Текст книги "В стране Оз (СИ)"

Автор книги: Александр Метлицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 41 страниц)

  В страны Оз

  Ведьма

  Примечание для читателей

  Наша история до сих пор:

   Ведьма начинается с рождения зеленокожего ребенка, Бастинды Тропп, позже известной как Злая ведьма Востока, и изображает ее невероятную дружбу с Эстеллой с Нагорья и ее роман с Фиеро Тигелааром. Прибывший Волшебник страны Оз укрепляет свою власть в Изумрудном городе и во всей стране Оз. Под управлением Злой Ведьмы Запада Нессарозы Тропп, Страна Манчкинов отделяется от страны Оз. Роман заканчивается Рассказом о Дороти, когда Бастинде тридцать восемь лет, а ее сыну, Лиру Троппу, четырнадцать.

   Сын ведьмы рассказывает историю жизни Лира, раскрывающуюся в воспоминаниях, в то время как брат Бастинды Шел укрепляет свои позиции в Изумрудном городе, особенно против Страны Жевунов. Осиротев в четырнадцать лет, без руководства или покровительства, Лир попадает в армию, возглавляет рейд против Кводлингов и уходит в самоволку, в конечном итоге возглавляя протест против своего дяди Шела, ныне императора страны Оз. Сын ведьмы завершается появлением ребенка – зеленокожей дочери, рожденной от Лира и Кэндлы, в Квадлинге. Лиру около двадцати четырех.

   Лев Среди Людей относится к Трусливому Льву, известному как Бррр. Его история рассказывается попеременно с историей древнего оракула Якиль. Бррр размышляет о своей роли в деле Элли, о своем возвышении и падении в обществе, а также о том, как он заключил сделку с магистратами Изумрудного города, чтобы избежать тюремного заключения. Охотясь за таинственным оракулом Яклем, он находит потерянный Гримуатика в придачу. В конце романа стычка между взбунтовавшимися жевунами и военными Изумрудного города грозит перерасти в полномасштабную гражданскую войну. Оказавшись в самой гуще восстания, Бррр сбегает вместе с труппой, которая сопровождает Часы Дракона Времени.

   В страны Оз начинается через несколько месяцев после завершения Льва среди людей.

  Краткий очерк тронных министров страны Оз

  Дополненный примечаниями об отдельных инцидентах, представляющих интерес для студентов, изучающих современную историю.

  Хроника ОЗМЫ

  • Создан матрилинейный дом Озмы.

  Линия Озмы происходит от клана гилликинцев. Линия Озмы претендует на легитимность благодаря предполагаемым божественным связям с Лурлиной, легендарной создательницей страны Оз. В зависимости от аргументации историки признают от сорока до пятидесяти законных Озм и их регентов.

  • Последняя Озма, Озма Типпетариус, рождена от Озмы Желчной.

  Озма Желчная умирает в результате несчастного случая, связанного с отравлением крыс в ризотто. Ее супруг, Пасториус, становится регентом Озмы во время несовершеннолетия Озмы Типпетариус.

  • Пасториус правит центральной страной Оз.

  Регент Озмы переименовывает деревушку, известную как Колючие Луга, рядом с древним кладбищем Открытых гробниц, в Изумрудный город (ИГ). Объявляет ИГ столицей объединенной страны Оз.

  • Начинается Великая засуха.

  • На воздушном шаре Джеймс Гудвин прибывает в Изумрудный город.

  Гудвин успешно устраивает Дворцовый переворот. Пасториус убит, а младенец Озма Типпетариус исчезает. Предполагается, что она убита, возможно, в тюрьме Саутстейрс (построенной над Открытыми гробницами), хотя ходят слухи, что она лежит заколдованная в пещере, ожидая своего возвращения в самый темный час страны Оз. Гудвин становится известен как Великий и Ужасный Волшебник страны Оз.

  Эпоха Гудвина

  • Реконструкция Изумрудного города завершена.

  • Волшебник страны Оз приказывает построить кирпичную дорогу в Йелоу.

  Это служит дорогой для армий ИГ и помогает в сборе местных налогов с ранее независимого населения, особенно в Стране Квадлингов и на восточных склонах Великих Келлов Винкуса.

