Текст книги "В стране Оз (СИ)"
Автор книги: Александр Метлицкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 41 страниц)
– Все несанкционированные силы обслуживания, вам пять минут, – сказал Аварик, – Мы очистим холл для высокопоставленных гостей.
Представители, слуги, атташе и второстепенные областеначальники сновали, посылая пылинки в вихрь света, падающего из кольца окон в галерее прямо под куполом. Прибыло еще больше благородных и свирепых людей из Манчкинии. Хотя в зале стало полнее и теплее, шум начал стихать. Будет ли он вынужден уйти, по ее подсказке, или он получил разрешение остаться? Она потянула его за запястье: давай, давай. Она оттащила его назад в тень и встала, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.
– Возможно, никто не увидит, как я снова исчезну, – прошептал он.
– Они знают, что ты здесь, они знают, что ты не ушел, – прошептала она в ответ, – Ты ушел? Ты бросил меня, Тип?
Но если она когда-либо знала что-то раньше в своей жизни, то теперь знала ответ, взглянув на его лицо. Он не бросил ее.
– Не оставляй меня. Не уходи. Как ты найдешь меня снова?
– Но ты дала мне карту. Конечно, я найду тебя.
Он прижал пальцы к ее вискам, прижал указательный палец к губам, чтобы заставить ее замолчать, и бочком отошел. Но выражение его лица говорило «подожди», выражение его лица говорило «позже», оно говорило «скоро».
Он направился к своему посту за возвышением, к которому должны были сопроводить Ла Момби. С новой военной выправкой он стоял, слегка расставив начищенные ботинки, сложив руки за спиной в том жесте, который означает отсутствие необходимости в быстром доступе к оружию. Его волосы были подстрижены короче. Кто-то порезал его шею сзади бритвой. После всего, что видел Рейна кровь и смерть, ей хотелось плакать над этим порезом так, как она еще не плакала.
Император прибыл с таким отсутствием фанфар, что поначалу Рейна даже не заметила этого. Шел был более сгорбленный, чем она помнила. Он был одет в платье из позолоченной парчи, которое колыхалось от его узкой заостренной бороды до босых пальцев ног. Что-то в его осанке заставило Рейну почувствовать, что он голый под халатом. Обнаженный и гордый. Но его глаза выглядели остекленевшими по-другому, как будто, возможно, он не получал надлежащего питания в течение нескольких дней подряд.
Несколько мгновений он сидел на своей школьной скамье. Когда воздух наполнился еще большим ароматом благовоний, он опустился на колени. Кто-то поспешил к нему с подушкой, но он отмахнулся от нее и остался стоять на коленях с закрытыми глазами, когда наконец вошла Ла Момби.
Рейна слышала, как Бррр описывал Величие Страны Манчкинов – в разных обличьях – и вспомнила рассказ Типа о том, как Момби овладела искусством превращений. Ла Момби выглядела как... как это было? Да, у нее это было – как у одного из тех подставных лиц на лодках, которых тащили по лужайкам в Мокбеггар-Холл. Она могла быть вырезана из древнего дуба. У нее был широкий лоб и широко расставленные глаза цвета перезрелой сливы. Ее волосы были не столько светлыми или морковными, сколько светло-золотистыми, сияющими металлическими бликами, как и ее пышные юбки и лиф. Она была умнее всех остальных в комнате.
Ла Момби подошла к своему месту, сделала реверанс Императору страны Оз и велела ему встать. Он встал. Официальные заявления начались будничным тоном, негромко, и Рейна не стала напрягаться, чтобы их истолковать.
Она просто наблюдала за позами двух лидеров, фигура Императора обвисла, почти накренилась, тело Момби наклонилось вперед с неестественной силой.
