Текст книги "Футуриф. Токсичная честность (СИ)"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 55 страниц)
Александр Александрович Розов
Футуриф. Токсичная честность
«Жалко только, что она не зеленая».
«Ничего, поживет с нами – позеленеет».
(«Дюймовочка». Союзмультфильм-1964 по мотивам сказки Ганса Х. Андерсена)
*1. «Либертатор» под флагом Либерии
1 января MMXXI года. Выход в открытое море
Самый большой океанский лайнер в истории заслуживал бы, наверное, какой-то торжественной процедуры перед первым выходом в море. Но ничего этого не было. Обошлось без речей на берегу, и без традиционной бутылки шампанского, которую разбивают о металл борта. Пятикорпусный корабль километровый длины с площадью главной палубы около половины квадратного километра, отшвартовался от плавучего терминала и пополз из акватории порта на запад в открытый океан. На мачте над центральным и самым большим из пяти корпусов, полоскалось на ветру полотнище, похожее на флаг США, с которого утащили 49 звезд из полсотни, так что осталась всего одна. Люди, связанные с шиппингом, знают, что – это «дешевый» флаг африканской Республики Либерия. Этот корабль-гигант, никогда в Либерии не был, и нигде еще не был, поскольку строился в Мумбаи, и сегодня впервые выходил в открытое море.
Над городом Мумбаи только-только разгорелся рассвет. С точки зрения посторонних зевак-туристов на берегу, не поленившихся встать в такую рань и приехать в порт, это выглядело величественно. А с точки зрения звеньевого офицера Элама Митчелла, уроженца ЮАР (28 лет, белой расы, без особых примет, с высшим инженерно-морским образованием), все было тошнотворно – и 20-миллионный индийский город, и нелепый гипер-лайнер, и вся планета. Так что Элам лежал на левой верхней койке в типовой 4-месной каюте для младшего командирского состава, и читал книжку с планшетника.
Левая нижняя койка сейчас пустовала – мичман Джек Юйси, этнический китаец с Малакки, был на вахте. А на правой верхней койке, через проход от Элама Митчелла, мичман Лумис Нбунгу, кениец слушал какую-то музыку. Сама музыка играла лишь в наушниках, но Лумис негромко прихлопывал ладонями, так что можно было угадать мелодию. Мичман Гопал Хошаб, индус занимавший правую нижнюю койку, шумно вздыхал. Ритмичное прихлопывание постепенно все больше раздражало его. В конце концов, он предельно громко окликнул:
– Лумис!!!
– А? – кениец жестом показал, что еле слышит из-за наушников.
– Не хлопай!!!
– А! – догадался Лумис, кивнул, и хлопать перестал. На три минуты примерно. А потом природная привычка к участию в негритянских музыкальных фестивалях возобладала, и кениец стал снова прихлопывать.
Гопал вздохнул, встал с койки, протянул руку, сдвинул с головы Лумиса наушники и сердито заявил:
– Знаешь, эти твои «хлоп-хлоп» уже стучат у меня в мозгу. Давай, хватит уже.
– Так, делать же не хрен, – заметил кениец.
– Почему не хрен? Можно четки перебирать. Это успокаивает, – с этими словами индус продемонстрировал четки из темно-красных деревянных шариков на леске.
– Это не мое, – кениец отрицательно покрутил головой, – не покатит по характеру.
– Еще, – сказал индус, – можно книжку читать, как форман.
Форманом на здешнем гражданско-флотском жаргоне назывался шеф звена. В данном случае – офицер Элам Митчелл.
– Ну, – произнес Лумис, – ты, Гопал, загнул. Книжку читать! Это же вообще…
– Что – вообще? – спросил Гопал.
– Ну… – Лумис выразительно постучал кулаком по своей макушке, изображая, насколько абсурдна такая идея, а потом окликнул Митчелла, – …Форман, про что книжка?
– Про религию и магию, – ответил Элам.
– Библия, что ли?
– Нет, не библия.
– А что?
– Фрейзер, «Золотая ветвь».
