Текст книги "Футуриф. Токсичная честность (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 55 страниц)

– Ясно, – Эрл кивнул, – через три недели в Амстердаме начнется Кубок Каннабиса, это неплохой повод, чтобы познакомиться с королем Вилли.

– Ты думаешь, он будет на этом конкурсе марихуаны? – усомнилась Кэтти.

– Разумеется, нет! Но он будет на параллельной ярмарке алмазов, которую придумали специально, чтобы сгладить ежегодный скандал вокруг пропаганды травки. И, кстати, почему бы нам не полететь туда вместе, если у тебя нет других планов?

Кэтти Бейкер подмигнула и хлопнула его по спине:

– Представь, у меня нет других планов! И, я давно мечтала приехать в Голландию в тот единственный сезон, когда погода там заведомо и абсолютно отвратительная.

– Договорились, – констатировал Эрл, – а сейчас давай пойдем на пирс и скажем что-то хорошее на дорогу этим ребятам. По-моему, там уже почти все готово.

– Да, вроде, так, – согласилась Кэтти и, после секундного раздумья, добавила, – а Олаф Тюрборг плохо понимает в жизни. На него с нескрываемым интересом смотрит такая замечательная девушка, а он думает, что это просто штурман. Ха-ха.

*51. Игра в викингов, астронавтов и акванавтов

1 декабря, незадолго до полудня. Небо над серединой Индийского океана.

Спец-гидроплан «Twin Otter» с перевозимым «Гиппопотамом», закрепленным поверх поплавков, выполнял достаточно ординарный перелет из акватории с запада Суматры в акваторию Маскаренского плато. Только вот дальность…

– Командир, – окликнула Тиктак, в данный момент управлявшая машиной.

– Слушаю, штурман, – отозвался капитан Олаф Тюрборг.

– Командир, у меня вдруг мелькнуло в мозгах: мы же ставим рекорд. У «Twin Otter» по сертификатным ТТХ дальность тысяча миль. А мы летим на две тысячи с хвостиком!

– У этого борта, – напомнил Тюрборг, – оптимизированные движки и удвоенный ресурс топлива. Дополнительные емкости в поплавках.

– Я, конечно, в курсе, – ответила эскимоска, – но рекорд же получается, точно?

– Получается, – лаконично согласился он.

Дальше – несколько минут тишины (точнее – монотонного гудения моторов). А после, Тиктак озадаченно спросила:

– Слушай, у тебя что-то стряслось? Ты просто депрессивный сегодня. Вроде, наоборот, четкий день. Может, эта дата будет всемирным праздником астронавтов-любителей. А посмотреть на тебя, так кажется, будто мы проиграли войну марсианам. Как в боевике Герберта Уэллса, где марсианские шагающие треножники с лазерными пушками.

– Во-первых, – ответил он, – об успехе говорить рано. До Луны еще три дня пути.

– И ты так нервничаешь из-за этого? – удивилась она.

– Нет, не из-за этого. И я не нервничаю. Просто, есть еще: во-вторых. Это не связано с программой. Точнее, связано только непрямо. Мои отношения с начальством не очень сложились. Я принял решение в начале октября. Было бы нечестно уходить, ничего не доделав. Поэтому, я доработал до лунного старта. Вот, собственно, и все.

– С начальством «Arctum SBA» не сложилось, что ли? – уточнила Тиктак.

– Да, – коротко ответил Олаф.

– Ну… – протянула она, – …Я немного в курсе. Тебя хотели продать этому эмиру.

– Черт побери! Откуда ты знаешь?

– Так, это знают все, кому не лень. Кстати, не думай на советника Мунка. Идея не его. Придумал это Гебауэр, вице-президент компании.

– Черт… Ты хочешь сказать: это тоже все, кому не лень, знают? А я вот не знал. Но, на данный момент мне уже без разницы, Мунк или Гебауэр.

– На самом деле, – сообщила эскимоска, – даже если бы ты согласился, то и тогда бы не вышло, как они хотят. Эти торгаши просто не понимают железное правило акваноидов: сказано «да» – значит да, сказано «нет» – значит, нет. Нет, и точка, как ни вертись.

Олаф Тюрборг кивнул, показывая, что ему известно это правило. Тиктак помолчала еще немного, а потом спросила:

– Куда ты дальше, командир?

