Текст книги "В стране Оз (СИ)"

Автор книги: Александр Метлицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)

  Ты сообщаешь новости, даже когда не открываешь рта. То, что вы нам дали, предназначено для того, чтобы мы знали. Этого достаточно. Должного баланса нет.

  – Эй, а как насчет Тотошки? – Элли решила спросить, – Он что, теперь призрачный пес, резвящийся с тобой?

  Но озмисты поднимались и не отвечали.

  Мир, который они оставили позади – обыденный мир сегодняшнего дня – казался немного более тесным, как в затмении между сценами театральной пьесы, рабочие сцены спешат и набивают плов. Каждый светящийся гниющий лист на его дрожащем стебле выделялся, чтобы его можно было сосчитать.

  Рейна смотрела и видела их всех. Она не стала их считать.

  – На самом деле, мы получили от этого очень мало, кроме озноба, – сказала Малышка Даффи, потирая предплечья, – Кто-нибудь хочет пирожное, чтобы снова потекли соки?

  12

  Черный Слон восстановил врожденную силу, присущую слоновьей мускулатуре. Он стоял на всех четырех ногах под солнечным светом снаружи, его мыли ведрами воды и скребли до экстаза щетками с длинными ручками. Солнце пахло всем во всем космосе. Его глаза были закрыты, и вода была раем, была лучше, чем воздух в его легких и жуки в кишечнике. Но его уши услышали шум, когда мальчика вывели во двор. Новичка связали, связали и уложили на спину двух Волков, запряженных в ярмо, бегущих в тандеме.

  Лир не думал, что ему суждено увидеть прибытие этого негодяя, но Волкам хотелось пить после тяжелого бега, и они направились прямо к ведрам, из которых работали смотрители за слонами. А волки мало заботятся об иерархии, даже когда иерархия – это Ла Момби. Они позволили пехотинцам, садовникам и Джелии Джемб стащить парня со своих спин, пока они пускали слюни по воде, предназначенной для вместительного зада Лира. Слон трубил им в лицо, но они не обращали на него внимания. Не первые, кто это сделал.

  Ла Момби вышла на балкон над ним. Лир почувствовала, что ее лицо было более сморщенным, как лицо горничной с розовой водой над прилавком с шоколадными конфетами. Моложе, полнее. Он чувствовал запах румянца на ее щеках, усиленный сахарной пудрой, смешанной с пылью высушенного на солнце и измельченного красного винограда, сезон которого начался четыре с половиной недели назад на более солнечной стороне какого-то склона, питаемого богатыми железом водоносными горизонтами.

  О, иметь нос.

  – Ты осмелился вернуться? – крикнула Момби, – Или ты настолько глуп, что попался в ловушку? Отвечай мне, не заставляй меня стоять здесь и ждать.

  Мальчик – наполовину мальчик, наполовину мужчина, как и все мы, подумал Лир, на мгновение забыв, что на самом деле он Слон, – встал на колени и встал с завидной эластичностью. Ах, хорошо быть молодым. Хотя, возможно, с парнем обращались относительно лучше, чем с Лиром. Мальчик отряхнулся и сказал Волкам:

  – Вы сделали свою работу, и вам удалось избежать того, чтобы съесть меня. Парни, примите мои поздравления.

  – Отвечай мне, – рявкнула Момби.

  – Я отправился на небольшую прогулку, – сказал прибывший, – Мне жаль, что я не сказал тебе, и я надеюсь, что не причинил неприятностей. Я уже возвращался, чтобы принять свой приговор, когда ваши Волки узнали меня и настояли на том, чтобы проводить домой. Найди тюрьму достаточно глубокую для меня, это слишком тяжелая работа, чтобы выжить, и я буду терпеть ее так долго, как смогу. Я понял, что мне там нет места без тебя, и я принимаю свое наказание как цену того, что я узнал.

  Вонючий букет лжи, и Лир чуть не расхохотался над ними; но он заметил, как у Момби перехватило дыхание, и подумал:

  – «Она так сильно любит его, что не хочет верить, что он может лгать. Как бы она ни была умна, она не видит лжи от этого ребенка».

