Текст книги "Футуриф. Токсичная честность (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 55 страниц)

– Ладно, – откликнулась она, – вот, снова я побывала в Уганде. Ты же знаешь, Энтеббе – хороший международный аэропорт. Оттуда есть удобные стыковки на индо-океанское направление. Так вот, мне захотелось задержаться в Уганде, и съездить в Роукунгири.

– Что, правда? – переспросил Олаф.

– Да, правда, – тут Елена мечтательно улыбнулась, – меня встречал лично генерал Кисе Кифефе. Ты помнишь: теневая армия Кифефе, от которой мы, как считалось, охраняли алмазный рудник Нтунгамо, легально разрабатываемый концессией «Zairian-De-Brice».

– Ты встречалась с Кисе Кифефе?

– Да, а что? Согласно пакту национального согласия, он теперь глава «Партии Тутси» в парламенте и, кстати, именно Кисе Кифефе контролирует рудник Нтунгамо.

Олаф Тюрборг вздохнул и пожал плечами.

– Политика…

– Коррупция, – ответила Елена Оффенбах, – знаешь, ведь Кифефе всегда контролировал Нтунгамо, и когда мы там были – тоже. А тот международный договор правительства о концессии «Zairian-De-Brice» был нужен просто, чтобы получить деньги по программе страхования политических рисков. А мы там торчали, как клоуны в голубых касках.

– Ты не шутишь? – спросил датчанин.

– Я не шучу. А вот генерал Кисе шутил и очень смеялся, объясняя мне, как все было на самом деле. Он сказал: «Мы сделали хороший бизнес, больше, чем на самих алмазах, и несправедливо, что ребята в голубых касках ничего из этого не получили. У-у!».

Это «у-у» Елена произнесла очень артистично, на манер настоящих банту. Олаф снова пожал плечами и заметил:

– Это было бы запредельное безобразие. Ты что, поверила генералу Кисе Кифефе?

– Конечно, нет. Я просто посмеялась вместе с ним, а потом залезла в Интернет и нашла протоколы слушаний в Европарламенте по вопросу стабилизационного кредита, почти беспроцентного, для страховой группы «Insafin», оказавшейся на грани банкротства по причине дестабилизации политической обстановки в зоне Конго – Уганда – Руанда. Не соврал, выходит, генерал Кисе Кифефе. Вот для чего мы там торчали, и попадали под обстрелы каких-то неопознанных бандитов, и вот для чего у нас дома опять повысили акцизы на бензин. Эти-то денежки и пошли через бюджет туда. Такая вот история, сэр рыцарь. Ладно, не надо хмуриться. Лучше угадай: что я еще видела в Роукунгири?

– М-м… Как-то ничего не приходит в голову… И что же?

– Я видела грунтовую ВПП на краю леса Бвинди. Оттуда снова, как было до конфликта, летают местные фанеропланы, катают туристов в национальный парк. Я зашла в домик дядьки с именем из дюжины слогов, которого все называют просто Джо. Он, правда, не вспомнил меня – много всяких таких ходит. Джо налил мне кувшин фруктового вина, и конечно, не нашел сдачи. Я помнила эту его манеру, так что специально дала бумажку пятьсот евро. По-моему, его развеселило, что белые стали еще большими идиотами.

На лице Олафа Тюрборга отразилась что-то вроде сконфуженной неловкости.

– Слушай, Елена… Так иногда получается в жизни… Я не знаю как объяснить.

– Никак, – ответила она, – все ясно без объяснений. На твоем Пегасе сдох бензонасос, ты завис на нашем полевом аэродроме до привоза запчастей, а тут местный Джо с вином и голландская девушка с сиськами. Есть дело для реального летчика. Это нормально.

– Э… – тут Олаф замялся и почесал в затылке – …Но, раз ты это вспомнила, и даже туда приехала посмотреть снова, то… Наверное я как-то не очень правильно поступил…

– У тебя фейковый стиль психоанализа, – сообщила Елена, – ты опираешься на образцы драматических телесериалов, и поэтому видишь не те мотивы.

– Я тебя не понял, – признался он.

