Текст книги "Футуриф. Токсичная честность (СИ)"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 55 страниц)
– Знаем, – Кэтти кивнула, – а в чем тогда проблема, Джулиан? Если доктор Понферраде умеет делать такие фильмы, то это будет, скорее всего, выгодное вложения денег.
В ответ Джулиан Бронфогт (или Хадсон) поднял руки и помахал ладонями над своим стаканом, как иллюзионист над шляпой, из которой потом достанет кролика.
– Чтобы состряпать рагу из кролика, надо иметь кролика, или хотя бы жирную крысу. С документальными фильмами аналогичная ситуация. Если окажется, что таких обычаев у акваноидов нет и, более того, даже быть не может, то фильм будет признан игровым, а компании-продюсеру влепят штрафу за незаконный оборот XXX-видео-материалов. Вы сейчас объяснили, что у акваноидов невозможны такие обычаи, и это меня беспокоит.
– Джулиан, а тебя не беспокоит, что акваноиды – вообще не племя, а результат генного эксперимента «Ондатра», секретного и нелегального кстати?
– Нет, детка, это меня не беспокоит, потому что любой, кто публично заявит это, сразу получит с одной стороны, обвинение в расизме, а с другой стороны, строгое негласное предупреждение от доблестного NSA, решающего задачи по маскировке всего дерьма, которое американские политики и военные щедро разбрасывают по планете.
– Джулиан, – вмешался Эрл-Гарри, – если вопрос в обычаях, то тебе лучше поговорить с Эламом-Шаманом.
– С Шаманом? Звучит сильно. А где найти этого джентльмена, и кто меня представит?
– Ты знаешь мою «Ласточку»? – спросила Кэтти.
– «Ласточка»? – переспросил медиа-магнат, – 15-метровый тримаран с крылом-парусом? Разумеется, я видел этот кораблик в твоих репортажах по UFO-логии.
– Тогда, – сказала Кэтти, – все просто. У Элама-Шамана практически такой же тримаран «Медуза», и единственный с такой конфигурацией на этом фестивале. Моя «Ласточка» осталась на острове Агалега, откуда мы прилетели. Мы можем представить тебя Эламу прямо сейчас, это один звонок. В принципе, он тебя знает. Наслышан.
– Мы, – добавил Эрл, – можем просто отвезти тебя на «Медузу». Никаких проблем.
– Нет, молодежь! Просто представьте меня, а лодку, чтоб добраться, я сам могу нанять. Давайте, мы допьем скотч, и каждый займется своим делом. Встретимся на банкете, на лайнере «Хелленика». По глазам Кэтти я вижу: ей еще надо выбрать вечернее платье.
* * *
Для Кэтти Бейкер выбор вечернего платья не был проблемой. Другое дело – Иао Софале (компаньонка Элама Митчелла) и Фируз Нургази (боцман Хэнка Завоевателя). Полное отсутствие опыта выбора тряпочки для светских банкетов можно было компенсировать только смелым креативом. Если учесть, что Иао менее месяца назад родила киндера, а Фируз была на третьем месяце беременности (что в обычных случаях незаметно, но при акваноидном партнере вызывает уже на таком сроке заметное оливковое окрашивание кожи)…То креатив при выборе тряпочек требовался не просто смелый, а зверский.
Участие Элама и Хэнка в этом артистическим процессе было лишь вспомогательное, а именно: во время стоянки на острове Гран-Маврикий, прогулять девушек по торговым центрам Порт-Луи, а затем доставить покупки на тримаран «Медуза». Последующий переход 300 миль на запад до острова Родригес был выполнен за вечер и ночь, а теперь функции двух вождей акваноидов свелись к заботе о здоровом отдыхе одного малыша: Улисса Софале-Митчелла. Улисс (как и большинство малышей) в таком возрасте четко засыпал, если находился в качающейся люльке на свежем воздухе, в тени, но в тепле. В данном случае, люлька висела на консоли навеса, а под навесом, за столом с изрядным запасом пива, устроились Элам и Хэнк. Периодически, кто-либо из них, толкал люльку. Занятие несложное, и не отвлекающее от размеренной беседы.
