Текст книги "Футуриф. Токсичная честность (СИ)"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 55 страниц)
*23. Как провожают гипер-лайнеры
15 апреля, утро. Гипер-лайнер «Либертатор». В полутора днях пути от Футурифа.
Совет Тетрархов, как обычно, собрался в восьмиугольном донжоне со стрельчатыми окнами. Быть председателем сегодня выпало миллиардеру-индусу Ахмаду Махстану – «бенгальскому стальному королю».
– Джентльмены, – начал он, – мы можем себя поздравить: отступников не прибавилось. Раздача старательских участков заглушила зародыши разброда среди пассажиров. Все проблемы на данный момент связаны с внешними силами. Внутри у нас спокойствие.
– А как же Аннаджм Нургази? – возразил эмир Феззан Ар-Рашид эль Обейда, – он ведь покинул «Либертатор», найдя какой-то коммерческий предлог.
– Этот оманец лоялен, – успокоил Грэхем Норхорн, – просто, он жадный, и решил сразу начать исследование своего старательского участка, поэтому нанял дайверов. А чтобы дайверы не украли то, что найдут на дне – если найдут, он купил 100-футовую яхту и теперь вместе с семьей торчит на этой яхте, над своим бесполезным куском дна.
Ахмад Махстан поднял над столом пухлую смуглую ладонь.
– Меня раздражает деятельность Киршбаума и Тэммелена. Мало того, что они предали принципы единой команды, и посеяли раздоры среди остальных пассажиров. Они еще разожгли нездоровый ажиотаж вокруг алмазов на гайоте Голиаф. Я подозреваю, что на проверку никаких алмазов там нет, а все это провокация мафии. Той мафии, к которой прибилась Линда Вилворт. Я думаю, не случайно слухи об алмазах совпали с круизом самбуки «Финикия», а это точно проект той самой неаполитанской мафии.
– Эксперты, – заметил Раттенкопф, – не исключают наличия алмазной трубки на гайоте Голиаф. Хотя, видео-клип с этими алмазами в Интернет может быть фальшивкой.
– Поживем – увидим, – сказал индус.
– Я думаю, – сказал Норхорн, – что в данной алмазной афере есть плюсы для нас. Скоро ажиотаж вокруг алмазов, в любом случае, остынет до разумного уровня, и мы сможем управлять интересом пассажиров к подводным сокровищам. Иногда даже имеет смысл подбрасывать кому-то из пассажиров-старателей что-то ценное. Вы понимаете?
Эмир Эль-Обейда медленно кивнул в знак поддержки.
– Да. Пассажирами надо управлять более твердо, чем мы делали до сих пор. И нам надо срочно сделать замену ССБ. Мистер Норхорн, вы обещали этим заняться.
– Да, – подтвердил американец, – и я решаю этот вопрос. Новые контрразведчики у нас появятся 30 апреля, и возобновят практику DiG в отношении нашего веритированного контингента. Разумеется, без того вредного и не всегда добросовестного фанатизма, к которому были склонны офицеры Даллахат и Брукс.
– Пора бы, – проворчал Ахмад Мастхан, – ходят слухи, что некоторые веритированные единицы работают на сторону. В частности, на Киршбаума и Тэммелена.
– А меня, – сказал эмир Эль-Обейда. – больше беспокоит поведение этого юнца Гарри Лессера. Он точно связан с неаполитанской мафией. Он даже не скрывает, что удачно продал им идею с круизами на самбуке. Я не удивлюсь, если он продал им что-то еще. Кроме того, я не удивлюсь, если он работает на пару с Нургази. Не случайно они оба болтаются на своих яхтах, и находят поводы не появляться на «Либертаторе».
Петер Раттенкопф нервно вытянул губы в тонкую линию и произнес:
– Джентльмены! Мы обсуждаем разные подозрения, а у нас, по-моему, есть очевидный фактор риска. Акулы-людоеды. Успехи нанятых нами отрядов «солдат удачи» не могут считаться достаточными. Я смотрел рапорты. Из двадцати восьми объектов Футурифа безопасность в смысле акул обеспечена только на пяти. А двадцать три объекта просто оголены. Гарнизоны нашей полиции там деморализованы. Бойцы ППУ просто боятся выходить на патрулирование без листка-талисмана с рисунком двух акул и какими-то колдовскими заклинаниями. Кстати, кто-нибудь знает, откуда берутся эти листки?