  • Приняты законы, неблагоприятные для животных. (Акты "Вежливости по отношению к животным.)

  Социальные волнения, вызванные Великой засухой, способствуют созданию атмосферы отпущения грехов и истерического патриотизма.

  • Страна Манчкинов отделяется от страны Оз.

  Под управлением Гингемы Тропп, ее высоко преосвященства Манчкинленда, отделение Свободного государства Манчкиния проходит с минимальным кровопролитием. «Житница страны Оз» поддерживает непростые торговые отношения со страной Оз.

  • Гингема Тропп умирает.

  Прибытие в страну Оз пришельца, Элли Смит из Канзаса, приводит к смерти высоко преосвященства. Хотя ходят слухи, что ее сестра Бастинда Тропп вернется в Страну Манчкинов, чтобы развернуть более агрессивную кампанию против ИГ, чем когда-либо делала Гингема, такие прогнозы оказываются беспочвенными.

  • Бастинда Тропп побеждена.

  Так называемая Злая ведьма Востока, бывшая агитаторша, а ныне затворница, побеждена могущественной Элли Смит.

  • Волшебник страны Оз отрекается от престола.

  Волшебник удерживал власть почти сорок лет. Причины его ухода остаются предметом спекуляций.

  ДВОЙНОЕ МЕЖДУЦАРСТВИЕ

  • Леди Стелла Чаффри, урожденная Апленд, ненадолго назначена министром трона.

  Неблагоприятные законы о животных отменены, но малоэффективны; Животные по-прежнему скептически относятся к своим шансам на реинтеграцию в человеческое общество в стране Оз. Многие отказываются возвращаться в страну Оз из Страны Жевунов, где они нашли убежище.

  • Страшила сменил Стеллу на посту тронного министра.

  Страшила, фигура неопределенного происхождения, как часто предполагают, был назначен на пост тронного министра дворцовыми чиновниками, симпатизирующими Шеллу Троппу, младшему из трех братьев Троппов. Страшила оказывается слабой фигурой – соломенным человеком, как в переносном, так и в буквальном смысле, – хотя его возвышение позволяет Шелл Тропп избежать необходимости оспаривать лидерство у популярной леди Стеллы. Местонахождение Страшилы после окончания его сокращенного царства так и осталось неизвестным.

  Некоторые историки считают, что Страшила, занимающий пост Тронного министра, – это не тот Страшила, который подружился с Элли, хотя это утверждение основано на косвенных доказательствах.

  ИМПЕРАТОР АПОСТОЛ

  • – Шел Тропп вступает в должность престольного министра Оз.

  Шел требует права на восхождение благодаря ловкому манипулированию дворцовыми чиновниками. Он называет себя «Императором апостолом» благодаря грозной набожности и священному избранию.

  В отместку за вылазку в страну Оз группы партизан Манчкинии, Шелл санкционирует вторжение в Манчкинию с целью присвоения Тихого озера, самого большого озера Оз.

  ПРОЛОГ

   Кондуктор сказал им, что Элли Смит и ее родственники доберутся до гор поездом из Канзаса за три дня.

  Независимо от того, что школьный учитель говорил о Галилее, Копернике и других важных занятиях, любая нелепая теория о том, что мир был круглым, оставалась опровергнутой геометрическим инструментом грохочущего поезда, примененным к незначительным фактам прерии. Элли наблюдала за орлами и ястребами, летящими слишком высоко, чтобы отбрасывать тени, она наблюдала за возвращающимися жаворонками и синими птицами, и ей было интересно, что они знают о форме мира и расскажут ли они ей когда-нибудь.

   Затем Скалистые горы начали покрывать ледяной покров на весеннем горизонте за городком Денвер, где стреляли в перестрелки. Е отец Джон Смит никогда не видел такого зрелища. Он заявил, что недоумевает от их пика. -Они определенно напоминают мне Великих Келей из страны Оз, – согласилась Элли, – хотя келы почему-то выглядели менее властными. Она попыталась не обращать внимания на взгляд, которым ее отец разделял с матерью Анной.

