Текст книги "Футуриф. Токсичная честность (СИ)"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 55 страниц)
– Если не путч, тогда что? – спросил он.
– Так, всякое – разное, – она улыбнулась, – например, я присматриваюсь к акваноидам. Видимо, это тебе интереснее, чем все остальное. Тебе же предстоит работать с ними.
– М-м… Да, конечно… А что ты о них знаешь?
– Что-то знаю. Например, что у них материнский инстинкт работает в одну фазу. Ведь акваноиды располагают огромным пространством для демографической экспансии. Я специально выразилась, как в книжке по политологии, чтоб ты привыкал.
– Черт! – буркнул он, – Елена! Ты ведешь себя так, будто я твой младший братик!
– Я веду себя, как твой друг. Я лучше знаю обстановку, так что слушай и не брыкайся.
– Ладно, может ты права… Так, и что дальше с акваноидами?
– Акваноиды, – сказала она, – чем-то напоминают амстердамских бродячих кошек. Ты знаешь, сколько бродячих кошек в Амстердаме?
– Нет. Я даже об этом не задумывался.
– И почти никто не задумывается. А их много. В конце 1960-х появился частный фонд Генриетты ван Веелде, который ненавязчиво опекает наших бродячих кошек. Кстати, единственный благотворительный фонд, куда меня убедили дать денег. Иногда я там бываю на кофейных пятницах, поэтому – чуть-чуть в курсе кошачьей демографии.
Бывший летчик-миротворец изобразил из вежливости, будто тема ему интересна:
– Так, сколько же в Амстердаме этих бродячих кошек?
– Загадка природы! – триумфально произнесла Елена, – Никто не знает! Есть оценки по косвенным признакам, но они расходятся: от десяти тысяч до почти ста тысяч. Пока не установлен даже критерий, какая кошка бродячая, а какая – скорее домашняя, но часто гуляет сама по себе. Ведь большинство кошатников не регистрируют своих любимцев.
– М-м… Елена, это чертовски познавательно, только при чем тут акваноиды?
– Олаф, представь себе Индийский океан к западу от меридиана Дели, как время ночи в большом городе с плотной застройкой и множеством крыш и чердаков. Люди там, как правило, видны, а вот кошки – это тени в темноте. Каждый из людей, имеющих дело с кошками, знает одну или нескольких знакомых кошек, но далеко не всегда сообщает информацию о них кому-то постороннему. Так и акваноиды. Неизвестно, сколько их, неизвестно, каков спектр их контактов с цивилизацией и бизнесом. Есть даже разные мнения о том, откуда они появились. Существует несколько фондов, которые вполне официально имеют дело с акваноидами. Но, это исключение. Большинство компаний предпочитают или вообще скрывать, что работают с акваноидами, или уклоняться от ответа на вопрос о целях и масштабах такой работы. А сами акваноиды не намерены сообщать о себе больше, чем им надо для своих практических целей, причем их цели известны только приблизительно. Принцип социальной организации акваноидов тоже известен лишь приблизительно. Можешь прочесть статьи в «Ethnographic review», но отнесись ко всему этому критически. Там 90 процентов – просто чушь. Вот оно как.
Елена Оффенбах замолчала, и принялась с удовольствием попивать кофе. Олаф очень внимательно посмотрел на нее, и с уверенностью объявил:
– Ты знаешь гораздо больше, чем сейчас сказала!
– Да, – спокойно подтвердила она, – я знаю гораздо больше. Но давай не сейчас об этом. Посреди ночи я вряд ли смогу толком объяснить, а ты вряд ли сможешь запомнить. Ты будешь в Амстердаме еще несколько дней, так?
– Всяко буду, – подтвердил Олаф.
– Вот и хорошо. На свежую голову мы поговорим об этом. Хотя, тема такая, что не все можно объяснить словами. Надо видеть акваноидов в их естественной среде обитания. Когда ваша дирекция планирует перегнать авиа-технику на Футуриф?
– Точная дата не названа, – сказал он, – начальство говорит про начало осени.
*43. Авианосцы снова в деле
16 сентября. От Копенгагена до обрубленного гипер-лайнера.
