Текст книги "Футуриф. Токсичная честность (СИ)"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 55 страниц)
– Не зачем, а почему. Ты же хотела свою маленькую автомобильную фабрику.
Анита Цверг удивленно открыла рот, и после паузы спросила:
– Эй, послушай, при чем тут я?
– При том, что тебе тут близко. От твоей квартиры даже пешком четверть часа.
– Эй, еще раз: при чем тут я?
– А ты вспомни, – предложила Елена, – сколько раз ты меня выручала, когда у меня по объективным и субъективным причинам случалась жопа с деньгами?
– Ну… – Анита задумалась, – …Я не считала, но ведь это было так, по мелочи, а такой участок с застройкой, это же миллион евро, не меньше.
– На самом деле, все же, меньше. Я это купила с аукциона брошенной промышленной недвижимости по наводке ребят-германцев, Гюнтера и Ренаты Киршбаум. Я тебя еще познакомлю с ними. И, я тебе не дарю все это, а передаю в траст. Это значит: если ты начнешь получать с этого навар, то мне немножко перепадет, и Киршбаумам тоже. С другой стороны, тебе это в плюс, потому что мы поможем на старте, и по ходу дела.
– М-м… Я так понимаю, что это будет фабрика по производству таких машинок?
– Да, примерно так, но для начала – только по реставрации.
– М-м… – Анита Цверг попинала ногой борт мини-автомобиля, с которого с шелестом попадали кусочки отслоившейся ржавчины, – …Блин, я даже не знаю, получится ли такое реставрировать. Уж слишком оно того…
Елена Оффенбах беззаботно махнула рукой.
– Не смотри на то, что под открытым небом. Эти машинки остались тут потому, что не поместились вот туда. Там три яруса забиты такими же, но не ржавыми. Их отозвали с рынка в 1962-м, чтобы они не мешали продвижению модели «BMW-New-Class».
– Блин… – Анита посмотрела на трехэтажный корпус старого цеха, – …Сколько там?
– Чуть больше, чем до хрена. Зайдешь потом сама, и посчитаешь.
– Блин… Это ж нормальное производство нужно, чтобы все обработать.
– Производство в том цеху, – Елена махнула рукой в сторону почти нового ангара, – оно образца 2013 года, разработано и завезено германским же концерном BASF.
– Э-э… для чего завезено?
– Для того самого. Для реставрации микро-автомобилей «BMW-Isetta».
– Подожди, Елена, ведь BASF – это химическая фирма.
– И что? В период Великой рецессии было не до капризов вроде «это не наш профиль». Поэтому, дирекция концерна выделила дочернюю компанию «BASF-MySetta», которая занялась продвинутым народным микро-автомобилем, который делался бы из запасов брошенных полвека назад «BMW-Isetta». Можешь посмотреть рекламный листок.
С этими словами Елена протянула подруге четырехцветную распечатку с 3D-рисунком симпатичного автомобильчика, и стала излагать дальше.
– Компания «BASF-MySetta» разработала дизайн и технологию, купила этот участок с намерением, якобы, начать производство. Был оснащен инновационный карусельный конвейер, и завезена партия старых микро-автомобилей на первые два года работы.
– Почему «якобы»? – перебила Анита Цверг.
– Потому, что никто не собирался ничего производить. В декабре 2013-го на выставке покрутился сигнальный экземпляр машинки, и акции «BASF-MySetta» сразу взлетели на бирже. Концерн BASF получил ломбардный кредит под залог этих акций, закрыл дыры в своем бюджете, и переместил ряд своих предприятий из Европы, в Нигерию и Камерун.
Анита Цверг удивленно моргнула.
– Эй-эй, а что с этим почти готовым авто-предприятием?
– Ничего, – ответила Елена, – его бросили, и оно обанкротилось, акции в залоге у банка обесценились, но кредит был застрахован, и банк получил возврат от страхового пула, который из-за этого оказался на грани банкротства. Но, банкротства пула нельзя было допустить, поэтому Евросоюз дал ему 25-летний стабилизационный кредит за счет, как нетрудно догадаться, денег налогоплательщиков. А все, что осталось конкретно здесь, муниципалитет выставлял на торги раз пять, пока не подвернулась я. Теперь это наше.