   Некоторые перевалы засыпаны снегом, даже в начале апреля поезд продвигался медленнее, чем обещало расписание. Анна беспокоилась, что их гостиничный номер будет отдан. В ответ Джон попытался проявить осторожность. -Я телеграфирую вперед при следующей возможности, Эн. Заткнись и наслаждайся нацией .

  Что за шарада, что они привыкли проводить фантастические праздники. Элли знала, что у них было немного лишних денег на чрезвычайные ситуации. Они тратили свои сбережения.

  Поезд грохотал по долинам, шумно бегая водой, медленно пересекал эстакады, словно проверяя их на предмет покупки. Он взбирался по склонам. В один пасмурный полдень он проехал через столько обратных дорог, что путешественники потеряли представление о востоке и западе. Сидя на своем месте, Элли тихонько напевала. Однажды ей показалось, что она увидела замок на хребте, но это была всего лишь хитрая скала.

   -Но я никогда раньше не видела скалу, похожую на замок, – весело сказала Анна.

   -Вы никогда не видели замка, – подумала Элли и постаралась не разочароваться.

   Они с трудом пробирались через Неваду с ее коричневатой весной и наконец спустились в Калифорнию через территорию фруктовых садов и виноградников. Когда поезд остановился у Сакраменто, чтобы зажечь трут, Элли увидела белого павлина, шагающего по рельсам, словно генерал, осматривающий свои войска. Он остановился у ее окна и раскрыв хвост показал невозможную вышивку. Она могла поклясться, что это Белый павлин и что он заговорит. Но Тотошка начал тявкать в открытое окно, и Птица свернув свой хвост отошла от вагона.

   В конце концов поезд пожал плечами и въехал в Сан-Франциско, город настолько большой, грязный и сбивающий с толку, что Джон осмелился пробормотать: -Это лучше вашего старого Изумрудного города, я ручаюсь.

   -Джек, – сказала его жена поджав губы.

   Они нашли свой отель. Клерк был достаточно мил, чистый молодой человек, чьи губы были не столько поджаты, сколько натерты. Он простил их задержку, но больше не мог предоставить им номер только на один этаж выше, как было обещано. Анна отказалась опробовать гидравлический лифт мистера Отиса, поэтому им пришлось подняться на пять пролетов. Они несли свои сумки, чтобы не давать чаевые.

   В ту ночь они ели роллы Kaiser, купленные на вокзале. На следующий день они остановились в суровом постоялом номере отеля, поскольку Анне сильно действовали на нервы сильное покачивание железнодорожных вагонов. Она не могла вынести того, что ее оставили одну в комнате отеля в их первый день, не тогда, когда казалось, что все здание раскачивается и раскачивается, как поезд.

   Элли очень хотелось пойти и посмотреть, что она видела, но они не позволили ей выйти одной. -Город – это не прерия, – провозгласила мэм сквозь влажную тряпку, расстеленную ото лба до подбородка. -Нет места для скомпрометированной девушки без клочка городского ума.

   Весенний воздух, дующий через открытое окно на следующее утро, оживил Анну. Все эти полеты были пропитаны сиренью, маслом для волос, конским навозом и горячими хлебами на закваске. Воодушевленные, жители равнин рискнули выйти на улицу. Элли, как старик, несла Тото в плетеной корзине. Они подошли к подъезду кареты знаменитого дворцового отеля и притворились, будто ждут друга, чтобы хоть мельком увидеть греховные излишества. Какую искусную манеру поведения они продемонстрировали, украдкой поглядывая через открытые двери на горшечные папоротники, ржаво-красные бархатные драпировки, полированные дверные ручки. Кроме того, блестящие ожерелья, серьги, запонки и мужские рубашки были накрахмалены так чисто, что было больно смотреть. -Достаточно умна, – сказала Анна, – для тех, кто чувствует необходимость прихорашиваться на публике. -Она была взволнована и одновременно снисходительна, – подумала Элли, – большое достижение для простой женщины.

   -Палас Отель очень хороший, – сказала Элли за обедом – сосиски и роскошный апельсин из стебля возле Юнион-сквер, – но Дворец Императора в Изумрудном городе такой же величественный...