Теоретически, по анкете, Олаф Тюрборг (как и 80 процентов датчан) принадлежал к Государственной лютеранской церкви Дании. Практически, если он и верил в какого-нибудь бога, то в гибридного, со смешанным христианско-языческим имиджем. Если припирало, то Олаф иногда мысленно молился – в смысле, что-нибудь просил у этого гибридного бога (не желая упускать такую возможность – пусть даже призрачную). Всю последнюю неделю перед вылетом из Копенгагена, он просил у синкретического бога о четырех вещах:
1. Чтобы самолет был не из юзаных и списанных американских военных транспортов.
2. Чтобы промежуточный лэндинг был не в Сомали и не в каком-нибудь эмирате.
3. Чтобы на борт не посадили живой спецгруз в виде какого-нибудь VIP.
4. Чтобы напарник-штурман был не стажер, не нацмен, не гей, и не женщина.
Видимо, Олаф попросил слишком много, и вечером 16 сентября синкретический бог послал его предельно конкретно, расколошматив в пыль все надежды.
1. Самолет оказался: Lockheed C-130 Hercules, образца 1954 года. Такие 30-метровые воздушные грузовики продолжают производиться и использоваться в армиях NATO, а некоторые из них проходят по три капитальных ремонта, и лишь потом куда-нибудь деваются – например, продаются частным компаниям (так было в этом случае).
2. Промежуточный лэндинг, согласно полетному плану, был в эмирате Эль-Обейда.
3. Там следовало принять два контейнера и пассажира с кодовым именем Дервиш.
4. Ой, блин…
…«Ой, блин» – именно такой была спонтанная реакция на своего напарника – второго пилота-штурмана. Она была чем-то очень похожа на пилота Труди Чакон из культового фильма «Аватар» 2009 года. Кто смотрел – тот запомнил эту круглолицую, невысокую, плотно сложенную девушку наподобие юной мексиканской фермерши: бесшабашной, добродушно-бестактной, но по-своему обаятельной. Такая девушка-пилот в кино – это весело, но такая персона, как штурман при перелете почти 5 тысяч миль…
– …Ой, блин! – произнес Олаф (как уже отмечалось – спонтанно).
– Здорово, кэп! – жизнерадостно улыбаясь, ответила штурман, как-то очень по-свойски протянув ему руку, – Тебя зовут Олаф Тюрборг, точно? А я – Жозефина Тиктаалаак. Эй, запоминать ни к чему, можно просто Тиктак. Меня все называют Тиктак, даже мама. Я однажды спросила: мама, почему ты мне дала такое косое имя: Жозефина? А мама мне ответила, что был какой-то сериал по TV, вот такая смешная история. Слушай, а у нас крутой борт, как в кино про войну, точно? И проект крутой. Космос, фантастика…
– Минутку, – перебил он, пожав протянутую руку, – сколько тебе лет, и какой стаж?
– Мне двадцать один с половиной год, а стаж почти полгода, – гордо сказала она.
– М-м… Да уж… А на чем ты работала эти полгода?
– На коммерческом авиа-такси, делала заброски экологических туристов в Гренландии. Знаешь, наверное, меня специально поставили на тему экологов. Они там надоедают, и начальство надеялось, что они меня увидят, и испугаются лететь. Некоторые и, правда, пугались, но большинство экологов совсем без мозгов, их так просто не проймешь. Ты сейчас сделай счастливое лицо. Нас для TV снимают. Начальство хочет показать, что гренландские эскимосы для «Arctum SBA» – такие же датчане, как белые скандинавы. Никакого расизма… О! У тебя хорошая улыбка. Мужественная… Готово! Нас сняли!
Тюрборг прекратил напрягать лицевые мышцы, «державшие улыбку», и стал оценивать ситуацию. Он уже понял, что напарница, хоть и похожа на киношную Труди Чакон, но вовсе не латиноамериканка, а этническая гренландская эскимоска, и что «Arctum SBA» обозначает симпатию к сотрудникам-эскимосам, чтобы усилить свою PR-позицию на стратегическом рынке перевозок в гренландском шельфовом нефтяном районе. Среди эскимосов Гренландии крайне мало пилотов (самих-то этих гренландских аборигенов довольно мало), поэтому в штурманы к Тюрборгу попало это 21-летнее чудо со стажем полгода на самых простых легких машинах – авиа-такси. Выбрали из того, что было.