– Бред какой-то… – проворчала бывшая сварщица.
– Не ломай себе мозг, – посоветовала Елена, – у нас есть классное предприятие.
– Ладно… Не буду ломать себе мозг. Слушай, поехали ко мне, у меня в холодильнике канистра домашнего вина. По дороге купим сосисок, и кетчупа, ну?
– А поехали, – решительно согласилась восходящая звезда теневой адвокатуры.
*40. Мусорный барон, цветочная королева и границы космоса
Утро 30 июня. Копенгаген (Дания) – Амстердам (Нидерланды).
Между Копенгагеном и Амстердамом 630 км, и авиарейсы следуют почти с частотой городских автобусов. В основном это лайнеры, однако, немало чартеров, и авиа-такси. Конечно, авиа-такси – недешевое удовольствие, а из-за более низкой скорости, время полета вдвое больше, зато – в салоне можно поговорить без лишних ушей. Особенно удобны авиа-такси для разъездов в корпорациях, имеющих свой авиа-флот (и низкие внутрифирменные полетные тарифы). На борту данного авиа-такси, принадлежащего датской компании «Arctum SBA» (региональные североморские авиа-перевозки), были трое сотрудников компании. Из них полностью в курсе темы был лишь Расмус Мунк, генеральный советник дирекции по маркетинговой стратегии. Герр Мунк был (на вид) обыкновенный скандинавский дядька средних лет, с характерным брюшком – верным признаком стабильной семейной жизни и кабинетной работы. Второй персонаж, Олаф Тюрборг, выглядел совершенно иначе и мог бы играть в скандинавских кино-шутерах невозмутимого бойца а-ля Дольф Лундгрен. В компанию «Arctum SBA» он пришел из корпуса военных летчиков-миротворцев. Третий персонаж, Эйнар Нилсен, относился к мечтательному типу скандинавов, из которого выходят такие люди, как Тур Хейердал. Худощавый, немного нескладный, крайне энергичный и слишком увлекающийся. Его отличительным признаком были очки, которые постоянно соскальзывали с носа. Нос, вроде, такой же, как у всех, и очки стандартные – но вот соскальзывают, и все тут! В компании «Arctum SBA» герр Нилсен (доктор технических наук) занимал должность замдиректора специального конструкторского бюро, и был известен своим участием в национальной любительской космической программе «Copenhagen Suborbitals».
…Авиа-такси оторвалось от полосы, берег Дании ушел вниз и исчез в легком тумане. Генеральный советник Расмус Мунк сделал глоток из бутылки с минеральной водой, сосредоточился, и приступил к объяснению миссии.
– Вы знаете, что наша фирма испытывает значительные сложности, как из-за мирового финансового кризиса, так и из-за агрессивной политики американских конкурентов на нашем традиционном рынке в Северной Атлантике. Вот почему наша дирекция начала развивать альтернативные направления, и с этой целью направит инвестиции в сектор межпланетных перелетов.
– Lort i hovedet, – спонтанно, по-армейски, произнес Олаф Тюрборг.
– Вы что-то сказали, коллега? – полюбопытствовал советник Мунк.
– Нет, я просто, вроде как, чихнул, – сказал бывший летчик-миротворец, рассудив, что спонтанное заявление о засранных мозгах дирекции прозвучало немного не к месту.
…Но, советник Расмус Мунк, разумеется, все отлично расслышал, поэтому пояснил:
– Кому-то такой ход покажется идиотизмом, ведь на первый взгляд инвестиции в сферу межпланетных перелетов – это доходы, отложенные на полвека. Но, не все так просто. Прошу внимания на экран… – советник включил LC-монитор на фронтальной стенке салона, и поиграл пультом, – …Германо-британское партнерство «Киршбаум – Тэммелен» основано в апреле этого года на Сейшельских островах. Сфера деятельности – разработка донных алмазоносных трубок. Их свободноплавающая платформа «Голиаф» получила за сезон около двухсот тысяч карат алмазов. Очень достойно.
– Э… – подал голос Эйнар Нилсен, – …Я не разбираюсь в ювелирном бизнесе. Если не сложно, скажите, сколько это в килограммах и в долларах.