   Анна бледнеет. – Я буду в порядке, Элли, если после всего, что мы заложили на эту экспедицию, ты настаиваешь на том, чтобы увидеть Сан-Франциско, сравнивая его с каким-то воображаемым другим миром. Мне будет очень плохо.

   -Я ничего не имею в виду, – сказала Элли. -Это правда, что я никогда не видел ничего подобного .

   -Мир достаточно прекрасен, и вам не нужно изобретать альтернативу, – сказал Джон. -Кто возьмет тебя замуж, Элли, если ты уже предалась иллюзиям и видениям?

   -Сети лукавого. Анна выплевывает апельсиновое семечко на улицу. -Мы были добры, Элли, и мы были терпеливы. Мы сидели молча и высказывались. Ты должны оставить позади кошмар страны Оз. Закрой его за дверью и никогда больше об этом не говорите. Или ты окажетесь запертой в нем. В одиночестве. Мы не собираемся жить вечно, и ты должны научиться жить в реальном мире .

   -Мне кажется, я слишком молода, чтобы думать о браке.

   -Тебе уже шестнадцать, – отрезала мэм. -Я был женат в семнадцать лет.

   Глаза отца весело заблестели, и он через голову жены прошептал Элли: -Слишком молод.

   Элли знала, что они искренне заботятся о ее интересах. И правда, с тех пор, как она вернулась из страны Оз шесть лет назад, она оказалась редким существом, уродом природы. Ее отец и мать не знали, что с ней делать. Когда она появилась на горизонте, пересекая прерию пешком – босиком, но сжимая Тото, – достаточно долго после того, как дом ее родителей был унесен, чтобы они построили себе замену, – ее возвращение было сочтено статистически невозможным. Кто катается на ветру в смерч и живет, чтобы рассказывать об этом? Хотя канзанцы придают большое значение понятию откровения, они скептически относятся к тому, когда их просят принять любое евангелие, не поддающееся измерению с помощью медных гвоздей, которые они сами положили на прилавок галантерейных товаров. Итак, по возвращении Элли встретили не как привидение или ангел, не благословили Господа и не спасли тайным договором, который она, должно быть, заключила со Злым. Просто привязал, сделали вывод добрые люди района. Вцепился в большую толстую голову.

   Местные школьники, которые до этого часто игнорировали Элли, теперь просто избегали ее. Они были единодушны, но ничего не сказали об этом. Они охотились за всеми не христианами.

   Она научилась более или менее держать Оз при себе; конечно дела ускользнули. Но она не хотела, чтобы ее считали особенной. Она начала петь по дороге из школы домой, чтобы скрыть тот факт, что с ней никто не пойдет. А теперь, когда она закончила учебу, казалось, что не было соседей, которые могли бы терпеть ее компанию достаточно долго, чтобы признать ее пригодной для замужества. Итак, ее родители прилагали последние усилия, чтобы доказать, что повседневный мир Господа Бога Всемогущего достаточно богат и прекрасен, чтобы удовлетворить любопытство Элли к чудесам. Ей не нужно было придумывать невозможную ерунду. Она продолжает бормотать о том лихорадочном сне Оз, и она будет старой старой девой, и ей не с кем будет ссориться, кроме костей Тото.

   Они ехали на канатных дорогах. -Ничего подобного во всей стране Оз! – сказала Элли, когда машины, зуб за зубом, пробирались вверх по склону, а затем падали вниз.

   Они пошли к Рыбацкой пристани. Элли никогда раньше не видела океана; не было ее родителей. Мужчина, продававший им мотки жареной рыбы, завернутые в газету, заметил, что это не океан, а залив. Чтобы увидеть океан, нужно отправиться дальше на запад, в Пресидио или в парк Золотые Ворота.

   За более красивым зрелищем они направились в парк Золотые Ворота. Полицейский сказал им, что, город еще не расширился на запад за улицу Дивисадеро, а все, что находится за его пределами, было известно скваттерам и местным жителям как Внешние земли. «Ой?» сказала Элли, с ярким интересом.