Из кают-компании доносилась эмоциональная трескотня девушек, комбинировавших покупки в поисках оптимальных сочетаний туфелек, платьев и всякой мелочи…
– Жизнь странная штука, – произнес Хэнк, прислушиваясь к очередным репликам, – вот например, в мае даже представить себе было невозможно, что так будет с Фируз.
– Почему невозможно? – спросил Элам.
– По мотивам, невозможно. Недобровольно как-то получилось с ее стороны. Она была запихнута ко мне на «Сталкер».
– Ну и что, Хэнк? Дальше-то добровольно, по эмоциональному импульсу, вроде.
– Так точно. И все-таки, когда такой старт…
– Старт, – заметил Элам, – у нас всех был такой, что туши свет. Помнишь, полтора года назад тренинг-лагерь под Мумбаи, и год назад на «Либертаторе»?
Хэнк Завоеватель неопределенно пожал плечами, хлебнул пива, и проворчал:
– Помню. Если во сне снится, то я просыпаюсь, и сердце бум-бум, бум-бум. Три самые хреновые вещи мне сняться. Как в Мексике мой взвод попал под дружественный огонь, затем, как меня прихлопнуло взрывом в Афганистане, и самый кошмар – тот лагерь. На «Либертаторе» уже не так страшно было. Когда 5 января прошлого года, мы вышли из порта Мумбаи, у меня сразу появилась искра…
– Искра? – переспросил Элам Шаман, слегка толкнув люльку с малышом Улиссом.
– Да. Это на войне в автономных рейдах так бывает. Вроде, попал в жопу, но, все-таки чувствуешь, что проскочишь. Конечно, интуиция может обмануть, но все же…
– …Верный позитивный настрой, – договорил Элам.
– Так точно! В боевых действиях верный настрой – треть успеха! – с этими словами, Хэнк поднял бинокль и навел на маленький катер, отваливший от берега, – Эй Элам! Тот нью-йоркский миллиардер действительно набрался смелости приехать к нам в гости.
– Вижу. Он не дурак, и понимает: мы его не съедим. Другой вопрос: что ему надо?
– Со слов Гарри, – напомнил Хэнк, – он хочет поговорить о наших сексуальных обычаях.
– Это я понял, – сказал Элам, – но, Бронфогт хитрая лисица, вряд ли он только за этим…
…И Элам-Шаман оказался прав. Оказавшись в маленькой компании за столом, медиа-магнат начал, как и было обещано, с темы сексуальных обычаев, и с будущего научно-популярного документального фильма доктора Понферраде. Но, эта тема быстро была исчерпана. Никаких проблем – при наличии дополнительного финансирования можно обеспечить «объективную поддержку на поле», так что никакой критик не найдет здесь никаких путей к опровержению ленты доктора Понферраде. Для полной ясности, Хэнк Завоеватель, сделав очередной глоток пива, добавил:
– А если кто-то будет слишком давить на свидетелей, то у нас тут акулы имеются.
– Акулы-людоеды? – с нескрываемым энтузиазмом переспросил Бронфогт.
– По обстановке, – спокойно сказал бывший лейтенант коммандос США, – акулы такие непредсказуемые существа, что могут съесть человека, а могут слегка погрызть, чтобы меньше совался куда не надо. Главное, что все выглядит естественно.
– Чудесно! – объявил Бронфогт, – Естественность – залог достоверности. Приятно, когда потенциальные партнеры сразу общаются в русле взаимопонимания. И мы могли бы не ограничивать взаимовыгодное сотрудничество лишь фильмами и акулами. Меня очень интересует космос, например. Когда на горизонте апокалипсис, тема космоса начинает интересовать телезрителей почти так же, как в «Золотые десятилетия астронавтики».
– Джулиан, – отозвался Элам, – извини, но ты поздновато пришел. У нас тут космос уже расписан. Я не утверждаю, что полностью. Можно поговорить с доктором Бен-Беном и профессором Хоффом. Может, что-то осталось, но тебе-то нужен большой сектор, а?
Нью-йоркский медиа-магнат взял из-под стола банку пива, и кивнул:
– Чертовски правильно, Элам! Мне нужен большой сектор. Но я не собираюсь ни у кого перекупать разрабатываемый участок. Я пришел со своей делянкой. Скажите парни, вы слышали об астероиде Бамбор?
– Я нет, – ответил Хэнк Завоеватель.