– Примерно, – сообщил Расмун Мунк, – сорок килограммов и 30 миллионов долларов. У экспертов имеются подозрения относительно истинного источника этих алмазов, но не будем отвлекаться. Главное – что партнерство «Киршбаум – Тэммелен» инвестировало значительную сумму в космическую тему, которая для них не является абсолютно новой. Патрик Тэммелен владеет медиа-журналом «Science Enigma World Observer»…
– Лженаучное безобразие, – прокомментировал доктор Нилсен.
– Возможно, это лженаука, – сказал советник, – но популярность этого медиа-журнала требует серьезного отношения. Тем более, если учесть что медиа-материал о планете Нибиру стал основой для инвестиционного проекта плавучего космодрома «Futureef-Interstellar» в акватории Маскаренского плато. С этой целью Киршбаум и Тэммелен выкупили у либерийского ликвидатора плавучие руины «Либертатора».
– Звучит как-то шизоидно, – заметил Тюрборг.
– Выглядит еще шизоиднее, – спокойно ответил советник Мунк, – но, юридически все нормально. Шиппинговая компания «Гипер-Лайнер», зарегистрированная в Либерии, находится в фазе банкротства, поскольку дело о страховом возмещении за погибший гипер-лайнер «Либертатор» проиграно, и страховой пул не заплатит ни цента. Сейчас судебный управляющий – ликвидатор распродает остатки имущества, чтобы хотя бы частично рассчитаться с кредиторами этой шиппинговой компании. Железные руины, оставшиеся наплаву, оценены по цене четверти миллиона тонн лома за вычетом цены дезактивации, поскольку гибель «Либертатора» сопровождалась серией выбросов из ядерной энергетической установки. Руины были так заражены радиацией, что группа военных моряков, прибывших к месту катастрофы, не рискнула туда лезть. А теперь внимание, коллеги. Я рассказываю, что случилось дальше.
Он сделал паузу и медленно произнес.
– Сделка состоялась. Предприятие «Futureef-Interstellar» получило эти руины за четыре миллиона долларов. Нанятая ими команда начала дезактивацию и, всего через декаду, радиоактивность руин упала ниже полста микрорентген в час во всех точках замера.
– Так быстро? – удивился Олаф Тюрборг, – Что-то здесь не так.
– Или, наоборот, – предположил доктор Нилсен, – все так, как планировалось. Это же элементарно, Олаф. Пока рядом с руинами были чужие, кто-то стравливал из контура умеренно-радиоактивный пар. Как только чужие ушли, а руины продались кому надо, стравливание пара было прекращено. Я думаю, никакая команда дезактивации там не понадобилась. Первый же шторм с дождем смыл мелкие радиоактивные пятна, и все.
Олаф Тюрборг почесал в затылке, и вынес свой вердикт:
– Если так, то, по-моему, там заранее все было схвачено мафией. Сплошной сговор.
– Вероятно, вы правы, коллега, – сказал Мунк, – так или иначе, сейчас в южном районе Маскаренского плато дрейфует превосходная платформа из двух атомных авианосцев, соединенных мощным стальным настилом. Габариты платформы: треть километра на полкилометра. Имеются две ВПП, правда, короткие, и ЯЭУ из четырех реакторов. Что скажете, Эйнар?
– О чем? – спросил доктор Нилсен.
– О том, – уточнил советник, – годится ли эта платформа для вашего хобби? Я говорю о космических проектах любительской группы «Copenhagen Suborbitals».
– Еще бы! – воскликнул Нилсен, – Это материализованная мечта! С платформы в океане можно запускать суборбитальные самолеты без специальной лицензии!
– Превосходно! – советник улыбнулся и потер руки, – Работаем! Вы, Эйнар начинайте договариваться со своими товарищами из «Copenhagen Suborbitals». Вы, коллега Олаф, посмотрите светскую телехронику от 31 мая.
– Э-э… На кой черт? – удивленно спросил бывший летчик-миротворец.
– Эта телехроника с празднования 19-летия Линды Вилворт, цветочной королевы, как называют ее на модных сайтах. Ваша задача: узнать среди гостей одного человека. Вы работали с ним несколько лет назад. Постарайтесь вспомнить все об этом человеке.
