Текст книги "Футуриф. Токсичная честность (СИ)"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 55 страниц)
*56. НФ-наследие сэра Артура Кларка
12 декабря. Середина дня. Шри-Ланка. Южный берег. Деревня Унаватуна.
Хозяева ресторана не стеснялись эксплуатировать близость к дому Артура Кларка. За отдельные деньги можно было занять уголок, откуда отлично смотрелся этот дом. Как нетрудно догадаться, эмир Эль-Обейда и пилот Тиктак заняли этот уголок. Эмир успел переодеться на аэродроме, и в соответствие со своим швейцарским паспортом, выбрал имидж «богатый турист из Евросоюза». Тиктак осталась в легком полукомбинезоне и футболке. Судя по задумчивому взгляду официанта-ланкийца, парочка показалась ему странной. Но, вообще-то, ланкийцы глядят с любопытством на любых интуристов.
Так или иначе, официант принял заказ, и принес карри, королевских креветок, и некий традиционный суп на кокосовом молоке с бешеным количеством перца. К этому супу прилагались лепешки, чтобы снизить убойную силу упомянутого перца. Графин смеси фруктовых соков и чайник чая должны были полностью унять перечное пламя…. Если суммировать картину, то понятно, что ланкийская пища требует к себе уважительного, вдумчивого, неторопливого отношения, и стимулирует спокойную застольную беседу.
Эмир Эль-Обейда ловко бросил хвост креветки в специальное ведерко, и спросил:
– Тиктак, изменилось ли твое мнение о морже и кенгуру?
– Разве это так важно? – пробурчала она, зажевав лепешкой порцию супа.
– Это очень важно, – подтвердил он, – я не отказался от мысли организовать хорошую смешанную команду в филиале, работающем на Футурифе.
– Извини, Али, но даже за одним столом морж это морж, а кенгуру это кенгуру.
– Неужели? А тебе не кажется, что это напоминает догму из арсенала ксенофобии?
– Али, у меня не ксенофобия, а практика. Есть люди, с которыми удобно жить рядом и работать в команде. А есть чужаки, с которыми как: или ты их подомнешь, и будешь прессовать без перерыва, или они сделают это с тобой. С такими чужаками не бывает удобно. Кстати, я глянула в сети: что значит «Муджаддид»? Тебя так назвал Керим из обслуги виллы Аль-Селджа. Оказалось: «обновитель веры». Может, ты действительно собираешься что-то обновить, но по стилю твоих людей этого не видно. Извини.
– Тиктак, пойми: я взял власть чуть больше полугода назад, и лишь два месяца назад я разрушил гнездо фундаменталистов. Обычаи людей невозможно сменить так быстро.
– Еще раз извини, – сказала она, – это твои люди, а для меня они чужаки. Абсолютно.
– Но, – возразил эмир, – ты успешно работала в одной команде с моими людьми.
– Нет, Али, не было одной команды. Просто, группа датчан, и я тоже, старались быть буфером между твоими людьми и акваноидами. Но, мы устали. А твои люди начали общаться напрямую с акваноидами, и получился, выражаясь по науке, эмоциональный диссонанс. Теперь акваноидам проще убить твоих людей, чем терпеть их на борту. Ты, наверное, можешь договориться с лидерами акваноидов, чтобы они продолжили что-то делать в твоей теме по космосу, и позволяли твоему генералу Мураду иногда летать на Футуриф и позировать для TV. Думаю, это максимум. Хочешь – верь, хочешь – нет…
…Тут гренландская эскимоска пожала плечами, давая понять, что вопрос закрыт.
– Спасибо, Тиктак, – сказал эмир, – извини, что я загрузил тебя умственным трудом, не предусмотренным в твоем контракте.
– Все нормально, – она улыбнулась, – я люблю иногда пошевелить мозгами.
– А если, – спросил он, – я подброшу еще задачку, ближе к штурвалу и гайкам?
– Интересно. И какую?
– Сейчас объясню. Ты слышала о космических аэростатах?
– Ну… Я где-то читала, что аэростат с оболочкой из мономолекулярной пленки, чисто теоретически взлетит на границу космоса. Но это из области «Физики шутят».
– Уверяю тебя, Тиктак: это не просто шутка. Существует реальный образец.
– Что-то трудно поверить, – пробурчала она, – А кому принадлежит такое чудо?
