Текст книги "Футуриф. Токсичная честность (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 55 страниц)

…Фируз Нургази в свои неполные 17 лет многократно слышала, что любые публичные действия (в т. ч. текстовые и видео– публикации) совершаются или ради власти, или ради богатства. Поэтому, она занялась поисками соответствующего мотива в просмотренном фильме. Первым ее шагом было: посмотреть: кто же владелец сетевого медиа-журнала «Science Enigma World Observer» (SEWO)? После ряда умственных усилий, и рейдов по просторам Интернет, девушку ждало любопытное открытие. Редакцией SEWO через номинальную фирму-посредника, зарегистрированную в панамском оффшоре, владел Патрик Тэммелен, некий британец, который до конца марта этого года значился среди миноритарных акционеров компании «Гипер-Лайнер». А что касается «Инфохолдинга Тэммелен» то в нем было более чем из десятка подобных издательств с сомнительной репутацией, специализировавшихся на оккультной тематике – от гадания на рунах и толкования Махабхараты до контактов с космическим разумом и управления силой кундалини через технику камасутры. Еще несколько шагов исследования торговых реестров – и Фируз с изумлением узнала, что Патрик Тэммелен в партнерстве с семьей Киршбаум (также бывшими миноритарными акционерами компании «Гипер-Лайнер») владеет подводным алмазным прииском «Голиаф».

Это была очень важная деталь, поскольку прииск «Голиаф» входил в концессионную акваторию Маскаренского плато, исходно принадлежавшую (опять-таки!) компании «Гипер-Лайнер». Тэммелен и Киршбаумы получили этот пятачок, как отступное за акции компании и (вот какая удача!) их сотрудники встретили там дружественных акваноидов, указавших на алмазную россыпь. Из простого здравого смысла следовало, что удача была вовсе не случайной. А, возможно, гибель гипер-лайнера вскоре после алмазного бума на Голиафе, была звеном в той же цепи событий. Если так – то фильм «В поисках планеты Нибиру» – звено из этой же цепи. Такие выводы Фируз изложила бакалавру Марти Логбе.

Марти проворчала: «черт побери, сестренка, из тебя выйдет толк в качестве аналитика, провалиться мне, если вру», глубоко задумалась, и начала чертить нечто фломастером в старомодном морском блокноте из водостойкой бумаги. Фируз Нургази уже собиралась поинтересоваться значением этой вычерчиваемой схемы, как вдруг…

…Море будто вскипело около левого борта швертбота, из воды поднялась белая башня надстройки, а затем вытянутая овальная платформа палубы. «Садко Бета» прибыла без опоздания. Фируз с любопытством наблюдала за всплытием субмарины, и почти сразу отметила странный объект, установленный в скругленной носовой части палубы. Если точнее, то объект был наспех, но прочно привязан тросом к швартовочному кольцу.

– Марти, что это за штука?

– Гигантский кальмар, – невозмутимо ответила бакалавр из Ква-Зулу, – я думаю, что на полцентнера потянет. Ребята взяли хорошую добычу. Как раз к банкету, если получится приготовить вкусно. У таких кальмаров мясо капризное. Иногда оно почему-то получается горькое, как хинин, черт побери.

– Зеленые бананы есть? – деловито спросила Фируз, уже и сама разглядев, что объект, который вначале удивил ее, это туша крупного кальмара с толстыми щупальцами.

– Зеленые бананы? – Марти почесала себе за ухом, – Сколько-то есть в холодильнике на камбузе.

– Там мало! – воскликнула юная оманка, – И они не зеленые! А надо зеленые и по весу примерно столько же, сколько кальмар. Тогда точно не будет горького привкуса.

– ОК! – произнесла бакалавр, и отстегнула от пояса радиотелефон, – Сейчас найдем.

Тот же день (24 мая) около полудня.

Кавторанг Эдди Кассиди, и кэптри Фил Санчес сидели на широкой и удобной консоли-площадке SEAL-катера (спецтехники для боевых пловцов), и смотрели вниз, в воду. На глубине полста метров, у самого дна (или, в смысле геологии – над вершиной одной из крупнейших подводных гор) медленно скользили две едва различимые тени. Шел сбор образцов грунта с (предположительно) поднимающегося вулканического конуса.