Как только началось разбирательство, на место двинулся постоянный поток переводчиков, законодателей, ораторов и примирителей, говоривших на местном языке церемонии. Мужчины и женщины перекладывали листки бумаги с гроссбухов на кафедры и обратно. Другие мужчины и женщины принесли чай. Кто-то поздоровался с эмиссаром Короля Номов Эва. Кто-то подал прошение о том, чтобы разбирательство было приостановлено до прибытия представителя Квадлинга. Кто-то еще подал прошение об отклонении этой предыдущей петиции. Затем эмиссар Квадлинга встал и сказал, что он уже присутствует, большое вам спасибо. Это был Грибное Сердце, идентифицирующее себя как Верховную Глаксонию Страны Квадлингов. На нем была та же набедренная повязка, что и в джунглях, и больше ничего.
В конце концов разбирательство стало настолько скучным, что Тип смог отступить и сойти с помоста, повернуться, чтобы проконсультироваться с почетным караулом, размещенным под вульгарным гипсовым слепком, приближающимся к знаменитой статуе Озмы Лекситрис возле моста судебных инстанций. Затем Тип обошел зал по периметру, тщательно выбирая моменты, пока не вернулся к краю укромного уголка, где его ждал Рейна.
Все взгляды были прикованы к Момби и Императору. Никто не смотрел на Типа, никто не видел Рейну в тени. Даже Тай, казалось, был прикован к происходящему. Тип шагнул обратно в углубление, среди коробчатых секретеров и бюро, резьбы, шкафов и прессов для белья. Это больше не было похоже на салон леди Стеллы. Теперь это было похоже на переполненный подвальный магазин в Шизе. СЛОМАННЫЕ ВЕЩИ, БЕСПОЛЕЗНЫЕ НИКОМУ, КРОМЕ ТЕБЯ.
Они не разговаривали, но произносили слова одними губами и читали по губам друг друга. Прочтите выражение облегчения на лицах друг друга.
С тобой все в порядке.
С тобой все в порядке?
Да, со мной все в порядке. Сейчас.
Как нам это удалось?
Как мы справимся.
Я люблю-
Я люблю-
Там они застряли на мгновение, не находя слов, пока Тип не наклонился вперед. Он обнял ее, прижимая к себе, приподнял, пока его лицо не оказалось между ее грудей. Он молча шагнул вперед и усадил ее на статую рыцаря, на широкое плоское лезвие каменного меча. Мы не должны, сказал он. Нет. Этого не может быть.
Он взобрался на мемориал, сжимая ее бедра коленями. Он обхватил ее макушку своей большой мягкой умелой рукой; он прижал ее назад, так что ее голова уперлась в рукоять и рукоять мраморного оружия. На мраморном памятнике забытому солдату, погибшему в забытой битве в забытое время за забытое дело, он прижался к ней всем телом. Нет, сказал он. Мы не должны.
Тай отвел взгляд.
Рейна потянулась рукой к своему декольте. Она зацепила пальцем цепочку и потянула за нее, пока не появился медальон, который ей подарил Нор. Она взяла его в ладонь, а затем сунула в рот и покатала на языке.
Она пощупала кожу на задней части его шеи, где череп был разрезан слишком близко. Нет, произнес он одними губами, мы не должны, но его лицо не соглашалось, приближаясь к ее лицу. Он прикоснулся губами к ее губам, просто слегка коснувшись. Она открыла рот и отдала ему свое сердце.
5
Судебное заседание по делу о капитуляции велось разумно, с вежливостью и даже учтивостью. Единственный камень преткновения возник, когда Аварик напомнил восходящему на Престол министру страны Оз Ла Момби о частной просьбе императора.
– Его Святость требует права похоронить труп своего племянника, Лира Троппа, который был взят в плен жевунами и чей труп, как я понимаю, был доставлен в ИГ с территории Колвена.
– О, телесная оболочка бесполезна, – сказала Ла Момби, в этот момент сама вступая в переговоры, потому что ей наскучил высокий язык почтения, и она хотела подняться на трон, – Когда придет время, это довольно скоро пройдет.
– Император согласен с незначительностью человеческого тела, – возразил Аварик, – но из уважения к своей семье он пообещал им надлежащее обращение с трупом. Так что формальное оплакивание может начаться.