– Это же просто, Олаф! Я приехала на полевой аэродром в Роукунгири не для того, чтобы декламировать печальные декадентские стихи, а чтобы вспомнить, как было классно. Ты вплетен в мои воспоминаний о миссии в Уганде. Вместе с Джо, с фруктовым вином, и с чудесной луной. Ты помнишь, луна неделю подряд была оранжевой, и Джо говорил, что раньше никогда так не было и, это не спроста. И вид у Джо был такой загадочный…

– Э… – бывший летчик-миротворец вздохнул, – …Да, было классно. И я потом много раз думал, что, если бы дальше что-то сложилась иначе, то, может быть…

Тут Елена прервала его рассуждения, сильно хлопнув по плечу.

– Улыбнись, Олаф! И не наклеивай на красивую картину лишние комментарии. Жизнь сложилась так, а не иначе. Эти два человека на полевом аэродроме в Роукунгири – уже история, и существуют отдельно от нас, сегодняшних. Они будут там вечно, а мы – мы продолжаем жить в потоке времени. Так ты улыбнешься, или как?

– Да, – Тюрборг сделал над собой усилие, и улыбнулся (хотя, не очень убедительно).

– Так уже лучше, – оценила Елена, – а теперь шепни, что побудило тебя приехать?

– Видишь ли, все очень непросто, – пробурчал он.

– Вижу. Давай начнем с более простого вопроса: кто те два субъекта, которые вместе с тобой гуляли по ярмарке, и попали на записи видео-камер слежения?

Олаф Тюрборг помолчал минуту, обдумал ситуацию, и решил изложить все, начиная с момента, когда в мае дирекция «Arctum SBA» неожиданно перевела его в департамент активного маркетинга, к генеральному советнику Расмусу Мунку. Этот рассказ занял полтора часа, но Елена выслушала его с неослабевающим вниманием, делая короткие пометки в открытом файле на своем палмтопе.

По завершении истории, она вынесла своеобразный вердикт:

– Ну, что ж, Олаф. Кто первый пришел, того и танкер, как говорят в Сомали.

– В смысле? – не понял бывший летчик-миротворец.

– В смысле, – пояснила Елена, – есть список компаний и команд, пригодных для проекта «Futureef-Interstellar». Компания «Arctum SBA» туда включена. И команда «Copenhagen Suborbitals» тоже туда включена. То, что уже есть готовый тандем из этой авиационной компании и любительской команды по космическим стартам – упрощает выбор. Я уже отправила файл с конспектом нашего разговора референту «Futureef-Interstellar». Ждем ответа. Это будет недолго. Я думаю, мы как раз успеем выпить еще по чашке чая.

Бывший летчик-миротворец задумчиво пронаблюдал, как она наливает чай в его чашку, подождал немного, не скажет ли она что-либо еще и, не дождавшись, спросил:

– Елена, а зачем нужен весь этот цирк-шапито?

– Олаф, а зачем нужен любой проект исследования космоса?

– Как – зачем? Узнать что-то про другие планеты. Для начала – про Луну.

– Узнали про Луну! – сказала Елена, – Полвека назад даже высадились на ней. И что?

– Что? – переспросил он, и напряг память, стараясь вспомнить что-то об этом, но, увы: никаких содержательных последствий шести высадок людей на Луну не вспомнил.

– Видишь, Олаф: результат – ноль. А у проекта «Futureef-Interstellar» будет результат.

– Какой результат? – быстро спросил он.

– Яркий, конструктивный, – ответила она, – извини, более детально говорить не могу.

– Черт… По-моему, меня держат за болвана.

– Олаф, а в ходе миротворческих миссий тебя за кого держали?

– Черт! Это же другое дело!!!

– Правда? – тут Елена артистически-удивленно подняла брови, – А в чем разница?

– Черт! – снова буркнул Тюрборг, пытаясь в уме сформулировать причины, по которым правительство может держать исполнителя за болвана, а частное предприятие – нет.

Решить эту политико-философскую задачу он не успел, поскольку ситуация перешла в новую фазу. Елена прочла что-то с экрана палмтопа, набрала текст ответа, и объявила:

– Предложение «Arctum SBA» в общем плане принято, осталось согласовать несколько условий. Этим мы сейчас займемся. И еще: я передала референту твою идею про Луну.

– Какую мою идею про Луну?