– Фантастика, – произнес Санчес, – трудно поверить, что все это наяву, а не во сне. Ты смотришь на часы? Ребята уже 27 минут под водой. Они там как дома, черт возьми!

– Генная инженерия, – ответил кваторанг, – надо просто принять это как данность. Как приняли мы огромную кучу электронных гаджетов, влезших в нашу жизнь.

– Извини, Эдди, но есть разница. Электронные гаджеты не меняют наш организм.

– Знаешь, – сказал Кассиди, – если подумать, то такие маленькие незваные электронные друзья поменяли нашу жизнь сильнее, чем если бы у нас вдруг стало по четыре ноги.

– Wow! – негромко воскликнул кэптри, – А ты, Эдди, оказывается, философ.

– Нет, Фил, я не философ. Просто, я начал задумываться о том, что с нами делается. А точнее, что с нами делают те, кому мы служим. Судя по всему, мне пора в отставку.

Кэптри удивленно поднял брови.

– Шутишь, Эдди! Ты на отличном счету в генеральном штабе. После этой экспедиции получишь новую звезду на погоны, а еще лет через пять станешь контр-адмиралом.

– Нет. После этой экспедиции я положу заявление на стол, и останусь на берегу.

– Черт, что с тобой сегодня, командир?

– Вот что, Фил: я три недели вру команде про акваноидов. Я прекрасно вижу: они уже поняли, что я вру, но делают вид, будто верят. Это уже дерьмовая ситуация, но это не главное. Есть кое-что похуже. Фил, ты не задумывался, как вышло, что несколько наших парней вроде Хэнка стали акваноидами, обитающими на Маскаренском плато?

– Вот, черт… Эдди, я не хочу повторять слухи про парней, которые служили в нашем спецназе, попали в эксперимент «Ондатра», а потом были проданы на гипер-лайнер.

Командир фрегата «Пасадена» вздохнул, вытащил пачку сигарет из-под спасжилета, и закурил. Прошло четверть минуты, прежде чем он продолжил разговор.

– Фил, ты веришь, что это слухи, а не правда?

– Нет, если между нами, то не верю. Но, такая уж у нас служба, что иногда приходится принимать версию начальства, пусть не совсем правдивую. Ты это знаешь лучше меня, поскольку у тебя стаж длиннее и звезд больше.

– Раньше знал, – ответил Кассиди, – а теперь перестал знать. Вот такая история, Фил. Я начал агитировать Хэнка, как требовалось по заданию, и угадай, что он мне сказал?

– ОК, я попробую угадать… – кэптри Санчес наморщил лоб, – …Может, он задал тебе простой вопрос: а когда начальство говорило нам правду? Ты задумался, и не нашел ни одного такого случая. Тут-то тебя и пробило на мысль об отставке.

– Все верно, Фил. Но, черт с ним. Пока я еще капитан «Пасадены», делаю свою работу, выполняю поставленную задачу, и все такое. Смотри, ребята идут к поверхности.

– Да, я вижу. Черт, Эдди, мне будет жаль, если ты бросишь военный флот.

– Мне тоже будет жаль, – отозвался Кассиди, и повертел в пальцах сигарету, – ладно, к чертям философию. Подбираем акваноидов, заканчиваем работу, и едем на банкет.

* * *

К моменту прибытия двух офицеров ВМФ США, банкет уже практически начался. На спокойной (в эти сутки) поверхности океана, образовалось нечто, похожее на тусовку яхтсменов. Центром тусовки была белая субмарина (там на удобной носовой площадке появились коврики-сидения и коврики-столы, а на столах в мисках – всякая всячина, в частности – блюдо дня из гигантского кальмара, зажаренного в бананах). Вокруг белой субмарины компоновались более мелкие транспорты участников. Во-первых, конечно, швертбот «Сталкер» – флагман Хэнка Завоевателя. Во-вторых, полдюжины парусных тримаранов примерно такой же длины (напоминающие несколько уменьшенные копии транспорта двоякодышащего Морехода из фильма «Водный мир»). Затем, две летающих лодки-дельтаплана (будто некие фантастические альбатросы-гиганты, севшие на воду с расправленными крыльями), и один настоящий гидроплан: поплавковый BN-Islander.