Кениец поцокал языком.
– Ух! Я про такое даже не слышал. Гопал, ты про такое знаешь?
– Нет, – индус покачал головой, – я верю Ведам. Зачем мне еще что-то про религию?
– Тебе незачем, а кому-то нужно, – заметил Лумис, – слушай, форман, ты сказал: там про магию тоже есть, да?
– Есть, – подтвердил Элам, и отложил планшетник, поняв, что пошла болтовня, а значит спокойно, вдумчиво почитать не получится.
– А заклинания там есть?
– Есть.
– Ух! – с некоторой опаской вздохнул кениец, – А они действуют?
– Пока не знаю. Я еще не проверял.
– А можно посмотреть на эти заклинания?
– Смотри там, где выделено красным маркером, это инструкции к заклинаниям, – ответил Элам Митчелл, и протянул ему планшетник.
Пусть смотрит – не жалко. Что он поймет в таком наборе выделенных цитат:
«Первобытный человек, не будучи в состоянии проводить четкое различие между словами и вещами, как правило, воображает, что связь между именем и лицом или вещью, которую оно обозначает, является не произвольной и идеальной ассоциацией, а реальными, материально ощутимыми узами».
«Так как целью царских табу является оградить правителя от всевозможных опасностей, они в большей или меньшей мере принуждают его жить в состоянии затворничества. Из всех источников опасности дикарь страшится более всего магии или колдовства, и всех иноплеменников он подозревает в причастности к этому искусству».
«Выполняются определенные обряды, цель которых: лишить иностранцев магических способностей. Нейтрализовать пагубное влияние, которое якобы от них исходит, так сказать, дезинфицировать зараженную атмосферу, которая их окружает».
«Испытание перцем. В глаза приезжего вождя насыпали перец. Одновременно испытываемый должен был признаваться во всех прегрешениях, отвечать на все задаваемые вопросы и давать обеты верности. На этом обряд заканчивался; отныне пришельцы вольны были располагаться в городе на постой на какой угодно срок».
…Ничего не поймет. А сам факт бестрепетной передачи планшетника с текстом своему соседу по каюте, убедит «Большого Брата» что текст безобидный. Это крайне важно…
Элам Митчелл усилием воли заставил себя не бросить взгляд на объектив микро-камеры, довольно бездарно спрятанный под потолком в углу. Впрочем, «Большой Брат» (как с давнишней подачи Оруэлла называют все службы внутренней безопасности) не очень и старался скрыть свои электронные глазки. Ведь если поднадзорным персонам заведомо известно о «Е-глазках» в маленькой каюте, то они все равно найдут «точки вставки». И неправильно думать, будто «Е-глазки» замеченные поднадзорными персонами, теряют эффективность. В каком-то смысле даже наоборот. Неосознанная попытка поднадзорной персоны разместить что-либо вне поля зрения «Большого Брата», или опасливый взгляд, спонтанно брошенный на «Е-глазок» даст ССБ подозрение о нелояльности глянувшей персоны к администрации гипер-лайнера «Либертатор». Нелояльность тут проверяется мгновенно: вызов к секционному офицеру ССБ и «direct auditing» (кратко называемый DiG – созвучно «dig» – в смысле «раскопки»). Раскопать тайники нелояльности в мозгах, покалеченных веритацией – несложное дело. Задавай человеку прямые вопросы: «Злоумышлял ли ты против администрации? Как именно ты злоумышлял? Кого ты привлек к этому? Кого еще ты хотел привлечь, и почему?». Весь младший персонал на борту вирусно-биохимическим путем лишен способности говорить неправду.
Веритация – это от латинского VERITAS – правда. Страшная штука для людей, которые лишены каких-либо прав. Право пытаться соврать – последнее, оно оставалось даже у галерных рабов в древнем мире. Но не у рабов Гипер-Лайнера. Здесь все ПО ПРАВДЕ.