– Я не знаю, не думал пока. Наверное, куплю коттедж в деревне, и самолетик гаражного базирования, просто для души. Буду рантье, такая возможность имеется.

– Что, просто будешь пинать балду день за днем? Не верится как-то.

– Знаешь, штурман, мне самому не верится, но такой оборот жизни, что иначе никак. О работе в авиации во всем Евросоюзе можно забыть, мне поставят «волчью метку».

– Ну, я про такое слышала. Запись о нелояльности в персональном файле, точно?

– Точно, – буркнул он.

– Ситуация… – констатировала она, – …А у тебя там есть девушка на примете?

– У меня была жена. Потом была девушка на примете. Потом все исчезло на хрен.

Выслушав этот конспективный автобиографический ответ, Тиктак погладила пальцами рукоятку штурвала и внезапно предложила:

– Поехали со мной в Гренландию. У меня 31 декабря финиш контракта. Продлевать я не собираюсь, даже если предложат. Мне тоже разонравился «Arctum SBA». Ну, что?

– Э-э… А-а… Что я буду делать в Гренландии?

– А в континентальной Дании что ты собирался делать?

– М-м… Черт побери… Я примерно сказал, что собираюсь купить коттедж, и… – Олаф замялся, не совсем представляя, что сказать после союза «и».

– Вот, – а я тебе предлагаю Ивиттуут, классное место, там тепло, кстати. Иногда летом температура плюс 25, поскольку юг и южное течение. Там 500 миль на запад – Канада, столько же на восток – Исландия, а 200 миль на север – Нуук, наша столица.

– Подожди, штурман, я знаю Ивиттуут, это брошенный городок при старой криолитовой шахте. Я его видел, когда летал на базу ВМФ Гренедол.

– Все верно, командир. База ВМФ Дании, это рядом. Но городок не брошенный.

– Странно… – произнес Олаф, – …А на базе ВМФ говорили, что там только скваттеры, которые захватили старинный форт викингов, и как-то оформили владение.

– Что?! – вознегодовала Тиктак, – Это мы-то скваттеры?! Как бы не так! Если владение оформлено, то уже не скваттинг, а законная собственность! Вот база ВМФ на землях, отнятых флотом Дании от пастбищ эскимосского народа, это как раз скваттинг!

– Ладно-ладно, – Олаф изобразил, будто посыпает голову пеплом, – я не спорю. Но, мне непонятно, к чему ты об этом говоришь.

– К тому, что приезжай. Я тебе могу уступить полдома. Нужен ремонт, но дом крепкий, построен из валунов, как рыцарский замок. Просто, им долго никто не занимался.

– Долго – это сколько? – как-то автоматически полюбопытствовал Олаф.

– Лет пятьсот, с тех пор, как викинги ушли – неохотно признала Тиктак, – но, у нас есть ребята, которые ремонтируют не задорого. А пока ремонт, ты можешь пожить у меня.

– Что, прямо вот так? – удивился он.

– Да, а что? – невозмутимо подтвердила эскимоска… И Олаф Тюрборг задумался.

Та же дата, 1 декабря, ранний вечер на экваториальном западе Индийского океана.

Есть несколько главных возгласов в морском фольклоре, и один из них – «Земля!».

– Земля! – завопил Сван Хирд, – Акулу мне в жопу и якорь в глотку, это земля!

– И правда, блин… – потрясенно произнесла Елена Оффебах, глядя на полоску более темной субстанции среди темно-синего моря прямо по курсу.

– Канал! – продолжил Сван, – Нам надо найти канал! Это с нашей стороны чуть левее середины атолла. Так по карте. Елена! Еще полчаса, и мы будем в лагуне!

– Сван! Стремно идти в канал на закате. Может, заглушить мотор и бросить якорь?

– Елена, не сомневайся, мы успеем! Если будет плохо видно, то включим прожектор.

– Гм… – она еще раз посмотрела на приближающуюся полосу суши, – …Осадка нашей, условно говоря, яхты, примерно метр, а ширина четыре с половиной метра.

– Вот-вот! – подхватил он, – А ширина канала сто метров в самом узком месте. Если бы природа сделала этот канал прямым, было бы вообще круто, но он выгнут буквой «S».

