Текст книги "В стране Оз (СИ)"
Автор книги: Александр Метлицкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 41 страниц)
Миньон тик-ток выступил вперед, держа поднос, на котором лежал скрол, перевязанный зеленой лентой, и комок сургуча. Шел протянул его Элли.
Он нежно сложил руки вместе. Он не сводил глаз с Элли.
Он сказал:
– Его Святость говорит о том, что теперь посетители могут удалиться. Идите с благословениями Неназванного Бога, дарованными через этого аватара на земле.
Только теперь он закрыл глаза, признавая свое собственное бессмертное великолепие.
Рейна сказала:
– Но мы пришли, чтобы найти моего отца.
Щебетание послушников тик-тока закружилось быстрее, как будто они выпускали неверящий воздух из своих металлических легких. Может быть, вонь горячего масла, вытекшего из какой-нибудь прокладки со скользящим кольцом. Шел, ее двоюродный дедушка Шел, ничего не сказал. Как будто Рейна говорила не с ним, а, возможно, с его машиной.
– Мы пришли поторговаться, – сказала она, но не была уверена, к кому обращается. Может быть, не к мужчине и не к тикток-никам, а к самому пустому трону позади них.
– Вы не торгуетесь с Богом, – сказал Шел тихим голосом, не сильно обеспокоенный нарушением протокола. Скорее всего, он видел, что его посетители молоды и глупы, – Иди сейчас. Я устал и веду войну в своем сердце. Только если я завоюю это в своем сердце, это может быть завоевано на земле, ибо я – кровь самого Оза. Я – его святость, и Я – Его Святость. Рейна чувствовала себя загнанной в угол святостью.
Она знала, что ее прадедушка был миссионером-юнионистом среди кводлингов, пытаясь обратить их в свою веру. Она знала, что ее двоюродная бабушка Гингема унаследовала его убеждения и закрепила их в Стране Манчкинов, где теократия была отменена только тогда, когда Элли приехала в первый раз. Она знала, что ее двоюродный дедушка Шел был божественным, или достаточно божественным.
С другой стороны, об убеждениях своей бабушки Бастинды она ничего не знала. И хотя Лир выразил восхищение мужеством независимых заведений откровенных монтий, подобных тому месту, откуда родом Малышка Даффи, он не совершил в Пустоте ни ритуала молитвы, ни богословской дискуссии. А вера Кэндл ограничивалась травами и интуицией.
Так что Рейна в основном избегала вопросов преданности. Концепция Безымянного Бога была для нее непосильной. Если вас бросили ваши родители, выслеживаете ли вы их, чтобы любить их глубже, или вы учитесь обходиться без них? Если Безымянный Бог ушел под землю, не оставив адреса для пересылки, зачем беспокоить его?
Все же Рейна получила достаточно образования в школе Святого Проуда, чтобы уметь думать самостоятельно. Потребовалось бы довольно талантливое божество, чтобы вселиться в одного человека как в живую сущность земли – в ту самую страну Оз, которая сделала ее страной Оз. Если бы это было действительно правдой, то что случилось бы с Озом, если бы Шел Тропп, Император, случайно получил занозу в голую пятку? И умереть неделю спустя от грубой инфекции, которая отказалась признать божественность ноги, на которой она покрылась волдырями?
– Ты слишком велик для меня, чтобы знать, кто ты на самом деле, – призналась она, – Но я кое-что знаю о том, кто я есть. Я дочь Лира. Мне сказали, что я внучка Бастинды. Я твоя внучатая племянница. Меня зовут Рейна.
– Она также законная дочь Манчкинии, – перебила Элли, – Если я правильно поняла линию наследования, и я следила за этим, то Возвышение Манчкинии передается по женской линии. Так что предпочтение отдается ближайшей родственнице последнего правящего преосвященства. Это, должно быть, моя подруга Рейна.
– Меня это не волнует, – сказала Рейна, – Я только хочу знать, забрали ли вы моего отца. Твой племянник, Лир. Кто-то похитил его и сбежал с Гриммуатикой. Мы пришли, чтобы добиться его освобождения, – Она перефразировала это, чтобы быть более послушной, – Я имею в виду, просить о его освобождении. Смиренно.