Можно попробовать промолчать вместо ответа. Но это сразу же повлечет, как минимум, «меры решительного убеждения». Дубинкой по организму, например. А как максимум, «меры радикального пресечения». Вот что действительно страшно…
* * *
Полгода назад Элам Митчелл попал (фигурально выражаясь) под колеса гипер-лайнера, и практически сразу понял: тут, как на саперно-минной службе, первая ошибка становится последней ошибкой. И, надо быть тем более осторожным, чем меньше ты знаешь и про администрацию «Либертатора», и про веритацию, и про «товарищей по несчастью». Он осторожно начал собирать информацию тоже сразу – как только полгода назад попал в тренировочный лагерь для будущего персонала. Он делал это осторожно, и сейчас уже обладал значительной коллекцией фактов – хотя, разрозненных.
Структура линейного персонала: звенья по 40 человек. В каждом звене – один младший офицер, три мичмана и 36 матросов (по девять матросов в подчинении у каждого из трех мичманов и непосредственно у звеньевого офицера – разбивка по схеме четыре вахты).
Всего, вроде бы, 140 звеньев.
В звеньях с номерами от 71 до 120 – все поголовно веритированы.
В звеньях с номерами от 1 до 70 не веритирован никто.
Общение между веритированными и неверитированными не допускается. Даже корпуса разные. Звенья до 70-го номера размещены в правом хвостовом корпусе гипер-лайнера, а выше 70-го номера – в левом хвостовом корпусе. И никаких хождений в гости.
Есть сдвоенные звенья по 80 человек «грузчиков» – работников без квалификации. Они, согласно здешним правилам, обозначаются двумя номерами через дробь.
Есть еще какие-то специалисты – медики, ремонтники, летчики, и т. п. – но о них Элам в данный момент почти ничего не знал.
Теперь, что касается корабельного «истеблишмента».
Есть старшие офицеры (первого и второго рангов). Им веритация не делалась. Есть еще какое-то верховное начальство. Называется: «администрация». Кто это – хрен ее знает.
Пассажиры гипер-лайнера – тоже хрен их знает. Все они где-то в носовых корпусах. По некоторым данным, их там несколько тысяч, все они – миллиардеры или, как минимум, мультимиллионеры. Плюс семьи и стадо холуев, обслуживающих всякие капризы.
Далее, на гипер-лайнере имеются две силовые бригады: ППУ (патрульно-полицейское управление) и ССБ (служба собственной безопасности). Как они устроены – не совсем понятно, но все младшие офицеры и рядовые ППУ – веритированы. А в ССБ все сложнее. Там младшие офицеры веритировны, а рядовые подвергнуты какой-то особой процедуре, от которой интеллект у них, кажется, упал на порядок. По глазам заметно. Глаза невыразительные, будто каменные шарики. Зато лояльность, видимо, стопроцентная, и проверять не надо.
Особая процедура. Элам Митчелл пока мало выяснил об этой процедуре, но уже знал: существуют две ее разновидности: пошаговая – для рядовых ССБ, и экспресс – для тех матросов, мичманов и младших офицеров, которые получили клеймо «нелояльный» и попали под «меры радикального пресечения». В тренировочном лагере Элам много раз видел таких «нелояльных» до и после «особой процедуры в экспресс исполнении». До – обычные парни, после – человекообразные существа в апатичном состоянии, с трудом способные связать пару слов, и понимающие только предельно простые приказы вроде: «возьми этот пакет – перенеси туда». Понимающие и безоговорочно исполняющие…
О веритации Элам знал гораздо больше. В начале этой истории, полгода назад, из всего матросского и младшего командирского состава в 97-м звене, только он, Митчелл, был удручен и считал себя влипшим в некое несчастье. Джек Юйси, Лумис Нбунгу, и Гопал Хошаб придерживались иного мнения: что им здорово повезло с работой. Ради хорошей высокооплачиваемой работы, можно согласиться на безопасный укол, и некоторое (не слишком болезненное) недельное «гриппозное» недомогание после укола. Из обрывков разговоров медперсонала в тренировочном лагере, Элам уловил, что веритация – это, в общем, и есть заражение вирусом гриппа, но модифицированным и модифицирующим.