  – Ты довел меня до бешенства, – сказала Момби, – Я думала, тебя похитили, чтобы кто-то мог поторговаться со мной за твое освобождение

  – Кто мог похитить твоего мальчика-сапожника? – Его голос был невинным, но презрительным, – Ты бы похитила кого-нибудь только для того, чтобы получить преимущество?

  -Ты заплатишь за свои ошибки, – сказала она, но ее голос был полон радости; никакое измененное выражение лица не могло скрыть этого, – Сэр Федрик, сэр Сирилак, вы хорошо выполнили свой долг. Год освобождения от тягот войны для тебя и всех твоих родственников.

  – Мы славная пара, – сказал Федрик, и Сирилак кивнул, – Мы связаны родством с каждым Волком в вашей армии.

  – Тогда год освобождения для вас, ваших жен и детенышей, и пусть этого будет достаточно.

  – Спасибо, ваше высокопреосвященство, – сказал Федрик, и Сирилак добавил: Мы не склонны к моногамии, и мы женились на каждой женщине, которую знаем, и произвели на свет каждого детеныша моложе нас

  – Это волк в нас, – сказал сэр Федрик скромно и без стыда.

  – Тогда год освобождения только для вас двоих, и если вы выдвинете какие-либо другие условия, год тюремного заключения за затягивание этого разговора.

  Волки кивнули и удалились, как собаки, которых отругали.

  – Тип, иди сюда, – сказала Момби, – Заходи в дом и дай мне убедиться, что с тобой все в порядке.

  – Привет, Тип, – прошептала Джелия Джемб, махая одной рукой и кусая ноготь на другой.

  Нос Лира последовал за мальчиком, когда он направился к каменным ступеням, на которых слуги раскладывали плевательницу и лаванду, чтобы высушить на клеенке. Лир учуял, что на губах у Типа была частичка Рейны. Ради безопасности мальчика, в котором он не чувствовал ни честности, ни угрозы, и ради безопасности своей дочери Лир придержал язык, но его нос был нацелен на более важную информацию.

  Встречался ли он с этим парнем когда-нибудь раньше? У носа Лира память была лучше, чем у его мозга.

  Когда Тип поддавался объятиям Момби, из-за оранжереи появился Трисм. Он заметил – ибо не был дураком – пристальное внимание, которое Слон Лир уделял этому воссоединению. Однако прежде чем Трисм успел что-либо сказать, прежде чем двор очистился, Сова слетела с угла здания и неуклюже приземлилась на высыхающую лаванду, наполнив воздух ароматом туалетов для старушек.

  – Ужасно неподходящее время, – сказала Момби Сове, – Я не приму никакого отчета здесь, на открытом месте.

  – Как пожелаешь, моя госпожа, – сказала Сова. Более подобострастного существа Лир никогда не встречал, ни в виде слона, ни в виде человека.

  Но он услышал, что сказала Сова, прежде чем был задвинут последний затвор. Нос Лира, возможно, и был более великолепным, но его уши также были такими же большими, как веера пальметто.

  – Я нашел ее на дороге к востоку от Шиза, но потерял ее во внезапном и загадочном тумане. Когда он поднялся, я изучил дорогу, на которую я их направил, где ваши агенты-пауки ждали, чтобы их задержать. Но каким-то образом путешественники проскользнули сквозь не по сезону разыгравшуюся непогоду, и я потерял...

  – Действительно, ты это сделал, – сказала Момби, и раздался звук чего-то не совсем хлыста, не совсем мышеловки, но чего-то железного и смертоносного. После этого Лир больше ничего не слышал от Совы.

  Когда двор очистился, служанки убрали свои щетки, и Лир смирился с тем, что сегодня никто больше не будет чесать его зад так, как это доставляло ему радость, он повернулся, чтобы посмотреть на Трисма, который остался.

  – Тип?" – спросил Лир.

  – Ее доверенный слуга, – сказал Трисм.

  – Должно быть, это ее сын.

  – Никто не знает. Он был потерян, и он вернулся. Это означает, что она немедленно приступит к действиям. Драконы готовы. Единственное, что мешало нам нанести удар ранее, заключалось в том, не могла ли она непреднамеренно подвергнуть его опасности, не зная о его местонахождении. Если мальчик вернулся и находится в безопасности, то все оставшиеся запреты на нападение сняты. Сегодня вечером тебе сделают предложение. Запомни мои слова.