– О, – сказала Ла Момби, махнув рукой на этот вопрос, как только поняла, – Тело Лира! Я понимаю. Но он не умер. Не существенно. Кто сказал, что он мертв? Да, я накачал его наркотиками и заколдовала, чтобы доставить в Страну Манчкинов, и он оказался угрюмым и вялым, как военнопленный. Отказался помочь делу и так далее. Это не моя вина, что он не приложил никаких усилий, чтобы отказаться от своей маскировки под Черного Слона. Это его собственное отсутствие воли заставляет форму цепляться за него. Форма убьет его, если он ее не сбросит. Я ничего не могу с этим поделать. Ха! – даже больше похож на мышь, чем на человека. На мой взгляд, он недостаточно мужчина, чтобы заслужить роль Слона. Он не может это осуществить. Но я думала, что это был тот самый труп, о котором вы говорили. Правда, он тоже отказался идти сюда с нами, чтобы проследить за передачей, поэтому я снова накачала его наркотиками, чтобы увести от моего повелителя драконов. Лир не очень здоров; ему не суждено было так долго пребывать в таком виде, и со временем это может привести к его смерти. Но сейчас, боюсь, он относительно жив в этом саване из Слоновьего тела. Я думала, вы хотите потребовать его освобождения. Не так ли? Я встала слишком рано, я не могу сосредоточиться.
На этом Шел заговорил в первый раз, давая свои последние указания как император.
– Тем не менее, он мой родственник, даже если я никогда не признавал его таковым в те несколько раз, когда наши пути пересекались. Освободи его от маскировки, чтобы я мог выполнить свое слово перед его и моим родом.
– Условие соглашения о капитуляции, – нараспев произнес Аварик.
– Сейчас? Ужасно неудобно. Но очень хорошо. Тебе придется очистить холл. – Момби махнула рукой.
– Тебе понадобится его жена. Это правильно и справедливо, – сказал Трусливый Лев и послал за Кендл.
– Люди, я хочу, чтобы это закончилось, – сказала Ла Момби, – Если я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы вернуть этого Лира в его человеческий облик – надеюсь, он не умрет у нас во время операции – мне нужно освежиться.
Комната никогда полностью не пустела. Подчиненные суетились, писцы делали копии от руки для кучи подписей. Рейна и Тип оставались в тени, согретые друг другом, трепетно стесняясь одежды. Изучая каждый дюйм форм друг друга, используя все имеющиеся в их распоряжении меры.
К вечеру большинство высокопоставленных лиц разъехались. По приказу министра восходящего Престола страны Оз большой ковер Варисон был перенесен в центр огромного зала. На нем ждали некоторые орудия ее ремесла.
Только дюжина или две свидетелей остались, когда Ла Момби вышла из-за ширмы. Бррр подумал, что она проявляет скрытую склонность к трущобам. Она вернулась не как богиня в крыльях из чеканного золота, а как Тысячелетняя Старуха, почти похожая на Кумбрию в своей неуклюжей веселости. Ее юбки были залатаны, а на голове сидела шляпка, достаточно большая, чтобы вместить пару алых кошек. Рейна, выглянув из своего укрытия, обнаружила, что Момби меньше и скромнее, чем ожидалось, – почти коренастая. Ее плечи были сутулыми, как будто она страдала рахитом в детстве, а подбородки казались рыхлыми и рыхлыми. На плечах у нее была тканая шаль, основа которой напоминала мертвый плющ, а уток был сделан из сломанных веток.
– Момби, как она выглядела в старые добрые времена, – прошептал Тип, – Я никогда не ожидал снова увидеть ее такой.
На маленькой черной железной плите Момби зажгла четыре уголька. В горлышки трех бутылок сарсапарила или чего-то в этом роде она воткнула павлиньи перья. Она решительно положила два ключа на стол.
– Ключ к Материальному Положению, – сказала она обреченно, – и Ключ ко Всему Остальному, – Казалось, она наслаждалась собой.
Рейна и Тип одевали друг друга медленно, чтобы не издать ни единого шороха одежды. Их пальцы задержались на завязках, проследили кожу под одеждой, насколько могли дотянуться руки. Тип высосал каждую пуговицу на задней панели простой смены Рейны. Рейна сняла цепочку со своей шеи и надела ее на шею Типа, где красный медальон упал за нагрудник его одежды. Наконец, достойные, вернув друг другу маскировку своей одежды, они стояли, держась за руки, все четверо из них были связаны узлом.