– Теперь мне, – сообщил эмир, и пояснил, – вчера я купил все права на него.
*57. Сингапурский Шар, или «Либертатор» версия 2.0
12 декабря, полдень. Небо над Яванским морем. Борт экспедиционного BN-Islander.
Кэтти Бейкер погладила Эрла-Гарри по плечу.
– Порулишь без меня, ОК? Я выступлю с лекцией о супер-вулкане Тоба и о туземцах.
– Не вопрос, – отозвался он, – все равно сейчас рулит автопилот, а мы просто смотрим. Только потом давай порулишь ты, а я гляну новости Hi-Bi.
– Что-то намечается? – спросила она.
– Я думаю: да. И если я прав, это будет любопытно.
– Ну, тогда посмотрим, прав ли ты, – и, еще раз погладив его по плечу, Кэтти легко развернулась (точнее, развернула свое пилотское кресло в сторону салона).
– Можно ли нам конспектировать? – в шутку спросила Елена Оффенбах.
– Можно даже записывать на аудио-видео, – ответила Кэтти.
– Вот я и запишу, – поймал ее на слове Сван Хирд, и включил видео-камеру палмтопа.
– Отлично! – она хлопнула в ладоши и, без дальнейших предисловий, начала лекцию.
«Обычно вулканами называются конические горы с кратером вместо вершины. Из этого кратера, нерегулярно, в среднем, раз в N лет, где N от единицы до тысячи, что-нибудь извергается. Обычно – раскаленные газы с пеплом, или расплавленные горные породы, именуемые лавой. Но есть и другой класс вулканов. Они выглядят просто как участок равнинного ландшафта с некоторым количеством бессистемно разбросанных гейзеров. Долгое время их не принимали всерьез, поскольку в историческую эру ни одна из таких штуковин не извергалась. Лишь в середине XX века некоторые геологи и палеонтологи заинтересовались этими объектами, как потенциальными виновниками колоссальных природных катастроф доисторического периода. Тогда-то и пришел в наш язык термин «супервулкан». Энергия извержений супер-вулканов завораживает. Давайте вспомним репортаж из кратера вулкана Тамбора, где в 1815 году произошло наиболее мощное из исторически-известных извержений. Его эквивалент составлял 200 тысяч мегатонн. Это примерно в 5 раз больше размера мировых ядерных арсеналов апогея Холодной войны. Кстати, напомню: мы отметили, что угроза «ядерной зимы» при фактическом размере арсеналов была выдумкой. Даже Тамбора вызвал на планете не зиму, а осень: 1816 год известен, как «планетарный год без лета». Но супер-вулканы, это гораздо хуже! Когда Голливудские мэтры втыкают в свои фильмы-катастрофы извержение своего любимого супер-вулкана в Йеллоустонском парке, то показывают крупным планом потоки лавы и раскаленные камни, летящие, как пушечные ядра. А тучи пепла у них только для фона. Огромная ошибка! Не лава, не камни, и не общая энергия извержения, которая у супер-вулканов равна нескольким тератоннам – нескольким миллионам мегатонн…».
(Тут Кэтти сделала паузу и повторила еще на другой лад, для драматического эффекта):
«…Не эта энергия, которая стократно превышает мировые ядерные арсеналы Холодной войны, важна для оценки убойной силы супер-вулкана. Нет! Главное, это пепел. Супер-вулкан Тоба, при мощном извержении 70 тысяч лет до новой эры, засыпал пеплом всю тропическую полосу Восточного полушария Земли, а часть пепла рассеялась в верхних слоях атмосферы, и на многие месяцы закрыла солнце. Средняя температура на планете упала примерно на 10 градусов Цельсия. Глобальная зима длилась около пяти лет. Она ударила по всему живому на Земле. Многие виды вымерли, в частности – человечество. Кажется, кто-то удивлен: «как же так, ведь мы живы». Верно. Мы – потомки маленьких флуктуаций на фоне вымирания десятков видов рода Homo sapiens. Где-то в некоторых случайных оазисах уцелела дюжина племен численностью по сто – двести особей. Это достойный повод, чтобы задуматься: а повезет ли человечеству в следующий раз? Ведь извержения супер-вулканов – хотя и редкий феномен, но закономерный и неизбежный».
(Кэтти сделала еще одну паузу, и перешла к современности).