Медики так и называли это: M&M (как конфетки – такой профессиональный юмор). По симптомам – грипп, как грипп, но параллельно вирус что-то встраивал в гены жертвы, в результате чего любая попытка сформулировать и сказать неправду вызывала резкую, нестерпимую боль. Медики объясняли жертвам (или пациентам, как они говорили), что веритация – это вроде кодирования от алкоголизма. Вранье – грех, как и алкоголизм, и поэтому, метод борьбы в чем-то похожий. Был у веритации еще дополнительный плюс: повышение безопасности подводных работ. Мол, организм от этого перестраивается и у человека появляется возможность научиться работать под водой без дыхательной аппаратуры. А значит – никакого риска кессонной болезни.
Моряки, которые нанялись на гипер-лайнер «Либертатор» добровольно, верили таким объяснениям, хотя, в отношении подводных работ они подозревали, что дело тут не в снижении риска для моряков, а в экономии на водолазном оборудовании. Но, чему тут удивляться: капиталисты-шипперы всегда экономят на моряцком снаряжении. Теперь сэкономили на аквалангах: пусть мол, моряки учатся нырять, как пингвины. Вот-вот…
* * *
Элам Митчелл не был добровольно-нанятым. Он попал на эту работу лишь потому, что альтернативой была виселица в Мумбаи за (как сказано в обвинительном заключении) «морское пиратство, захват корабля и массовое преднамеренное убийство». Вообще-то обстоятельства дела были двусмысленные. Элам участвовал в сером бизнесе по защите морских контейнеровозов от пиратских налетов в Аденском заливе. Поскольку морская конвенция запрещала брать на торговое судно вооруженную охрану, какие-то юристы придумали трюк: некий вооруженный субъект якобы, захватывал судно, и дежурил со снайперской винтовкой во время прохождения «пиратской полосы». И если настоящие пираты делали попытку подойти к борту (это в сомалийской полосе обычно случается открыто, средь бела дня), то «захватчик» без церемоний угощал их пулями 12.7 мм, что мгновенно лишало «гостей» разбойничьего азарта. Если судно проходило «пиратскую полосу» без инцидентов, то и хорошо. Перед входом в территориальные воды страны назначения, «захватчик» со снайперской винтовкой садился в шлюпку – и adieu. Зачем захватывал – черт знает, главное – никто из команды судна не пострадал. Бизнес шел отлично, пока не пришлось пристрелить каких-то особо настойчивых «гостей». Тогда случились PR-осложнения, и шиппер просто «сдал» Элама властям в стране прибытия (конкретно – в Индии). Две недели Элам Митчелл просидел в вонючей душной камере, и многократно допрашивался следователем, который заранее не верил ни одному слову «убийцы и пирата», так что на горизонте однозначно маячила виселица. Вот тут-то и появился «государственный адвокат, назначенный гуманным индийским судом», и без предисловий сделал Эламу «предложение, от которого невозможно отказаться».
Дальше – подготовительная база, медики, веритация, ознакомление с работой, и пост формана 97-го звена на гипер-лайнере «Либертатор». Такой поворот судьбы. Элам ясно понимал, что его сунули в петлю, а потом вытащили из нее, не для того, чтобы кормить шоколадом, что навязанная ему работа – запредельное дерьмо, и у Элама (в отличие от вольнонаемных моряков) не было иллюзий насчет действия веритации. Какое, к черту, кодирование! Ему покалечили мозг, причем навсегда. И, возможно, не только мозг. С тревогой наблюдая за собой Элам отмечал, что становится немного флегматичным, и питается обильнее, чем раньше, что немного толстеет, что кожа приобрела оливковый оттенок… В общем, что-то неправильное происходило с организмом после «M&M».
С тремя мичманами из его звена, и тремя дюжинами подчиненных матросов, очевидно, происходило то же самое. А потом, этот оливковый цвет и небольшой избыточный вес стабилизировались, и флегматичность, вроде, исчезла, хотя, быть может, стала просто привычной, поэтому незаметной. Умение не дышать две трети часа стало привычным.