Божественный Император выглядел немного раздраженным.
– Я не торгуюсь человеческими жизнями.
– Ты напал на Страну Манчкинов, когда мне было восемь, – сказала Рейна, – Человеческие жизни, как правило, связаны с военными нападениями.
– Его Святость вселяет ужас в его сердце. Уходи.
Элли выпрямилась.
– Послушай, ты. Я знаю, что я сделала и чего не сделала. Мне не нужно ваше свидетельство о прощении, если только я когда-нибудь не встречусь с Тотошкой и во всем волнении с ним не случится несчастный случай. Он не щенок. Удобный рулон пергамента для свидетельств мог бы пригодиться именно тогда.
– У его Святости болит голова. Действительно уходи.
– У тебя будет больше, чем головная боль, когда я закончу. Когда я приехала в первый раз, я вошла в дом, который раздавил твою первую сестру. Перед уходом я бросил ведро, которое забрызгало твою вторую сестру. Не пора ли мне тоже позаботиться о тебе? Готовясь к выходу на бис, я захватила с собой большую часть Сан-Франциско. Я прибыла с небес в позолоченной клетке лифта прямо вниз по склону горы. Я довольно хорошо в этом разбираюсь. Я могу принести в ваше святое королевство целый район в центре города с солидными коммерческими зданиями. Только попробуйте.
Довольно смелый блеф, подумала Рейна, но он может не сработать на ком-то вроде Шела, который так долго жил у власти, что не помнит, каково это – быть бессильным.
Элли сложила руки вместе и приготовилась нарушить свое обещание не петь. Рейна жестом велела ей: не надо, не надо. Элли набрала в легкие воздуха и, охваченная доверием к убедительности сладкой мелодии, изобразила на лице выражение могучей хоровой готовности. Прекрасная Дама без Мерси.
Двоюродный дедушка Шел, ты не единственный, кто сошел с ума от власти, подумала Рейна.
Когда персонажи тикток побежали в укрытие, дверь великолепного салона открылась, и ворвался Аварик бон Тенмедоуз.
– Что все это значит? – воскликнул он.
Элли открыла рот и начала петь о радужных дорогах, каплях дождя и штормах.
– Там ужасно много дождя, – подумала Рейан. В то же мгновение над головой разразились грозовые тучи – барабанный аккомпанемент звуку голоса Элли. Когда она дошла до конца своей музыкальной преамбулы и сделала паузу, чтобы перевести дыхание, прежде чем приступить к собственно мелодии, раскат грома ослабевал, а за ним поднимался другой, чтобы занять его место. Они поняли, что это был не только гром над головой.
14
Осенние облака, накрывшие центральную страну Оз, заслонили приближение с запада драконов, обученных Трисм бон Кавалишем. Может быть, их появление над Изумрудным городом зажгло молнию и послужило сигналом к раскату грома. Или, может быть, это была всего лишь подлость Неназванного Бога, обрушившего огонь и разрушения на столицу под видом, поначалу, обычного ливня.
Во внезапно наступившей темноте Рейна и Элли бросились в укрытие. Они следовали за послушниками тикток до тех пор, пока один за другим тиктокеры не взорвали свои стеклянные прокладки из-за барометрических аномалий, раскачиваясь на мраморных полах, опрокидывая постаменты со свежими цветами. Девушки не знали, был ли Шел позади них, но они слышали, как человек по имени Аварик с кем-то разговаривал, так что, возможно, он вел Императора в безопасное место.
– Не выходите на улицу, – услышали они крик Аварика, но Элли испугалась звука рушащихся зданий, – Мы будем раздавлены в этом проклятом месте, мавзолей в процессе становления, – крикнула она Рейне и схватила ее за руку, – Это так, я уверена. Я довольно хорошо ориентируюсь в направлениях.