Рейна не могла отделаться от ощущения, что ложе с Типом немного вернула ее отца к жизни, точно так же, как ложе Лир с Кендл когда-то вернула ее к жизни. Это было всего лишь чувство, но оно переполняло ее.
Кэндл прибыла со своим домингоном. Рядом с волшебницей Кендл выглядела как вечерняя сиделка. Она не поклонилась и не сделала других поклонов. Она просто села на пол и положила свой домингон себе на колени.
– «Она будет хорошим помощником, – подумала Рейна, – У нее был опыт снятия человеческой личины с принцессы Настои незадолго до моего рождения. Видение настоящего: она может видеть, что из Лир все еще может остаться в живых. И она знает, что я здесь, – думал Рейна; она такая. Но она защищает меня своим молчанием».
Рабочие распахнули двойные двери погрузочной площадки и втащили тележку внутрь. Он почти не расчищал перемычку. На нем лежала слегка дымящаяся фигура Черного Слона. Отец Рейны, если верить слухам. Живой где-то, каким-то образом, внутри.
– Дым и зеркала, неужели никто никогда им ничего не говорит? – фыркнула Момби. Ее голос утратил свою тональность; она звучала как обычная деревенская ведьма, отдыхающая в городе.
– Все садитесь и делайте, как я говорю. Это потребует небольшой концентрации. Я хорошо поужинала, но прошла целая неделя, и я хочу убедиться, что мы все сделаем правильно с первого раза. Заперты ли двери на засов? Зажги свечи, вон те, что там.
Лев кивнул. Аварик и Император заняли свои места на простой скамье. Рейна и Тип дрожали в тени. Слон в этом затхлом тусклом свете выглядел как гигантская партия угля. Тай сидел на закрытых глазах каменного рыцаря. На ее домингоне Кэндл заиграла тонизирующую мелодию.
Были принесены травы и какой-то волшебный порошок. Может быть, это было просто локализованное пиротехническое тщеславие для драмы. Пар благоухал то фиалками, то камфорной лакрицей.
Рейна прислонилась к плечу Типа. Все должно было вот-вот снова измениться. Ее отец проснется. Теперь, когда Гриммуатика была конфискована, он больше не представлял угрозы для Момби. В качестве последнего условия капитуляции его дяди он должен был быть освобожден. Семья Рейны воссоединилась бы. Нормальность, о которой Рейна никогда не знала, возможно, ждала, чтобы наказать их всех.
Но что будет с Типом во всем этом? Избранный мальчик Момби? Найдется ли место, куда могли бы ускользнуть Рейна и Тип, вдали от Дворца Народа, вдали от крепких объятий родителей, которые никогда, никогда не могли насытиться тем, что держат свою высокомерно независимую дочь возле себя?
Но они сделали ее такой.
Двадцать пальцев переплелись, сжимаясь, изгибаясь, отталкиваясь. Сделай мне больно, подумал Рейна, пока я могу что-то чувствовать, на случай, если я умру во время этого и больше ничего не почувствую.
– Это достаточно сложное заклинание, – пробормотала Момби, и она начала освежать некоторые его аспекты, немного набирая обороты.
– Возможно, он уже немного мертвее, чем я думала, – извинилась она полчаса спустя, – Я надеюсь, что это не создаст непреодолимой проблемы для Его Святости.
– Зови меня Шел, – сказал Император.
– Лир – тихий человек, но он никогда не был хорошим командным игроком, – заметил Бррр.
– Теперь ты меня понимаешь, – пожаловалась Момби и начала снова.
Еще двадцать минут, и она начала беспокоиться.
– Я получаю помехи, – пожаловалась она, – Что-то здесь не так. Я не верю, что у этого парня есть силы, необходимые, чтобы блокировать меня. Моя сила оттачивалась более ста лет.
Она повернула один из ключей под углом к другому, затем положила его на место, как было раньше.