«Сейчас вулкан Тоба дремлет, но на дне его кратера: озера Тоба, 100x35 километров, не прекращаются термальные процессы. За тысячи лет они породили новый вулканический конус: остров Самасир (площадью 600 квадратных километров – как остров Капри). А в центре озера под водой бурлят гейзеры. Что ждет нас завтра, или через год? Неизвестно. Туземцы (тоба-батки – энауаки) живут на острове и вокруг озера, буквально на вулкане. Точнее на супервулкане. Энауаки были язычниками, но в 1850-х, Герман Ван-дер Туук, голландец, перетянул их в протестантское христианство, хотя неясно в какое. Занятное обстоятельство: формально Ван-дер Туук был не миссионером, а только переводчиком миссии. Ему платили, и он честно переводил библию на язык Тоба, и излагал туземцам, однако, его отношение к христианству было скептическое, и переводы получались очень вольными. Теологически – ересь, но политически – то, что надо: Тоба стал христианским плацдармом против султаната Ачех – плацдарма Османской Турции на крайнем севере Суматры. Как водится, тобийцев и ачехийцев втянули в религиозную войну за интересы мировых империй. Позже, империи распались, а религиозная вражда не угасла. И, хотя Индонезия скорее исламская страна, район Тоба остался христианско-языческим. Это позитивный фактор для экспедиции. Вот, собственно, все. Далее поговорим на месте».
Аудитория поаплодировала. Кэтти Бейкер отсалютовала ладошкой, и развернула свое пилотское кресло обратно к штурвалу. Эрл-Гарри похлопал ее по колену, затем открыл ноутбук и углубился в путешествие на портале «Hi-Bi» (новостей аукционов Hi-Tech). Некоторое время он изучал информацию молча, но через четверть часа объявил:
– Процесс пошел, друзья! Эмир Эль-Обейда купил все права на Сингапурский Шар!
– Блин, – отозвался Сван Хирд, – ты думаешь, Гарри, мы знаем этот биржевой сленг?
– В данном случае, – вмешалась Кэтти, наклонившись и глянув на экран ноутбука, – тут совсем другой сленг. Опупеть можно! Ар-Фаджи не в шутку купил эту хреновину.
– Эй, – вмешалась Елена, – Может, вы, все-таки объясните, о чем это?
– Твоя очередь объяснять, – сказала Кэтти, слегка толкнув приятеля плечом.
– Моя! – согласился он и, в свою очередь, развернул пилотское кресло к салону, – Итак, друзья, начнем с краткого сообщения о летательных аппаратах легче воздуха.
– О дирижаблях, что ли? – предположил Сван.
– О космических дирижаблях, – ответил Эрл-Гарри.
– Ну, круто, вообще. А ты забыл, что в космосе воздуха нет ни фига? Дирижаблю нужен воздух, чтобы из него выталкиваться. И поэтому рекорд высоты только 39 километров. Один мужик, лет 10 назад поставил. Он еще оттуда прыгнул в скафандре и с парашютом. В смысле, сначала летел без парашюта, перешел звуковой барьер, а парашют уж после.
Эрл-Гарри утвердительно кивнул, и пояснил:
– Это рекорд высоты пилотируемого полета на стратостате, и рекорд высотного прыжка. Феликс Баумгартен и компания «Red Bull», 2012 год. А рекорд для беспилотных шаров установлен на 10 лет раньше, японским шаром BU60-1. Высота подъема: 53 километра.
– Ну, – сказал Сван, – значит, на этой высоте еще есть воздух. А в космосе воздуха нет!
– Это, – ответил Эрл-Гарри, – арифметический вопрос: Архимедова сила, разница веса воздуха вытесненного шаром, и веса шара, включая оболочку, и легкий газ в оболочке, должна быть больше нуля. И это требуется в космосе, на высоте более 80 километров.
– Ну, блин, нет же воздуха в космосе!
– Сван, а можно, я продолжу?