– Э-э…Странно. У меня никогда не было знакомых в тусовке «золотой молодежи».
– А вы проверьте, коллега Олаф, – предложил советник Мунк и включил видео.
…Жизнь полна парадоксов. Знакомый человек на видеоряде нашелся. Рядовой военной полиции Нидерландов Елена Оффенбах. Простая девчонка из Амстердама. Пилот Олаф Тюрборг познакомился с ней во время миротворческой миссии в Уганде… Но что делает простая девчонка в тусовке бизнесменов, политиков и мафиози на итальянском острове Капри? Репортер-автор телехроники отчасти дал ответ на этот вопрос, когда виновница торжества «цветочная королева» Линда Вилворт, заметив Елену Оффенбах в компании вокруг столика с коктейлями, метнулась к ней, и обняла, как любимую сестренку, или школьную подругу, по которой соскучилась. Голос за кадром сообщил:
«А вот Елена Оффенбах, известная под прозвищем пицца-адвокат. Елена неформально возглавляет небольшую команду юристов коллегии Салерно, ведущих дела цветочной королевы, и отчасти – дела близкого друга Линды – Риккардо Эрика Эспозито».
Видео-камера на несколько секунд переместилась на молодого мужчину – итальянца, и мелькнул субтитр:
«Мусорный барон Риккардо Эрик Эспозито, из семьи Рамазотти».
Затем в кадре опять появилась Елена, и голос продолжил комментировать:
«В офисе Интерпола считали, что мисс Оффенбах причастна к трагедии гипер-лайнера «Либертатор», но не смогли вызвать ее на допрос по этому делу в судебном порядке. В прессе сообщалось, что Елена Оффенбах участвует в теневом бизнесе с сомалийскими пиратами и загадочным племенем нйодзу, известном, как акваноиды или лемурийцы».
Видео-камера крупным планом показала Елену, целующуюся с мужчиной, похожим на упитанного и слегка обленившегося эпического викинга. И снова комментарий:
«Сван Хирд, скальд стиля гало-рок. Его отношения с мисс Оффенбах обсуждаются в желтой прессе. Пишут, что градус амурных похождений Свана Хирда снизился после знакомства с ней, однако не настолько, как если бы она стала его фавориткой. Но, как шепчутся в бомонде, Сван Хирд не принимает без мисс Оффенбах никаких решений в бизнесе. Стиль жизни мисс Оффенбах – сплошная загадка. Ее состояние примерно 10 миллионов евро, но у нее есть лишь крошечная квартирка в Амстердаме, и вообще нет автомобиля (она использует motorbike). А в газете Blattern есть заметка о том, что мисс Оффенбах зачем-то купила участок старой промышленной свалки в Харлеме…».
Тут видео-камера снова сместилась, переключившись на Линду Вилворт, которая живо общалась с темнокожей девушкой – вероятно, мулаткой.
«Еще одна загадочная подруга цветочной королевы, – объявил комментатор, – это Кэтти Бейкер, эксперт по уфологии, автор нескольких статей о Лемурии и акваноидах…».
… Расмус Мунк отставил в сторону свой ноутбук и выключил репортаж.
– Я вижу, коллега Олаф, вы уже узнали того человека, о котором мы говорим.
– Да, я узнал ее. Это Елена Оффенбах. Надо же, она теперь мультимиллионер.
– Она необычный мультимиллионер, – уточнил советник, – именно поэтому, с ней надо находить контакт через старых друзей.
– Через меня? – спросил Олаф Тюрборг.
– Да. С вами она будет нормально разговаривать, а с нами… Неизвестно.
– Разговаривать о чем, коллега Расмун?
– О морском космодроме, мы же с этого начали. Для «Arctum SBA» сейчас очень важно получить статус головной компании по эксплуатации этого космодрома и обеспечению запусков. Я не буду загружать вас стратегическими мотивами, просто примите это, как данность. От вашей коммуникабельности и тактичности многое зависит. Мы знаем, что предприятие «Futureef-Interstellar» ищет такого компаньона-подрядчика. Надо, чтобы их выбором стала «Arctum SBA», а слово Елены Оффенбах может стать определяющим.