– Тогда как же ты выбираешься из страны Оз? – закричала Рейна с оттенком собственной истерики. Был ли ее отец здесь, в этом грохоте падающего камня, или он был в безопасности где-то в другом месте? Или, во всяком случае, безопаснее?
Представление Элли об архитектуре дворца было не совсем таким, как она рекламировала. Они пробежали по длинному, слегка изогнутому коридору с крутыми арками, похожему на выдолбленные камеры озерного наутилуса, построенного в масштабе гигантов, и наткнулись на Аварика, приближающегося с другой стороны. Он вел Шела за руку. Группа дворцовых аппаратчиков и сотрудников сгрудилась за ними.
– Город подвергается нападению, – сказал им Аварик.
– А я просто разминаюсь, – сказала Элли, принимая театральную позу.
– Не надо! – закричал Шел.
– Где Лир? – спросила Элли, подходя к Императору, – Где эта чертова книга? Скажи нам, или я начну новую постановку.
– Мы его не поймали, – сказал Аварик, – Не из-за отсутствия попыток, но враг, должно быть, добрался до него первым. Как вы думаете, они могли бы развязать этот хаос без его помощи? Помилуй, девочка, город рушится. Не делай еще хуже.
Элли сделала вдох, затем закрыла рот.
– Хорошо, тогда все в порядке. Но я предупреждаю тебя.
– Мы видим, как рушатся здания, – сказал Аварик, – Правовой суд – это пылающие обломки. Смотрите, из дворца есть проход прямо в тюрьму Саутстейрс. Мы будем в большей безопасности от нападения с неба, если окажемся под землей, а Саутстейрс – это не что иное, как подземный ход. Идем; мы в долгу перед тобой, дитя Лира. Пойдем с нами
– Если мой отец не в тюрьме, я не пойду, – сказала Рейна, – Я попробую рискнуть снаружи.
Аварик сказал:
– Тогда на свою голову. Мы не можем ждать. Его Святость должна снизойти до безопасности мегалитических гробниц, чтобы появиться с триумфом, когда воздушная атака закончится.
Он начал удаляться, и осколки придворного общества, которые продолжали собираться в коридоре, хлынули за ним.
Шел, в своей скромной одежде, постоял на своем месте еще мгновение.
– Рейна Тропп, – сказал он, – У меня никогда не было ни дочери, ни сына. Я брал много женщин, но никогда не брал жену, так как не мог найти подходящую для своих амбиций. У его Святости нет жены.
– Вам лучше поторопиться, – сказала Рейна, когда гром снова усилился.
– Ваше право на верховенство Манчкинии превосходит мое, – заключил он, – То, что вы моя единственная живая родственница женского пола, также закрепляет за вами право быть министром престола страны Оз, поскольку историческая линия Озмы прервана и мертва эти пять десятилетий. Если я не смогу появиться по причинам трансцендентности, это твой трон, который ты должна принять, твой скипетр, за который нужно ухватиться.
Она не ответила. Она схватила Элли за руку, и они убежали.
В караульное помещение был нанесен удар. То, что было проктором Гэдфри Клэппом, лежало на кусках, остальные его конечности были отрублены и торчали из груди, как будто он охотился за своей пропавшей ногой брата. Еще дальше рухнули богадельни, и на улицах уже лежали трупы людей, слишком слабых, чтобы пойти в солдаты. Что-то подсказывало, что Министерство юстиции охвачено пламенем. Трудно было оценить относительные звуки ужаса: звуки грозовых облаков, из которых драконы спускались вниз, как огромные цапли, разинувшие пасть под водой, чтобы сожрать перепуганных рыбок-мелюзг, или звуки отклика с земли, где здания содрогались, а пойманные в ловушку, потрясенные, скорбящие и испуганные вопили в один голос.
– Мы должны убираться отсюда, – сказала Элли, – Назад в Вестгейт, назад к нашим друзьям.
Но там был ребенок, которого каким-то образом выбросило за борт на дереве, и Рейна сказала:
– Мы не можем оставить этого младенца там, – Его мать в грязи, закрыв лицо юбками, мертвая, а детская коляска на боку, колеса все еще вращаются, – Тип не позволил бы этому ребенку висеть на ветвях.