– Я тоже нет, – сказал Элам-Шаман, – хотя отмечаю, что название как-то подозрительно похоже на культовый вулкан Тамбора.
– Сходство имеется, – признал Бронфогт, – оно случайное, но удачное для PR. Астероид относится к группе Сизифа по виду орбиты, и к карбоновому классу по химии. Именно благодаря своей химии, он очень долго оставался незамеченным, хотя имеет диаметр 25 километров, и каждые полтора года пересекает орбиту Земли. Он темный, как уголь. И, только в середине прошлого года, молодые чешские астрономы на экспериментальном поляризованном телескопе… Я не ручаюсь за правильность названия этой оптики, но, короче говоря, они увидели этот темный астероид, и обозвали его Бамбор. По-чешски «Бамбор» значит «Картофелина». Астероид действительно похож на картофелину.
– Джулиан, а как близко к Земле подлетает эта картофелина? – спросил Хэнк.
– А! Вижу, ты смотришь в корень! Объективно, не настолько близко, чтобы следовало в темпе паковать чемоданы и искать другую планету для дома. Но, благодаря обстановке взаимопонимания с молодыми чешскими учеными, мы смогли слегка сгустить краски.
– Еще одно доказательство близкого апокалипсиса? – предположил Элам.
Бронфогт утвердительно кивнул. Элам задумчиво покачал люльку с малышом Улиссом, скептически хмыкнул и поинтересовался:
– А мы-то тут каким боком? В США ведь достаточно своих космических компаний.
– Ты прав, – ответил медиа-магнат, – в США нет проблем с обеспечением космических стартов. Но, есть проблемы с публичным обоснованием финансирования. Исследование астероидов в NASA проходит по программе ARU (Asteroid Retrieval and Utilization). На программу в 2014 году ассигновано три миллиарда долларов, но сейчас большая часть указанной суммы уже использована, а четыре проведенные миссии не дали достаточно впечатляющего результата, чтобы поучить новый транш бюджетных ассигнований. На сегодняшний день продолжение программы под угрозой, и ко мне обратились люди из аэрокосмического бизнеса… Я не буду называть их имен, но это влиятельные и вполне адекватные персоны, иначе я бы не стал тратить на это свое и ваше время.
– Так, все-таки, каким боком тут мы? – повторил свой вопрос Хэнк Завоеватель.
– Архивы разумных динозавров, – почти шепотом ответил Бронфогт.
– Э-э… – Хэнк почесал в затылке, – …Знаешь, Джулиан, я не хочу быть бестактным…
– …Но, – весело перебил медиа-магнат, – тебе кажется, что у меня мозги вынесло.
– Э-э… Примерно так.
– А вот и нет, Хэнк! Ты просто не дослушал! Сейчас ты все поймешь. Ты же, наверное, слышал о ниобиевом диске Бен-Бена, и о кварцевом диске Логбе.
– Вот, блин… – подал голос Элам, – …Слушай, Хэнк, этот дядька дело говорит.
Хэнк Завоеватель чуть заметно кивнул в знак того, что реплика услышана и отставил в сторону недопитую банку пива. Джулиан Бронфогт улыбнулся и продолжил.
– Как мы знаем, ниобиевый диск Бен-Бена, на котором имеется фото дино-сапиенса, и изображение Солнечной системы, какой она была 70 миллионов лет назад, храниться в музее Фонда «Explanation in Genesis» в Луисвилле (США, Кентукки), а кварцевый диск Логбе, содержащий голографическую видеозапись рождения дино-сапиенса, хранится в Университете Антананариву, Мадагаскар. Принадлежность этих артефактов к древней цивилизации, существовавшей в Меловом периоде, хотя не признается наукой, но и не оспаривается всерьез. Для полной картины нам не хватает третьего диска, который бы представлял долгосрочный прогноз космических катастроф в Солнечной системе. Мне кажется, что такой диск должен был быть создан дино-сапиенсами, и затем передан на хранение королевскому дому акваноидов. А что вы об этом думаете?
– Я думаю, – ответил Хэнк, – что нам не разобраться без дока Бен-Бена.
– Да, – согласился Элам, – это точно. Но, Бен-Бен перед разговором наверняка захочет посмотреть на ожидаемое содержание диска. Что ты на это скажешь, Джулиан?