Бывший летчик-миротворец привычным движением почесал в затылке.
– Я не понимаю, почему вы думаете, что иначе разговор с Еленой не получится.
– Потому, – объяснил Мунк, – что, из соображений секретности, мы приезжаем к фрау Оффенбах без предварительной договоренности, внезапно. Она может отреагировать различным образом, а нам нужно, чтобы ее реакция была позитивной.
– Странно все это, – произнес Тюрборг, – но, конечно, я постараюсь, чтобы получилось позитивно. Кстати, где мы найдем Елену, если заранее не договаривались?
– Не беспокойтесь, – ответил советник, – нам точно известно, где будет фрау Оффенбах. Сегодня завершается ярмарка Серых человечков в Межзвездном клубе «Zeta Reticula».
*41. Практическая философия межзвездной торговли
Полдень 30 июня. Нидерланды. Харлем. Берег Спаарне в заброшенной промзоне.
За три с половиной недели, которые прошли после милого делового разговора Елены Оффенбах с Анитой Цверг, на объекте несостоявшегося авто-предприятия «MySetta» возникла площадка некоммерческой организации Межзвездный клуб «Zeta Reticula». Человеку, далекому от юриспруденции, может показаться странным, что предприятие, выпускающее автомобили (в данном случае – мини-предприятие, выпускающее мини-автомобили), называется некоммерческим клубом, к тому же – межзвездным. Но, для экономики предприятия такой фокус имеет огромное значение.
Если некоммерческий клуб за определенную плату обеспечивает своих участников и сочувствующих лиц клубными аксессуарами (будь то майки с эмблемой, или диски с клубными аудио-видео записями, или автомобили клубного стиля), то это совсем иные юридические отношения, чем если коммерческая фирма торгует своим товаром. Клуб, разумеется, не может рекламировать свои аксессуары, как товар – это стало бы грубым нарушением закона. Зато, клуб свободен от ряда норм, обязательных для торговца.
Во-первых, деньги, получаемые клубом, похожи не на выручку фирмы-торговца, а на поступления в церковную кружку (угадайте, платятся ли с этого налоги).
Во-вторых, аксессуары, получаемые участником, похожи не на товары, а на предметы церковного культа (угадайте, подлежат ли они государственному лицензированию).
В-третьих, место, где деньги меняются на аксессуары – не магазин, а священный круг (угадайте, вправе ли чиновник вмешиваться в культовый процесс в этом круге).
Разумеется, чтобы отстоять религиозно-культовый характер деятельности клуба, надо опираться на более веские доводы, чем статьи закона. Ведь закон это лишь набор слов, зачастую – бессвязных и неоднозначно толкуемых, поэтому в жизни рулит не закон, а сложившаяся практика. Поломать сложившуюся практику в такой сфере, как торговля автомобилями – непростое дело. Авто-производители, авто-дилеры, и банки-держатели программ авто-кредитования давно построили мафиозные структуры, которые обирали потребителя, вели постоянную холодную войну между собой за дележку содранного и, разумеется, не пускали на «свою поляну» никого постороннего. Против «чужаков» тут пускались в ход методы коррумпированного законотворчества и юстиции, или даже (в сложных случаях) методы прикормленного уличного криминала.
Но, в случае Межзвездного клуба «Zeta Reticula», анонсировавшего модель «1zeta» для европейского авто-рынка, эти методы почему-то не были применены. Ходили слухи о деловых партнерах Межзвездного клуба – например «Обществе честных коммерсантов Неаполя» и «Союзе офицеров береговой охраны Сомали». Достоверность таких слухов вызывала сомнения, но они могли оказаться правдой, и рисковать никому не хотелось. Фабрика клуба маленькая, ее продукция не сломает рынок. Лучше не трогать, и особых проблем не будет. Соответственно, юстиция молчала – без оплаченной команды «фас» чиновник не полезет в угловатую тему, способную стать гильотиной для его карьеры.