  – Выдвинуто предложение. Хммм.

  – Они попросят тебя подтвердить, что заклинания, которые я пытаюсь произнести на тайном языке этой единственной страницы Гриммуатики, верны. Они попросят тебя изучить книгу и обновить заклинания, усовершенствовать и усилить их с помощью любого другого заклинания, которое ты сможешь найти. Вот почему тебя привезли сюда. Только твоя мать проявила какое-то настоящее мастерство в обращении с этой книгой; все остальные неумело справлялись с ней и терпели неудачу. Даже Момби сомневается, стоит ли ее читать. Она пообещает тебе кое-что реальное, и она сдержит свое обещание, если ты поможешь ей свергнуть твоего дядю.

  – Этот мальчик знал мою дочь, – сказал Лир.

  – Ты должен отбросить подобные мысли в сторону. Возможно, ты сможешь продержаться достаточно долго, чтобы снова помочь своей дочери

  – Я вообще ничем ей не помог. Никогда.

  – Приготовься к тому, что они попросят. Они спросят только один раз.

  – Будешь ли ты любить меня, что бы я ни сказал?

  – Нет. Я этого не обещаю. Возможно, я сделал свой собственный выбор по своим собственным причинам, но я не буду любить тебя, пока ты не сделаешь свой собственный выбор по своим собственным причинам. Такова сделка любви.

  Человек и Слон говорили о любви, и ни один из них не испытывал стыда.

  – Через какой мир я прошел, – сказал себе Лир. О, что за мир, что за мир.

  Трисм знал, о чем он говорил. При свете шакальей луны Момби вошла в сад за территорией Колвена, где Лир был отпущен пастись. Она представляла себя серьезной женщиной с нахмуренным лбом и седеющими волосами, ходила с тростью, но не зашла так далеко, чтобы уступить морщинистой шее. Трисм шел в четырех футах позади нее, опустив голову, прикрыв глаза, сцепив руки, стараясь держаться как можно дальше в присутствии Слона, который все еще любил его.

  – Мы начнем нашу атаку на рассвете, – сказала Ла Момби, – Ты поможешь?

  – Я могу сказать своим зрением, своим обонянием и своим слухом, что моей семьи здесь нет. Кроме того, я не знаю, где они, – ответил Лир, – Естественно, я не могу помочь вам нацелиться на то, где они могут быть, а они могут быть где угодно.

  – Что, если я скажу тебе, что мы знаем, где они? Они оба? – спросила Ла Момби, – Твоя жена и твоя дочь? И их пощадят? Что, если я дам тебе доказательства? Тогда ты бы нам помог?

  – Не имеет значения, что ваше доказательство может быть ложным, – Он твердо стоял на своих больших слоновьих ногах, – Вы также нацелились на места, где укрывается любой ребенок, который не является моим, и я не нахожу никакой разницы между ними и ребенком, который является моим.

  – Своим хоботком ты не можешь учуять разницу между своими соплеменниками и кем-то чужим? – сказала она, смеясь.

  – Своим хоботком, – сказал он, – я чувствую, что разницы нет. Я не стану тебе помогать.

  Ему не нужно было утруждать себя тем, чтобы сказать, что, по его мнению, умение читать Гриммуатику, точно так же, как склонность рождаться с зеленой кожей, может пропустить поколение, как испорченные большие пальцы у северных квадлингов или ожирение у некоторых плодовых мух. Это не имело значения. Он отвернулся от Трисма, который заламывал руки; он отвернулся от Момби, которая была пьяна от восторга.

  – Готовьте флот, – сказала она своему повелителю драконов. Обращаясь к Лиру, она сказала: Ты обрек себя на гибель своим отказом помочь в этой кампании. Считай свои последние мгновения.

  – Тризм, нет, – сказал Лир.

  – Пощади свою душу, – сказал Трисм Лиру.

  – Пощади свою, – ответил Слон без злобы, только с болью в сердце.