SEAL-катер занял место на этом сборище (пришвартовавшись сбоку к тому тримарану, который указали акваноиды). После этого возникла организационная пауза. Кассиди и Санчес снова получили возможность переговорить с глазу на глаз.

– Такие тримараны, – предположил кэптри, – специально тут выбраны базовой моделью, чтобы соответствовать ожиданиям прессы. Журналисты ждут от акваноидов сходства с «Водным миром», и как только видят издалека это сходство, так сразу история, шитая белыми нитками, становится для них правдоподобной. Толково придумано.

– А гидроплан? – спросил кавторанг.

– Про этот гидроплан ходит особо-скандальный слух, что султан Омана откупился от акваноидов такой машиной. Будто бы в начале переговоров что-то такое случилось…

– Рассказывай, Фил, не тяни кота за хвост.

– Рассказываю. Где-то месяц назад, вскоре после гибели «Либертатора», султан Омана решил поучаствовать в дележке геологического наследства мертвых плутократов. Как водится, он начал с прессинга: принудил эмиссара акваноидов к истинной вере. Тут он погорячился – у акваноидов своя истинная вера, и они это сразу объяснили султану.

– Где они объяснили? Прямо в Омане? – спросил кавторанг Кассиди.

– Нет. На султанской мега-яхте, которая стояла у северного края Маскаренского плато. Детали неизвестны. Британские военизированные охранники, работавшие на мега-яхте султана, смылись оттуда на вертолете, как только началась стрельба. И, сопоставляя их болтовню с достоверно известными событиями, можно определить, что акваноиды, без церемоний, взяли султана за яйца, и получили с него отступное, в частности, этот BN-Islander, и девчонку из оманской аристократии. И то, и другое мы сейчас наблюдаем. А султан получил неформальную поддержку акваноидов на «Платиновом Эльдорадо».

– Минутку, Фил, я не понял. Где мы наблюдем девчонку из оманской аристократии?

– Вот же она. Видишь, на поплавке гидроплана, рядом с парнем-акваноидом, у которого наушники от авиационной рации висят на шее.

Эдди Кассиди пригляделся к названной персоне и с подозрением произнес:

– Какой-то вид у этой девчонки не мусульманский. Хиджаба нет, и ноги голые почти до задницы. Верхняя часть тоже как-то не по шариату экипирована.

– Тем не менее, – ответил Фил Санчес, – эта девчонка – Фируз Нургази, про нее уже есть заметка в «Бюллетене Международной Амнистии».

– Что, правда? А как она попала в этот бюллетень?

– Она, – пояснил кэптри, – попала в колонку «бесчеловечное обращение с женщинами».

– Ого! По ее виду не скажешь. А как именно с ней бесчеловечно обращались?

– Черт ее знает. У них в «Международной Амнистии» своя логика, нам это не понять.

* * *

Между тем, Фируз Нургази общалась с акваноидом эфиопского происхождения Текле Мангасом, пилотом-инструктором ТМИПа Гарри Лессера. Именно Текле Мангас спас фирменное блюдо банкета, оперативно доставив полцентнера зеленых бананов и набор нужных специй. Благодаря этому (и, конечно, благодаря интуиции Фируз), гигантский кальмар получился превосходно – по крайней мере, так хором утверждал «коллектив потребителей». Но сегодняшняя миссия Текле Мангаса состояла, не только в доставке продовольствия, но и в распоряжении избыточными объектами на борту гидроплана – согласно воле ТМИПа. Сейчас эфиопский акваноид объяснял это оманской юниорке.

– Понимаешь, Фируз, мистер Гарри не любит, когда вещи лежат без дела. А там много всяких вещей, которые, наверное, ценные, но мистеру Гарри на хрен не нужны.

– А-а… – неуверенно сказала она, – …Почему мистер Гарри предлагает мне эти вещи?

– Потому, что это были вещи султана Омана. Оманские вещи. А ты сама из Омана. Тебе проще разобраться, для чего они. И ты боцман на яхте друга мистера Гарри. Ну, давай, пойдем смотреть. Выберешь, что там хорошего.

– Я даже не знаю… – Фируз растерялась. Воспитательный процесс с детства создал в ее мозгу представление о том, что нельзя оказываться в каком-либо помещении тет-а-тет с мужчиной, который не отец, не брат и не муж.