Они забрали ребенка и передали его на руки женщине, которая куда-то спешила с бочонком дынь; она взяла ребенка без комментариев и поспешила прочь.
На набережной Озмы девочки наткнулись на группу дам, которые бросились в воду, спасаясь от первой волны пылающих посылок, сброшенных флотом дракона. В своих широких юбках они не могли вылезти наружу. Элли и Рейна сцепились и потянули, но если бы женщины не согласились бросить свои наряды в пепельную воду и не забрались в нижние юбки, они остались бы всего лишь плавающими лилиями в пруду, в котором отражались небеса с молниями, золотым огнем и несущимися облаками. Женщины поклонились неотложности момента, поклонились, чтобы их спасли, и поспешили прочь, хихикая, как будто публичная нагота была большим скандалом, чем крах Изумрудного города.
Рейна не видела драконов с тех пор, как вместе с леди Стеллой попыталась успокоить зиму на воде. Она вспоминала этих существ с некоторой нежностью, но сейчас не была так склонна к восхищению. Звери спикировали с облаков со злобой, которую она и представить себе не могла. Она не знала, использовал ли ее отец из Страны Манчкинов Гриммуатику, чтобы сосредоточить свою атаку, или климат шторма, из которого они вышли, напугал их, заставив сражаться сильнее. Она не могла сказать, что они несли в своих когтях и что они уронили, но все, что касалось взрывов в Изумрудном городе, было размером с подожженные деревья – как деревья, превратившиеся в пламя, центральный ствол удара, из которого мгновенно расцвели конечности, артерии и бахромчатые края огня.
Драконы и их взрывы сделали бы больше, чем просто свергли правительство, если бы они уже не справились с этим. Они убьют все живое в стране Оз.
Только тогда Рейна поняла, что в суматохе паники потеряла след Тая.
– Мы должны вернуться, – сказала она Элли.
– Мы не можем, – сказала Элли, – Тэй найдет нас.
– Как Тотошка? – спросила Рейна, – Да ладно
– Тэй умнее Тотошки. Не то чтобы трудно быть умнее Тотошки.
Рейна не была героем, она не была святой; она знала это. Это был не потерянный ребенок, свисающий с ветки дерева, не мертвый школьный администратор, разорванный на куски на земле, который заставил ее задуматься о решении. Это была потеря Тая, ее молчаливого спутника. Она не могла смириться с потерей рисовой выдры, не тогда, когда потеряла так много другого. Снова и снова проигрывать.
Она стояла на краю какого-то школьного двора, среди каких-то детских рустованных пандусов и гимнастической резьбы, и сказала Элли:
– Дай мне шелл. Элли в кои-то веки подчинилась без комментариев. Рейна сказала:
– Я не знаю, сработает ли это, но это не повредит.
Она поднесла шелл к губам и дула так долго, сильно и сильно, как только могла.
Когда Рейна закончила, Элли поддержала ее, чтобы она не упала и не потеряла сознание от усилий. «Озмисты?» – спросила Элли.
– Они сказали, что придут, если смогут. И они уже мертвы, так как же что-то может причинить им вред? Драконы прикрываются облаками; возможно, озмисты смогут обеспечить прикрытие с земли, – Никто не спешит за историей, даже призраки. Озмисты появлялись медленно, поначалу проявляя себя скорее как своего рода маскирующий запах, чем как что-либо еще – сладость свежеприготовленных саванов для стирки, – но они пришли.
В первый день нижние районы страны Оз увидели клочья белых усиков, сливающихся в виде тонких пленчатых фонтанов. Казалось, они появились из булыжника, и вскоре соединились, образовав низкий навес примерно в четырех футах над улицей. Воздух внизу был пригоден для дыхания, и выжившие в поисках воды или тел своих сородичей могли безопасно пробираться – сидя на корточках, сгорбившись, шатаясь от колодца к навесу и обратно.