  13

  По совету Озмистов Рейне и ее спутникам удалось полностью избежать Шиза. Сами того не желая, они также обошли стороной когорту гигантских теневых головорезов-пауков, которых Момби отправила через границу, чтобы задержать их. Путешественники приближались к столице, всего лишь еще одной кучкой частных граждан, охваченных истерией военного времени. Рейна не знала, чего ожидать от ИГ. Издалека он выглядел в семь, девять, девятнадцать раз огромнее университетского города Шиз.

  Элли предложила им пробраться в Изумрудный город через большие квадратные арки, известные как Вестгейт. Поэтому компаньоны остановились, чтобы подвести итоги на усыпанных гравием склонах за пределами городских стен, где путешественники, прибывающие с Востока, должны были развернуть свои винкуские ковры, разложить свои сумки для осмотра и предъявить рекомендательные документы, если у них были серьезные государственные дела. Рейна была обескуражена.

  Как и ее друзья.

  – В этом каньоне башен будет невозможно найти похищенного человека, – сказал мистер Босс, – Высокие здания, а я прошу прощения, гном. Он выглядел неуверенным. Он никогда не осмеливался рисковать, пронося Часы Дракона Времени через какие-либо ворота столицы, так что ИГ был одним из районов страны Оз, о котором он ничего не знал.

  – Я зашла так далеко, но я не знаю, как мне будут рады дальше, будучи Жевуньей – сказала Маленькая Даффи, – К сожалению, у меня нет государственных секретов, которые я могла бы открыть императору страны Оз. Только любопытные кексы и тому подобное.

  Рейна повернулась к Бррр.

  – Хорошо, я с тобой, – сказал он, – Я не собираюсь уходить.

  – Но разве тебя все еще не разыскивают в этом городе? – спросила его Рейна.

  – Да, у меня был тюремный срок, преобразованный в гражданское задание, чтобы найти местонахождение Гриммуатики и сообщить об этом, из которого я сбежал пять или шесть лет назад. И да, какой-нибудь судья или кто-нибудь другой может вспомнить. Но я бы рискнул предположить, что в наши дни у всех на уме другие дела.

  – Ты, должно быть, сошел с ума, – сказала Рейна, – Тогда ты был одним из центральных элементов их кампании по поиску Гриммуатики. Вы не смогли его принести. Ты не можешь рисковать, показываясь здесь. Тебе никогда не выбраться отсюда живым.

  – Никто не выходит, – сказал гном, – Ты бы уже понял это, милый.

  – Я пойду одна, – сказала Рейна.

  – Ты не можешь идти одна, – сказал Бррр, – Мы не можем тебе позволить.

  – Я пойду с ней, – сказала Элли, – Это безопаснее для меня. В любом случае, я помню это место. Я могу вспомнить Изумрудный город. Теперь я старше, я бывала в Канзас-Сити и Сан-Франциско. Мы сможем найти наш путь вместе. – Рейна повернулась к ней.

  – Не в этой жизни. Мне нужно быть осмотрительной. Ты не можешь быть осмотрительной, даже с твоим ртом, завязанным муслиновыми бинтами.

  – Знаете, раньше вы, люди из страны Оз, нравились мне гораздо больше, чем сейчас, – ответила Элли, – Было время, когда я могла просто открыть рот, и люди замолкали и слушали. Теперь это просто болтовня, болтовня, болтовня, заткнись и сядь. Что ж, очень жаль, Рейна. Я иду с тобой

  – Но ты же Элли, – сказала Рейна, – Ты выставляешь себя на посмешище просто тем, как пристально смотришь на вещи.

  – Это называется астигматизм, и его можно исправить с помощью линз, но их раздавило во время оползня в Гликкусе. Насколько я слышал, это свободная страна, Рейна. Так что я отправляюсь в путь. Я обещаю не петь и куплю шаль у одного из этих торговцев. Мы прекрасно справимся. Я могу быть твоей старшей сестрой. Можешь звать меня Эл.

  Гном и Жевунья переглянулись.

  – Сумасшедшая. В этом есть определенная законность, – сказал мистер Босс. Рейна сдалась.

  Элли нашла куст, за которым можно было спрятаться, и вылезла из юбки. Она вывернула его наизнанку. Несколько видов ткани, использованных для заплатки и выравнивания, были непревзойденными и изношенными. Соответственно потрепанные.