– Ладно, я молчу, – сказал гало-рок музыкант, и Эрл-Гарри продолжил:
– Практическая проблема: вес оболочки. У японского шара BU60-1 диаметр 50 метров, значит: объем 60 тысяч кубометров и площадь оболочки: 7500 квадратных метров. Если сделать из простой полиэфирной пленки, то вес будет около тонны. На малой высоте 60 тысяч кубометров обеспечат Архимедову силу в 70 тонн. Но, высота 30 километров, где плотность воздуха в полста раз ниже, чем у Земли, будет для такого шара предельной. У японского шара оболочка весила 38 кило. 5 граммов на квадратный метр, в 40 раз легче простой полиэфирной пленки, и втрое легче папиросной бумаги. И шар поднялся на 53 километра. Вроде бы, дальше некуда. Но, сингапурские студенты решили переплюнуть японцев, и построили аналогичный шар из пленки технического графена. Полграмма на квадратный метр. Вес оболочки: меньше четырех кило. Если считать по приближенной барометрической формуле, то Сингапурский Шар может подняться на 85 километров.
Сообщив это, Гарри-Эрл жестом фокусника развел руки в стороны. Сван почесал свою шевелюру, и промолчал. Елена сосредоточилась, и задала сразу два вопроса:
– Гарри, а сколько стоит эта игрушка, и на кой черт она нужна?
– Взгляд в корень, – прокомментировала Кэтти.
– Графен недешев, – сказал он, – в этом-то и была проблема. Университетский научно-технический центр влез в кредиты, рассчитывая на инвесторов – военных. Но, когда оказалось, что такой шар нельзя складывать, а надо перемещать его надутым, внутри мобильного защитного ангара на подвесе вертолета класса CH-47 Chinook, интерес у военных исчез. Так шар попал на аукцион Hi-Bi, где вчера это купил эмир. Вот цена.
– Ого… – выдохнула Елена, посмотрев на экран ноутбука, – …И на фиг ему это?
– Это… – Гарри-Эрл выпучил глаза, – …Прототип нового гипер-лайнера «Либертатор», версия 2.0, не океанская, а суборбитальная. Гипер-Шар будет летающим островом, как Лапуту у Свифта в «Приключениях Гулливера». Такой небесный Ноев ковчег для VIP, позволяющий в безопасности и комфорте пережить грядущий апокалипсис.
– Какой, к хренам, апокалипсис? – не понял Сван Хирд.
– А подумать? – ласково спросила Кэтти.
– Э-э… – потянул он, – …Ты хочешь сказать, что фильм, который мы снимаем…
– …Блин! – встряла Елена, – Я как чувствовала, что вы задумали аферу в таком роде!
– А тебе не нравится эта идея? – поинтересовался Гарри-Эрл.
– Ну, если честно… – тут Елена вздохнула, – …То я за то, чтобы отправить всех VIP на волшебных шарах в космос, и там похоронить. Но, мне кажется, что VIP не настолько дебилы, чтобы клюнуть на эту суборбитальную гипер-порнографию.
– А почему нет? Все зависит от качества наживки на крючке.
– А какая наживка? – спросил Сван Хирд, – Ну, там, блесна, мормышка, или что?
– Обсудим это с эмиром, когда прилетим, – ответил бизнесмен-янки.
– С эмиром? – переспросил Сван, – Ты хочешь сказать, что он тоже прилетит?
– Да. Остров Самасир это отличное место для таких обсуждений.
12 декабря, после полудня, от города Медан до озера Тоба.
Аэропорт Медан не удивил Жозефину Тиктаалаак. Уровень техники примерно как на Мадагаскаре или на Сейшелах. Просто, региональный центр в слегка развитой стране третьего мира. Полосы – бетонка, неплохая. Самолеты местной авиалинии не очень-то опрятные, а на стенах ангаров – пятни ржавчины. Обслуга аэродрома – меланхолично-ленивая (даже приличная доза денег, взятка бригадиру обслуги, не очень помогла). Но, наконец, «Hongdu L-15 Leobat» загнан в отдельный ангар, и сдан под военизированную охрану. А теперь аттракцион для богатых туристов: 100 километров на Самом Лучшем Геликоптер-Такси С Опытным Пилотом (все с заглавных букв!). Вертушка: 4-местный «Robinson Raven» косметически подкрашенная, чтобы казаться помоложе, но… Когда заработал движок, завертелся ротор, и заскрипели элементы силового набора, у Тиктак возникло подозрение что сесть на этот металлолом было большой ошибкой. Но пилот-индонезиец долетел, и приземлился на универсальное поле (летное и футбольное) на востоке острова Самасир, в основании T-образного мыса, известного как Тук-Тук. На прощание, Опытный Пилот показал рукой на тот отель, который «Пулау-Ривьера»…
…Персонал тут оказался улыбчивым, доброжелательным, но довольно тормозным, и не сильно понимающим английский. Пришлось объясняться жестами, и тогда было быстро достигнуто взаимопонимание. 10 минут – и мальчишка-энауаки проводил их в коттедж. Преимущество коттеджей традиционной тоба-батакской архитектуры – кровля в форме седла. Лука седла нависает над широким балконом мансарды, и дает прекрасную тень. Можно сидеть за столом на балконе, пить фруктовый чай, любоваться озером, которое образует как будто зеркало между холмистыми берегами, поросшими сосновым лесом.