– Хреново, – рассудила Елена, и бросила взгляд на огненный шар солнца (действительно огненно-рыжего цвета), повисший над западным горизонтом…

…И в чем-то была права. Они успели при последних лучах солнца найти устье канала: примерно 200 метров шириной, а затем луч мощного галогенного прожектора остался единственным источником света. Действительно мощного. Будто бы яркое мертвенно-бледное пламя озаряло местность на километры вперед. И в трехстах метрах за устьем канала, была видна полоса темного берега.

– Тормози! – крикнула Елена.

– Фигня! – завопил Сван, перекладывая штурвал налево. Яхта на скорости три узла (по визуальной оценке – ведь бортовой компьютер не работал, а отдельный спидометр не предусматривался)… Итак, яхта на скорости три узла (или, иначе говоря, на скорости быстрого пешехода), легко вошла в вираж. Берег заскользил вдоль правого борта… И через несколько секунд луч прожектора выхватил из темноты другой берег, опять-таки прямо по курсу.

– Видишь?! – опять закричала Елена.

– Да!!! – рявкнул он, но продолжал идти тем же курсом.

– Блин! Сван! Мы врежемся!

– Нет!!! – возразил он, и лишь сейчас крутанул штурвал направо, где как раз открылся коридор примерно сто метров шириной, – Глуши мотор, Елена!!!

Она уже несколько минут ждала этого крика, и мгновенно разомкнула провода. Мотор (который и так был малошумный) прошелестел и затих. Теперь лишь шуршание волн, пробегающих вдоль корпуса яхты, касалось слуха. Сван продолжал держать штурвал в позиции правого поворота, используя инерцию. Метод, которым скручены провода, не обеспечил переключение на задний ход, и оставалось только одно…

– Якорь! – крикнул Сван.

– Есть! – зарычала в ответ Елена, уже успевшая переместиться на другой пост. Удар по рычагу – и якорь с плеском ушел под воду… Короткий скрежет, рывок, и остановка!

– О-ОдИн! – с дикой радостью завопил Сван, выбежав из ходовой рубки, поняв взгляд к черному звездному небу, и вскинув вверх растопыренные ладони – О-ОдИн!!!

– Ну, охренеть… – тихо произнесла Елена, осознав, что они уже в лагуне, на якоре, без повреждений, и можно с удовольствием наблюдать языческий восторг Свана Хирда.

– О-ОдИн! – последний раз проревел гало-рок музыкант приветствие к главе пантеона скандинавских богов, после чего пошел на камбуз, бесспорно за сигаретами и ромом.

– Мне все больше нравится этот парень, – тихо промурлыкала она себе под нос, потом покрутила прожектор, и удостоверилась, что берег в полста метрах слева по борту. С остальной диспозицией можно было разобраться позже, и она выключила прожектор (незачем разряжать аккумулятор). Теперь светила лишь лампочка в ходовой рубке, и пробивался свет из иллюминатора – там на камбузе Сван что-то искал… И нашел. Он появился на палубе, с бутылкой рома, бутылкой тоника, и связкой бананов.

– Это для начала, – пояснил он, – тебе ром чистый, или желаешь разбавить?

– Пару унций чистого, – ответила Елена, – и дай сигарету.

– Ты же вроде не куришь вообще, – заметил Сван, протянув ей сигарету и зажигалку.

– Угу. Я вообще не курю, и не пью неразбавленный ром. Но когда такое…

– Ну! – он сложил продовольствие на палубу и, переполняясь эмоциями, постучал себя кулаками в грудную клетку, – Ну, ты признаешь, что я реальный викинг?!

– Ты не просто реальный викинг, ты даже лучше! – торжественно заявила она.

…На этой позитивной ноте, они выпили неразбавленного рома, закусили бананами. И наступила приятная релаксация после нервного ходового дня (включая тот финальный морской слалом, который потребовался, чтобы попасть в лагуну). Теперь можно было обсудить дальнейшие действия. Теоретически (т. е. по программе) тут на атолле Астов японские гиды из круизной фирмы UHU должны были встретить путешественников, и организовать ужин, отдых, а утром провести тематическую экскурсию: «Сейшельские пираты XVI–XVII веков и поиски пиратских кладов на атолле Астов в XX веке». Но, никаких признаков японского комитета по встрече не наблюдалось.

– По-моему, – заметил Сван, плеснув в кружки еще по порции рома, – из-за этой фигни, случившейся со спутниковой коммуникацией, все графики круизов развалились.