– Я скажу, что тебя не зря прозвали шаманом, – произнес медиа-магнат, и положил на середину стола обычную флэш-карту, без всякой маркировки.
– Вот это деловой разговор, – признал Элам, убирая флэш-карту в карман.
– Для делового разговора кое-чего не хватает, – заметил Хэнк.
– Ах да, разумеется, – медиа-магнат снова улыбнулся, и положил на стол компактный планшетник, – вот, тут презентация экономической части проекта. Любой бухгалтер разберется, кому чего и сколько. У вас есть?..
– Кто сказал слово: бухгалтер? – раздался со стороны кают-компании наиграно-строгий голос Иао Софале.
– О, простите, если я нарушил какое-то табу! – откликнулся медиа-магнат, – меня зовут Джулиан, я американский репортер, и не очень хорошо знаком с местными обычаями.
– Понятно. Ну, а с модными стилями одежды для банкетов вы знакомы?
– Уверяю вас, мэм, что в этом вопросе я могу быть хорошим консультантом.
– Отлично! – заключила Иао, и менее громко сказала, – Ну, идем, Фируз, кажется, здесь американский арбитр нарисовался.
…Девушки вышли на палубу, и почти синхронно изобразили полные повороты в жанре салонных манекенщиц. На Фируз Нургази было надета частично-обтягивающая с чуть эпатажной угловатостью модель «спектральная мозаика», а на Иао Софале агрессивная модель «ощетинившийся дракон». Хэнк и Элам дружно раскрыли рты от удивления, а несколькими секундами позже захлопали в ладоши. Джулиан встал из-за стола, и тихо обошел девушек по кругу.
– Какой сюрприз! Я и не знал, что перспективные весенние модели, анонсированные на «Trans-world Fashion Week» уже поступили в продажу!
– На это, – сообщила Иао, – можно смотреть под разными углами прицеливания. Для нас важно, что жесткое обострение конкуренции между Индией и Танзанией за подряды на пошив модной одежды, привело к тому, что самые яркие модели можно купить, как бы, немного раньше, чем они поступают в продажу. Это сервис только для друзей.
– А-а, – многозначительно произнес нью-йоркский медиа-магнат.
– Мужчины! – воскликнула Фируз, – Хоть кто-нибудь скажет что-нибудь по существу?
– Круто! – объявил Элам, после некоторого раздумья.
– Однозначно, круто! – согласился с ним Хэнк.
– Очень изысканный выбор, – произнес Бронфогт, – одна леди выбрала стиль дракона, с подчеркиванием своего нежно-оливкового цвета кожи и своей выразительной фигуры, указывающей на несколько брутальную сексуальность молодой мамы. А другая леди наоборот, предпочла спектральный стиль, чуть маскирующий менее явный оливковый оттенок кожи, и окутывающий ее сексуальность ореолом игривой тайны.
– Вот это да… – выдохнула Фируз.
– Этот арбитр, кажется, владеет телепатией, – предположила Иао.
– Конечно, он владеет! – подтвердил Элам, – Как он иначе сколотил бы больше десятка миллиардов баксов на массовой инфо-стряпне для американской нации?
– Черт! – Иао хлопнула себя ладонями по юбедрам, – Так это же Джулиан Бронфогт!
– Просто, Джулиан, ладно? – с подкупающей скромностью попросил медиа-магнат.
*63. Рождение принцессы Фионы – история продолжается
Вечер 16 января. Край судоходной акватории у северного берега острова Родригес.
Банкетный зал на современном океанском лайнере соответствует большой хоккейной площадке, так что несколько сотен человек в режиме фуршета могут чувствовать себя достаточно свободно, собираясь в маленькие группы по интересам, либо перемещаясь между такими группами, чтобы познакомиться с максимальным числом людей. А если наскучил шум множества голосов, то можно выйти на открытые прогулочные палубы, полюбоваться там тропическими звездами и луной (кстати, конкретно сегодня на небе сверкала почти полная луна). Так в общих чертах определялась обстановка банкета на лайнере «Хелленика». Публика, любовавшаяся луной, была представлена, в основном (условно говоря) влюбленными парочками – это своего рода круизная традиция. Но, в круизах с «уклоном в бизнес» существует еще другая крупная категория пассажиров, смотрящих на звезды. Обычно это три-пять персон, тихо обсуждающие НЕЧТО.