– Не беспокойтесь, – ответил Грэхем Норхорн, – я уже сказал: 30 апреля приедет новая контрразведка, и разберется. Я думаю, угроза акул преувеличена пустой болтовней. В действительности, ничего особенного не произошло. Да, наше ССБ не справилась со своими задачами, и вела нелояльную деятельность. А ведь именно ССБ обязана была предвидеть, что скопление людей на Маскаренском плато привлечет туда стаи акул.
– Что толку об этом говорить? – отозвался эмир Эль-Обейда, – Нерадивые офицеры и рядовые сотрудники ССБ уже понесли заслуженную кару. Надо решать проблему.
Ахмад Махстан снова поднял ладонь над столом.
– Совершенно верно! Надо решать проблему. И, я считаю: проблема решается. Да, мне понятно недовольство мистера Раттенкопфа. Отряды «солдат удачи» обходятся нам в значительные суммы денег, а работают они медленнее, чем нам бы хотелось. Но, надо признать, что у них есть успехи. Как отметил мистер Раттенкопф, пять ключевых зон Футурифа уже полностью освобождены от акульей угрозы.
– А остальные двадцать три зоны? – спросил швейцарец, – А девять новых объектов?
– Мистер Раттенкопф, – сказал бенгальский стальной король, – я же согласился с вашей претензией к скорости работы «солдат удачи». Безусловно, мы выскажем их дирекции обоснованное недовольство. Это подстегнет старательность их работников. И, я хочу надеяться, что 30 апреля, когда прибудут контрразведчики, которых пообещал мистер Норхорн, дела пойдут гораздо быстрее. Мистер Норхорн, что вы скажете?
– Я скажу, что вы правы, – ответил американский мультимиллиардер, – контрразведка качественно улучшит положение дел с информацией. Сейчас проблема еще в том, что нашествие акул в конце января застало врасплох наши сервисные подразделения. Это значит, что уровень наблюдения, контроля и управления на периферийных зонах стал непозволительно-низким. Но, как я уже сказал, новая контрразведка исправит это. На данный момент важно, что пять ключевых зон безопасны, и мы можем спокойно туда приехать, и уже послезавтра получить непосредственные отчеты от менеджеров зон, которых вызовем на борт «Либертатора». Я думаю, это будет полезный шаг.
Эмир Эль-Обейда недовольно поморщился.
– Мне не нравится такое деление зон на ключевые и периферийные. Из двух моих зон, которые на большом подводном атолле Меш, только зона А-Утопия есть в ключевом реестре. Зона рудника записана, как периферия. Это не годится! У меня есть планы по добыче руды, проведена подготовка, вложены большие деньги. Я поддерживаю вашу стратегию, мистер Норхорн, но я настаиваю, чтобы мы уточнили приоритеты зон, и в частности, внесли в список ключевых зон весь атолл Меш. Пора корректировать.
– Это конструктивное предложение, – согласился Ахмад Махстан, – давайте не будем откладывать в долгий ящик, и скорректируем приоритеты зон. Тогда, послезавтра, по прибытии на Футуриф, мы сможем рационально распределить работу контролеров, и предельно быстро получить их рапорты по приоритетному реестру.
Вот так, «тетрархи» занялись бюрократией в привычном стиле «протокольной встречи Высоких Сторон». Все они, казалось бы, представляли себе, до какой степени утрачен контроль над объектами и персоналом Футурифа, но психологически были не готовы воспринимать Футуриф иначе, чем какую-нибудь пальмовую плантацию в Малайзии. Колониальная специфика в нецивилизованных провинциях иногда создает проблемы, однако все это стандартно, и решается обыкновенным путем. Нанять нужных людей, заплатить им некоторую сумму за работу, и порядок будет восстановлен.