  – В Канзасе мы справляемся, – сказала Элли. Перевернутая одежда помогла скрыть тот вид грязного гламура, который может вынести турист. Закутанная в грубую серую шерстяную шаль, Элли почти могла сойти за крестьянскую доярку из «Разочарований» – ту, которая каким-то образом избежала рахита и недоедания благодаря неистовой внутренней силе.

  Между тем Рейна всегда умудрялась держаться незаметно, не привлекая внимания, хотя за ней охотились всю ее жизнь. Она сказала Элли:

  – Тебе лучше нести шелл. Я не хочу, чтобы Тай растворился в толпе, – и она притянула Тая в свои объятия.

  – Боже, только не это, – согласилась Элли, – Если Тэй хоть в чем-то похож на Тотошку, ты бросишь погоню за ним, чтобы избежать неприятностей. Честно говоря, я бы всегда предпочла французского пуделя. Хотя я бы никогда не сказала Тото это ему в лицо. Это погубило бы его.

  Рейна попрощалась со Львом, гномом и Жевуньей.

  – Мы составим план по ходу дела, – сказала она, – Может быть, Элли будет полезна после всего

  – Может быть, на этот раз, – пропела Элли, но затем повторила это без музыкального выражения.

  – Рейна, ты уверена в этом? – спросил Лев. Казалось, он стряхнул с себя часть своей рассеянности, последовавшей за смертью Нор. Конгресс с озмистами, возможно, успокоил его разум-что бы еще ни говорили, Нор больше не страдала. Везде. Теперь Бррр мог пристально и с некоторым беспокойством смотреть на девушек, стоящих перед ним.

  Рейна пожала плечами.

  – Элли могла бы добиться аудиенции у императора. Однажды она видела самого Волшебника страны Оз, хотя он и был отшельником. Немногие могут сказать, что они когда-либо делали это

  – Действительно, – сказал Лев.

  – Она могла бы узнать, удерживают ли они моего отца. Возможно, ей удастся заключить сделку по его освобождению. Я буду держать голову опущенной. Я обещаю. Мы просто осмотримся. Мы посмотрим, чему сможем научиться, и вернемся. Найдем ли мы тебя здесь?

  Лев сказал:

  – Дождь, когда вот-вот разразятся грозовые тучи, трудно сказать, в какую сторону кто-нибудь побежит. Подумайте об этом. Различные головорезы охотились за твоими родителями на ферме Яблочный Пресс. Тебе самой пришлось бежать от Мокбеггар Холла. Потом кто-то узнал о том, как это произошло. Теперь твоего отца увозят из Киамо Ко. Единственное место, где вы когда-либо оставались в покое, – это Алтарь Божьей Коровки над Рукавом Гастила. Если мы расстанемся, помните о нашем плане оставлять там сообщения. Отягощенный этим вопросительным знаком конь-камень. Все в порядке? Согласен? Но я обещаю тебе вот что: мы не уйдем отсюда, если у нас не будет выбора.

  – В стране Оз нет безопасного места, не так ли, – сказала Рейна.

  – Нигде нет безопасности, – сказал Трусливый Лев.

  Те, кто остался, попрощались формально, как родители, прощающиеся со своей дочерью-ученой в приемной Академии Святого Проуда. Когда собрались грозовые тучи – буквальные, тяжелые дождевые тучи, наконец-то приближается сезонная вспышка, – Рейна, Элли и Тэй повернулись, чтобы проскользнуть среди большой группы иностранцев, приехавших на базарный день, несколько равнинных арджики и несколько лягушачьих племен Юнамата. Вместе Элли и Рейна прошли под массивными резными фрамугами Вестгейта. Через который так много лет назад (но сколько?) Элли и Лев, Железный Дровосек и Страшила впервые появились после своих знаменитых бесед с Волшебником страны Оз, получив четкие инструкции: отправиться в замок Киамо Ко и убить Злую Ведьму Востока.

  Элли не помнила названий улиц, пересекавших огромный город, но как только они добрались до холма общественного парка, она различила вдалеке башни Дворца.

  – Он почти не изменился, – сказала она, – Он назывался Дворцом Волшебника, когда у меня было несколько аудиенций с ним, и как раз в тот момент, когда я покидала Страну Оз в последний раз, они говорили о переименовании его во Дворец народа. Но это не выглядит иначе. Дворец есть дворец.