– И черт с ним, – сказала Елена, – ужинать мы уже сами начали и, сами продолжим.

2 декабря, утро, атолл Астов. Борт моторной яхты «Зурбаган».

Если вы легли спать в абсолютно незнакомом месте, не совсем трезвыми, и после двух непростых дней, то не надо удивляться, если поутру вам что-либо привидится. Елена с пониманием отнеслась к объекту, очевидно, галлюцинаторной природы: серебристому гидроплану, к поплавку которого был пришвартован оранжевый блин, а на этом блине отдыхали три голых зеленых гуманоида (видимо, папа, мама и малыш). И еще штрих к галлюцинации: около правой руки зеленого гуманоида-папы лежала машинка NAKS (в военном деле известная, как «китайский укороченный автомат Калашникова»).

«Не следовало вчера пить третью порцию рома», – такой была первая мысль Елены при взгляде в иллюминатор. А вторая мысль была озарением… Тут проснулся Сван Хирд.

– Ой, блин, что это?!.. Мы же вроде не пыхали вчера вообще…

– Все ОК, – невозмутимо ответила Елена, – это просто акваноиды.

– Акваноиды? – переспросил он, – Ну, вижу. Только почему они на самолете?

– Сван, а почему бы акваноидам не быть на самолете? Это, кстати «BN-Islander». Их по Индийскому океану летает больше тысячи. Обыкновенный крылатый микроавтобус.

– Э-э… А почему у этого парня пушка?

– Сван, а почему у нас с тобой пушки?

– Э-э… Ну, ты сама сказала, что купила пушки на всякий случай.

– Вот, и они, наверное, купили на всякий случай. Ладно, пора здороваться.

С этими словами, Елена вскочила с койки, завернулась в пляжную накидку, медленно выбралась из каюты на палубу, держа руки на виду.

– Привет, друзья!

– Привет, мэм Елена! – отозвался акваноид-папа, широко улыбнулся, и приветственно помахал ладонью, – Я Текле Мангас, пилот мистера Гарри, который ТМИП!

– Который кто? – переспросила Елена.

– Который ТМИП! – повторил акваноид, – Это значит: топ-менеджер инвестиционных проектов нашего народа. Вот. А это моя девушка, Рарту.

– Привет! – включилась акваноид-мама и тоже помахала ладошкой.

– А это, – продолжил акваноид-папа, – наш мальчик, Хайле, он родился три дня назад.

– Ого! – воскликнула Елена, – И вы его уже берете с собой летать на гидроплане?

– Малышу надо быть с мамой, – заметила Рарту (явно не поняв удивления голландки).

– А пушка должна быть у папы! – пошутил Сван Хирд, тоже вышедший на палубу.

– Правильно, мистер Сван! – согласился акваноид-папа и, для убедительности, хлопнул ладонью по корпусу «китайского укороченного Калашникова».

– Мистер Текле Мангас, а откуда вы нас знаете? – поинтересовалась Елена.

– Мне про вас сказал мистер Гарри. А ему сказал Окаторо Митари из правления UHU, компании, которая вас обслуживает. Вот, мы прилетели, привезли вам припасы. И, мы приглашаем вас сначала выпить чашку очень хорошего кофе прямо в этом самолете.

– Э-э… – протянул Сван, – …А откуда в самолете чашка очень хорошего кофе?

– Это такой самолет, – сказал акваноид-папа, – вот, увидишь.

– Aniga iyo wiilka dabaalan doonaa, – сказала акваноид-мама.

– Wanaag, – ответил акваноид-папа, и пояснил для голландцев, – Рарту говорит, что она останется тут, поплавать с мальчиком. Это правильно. Когда девушка кормит грудью, крепкий кофе пить нельзя, а слабый кофе, это фигня. Лучше мы попьем кофе, а потом принесем Рарту и Хайле свежее кокосовое молоко из холодильника, очень полезное.

Пока шло это объяснение, акваноид-мама нежно взяла малыша на руки, и вместе с ним плюхнулась в воду.

– Ого… – тихо выдохнула Елена, – …А не опасно так делать?

– Мы нйодзу, – лаконично ответил Текле Мангас, – а сейчас идемте пить кофе.