– Конечно, ты не знаешь, – перебил ее мысли эфиопский пилот, – вот, ты посмотришь, и узнаешь. Идем за мной. Я сварю кофе, а ты пока посмотришь. Тебе кофе нравится?

– Да, – произнесла она и, преодолев нерешительность, двинулась за пилотом.

…Как ранее уже говорилось, в салоне BN-Islander с габаритами 4x15 футов был создан элитный интерьер. Даже для Фируз (которая выросла в богатой и амбициозной семье) подобная роскошь выглядела запредельной. А Текле Мангас (выросший в нищете) уже научился смотреть на роскошь с пренебрежением (знаем-знаем, были у нас пассажиры мультимиллионеры – акулам на вкус очень понравилось, да). Ясно, что ничего такого пилот не объявил, а просто занялся варкой кофе в золотой джезве, но сперва показал девушке место хранения ненужных вещей – особый навесной шкафчик сбоку от бара.

В шкафчике в удобных ячейках были собраны дисковые фильмотеки:

* Антология египетского кино – все фильмы Юсуфа Шахина, и избранные фильмы с Омаром Шарифом в главной роли.

* Сборник исторических фильмов об Аравии и Египте (включая даже «Клеопатру» с Элизабет Тейлор).

* Множество американских мульт-сериалов в переводе на арабский.

* Арсенал порно-фильмов, рассортированных по категориям.

На полке оказались коллекционные издания двух средневековых трактатов: «История пророков и царей» ат-Табари и «Книга назидательных примеров» ибн Халдуна. Какие мотивы побудили султана держать здесь именно эти книги – осталось загадкой. Но для Фируз это в любом случае была чудесная находка – ей нравилось читать древних историографов именно в таком, качественно изданном бумажном варианте.

– Я действительно могу взять что-то отсюда? – на всякий случай спросила она.

– Да, так сказал мистер Гарри, – подтвердил Текле, – а кофе уже готов и налит.

– Спасибо, – поблагодарила Фируз, взяв в руку непривычно-тяжелую золотую чашку.

– Нет проблем, – эфиопский акваноид улыбнулся, – а фильмы возьмешь?

– М-м… – юная оманка задумалась, а потом кивнула, – …Да, я возьму, кроме… Э…

– …Кроме порно, – договорил Текле, – ну, и правильно. У султана в этом плохой вкус. Неинтересные унылые извращения. Вот я считаю, что порно должно быть веселым и натуральным. И обязательно с хорошей музыкой. Для настроения, понимаешь?

* * *

К тому моменту, когда Фируз вернулась за стол (точнее – на носовую платформу белой субмарины), «банкет» уже приобрел черты пира орды варваров (как это изображается в голливудских псевдо-исторических фильмах). Вот если бы еще заменить современные небольшие корабли на античные галеры или на средневековые драккары викингов… А впрочем, это и так выглядело впечатляюще (особенно с учетом оливкового цвета кожи большинства пирующих). Именно такие ассоциации промелькнули в голове оманской девушки. Возможно, так повлияло на нее знакомство с фильмотекой султана…

…Пока она рылась в бывшем султанском имуществе, к столу приехал Хэнк. Она его не встретила, и теперь все места вокруг популярного вождя уже заняли какие-то девчонки. Обидно. Фируз уже начала переживать по этому поводу, но ее отвлекли, чувствительно пихнув в плечо.

– Эй, ты что завяла?

– А-а… – отозвалась оманка, поворачиваясь к Марти Логбе (это она пихалось).

– Что – а-а? Думаешь, кто-то помешает боцману занять место рядом с его шкипером?

– А-а… Я даже не знаю.

– Надо знать! – авторитетно заявила Марти, и рявкнула, – Дорогу боцману «Сталкера»!

Удивительное дело – та группа, которая окружила Хэнка Завоевателя, без возражений раздвинулась, освободив достаточно места, чтобы Фируз могла там устроиться.

– Привет! – сказал Хэнк, – Люди говорят: ты технически спасла добычу.

– Я просто знала рецепт. Зеленые бананы годятся, чтобы сделать мясо крупных акул и кальмаров не горьким. Там что-то с химией получается.