  Рейна почти не слушала болтовню Элли. Она старалась не пугаться странности всего этого. Не здания – что на самом деле значили для нее здания? Статуи на постаментах, огромные полумесяцы прекрасных домов, железные перила и тележки, монументальные каменные гробницы искусства и торговли. Рейна была более осведомлена о людях. Так много. Кто вообще мог собрать такое количество людей?

  Когда они проходили мимо одной из рыночных площадей, там была жизнь, какой ее знал Рейна, люди ссорились из-за еды, торговались о ценах. Но столы на козлах, установленные под изогнутыми ветвями беседок, предлагали небольшой выбор, и что более важно – Элли тоже это видела – продавцы и покупатели были преимущественно женского пола. Случайный пожилой бородатый мужчина в зеленых очках, с мушкетоном в руках; казалось, это были полицейские силы, министр и армия, весь местный патриархат сразу. Школьники, конечно, и маленькие мальчики, почти неотличимые от маленьких девочек, и бесполые младенцы. Но мужчины возраста ее отца? Отсутствует.

  – Мы бы не хотели начинать поиски твоего отца в Саутстейрсе, не так ли? прошептала Элли.

  – В тюрьму? Надеюсь, что нет, – ответила Рейна, – Давай отправимся прямо к Императору. Если мы не сможем попасть к нему с помощью того или иного трюка, ты можешь представиться Элли.

  – А что, если это не поможет?

  – Ты можешь заставить его подчиниться. Или я выйду вперед и заявлю, что Император мой кровный родственник. Что нам теперь терять?

  Элли прикусила нижнюю губу.

  – Как я слышала, ты провела всю свою жизнь в бегах от этого человека. Кажется рискованной стратегией подойти к нему и сказать «Привет, старина Канзас».

  – Да, хорошо, бег на месте не продвинул меня далеко, не так ли. Я устала прятаться по своей жизни. Мы стоим лицом к лицу с музыкой

  – Как ты думаешь, твой отец помог бы императору использовать Гриммуатику против жителей Манчкинии?

  Рейна сказала:

  – Не задавай мне подобных вопросов. Есть так много способов, о которых я не знаю, как мой отец.

  Элли некоторое время молчала. Они шли вдоль канала, украшенного колоннадами кенотафов, посвященных различным Озмам истории. Мимо проплыла дохлая корова, и даже Тай сморщил нос.

  – Город знавал лучшие дни, – сказала Элли, – Однако я должна добавить, что я тоже не знаю, кем был мой отец. Действительно. Он всегда в поле и всегда повторяет что говорит ему моя мать. Заставляет задуматься, что любой из нас не знает о том, кто мы есть.

   Рейне не понравилась Элли, и она не думала, что собирается начать сейчас. Но она протянула руку и сжала ее. Она научилась немного трогать людей, прикасаясь к ним, а Элли была здесь чужой. Более странный, чем большинство.

  Начинало накрапывать. Запах поднимался от стоков, которые слишком долго не чистили – вероятно, коммунальщики были призваны на западный фронт. В городе было трудно ориентироваться. В конце концов они оказались в местечке, которое называлось районом Жженой свинины, и купили несколько роллов, чтобы поесть, но пришлось отдать их Тэй, потому что они были слишком твердыми.

  – Я зашла так далеко и все время сбиваюсь с пути, – сказала Элли, – Давай попробуем этот наклонный мост через канал; похоже, что на нем есть фуникулер, или, может быть, это акведук. Он идет слегка вверх по склону, так что он должен вывести нас на возвышенность в городе. Мы сделаем еще один неверный шаг, и мы погрузимся в провал Южной Лестницы и застрянем в тюрьме до конца наших дней.

  К середине дня, уставшие, они добрались до переднего двора Дворца или одного из них.

  – Значит, это все? – спросила Элли.

  – Да, я думаю, мы готовы.

  Канзасец повернулся к озианцу.

  – Знаешь, если мы сыграли неправильно – если Император не был тем, кто стоял за похищением твоего отца, – нас ждут большие неприятности. Ты это знаешь

  – Это риск, на который я готова пойти. А ты?