* * *

Гости были изрядно озадачены элитным интерьером салона с габаритами 4x15 футов. Количество сверхдорогих финтифлюшек, изобретательно (и по-своему рационально) размешенных на площади всего 6 квадратных метров, выглядело необъяснимым…

– Текле, – окликнул Сван, – а зачем тут столько понтов? Золото, самоцветы, арабески?

– Тут все по заказу султана Омана, – пояснил акваноид, – а полгода назад мистер Гарри забрал у султана этот самолет, но ему жалко было это менять. Красиво сделано.

– Э-э… Текле, я не понял, как Гарри забрал самолет у султана?

– Так, – акваноид пожал плечами, – султан был ему должен. У них кое-какой бизнес.

– Подводный платиновый рудник? – спросила Елена, припомнив некоторые слухи.

– Да. Платиновый Эльдорадо, пятьсот миль к востоку отсюда.

– У нас это есть в программе! – обрадовался Сван, – Вроде экспедиции на субмарине с выходом на дно. Почему-то там сказано: глубина тысяча футов. Опечатка, наверное.

– Нет, – сказал акваноид, – все точно. Там глубина триста метров. Это тысяча футов.

– Блин… – тихо прошептал гало-рок музыкант, – …Как там выходить на дно вообще?

– Не забегай вперед, – встряла Елена, – давай сперва решим проблему с компьютером.

Сван кивнул в знак согласия и повернулся к акваноиду, который как раз разливал уже сваренный бешено-ароматный кофе в золотые чашки.

– Текле, а ты не в курсе, этот японец, Окаторо, что-нибудь говорил про компьютер?

– Нет, я не знаю. С ним же мистер Гарри разговаривал. А что не так с компьютером?

– Все не так. Понимаешь, через этот компьютер подключено все: и мотор, и штурвал. Компьютер дурацкий вообще. Ему нужна обязательно спутниковая сеть, и когда сеть пропала, он завис на хрен. И получилось, что у нас ни хода, ни управления.

– Но, тогда как вы пришли на Астов? – удивился акваноид.

– А так, – снова встряла Елена, – перерезали провода, и завели мотор.

– Я понял! – акваноид широко улыбнулся, – Так в Аддис-Абебе угоняют автомобили.

– Так везде угоняют автомобили, – уточнила Елена Оффенбах, – проблема в том, что в океане сложно ориентироваться без электронной навигации. Сюда Сван привел нас по астролябии, но идти дальше в подобном стиле нежелательно. Как в примере про угон автомобилей, такая схема подключения удовлетворительна только на короткое время, нужное чтобы перегнать похищенное транспортное средство в гараж-мастерскую.

– Ух!.. – акваноид застыл с золотой чашкой в руке, – …Как это: по астролябии?

– Астролябия, – пояснил Сван, – это древний навигационный инструмент викингов. А викинги в каком-то смысле мои предки. Вот, я тоже научился. Пригодилось.

– Ух! – снова сказал акваноид, – Теперь я понял. Сейчас я допью кофе и буду звонить мистеру Гарри на Суматру.

– А что, спутниковая связь уже восстановилась? – спросила Елена.

– Нашему народу не обязательно, чтобы были спутники, – авторитетно сообщил Текле Мангас, – у народа нйодзу есть древнее радио, которое работает всегда.

– У-упс… – произнесла Елена, лишь сейчас начиная осознавать всю многоаспектность происходящей конкурентной борьбы вокруг авантюры с астронавтикой на Футурифе.

Утро 3 декабря. 140 км к вест-норд-вест от атолла Астов. Остров Ассумптион. Сити.

Очень забавно было оказаться в игрушечном Сити, выросшем на островке, площадью примерно 10 квадратных километров. Сити занимал только север острова, и включал нескольких кварталов (будто выдернутых из сердцевины модернового мегаполиса). С высоты 16-го этажа японского отеля «UHU-Inn» (четвертого и пока последнего отеля в Сити), через панорамное окно ресторана, было видно, как зона имитации мегаполиса обрублена с юга – аэродромом, а с других сторон – океаном. Но Сван Хирд сейчас был предметно занят не созерцанием ландшафтов, а беседой с мистером Хасимото Сабуро, менеджером по экстраординарным случаям, который ночью прилетел из Токио, чтобы незамедлительно уладить проблему, возникшую у клиентов в круизе.