Совет Тетрархов не чувствовал реального, практического положения дел ни в «зонах» Футурифа, ни на борту гипер-лайнера. Этим четырем главным миллиардерам даже не приходило в голову, что новая техническая рабочая команда, собранная из (будто бы) «покладистых экваториально-африканских девушек», и дислоцированная в хвостовых корпусах «Либертатора», подчиняется вовсе не капитану Вулфинсону. Эти полудикие охотницы саванны, только слегка приближенные к (скажем так) цивилизации по ходу обучения в ремесленной школе при танзанийской верфи Микиндани-Мтвара, считали лидером доктора Бена Бенчли. Приказы офицеров Администрации выполнялись ими исключительно потому, что «Бен-Бен» сказал: «делайте пока то, что они велят». Здесь ключевое слово: ПОКА. Трехтысячный контингент мвавинджи, размещенный в двух хвостовых корпусах, был готов в любую минуты схватить оружие (уже доставленное, проверенное и припрятанное в тайниках), и навести на гипер-лайнере свой порядок.
Время, отпущенное судьбой гипер-лайнеру «Либертатор» стремительно таяло.
Гарри Лессер был одним из тех, кто четко это понимал. Гарри был не в курсе деталей обстановки на борту гипер-лайнера, зато он видел ситуацию, сложившуюся на «зонах Футурифа». За две недели апреля, на мотодельтаплане с глиссером-шасси, используя любительские навыки пилотирования (приобретенные еще в студенческий период на полуострове Флорида и на Багамах) молодой янки основательно полетал по точкам в акватории Маскаренского плато и не только. Этого хватило, чтобы не только помочь друзьям в «подготовке к моменту-зеро», но и оценить положение дел у противника.
Противник (силы, лояльные Администрации) реально хозяйничали только на пяти из множества зон и перспективных площадок. Это были: две зоны на южном и северном условных берегах Главного канала. Затем, к северу от канала: отмель А-Утопия, что на барьере Великого Подводного атолла Меш. И к югу от канала – банка Лоденор, и атолл Каргадос. Причем, на последних двух зонах контроль противника был лишь иллюзией, намеренно созданной командой Марти Логбе. В двух десятках других зон, «лоялисты» выглядели, как гарнизон и жители осажденной крепости, причем не понимали, кто же осаждающие. То ли акулы, то ли оборотни, то ли призраки жестоких древних богов. У бойцов ППУ боевой дух сошел на нет, и они надеялись лишь на амулеты непонятного происхождения. У «солдат удачи» с боевым духом все было отлично, а вот понимание ситуации оставалось никаким. Дополнительные неверитированные азиатские рабочие (которых Администрация наняла для надводных работ) тихо сходили с ума от ужаса.
По совокупности наблюдений, Гарри Лессеру было понятно, что произойдет. И сейчас главной текущей задачей для него было обеспечить себе алиби в «момент зеро».
16 апреля. Вторая половина дня. Северно-Центральная Банка Маскаренского плато.
100-футовая супер-яхта «Тараскон» (владелец: Аннаджм Нургази).
Этот визит начался с обычного звонка по спутниковому телефону.
«Аннаджм, я тут недалеко от вашего участка, и подумал: мы давно не виделись».
«Гарри, друг мой, я буду рад, если вы заглянете на обед. У меня новая супер-яхта».
«Я вижу, Аннаджм. С высоты птичьего полета она смотрится потрясающе».
«Гарри. Вы сказали: с высоты птичьего полета?»
«Да. Я на дельтаплане, в двух милях к югу от вас»
«О! Так приводняйтесь здесь! Я прикажу слугам, чтоб сейчас же накрыли стол».
Оманский микро-финансовый воротила был рад возможности похвастаться недавно купленной супер-яхтой. Он усадил гостя за модельный дубовый стол в просторном обеденном зале с «двойным светом» (доставляемым комбинацией широкого окна и прозрачного потолка), и вдохновенно хвастался примерно час. Потом, по правилам хорошего тона, гостю было предложено тоже похвастаться. Нургази долил гостю еще немного чудесно-ароматного чая, и полюбопытствовал:
– Друг мой, как идет ваш бизнес с круизными яхтами – мини-сейнерами?
– Отлично! – Гарри Лессер нарисовал пальцем на столе восклицательный знак, – Здесь, в треугольнике Мадагаскар – Сейшелы – Маврикий, круизный туристический рынок стал подогреваться слухами о магии и алмазах, о древних цивилизациях и инопланетянах. Я прогнозирую невиданный бум. Мой портфель заказов вырос за неделю в полтора раза.