Утроба тюрьмы строгого режима, Саутстейрс, открытая небу, и район Бернтпорк, и склады с зерном за военными гарнизонами близ Вестгейта, и таверны так называемого квартала Квадлинг, то есть пристанища угнетенных, были спрятаны первыми. Объекты на возвышенностях, площади Меннипин, правительственные здания, театр и оперный театр, оставались незащищенными. Их избили драконы, которых, по-видимому, учили нападать только на то, что они могли видеть. Драконы не имели силы против бедных и низших до тех пор, пока бедные оставались должным образом невидимыми, что на этот раз вполне устраивало бедных.
На второй день озмисты усилились. Большая часть Изумрудного города была защищена, хотя нападающие драконы казались более свирепыми из-за разочарования. Но люди возьмут себя в руки и приступят к работе на следующий день, будь то охота за картошкой или мародерство в развалинах Рубиновой биржи Невеселого Недди. Группа дворцовых министров ворвалась в двери Укромного уголка Святого Саталина для душевнобольных преступников, признав его самым безопасным местом для созыва кризисного правительства на случай, если Его Святейшество Император страны Оз окажется небожественно смертным. Однако криминальные безумцы выгнали их, заявив, что они и так контролируют свою жизнь настолько хорошо, насколько можно было ожидать, спасибо вам большое.
Перед рассветом третьего дня Бррр обнаружил Рейну спящей под ступеньками моста на набережной Озмы.
– Почему ты не вернулся к нам? – сказал он, разбудив ее обнюхиванием.
– Я знала, что ты отважишься на это, если будешь мне нужен, – ответила она ему, обнимая его за шею, – Но как вы нас нашли?
– Тай пришел и привел нас сюда, – сказал Бррр. И там был Тай, висящий сзади, зеленый, как клад гоблина, теперь с усами до лодыжек Рейны.
Рейна сказала Льву, что не верит, что ее отец был в ИГ; нападение с запада должно доказать, что он и книга были похищены жевунами.
– Итак, мы пойдем туда, – сказал Лев, – Нет?
– Еще нет. Здесь слишком много дел.
Лев сначала не ответил. Затем он сказал:
– Ну, скажи мне, что делать.
– У меня нет плана. Никогда этого не делала. Но если Манчкиния выиграет эту войну, их армия скоро войдет в город. Мы будем ждать и приветствовать их, когда они придут. Если Гриммуатика достаточно важна для Ла Момби, она возьмет ее с собой, и она возьмет с собой моего отца
– В любой день, когда мы подождем, может наступить день, когда она заберет его жизнь, – сказал Бррр.
– Любой день, которого мы ждем, может быть... – начала Рейна, но теперь она окончательно проснулась. Элли, зевая, вылезала из-под какого-то засаленного брезента. Первая работа манила – найти завтрак для тех детей, которые жили под ступеньками на дальней стороне моста. Так что сдержанность Рейны дала о себе знать.
– Где Малышка Даффи? А мистер Босс?
– Они вышли вперед, несмотря на свои опасения. Она освобождает отвары из разоренных аптек и применяет их как можно лучше. И она командует мистером Боссом, чтобы он помог ей. Мы встретимся с ними позже, если переживем этот день.
– Мы переживем этот день, – сказала Рейна, ухмыляясь, – Озмисты усиливаются с каждым днем, тебе не кажется?
Это было правдой. С наступлением дня туман сгущался. Это затрудняло передвижение, но в некотором смысле также делало его более безопасным, а звуки нападений драконов ограничивались все более ограниченными районами.
На четвертый день Кендл прибыла на метле в сопровождении Искинаари и почтенного старого Орла по имени Кайнот. Она нашла Рейну на краю фонтана Озмы, промывающего язвы на том, что осталось от ног подростка-карманника. Рейна едва взглянула на нее, просто протянула матери рулон бинта и объяснила, что нужно сделать. Только вечером, когда Кэндл столпилась под мостом вместе с Элли, Рейной и остальными, дочь узнала, что сделала мать. Но Кэндл излагала свои новости медленно, осторожно.