– Ты сказал: «для начала – про Луну». Мне понравилась лаконичность и чеканность, и поэтому, я передала со смайликом… Теперь перейдем к условиям. Звони старшему.

– Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас позвонил Расмусу Мунку?

– Да. Сейчас еще не слишком поздно, так что мы его не разбудим. В любом случае, мы намерены решить вопрос быстро, либо как «да», либо, как «нет». Ну, звони уже.

Что тут поделаешь? Пришлось звонить. Генеральный советник Мунк отреагировал на несколько поздний по времени суток вызов вполне благосклонно, и попросил передать трубку «контактному лицу известного предприятия». Олаф передал трубку, и начался разговор, из которого бравый летчик слышал только одну сторону, и не всегда успевал сообразить, о чем идет речь. Было это примерно так:

– Добрый вечер. Давайте просто Елена и просто Расмун, ОК?

… – Превосходно. Значит, так, Расмун. Предложение в принципе одобрено. Правление предприятия-космодрома согласны, чтобы ваша компания приняла на себя функции по логистике плавучей платформы. Обеспечивающие авиа-перевозки, как вы и хотели.

… – Да, это будут и грузы, и люди. Рейсы – локальные, до портов Средиземного моря.

… – Безусловно, легальность груза будет в разумных рамках.

… – В разумных рамках – значит, что ни самолет, ни экипаж не будут арестованы.

… – Расмун, давайте взаимно не вмешиваться в торговые тайны друг друга. Вы тоже не булочки с кремом собираетесь возить, верно?

… – Я имею в виду, то, что вы наверняка намерены перевозить для других заказчиков.

… – Да, конечно, ваши грузы тоже будут маркироваться, как связанные с космосом.

… – Я констатирую, что мы поняли друг друга. Теперь о представителе на объекте.

… – О вашем представителе, пилоте-эксперте, которого вы уже направили.

… – Да-да, именно о нем.

… – Конечно, ваши специалисты по космосу тоже получат размещение на платформе, и доступ к системам, необходимым для проекта. Но я сейчас говорю о представителе.

… – Извините, но поменять его трудно, я уже сообщила в правление, и кандидатура там согласована. Вы же не хотите затягивать процесс, верно?

… – Я констатирую, что мы снова поняли друг друга. Теперь о весе представителя. Как известно, в целевом регионе переговоры ведутся между собственниками, и надо как-то ввести представителя в число собственников, иначе он будет выглядеть несерьезно.

… – Да, я имею в виду какой-то пакет акций вашей компании.

… – Много не надо, двух процентов будет достаточно.

… – Я видела ваш проспект эмиссии, и знаю, сколько это в деньгах. Ну и что?

… – Расмун, к чему обсуждать пустячные суммы? Поручите это вашим юристам.

… – Я констатирую, что и тут мы поняли друг друга.

… – Системы лэндинга на авианосцах работают. Ваши эксперты могут проверить.

… – Никаких проблем. Послезавтра подпишем бумаги, и пусть эксперты прилетают.

… – Ремонтная площадка найдется, и персонал тоже. Это в рабочем порядке.

… – ОК, Расмун. Значит, послезавтра в шесть вечера. Хорошего отдыха, Расмун.

Елена нажала «End», вернула трубку Олафу, и сообщила:

– Все ОК, мы вчерне договорились. Ты, сэр рыцарь, вероятно, завтра или послезавтра станешь акционером «Arctum SBA», на два процента. Это для контроля серьезности.

– Черт! Елена! Ты в разговоре назвала это пустячной суммой, но ведь это куча денег.

– Не такая уж куча, – возразила она, – это примерно уровень рантье из среднего класса, живущего на дивиденды. Хотя, вряд ли ты в ближайшие годы станешь рантье. Ты же рыцарь неба, и не сможешь со вкусом бездельничать сезон за сезоном без отдыха. О! Кажется, я изобрела рекламную фразу: «Наши рантье бездельничают без отдыха».

– Елена! Ты уводишь разговор в сторону. Просто скажи: зачем ты это сделала?

– Мне захотелось, вот и все! А хозяева «Arctum SBA» не обеднеют. «Arctum SBA», это, конечно, не Lufthansa, и даже не SAS, но такие суммы для них чепуха. Давай, лучше о веселом. Хочешь посмотреть мою 4-уровневую квартиру в центре Амстердама?