И еще одно умение: молчать о некоторых вещах (причем молчать даже мысленно). Те бедолаги, которые не научились этому за первые три месяца в тренировочном лагере – схлопотали «особую процедуру экспресс». Элам хорошо запомнил, как все эти парни ошибались, попадались и «отсеивались». Администрация позаботилась, чтобы такие эпизоды-экзекуции происходили на глазах у моряков, в команде которых тренировался «отсеиваемый». Администрация нагоняла ужас. Элам был далеко не трусом, и если бы альтернатива выглядела так: жить или умереть, то он играл бы более решительно. Но, угроза превращения в тупое покорное человекообразное существо пугала сильнее, чем расстрел. Некоторых «прошедших процедуру экспресс», администрация оставляла на тренировочном полигоне – опять же, для нагнетания ужаса.
Администрация явно стремилась воспитать рабов из веритированных моряков.
Подавить волю и надежды при сохранении технического интеллекта и квалификации.
Элам быстро понял это и (сильно рискуя) исследовал границы дозволенного.
Читал книжки… Это не возбранялось.
Остальные в звене-97 (мичманы, а тем более – матросы) книжек не читали, но на уровне интуиции все яснее понимали, что влипли в жуткое дерьмо, и что уже поздно метаться. Наверное, они бы впали в то самое рабское состояние, которого старательно добивалась администрация, но… Но Элам очень осторожно и неявно поддерживал в них надежду.
В тренировочном лагере нечего было даже рыпаться, но теперь, когда началась работа (погрузка, затем выход в море, и движение к Маскаренским островам) можно начать прощупывание глубины контроля. И можно присмотреться к индивидуальным данным мичманов и матросов. В каждой 6-часовой вахте был занят от звена один мичман или младший офицер и девять матросов. Так на всю ближайшую наделю. Регламент гипер-лайнера строго ограничивал любые перемещения матросов и младшего командирского персонала, и все время свободное от вахты приходилось, в основном, торчать в каюте, занимая себя, чем угодно. Пришло время детальнее узнать, кто есть кто. Моряки из звена Элама знали его лучше, чем он – их, поскольку в сетевых медиа остались сообщения о криминальных подвигах «снайпера-одиночки из Аденского залива» – конечно, с фото. Жутковатый ореол массового убийцы с самого начала обеспечил Эламу определенный авторитет, и все в звене уважительно называли его «форман», а не по имени-фамилии…
…В этот момент его размышления прервал очередной вопрос Лумиса Нбунгу.
– Форман, ты не спишь?
– Нет, а что?
– Так, книжку твою читаю. Круто там у дикарей с магией. Перец в глаза, опять же. Это получается, у них вместо веритации было, да?
– Нет, наоборот, это у нас веритация вместо перца в глаза.
– Ха! Жесткий юмор у тебя, форман. Но я не про это хотел спросить, а про заклинания. Вообще ни одного нет там, где у тебя помечено. Только всякие слова вокруг.
– Главные заклинания в третьей главе и в пятьдесят пятой, – сообщил Элам.
– А, просто, ты не говорил… И что там…
Было слышно, как кениец сосредоточенно сопит, разбираясь в навигации по книге, а несколько позже он воскликнул:
– О! Наши колдуны – mchawi тоже делают такую магию с фигурками людей из жира и толченых зерен. Сильный mchawi может так убить кого-нибудь. Жаль только, в твоей книжке не написаны правильные слова kijiji, а без них магия не делается, нет!
– Эй, ты осторожнее с этим, – прошептал Гопал Хошаб и, набрав побольше воздуха в легкие, на всякий случай старательно дунул себе на левое и на правое плечо, как будто сдувал невидимые пылинки. На самом деле, он хотел так защититься от сглаза.
– Не дрейфь, Гопал, – сказал Лумис, – я пока не разберусь, колдовать не буду.
В этот момент раздался резкий звонок и голос:
– Форман Элам Митчелл, срочно к младшему офицеру ССБ Баундеру! Как слышите?