  -Вот где ты найдешь океан.

   Они добрались до края континента сначала на экипаже, а затем пешком, но край света оказался разочаровывающе окутанным туманом. Океан был притворством. Они не могли видеть дальше предполагаемого Тихого океана, чем могли бы смотреть через залив Сан-Франциско. И было холоднее, сильный ветер поднимал соленый воздух. Анна начала мерзнуть, так что они не могли оставаться и ждать, рассеется ли туман. Липкая соленость ей не нравилась – что она и заявила.

   Той ночью, когда Анна ложилась в постель, Джон вымолил у жены разрешение взять Элли в город. Он нанял извозчика, чтобы доставить Элли в район под названием Чайнатаун.

   Элли так сильно хотела сказать отцу, что это то, что она чувствовала в Стране Оз – эта инаковость, эта странная, но убедительная реальность, – что она зажимала губы до боли, пытаясь не говорить. Тото выглядел настороженным, как будто жители у дверей приглядывались к нему, чтобы увидеть, скольких китайских родственников он может накормить.

   После ряда неудачных попыток отец нашел ресторан, в который, казалось, было удобно заходить другим богобоязненным белым людям, а некоторые даже благополучно уходили, что было хорошим знаком. Итак, они вошли внутрь.

   Стоящая за стойкой женщина кивнула им. Ее неподвижное лицо выглядело вырезанным из холодца куском говядины. Когда она соскользнула со стула, чтобы показать Джону его столик, Элли увидела, что она крошечная. Крошечная и толстая, обтянутая блестящим красным шелком. Она была ниже Элли. Элли тихо прошептала -Манчкин! Отец сказал Элли глазами: -Нет.

  Они ели острую и своеобразную еду, очень влажную, полную влажного песка. Когда они вернутся, они не будут знать, как описать все это Анне, и были рады, что ее там не было. Она бы упала в обморок от этой тайны. Им это понравилось, хотя отец жевал, сжав переднюю часть губ и приподняв боковые стороны, чтобы не пропустить воздух на случай, если он передумал прикусить.

   -Откуда эти люди? Почему они здесь? – шепотом спросила Элли, запихивая палочку в корзину, чтобы Тото мог что-нибудь грызть.

   -Это рабочие из Китая, то есть со всего мира, – сказал отец. -Они пришли строить железную дорогу, по которой мы ехали, и они остались открывать прачечные и рестораны.

   -Почему они никогда не приезжали в Канзас?

   -Они, должно быть, слишком умны.

   -Папа, – сказала Элли, прежде чем они допили травяной чай, – я знаю, что ты чуть не ушел в ночлежку, чтобы привести меня сюда. Я знаю, почему вы с мамой сделали это. Вы хотите показать мне мир и отвлечь меня реальностью. Это хорошая стратегия и огромные амбиции. Я постараюсь отплатить тебе за твою доброту, помалкивая об Озе.

   – Твоя святая мама предпочитает умалчивать об этом, Элли, но она знает, что у тебя был опыт, с которым немногие могут сравниться. Как бы то ни было, тебе удалось выжить с того момента, как смерч унес наш дом, до того момента, как ты вернулась из пустыни – все, что ты пыталась найти и съесть, что могло вызвать эту слабость в твоей голове, – тем не менее ты справилась. Дома никто не ожидал, что мы когда-нибудь найдем твой труп, не говоря уже о том, чтобы снова встретиться с твоим жизнерадостным оптимизмом. Ты пионер, Элли. Каждая минута твоей жизни – это настоящее чудо. Не отрицай этого, поддаваясь искушению дурачества.

   Она тщательно подбирала слова. -Просто у меня в голове все так ясно.

   -Ум – это то, что молодая леди из Канзаса учится хранить в тайне.

   Когда они начали складывать тарелки, китайская манчкин, то есть маленькая поклонившаяся женщина в шелках и атласе, поспешила прервать их, и она принесла каждому по пирожку, похожему на смятый стручок с семенами.

   Когда Джон и Элли сомневались, она показала им, как открыть одну из них. На вкус кусочки напоминали печенье матери, сухое и без запаха. Внутри как забавно: по бумажке в каждой.