– Он сын ведьмы, – сказал Трусливый Лев, – Бастинда Тропп. Не забывай об этом
– Никогда не встречала эту ведьму, – пробормотала Момби. Она начала погружаться в пение. Ее руки поднялись, закружились, создавая узоры из дыма, исходящего от раскаленных углей.
– Я теряю его, – внезапно выдохнула она, – Он не может противостоять мне. Это даже отдаленно невозможно. Позвольте мне попробовать книгу. Подскажы. Тип?
Если бы она посмотрела, если бы заметила, что Тип скрылся в тени, возможно, она бы приостановилась. Охранять помещение, вычислить Рейн как помеху, искажающую результаты ее заклинания, и отправить девушку собирать вещи. Вечер мог бы разрешиться в пользу обыденного результата, а не как проявление агрессивного атропизма истории. Но Момби устала и потеряла самообладание. Она не подняла глаз. Она просто протянула руку и снова позвала его, а Тип выскользнул из тени и вышел вперед. Он взял Гриммуатику с подставки для растений и положил ее на ее костлявую ладонь.
Она отложила его и умело, без колебаний, открыла и пролистала страницы. Могущественная ведьма Ла Момби, и ее победа придала ей еще больше сил. Гриммуатика больше не могла скрывать от нее свои секреты. Страницы гремели с шумом, как серебряные цепи, как струи дождя по желобам из резной кости.
– Призвать Потерянного Вперед, – пробормотала она, – Я знаю, что видела тебя здесь. Не предавай меня, после всего, через что я прошла, чтобы заполучить тебя и использовать, – Теперь она говорила сама с собой, но каждый слог дрожал в воздухе, – Я бы осталась обычной ведьмой, если бы не услышала о тебе от иностранца. Обман, если я когда-нибудь на него наткнусь. Я могу использовать эту книгу лучше, чем мог бы сделать он. Повинуйся мне!
Она нашла заклинание и повернула его в воздухе так стремительно, что Рейна задохнулась. Холодное воспоминание о том, как вместе с леди Стеллой они пыталися вызвать зиму на воде, в те дни, когда сам Рейна еще была малой. Вспомнив, как трудно было произнести это заклинание, но в то же время как естественно, Рейна почувствовала, что все повторилось. Как будто и на нее действовала сила заклинания, которое произносила Момби. Словно заклинание, которое вызывала старая колдунья, обращалось к прошлому Рейны, напоминая ей о том, что значило начать читать. Воспоминание о том, как она пробудилась к жизни под чарами Гриммуатики, ускорилось. Она почувствовала соленое отвращение, неприятие глубоко в крови. Она не сделала ничего, кроме как пролетела сквозь свои недолгие дни на земле, словно тень чего-то другого, только ветреного, безынициативного, без заслуг и цели. Уши болели уши.
– Я позвала заблудших вперед, черт побери, – крикнула ведьма, – Ты не можешь устоять передо мной – я этого не потерплю. Я сильнее тебя, Лир Тропп! Ты выйдешь вперед, когда я тебе прикажу!
Наблюдая, как Лир изо всех сил сопротивляется заклинанию, Тип опустился на руки и колени позади Момби. Она не заметила. Возможно, Тип был охвачен сочувствием, подобным тем мукам, которые испытывала сама Рейна. Ее кожа горела пигментными пятнами, слух бушевал.
– Ты не умрешь как Слон, черт возьми. Не смей. У тебя нет силы воли! – воскликнула Момби.
– Лир! – воскликнула Кэндл, – Не надо! Не уходи!
Боль сжала Рейну по бокам, чтобы удержать ее, но она не поддавалась. Она выскочила из укрытия. Поднеся шелл к губам, она добавила его протяжный стон к гудению и звукам домингонского аккомпанемента. Глаза Кэндл были закрыты от ее собственных слез. Она не могла быть удивлена громким голосом своей дочери; Кэндл не потеряла ни одной ноты в своей собственной игре.
Шелл издал серьезный звук, похожий на низкий гудок в туманных берегах летнего утра на Тихом озере. Какой-то буксир покидает гавань, чтобы начать свой день сбора налогов с овец, товаров и однодневных туристов через озеро.