– Я вспомнила, что Нор смогла научиться летать на метле в молодости, – сказала Кэндл, лежа на камнях с закрытыми глазами и одной ладонью на лбу, а другая ладонь была зажата в двух руках Рейны, – Я подумала: может быть, способность летать дается не только молодым или талантливым, но и нуждающимся тоже. В любом случае, если бы я не могла летать на метле, я подумала, что ты могла бы. Я нашла эту штуку и овладела ею. Хорошо, позволь мне быть честной. Я не овладела искусством полета, но мне это удалось.
– Ты справилась, – пробормотала Рейна, ощущая прикосновение материнской ладони, но сама почти засыпая, – Как ты узнал, как меня найти?
Кендл сказала:
– Но это интуиция. Видеть настоящее. У тебя тоже может быть это когда-нибудь, если у тебя этого еще нет.
– Я не вижу собственных ногтей на ногах, – сказала Рейна, – Слишком устала.
– Завтра мы начнем с квартала Квадлинг, – сказала Малышка Даффи мистеру Боссу, – На задних конечностях хлюпиков появляется неприятная сыпь, которая мне совсем не нравится. Мы вскипятим немного мази в той медной посудине для стирки, которую ты стащил с кухонного двора Дома Фэнси-Панси, или как там это называлось.
– Никогда не женись на доминантке, – сказал мистер Босс и повернулся, чтобы тихонько похрапеть.
– Ты слышала, что случилось с твоим отцом? – прошептала Кендл, как только все остальные замолчали.
Рейна попыталась найти в себе хоть какую-то способность познавать настоящее. Все, что она могла знать о настоящем, – это усталость.
– Я это не узнала, – призналась она.
Ее мать села.
– Приготовься, Рейна
– Я никогда не буду готова к этому, – ответила она, – Но скажи мне.
Кэндл говорила осторожно, вытягивая каждую фразу изо рта, как округлый камень, который она могла положить в линию, едва касаясь следующей.
– Старый друг. Видел твоего отца. Околдованный в чужое тело. Он умер на телеге. Этот Орел по имени Кайнот. Он порвал с этой привычкой. О Птицах. Держаться в стороне. Он послал весточку. Чтобы дать мне знать. Ведь когда-то Лир был почетной Птицей. Еще до твоего рождения.
– Что могут знать Орлы? – прошептал затравленный ребенок.
– Лир родился не совсем нормальным. Он летал как Птица. Как Слона, его перевезли через границу в Страну Манчкинов. Он умер внутри этой кожи. Боюсь, что это так, дорогая Рейна. Я не могу видеть это иначе.
Рейна немного поплакала. Слезы были твердыми, как лед. Элли села, закрыв глаза. Ее плечи на мгновение затряслись, а затем она во сне замурлыкала мелодию траура или соболезнования, что, казалось, давало ей некоторое утешение. Возможно, на этот раз ее мелодия успокоила и остальных тоже. Хотя Рейна и не собиралась засыпать, она заснула, держа мать за руки, и ей снились руки отца.
Обрывки и обрывки жизни, ее собственной или жизни ее отца – она больше не могла видеть разницы.
Искинаари бдительно следил за входом у моста, его взгляд был сух.
К пятому дню драконам не осталось ничего, на что можно было бы напасть, кроме огромного купола Дворца Императора. Он один возвышался над берегом Озмистов, который спас Изумрудный город от уничтожения. Как единственная конечная цель драконов, куполу был нанесен огромный ущерб, хотя и не такой большой, как карманнику, проктору, прачке или сироте из детского сада. Он никогда не обрушивался на дворец, но остался в тумане истории в виде шрамов и осколков.
В полдень драконы успокоили. Почти сразу же озмисты начали редеть, но не расходиться. В сумерках пятого дня Ла Момби с триумфом въехал в Изумрудный город. Стая почти видимых головорезов-пауков на своих пушистых скребущих стеблях окружила ее позолоченные сани, которые бежали по сугробам илистого пепла так аккуратно, как если бы они были снежными сугробами.