   Отметки на забавном квадратном языке с одной стороны, буквы на английском языке с другой.

   В красном свете китайского фонаря, глянувшего на их стол, отец пытался расшифровать свое секретное сообщение. Его книжное образование было скудным. -Среди удовольствий и дворцов мы можем бродить, Но как бы скромно это ни было, нет места лучше дома, – прочитал он. -Джон Ховард Пейн.

   -Боль – это правильно, – сказала Элли. -Я не имею в виду неуважение, папа.

   – Но он прав, Элли. Каким бы скромным оно ни было, и у нас достаточно скромная часть проживания, нет места лучше дома. А теперь читаешь свое.

   -Мой разум для меня – это царство, Я нахожу в нем такие настоящие радости, Что оно превосходит все другие блаженства, которые Земля дает или растет благодаря своему роду. Сэр Эдвард Дайер.

   -Дайр прав, – сказал Джон.

   Прихрамывающая, косоглазая женщина в красном вывела их через занавески, вышитые бисером, на улицу, но у лакированной двери она схватила Элли за рукав. -Для тебя, – сказала она и протянула Элли крошечную бамбуковую клетку. Внутри был сверчок.

  Зачем мне удача? Элли подумала, что она говорила сама с собой, но женщина ответила так, как будто она говорила вслух.

   -Вы в пути, – сказала старуха, хотя было ли это наблюдение, пророчество или быстрое прощание, Элли не могла сказать.

   Элли с отвращением потрогала маленькую клетку. Саранча Канзаса заставила ее усомниться в сверчках. Тем не менее, веточка была жива, потому что она подпрыгивала о соломенные прутья. Он не пел. -Я не верю, что животные должны содержаться в клетках, – сказала она отцу.

   -Людей тоже, – ответил он почти наизусть. -Не замыкайся в своих фантастиках, девочка. Пока не стало слишком поздно, убери свои мысли из страны Оз, или тебе будет жаль.

   -Я понимаю тебя папа. Я принимаю это уже некоторое время.

   – Пожалуйста. Он положил руку на ребро и на мгновение вздохнул, преодолевая боль.

   Они молча шли по улице под великолепно вырезанными и раскрашенными воротами, пересекавшими улицу. В Сан-Франциско пришла электрификация, и гранит зданий блестел, как будто кристаллы снега вливались в камень. Это казалось чепухой – день и половина ночи одновременно.

   Может быть, отец был прав. Может быть, в этом мире было достаточно, чтобы заставить ее забыть об Озе. Но было ли это правильным мотивом для женитьбы на фермере из Канзаса?

  Только, предположила она, если он будет подходящим фермером.

   В отеле она умоляла отца подняться на лифте на свой этаж.

   -Твоя мама не одобрит, опасаясь за нашу безопасность, – ответил он, – Независимо от того, заметила она это или нет, я никогда не веду себя так, как она не одобряет из уважения к ней.

   -Какая лестница, по которой можно подняться, – подумала она.

  Но когда они достигли пятого этажа, он подмигнул ей и пошел дальше. Три, еще четыре полета. Она молча следовала за ним. На верхнем этаже они нашли дверь. Она открылась достаточно легко, чтобы перед ними открылся сияющий городской пейзаж. Каньоны между зданиями струились светом и звуком. В синей темноте вокруг Элли и Джона висели освещенные окна людей в комнатах. Музей их живой жизни. Золотые квадраты и прямоугольники.

   -О, – воскликнула она, – не вероятно – это лучше, чем Изумрудный город! Но где же океан? Можем ли мы это увидеть? Они решили, в каком направлении смотреть. В эту позднюю ночь не было ничего, кроме темноты.

   -Это пустое место без огней, – сказал отец, – Он должен быть там, хотя вы его не видите.

   -Некоторые говорят так о... других местах, – ответила она, но не резко, – Что там за океаном?

   – Страна японцев и китайцев. Целое общество из них, все они говорят в той песенной манере, которая свойственна им.

   – И океан, – Она с трудом вынесла это, – На что это похоже?