– Слышу, иду, – отозвался Элам, и спрыгнул с койки вниз. Лумис сочувственно цокнул языком. Ясно было, что формана вызывают на внеплановый DiG.
* * *
Белый прямоугольный коридор.
Квадратные панели светильников на потолке.
Черные «Е-глазки» над дверями кают.
По дороге попался матрос-индонезиец. Орудуя двумя ведрами с водой и двумя швабрами-валиками, этот парень (тоже оливковокожий и толстоватый – веритированный) методично протирал пол, стены и потолок. Они обменялись доброжелательными взглядами, но без всяких слов. «Правильно – подумал Элам, – лишние слова это всегда лишний повод для подозрений». И повернул по коридору, к двери с табличкой «секционный офицер ССБ».
Тук-тук-тук.
«Войдите».
Элам вошел, и отметил, что у офицера – грузного европеоида с одутловатым лицом – все признаки веритации присутствуют, включая оливковый оттенок кожи.
– Присаживайтесь Митчелл, – сказал младший офицер Баундер, – к вам есть вопросы.
– Понятно, – сказал Элам, и уселся за стол на место посетителя, перед яркой лампой.
– Что вам понятно, Митчелл?
– Мне понятно, что ко мне есть вопросы, мистер Баундер.
– Вам понятно, какие конкретно вопросы к вам? Вы догадываетесь?
– Ну, я стараюсь не думать на такие темы. Это ведь не моя работа.
– Что-то вы увиливаете, Митчелл. Я прав? Вы увиливаете? Да или нет?
– Да, сэр, конечно, вы правы, я увиливаю.
– А почему вы увиливаете?
– Трудно объяснить. Психология, наверное.
– Вы опять увиливаете! Зачем вам книга «Золотая ветвь» Фрейзера?
– Я ее читаю.
– Митчелл! Мне ясно, что вы ее читаете! Я спрашиваю: зачем вы это делаете?
– Ну, мне интересно. Там можно узнать что-то новое.
– Что-то новое о чем? Выражайтесь ясно, и не увиливайте!
– Что-то новое о психологии, мистер Баундер. Там про психологию, магию и религию.
– А зачем вы передали книжку с пометками мичману Нбунгу?
– Ну, ему было интересно, что я читаю. Вы же слышали запись с микрофона в каюте.
– Митчелл, отвечайте прямо: чего вы рассчитываете добиться колдовством?
– Ну, я точно не знаю. Может быть, чего-нибудь добьюсь.
– Вы опять увиливаете! Отвечайте: какие чувства вы испытываете к администрации?
– Ну… – Элам пожал плечами, – …Просто, это начальство. Какие тут чувства?
– Отвечайте прямо, Митчелл: вы ненавидите администрацию? Да или нет?
– Но, мистер Баундер, как я могу на это ответить да или нет? С одной стороны, каждый моряк не любит начальство. А с другой стороны, в море без начальства никак нельзя.
– Скользкий сукин сын! – рассердился офицер ССБ, – Я за вами буду присматривать! Лучше бы вам бросить эти увертки, ясно?
– Да, сэр, мне ясно.
– Тогда это все. Идите! – офицер ССБ махнул рукой в сторону двери.
Элам вышел в коридор и подумал: «Мы первый день в море, а начальство уже боится мятежа. Не очень-то они доверяют веритации. Похоже, им это продали, как панацею против нелояльности. Вот мол: человек не сможет вам соврать. И таки да. Соврать не сможет. Но уйти от прямого ответа – легко. Хотя… Большинство матросов и младших офицеров не умеют уходить от ответа. Слишком они простые. Потому и попались на вербовку. Офицеры ССБ тоже простые. По крайней мере те, которые младшие, и тоже попались на вербовку потому, что простые. А простота – это профнепригодность для работника спецслужбы. Значит, ССБ на гипер-лайнере слабенькая, это плюс…».
Снова пройдя по коридору мимо матроса-индонезийца, вытиравшего пол и стены. Элам вернулся в каюту 97, там молча взобрался на койку, улегся на спину, заложив ладони за голову, и глядя в узорчатый потолок, и продолжил мысленно развивать тему.