– Поразительно, не правда ли? – заметил эмир, – Около экватора – сосновый лес.
– Какой-то микроклимат, – предположила Тиктак, – тут прохладнее, чем в Медане. Или сказывается, что тут горное плато, или что озеро очень глубокое – тепловой буфер.
– Возможно, – сказал он, и спросил, – ты не против задержаться тут на несколько дней?
– Хоть до шести вечера 31 декабря, – невозмутимо ответила она.
Сувейд-Али Ар-Фаджи (он же – Джавад-Али бин-Ансар) недовольно поморщился:
– Ты опять переводишь все на условия и срок контракта.
– Да. Я же на работе.
– А мне казалось, что я заинтересовал тебя этим суборбитальным шаром.
– Да, заинтересовал. Но срок контракта от этого не меняется.
– Конечно, – сказал он, – 31 декабря ты улетишь в Гренландию, или куда захочешь, но суборбитальные шары, это вне контракта. Это научно-фантастическая тема, которую я предполагаю реализовать, и ищу единомышленников. Считай, что это НФ-клуб.
– Морж спросил у кенгуру, – напомнила гренландская эскимоска.
– Это, – иронично произнес он, – становится похожим на магическое заклинание.
– Не заклинание, – ответила она, – а простой и надежный жизненный принцип.
– Скажи, Тиктак, а если бы меня не было в этом НФ-клубе любителей астростатов?
– Подожди, Али, как ты это назвал?
– Я назвал это «астростат». По аналогии с аэростатом и стратостатом.
– Ну, понятно. Астростат… Во как… Хорошее словечко получилось.
– Мне самому нравится. И все же: что, если бы меня не было в этом НФ-клубе?
– А кто был бы? – спросила она.
– Кто-то, – сказал эмир, – кто тебе симпатичен. Я слышал, как ты насвистывала мотив «Beloved children of the Cold War» Свана Хирда. Что, если бы он был в клубе?
– Гало-рокер Сван Хирд в твоем клубе? Али, это даже не смешно.
– Конечно, не смешно. Это вполне серьезно. Сван Хирд сегодня вступил в клуб.
– Вот, зараза! Я думала о нем гораздо лучше.
– Подожди, Тиктак, а с чего бы тебе после этого думать о нем хуже?
– А то не ясно? – буркнула она, – Тоже мне: «гало-рок не продается», бла-бла-бла. А на проверку: такая же шкура, как все поп-звезды.
– Тиктак, ты думаешь, что я купил Свана Хирда?
– А то не ясно? – повторила гренландская эскимоска.
Эмир Эль-Обейда отрицательно покачал головой.
– В отличие от столпов западного бизнеса, я не страдаю заблуждением, что все на свете продается. Даже если бы я действительно пожелал купить Свана Хирда, то проявил бы внимательность, и посмотрел на успехи тех, кто пробовал купить его после мартовской смены гало-рок команды. И, я бы пришел к выводу, что это неразумная идея.
– Тогда почему он вступил в твой клуб?
– Потому, что ему стало интересно, как и тебе, – ответил эмир.
– Но… – с сомнением протянула Тиктак и, кажется, решила не говорить то, о чем сейчас подумала. Сувейд-Али Ар-Фаджи договорил за нее:
– Но, ему не нравится ислам. Да. Сван Хирд открыто это говорил. Но он говорил то же самое об иудео-христианском фундаментализме. И, мне кажутся разумными многие его тезисы. Ты сама можешь поговорить с ним на эту тему сегодня при встрече.
– Сегодня при встрече? – удивленно переспросила гренландская эскимоска.
– Да, – эмир улыбнулся и пояснил, – Сван Хирд будет здесь еще до заката.