Не углубляясь в детали, можно сказать, что трехдневная «Ярмарка Серых человечков» проходила с огоньком, и без эксцессов. Символика «серых человечков» со звезды Zeta Reticula (знаменитых персонажей уфологии и НФ-фольклора) присутствовала в разных вариантах. Над площадкой висел на небольшой высоте дирижабль в форме «летающей тарелки» (почему-то чрезвычайно похожей на автомобиль «1zeta»). Сквозь прозрачный корпус наблюдался манекен Серого Человечка за штурвалом. А для создания верного настроения, у входа на площадку, гостей встречал постер с оптимистичной надписью:
«In space no one can hear you scream» (В космосе никто не услышит ваш крик).
Это фраза из культового фильма Ридли Скотта «Alien» 1979-го, про жутких обитателей звездной системы Zeta Reticula. Но, на ярмарке был принят другой образ туземцев Zeta Reticula – тех серых человечков, которые известны в уфологии из «хроники Бетти Хилл 1965 года». При входе бойкие студентки в шортиках, топиках и инопланетных масках раздавали всем гостям пластиковые солнцезащитные очки в стиле «черные глаза серых человечков», и надписью «I love 1zeta!». Над площадкой звучали баллады Свана Хирда: новый гало-рок-альбом «Коралловые джунгли», и публика подвижно развлекалась, как водится на подобных ярмарках. Три персоны, прибывшие из Дании, сперва посмотрели очередной тест-драйв «1zeta», а потом прошлись с гидом на экскурсию к карусельному конвейеру, где доделывались шесть машин, приобретенных гостями ярмарки. И, Олаф Тюрборг, поболтав с гидом, узнал, что Елена Оффенбах сейчас в лаборатории…
* * *
…В лаборатории, размещенной в служебном зале древней водонапорной башни (слегка готичном, но по-своему уютном) сильно пахло картофелем, жареном во фритюре. Было логично предположить, что здесь работает печка из столовой типа fast-food, но ничего подобного в зале не наблюдалось. На тяжелом столе-стенде, работал движок наподобие мотоциклетного, впрочем – запах исходил не от него, а от лужи рядом с несколькими топливными канистрами. Что касается движка, то за процессом его работы предельно внимательно наблюдали две молодых женщины, расположившиеся в креслах.
– Видишь, – гордо сказала Анита Цверг, – это работает, и даже с ритма не сбивается.
– Да, – отозвалась Елена Оффенбах, – но в голове не укладывается, что на таком дерьме может что-то работать. Кстати, включи посильнее вытяжку, а я приберу тут.
С этими словами, она встала, взяла с вешалки один из старых лабораторных халатов и, пользуясь им, как тряпкой, вытерла лужу. Затем, бросила халат в мусорный контейнер, захлопнула крышку и, подойдя к умывальнику, стала энергично мыть руки.
– Не напрягайся, – сказала Анита, добавив обороты вытяжки, – это дерьмо только жрать вредно, а для кожи оно неопасно, не азотная кислота, все-таки.
– Просто я ненавижу McDonalds, – честно признала Елена.
– McDonalds, это вредители, – согласилась Анита, – но отходы их деятельности могут принести нам кучу денег и славу величайших экологов королевства. McDonalds будет платить, чтобы мы забирали у него это дерьмо, которое для нас – готовое топливо.
– ОК, – Елена подмигнула подруге, встала и включила кофеварку-автомат, – это очень продуктивная идея, но пусть лучше тут будет запах свежего кофе, чем этого топлива.
– Поддерживаю, – согласилась бывшая сварщица с верфи, а ныне топ-менеджер клуба.
– Так, Анита! А теперь, пожалуйста, объясни вкратце про эту штуку.
– Ну это сфероторный мотор Эпира Шпеера. Он может жрать топливо с мелкой грязью, которую не отсечь обычным фильтром. Вот, жрет отработанное масло из фритюрницы. Завтра мы поставим его на одну из наших тачек, и посмотрим. Ну, ты поняла.
Елена кивнула, поставила на стол две чашки, и налила только что сварившийся кофе, и поинтересовалась:
– Эпир Шпеер, это хиппи который живет на барже и к которому ты бегаешь трахаться?
– Нет! – Анита погрозила пальцем, – Ты путаешь! Трахаться мне никуда бегать не надо, потому что у меня тут под рукой четыре механика-суринамца. Ну, ты поняла.