– Какая еще химия? – искренне удивился бразильский акваноид Аркадо, пилот одной из летающих лодок-дельтапланов, – Вроде никой химии туда не клали.

– Химия есть везде, – спокойно отозвался Хуа Лун-Фен, китайский акваноид, командир тестового экспериментального рейса белой субмарины.

– …Кроме горячих звезд, – внесла поправку бакалавр Марти Логбе, – в горячих звездах отсутствует химия, зато присутствует комплексная физика плазмы.

– Марти, ты сказала: в горячих звездах? – с явным недоумением переспросил китайско-малайский акваноид Джек Юйси, бортмеханик субмарины.

– Да, а что, по-твоему, не так?

– Просто слово лишнее. Звезды ведь всегда горячие. Поэтому они светятся.

Бакалавр из Ква-Зулу ответила не сразу, а сделала глоток пива, после чего стрельнула глазами по сторонам в поисках наглядного примера. И нашла такой пример: сигарету, которую только что прикурил Текле Мангас (эфиопский пилот пока не примирился с несовместимостью табачного дыма и акваноидного метаболизма).

– Вот! – объявила Марти, показав ладонью на зажженную сигарету, – Наверное, все тут согласны, что кончик сигареты горячий. И, Юйси прав: мы видим свечение, а? Вот! Все согласны. Но химия на кончике сигареты безусловно есть. По лицу Текле это видно.

– Неправильная химия, – проворчал эфиопский акваноид, и выбросил сигарету в мешок, предназначенный для банкетных отходов.

– Вот, – еще раз сказала Марти, и продолжила, – кончик этой сигареты был горячий, но недостаточно горячий, чтобы химия исчезла. Температура 600 градусов по Цельсию. А температура поверхности Солнца 6000 по Цельсию. Там уже только плазма. Но бывают довольно холодные звезды. Например, красные карлики. Там 2000 по Цельсию, и уже наблюдается кое-какая химия. Есть звезды еще холоднее. Коричневые карлики. Они по температуре, как кончик горящей сигареты. И там химия, как в обычной печке. Но в их серединке что-то такое происходит, вроде холодной термоядерной реакции. Это лучше спросить по видео у дока Бен-Бена, если кому интересно. Немезида, кстати, это как раз коричневый карлик. Или субкоричневый. Наука еще не определилась с этим точно.

Тут капитан третьего ранга Фил Санчес встрепенулся. В ходе инструктажа для группы разведки экспедиции на базе Диего-Гарсия отмечалось, что любые разговоры, слухи, а особенно – научные или около-научные сообщения о гипотетической звезде Немезида «представляют исключительно серьезный интерес для национальной обороны США».

По правде говоря, кэптри Санчес считал, что этот интерес – просто очередной каприз Объединенного Комитета Начальников Штабов (ну, скучно отцам Вооруженных Сил просто сидеть в кабинете, и перетирать очередную ботву о ядерной угрозе со стороны северокорейского ядерного милитаризма – вот и выдумывают всякое). Но, инструкция священна. Надо исполнять. И, кэптри осторожно спросил:

– Марти, а ты участвуешь в исследованиях доктора Бен-Бена по Немезиде?

– Как тебе сказать? – немного мечтательно отозвалась акваноид-бакалавр из Ква-Зулу, стягивая с себя топик канареечного цвета, – Чертовски жарко сегодня. Так вот: вопрос непростой. Фил, тебя на самом деле интересует астрофизика?

– Да, – подтвердил Санчес.

– А тебя, Эдди? – спросила она, повернувшись к кавторангу Кассиди.

– Да, я с детства интересуюсь астрономией, звездами, и всяким таким, – соврал он.

Марти Логбе обворожительно улыбнулась, и как-то незаметно поменяла диспозицию, оказавшись четко между американскими флотскими офицерами. Затем, обняв их обоих (Санчеса – левой рукой, а Кассиди – правой), она нежным голосом прошептала:

– Ну, мальчишки, поговорим о звездах…

*38. Танцы вокруг термоядерной торпеды

Через 40 часов. 26 мая. Северный сектор банки Норд-Родригес. Фрегат «Пасадена».