– Ладно, – со вздохом, произнес бывший летчик-миротворец, – идем в кабину. Ты хоть посмотрела летную инструкцию и схему своего рабочего места?
– А как же! – подтвердила эскимоска, – Я даже себе на планшетник скачала. Ну, вроде шпаргалки. Мне сходу не запомнить такую долбанную прорву тумблеров и шкал. Ты подсказывай, если я начну путаться в этом добре, договорились?
– Подскажу, куда же я денусь, – хмуро согласился Олаф Тюрборг.
* * *
…У Жозефины Тиктаалаак (или просто Тиктак) обнаружилось ценное свойство: она невозмутимо и четко реагировала даже на грубое рявканье командира. Главное было рявкнуть коротко и ясно. Тогда приказ выполнялся практически мгновенно. Только благодаря этому, взлет 35-тонной машины с грузом еще 30 тонн, прошел без проблем. Теперь, после набора крейсерской высоты, можно было расслабиться.
– Что, Олаф, ты уже загребся со мной? – сочувственно спросила Тиктак.
– Ничего страшного, я думал, будет даже хуже, – сообщил он.
– Вот видишь, – обрадовалась она, – в жизни есть место приятным сюрпризам. Хочешь пыхнуть в рекреационных целях? Я несколько косяков протащила. Могу поделиться.
– Тиктак, включи мозг! Если, допустим, я соглашусь, то как мы сядем в Эль-Обейда?
– Так, до Эль-Обейда еще почти 7 часов, вся травка успеет выветриться из мозгов.
– Никакой дури до прибытия на «Futureef-Interstellar»! Ясно?
– Ясно… – тут молодая эскимоска, задумалась, и спросила – …А как мы сядем на этот обрубленный «Либертатор», который теперь «Futureef-Interstellar»? Я хочу сказать: два авианосца класса «Нимиц» там сцеплены не вот так, а вот так, чемоданы чертовы…
Жозефина показала руками, что по ее мнению 330-метровые авианосцы надо было бы соединить последовательно, (удвоив длину полосы), а они соединены параллельно, как катамаран, поэтому полоса так и осталась 330 метров, и ни шагом больше. Затем, она продолжила мысль:
– …Я знаю, что какие-то супер-пилоты янки, когда была Холодная война, как-то сажали «Геркулесы» на авианосец – специально подготовленный, но все равно это считалось за экстрим. У нас на борту только ты – супер-пилот, а я не тяну пока, И что делать?
– Тиктак, ты смотрела схему объекта лэндинга?
– Я смотрела фото. Там один авианосец слева, другой справа. Посредине мост длиной полкилометра, и шириной во весь корпус. Но для лэндинга ведь только авианосцы.
– Значит, наверное, эти фото есть у тебя на планшете.
– А как же! Такая прикольная фигня!
– Тогда открой, и посмотри внимательно на диагонали моста.
– Сейчас… – эскимоска быстро нашла на планшетнике картинку, и увеличила. – …Ух! Вообще прикольная штука. Тут по диагонали тоже ВПП! Олаф, а какая у них длина?
– Ты теорему Пифагора в школе изучала? – спросил он.
– Да. Там про треугольники, квадраты, и всякую такую фигню.
– Тиктак, а если точнее?
– Ну у-у… – задумчиво протянула она…
…И Олаф с тоской вспомнил статью в журнале «Illustreret Videnskab», где с тревогой сообщалось, что две трети выпускников средней школы не знают теорему Пифагора.
– Давай ты вспомнишь теорему Пифагора, и сосчитаешь, – предложил он.
– ОК, я попробую, – пробурчала Жозефина Тиктаалаак (Тиктак), – вот уж не думала, что займусь школьной геометрией, сидя в кресле второго пилота.
– Поверь, это тебе пригодится.
– Верю. А калькулятором можно пользоваться?
– Можно, – разрешил он.
– Тогда нет проблем! – с этими словами, эскимоска переключила планшетник в режим калькулятора, и быстро объявила результат: почти в точности 600 метров.
– Отлично, первый шаг сделан, – объявил Олаф.
– Шаг-то сделан, – задумчиво произнесла Тиктак, – но как-то это не ОК, ведь по ТТХ у Геркулеса пробег при лэндинге больше на четверть.