– Странно… – отозвался он, – …Раньше ты говорила, что роскошь – это чума.

– Олаф! Теперь ты уводишь разговор в сторону! Ты хочешь посмотреть, или нет?

– Я вижу, что ты хочешь показать это свое приобретение. Если так, то поехали.

*42. И снова: До Апокалипсиса – 5000 дней

Вечер 30 июня – ночь 1 июля. Амстердам, Де-Пийп, улица Месдаг.

4-уровневая квартира-лестница (ладдерфлэт) привела Олафа Тюрборга в состояние культурологического ступора, разрядившегося затем гомерическим хохотом.

– Черт меня побери! – хрипел он, – Это квартира девушки-мультимиллионера! Елена, честное слово: я предполагал что-то необычное, но ТАКОЕ!!!..

– А что не так? – изображая обиду, осведомилась она, – По-моему, отличная квартира! Смотри, даже гараж, вот тут, под первым маршем лестницы. На полтора автомобиля.

– Как это полтора автомобиля?

– А так! «1zeta» плюс motorbike. В сумме 6 колес, значит, полтора автомобиля. Ясно? Теперь пойдем, я тебе покажу кухню-холл, и креативную ванную.

…Понятно, что оценить креативную ванную, не воспользовавшись ею – невозможно. Соответственно, на этой стадии экскурсии, гость и гид оказались голыми под душем. Дальнейшие действия логично увлекли их на следующий уровень, в спальню. Вот так реализовалась давняя (еще мартовская) идея Елены притащить сюда мужика и, чисто практически посмотреть, насколько мини-квартирка пригодна для секса. И, практика показала, что очень даже. Был в ладдерфлэт какой-то особый слегка безумный шарм, пробуждавший (выражаясь языком классики) разнузданную эротическую фантазию.

Было уже где-то далеко за полночь, когда они исчерпали физический ресурс, и Елена, использовав истинно-скандинавские габариты туловища бывшего летчика-миротворца, улеглась на него полностью. Чем-то такое состояние напоминало отдых на надувном матраце, качающемся на морских волнах. Мощное ровное дыхание Олафа прекрасно соответствовало образу гармонично-подвижной морской стихии. И, надо было только закрыть глаза (что Елена и сделала). В ее внутреннем мире царил веселый разброд, как после спортивной аэробики и конной скачки с барьерами. Это не считая яркой гаммы остаточных эффектов, вызванных тремя оргазмами (одним – лавинообразным и двумя такими, поменьше). Короче говоря, передавать все это словами – безнадежное дело.

Олаф некоторое время (полчаса или чуть дольше) не тревожил ее, а просто дышал, но, разумеется, в какой-то момент ему надоело молчать, и он спросил:

– Ты как?

– Я? Это сложно объяснить. Я, в основном, растворилась в нирване. Некоторые опции обыденного сознания поддерживаются, поэтому я еще разговариваю. Примерно так. А теперь твоя очередь отвечать на тот же вопрос.

– Я думаю о тебе, – сказал он, – Ты будто картинка в калейдоскопе, непонятная, и вся из разноцветных многогранников, которые постоянно меняются, так что не уследить.

– Классно! – обрадовалась она, и похлопала ладонями по его грудной клетке, – Я теперь иногда буду думать о себе, как об инсталляции из разноцветных многогранников!

– Елена, а ты действительно живешь в этой квартирке-лестнице?

– Если честно, то я здесь отлеживаюсь. Как лисичка в норе после охотничьих рейдов. А определить где я живу пока довольно сложно. У меня кочевой период жизни.

– Странно, – заметил Олаф, – ты богатая, красивая, умная, могла бы, наверное, запросто купить себе виллу, найти себе отличного парня, и жить счастливо.

На несколько секунд повисла тишина. Елена, аккуратно двигая указательным пальцем, нарисовала на груди Олафа вопросительный знак, и прокомментировала.

– Допустим, парень найден. Купить виллу действительно не проблема. Но, зачем?

– Парень, это Сван Хирд, гало-рок-звезда? – спросил бывший пилот-миротворец.