Предыдущий день для кавторанга Кассиди и кэптри Санчеса прошел будто в тумане, и только этим утром бравые офицеры полностью пришли в норму после дикой вечеринки в компании акваноидов. Но, сбоев в графике работ не случилось. Помкэп Блейз Макмор спокойно и грамотно управлял фрегатом, и поддерживал контакт со вспомогательными кораблями экспедиции, так что все пункты протокола отрабатывались. Сегодня, 26 мая, в 8:00, он отчитался перед командиром, а потом (уже в неформальном порядке) спросил:

– Слушай Эдди, а что там было-то?

– Что было… – кавторанг вздохнул, – …Много чего было, Блейз. Когда придем домой, пожалуйста, ни слова Джезабелле. Вообще ни слова, а то она из тебя все вытянет.

– Понятно, – констатировал помкэп.

– Что тебе понятно? – вопросительно проворчал Кассиди.

– Понятно, почему ты и Фил вчера на рассвете заявились, вроде, почти что трезвые, но неадекватные, как коты в апогее марта. И понятно, почему ты нервничаешь, что твоей Джезабелле кто-то что-то ляпнет. Если хочешь знать мое мнение, то жена для военного моряка, это неправильно. И ей бывает неловко, и ему. Другое дело – Фил. Он может не нервничать, у него на каждый отпуск новая девушка. Еще две – три девчонки из числа акваноидов, это в том же духе. А у тебя, командир…

Эдди Кассиди схватился за голову.

– …К чертям твои рассуждения, Блейз! Ты просто не представляешь, какая Джезабелла замечательная! Мы почти десять лет вместе! Вдумайся в это!

– Эдди, ты уже рассказывал про почти десять лет, и про двоих детей, и про ваше общее хобби с вело-туризмом. Я не конкретно про Джезабеллу говорю, а в общем смысле. Для военного моряка слишком сложно, если дома ждет жена.

– Может ты и прав, – ответил кавторанг, – знаешь, я после экспедиции хочу в отставку.

– А, ну, значит, это не просто чья-то болтовня на квотердеке, – заключил помкэп.

– Да. Значит, не просто. Ну, что? Ты меня осуждаешь?

– Нет, Эдди. Обидно, конечно, что вместо тебя тут будет какой-нибудь мудак, но тебе правда лучше на берег, пока ты еще молодой дядька и можешь перестроиться.

– Спасибо, Блейз. Ты настоящий друг.

Помкэп Макмор кивнул и улыбнулся.

– Да, я такой. А скажи, командир, ты ведь не только из-за семьи решил уйти на берег?

– Не только. И наверняка на квотердеке про это тоже болтали.

– Болтали, – подтвердил Макмор, и добавил, – многих наших парней настораживает эта мутная игра вокруг акваноидов. Говорят, будто эти акваноиды – такие же люди, как мы, только они попали в какой-то секретный эксперимент, и их слили. Кое-кто боится, что теперь мы тоже в секретном эксперименте. Отсюда вопрос: что с нами будет дальше?

– Ничего не будет, – ответил Кассиди, – разве что, по возвращении домой каждый будет иметь удовольствие в виде беседы с церберами из NSA о неразглашении информации секретного характера и стратегического оборонного значения.

– Эдди, ты вполне уверен?

– Да, я уверен. Ведь если начальство решило в ходе какого-то военного эксперимента отправить кого-то с билетом в одну сторону, то берутся те, о ком никто не спросит. А состав нашей экспедиции обычный: у большинства есть родичи, семьи, друзья. И, нас слишком много для того, чтобы исчезать без следа.

– Можно не без следа, – сказал помкэп, – если имитировать гибель корабля в результате теракта, то экипаж считается пропавшим без вести, читай: погибшими, и с ним можно делать что угодно. Превращать хоть в русалок, хоть в зомби, хоть в собачьи консервы.

– Ох, Блейз, хорошего же ты мнения о штабных чиновниках.

– Ты, Эдди, тоже не лучшего мнения о них, если задумывался о том, не окажемся ли мы следующими подопытными кроликами, – мгновенно парировал помкэп. Кавторанг уже собирался что-то ответить, но в этот момент прозвучала тревожная сирена.

– Черт! – буркнул он, и развернулся к оперативному экрану. Там, на карте банки мигал красный маркер и надпись: «северо-западнее горы Инсбрук, на морене Доломит-Ридж обнаружен объект, возможно – иранская малая боевая субмарина, лежащая на дне».