Именно к такой категории принадлежали пятеро на выступе шлюпочной палубы.
Марти Логбе (бакалавр из университета Ква-Зулу, единственная дама в компании, шеф контрразведки акваноидов).
Рори Хофф (профессор университета Свазиленда).
Бен Бенчли (доктор физики, он же – Бен-Бен, авторитетный вождь акваноидов).
Лоренцо Спаривиено (неаполитанец, он же – комесо Ларри, из «Семьи Рамазотти»).
Джулиан Бронфогт (нью-йоркский медиа-магнат).
Для завязки разговора Бронфогт выразил слегка ироничное неудовольствие по поводу присутствия неаполитанского комесо (на сленге каморры – доверенного менеджера).
– Знаете, Ларри, когда я встретил в отеле трех сотрудников-итальянцев подряд, то сразу заподозрил, что на этих переговорах не обойдется без человека вроде вас.
– Прошу прощения, – тут комесо Ларри сделал грустные глаза, – мне искренне жаль, что кристально честные люди наподобие вас, Джулиан, вынуждены вести свой безупречно чистый бизнес с такими сомнительными субъектами как я. Увы, мир погряз в пороках.
– Объективно, – заметил профессор Хофф, – среди нас только два без сомнения честных человека: это мисс Логбе и мистер Бенчли. Но, я надеюсь, это нам не помешает делать безупречно чистый бизнес, как элегантно выразился мистер Спарвиеро.
– Рори, я тебя обожаю, – проворковала Марти Логбе.
– Все это так мило, – сказал доктор Бенчли, – но, может, отбросим лишние завитушки, и перейдем к этому чистому бизнесу в неформальном стиле, для экономии времени?
Нью-йоркский медиа-магнат кивнул и лаконично буркнул:
– Принято.
– Тогда работаем, – деловитым тоном произнесла Марти Логбе, – сразу скажу: у наших ученых не возникло претензий к качеству, представленного псевдо-документального материала на флэш-карте. Так что «динозавровые прогнозы космических катастроф» принимаются без изменений.
– Превосходная работа, Джулиан, – подтвердил Бен-Бен.
– Присоединяюсь, – поддержал профессор Хофф.
– Иное дело – продолжила шеф контрразведки, – легенда обнаружения. Обсудив схему с коллегой Ларри, мы пришли к выводу: третий динозавровый диск, найденный опять на Маскаренском плато, это уже перебор. Так, Ларри?
– Да, Марти. Это ни к черту. Извини, Джулиан, но нужна другая легенда.
– Какая? – спросил Бронфогт.
– Лучше найти диск там, – и неаполитанец театральным жестом протянул ладонь вверх, указывая на яркую Луну, немного затененную с края.
– О, черт! Послушайте, леди и джентльмены, но экспедиция на Луну серьезно раздует бюджет нашего проекта, и, что главное, потребует значительного времени, а запускать медиа-движение надо быстро, желательно начать не позже середины февраля.
– Никаких проблем, Джулиан, – сказал комесо Ларри, – экспедиция уже проведена, диск доставлен на Землю, просто это не афишировалось.
– Интересно, – проворчал Бронфогт, – что за экспедиция, и когда она была?
– Экспедиция «Аполлон-15», вылет 26 июле 1971 года, возвращение 6 августа.
– Это что, Ларри, специальная шутка такая?
– Мне не верят, – грустно констатировал неаполитанец, и повернулся к Хоффу, – мне не пробить эту стену предубеждения. Попробуй ты, как ученый, хорошо?
Свазилендский профессор чуть заметно развел ладонями.