VII
Призвать заблудших вперед
1
Аварик, маркграф Тенмедоузский, ждал перед зданием Бюро национальной истории, чтобы встретить транспортер Ла Момбея. Император поручил ему грязную работу – вести переговоры о перемирии.
Поначалу на его лице была насмешка смотрителя детской площадки. Ну что ж, это место было в полном беспорядке. Никто еще не очищал город. Площадь была усеяна осколками мраморных Озм. Звуки труб и медных флейт, хотя и были громкими, неадекватно маскировали бормотание разношерстной толпы.
– Это работа неудачника – быть посредником на конференции, – подумал Бррр, выглядывая из-за поваленной колонны. Как удивительно, что они не предложили его мне.
Лев высматривал признаки Лира, как от имени Рейны, так и от своего собственного, но Лев не горел желанием быть узнанным Авариком. Позже Бррр придержал бы язык, когда люди говорили о маркграфе, что во время переговоров о перемирии он вел себя с почтением к Возвышению Манчкинии, такое почтение, которое казалось не иначе как потворством. Таков позор адвоката. Аварику, шептали они, никогда не удавалось быть таким подобострастным даже перед Его Святейшеством, божественным Императором страны Оз.
Этот комментарий, верный или нет, привязался к Аварику на всю оставшуюся жизнь и превратил публичный обед в Дубовой гостиной в клубе Флоринтуэйт в кровавую занозу в заднице.
Ла Момби остановилась в неприкрытых изгибах чистого белого льна, спадающего с плеча. Толпа паучьих тварей столпилась вокруг нее с преданностью ищеек, пока она не щелкнула пальцами, а затем они свернулись в катушки, и помощник смел их в шкатулку. Как только они ушли, все вздохнули немного легче.
Лев внимательно наблюдал. Он всегда хорошо разбирался в деталях. Он видел, как Хири Фуркенстаэль мог бы отнестись к пышности этого события. Как ученик Школы Бертиуса мог бы обращаться с нагрудником Ла Момби, свободно предлагая его палантины из бледной норки и белоснежные ромбы с аппликацией, на которых изображены символы, похожие на буквы иностранного алфавита.
Он запоминал этот момент, чтобы рассказать об этом своим товарищам. Как бледная красивая женщина казалась почти размытой пустотой среди разноцветных листьев тех декоративных кустарников и деревьев, которые не были уничтожены осколками. Что-то в ней было такое... такое сияющее и одновременно скрытое. Плавающий среди размытого пятна растворяющихся Озмистов, или это чувство затуманило его взор? Как бы это выразиться?
Но так часто, прежде чем слова могут прийти в голову, чтобы подразумевать невыразимое, невыразимое исчезает. Со своего места рядом с разрушенным Залом Одобрения Трусливый Лев наблюдал, как происходит невозможное: Верный Оз уступает выскочке Свободному штату Манчкинии. Слова подведут его позже.
Ла Момби сделала паузу, чтобы Аварик мог подойти к ней. Громким публичным тоном она пригласила Императора страны Оз присоединиться к ней для обсуждения условий мира. Затем ее голос понизился, и Бррр не мог расслышать, что еще было сказано. После того, как она вернулась к своим саням, Аварик стоял, кивая и покачиваясь, пока они не ускользнули. Он почти сразу повернулся туда, где Бррр скорчился за битым камнем. Значит, по-видимому, недостаточно хорошо спрятан.
– Сэр Бррр, Намори из страны Оз, – сказал Аварик. Естественно, подумал Бррр, единственный раз, когда мой титул используется публично, – это после того, как трон, который его присвоил, исчез. Все мы фигуры, – Я вижу тебя там. Мне нужен твой совет.
Бррр подкрался к человеку, который когда-то давным-давно заключил сделку со Львом о признании вины и взял его на службу в секретные службы Императора, охотящиеся за Гриммуатикой.
Аварик говорил так, как будто они только что шли в ногу где-нибудь в Оленьем парке Оз или вдоль дороги Шиз.
– Благоприятное время для возвращения в столицу. Теперь, когда армия Животных может сложить свои зубы. Но я вижу, что ты лично не тащил сани Ла-Момби.