– Четыре – это как-то слишком, на мой взгляд, – заметила Елена, прихлебывая кофе.
– Как правило, – уточнила Анита, – в произвольный момент, только двое свободны.
– Двое это нормально, – согласилась Елена, – а что тогда Шпеер?
– Эпир Шпеер, это для души, – проникновенно произнесла бывшая сварщица с верфи, а несколькими секундами позже, добавила, – конечно, я с ним тоже трахаюсь, но так, для оживления разговора. Прикинь: у Эпира главное – мозг и руки, а хер у него обычный.
– Ого, Анита! Тебе надо попробовать сочинять женские эротические романы!
Бывшая сварщица залпом выпила кофе, и с сомнением покачала головой.
– Пробовать-то можно, но я больше практик. Ну, ты поняла.
– Ты практик, – согласилась Елена, и спросила, – а этот мотор, как его…
– …Сфероторный, – подсказала Анита.
– Да. Этот сфероторный мотор можно производить серийно, и если да, то где?
– Все здесь, – ответила Анита и протянула Елене флеш-карту в футлярчике с рисунком сердечка, – посмотришь на досуге, чем раньше, тем лучше. А сейчас глянь на монитор «волчьего глаза» у двери. Похоже, твой летчик-недолетчик пришел. Кнопку звонка не может найти. Весь в думах, значит. Он собирается грузить твой мозг всяким трэшем, я точно говорю. Осторожнее с ним, ты поняла?
– Я не вчера родилась, сама вижу.
– Вот и хорошо! – тут Анита хлопнула подругу по плечу, – А чисто для секса он на вид годится. Так что приглашай его в «Логово Уленшпигеля», а дальше… Ну, ты поняла.
Часом позже. Тоже Харлем. Ресторанчик «Логово Уленшпигеля».
Данный ресторанчик не имел отношения к Тилю Уленшпигелю – фольклорному герою Нидерландов. Но, он имел явное сходство с логовом, поскольку размещался в бывшем противоатомном бомбоубежище, построенном в 1960-х, а через полвека проданном за ненадобностью в частные руки. Теперь бетонные коридоры и казармы были оклеены местами – спектрально-сверкающим пластиком, а местами – фотообоями с картинками парусников и тюльпанов. А над столиками висели старые керосиновые лампы, правда, переделанные в электрические.
– Не тормози, Олаф! – весело посоветовала Елена и, схватив за руку бывшего летчика-миротворца, усадила его за столик, – Давай, рассказывай уже! Как ты?
– Уф… – отозвался он, слегка растерявшись, – …Даже не знаю, с чего начать.
– Если хочешь, начни с исчезнувшего обручального кольца, – предложила она, – ты не переодел его на левую руку, а снял совсем, так что напрашиваются версии…
Олаф Тюрборг нахмурился и проворчал.
– Правильно напрашиваются. Семья, дом, все это исчезло. Хочешь знать больше?
– Да, если ты хочешь рассказывать.
– Ладно, – он вздохнул, – ты помнишь: я думал, что вот, заработаю кучу денег, а потом вернусь, и буду жить дома, на все крупные покупки хватит, и с ипотечным кредитом рассчитаться тоже хватит, а работать я буду где-нибудь инструктором, либо сезонным пилотом аграрной авиации, так, не напрягаясь. Главное ведь, это дом, жена, дети…
– Олаф, не обижайся, но ты консервативный идеалист.
– Черт… – буркнул он, – …Ты мне это говорила еще в Уганде, а я думал: вот, нахальная девчонка, вчера только из школы, а уже пытается учить взрослого дядьку, как жить.
– Да, Олаф. Я действительно была нахальная девчонка, вчера только из школы. Но, это неважно в данном вопросе. Просто, у женщины, даже у маленькой, своя интуиция.
– Тогда, Елена, скажи мне сама, что произошло с моей семьей.
– Ничего, – ответила она, – с твоей семьей ничего не произошло, поскольку семьи у тебя просто не было. Ты надел кольцо на палец некой девчонке. Ты думал, что, выражаясь в терминах золотоискателей, застолбил ее на будущее. А затем, ты набрал кредитов, стал собственником домохозяйства, и полетел зарабатывать на возврат этих кредитов. Тебе казалось, что твоя жена, которая дома, это робот для ведения бытовой экономики.