– Джулиан, доставка динозаврового диска с Луны экспедицией «Апорллон-15» вполне логична, и любые сомнения в этом абсолютно лишены фактической базы. Я напомню некоторые штрихи. Как известно, капитан Уорден работал на орбите, а Скотт и Ирвин выполнили эпическое трехдневное ралли на лунном вездеходе, собрали треть центнера лунных минералов, и установили маленький памятник всем погибшим астронавтам. В дополнение к этому, они взяли с собой неизвестное количество лунных сувениров, по поводу которых затем, уже на Земле, судебные разбирательства продолжались 40 лет. Джеймс Ирвин со скандалом покинул NASA через год после экспедиции, якобы из-за бизнеса с почтовыми марками, проштемпелеванными на Луне. Затем, Ирвин с женой основали религиозный «Фонд Высокого Полета». Кстати Джеймс и Мэри Ирвин, и их пятеро детей, были баптистами, но Джеймс Ирвин поддерживал хорошие контакты с мормонским колледжем в Солт-Лейк-Сити, а также был офицером масонской ложи в Колорадо-Спрингс. Еще, Джеймс Ирвин был известен как автор статей в поддержку креационизма, или, выражаясь официально «Intellectual Design Theory». Немало тайн осталось после смерти отставного полковника Ирвина в 1991 году.
– Так-так, – сказал Бронфогт, – немало тайн, значит? Это намек, что среди наследства аэрокосмического полковника мог быть динозавровый диск с информацией?
– При чем тут намеки? – профессор Хофф артистично изобразил удивление, – я готов показать сценарий, по которому кто-то из детей Ирвина передал инфо-диск в главную организацию американского креационизма «Explanation in Genesis».
– Так-так. А артисты есть под этот сценарий?
– Я уверен, – ответил профессор Хофф, – что директор «Explanation in Genesis» найдет подходящих артистов, если немного поделиться с ним славой и деньгами.
– Джулиан в курсе, – проинформировал Ларри Спарвиеро, – поскольку имеет хорошие контакты в Университете Вест-Кетукки, сотрудничающем с «Explanation in Genesis».
Нью-йоркский медиа-магнат задумался на несколько секунд, а затем кивнул.
– Допустим, артисты не станут проблемой. Но как решить вопрос с материалом диска? Лунное происхождение обязывает, я полагаю.
– По логике, – ответил Рори Хофф, – разумные динозавры на Луне применяли местные материалы для изготовления долговечных носителей лазерной записи. Мое мнение: это простая лунная шпинель. Прозрачный цветной камень, по химическому составу – оксид магния и алюминия. Лунная шпинель отличается от земной шпинели лишь повышенной радиоактивностью и примесью сверхлегких элементов: водорода и гелия.
– Лунную шпинель, – добавил Бен-Бен, – можно достоверно имитировать в лаборатории методом экспозиции земной шпинели в ядерном реакторе на определенном режиме.
– Как-то очень быстро вы все придумали, – проворчал Бронфогт.
– У нас хорошая сработавшаяся научная команда, – ответил профессор Хофф.
– Так-так. Интересно на чем сработавшаяся? Не на метановых алмазах ли?
– А если так, то что тогда, Джулиан?
– Ничего. Я высказал это предположение для театрально-драматического эффекта.
– Театр это прекрасно, – сказала Марти, – но я не поняла: схема принимается, или как?
– Принимается, – твердо произнес медиа-магнат, – начинаем работать.
* * *
Тем временем, Эрл и Кэтти устроились в банкетном зале в углу стойки бара.
– Эрл, – спросила она, – ты уверен, что можно оставлять Джулиана с теми ребятами? Я ничего не хочу сказать плохого, но мало ли что? Какой-никакой, а все же дедушка.
– Я уверен. Видишь ли, мой дедушка захотел для разнообразия пообщаться с ними без посредника, в смысле, без меня. Пусть так. Не съедят же они его. Вообще-то, Джулиан общался со многими опасными людьми, и чувствует, когда не надо лезть на рожон.
– Это хорошо, – Кэтти улыбнулась, – знаешь, я понимаю, что Джулиан – сволочь, но он обаятельный. Мне бы не хотелось, чтобы его постиг синдром съедения акулой.
– Мне тоже, – Эрл-Гарри подмигнул, – и ты права про Джулиана по всем пунктам.
– Наверное, – сказала она, – это потому, что я стала чуть-чуть понимать тебя. А тебе не кажется, что ты стал чуть-чуть понимать меня?
– Мне, разве что, кажется. Человек, тем более, мужчина, не способен понять кошку, тем более, женщину. Так что я не удивляюсь твоему вопросу. Ты – загадка, и твои вопросы загадочные, как у мифического сфинкса на дороге в Фивы.