12 декабря, Суматра, озеро Тоба, незадолго до захода солнца.
С тоба-батаками легко договориться, если не жадничать. Кто-то хочет покушать не в ресторане, а на сампане в вечерней прогулке по озеру. Платит хорошо? Тогда найдется сампан, где есть стол, стулья и печка для барбекю. Тогда поехали!
Поехали. Пока сампан отчаливал от пирса «Пулау-Ривьера» Эрл-Гарри (Рассел-Лессер) представил друг другу собравшихся. Включая Жозефину Тиктаалаак (Тиктак), которая слегка удивилась его информированности…
– Мистер Рассел, откуда такие подробности обо мне? Ну, например, что я официально владею средневековой усадьбой, возможно, возведенной викингом Оддом Хрингром?
– Просто Эрл, ОК? – весело поправил бизнесмен-янки, – То, что я говорил, это вовсе не подробности, а просто дайджест, скомпонованный за минуту сетевым роботом.
– Что, легально существует такой робот? – с недоверием, спросила она.
– Просто, существует, – уточнил Гарри-Эрл.
– А-а, – отреагировала гренландская эскимоска, и понимающе кивнула.
– Может, перейдем к делу? – предложила Кэтти Бейкер.
– Нас слышат, – тихо заметил эмир Эль-Обейда, и показал глазами на двух ребят, тоба-батаков, занимавшихся раскладыванием кусочков курятины на решетке для барбекю.
– Не беспокойся. Их английский на уровне: объясниться в простых бытовых случаях.
– Резонно, – эмир кивнул, – тогда к делу. Начнем с PR. Как ваш фильм?
– Послезавтра, – ответил Эрл-Гарри, – нам привезут японских подводных роботов, и мы снимем на видео жуткую подводную активность просыпающегося супервулкана Тоба.
– Превосходно! – сказал эмир, – а какие пожелания у гало-рокеров?
В ответ Елена Оффенбах изобразила двумя ладонями нечто вроде двускатной крыши.
– Прежде всего, Али, для такой аферы нужно многостороннее прикрытие.
– Это не проблема, – сказал он, – ты же понимаешь, что у меня есть контакты и у вас в Евросоюзе, в Страсбурге, и в Америке на Капитолии, и в Исламском мире. Правда, по стечению обстоятельств, отношения с Эр-Риядом прохладные, но есть доверительные отношения с Джакартой, а Индонезия – крупнейшее в мире исламское государство.
– Что ж, – ответила Елена, – по исламскому миру тебе виднее, но в Евросоюзе и США недостаточно прикрытия на уровне правительств, парламентов и финансовых вершин. Необходимы еще две опоры: международная юстиция и СМИ. Контакты по юстиции потребуются в Гааге, Женеве и Люксембурге, а по СМИ – в Брюсселе и Лондоне.
– О, джинны пустыни! – проворчал эмир, – Сколько нахлебников расплодилось!
– Увы, – Елена пожала плечами, – не я придумала существующий миропорядок. А мои выводы базируются на аферах такого класса и масштаба, в частности, на афере гипер-лайнера «Либертатор». Там прикрытие включало компоненты юстиции и СМИ. Этим объясняется отсутствие публичных претензий к администрации Гипер-Лайнера, хотя оснований хватало: рабовладение, убийства, и иные нелегальные действия с людьми.
– Это прикрытие, – продолжил ворчать эмир, – не спасло «Либертатор».
– Не спасло от мятежа, – уточнила Елена, – мятеж это натуральный феномен, наряду с ураганом, цунами, извержением вулканов, и падением астероида. А то, о чем я сейчас говорю, это виртуальные феномены, компоненты PR: политика, юстиция и СМИ. Ты объявил тему PR – вот, соответственно PR. А натуральные феномены – отдельно.
Эмир Эль-Обейда покивал головой, соглашаясь с голландкой, после чего спросил:
– Какие СМИ надо подкупить?