А Елена занималась созерцанием. У нее в это утро (после ночи, чудесно проведенной в новеньком отеле) было такое мечтательное настроение, что ей не хотелось наезжать на симпатичного и явно удрученного японского дядьку. Поэтому Елена полностью отдала функции переговорщика Свану, и лишь иногда ловила краем уха фрагменты беседы.

– Короче так, Сабуро-сан! Я уже десятый раз слышу, какая у вас классная фирма, но это вообще не по теме. А тема: чертов бортовой компьютер, который нас чуть не убил…

– Мы так сожалеем, мистер Хирд, и мы надеемся, что вам нравится наш отель…

– Отель тоже не по теме, Сабуро-сан! Я продиктовал три условия. Вы принимаете?

– Мистер Хирд, я уже записал, и я немедленно передам господину Окаторо…

– Вот и передайте мистеру Окаторо. Я хочу услышать: приняты эти условия, или нет.

– Да, конечно, мистер Хирд, я приложу все усилия, чтобы…

– Не надо усилий, Сабуро-сан, просто сделайте это…

– Мистер Хирд, мы бы очень хотели, чтобы та вчерашняя запись на вашем блоге…

– Сабуро-сан! Я убираю записи с блога только по решению суда. Хотите в суд?..

– Мистер Хирд, это просто просьба, с надеждой на взаимопонимание…

– Так, Сабуро-сан! Я не уберу эту запись. Но, если вы выполните еще одно, четвертое условие, то я сделаю еще одну запись на блоге: о том, что это самый лучший круиз…

– Я записываю, мистер Хирд…

– Вот! Я хочу увидеть то место между Индокитаем и Австралией, где проходил галеон «Golden Hind» сэра Френсиса Дрейка, великого викинга. Такая компенсация, вообще.

Услышав это заявление, Елена встрепенулась, чтобы вмешаться, но не успела.

– Это принимается! – радостно объявил Хасимото Сабуро.

– Отлично! – произнес Сван, – Осталось принять первые три условия, и мы дружим.

– Я рад, что мы можем подружиться, – объявил Хасимото и, с максимально-позитивной улыбкой на лице, встал из-за стола, – мистер Хирд, мисс Оффенбах, я верю, что легкие недоразумения не помешают нам стать друзьями на многие-многие годы.

…Вот на такой ноте они церемонно и доброжелательно раскланялись. Затем, японский менеджер ушел рапортовать в Токио о ходе переговоров. Елена подождала, пока за ним закроются стеклянные дверцы, и повернулась к Свану.

– Ты что творишь, экстремист?! Какая еще Австралия с Индокитаем?!

– Так, мы же об этом с тобой говорили, вообще! – слегка обиженно напомнил гало-рок музыкант, – Ну, про змея Йормунганда. Ты сомневалась, что он пролезет по маршруту пирата Дрейка. И я – вот…

– Ты хоть выяснил, где проходил этот маршрут? – проворчала она.

– Почему я? Ты видела, что Хасимото Сабруо записал. Он профи, и все выяснит.

– Слушай, Сван, ты каждый раз слишком полагаешься на то, что вокруг тебя профи. Я сейчас не говорю про Йормуганда и Дрейка. Ладно. Это просто полет туда и назад. Но будущая прогулка на Платиновом Эльдорадо, где тысяча футов глубина…

– Елена! Там точно профи, я тебе точно говорю.

– Вот, блин! Откуда такая точность? Ты ведь даже не видел, кто там работает…

…И тут к столику направилась некая персона, сообщив еще на ходу:

– Я подтверждаю, что там действительно профи.

– Это о Платиновом Эльдорадо? – удивленно спросила Елена, посмотрев на указанную персону (светловолосую девушку в униформе корнета Морской пехоты Нидерландов, с нашивками международной военной полиции SFOR).

– Ты что, не узнаешь меня? – поинтересовалась та.

– О, черт… Эмми?!

– Слава богу, ты узнала! – с этими словами, девушка-корнет уселась за столик, и очень выразительно покрутила ладонью над головой, призывая бармена.

– Вы что, миротворили вместе? – спросил Сван Хирд, глядя на общение двух девушек.

– Сван, ты не угадал! – девушка-корнет покрутила головой, – тут другой случай!

– Знакомься, Сван, – сказала Елена, – это принцесса Эмми Оранс, дочь короля Вилли.

