная, – отозвался Лессер, разглядывая потроха антикварной торпеды – тут все на магнитных механических реле. А какой длины кабель?
– Две мили! Прикинь, Гарри! Эту штуку можно отправить на две мили. Конечно, в ней сейчас не все работает, надо кое-что подновить и кое-что заменить, но потом! Слушай, конечно, это пока мечта, но я думаю, если все отрегулировать, то торпеду можно будет отправить на бешеную глубину, в геологические разломы на краях плато. Говорят, там возможны магматические урановые месторождения. Круто, да?
Бизнесмен-янки утвердительно кивнул и, после паузы произнес:
– Мне кажется, Лумис, что ты позвал меня не только из-за торпеды и урановой руды.
– Да, не только, – с чуть слышным вздохом ответил оливковокожий кениец.
– ОК, тогда скажи: ради чего еще?
– Ну, понимаешь, Гарри, я подумал, что ты не в своей тарелке. Так бывает. Мы в таких случаях не оставляем своих в одиночестве.
– Своих? – переспросил Лессер, – В каком смысле своих?
– Ну… – кениец слегка замялся, – …Акваноидов, раз уж это слово к нам прилипло.
– Но, Лумис, я ведь не акваноид.
– Ты не акваноид, но ты с нами, значит – свой. Логика, вот!
– Логика, – задумчиво откликнулся бизнесмен-янки.
Лумис Нбунгу широко улыбнулся (ему стало психологически легче, когда первичные мотивы разговора были названы), и продолжил:
– Мы плохо умеем врать, зато у нас сильная эмпатия, как узнал Бен-Бен путем научных опытов.
– Бен-Бен? – переспросил Гарри, – Это доктор Бен Бенчли, не так ли?
– Да, – оливковокожий кениец снова улыбнулся, – Бен-Бен классно звучит. Сначала его подружки называли, по приколу, а теперь распространилось. Как слово «акваноиды».
– Понятно, Лумис. Хотя, мне казалось, что доктор Бенчли – физик, а не психолог.
– Просто, он человек науки. Я так думаю, Гарри, что Бен-Бену все интересно. Физика, психология, биология, химия всякая, короче вот: ему интересно, как природа устроена. Обычный человек увидит, например, волну. И что? А ничего. Вот человек науки, это другое дело. Ему интересно, откуда волна берется, почему волна получается такая, а не другая какая-нибудь, и как у нее потом верхушка опрокидывается. Шкипер Кэтти, твоя подружка, которая пишет про UFO, тоже человек науки. Она такая любопытная! Такие вопросы задает, что Иао Софале, которая гуляет с Эламом Митчеллом, уже сама почти запуталась, что и как. А Элам шутит про жабу и стоножку. Ты знаешь эту сказку?
Гарри Лессер подмигнул и пошевелил всеми пальцами, давая понять, что знает. У этой сказки длинная история, и много вариантов изложения. Например такой: Ученая Жаба увидела стоножку и, конечно же заинтересовалась: как стоножка решает, какой ногой двинуть в первую очередь, какой – во вторую, а какой – в последнюю? И ученая Жаба попросила: «Пожалуйста, расскажи мне, как ты управляешь таким множеством ног?». Стоножка, которая всю жизнь замечательно бегала на своих ста ногах, была уверена: объяснить это проще простого. Но, едва она задумалась, как именно делает это, сразу возникла проблема. Она НЕ ЗНАЛА какой ногой шагнуть сейчас, а какой – после…
– Ты слышал эту сказку! – обрадовался Лумис.
– Да, – сказал Лессер, – я слышал, и признаюсь: это я попросил Кэтти поговорить с Иао относительно борьбы с когнитивным диссонансом в разных практически возникающих случаях. Политика, секс, бизнес, религия, соперничество, конфликты…
– …И, – весело подхватил кениец, – девушки, конечно, выбрали секс! Про секс гораздо интереснее, чем про политику! Да! Только, знаешь, ведь Иао очень хитрая, она была в партизанской армии офицером снабжения. Ты задашь вопрос, а потом не заметишь, как начнешь отвечать на ее вопрос, который она не задала, а только намекнула. Она такая хитрая и хорошая девушка. Я знаю, шкипер Кэтти тоже хитрая, но ведь Иао училась на партизанской войне, это очень сильный учитель для тех, кто остался жив. Да!