Почти сразу же заскрипели половицы в большом холле. В последний раз последний из Озмистов просочился наружу тысячью отдельных струек пара. Они наполняли комнату пудровым теплым присутствием, ароматом. Изумленным глазам Бррра они стали другого оттенка белого – сначала лавандового, подумал он, но потом серебристо-зеленого. Как будто под заклинанием, наложенным Момби, они тоже помнили свое особое происхождение, происхождение не в духе, а в органических аналогах духа.
Тип с грохотом упал на пол. Рейна увидела, как он упал. Она металась между тем, чтобы повернуться к нему, и тем, чтобы повернуться к отцу, чья форма Слона впервые начала шевелиться. В знак сочувствия кожа Рейны задрожала и запульсировала – от переносицы до корней волос. Кончики пальцев, подмышки и бедра сразу заалели, как будто Озмисты передали ей какое-то иссушающее средство, порошок аммиака или щелочи
Момби привлекла к себе более пристальное внимание. Ее шляпа съехала с головы, обнажив скальп, почти такой же лысый, как драконье яйцо.
– Что ты наделала! – крикнула она Рейне. Она ползла и наполовину поднялась на одно колено, как будто не могла подняться достаточно быстро и решила было пронестись через всю комнату, чтобы ударить Рейну, если бы только она сохранила более крепкую форму. С более гибкими суставами.
– Что ты здесь делаешь? Откуда ты взялась? Никто не давал тебе разрешения. Я тебя не вызывала!
6
Слон ревел. Лир скалился. Огромные позвонки скрипели так же громко, как угабумишские кастенеты. Хобот раскачивался, копыта скребли воздух, и огромные клочья черной шерсти, словно горсти выжженной травы, просеивались сквозь мрак на телегу и пол. Слон трубил в трубу, но была ли это предсмертная мука или сигнал смертельного триумфа, Трусливый Лев сказать не мог.
Он и не пытался. Он и сам был напуган до полусмерти.
Только Император казался невозмутимым. Спустя столько времени он по-прежнему стоял на коленях, оставаясь невозмутимым. Он сложил руки вместе, а затем откинул воротник своей великой мантии. Она упала с его шеи, спустилась на полруки, но на этом остановилась. Император открыл глаза и сказал:
– Лир-Бастинды сын. Я никогда не знал тебя.
Насколько Лев мог судить, шум не был ни животным, ни человеческим. Слон, дрожа, поднялся на задние лапы, как будто мог упасть на Ла Момби и расплющить ее. Озмисты вокруг него стали переливчато-изумрудными, как свет, падающий на тысячу жужжащих жуков в полете, золотые и изумрудные, изумрудные и золотые, цвета Лурлинемаса, цвета соснового полена в солнечном свете шампанского. В сумерках снаружи воздух наполнился хлопаньем крыльев почетного караула Птиц, круживших над куполом и кричавших:
– Лир жив! Лир жив!
– Засада! – взвизгнула Ла Момби, – Переворот!
Ее немногочисленные охранники упали на пол, охваченные паникой и парализованные, как показалось Типу, скрюченные, опрокинутые на бок, с руками между ног. Какой-то припадок. Слон поднялся на одну ногу. Его бивни отвалились, а шкура содралась. Там притаился голый человек в синяках, он был меньше, чем новорожденный слоненок. Он стряхнул с себя маскировку и силой вернулся назад, чтобы пожить еще немного, хотел он того или нет.
Снаружи Птицы услышали вопль Ла Момбея и набросились на оцепление, которое она установила вокруг здания – соединенные конечности пауков-головорезов. Каждая птица выбрала свою цель. Даже крапивница Доуси смогла вырвать одного паука из рук своих партнеров, поднять его в воздух и, когда она поднялась настолько высоко, насколько могли унести ее крылья, сбросить свой груз, чтобы он разбился о купол Эстетикума.
Рейна слышала, как бьется купол. Она взывала к отцу, даже когда спешила к Типу, но скребущая боль по каждому дюйму ее тела затянулась в сеть, вытягивающую воздух из легких, и она упала.