Кэтти Бейкер легонько щелкнула ногтем по миниатюрному декоративному зонтику на стакане легкого коктейля.
– Знаешь, Эрл, в жизни все стало еще более странно, чем раньше. Сколько времени мы вместе? Я имею в виду, без перерывов.
– Дай подумать… – он пошевелил всеми пальцами, сосредоточиваясь, – …Если меня не обманывает память, и если не считать короткие перерывы на день-другой, то полгода.
– Вот, – сказала она, – я и говорю: все стало еще более странно, чем раньше. Мы делаем именно то, чего всегда боялись: рискуем превратиться друг для друга в обыденность.
– Видимо, – ответил он, взвесив в руке кружку, – из меня просто не получился атлант.
– Атлант? – удивилась Кэтти, – Мы же в Лемурии, а не в Атлантиде. Другой океан. Это мексиканское зелье из перебродившей агавы, кажется, слегка закрутило тебя.
– Ничего подобного. Хотя, пульке действительно зелье, дар ацтекской богини Майауэли, которая покровительствует плодородию. У богини Майаэли четыреста сосков, а ее груди выдвинуты во все стороны, как мясистые листья агавы. Такой выразительный образ.
– Что ж, судя по всему, это чрезвычайно достойная леди. Но при чем тут атланты?
– Один атлант, – уточнил Эрл, – я имею в виду, атланта, который держит небо на руках. Согласно мифам Эллады, небо твердое и зверски тяжелое. Так и с бизнесом, который я неосмотрительно вырастил. Теперь надо держать его на руках, пока он не окрепнет, а я переоценил свои силы. На удачу рядом оказалась загадочная девушка. В самые трудные моменты, она подставляет свою коричневую ладошку, и спасает дело.
– Ох, Эрл. Ты будешь смеяться: у меня было немало мужчин, но ни один, кроме тебя, не признавался в своей слабости так легко и непринужденно.
Эрл-Гарри снова подмигнул ей, и пожал плечами.
– Вот такой я.
– Вот такой ты, – отозвалась она, – и что будем делать?
– Может, – предположил он, – попробуем просто жить, как нравится.
– Прекрасная идея, Эрл. По-моему, в таком стиле живут акваноиды.
– Да, Кэтти. Это потому, что они не обманывают ни друг с друга, ни свое эго.
– Я знаю, – она снова щелкнула ногтем по декоративному зонтику, – и я так и не смогла определить: то ли такая честность это райский сад, то ли адская сковородка.
– Ни то, ни это, – ответил он, – на самом деле, просто иное. Как с другой планеты.
– О! – весело воскликнула Кэтти, – Инопланетяне это мой конек, ты знаешь! И, кстати, я задумала концепт-сюжет небольшого 3D-фильма об эротике дино-сапиенсов.
– Что-что, блин?
– Ага! Даже тебя пробило! Значит, это будет шок сезона.
– Еще бы меня не пробило! Слушай, как ты себе это представляешь? У них же, судя по реконструкции, хвост, чешуя, к тому же, они не живородящие, и не млекопитающие, а яйцекладущие и… Чем разумные динозавры кормят маленьких динозавриков?
– Ну, согласно реконструкции, они кормят их тщательно пережеванным мясом. Но эти детали относятся не к эротике, а к тому, что может следовать только после эротики.
– Технически, да. Но психологически это все связано в одном инстинкте!
Услышав это, Кэтти подняла ладонь и задумалась.
– Вот это верно. Все в одном инстинкте. Черт! Это будет так трогательно. Я вспоминаю фильм «Марш пингвинов», студии «Animal planet» 2005 года. Папа и мама пингвины в окружении антарктических льдов вместе высиживают яйцо. Зрители сюсюкали так, что «Марш пингвинов» получил «Оскар» в номинации «Лучший документальный фильм».
– Кэтти, вряд ли зрители будут сюсюкать, глядя на хищных динозавров в 3D.
– Будут! Ты не представляешь, какие трогательные получатся папа и мама динозавры!
Эрл-Гарри готов был возразить, но тут включился динамик под потолком:
«Леди и джентльмены! Объявлено, что принцесса Лемурии родится в середине ночи, и Королева Кинару рада, что люди веселятся, встречая наследницу Невидимой Короны. Лумис Нбунгу, секретарь-капитан яхте-резиденции «Njana ifu» (След облака) заранее предупреждает гостей народа нйодзу, что в середине ночи будет чрезвычайно шумно, поскольку таков древний обычай. Спасибо что прослушали эту информацию».