– Это, – сказал он, – данные с поправкой полста футов по высоте. В инструкциях часто указывают взлетно-посадочные дистанции без этого важного нюанса.
– Я не догнала, про что это, – призналась она.
– Это вот про что. В боевых условиях транспортный самолет работает с полевых ВПП, которые могут быть окружены лесом, либо чем-то еще. Условно, высоту препятствий принимают равной полста футам. Это та высота, на которой самолет подходит к краю полосы при лэндинге, или уходит за край полосы при взлете. А теперь, давай-ка снова применим геометрию треугольников, на этот раз, чтобы оценить, насколько завышены взлетно-посадочные дистанции в сравнении с расчетом без 50-футовых препятствий.
– Слушай, Олаф, сколько у тебя еще задачек про треугольники?
– Много. Как раз хватит до подлета к Эль-Обейда.
– Эй, а перерыв, чтоб пожрать?!
– Не беспокойся, я свято чту бортовой распорядок. Я учел перерыв на питание.
Через 7 часов. Ранее утро 17 октября. Аэропорт эмирата Эль-Обейда.
C-130 Hercules пробежал по полосе, затормозил, затем, на малой скорости выехал на парковочную площадку, и остановился. Вокруг был серый бетон, а чуть дальше – серо-желтый песок, который волнами уходил к горизонту. Этакое застывшее море. Кое-где торчали группы унылых и пыльных пальм, а к площадке примыкало здание аэропорта, аляповато стилизованное под средневековую мавританскую архитектуру. Откуда-то со стороны торца здания подъехала тележка-трап, и цистерна-топливозаправщик.
– Так, – произнес Олаф, – давай, ты посидишь в кабине, а я разберусь с этими делами.
– Эй, не беспокойся, – ответила Тиктак, – я умею отшивать черножопых.
– Именно поэтому, лучше будет, если ты посидишь в кабине.
– А-а… Да, наверное, ты прав, кэп. ОК, я посижу тут.
– Вот и хорошо, – сказал он, – и, кстати, мы берем пассажира VIP…
– Да, – она кивнула, – я в курсе. Какой-то секретный чел с кодовым именем Дервиш.
– Правильно, Тиктак. И, если этот Дервиш окажется арабом, что очень вероятно, то…
– …То, – перебила она, – не следует называть его черножопым.
– Вот! Мы поняли друг друга, – Олаф подмигнул ей и пошел открывать входной люк.
* * *
Дервиш оказался, действительно, арабом. Довольно молодым, худощавым и, вероятно, спортивным мужчиной. Одет он был в повседневном южно-европейском стиле. Синие свободные брюки и клетчатая рубашка с короткими рукавами. Еще, он носил модные дымчатые очки. Поднявшись на борт, он устроился в кресле бортинженера (которое в данном рейсе оставалось свободным), и до взлета только улыбался, не говоря ни слова. Лишь когда самолет взлетел, и Эль-Обейда остался где-то позади и внизу, за пеленой пыльной песчаной дымки, пассажир VIP еще доброжелательнее улыбнулся и произнес:
– Я рад знакомству с вами, капитан Тюрборг, и мисс…
– Тиктаалаак, – лаконично ответила штурман.
– …И мисс Тиктаалаак, – без запинки повторил Дервиш, – возможно, я могу быть чем-то полезен на борту. Я проходил практику в военно-воздушных силах Альянса.
– Экипаж тоже рад знакомству, – вежливо ответил Олаф, – и благодарит за предложение помощи, но в данный момент нам ничего не требуется. Отдыхайте, мистер Дервиш.
– Я бы хотел кофе, – сказал пассажир, – и могу налить вам обоим тоже.
– Это было бы очень в тему, – отозвался Олаф.
– Да, – снова лаконично добавила Тиктак.
VIP-пассажир снова улыбнулся (он был поразительно улыбчив) и пошел варить кофе. В аппарате, установленном на военном авиа-транспорте сварить что-то приличное не так просто (а до этого часа казалось, что подобное технически невозможно). Но, странному пассажиру удалось приготовить превосходный кофе.
– Видите, – сказал он, в ответ на невысказанное удивление экипажа, – у нашей культуры существуют некоторые позитивные черты.