– При чем тут Сван? – отозвалась Елена.

– Просто, это… – Олаф замялся, – …В прессе пишут, что у тебя с ним серьезно.

– У меня с ним серьезно, – подтвердила она, – но по-другому. Гало-рок – особый мир, в котором сюжеты-находки, мелодии-баллады, и вдруг – вспышка, восторг публики. Это феерическое нечто! Для Свана это главная ось жизни. Для меня это хобби. Секс в одни периоды соединяет нас, а в другие – разделяет. Ведь секс с поклонницами – это элемент коловращения жизни гало-рок-артиста. Вот такая характеристика у этой ситуации.

– Тогда, про какого парня ты сказала? – спросил Олаф.

– Я сказала «допустим», – напомнила она.

– Да, но ты сказала это так, будто…

Он замялся, и Елена помогла, договорив начатую им фразу.

– …Будто кто-то такой есть. Ты это имел в виду?

– Да, примерно это.

– Ну хорошо, Олаф. Допустим, кто-то есть. Я на нем сейчас лежу. И что дальше?

– Э-э… – искренне удивился он, – …Ты про меня?

– Ну, а разве я лежу на ком-то еще?

Снова несколько секунд тишины. Олаф попытался интерпретировать услышанное…

– Елена.

– А?

– Елена, если тебе нужен такой парень, как я, просто кивни.

– И что тогда будет? – спросила она.

– Тогда, – ответил он, – я скажу: выходи за меня.

– Олаф… – она улыбнулась и вздохнула, – …Ты волшебный рыцарь неба, с тобой очень хорошо. Я хочу, чтобы ты это знал. Но мир устроен несколько иначе, чем классический роман, в котором, после множества приключений, два любящих сердца соединяются в семейный союз под звон колоколов, и в эпилоге живут долго и счастливо, обзаводятся выводком детей, выполняют свое предназначение и очень мило умирают в один день.

– Вот так речь… – с уважением произнес Олаф, – …Значит, всего этого ты не хочешь. А можно ли спросить: чего ты хочешь?

– Сейчас, – ответила Елена, – я хочу вот так лежать, мечтать, и болтать с тобой.

– Я имею в виду, дальнейшую жизнь, – уточнил Олаф свой вопрос, – ты женщина и, как известно, у женщины есть материнский инстинкт. Ты захочешь иметь детей…

…Тут Елена аккуратно прижала ладонь к его губам.

– Стоп, сэр рыцарь. Не все так просто с материнским инстинктом. В 1970-е годы Джон Кэлхаун, зоопсихолог из Университета Огайо, поставил любопытные эксперименты с популяциями мышей, крыс и морских свинок в условиях перенаселения. Эти довольно разные существа в разной манере пытались приспособиться к, назовем так, городской плотности жителей. Но в любом случае отношения между индивидами ухудшались до постоянной ненависти, а материнский инстинкт у самок затухал. Кэлхаун очень четко выявил параллели поведения грызунов с поведением людей в мегаполисах, и в других перенаселенных регионах. Так что не надо говорить про материнский инстинкт в той ситуации, когда люди уже сидят в десять этажей на головах друг у друга. В подобных случаях работает другой инстинкт, который говорит: здесь больше некуда рожать!

– Откуда такие познания? – поинтересовался Олаф Тюрборг.

– Протяни правую руку, – сказала она, – и возьми с полочки книгу. Она там одна.

– Вот это? – спросил он, выполнив предложенное, и показав Елене обложку, где было напечатано:

* Строго конфиденциально! *

* Только для действительных членов клуба «Обновленная Планета» *

* Проект ФУТУРИФ *

* До Апокалипсиса – 5000 дней. Таков прогноз Нобелевской федерации ученых *

* Что дальше? Как жить нам, нашим детям, нашим внукам и правнукам? *

* МЫ ЗНАЕМ ВЕРНЫЙ ОТВЕТ *

* Наш проект – это футуристический мир, отвечающий вашим желаниям *

* Мы создаем форпост Обновленной Планеты для тех, кто ее достоин *

Елена утвердительно кивнула.

– Это самое. Я иду в душ, а ты пока прочти второй раздел. Он называется: «очевидные признаки социальной деградации планеты».

– Чушь! – безапелляционно припечатал Олаф.