– О! – произнес Нургази, поднял чашку, и покрутил в руке так, чтобы блики играли на фарфоре, – Хорошо, что ваш бизнес идет удачно. У вас талант. Но не одним бизнесом должен жить человек. Нужна семья, и такая, чтобы уважала и ценила вас.
– Я помню, – Гарри пошевелил пальцами в воздухе, – мы уже как-то раз обсуждали это.
– Да, – подтвердил Нургази, – мы это обсуждали втроем с нашим другом Иоганном. Как печально, что его больше нет. И, сейчас я понимаю то, что вы, Гарри, сказали тогда. В западной семье нет того, что нужно мужчине. Нет уважения и послушания. Возможно, поэтому вы не хотите создавать семью. Но в исламе все иначе, вы знаете?
– Да, Аннаджм, я читал об этом, но я не религиозен.
Оманский микро-кредитный воротила хитро прищурился.
– Ох, друг мой! Дело не в религии, а в том, что жена должна слушаться своего мужа.
– Минутку, Аннаджм, я не уловил логику. Сначала вы сказали: «в исламе все иначе», а дальше вы сказали: «дело не в религии».
– Я вам сейчас объясню, почему тут нет противоречия! – уверенным тоном пообещал Нургази, и занялся своим хобби – мусульманским миссионерством. Как и следовало ожидать, оманский воротила микро-кредитов предположил молодому янки погостить денек-другой на «Тарасконе» (нарисовав перспективы замечательного рекреационного дайвинга в коралловых лесах, характерных для этой части плато). И, Гарри, поспорив немного для вида, затем согласился. Вот и будущее алиби…
17 апреля. Полдень. Центральный канал Маскаренского плато.
Вход корабля длиной километр и шириной полкилометра в полностью исследованный фарватер шириной почти что в милю – несложная задача для грамотного экипажа. Но, капитан Карстен Вулфинсон (главный ходовой офицер «Либертатора») считал своей обязанностью присутствовать на мостике все время маневра – от входа в канал и до получения рапорта «судно штатно стоит на якорях». Ходовой мостик, размещенный на бывшем супер-лайнере (который сейчас являлся центральным из пяти корпусов гипер-лайнера «Либертатор»), представлял собой просторный компьютерный зал на высоте, соответствующей стандартному 10-этажному дому. Круговое остекление давало здесь панорамный обзор, а локатор обеспечивал отображение картины дна на мониторы.
Сейчас, когда солнце висело в середине почти безоблачного неба, можно было вести «Либертатор» просто по визуальным ориентирам. Вот фарватер – полоса ярко-синей глубокой воды. А вот мелководные коралловые поля по бокам. Над ними вода кажется бледной зеленовато-лазурной. На воде над полями – плавучие пристани-терминалы, и рабочие платформы с производственными и бытовыми блоками. А еще – красно-белые «мухоморы»: буи, отмечающие позиции подводных объектов. На пределе видимости можно было различить блестящие шпили-ретрансляторы радиосвязи над точками, где размещались плавучие подводные АЭС. Проект «Футуриф» выглядел красиво…
«Либертатор» полз со скоростью пешехода – до намеченной позиции якорной стоянки оставалось пройти около двух миль, когда внезапно по полу прошла короткая дрожь, сопровождаемая тяжелым металлическим гулом. В тот же миг на экранах мониторов вспыхнули тревожные красные рамки с предупреждениями:
* Нарушение целостности центрального корпуса ниже ватерлинии.
* Забортная вода в трюме. Забортная вода на палубах 16, 15.
* Напряжение несущих конструкций общей навесной палубы превысило расчетное.
* Аварийный выброс пара из первого контура ядерных энергоблоков A, B, C, D.
* Аварийное отключение главных генераторов, переход на резервное питание.
* Радиационная опасность на борту.