– Мистер Дервиш, я прошу вас: не надо о политике, – ответил Олаф Тюрборг.
– О политике? – переспросил араб, и его лицо стало удивленно-обиженным, – Кофе уже считается политикой? Если так, то простите, капитан, я этого не знал.
– Это вы меня простите, мистер Дервиш. Быть может, я вас неправильно понял, но, мне показалось, что вы перешли от кофе к культуре. В одном из пунктов инструкции четко сказано, что мусульманская культура – это политическая тема. А в другом пункте есть прямой запрет на обсуждение экипажем политических тем с клиентами компании.
– Какой ужас, – со вздохом прокомментировал Дервиш, – иногда мне кажется, что мир стремительно сходит с ума, изобретая все новые абсурдные табу. Скажите, капитан, а говорить о Луне не запрещено инструкцией?
– Смотря, что именно говорить о Луне, мистер Дервиш.
– О-о-о! – VIP-пассажир картинно прижал правую ладонь к области сердца, – Клянусь, я вовсе не имел в виду роль Луны в религиях. И, я также не имел в виду территориальные претензии на поверхность Луны, на ее недра, и на ее воздушное пространство.
Тиктак подняла руку и щелкнула пальцами.
– Это какое такое воздушное пространство Луны?
– Это атмосфера, – пояснил Дервиш.
– …Которой на Луне нет! – отрезала эскимоска.
– Мисс Тиктаалаак, уверяю вас, на Луне есть атмосфера. Ее плотность приблизительно соответствует плотности атмосферы Земли на высоте сто километров, иначе говоря – в средней ионосфере. Конечно, по меркам земной поверхности там технический вакуум, однако, с позиции планетологии это именно атмосферный слой. Вероятно, вы у себя на родине нередко наблюдаете полярные сияния, а ведь эти прекрасные световые картины возникают там, в средней ионосфере с той же плотностью, что и атмосфера Луны.
– В этом мистер Дервиш прав, – заметил Тюрборг.
– Ни хрена себе… – проворчала Тиктак. – …Вот, дела. Мистер Дервиш, а откуда вы так хорошо знаете про Луну и про полярные сияния?
– Это часть моей работы, мисс Тиктаалаак. Я руковожу Космическим Агентством Эль-Обейда, научной структурой, учрежденной Сувейд-Али Ар-Фаджи, новым эмиром. В краткосрочной программе агентства – эксперимент по облету Луны и дистанционному исследованию Башни Рутледжа на северо-западном берегу Моря Мечты. Это в южном полушарии Обратной стороны Луны.
Олаф Тюрборг не удержался и громко фыркнул, после чего укоризненно произнес:
– Мистер Дервиш, вы же ученый, как я понимаю. Неужели вы верите в сказку о миссии «Аполлон-20», и об астронавте Вилли Рутледже, нашедшем базу инопланетян?
– Капитан, я не столько ученый, сколько администратор науки. И, конечно, я не верю в словесные заявления, пока нет подтверждающих фактов. Но я верю, что ряд заявлений, подтвержденных фотографиями, пусть даже сомнительными, требуют проверки.
– Эй! Что за штука эта Башня Рутледжа? – спросила эскимоска.
– Это из лунной уфологии, – неохотно ответил Тюрборг, – есть легенда, что в 1976 году состоялась пилотируемая миссия Аполлон-20 в рамках засекреченной финальной части американской лунной программы. Якобы, они исследовали восточную часть обратного Лунного полушария, ненаблюдаемого с Земли, и нашли там базу инопланетян.
– Прикольно, – прокомментировала она, – а как проверить?
– Для этого и предназначен проект «Луна-Пони» на Футурифе, – сообщил Дервиш.
Еще через 6 часов. Вторая половина дня 17 сентября.
Центральный канал Маскаренского плато.
Бывший хвост «Либертатора» (уже почти космодром «Futureef-Interstellar»).
Надстройка атомного авианосца класса «Нимиц» выглядит, как серая железная копия прямоугольной башни какого-то средневекового замка. Но, три яруса диспетчерской службы (два – остекленных, и один верхний – открытый) ослабляют это сходство. На открытом ярусе левого из двух авианосцев, образующих новоиспеченный космодром, работала группа визуального наблюдения диспетчерской службы, а на верхнем ярусе правого авианосца, за чайным столом, расположилась любопытная компания.