7
Рейны не было целых семь дней. Тем временем, поскольку события того вечера считались конфиденциальными, и жители Изумрудного города больше ни о чем не говорили.
В свете разоблачения вероломства Момби иск Оза о мире был отложен. Эмиссары обеих армий снова подняли свои посохи и мечи, на всякий случай. Однако они держали их недолго. По прошествии десятилетия война имеет свойство стареть. Солдаты из противоборствующих контингентов поделились своим хлебом и расположились за переносными игровыми досками. Некоторые батальоны участвовали в соревнованиях по пению, организованных Элли, которая в драке превращалась в своего рода безумную распорядительницу церемоний, талисман обеих сторон.
– Что я могу вам сказать? – сказала она своим друзьям, пожимая плечами, – Война – это безумие.
После того как Лир восстановил достаточно человеческих мышц, чтобы быть в состоянии упасть на Варкисон, Кендл и Бррр внесли его в палатку, приготовленную для него прямо у дверей Эстетикума. Маленькая Даффи, запасшись мазями и палиативами всевозможной силы и гадости, будь то полезные или поддельные, ждала там. Она снова принялась за пациента, которого впервые встретила в молодости, когда на него напали драконы. Лир, юный Лир, упал с неба, лишенный всякой возможности. Все эти годы спустя она вспомнила его форму и хорошо выполнила свою работу, хлопнув мистера Босса по запястью, когда он попытался помочь слишком сильным предплечьем. Колчан талантов ее мужа, похоже, не включал в себя особого ухода за больными.
Кендл принесла и рейну. Всю ночь она держала свет приглушенным. На соседних палетах отец и дочь боролись за здоровье, боролись с разными сопротивлениями. Аварик метнулся к краю палатки, но Бррр не позволил ему войти.
– Это не твое дело, – сказал он.
Позже, далеко за полночь, прибыл Император страны Оз, сам по себе. Посреди ночи, без охраны или сопровождения, даже без собаки на поводке. Лев напряженно встал и издал низкий предупреждающий рык, но Шел был членом семьи, нравится ему это или нет, поэтому Льву пришлось пропустить его.
– Она не твоя забота, – тихо сказала Кэндл Шелу.
– Она внучатая племянница Бога, – сказала Его Святость, – Она внучка моей старшей сестры. Теперь я это вижу.
– Уходи. То, чего вы не могли видеть, когда она была переодета, вы не можете видеть сейчас. Все человеческие формы – это маскировка. И вы утверждаете, что вы священны? Ты ничего не знаешь, кроме толпы людей, ничего. Уходи.
Лир сел во мраке и впервые заговорил через бесчувственное тело своей дочери.
– Уходи, – согласился он, – У нее нет ничего для тебя
– У нее есть и будущее, и прошлое, – сказал Шел, заламывая руки.
– Не больше, чем все мы, – сказал Лир и бросил ботинок в Его Святость.
Ближе к рассвету Элли подошла к палатке, измученная ночным весельем. Лир спал внутри, и она снова сказала, что не хочет его беспокоить. Она присоединилась к Бррру, который все еще сидел на страже снаружи.
– Что-то должно произойти, – сказала она, – Я не могу больше так жить. Вот, я принесла бутыль пресной воды. Они говорят, что Момби взята под стражу.
– О, они много чего скажут, не так ли, – хрипло сказал Лев, – Переходи к делу. Что они говорят об этом Типе?
– Не так уж много.
– Ты можешь узнать немного больше?
– Ты просишь меня быть шпионом? – Элли слабо улыбнулась, – Смотри, Бррр. Я сделаю все, что смогу. Большая часть армии квадлингов удалилась на равнины Кистингейма вместе с драконами. Я могу пойти и узнать там все.
– Элли, ты довольно высокого мнения о себе, но даже ты рискуешь столкнуться с проблемами, бродя среди армии разъяренных солдат. Ты следи за собой. Они пришли завоевывать, и они чувствуют, что их обманом заставили сдаться.