   -Я его еще не видел, но завтра мы можем вернуться сюда.

   В ту ночь, когда ей наконец удалось заснуть, она заблудилась в хриплых когтях снов, которые никак не могли заявить о себе. С одной стороны от нее щебетал сверчок, и отец хрипел в согласии.

  Когда первый свет ослабил черноту неба, но задолго до рассвета Тотошка начал скулить.

   -Тише, мэм плохо себя чувствует после долгой поездки, – прошептала Элли, но Тото нужно было выйти на улицу. Элли сгорбилась в своей одежде, схватила клетку для крикета и вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой, чтобы она могла вернуться, не мешая своим родителям.

   Вскоре Тото нашел свалку, на которой он мог сделать свои дела. Элли повернула голову. Многие огни сейчас были приглушены, но на улице царила странная тревога, словно декорации сцены, на которой вот-вот начнется спектакль. Уголь ночи превратился в более дымный оттенок, все еще темный, но каким-то образом более прозрачный.

   -Да ладно, у нас будет много неприятностей, если они найдут нас на улице в одиночестве, – сказала Элли, – Пойдем наверх.

   В вестибюле она увидела лифтера, спящего в кресле для отдыха, склонив голову набок. В этой забавной куртке с завышенной талией он был похож на летающую обезьяну. Как они могли позволить себе это, бедные папа и мэм, жители прерий Канзаса? Так боятся за нее. Так нетерпеливы к приемлемому будущему. Она того не стоит.

   Она вошла в клетку и захлопнула дверь. Дверь была изрезана, как связанные ножницы, как нити на старом фартуке, если вычистить ее слишком сильно щелоком. Связанный сам с собой, но просторный. Она взяла медную ручку и повернула ее на пол-оборота, и пол начал подниматься, а внутри оказались Элли, Тото и сверчок. Она почти взвизгнула, но знала, что малейший звук может разбудить лифтера, и, вероятно, она рисковала попасть в тюрьму за то, что одна решила покататься на лифте.

   Перфорированная комната проплыла мимо пятого этажа до девятого, ведущего на крышу. Она вспомнила. На цыпочках она выбралась из кабины лифта и протолкнулась через дверь в лучезарный рассвет над океаном.

   За те несколько мгновений, когда она поднималась в лифте, небо стало намного ярче. Эффект был не таким дымным, более перламутровым. В этот час здания казались менее освещенными. Они выглядели как каменные образования, оставленные после какого-то невообразимого геологического события.

   Она могла различить морской язык за зданиями на западе. Но издалека не слышно ни звука. Никакого видимого движения. Только граничащее пространство, тускнеющее и уходящее в небо. Нет линии горизонта: просто бесконечность. Море и небо неразделимы.

  Тотошка начал хныкать и прыгать, словно хотел спрыгнуть с девятого этажа.

   -Это не страшно, все хорошо, – сказала она, хотя и не знала, пыталась ли она убедить себя или собаку.

   -Это просто океан и другой мир на другой стороне. Вы все об этом знаете. Ты самый странствующий дворняга в истории, Тото. Прекрати суетиться! О чем ты суетишься? – Собака, казалось, сошла с ума, бегала вокруг нее по кругу и тявкала в каком-то отчаянии.

   Элли поставила клетку для крикета на каменный барьер, который не позволял людям упасть с плоской крыши.

   -Можешь выйти, – сказала она сверчку, – Я сама делаю свою удачу, ты – свою. Никто не должен жить в клетке. Никогда не сдавайся.

   Сверчок вынырнул и потерся о несколько колючих частей себя. Прыгнул ли он или ветер унес его, Элли не могла сказать. Гость из крикета был здесь в одно мгновение и ушел в следующее.

   -Безопасная посадка, – легонько крикнула она после этого, – О, ладно, Тото, прекрати эту адскую возню. Ветер тебя не унесет. Одного раза в жизни было достаточно. Она подняла собаку и вернулась в здание. Лифт стоял там, где она его оставила, дрожа на такой высоте. Она заметила что-то в океане, его небольшой край. Земной шар был круглым. Ей показалось что вдали за гаризонтом океана она видит другую землю. По крайней мере она должна была там быть.