– Хером мне по лбу! – изумился гало-рок музыкант, но потом решил, что такой стиль не соответствует случаю, и уточнил, – В смысле, я очарован, Ваше высочество!

– О, как это мило! – тут принцесса Нидерландов захлопала в ладоши, – А не слишком ли самонадеянно будет с моей стороны рассчитывать на вечер авторской песни? Я весьма последовательно увлекаюсь жанром гало-рок баллады и, поскольку мы все оказались в составе увлекательной экспедиции к сокровищам древней Лемурии, быть может, такой неформальный вечер создаст командный дух, делающий честь любой авантюре.

Тут подошел официант, и принцесса, подарив ему мимолетную улыбку, произнесла:

– Ohayo-gozimase. Umesyu no garasu to ueshima no hai onegai.

– Hai okusama! – слегка растеряно ответил он, поклонился, и ушел назад к стойке.

– Ну, блин… – сказал Сван, – …Это было по-японски, точно?

– Да, – принцесса кивнула, – мне вдруг показалось, что этому молодому человеку будет приятно, если его поприветствуют и сообщат заказ на его родном языке. Разумеется, я заказала японский кофе ueshima с рюмочкой японского ликера umesyu.

– Эмми, ты цинично подавляешь нас своей эрудицией, – упрекнула Елена.

– А что делать? – ответила та, – Должна же я как-то использовать тот факт, что вместо нормальной школьной юности с травкой на дискотеках и эротическими экспромтами в подворотне, у меня была зубрежка обычаев и языков народов этой гребаной планеты.

– Понятно… А как тебя сюда занесло, и что ты сказала про экспедицию?

– Меня занес сюда солдатский жребий. Юридически, наследнику трона у нас положено пройти службу в армии, ты ведь, как адвокат, это знаешь.

– Да. Но это правило Неписаной конституции, и оно не применялось к женщинам.

– Ты права. Оно не применялось, вопреки всеобщему акту о равноправии 1919 года. Я решила, что неэтично пользоваться этим нарушением закона, даже если оно уже стало общественной привычкой, поэтому я закончила курсы младшего командного состава, получила ранг корнета запаса, и стала ждать возможности выполнить воинский долг. Вчерашняя спутниковая авария вызвала чрезвычайную ситуацию, и штаб SFOR тут же перебросил сюда несколько миротворческих подразделений. Приложив определенные усилия, я попала в эту отправку. Приложив еще некоторые усилия, я получила особую командировку на Платиновый Эльдорадо для проверки данных о нарушении принципа добровольности труда. Иначе говоря – для проверки сигнала о работорговле. Штабу, в принципе, было все равно, кого впечатать в командировочное задание.

– Понятно, – Елена кивнула, – ну, а как реагируют твоя мама и король Вилли?

– Предки укатили на полмесяца в Бразилию, и пока, кажется, не знают, что я здесь…

На этом моменте принцесса слегка отвлеклась, чтобы переброситься еще несколькими фразами с официантом, который принес ликер и кофе, а потом заключила:

– В любом случае, теперь я здесь, и меня это радует.

– Хе-хе… – пробурчал Сван, – …Что-то я не понял. Принцесса добровольно в армию…

– Прекрасный сэр! – нараспев ответила она, – Если бы ты ознакомился с графиком дня типичной принцессы-наследницы, то увидел бы, что к такому образу жизни идеально подходит ранее примененная тобой аллегория: «хером по лбу». Армейский график по сравнению с этим выглядит чрезвычайно либеральным и гуманным.

– А-а… Да, Эмми, это я затупил, не подумал, вообще.

– Видишь, Сван, как несправедливы бывают стереотипы, – принцесса печально подняла взгляд к потолку, – многим кажется, будто персоны королевской крови проводят жизнь в изысканных развлечениях, в позировании великим художникам, в танцах при свечах, в примерке романтичных одеяний… Кстати, об одеяниях. Кто-нибудь из вас имеет опыт применения ADS?.. О!.. Судя по мимике, вы оба впервые слышите эту аббревиатуру.

– Эмми! – воскликнула Елена, – Твоя эрудиция, напоминает шасси тяжелого танка!

– Ох! Извини! Это возрастной синдром неосознанного самоутверждения. Придворный психоаналитик утверждает, что это естественное явление, оно пройдет через пару лет.