  – Жители Манчкинии судили и осудили меня за убийство, – сказала Элли, – так что, если я злодейка по ту сторону границы, меня здесь должны приветствовать как героиню. Как я выгляжу?

  – Не забывай, что ты убила обеих сестер Императора.

  – Да, это так. Возможно, мне следует снова сменить юбку.

  Но было уже слишком поздно. Дверь военных кабинетов на привокзальной площади открылась. Затуманенный сутулый мужчина с одной ногой выкатился наружу и изучил блокнот, а затем посмотрел на двух молодых женщин, стоящих перед ним.

  – Мисс Рейнари? – сказал он с сомнением в голосе.

  – Проктор Гэдфри, – сказала Рейна.

  – Я так понимаю, ты сбежал из Шиза, как и все остальные, – сказал он, – Я не могу предложить вам здесь никакой помощи. Вы ищете аттестат зрелости? Уходи. Срок давности Сент-Проуда истек до окончания войны. Или моя деспотичная сестра послала тебя сюда, чтобы приставать ко мне? У меня более чем достаточно дел, чем следить за беспорядком, который она устроила из всей нашей тяжелой работы

  – Проктор Гэдфри, – сказала Рейна, – Ты пошел на битву.

  – И сражался до тех пор, пока я больше не мог сражаться, – сказал он, махнув одним запястьем туда, где должно было быть его отсутствующее колено, – Мне повезло, что я получил здесь должность до тех пор, пока военные действия не будут завершены, так или иначе. Но я ожидал шабаша низших болотных ведьм, которые хотят подать протест по поводу того, что произошло около двенадцати тысяч лет назад. Ты не из этой группы?

  – Я привела кое-кого, – сказала Рейна, – Чтобы увидеть императора.

  – Хах. Уходи

  – Посетительница по имени Элли Смит, – сказала Рейна, – Моя подруга.

  Элли немного неуклюже присела в реверансе и чуть не выронила шелл, но затем повернулась и улыбнулась Рейне с выражением одновременно мягким и свирепым. Это было употребление слова «друг». Рейна опустила глаза.

  – Я понимаю, – сказал проктор Гэдфри, оценивая ситуацию на предмет того, как ее можно использовать в своих интересах.

  Ее дядя Шел. Ее двоюродный дедушка Шел. Тронный министр страны Оз, пока он не назвал себя императором страны Оз и ее колоний, Угабу, Гликку и Доминионов, еще не зарегистрированных. И в конце концов Император объявил себя божественным. Неплохой карьерный путь.

  Трудно точно знать, как подготовиться к встрече с Безымянным Богом, подумала Рейна. Особенно когда он дал себе имя и приходится мне родственником по отцовской линии.

  Элли и Рейну отвели в гардеробную и попросили переодеться в более простые одежды. Затем их сопроводили в гостиную, в которой не было никаких признаков того, что она была изношена из-за долгой войны.

  Свежие красивые шпили изогнулись дугой на полированных кожаных стенах, а аромат стрел и маринованных роз исходил от жаровен, установленных в латунных кронштейнах. Окна были занавешены кружевами, украшенными сценами из жизни какой-то Озмы или другой. Посетителям приходилось снимать обувь, чтобы встать на узорчатый ковер, который в первый день был похож на мох.

  – Я Аварик бон Тенмедоуз, – сказал джентльмен с пенсне и серебристым вихрем усов, – Я расскажу вам, как правильно вести себя на аудиенции у Его Святейшества.

  – Встречаемся ли мы с Его Святостью сами по себе или мы действительно встречаемся с ним? – спросила Элли, – Я просто хотела спросить, – она отошла в сторону к Рейне, которая шикала на нее.

  – Входите с покрытыми головами и не снимайте покрывала до тех пор, пока Его Святость не укажет вам. Не говорите, пока с вами не заговорят. Не поворачивайтесь спиной к Его Святости – когда вас проинструктируют, вы покинете комнату, пятясь задом, с закрытыми головами и опущенными глазами. Не упоминайте ни о какой теме с Его Святостью, которую Его Святость не вводит. Просите благословения Его Святости в вашей прошлой, настоящей и будущей жизни. Просите милости Его Святости при рассмотрении ваших прошений, если таковые у вас есть. У вас будет около десяти минут. У вас есть какие-нибудь вопросы?