– А ты прочти, и попробуй, опровергни, – предложила она, и вскочила на ноги, – кстати, иногда я после душа варю себе кофе. Могу и тебе сварить.

– Да! Было бы здорово. А ты, правда, хочешь, чтобы я это прочел?

– Правда, – подтвердила она.

Через полчаса. Ладдерфлэт. Кухня-холл.

Олаф, тоже принявший душ, и завернувшийся в белое полотенце, выглядел предельно убедительно. Он был похож на древнеримского оратора из исторического фильма.

– Елена! – с пафосом объявил он, – Я не знаю, кто сочинил эту фашистскую книжку…

– …Я знаю, – мягко перебила она, – эту книжку сочинила группа, которая поняла одну простую вещь. Социальный класс, который после падения Берлинской стены рулит цивилизованной зоной планеты и примкнувшими задворками, близок к панике. Мир, построенный по их программе, становится социально-опасным не только для плебса-электората, но и для них. Тут, эта группа, принадлежащая к тому же самому классу, придумала тему: продажа мест на Ноев ковчег, якобы, спасающий из этого дерьма.

– Минутку, – сказал Олаф, – ты тоже думаешь, что этот мир – дерьмо?

– Я думаю, – ответила Елена, – что 8 миллиардов людей – слишком много для планеты. Особенно, если посмотреть, какие люди размножается быстрее других, а какие люди вынуждены за это платить. Важно еще: какие люди направляют все это свинство.

– Елена, я понимаю, что мигранты, особенно – мусульмане, уже осточертели, но это не основание считать дерьмом весь мир. И ты, и я, бывали в регионах, где действительно дерьмо. Ты же не возьмешься отрицать, что наш регион достаточно благополучен.

Елена Оффенбах покрутила в руке кофейную чашечку и спросила:

– Достаточно для чего?

– В смысле? – не понял он.

– В прямом смысле. Ты сказал: «наш регион достаточно благополучен». А я тебя хочу спросить: достаточно для чего?

– Достаточно для благополучной жизни. Разве это не очевидно?

– Да, Олаф, это очевидно с точки зрения взрослого здорового индивида с практическим образованием и толковыми мозгами. Когда я демобилизовалась, и не нашла работу, на которую рассчитывала, то плакать не стала, а занялась другими делами. Потом, правда, подвернулось нечто прибыльное, но даже без этого я бы не пропала.

– Вот, – встрял Олаф, – я об этом и говорю.

– Да, ты говоришь об этом. Но, мы же начали с материнского инстинкта. Ну-ка добавь к индивиду сначала – пузо, а потом – бэби, и картина сразу меняется. Если девушка не так богата, чтобы оплачивать сверхдорогую частную медицину, частный детсад и частную школу, то она и ее бэби будут вдумчиво втоптаны обществом в клоаку, состоящую из марокканцев, пакистанцев и тому подобного контингента. И это – контингент второго поколения, это – равноправные с тобой граждане, которые на практике равноправнее, поскольку для них захват социальных пакетов на свой массовый приплод, это главный бизнес, наряду с простым воровством. Знаешь, какая доля этого контингента сейчас в социальных детсадах и начальных школах? Если не знаешь – посмотри статистику.

Бывший пилот-миротворец резко поднял раскрытые ладони.

– Я видел статистику. Да, эти, в хиджабах, размножаются, как мартышки. И что теперь, нормальным людям не жить что ли?

– Мартышки, – спокойно сказала Елена, – это не причина, а следствие. Любое общество получает ровно тех мигрантов, которых оно заслуживает, исходя из своего устройства и управления. На планете множество приятных, толковых людей, которые живут в очень бедных странах. Они бы поехали сюда, но наше общество принимает не их, а мартышек. Настоящая проблема – это не мартышки, а наш дерьмовый истеблишмент с дерьмовой политической философией. Хочешь знать больше?

– Хочу, – ответил он, и добавил, – похоже, ты дошла до чего-то чертовски интересного.

– Да, Олаф. Похоже, что так. Слушай. Я была в большом круизе на самбуке, это очень древний класс парусников. В такой обстановке само собой начинаешь интересоваться другими старыми машинками. Я заметила команду, которая делает очень динамичный бизнес на малых сейнерах образца середины 1950-х годов. Я подумала, пообщалась с людьми, взяла мини-автомобиль «Isetta», тоже из середины 1950-х, и не прогадала!