Он еще раньше догадался, что веритация – примитивная штука, и действует наподобие полиграфа (называемого иногда «детектором лжи»). Считается, что полиграф изобретен только в начале XX века, но за тысячелетия до этого правители заметили, что у человека, пытающегося обмануть суд, возникают неконтролируемые эффекты из-за страха перед разоблачением и наказанием. Выделяется много слюны, дрожат пальцы, бегают глаза… Ничего удивительного, что в эру открытий, связанных с электричеством, возник аппарат, показывающий эти эффекты на рисунке, который чертится пером самописца. Вот вам и «детектор лжи». На самом деле, машинка просто отображает физиологические эффекты неуверенности, сомнений, страха. Если испытуемый изящно обходит «острые углы», то машинка ничего не заметит. Если испытуемый сам себя убедил, что не лжет, а говорит правдиво, или нейтрально, то она опять-таки ничего не заметит. В США была создана программа тренинга R2I (сопротивляемость допросу), для военных офицеров, которые могут оказаться во вражеском плену. Конечно, они должны уметь обмануть полиграф вражеских дознавателей! Те, кто прошли тренинг R2I на «обратном полиграфе» (т. е. на машинке, показывающей курсанту на мониторе, насколько успешно он имитирует правдивость) могли врать о чем угодно, и полиграф принимал это за чистую монету.
Полиграф оказался детектором лжи у простых людей, обычно говорящих правду и не научившихся «думать в обход» и «врать не краснея». Элам не проходил R2I, но быстро сообразил, что веритация – это не только обычный полиграф, но и обратный полиграф. Можно тренироваться формулировать ложные или «скользящие» ответы, и проверять достоверность своей лжи по собственным болевым реакциям. Не очень приятно, зато эффективно. Организм сам помогает, не желая испытывать боль. Элам пока не освоил виртуозный обман веритации, но он очень быстро шел к этому. Еще неделя – другая, и никакая ложь в его исполнении не будет поймана «встроенным полиграфом»…
Тут Элам вновь напомнил себе, что массово обмануть веритацию нелегко, поскольку большинство персонала на гипер-лайнере – это как раз простые люди. И если начать, к примеру, готовить мятеж, то эти простые люди, помимо своей воли, донесут в ССБ на первом же DiG. Хотя, и для простых людей есть метод обхода полиграфа. Не зря Элам обратился к книге Фрейзера! Вообще-то он искал метод для себя, но с этим оказалось довольно просто (по крайней мере, если DiG проводят офицеры вроде Баундера). А вот защитить от полиграфа кого-нибудь вроде Лумиса – это уже задача по Фрейзеру. Надо превратить обычную ложь в религиозно-магический ритуал. Ведь исполнитель ритуала, формально говоря, лжет себе и окружающим, однако в его сознании это вовсе не ложь, следовательно, не возникает физиологических реакций, отображаемых полиграфом…
На этом шаге Элам мысленно поаплодировал себе. В общих чертах решение найдено, и осталось проработать детали. Дьявол сидит в деталях, и надо работать очень аккуратно, чтобы не угодить к нему на рога. Надо все продумывать, оценивать, взвешивать и лишь потом, если есть уверенность – действовать. Кстати: после DiG у Баундера можно без опаски пользоваться книгой Фрейзера. Она уже есть в рапорте ССБ, и к ней приложена аудио-запись, из которой ясно, что инициатором был Лумис, простой парень…
Значит, начать можно с аккуратной обработки Лумиса. Его интерес к колдовству, очень естественный для кенийца, послужит прекрасной маскировкой. Если подойти к задаче правильно, то Лумис может и других втянуть в «колдовскую» тему. Это пункт первый.
А пункт второй: присмотреться на вахте к ребятам из других звеньев. Наверняка среди младших офицеров много тех, кто, завербован на гипер-лайнер не добровольно, а путем «предложения, от которого невозможно отказаться». Найти их, а дальше видно будет.