Четвертью часа позже. Швертбот «Сталкер».

Хэнк произнес в трубку последнюю фразу, нажал кнопку OFF, и обратился к Фируз.

– Слушай вводную, боцман. Наши бизнес-партнеры с ВМФ разглядели на экране сонара неведомую долбанную фигню на дне, и очень обеспокоились. А мы ближе всех к точке залегания фигни. Я нырну, и посмотрю. Но, сначала необходимо встать над точкой. Ты готова попрактиковаться в позиционировании корабля?

– Да. А какие координаты?

– Вот, на экране, – Хэнк протянул ей трубку, – ну, марш на мостик. Ты – шкипер, а я – боцман. Командуй кораблем. Посмотрим, как учат в оманском яхт-клубе.

– Увидишь, – пообещала Фируз и…

…Толково (хотя не идеально) вывела швертбот туда, где на глубине 200 метров лежала иранская малая боевая субмарина (как полагали офицеры с гидролокационного поста фрегата «Пасадена»). У Хэнка было другое мнение, но он не исключал, что офицеры фрегата правы, поэтому, готовясь нырять, не взял никаких предметов, которые были бы засечены сенсорами субмарины. Ни грузового пояса, ни мощного прожектора…

– Хэнк, – забеспокоилась Фируз, – тебе без пояса будет сложно идти на такую глубину!

– Я просто сделаю это не торопясь, – он улыбнулся и подмигнул ей.

– Хэнк! А как же без прожектора? На такой глубине почти нет света.

– Почти, но не совсем. Там сейчас примерно как в ясную лунную ночь. Кроме того, есть люминесцентный фонарик на маске.

– Но, зачем такие сложности! – воскликнула она.

Хэнк поднял ладонь, призывая послушать внимательно.

– Фируз! Это техника безопасности. Если там малая боевая субмарина, то от грузового пояса сработает индукционный сенсор металла, а от прожектора – фото-сенсор. А если ничего подобного на мне нет, то для их сенсоров я просто морское млекопитающее.

– Хэнк, – тихо сказала она, – давай, ты будешь очень-очень осторожен.

– Да. Очень-очень, – ответил он, махнул ладонью, и тихо соскользнул за борт. Бульк…

…Его действительно можно было принять за экзотическое морское животное, которое преследует стайку рыб. Он и сам чувствовал себя исконным обитателем верхнего слоя гидросферы. Сейчас, по мере того, как он уходил вниз, менялась цветовая гамма. Вот исчезли красные и желтые тона, и картинка стала монотонно-аквамариновой. А вот и зеленый цвет начал исчезать, и вокруг наступила лунная ночь. Только вместо луны тут светило будто бы фосфоресцирующее небо высоко над головой. Вот и дно – как будто горная долина, выше снеговой линии. При слабом монохромном освещении найти тут чужеродный объект было бы крайне сложно – но у Хэнка был с собой индукционный сенсор, и сейчас светящаяся стрелка уверенно указывала на массивный кусок металла.

И все же Хэнку понадобилась несколько минут, чтобы найти эту штуку. Вот оно: чуть потускневшее длинное цилиндрическое тело с конусом-обтекателем с одного торца и конструкцией из гребного винта и рулей-стабилизаторов – с другого. Это была точно не субмарина. Это была торпеда, но вместо общепринятого стандарта (6 метров в длину и полметра в диаметре) у этой штуки была длина 24 и диаметр полтора. Хэнк определил габариты точно – по лазерному дальномеру, и снял клип на видео-камеру. Правда, при имеющемся освещении даже на максимальной чувствительности получилось не очень качественно, но наверняка достаточно, чтобы идентифицировать странную торпеду. В холодной сумеречной глубине больше нечего было делать, и Хэнк поплыл вверх…

* * *

…Уф!

После очень глубокого погружения так здорово увидеть солнце!

Но, не время для релаксации.

На борту Хэнк сразу отправил на фрегат «Пасадена» рапорт с видео-файлом.

А Фируз предельно быстро притащила термос с горячим сладким чаем.

– Спасибо! – сказал Хэнк, – Это то, что надо. Я как раз хотел попросить…

– Я догадалась, – ответила она, – потому что ты вынырнул не зеленый, а почти синий.