– В свое время я достаточно потрудился, выполняя черную работу. Эта четверка Цебрас достаточно элегантно справилась с этим без меня. О, вы намекаете, что я прибыл как часть армии завоевателей? Я? Как забавно. Как будто я когда-либо был на стороне победителя. Действительно, ты мне льстишь.
Бррр был рад, что толпа растаяла с уходом Ла Момби. Поблизости не было никого, кто мог бы услышать ответ Аварика:
– Вам было поручено выяснить местонахождение Гриммуатики, и вы так и не вернулись. Не мне преследовать вас в судебном порядке, но я напомню вам, что вы пропустили испытательный срок, установленный магистратами Судебных инстанций...
– Можно было бы задаться вопросом, были ли эти резолюции аннулированы. Учитывая, что в стране Оз скоро будет новая администрация. В любом случае, в судах сейчас перерыв. Я прошел мимо того, что от них осталось, по дороге сюда.
– Именно так, – сказал Аварик, – Оставляя в стороне другие вопросы, мне нужна ваша помощь. По твоему потрепанному состоянию я могу сказать, что ты бродил по улицам города. Расскажи мне, что ты знаешь. Какое оставшееся здание может быть достаточно большим и достойным, чтобы разместить команды, которые будут разрабатывать условия для прекращения огня? Дворец цел, по крайней мере, большая его часть, но может показаться невежливым приглашать Ла Момби на чай только для того, чтобы на нее обрушился центральный купол.
Лев на мгновение задумался. – Хорошо. Народная академия искусств и механики закрыта для бизнеса. Это исключено. Экспозиция лорда Чаффри в Хэле, у которой был такой прекрасный свет, теперь имеет красивые тени. Но я думаю, что «Мистика Леди», этот маленький театр на окраине Голдхейвена, все еще стоит. И какая удача – держу пари, дневной утренник отменен.
– Слишком маленький и слишком театральный. Императору понадобится место, чтобы находиться на некотором расстоянии от Ла Момби. Пространство вокруг Его Святости.
Лев в конце концов предложил Эстетикум, своего рода круглый кирпичный колизей, давным-давно крытый для торговых выставок. Место, где продавцы антиквариата выставляли свои товары – произведения изобразительного искусства и более коллекционную историческую мебель. Когда-то он был чем-то вроде фигуры среди великих и добрых людей, управлявших Эстетикумом, в те времена, когда воображал себя знатоком. В обмен на любые сохраняющиеся обязательства перед Тронным министром страны Оз, нынешним или будущим, в той мере, в какой маркграф мог отстаивать свое дело, Лев согласился принять меры.
– Сделка? – спросил Аварик.
– Договорились, – сказал Бррр, – Хотя, я полагаю, было бы чересчур требовать повышения моего титула?
– К Бррр бон Трусу, Лорду Уровня Трусливого Заварного Крема и Окрестностей?
Аварик не утратил способности ухмыляться. Бррр понял, что зашел слишком далеко.
– Ну, тогда скажи мне это, потому что все спрашивают, – возразил он, как для того, чтобы сменить тему, так и для того, чтобы услышать ответ, – Шел Тропп проявил мало любви к людям, которыми он правил все эти годы, к людям, которых он втянул в войну и погубил. Почему он поддается воздушной атаке Момби? Это не может быть связано с массовой гибелью гражданского населения или разрушением Изумрудного города. Неужели он действительно начал бояться за свою собственную жизнь? Разве он не бессмертен?
– Он из тех бессмертных, которые будут жить вечно после того, как его испорченный человеческий рукав – его оболочка, так сказать, – погибнет.
Аварик мог говорить о политической теологии так же гладко, как если бы он обсуждал распределение очков в пари на плей-офф мурашек.
– Я полагаю, вы знаете, что его настоящее имя, имя, данное ему его отцом-министром-юнионистом, – Шелтергод?
– А мое настоящее имя – Костюм на День Рождения... – начал Лев, но Аварик оборвал его.