Вулфинсон, несмотря на свой почти 20-летний капитанский стаж, растерялся. И будет несправедливо поставить ему это в вину. Полбеды, что аварийная ситуация возникла неожиданно и, будто бы, «на пустом месте» – на то она и аварийная. Но, эта ситуация развивалась абсолютно необъяснимым образом. Если что-то случилось с центральным корпусом (первая версия: столкновение с незамеченным подводным препятствием), то почему это привело к авариям на ядерных энергоблоках? Ведь энергоблоки находятся далеко позади центрального корпуса, в правом и левом хвостовых корпусах (в бывших атомных авианосцах). Столкновение центрального корпуса с каким-то неопознанным препятствием было вовсе не такой силы, чтобы сместить с фундаментов машины двух хвостовых корпусов за счет передачи удара по несущим конструкциям общей палубы.
Так или иначе, следовало отдать стандартные команды для критической ситуации – он выполнил это железное правило и, убедившись, что все офицеры приступили к работе, согласно регламенту аварийно-спасательных процедур, вернулся к анализу ситуации.
Лихорадочно пытаясь построить в уме хоть какую-то версию происходящего, капитан Вулфинсон, под аккомпанемент бьющего по нервам прерывистого гудения аварийной сирены, смотрел на монитор, отображающий поступление забортной воды в корпус. В практике капитана были инциденты с пробоинами, а о крупных инцидентах он, как и каждый квалифицированный командир корабля, хорошо знал из экспертного анализа в литературе. Так вот: в гражданской практике ни разу не встречалось таких разрушений подводной части корпуса, чтобы забортная вода поднималась со скоростью дециметр в секунду. Такое возможно при подрыве на мощной морской мине, либо при попадании торпеды, когда корпус переламывается от взрыва, но здесь корпус, вроде бы, цел…
…Или нет? Капитан быстро перешел к соседнему монитору, на котором отображалось тензометрическое состояние ключевых точек силового каркаса, и… Почувствовал, как волосы шевелятся на голове. Для картинки на мониторе могла быть лишь одна простая интерпретация: центральный корпус ПОТЕРЯЛ ДНИЩЕ. Как если бы это была просто консервная банка, у которой стремительно и ловко вырезали нижнюю крышку. Очень непросто было принять такую версию – но она объясняла и скорость подъема воды в корпусе (точнее – скорость погружения корпуса в воду), и то, что эта скорость сейчас начала замедляться. Центральный корпус, утративший плавучесть, повисал на мощных стальных профилях навесной палубы. От дальнейшего погружения его удерживали два корпуса-авианосца сзади и два корпуса-парома спереди. Получался прямоугольник, в вершинах которого – поплавки, а на скрещении диагоналей – груз. Чтобы удержать всю конструкцию недостаточно суммарной плавучести авианосцев и паромов. Надо как-то сохранить еще примерно 20 процентов собственной плавучести центрального корпуса.
Это – понятная задача борьбы за жизнь корабля, и Карстен Вулфинсон (как полагается хорошему капитану) привлек к этому весь имеющийся экипаж. Он не подумал, что некоторая часть экипажа имеет совсем иные цели, чем Администрация, и что авария подстроена специально для дезорганизации режима контроля. Эту ошибку он понял слишком поздно – когда синхронный взрыв полсотни гексогеновых зарядов запросто перерезал стальные фермовые балки, которые обеспечивали жесткость монолитность палубной конструкции между центральным корпусом и корпусами двух авианосцев.
В истории морских катастроф можно пересчитать по пальцам те случаи, когда корабль мгновенно теряет плавучесть и тонет за считанные секунды, но здесь было именно так. Утратив связь с двумя хвостовыми поплавками, центральный корпус (уже на две трети наполнившийся водой), почти мгновенно ушел под воду. Носовой сегмент палубы дико изогнулся, два носовых поплавка-парома сначала ушли под воду кормой, задрав носы, а затем, под аккомпанемент хруста сминаемого металла, погрузились целиком. Над ними вскипели мириады воздушных пузырей, вращающихся в ленивом водовороте. В том же водовороте крутились сотни людей в контрастно-желтых спасжилетах.
Когда этот водоворот исчез, и успокоилась поверхность моря над затонувшими тремя корпусами «Либертатора», уцелевшим пассажирам показалось, что спасение рядом. В непосредственной близости от них был огромный катамаран из двух авианосцев. Там ничего не разрушено, и резервная командно-ходовая рубка на башне левого корпуса в сложившейся ситуации должна была уже начать работать. Кроме того, тот персонал, который размещается в сооружениях по условным берегам канала, точно видел, что произошло с гипер-лайнером, и оттуда сейчас тоже поспешит помощь.