Патрик Тэммелен – вице-президент консорциума «Futureef-Interstellar».
Йошида Акеми – персональный референт вице-президента.
Доктор технических наук Эйнар Нилсен замдиректора КБ компании «Arctum SBA».
Хэнк Завоеватель, авторитетный военный лидер акваноидов.
Фируз – юниорка из Омана, персональный боцман авторитетного военного лидера.
Доктор Эйнар Нилсен, едва сев за стол, поглядел на часы, и заметно нахмурился.
– А вот нервничать не надо, – спокойно сказал Хэнк Завоеватель.
– Может, и не надо, – проворчал тот, – только у нас там, в самолете, оборудование на несколько десятков миллионов долларов, и новый министр из эмирата Эль-Обейда. В ситуации, когда самолет – старый американский Геркулес, а второй пилот девчонка-эскимоска с полугодичным стажем на авиа-такси, трудновато не нервничать.
– Знаете, док Эйнар, я много раз летал на старых 130-х Геркулесах, и никаких проблем. Машина надежная. А капитан Тюрборг, как мне говорили, отличный пилот, так что от неопытности девчонки-напарника не слишком расстроится.
– Тем более, если девчонка симпатичная, – серьезным тоном добавила Йошида Акеми.
– Между прочим, – включился Патрик Тэммелен, – это вполне конструктивная идея для игрового эротического фрагмента в видео-протоколе нашей программы.
Нилсен поднял взгляд к яркому лазурному небу и с чувством произнес:
– Вот за такое я не люблю сверхновое научно-популярное кино. Все в кучу! Эйнштейн, Кастанеда, шаманизм, Шаолинь, Тантра, Камасутра. Меня не удивляет, что от этого у современных молодых людей в мозгах каша вместо мыслей… Черт! где же самолет?
– Вот нервничать не надо, – напомнил Хэнк, и снял с пояса радиотелефон, – башня! Это четвертый, доложите про северный спецтранспорт эйч…
… – Ясно, башня! Отбой, – военный лидер акваноидов вернул радиотелефон на пояс и спокойно сообщил, – все ОК, он зашел на посадочный круг, будет на второй диагонали ориентировочно через две с половиной минуты.
* * *
Олаф Тюрборг относился к той категории профессионалов, которые умеют работать действительно мастерски. Настолько мастерски, что это любому видно. C-130 с такой точностью поймал начало стальной полосы-диагонали, и так четко затормозил около контрольной черты, будто его двигала рука некого невидимого божества атмосферы.
– Круто! – воскликнула Тиктак, – Даже не верится, что я участвовала!
– Ты выполнила свою часть работы отлично, – заверил ее Олаф, слегка приврав, чтобы придать своему штурману побольше уверенности и создать позитивную мотивацию к профессиональному росту (как об этом пишут в инструкциях).
– Wow! – воскликнула она, – Может, сегодня выпьем за мой старт в большой авиации? Обычай такой, что я проставляюсь, точно?
– Подожди, – сказал он, – сперва разгрузка у терминала, затем парковка, а потом можно обсудить выпивку и обычаи. И, следует сказать мистеру Дервишу…
– А! Точно! – Тиктак повернулась к VIP-пассажиру, – Сэр! Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию. «Arctum – это свобода над облаками». Такой корпоративный слоган.
– Спасибо, мисс Тиктаалаак, и спасибо, капитан Тюрборг. Я уверен, что мы скоро еще полетим вместе. А сейчас у меня одна просьба, капитан.
– Слушаю вас, мистер Дервиш. Что за просьба?
– Надо, – ответил VIP-пассажир, – передать записку Хэнку Завоевателю. Смотрите там, между башней и линией разметки, молодой мужчина – акваноид, одетый в пятнистые бриджи. Это он. Рядом с ним юная арабо-бантоидная девушка в лиловой тунике.
– Вижу, – подтвердил Олаф Тюрборг.
– Обалдеть можно! – сказала Тиктак, – Акваноиды оливковые и немного толстенькие. В точности такие, как показывали по TV!
– Да, – произнес Олаф, – они такие… ОК, мистер Дервиш, я передам вашу записку.