– Это, – отозвался Сван Хирд, – вопрос скорее к Гарри, его дедушка большая шишка в мировом генераторе зомби-продукции. Но я хочу вот что сказать. Я знаком с проектом «Гипер-Лайнер v2.0» всего несколько часов, но кое-что мне сразу не нравится. В шоу-бизнесе это называют «следи за маятником». Вот, возьмем лайнер «Титаник», который столкнулся с айсбергом и затонул с пассажирами в 1912 году. Если бы в 1920 году кто-нибудь построил бы для круизов копию «Титаника», то вылетел бы в трубу. В то время круизные фирмы наоборот старались показать, что у них все иначе, чем на несчастном «Титанике». Но, прошло 100 лет, и бизнесмены начали строить такие копии. Так на эти круизы был аншлаг! Потому что маятник уже качнулся назад. «Титаник» уже никем не воспринимался, как лайнер-могила, и стал сильным морским брэндом. Такая фигня.
– А что? – спросила Тиктак, – Правда сейчас есть круизные лайнеры «Титаник»?
– Да, – ответила Кэтти, – «Титаник II» построен в 2016-м, а потом появились еще два.
Тут Сван Хирд энергично помахал руками над головой.
– Подождите вы обсуждать, а то я собьюсь! Слушайте! Как говорят философы в таких случаях, идея «Ноев ковчег Апокалипсиса» надолго засрана. Значит надо работать на диалектических антитезах. Место – не океан, а небо. Принцип – не всей VIP-толпой, а мелкими бандами. Корабль – не лайнер-остров, а маленькая семейная яхта. Вот так мне видится. Небо, значит, четко в тему. Но летающий остров – вообще не то. Не покатит.
– Минутку, Сван, – произнес Эрл-Гарри, быстро чертя что-то стилосом на экране своего ноутбука, – маленькая семейная яхта, это примерно вот так в твоем понимании?
– Ну, вроде того.
– Между прочим, – задумчиво откликнулась Кэтти, – наш целевой рынок хочет люкс.
– Апокалипсис же! – возразил Сван, – Какой люкс? Пусть радуются, что будут живы!
– Нет-нет! – багамская мулатка сделала движение, будто перечеркнула пальцем некую надпись в воздухе, – Тут другая логика. Но сама идея семейного астростата…
– …В этом, – подхватил Эрл-Гарри, – есть что-то чертовски перспективное.
– Алло! – сказала Елена, – Там ребята-туземцы показывают нам жестами, что барбекю готово. Давайте продолжим после жратвы, если нет возражений.
* * *
После позднего обеда (или раннего ужина) как-то само собой вышло, что конференция суборбитальных аферистов сформировала две группы. Кэтти, Эрл-Гарри и эмир начали обсуждать что-то о сегментах VIP-рынка яхт. А Тиктак, Елена и Сван, для которых эта область маркетинга была незнакомой и не очень интересной, предпочли полюбоваться заходом солнца с валунов, торчащих из воды всего в нескольких метрах от берега. Если точнее, то это были не валуны, а остаток вздыбившегося лавового языка от какого-то древнего локального извержения. Отличное место чтобы поговорить о философии.
Тиктак бросила в воду камешек. Прислушалась к мелодичному звуку, и буркнула:
– Философия, блин…
– Что – философия? – спросила Елена.
– Философия непонятная штука, – пояснила эскимоска, – кто бы мне объяснил: как мы оказались в одной компании с этим долбанным эмиром?
– Кто – как, – ответил Сван, – у тебя, вроде, контракт с филиалом, который эмир купил у датской компании. А мы на каникулах вписались в экспедицию Гарри и Кэтти. Они нас сагитировали в тему с астростатом. Эмир просто инвестор этой аферы. Так бывает.
– Слушай, Сван, а почему ты и Елена не послали все это в жопу, узнав, что там эмир?
– Ты думаешь, надо было послать? – спросила Елена.
– Сама не знаю, блин… – тут эскимоска выразительно пожала плечами, – …С одной-то стороны, ясно, что если эмир, то аристократ и исламист. Гадина в квадрате. А с другой стороны, он в своем эмирате вроде что-то реформирует в человеческую сторону.
– Интересное кино… – Елена насторожилась, – …А ты была в этом эмирате?
– Была. Вчера утром я прилетела туда с Футурифа, а сегодня привезла эмира сюда в два прыжка, на учебно-боевом суперсонике.
– Ну, вообще… – Сван Хирд почесал пятерней свою шевелюру, – …Расскажешь, что там?
– Да, хотя, я мало что видела, – сказала Тиктак, и четко, сжато начала излагать историю своего визита в эмират Эль-Обейда.
А на сампане в это же самое время продолжался семинар по VIP-маркетингу.