   Она начала спуск. Она миновала восьмой и седьмой этажи. Около четверти шестого утра 18 апреля 1906 года здания Сан-Франциско начали трястись.

  I

  Призвать зиму к воде

  1

  Одно из самых ранних ее воспоминаний. Может быть, ее первая, трудно было сказать, время тогда было нереальным. Плыла по траве, доходившей до ее подмышек. Или это могло быть новое зерно, еще не огрубевшее к лету. Возможно, поздней весной. Ее подбородок коснулся кончиков зеленой кисти.

  Погрузился в мир, не чувствуя ничего, кроме его магии. Невозможно принять участие.

  Поле было широким, как небо, а она была так низко, что не могла ничего видеть за горизонтом. На небольшой поляне, где (позже она поняла) фермерская тележка или плуг могли развернуться, она наткнулась на шкуру мыши в стриженной и заросшей маргаритками траве.

  Шкура мыши была все еще мягкой и почти теплой. Мягкий, а не кожистый. Как будто какая-то змея или сова поймали существо и съели его через шов, кровь, кости, маленькую печень и все остальное, но отбросили, почти целиком, пушистую шелуху.

  Она подняла его и надела на свой указательный палец, став Мышью. Быстрое превращение в мышь. Это заставило ее почувствовать себя чужой и настоящей. Потом это чувство охватило ее, и она с криком стряхнула с себя мышонка.

  Он исчез в зерне. Сразу же она возненавидела себя за трусость и потерю волшебного предмета и охотилась за этим, пока воспоминание не превратилось в глупость и сожаление.

  Она сохранила память и страдала от тоски, но никогда больше не была такой настоящей Мышью, ни за всю свою жизнь.

  2

   – Пожалуйста, – сказала мисс Мерт, – Он не примет ответа нет. Прошло полтора часа. Она положила ладонь себе на грудь, как будто, подумала Стелла, ей грозит опасность, что ее заметят. Ее пальцы задрожали. Пальцы Мерт были шаткими и зазубренными, как и ее зубы.

   – Не нужно бояться мужчин, мисс Мерт.

   – Ожидать, что вы будете принимать посетителей, когда вы вне дома, – это навязывание, но сейчас тяжелые времена, леди Стелла. Вы должны поторопиться. И по знакам и косичкам на его парадной форме я могу сказать, что он командир.

   – Как командир? Не отвечайте на это. По крайней мере, он носит парадную форму в поле.

   Она поработала щеткой, а затем воткнула гребешок из слоновой кости в волосы, прижав его кучку к затылку.

   – Ах, волосы. Все это досадно. Когда я была молода и училась в школе, мисс Мерт ...

   – Вы все еще молоды, леди Стелла ...

   -По сравнению с некоторыми. Не перебивай. Как изменились времена! – Что к женщине моего положения смогут приставать чуть ли не у дверей ее будуара. И даже без рекомендательного письма ".

   – Я знаю. Чем могу помочь ...?

   Стелла взяла маленькое зеркало с довольно красивой ручкой. Она посмотрела на свое лицо, ее глаза, ее губы – о, начало вертикальных складок ниже места соединения подбородка с шеей; в скором времени она будет похожа на гармошку. Но что она могла сделать? В сложившейся ситуации. Может быть, чуть больше пудры над бровями. По крайней мере, она была моложе мисс Мерт, которая хранила дряхлость.

   – Вы можете дать мне оценку, мисс Мерт.

   – Вполне приемлемо, леди Стелла. Немногие могли бы с такой уверенностью носить ветреную лисицу... в этих обстоятельствах .

   – Вы имеете в виду, учитывая, что мы идем в гражданскую войну? Не отвечайте на это. Покажите нежеланному посетителю беседку. Я сейчас спущусь.

   -В любую погоду мы гордимся вами, леди Стелла.

   Стелла больше ничего не сказала, просто махнула рукой. Мисс Мерт исчезла. Стелла продолжала сидеть за своим туалетным столиком, чтобы выиграть время на раздумья. Стратегия никогда не была ее сильной стороной.