Реальные события развивались совершенно иначе. После объявления общей тревоги, большинство бойцов ППУ и «солдат удачи», выполнявших функции охранников на хвостовых корпусах, метнулись, разумеется, на помощь к хозяевам, в центральный и носовые сектора корабля. В хвостовых корпусах остались минимальные посты.
Тогда и был дан старт мятежу. Организованные и уже вооружившиеся звенья охотниц-мвавинджи стремительно заняли перекрестки коридоров обоих хвостовых корпусов, и лестницы башен. Через мгновение, они пустили оружие в ход. «Боевой контакт» длился считанные секунды (так обычно и бывает при внезапном профессиональном налете). К моменту взрыва, разрезавшего гипер-лайнер пополам, боевая задача была выполнена.
Доктор Бен Бенчли в компании нескольких мвавинджи, обосновано гордых собой, без особой суеты поднялся в резервную командно-ходовую рубку на башне левого корпуса, бросил взгляд на трупы двух старших офицеров и четырех охранников, и произнес:
– Отличная работа, девчонки!
– Хх-ааа!!! Нн-фаа!!! – рявкнули «девчонки».
– Да, верно, – согласился с ними доктор физики, – а сейчас, бросьте дохлятину вниз. Мы выкинем это в море потом. Сейчас просто надо освободить место у пультов.
– Уа! – откликнулись мвавинджи. И, через несколько секунд, трупы попадали с высоты командной башни на стальные плиты полетной палубы.
Посмотрев на получившуюся внизу художественную композицию, Бенчли переместил внимание на периметр полетной палубы где, согласно плану мятежа, уже размещались мвавинджи с ручными пулеметами и снайперскими винтовками. Все были готовы.
– Очень хорошо, – сказал Бенчли, взял первый попавшийся бинокль, и окинул взглядом, усиленным оптикой, условные берега канала, где аврально шла подготовка миссии по спасению пассажиров и членов элитного экипажа, барахтающихся в воде.
– Что там, Бен-Бен? – нетерпеливо спросила одна из девушек-мвавинджи.
– Подождем, – ответил он, – пусть там побольше врагов соберется.
– Уа! – тут же одобрила другая девушка. И, минуты три все молчали.
– По-моему, пора, – сказала еще одна девушка.
– Пора! – четко подтвердил доктор физики.
Тому, что было дальше, трудно найти аналоги в военной или гражданской истории. С левого и правого корпусов, где засели по полторы тысячи охотниц, стреляющих очень качественно, был открыт шквальный огонь по всему живому, что двигалось в полосе условного берега. Дистанция составляла около 600 метров – вполне нормально, чтобы обеспечить поражение «живой силы, не прикрытой броней и фортификациями». Если говорить просто, то это была примерно получасовая бойня. Когда она завершилась, на поверхности моря плавали только щепки, тряпки, и красновато-бурая пена…
Доктор Бен Бенчли оглядел результаты, одобрительно хмыкнул, затем ткнул пальцем клавишу «общее объявление» на селекторе внутрикорабельной связи, и произнес:
«Леди и джентльмены, я поздравляю вас. Мы сделали серьезный шаг к свободе, и еще, убрали из биосферы планеты несколько тысяч деградантов, в частности – влиятельных деградантов. Можно сказать: мы внесли некоторый вклад в дело евгеники. Поясню, что евгеникой называется доктрина позитивной селекции человеческого рода, в частности, путем борьбы против деградации человеческого генофонда. Евгенику изобрел Френсис Галтон – кузен Чарльза Дарвина, создателя основ теории эволюции жизни. Но, не будем углубляться в историю науки, а займемся практическими делами. Я прошу всю группу атомных операторов собраться на юте через пять минут. Зачем – я расскажу, когда туда подойду. А дайверов я прошу заняться обыском затонувших корпусов и сбором всяких полезных вещей. Не забудьте про сейфы в каютах, и про ювелирные товары на трупах. Извините, что работа неприятная, но что делать: нам требуется пополнение фондов».