Они выместят это на тебе
– Тотошка маленький защитник. Он позаботится о моей безопасности
– Он мертвецки спит в твоей корзинке.
Искинаари вышел из палатки, качая головой. Он тоже нес вахту.
– Я пойду с тобой, Элли. И я держу пари, что генерал Кайнот может прислать нам пару Соколов.
– Отец Гусь, – сказал Бррр.
– Не начинай, – сказала Искинаари.
– По правде говоря, – сказала Элли, – я бы предпочла заняться чем-нибудь полезным, чем сидеть здесь и ждать.
Она сложила руки вместе, выглядя, подумал Бррр, возможно, немного похожей на свою мать. Он вспомнил свою теорию о том, что юная Элли, возможно, когда-то была влюблена в мальчика Ведьмы. Лир был солидного среднего возраста, в то время как она только сейчас вступала в брачный возраст. Она вернулась в страну Оз слишком поздно, к мужчине, который сбежал, повзрослев быстрее, чем она могла.
– Ей пришлось очень многое вынести, нашей мисс Элли, – подумал Трусливый Лев. Встреча с Лир, если в этом нет необходимости, – это одно из приключений, которого, как я вижу, она предпочла бы избежать.
– Пошлите весточку, если что-нибудь узнаете о Типе, – нежно сказал Бррр, – И хотя я не строю планов для этой группы, я предполагаю, что, как только Лир и Рейна будут достаточно здоровы, чтобы их можно было перевезти, семья захочет покинуть эту палатку и уехать из Города. Мы можем обсудить детали позже.
На шестой день Малышка Даффи села на пятки и сказала Льву:
– Пойдем, с нами, мы идем на Кукурузную биржу, чтобы попытаться раздобыть немного муки оптом, чтобы я могла испечь что-нибудь и открыть свою лавку
– Ты справишься без меня, – сказал Бррр.
– Ты слышал меня, – сказала Жевунья, – Пока все еще в движении, я никогда не знаю, собираются ли добрые люди Изумрудного города натравить своих собак на скромную фермершу-Манчкина, занимающуюся своим ремеслом. Она имела в виду то, что сказала. Конечно, Лев оказался бы более полезной защитой, чем ее муж-гном. Но Бррр понял, что она тоже готова оставить семью Тропп в покое на несколько часов, чтобы они пришли к какому-нибудь спокойствию. И Элли подумала, что Льву тоже следует оставить себя в покое.
Лир и Кендл остались в палатке одни, Рейна лежала на поддоне в таком же оцепении, как и ее отец в своей повозке. Лир подумал:
– Я передал ей все худшие свои черты. Если я на время потерял желание жить, как я мог надеяться, что она станет сильнее? Я не поделился с дочерью ничем, кроме своего страха перед несоответствием, который мучил меня с первых дней жизни.
– Куда ты делся в своем Зверином обличье? – спросила его Кендл. Первое прямое замечание, которое она сделала с тех пор, как его похитили из замка на востоке. Отсутствие Льва-хранителя, казалось, давало ей право говорить.
Лир думал об этом.
– Солдаты, использующие заклинание очарования Момби, дали мне больший выбор, чем они думали. Они считали, что это было поверхностное очарование, и, возможно, у некоторых людей так оно и было. Шкура Слона, обличье одного из них. Но я вспомнил, как принцесса Настоя жила как человек. Несмотря на ее долгое сокрытие, она никогда не скупилась на полноту маскировки, ее значение – она узнала как можно больше о том, как быть человеком, находясь в ловушке внутри человеческой формы. Несмотря на то, что в конце концов она хотела освободиться от маскировки, чтобы умереть Животным. Я подумал, что, возможно, она сделала более мудрый выбор. Я думал, что ей удалось стать человеком лучше, чем мне, рожденному человеком, до сих пор удавалось. Я думал, что предпочел бы умереть Животным.
– Возможно, трусливый выбор, – признал он, но Кэндл ничего не сказал.
– Ты не помогал обучать драконов нападать на город.
– Нет, я этого не делал. Это был Тризм
Я знаю, кто это должен был быть.