– По сюжету, – предположил бизнесмен-янки, – сейчас ты скажешь, что выведала своими партизанскими методами Иао у Кэтти.
– Верно, Гарри, я скажу. Когда боги смеются. Вот ключ. Но, сложный. Иао прочла – не поняла. Элам прочел – сказал: «буду думать». Я прочел – совсем не понял. Объясни.
Тут Лумис Нбунгу еще раз продемонстрировал свою замечательно-открытую улыбку. Отказать ему в объяснении было бы некрасиво и неправильно. А пытаться объяснить многослойную и крайне неоднозначную новеллу Джека Лондона «Когда боги смеются», созданную в 1911 году, казалось, невозможным. Подумав всего секунду, Лессер принял необычный вызов своему интеллекту и риторике… Он похлопал ладонью по корпусу старой торпеды, а затем вызвал в памяти центральный фрагмент новеллы:
«Марвин Фиск и Этель Бейрд не стали богами… Но отдадим должное этим любовникам: они вели большую игру. Так до них никто не играл, и вряд ли будет играть. Никто до них не знал такого упоения любовью. Поцелуй не убил их любви. Своим отказом удовлетворить ее они сообщали ей все новую жизнь. И любовь их безумствовала, раздираемая на части желанием. Поистине это было любовное исступление, и оно не только не утихало, но разгоралось с каждой неделей, с каждым месяцем. Они жаждали друг друга и томились той сладостной болью, той упоительной мукой, которой никто не знал и никто не узнает. Но вот задремавшие боги встрепенулись. Они подняли голову и посмотрели на мужчину и женщину, которые насмеялись над ними. А те посмотрели однажды утром друг другу в глаза и… Прочли там не любовь, а безразличие. Желание умерло. Вы понимаете? Умерло желание. А они ни разу не обменялись поцелуем…».
…Лессер еще один раз хлопнул ладонью по корпусу торпеды и произнес:
– Идея Джека Лондона прямая и простая, как гвоздь. Боги устроили так, что человека притягивает лишь мечта. Если мечта сбывается, то она перестает быть мечтой, быстро превращается в обыденность, и рассыпается в пыль. Так бывает, в частности, в любви. Неутоленное сексуальное влечение к кому-то – это мечта. Сохранить ее можно, только избегая реализации. Проблема в том, что неутоленная любовь перегорает, и боги опять смеются над неудачной человеческой попыткой продлить жизнь мечте.
– У-у… – протянул кениец, – …Этот Джек верил в каких-то очень недобрых богов.
– Жизнь у него была трудная, – сказал Лессер, – в добрых богов верить не получалось.
– У-у… Будто у других жизнь простая. Хм! А почему поцелуй?
– Что – поцелуй? – не понял бизнесмен-янки.
– Почему поцелуй, а не секс? – уточнил Лумис, – Поцелуй ведь не так уж важен.
– Ах, вот ты о чем. Видишь ли, Джек Лондон получил пуританское воспитание. Тогда в Соединенных Штатах другого воспитания просто не было, по крайней мере, у белых. И называть коитус – коитусом считалось аморальным. Поэтому в тексте – поцелуй.
– Хм! А коитус – это что?
– Это вот.
Тут Лессер, не тратя слов, выполнил пальцами интернациональный жест, выражающий упрощенную динамическую геометрию акта телесной любви.
– А-а! – Лумис Нбунгу улыбнулся и покивал головой, – Я примерно так и понял. Но, ты объясни: при чем тут ты и Кэтти. У вас же все хорошо с этим, как его, коитусом, да?