– А к чему ты это? – спросил Олаф.

– Подожди, – сказала она, – еще пример: самолет F-104 Starfighter, который эксперты по космосу предлагают применять для воздушных стартов в проекте «Futureef-Interstellar». Опять же, техника из середины 1950-х.

– Да, Елена, я неплохо знаю этот истребитель, хорошая машина. Но, вывод-то где?

– Будет вывод. Ты слушай. Меня пробило на думку, и я разыскала в Интернете архив популярных журналов того периода. Посмотрела. Сравнила с тем, что сейчас. И, блин, случилось у меня что-то вроде озарения.

Елена сделала паузу, и начала с половинки уже произнесенной фразы.

– …Что-то вроде озарения! Знаешь, как в 1950-х – 70-х годах представляли себе наше сегодняшнее время? Слушай! В мире нет голода, нищеты, опасных инфекций и войн. Стандартная рабочая неделя – 25 часов. У большинства людей нет четко очерченной работы, они заняты любым креативом – и общество платит им просто за виртуальный потенциал. Физический труд людей стал экзотикой – это занятие для роботов. Нефть используется лишь в химии. Автомобили исчезли, а шоссе преобразованы в большие велосипедные парки. Транспорт стал электрическим, причем летающим – экономика, экология и комфорт определили именно такой стиль. Мегаполисы, кстати, тоже стали большими парками. Люди живут в разросшемся субурбе, без всякой скученности. Нет дефицита энергии, нет дефицита чистой воды – переход к ядерной энергии решил эти проблемы. А благодаря генной инженерии, продовольствие почти дармовое. Кстати – насчет денег. Они остались только в очень узких сферах деятельности. Для среднего нашего современника из этого прогнозного будущего, деньги – экзотика. Ну, как для реального современного грузчика – фьючерсы на фондовой бирже… Пока что все это касалось нашей планеты, но, есть еще другие. В нашем времени по прогнозам 1950-х, человечество уже освоило ближний космос. Луна – это как филиал Земли. На Марсе родились первые бэби у колонистов. Спутники Юпитера – на очереди. Человечество начинает расселяться по космосу. Проблема перенаселения теперь интересует лишь историков, и киносценаристов, создающих фильмы ужасов про недавнее прошлое…

– Минутку, – перебил Олаф, – извини, но все это были только мечты, разве нет?

– Нет, – жестко и четко ответила она, – в серьезной литературе говорится, что это были нормальные прогнозы, исходя из роста производительности труда, и трендов НТР.

Олаф Тюрборг недоверчиво пожал плечами.

– Если все так, как ты сейчас излагаешь, то куда же это все делось?

– Это не делось, – ответила она, – Просто, два предыдущих поколения просрали это. А теперь, наше поколение продолжает просирать это, ежегодно и ежедневно. Что такое «Киотский протокол» по борьбе с вымышленным глобальным потеплением? Что такое много-миллиардная помощь МВФ недоразвитым странам, которые от этого становятся только еще более недоразвитыми? Что такое программа помощи мигрантам, вследствие которой из почти миллиона жителей Амстердама полтораста тысяч – это шлак? А наша миротворческая фигня? Что мы с тобой делали в Африке, Азии и Южной Америке?

– Слушай, Елена, вот этого не надо! – возмутился Олаф, – Мы там людей защищали. Ты можешь, конечно, привести несколько примеров того, как кто-то на этом нажился, но частные случаи свинства есть в любом крупном деле. Вот подумай, что сказали бы те ребята из Североевропейского Миротворческого Корпуса, которые… Это…

– Это, – отозвалась Елена, – происходит на любой войне. Но это не делает любую войну правильной. Во Вьетнаме погибло полста тысяч американцев. А те, которые вернулись, никак не могли примириться с мыслью, что это было на хрен не нужно никому, кроме плутократов в Сенате, решивших поиграть в солдатики и пополнить свою кассу.

– Елена! Не путай! Мы-то совсем другими вещами занимались!

Бывшая рядовая первого класса миротворческой военной полиции Нидерландов очень спокойно и тихо сказала.