Ночь 17 января. Устричная бухта на севере острова Родригес. Борт яхты «Njana ifu».
40-метровый двухпалубный катамаран «Njana ifu» формально (по габариту) был супер-яхтой, а фактически – типичным японским морским автобусом класса «Rapid», которых построено начиная с 1980-х годов немыслимое количество. В прошлой жизни он возил пассажиров (до 300 за раз) на маршруте Фукуока – Кагосима, и завершил бы службу на пункте разделке старых судов, если бы не идея Хасимото Сабуро, топ-менеджера юго-западного отделения холдинга UHU. Он придумал красивый и не очень дорогой жест: подарить королеве акваноидов необычную супер-яхту. Если убрать 300 пассажирских сидений, модерново переделать освободившиеся залы, и поставить новые движки…
…То получится не хуже, чем гламурные корыта от «лучших модельеров-дизайнеров», приобретаемые миллиардерами за астрономические суммы. Получилось действительно симпатично, броско, ультра современно! И главное: супер-автобус, пардон, супер-яхта, короче: плавсредство подоспело вовремя: в декабре, когда «королевский совет» как раз обсуждал вопрос «об оптимальном гнездовании миледи Кинару». С учетом значимости проекта, Хасимото сам прилетел на остров Родригес, и дважды в день рапортовал боссу туристического сегмента холдинга UHU, Окаторо Митари о текущем положении дел. В японском стиле, для таких рапортов было четко установлено время: 7 утра и 7 вечера в Токио. То, что 7 утра по Токио это 2 часа ночи по Маврикия, не волновало босса.
Приближалось время рапорта: 2 часа ночи 17 января, и Хасимото Сабуро не знал, что в сложившейся ситуации делать. Он ходил по открытой части первой палубы катамарана «Njana ifu», и пытался перехватить хоть кого-то, кто объяснит, что творится, но все эти оливковокожие туземцы отделывались от него несколькими восторженными фразами, произнесенными скороговоркой на смеси африкаанс и суахили, после чего исчезали во «временной медицинской зоне» или наоборот ныряли за борт. За бортом, кстати, тоже происходило что-то непонятное. Со всех сторон доносились ритмичные синхронные восклицания нескольких сотен людей, вероятно, с очень сильным дыханием:
«Н-н! Ф-а-а! Нн-фаа!».
И оглушительно-тяжелые удары сотен тамтамов.
Прожектор на мачте над верхним мостиком супер-яхты медленно вращался по часовой стрелке, и его яркий луч высвечивал из серых лунных сумерек оливковые лица и торсы акваноидов. Они сформировали огромный живое кольцо вокруг «Njana ifu», и в четкой последовательности выпрыгивали в воде почти до пояса, резко и громко скандируя.
«Н-н! Ф-а-а! Нн-фаа!».
Где-то видимо еще были акваноиды с тамтамами, но они не попадали в пятно света. Их можно было только услышать: Бум-м!!! Бум-Бум!!! Бум-м!!!
Хасимото Сабуро тревожно глянул на часы: «01:52–17.01». Через 8 минут надо будет выйти на SKYPE-связь с Окаторо Митари, и сказать что-то определенное (по японской традиции, менеджер должен рапортовать четко и ясно, иначе он не на своем месте). Что делать? У кого спрашивать? Вот в такие моменту у японских менеджеров и случаются необъяснимые сердечные приступы (на фоне вполне достойной физической формы)…
…Но сейчас фортуна оказалась на стороне Хасимото Сабуро. К борту причалила лодка-зодиак и на палубу взошли два акваноида: доктор Бен Бенчли и бакалавр Марти Логбе.
– Уф! – с облегчением в голосе произнесла Марти, – Успели! Доброй ночи, Сабуро-сан.
– Здравствуйте, Марти, – очень спокойно и доброжелательно ответил японец.
– Можете, – продолжила она, – включать видео-связь с вашим начальством в Токио. Все сделаем вовремя, как у вас принято.
– Хотя, – добавил Бен-Бен, – я не понимаю оснований этой традиции.