– Эмми, тебе надо реального мужика на каникулы, и явление пройдет за пару недель.

– Елена, ты действительно считаешь возможным такое магическое ускорение?

– Да. Мне опыт подсказывает. Так, что такое ADS?

– Это «atmospheric diving suit». Жесткие водолазные скафандры для работы на глубине полтораста метров и ниже. Скафандр напоминает инновационные рыцарские доспехи, дополненные элементами микро-субмарины. Он весит два – три центнера. Это лучше увидеть. Одну минуту, я найду репрезентативный клип на планшетнике…

Вот они чудовищные дюралевые доспехи, со шлемом, как у астронавта, герметичными сферическими шарнирами на суставах, и клешней-манипулятором вместо пальцев (для которых была передаточная система внутри глухой дюралевой трубы-рукава). Все это сооружение могло плавать – за счет пары гребных винтов по бокам пояса.

– Брр… – высказалась Елена, – …Как-то стремно залезать в такое.

– А, по-моему, чумовая хреновина! – восторженно возразил Сван Хирд.

– Ты уверен? – Елена фыркнула, – Посмотрим, что ты скажешь, когда тебя засунут в эту хреновину, и выпихнут на глубине минус Эйфелева башня.

– А зачем ты меня заранее пугаешь?

– Это чтоб ты сбавил понты, – пояснила она и повернулась к принцессе, – слушай Эмми, правильно я поняла, что ты ныряла в этой консервной банке с лапками?

– Правильно, – Эмми Оранс кивнула, – видишь ли, у меня есть хорошие друзья в нашей голландской фирме UB-OX, которая старается разбить монополию канадской военно-гражданской компании OWI на такие глубоководные скафандры.

– UB-OX? – переспросил Сван, – Это та лавочка, которая продает маленькие субмарины, наподобие двухметрового пузыря с моторчиком, по цене звездолета?

– Ничего подобного! – бросилась принцесса защищать дружественную фирму, – UB-OX предлагает широкую ценовую линейку от четверти миллиона евро до двух миллионов!

– Ладно, по цене малобюджетного звездолета, – уступил гало-рок музыкант.

Возможно, шуточный торг продолжился бы, но тут в японском ресторане возник новый субъект: мужчина-западноевропеец, лет между 40 и 50. Он был одет в строгий костюм, дополненный галстуком. Худощавость субъекта вызывала ассоциации с Дон Кихотом, а физиономия ассоциировалась с мордой коня Росинанта из того же романа. Это явление ввергло принцессу в меланхолию, а ее губы беззвучно прошептали «Fuck the world».

– Доброе утро, Ваше высочество, – гулким сильным баритоном начал субъект, – отрадно видеть вас в окружении наших соотечественников. Позвольте представиться: Готфрид Миллхазен, по назначению Всемирной Лютеранской Федерации – епископ Лемурии. Я направил вам E-mail, по рекомендации Синода, члены которого надеются, что дела той важной службы, которую вы здесь несете, не помешают вам уделить немного внимания проблеме, с которой столкнулась проповедь евангелической лютеранской веры.

– Герр епископ, я не сильна в теологии, и я не уверена, что пойму вашу проблему.

– Ваше высочество, позвольте мне присоединиться к вам за столом, и объяснить суть.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – обреченным тоном согласилась Эмми Оранс.

Пока Готфрид Миллхазен устраивался за столиком и заказывал у официанта бутылку минеральной воды без газа, принцесса успела обменяться выразительными взглядами с Еленой и Сваном, и понять, что будущие компаньоны по экспедиции на Платиновый Эльдорадо не бросят ее в сложной теологической ситуации. Тем временем, Миллхазен сделал несколько глотков воды (расторопно принесенной официантом), и приступил к изложению проблемы. Суть состояла в том, что всемирные лютеране оказались менее оперативны, чем католики, англикане, баптисты, и мормоны. Четыре перечисленные конфессии успели застолбить места для проповеди среди обнаруженных язычников – туземцев полуподводной Лемурии, а для остальных христианских миссий не хватило площади (поскольку Сити на Ассумптионе уже распланирован до последнего гектара). Администрация лютеранской миссии смогла лишь снять офис в бизнес-центре, но это решение обеспечивает лишь канцелярскую работу, а не саму проповедь.