– Зеленый я, конечно, красивее, – пошутил он, сделал несколько глотков чая, а затем проинформировал, – никто не угадал, что там. Парни с «Пасадены» думали, что это современная иранская малая субмарина. Есть такие 80-футовые штуки, класс «Yono» производства Северной Кореи. Их поставляют в Иран, в частности. А я думал, что это японская «Ko-hyoteki» времен Второй мировой войны. Их много лежит на дне. Но, тут совсем другая игрушка. Какая-то загадка. Может, ребята на «Пасадене» разберутся.

– Загадка… – задумчиво отозвалась юная оманка, – …А скажи, там внизу красиво?

– По-своему, да. Похоже на высокогорную долину в лунную ночь. А знаешь что?

– Что? – спросила она.

– Мы, – объявил Хэнк, – назовем этот круг подводного ландшафта Долиной Фируз.

– Но почему моим именем, а не твоим? Ведь это ты открыл там долину.

– Да, открыл я, и могу назвать, как хочу. Я хочу назвать в честь тебя. Ну, как?

– Хорошо, – она улыбнулась, – если ты так хочешь, то пусть это будет Долина Фируз.

* * *

Тем временем, офицеры на фрегате «Пасадена» столпились около настенного экрана, отображавшего находку Хэнка. Ни в одном из современных справочников такого не нашлось. Тогда в ход пошли все материалы, доступные в Интернет. И – удача! Есть идентификация! Достаточно четкая, хотя пока необъяснимая. И (немедленно решил кавторанг Кассиди) исследование таких «сюрпризов» не входит в задачу экспедиции. Последовал длинный непростой разговор с начальством, по итогам которого возникли новые вводные, и поэтому кэптри Санчес на вертолете полетел к швертботу «Сталкер», чтобы оговорить с Хэнком сложившуюся ситуацию. Пока это происходило, «Сталкер» успел уйти на 30 миль к югу, и лег в дрейф над долиной Шлагвальд, между Тиролем и Лихтенштейном (да-да, топонимы для зоны экспедиции были взяты с карты Альп).

Поисково-спасательная «вертушка» за 20 минут преодолела расстояние, разделявшее боевой фрегат и крейсерский швертбот, и приводнилась на амфибийное шасси. Пилот, уточнив, что от него требуется подождать час-другой, включил бортовой компьютер в режим приема Sat-TV и стал смотреть online трансляцию бейсбольного матча. Санчес оставил его за этим вдумчивым занятием, и переехал с помощью маленькой надувной лодочки на швертбот. Там на площадке кормы в несложной печке из примуса и сетки запекалась тушка двухфутового тунца.

– Присоединяйся, Фил, – без церемоний поприветствовал его Хэнк Завоеватель.

– С удовольствием, – сказал кэптри, и уселся на один из пластиковых ящиков, кажется, заменявших стулья на этом спонтанном пикнике.

– Пиво, ром, кофе, чай? – предложила на выбор Фируз Нургази.

– Чай, если это не трудно.

– Это проще всего, – она мгновенно протянула ему кружку чая, налитого из термоса.

– Спасибо… – он слегка поклонился ей, а потом вопросительно посмотрел на Хэнка.

– Выкладывай, Фил, – сказал тот, – у меня от боцмана нет секретов по работе.

– Ладно, если так, – согласился Санчес, – ты знаешь советские торпеды Т-15?

– Впервые слышу.

– Я так и думал. Такие торпеды создавались в 1950-е годы, для самых ранних атомных субмарин проекта-627. Проект был переходным, он малоизвестен. Похожие, но сильно продвинутые субмарины на вооружении ВМФ Китая называются тип-093 «Шань». На интервале между войной в Корее и Карибским кризисом, у обоих блоков были крайне жесткие разработки первого ядерного удара. И, у Хрущева был план торпедной атаки мегаполисов нашего восточного побережья специальной торпедой Т-15, один в один похожей на ту штуку, которую ты сфотографировал сегодня.

– Надо же. А какой ТЭ заряда был у этой Т-15?

– Сто мегатонн, – ответил кэптри.

– Сто килотонн, наверное, – попытался поправить Хэнк.