– Нет, уж не так все-таки! – возразил датчанин.
Елена вздохнула, сказала несколько слов подошедшему официанту (она знала меню в «Логове Уленшпигеля» почти наизусть), и, еще раз вздохнув, ответила Олафу:
– Конечно, не совсем так. Ты раз в неделю сочинял жене письма, как ты ее любишь. В среднем на сто знаков, примерно как SMS…
– Но, – перебил Олаф, – она отвечала, что любит меня, и когда я приезжал в отпуск…
– …Три раза в год, – в свою очередь перебила Елена, – я помню, ты сам говорил. Твои военные отпуска были трижды в год по декаде. То, что с тобой произошло настолько типично, что в юридической практике есть сленговый термин «дело жены моряка». Я объясняю: умная практичная девушка выходит замуж за призрак, покупающий дом, и присылающий кучу денег. Раз в сто дней призрак материализуется, и хочет секса. Это забавно, ты не находишь? Вижу, ты не находишь. Ладно, идем дальше. Через пять лет призрак материализуется совсем, и тогда надо позвать экзорциста… Точнее, обычного адвоката по семейным делам, он скажет: «Абракадабра! Крибле, крабле, бумс, бля» – и призрак исчезнет, как утренний туман под лучами солнца – выражаясь поэтически.
Олаф Тюрборг несильно, но резко хлопнул ладонью по столу.
– Нет! Мы обошлись без адвоката. Я слишком себя уважаю, чтобы влипать в судебные дрязги, и публично дискутировать, кто с кем и как. Так что – тихий развод с разделом имущества по взаимному согласию. Я вывез свое барахло, и поступил в гражданскую полярную авиацию, в компанию «Arctum SBA». Авиа-отряд, работающий за полярным кругом, всегда испытывает дефицит летного состава. Там хорошо платят, а заполярная обстановка помогает отвлечься от прошлого.
– Ясно, – Елена Оффенбах улыбнулась, – я не зря говорила: ты, Олаф – рыцарь неба.
– При чем тут рыцарь? – проворчал он.
– Это понятно: ты не стал претендовать на половину домохозяйства, которая бы точно досталась тебе по судебному решению. Ты все отдал даме сердца, и поскакал вдаль по дороге доблести, с высоко поднятым копьем, и пустыми карманами.
– Ты считаешь это смешным? – чуть агрессивно спросил бывший пилот-миротворец.
– Я, – сказала Елена, – считаю это прекрасным, но негодным для буржуазного брака.
– Знаешь, что… – он задумался, формулируя мысль… – …Я понял, что ты сказала, но я абсолютно не согласен. Нельзя переводить отношения между мужчиной и женщиной в плоскость денег и адвокатских уловок.
– Знаешь, Олаф, ты своей филиппикой как раз подтвердил то, что я сказала. Ладно, не принимай это слишком всерьез. Лучше расскажи: как ты там, в полярной авиации?
Тут, очень кстати, официант притащил жратву, и два высоких стакана флип-коктейля «Ядерная зима» (фирменного, тематического: противоатомное бомбоубежище все же). Рассказы о буднях и праздниках датской полярной авиации, летающей по всему северу Атлантики – до крошечного гренландского островка Кофе-Клуб, всего в 400 милях от Северного полюса. Не то, чтобы пилот Олаф Тюрборг был талантливым рассказчиком. Просто, он хорошо знал тему, и умел четко и быстро передать словами главные детали обстановки. При достаточной фантазии, слушатель мог, как наяву представить себе те жутковатые ВПП на морских платформах или на ледяных равнинах, которые служили точками привязки для экспедиций геологов или для вахтенных команд нефтяников…
…К моменту, когда ужин подошел к точке чая и десерта, Олаф вдруг сообразил, что в течение последнего часа говорит, практически только он, а Елена лишь выражает свое восхищение короткими репликами. Это показалось ему не совсем правильным.
– Слушай, что мы все обо мне? Ты тоже расскажи что-нибудь.
– Что, например? – спросила Елена.
– Елена, выбери сама, ладно?