  – Ну, это напоминает мне, как это было с Волшебником, – сказала Элли, – Должна быть книга правил, которой все следуют из поколения в поколение.

  – Вся эта суета. Это напоминает мне приезжего Старшего Надзирателя в больнице Святого Проуда, – сказала Рейна, – Я надеюсь, что Его Святость не обольет себя водой.

  – Нет, только не этот трюк с вечеринкой, – согласилась Элли, – С меня хватит и одного раза!

  – Я удалюсь через эту ближайшую дверь. Когда откроется дальняя дверь, это ваш знак подойти, – сказал Аварик, – Вы пройдете через это. Но прежде чем я уйду, мисс Смит, можно мне сделать личное замечание?

  – Никто тебя не останавливает, насколько я вижу.

  – Я хочу поблагодарить вас за вашу службу нашей стране, – сказал Аварик, – Я знал ведьм страны Оз, этих сестер Тропп. Мы хорошо от них избавились.

  Он явно думал о Рейне не более чем как о слуге Элли. Справедливо, подумала Рейна. Еще несколько мгновений анонимности в этой жизни – позвольте мне дорожить ими, пока они не были растоптаны до полного исчезновения.

  Дальняя дверь широко распахнулась. Повинуясь указаниям Аварика, пара посетителей приблизилась к Его Святыне, Шелу Троппу.

  Он не сидел на троне, впечатляющем резном кресле, увенчанном восьмиугольным балдахином, прикованным к потолку золотыми звеньями. Скорее, он присел на корточки на перевернутое ведро. Три маленьких существа тик-ток, более узкие и похожие на саранчу, чем круглая латунная фигурка, которую Рейна однажды видела в том магазине в Шизе, двигались в тени позади него, совершая молитвенные действия с веерами, а также наблюдая за мухами, которые были повсюду.

  Мужчина лет пятидесяти, может быть. Он не носил великолепных служебных одежд, просто скромную набедренную повязку из мешковины и юбку. Нищенская шаль на плечах. Его глаз был острым, а фигура изящной, несмотря на первоначальное впечатление бедности.

  Он сказал:

  – Его Святейшество никогда хорошо не знал этих женщин. Гингема Тропп, которую высокопреосвященство называло Злой Ведьмой Запада. Бастинда Тропп, проказница, прозванная Злой Ведьмой Востока. Его Святость жила с ними в бесплодных землях Квадлинга, когда Его Святость была молода. Сестра Его Святейшества Бастинда родилась с недугами. Сестра Его Святейшества Гингема родилась с недугами. Его Святость сам родился целым и чистым и является Императором страны Оз и Демиургом Неназванного Бога.

  Похоже, вопроса еще не было, так что они просто ждали.

  Он сказал:

  – Его Святость сидит на ведре, которое использовалось для убийства сестры Его Святости Бастинды Тропп. Это символизирует для Его Святости потерю живой воды благодати. Потеря, которая будет возмещена, как только битва за господство с Манчкинией завершится, и Тихое озеро будет навсегда присвоен в качестве резервуара с водой для очищения и питания страдающих граждан столицы страны Оз.

  Рейна увидела, как Элли посмотрела на ведро, чтобы посмотреть, узнала ли она его, но Элли просто пожала плечами в ответ Рейне. Ведро есть ведро.

  Он сказал:

  – Обе сестры Его Святости были удалены из жизни рукой или камнем очага Элли Смит, оставив Возвышение Манчкинии открытым для вопросов. Поэтому Его Святость выражает благодарность посетителю. Она передала Его Святейшеству права на Верховенство в Стране Манчкинов. Эта моральная привилегия лежит в основе и освящает военные усилия по подавлению мятежников-предателей манчкинцев. По этой причине Его Святость соизволила распространить право на аудиенцию со Своей Святостью. Его Святость осведомлена о некоторых обвинениях манчкинцев в адрес Элли. Его Святость предлагает опубликовать божественное свидетельство, снимающее с Элли все подозрения в совершении должностных преступлений в связи со смертью его родственников. Сертификат.