– Этой весной я была в Сомали. Тебе, наверное, говорили об этом.

– Да, – он кивнул.

– Так вот, – продолжила она, – я встречалась с полковником Хафун-Ади, который знал, разумеется, что я не так давно была в миротворцах. И, за рюмкой виски он мне сказал: «Тупой народ у вас в Евросоюзе, если верит в это миротворчество. Установить мир в Сомали проще простого: закрыть программы гуманитарной и финансовой помощи, и прекратить прием беженцев отсюда к вам в Евросоюз. Пройдет полгода – и война тут захлебнется. Боевики разойдутся по домам, и будут что-то делать для своей семьи. А боевики, которые совсем тупые – будут убиты, чтоб не мешали. Но, кто-то у вас там в Евросоюзе и Америке уже полвека делает большие деньги на здешнем бардаке».

– Хафун-Ади – пират, – заметил Олаф, – с чего вдруг ты ему веришь?

– Я не ему верю, а логике и собственному опыту. Опровергни, если можешь.

– Черт! Как я ненавижу политику! – заявив это, бывший летчик-миротворец встал из-за стола, и занялся варкой еще одной порции кофе.

Некоторое время он молчал, а потом, все же, решил вернуться к неясному вопросу.

– Елена, ты говорила о прогнозах, и о том, как чудесно мы могли бы жить, если бы не занимались ерундой, а использовали возможности, и все такое. А где вывод?

– Подожди, – ответила она, – есть еще один важный пункт. Я рассказала, что печатали в журналах 70 лет назад о будущем, о нашем сегодняшнем дне. А теперь посмотрим, что печатают в сегодняшних журналах о том, что будет через 70 лет.

– И что? – спросил он.

– Ничего, Олаф! Если верить журналам, то нет у нас будущего через 70 лет! Западная цивилизация развалится гораздо раньше. Алармисты пишут, что жопа через 15 лет, а реальные эксперты, говорят: при наших тенденциях у нас еще 50 лет. Дальше – жопа. Никакого тебе обитаемого космоса и никаких городов-парков. Мы будем продолжать дожигать нефтегазовое топливо, потому что, по требованию продажных экологов идет программа закрытия АЭС. Мы здесь будем задыхаться среди потомков мусульманских мигрантов, или бросим Европу к черту, и сбежим куда-нибудь в Бразилию, о которой пишут, как о перспективной стране. Но там не хватит места на треть миллиарда белых европейцев. Кому-то отсюда придется идти в гастарбайтеры к сибирским китайцам.

– И что? – снова спросил Олаф, – Ты предлагаешь на все забить, и ждать этой жопы?

– Нет. Я отвечаю на твой вопрос: почему в данный момент жизни у меня не работает материнский инстинкт. Хотя, наверное, он работает, но косвенно.

Олаф Тюрборг глянул на кофейник, пискнувший в знак того, что кофе готов, потом, в недоумении почесал затылок и спросил:

– Косвенно – это как?

– Это в две фазы, – сказала она, – инстинкт направлен на порождение потомства не как угодно, а так, чтобы оно выжило, выросло, и тоже размножилось. Если для этого надо перебраться из обреченного региона в благоприятный, то инстинкт этого требует.

– Черт! Елена! Ты серьезно собираешься бежать в Бразилию?

– Пока не собираюсь, – ответила она, – и уж точно не в Бразилию. Сейчас я тебе просто объяснила начет материнского инстинкта. А я частный случай, и у меня свои планы.

– Ты частный случай, – произнес он, наливая кофе, – и у тебя свои планы. Какие же?

– Ты правда хочешь это знать? – слегка игриво отозвалась Елена.

– Черт! Да, я хочу, если это не секрет… Минутку, уж не собралась ли ты участвовать в ультранационалистическом путче? Я слышал, что у тебя контакты в NVV.

Елена Оффенбах весело рассмеялась, и махнула рукой.

– Что ты, Олаф! Мои контакты с NVV – просто бизнес. Их мечты о возвращении славы этнически чистых Нидерландов эпохи Колониальной Империи, это так наивно, что тут нечего обсуждать. Но их идеи многим близки, у них фракция в парламенте, а это PR.