Эрл-Гарри повернул ноутбук так, чтобы остальным двум участникам было тоже удобно смотреть, и произнес:
– Идея этого парня-рокера просто блестящая. И не только потому, что эффект маятника влияет на доверие покупателей, но и потому, что можно сделать проект «Астростат» не таким безумным на вид. Никто еще не строил аэростаты в милю поперечником.
– Гарри, какая разница? – иронично отозвался эмир, – Ведь у наших клиентов нет ума, и совершенно не важна степень безумия проекта. Они смотрят названия подрядчиков и экспертов. Разработка «Dark Sky Station» не взята нами с потолка, а получена у NASA-DARPA, вместе с экспертизой, и есть подрядчики «Aerospace United» и «Lockheed». Они обладают политической и финансовой репутацией. Ты сам говорил: «Dark Sky Station» разработан в 2004 году, а в 2011 показан малый прототип. Если за оговоренные 3 года подрядчики построят не то, о чем мечтали VIP-инвесторы, то это не наши проблемы.
– Али, я вовсе не предлагаю отказаться от проекта «Dark Sky Station», но ждать 3 года, скучно. Я предлагаю параллельно раскручивать проект Свана.
– Перпендикулярно! – возразила Кэтти, – Надо раскручивать его перпендикулярно!
Эмир выразительно приложил ладонь к уху и громко прошептал:
– Честная свободная конкуренция?
– Да, черт возьми! – таким же громким шепотом подтвердила Кэтти Бейкер.
– Ты права, – сказал ей Эрл-Гарри, – честная конкуренция. Проблема лишь в том, что цена семейной суборбитальной яхты может оказаться чертовски высокой даже по меркам VIP. Графеновая пленка недешева. Хотя, Али лучше ориентируется в этих ценах.
– Да, Гарри, – ответил эмир, – цена графеновой пленки, как и цена работы с ней, крайне высока. Но, если мы взглянем на проблему шире, то увидим: графен не нужен. Можно применять полиэфир, который гораздо дешевле. У графена только одна роль: показать сингапурский шар «астростат», тот прототип, для которого мировая наука подтвердит настоящую космическую высоту 80 км. А для потребителя сойдет 80 тысяч футов.
– 80 тысяч футов? – удивился Эрл-Гарри, – Это всего 24 километра.
– Всего? – переспросил эмир, – Вот уж нет. Сегодня днем я был на 22 километрах. Это прекрасно! Ни один из наших VIP-клиентов не отличит это от космоса. За клиентов из соседних эмиратов я ручаюсь, поскольку лично знаком. Но начать кампанию лучше в Швейцарии, в кантоне Граубюнден, и немедленно, поскольку уже идет сезон.
На несколько секунд наступила тишина, после чего Кэтти Бейкер спросила:
– Ты про горнолыжный сезон в Сент-Морице?
– Да, – эмир кивнул, – про Сент-Мориц тоже. Но, прежде всего, про Давос. Всемирный Экономический Форум начнется через декаду, и гости понемногу начали собираться.
– Черт, я даже не подумала об этом, – призналась она.
– Я тоже, – сказал Эрл-Гарри, – а это непревзойденное скопище сверхбогатых идиотов и главное, коррумпированных консультантов при идиотах. Лишь одно меня беспокоит.
– Что именно? – спросил эмир.
– То, – ответил молодой бизнесмен-янки, – что организаторы проекта «Либертатор v1.0» начинали раскручивать это тоже в Граубюндене.
– Да, – эмир снова кивнул, – и это прекрасно! В программу ВЭФ в этом году включены мероприятия в память Петера Раттенкопфа и его семьи, которые трагически погибли в апреле на «Либертаторе». Это хороший повод, заявить, что мы продолжим его дело. Я полагаю, что такое трогательное и смелое заявление на Форуме будет сразу встречено аплодисментами… Если сколько-то заплатить клеркам из оргкомитета.
– Кто полетит в Давос и будет делать заявление? – прямо спросил Эрл-Гарри.
– Я, – ответил Ар-Фаджи, – у меня прекрасный повод. Мой предшественник погиб на «Либертаторе». И нужен демонстрационный дирижабль-яхта. Я знаю, где его взять, но требуется посредничество Кэтти, чтобы поговорить с Массимо Соррентино.
– Я знаю дона Массимо, – подтвердила карибская мулатка-шкипер, – а что от него надо?
