Текст книги "В стране Оз (СИ)"
Автор книги: Александр Метлицкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 41 страниц)
– Конечно же, муж и жена живут в деревушке, у которой нет названия. В получасе ходьбы от Брокс-Хал, на железнодорожной линии.
– Как ты добралась сюда?
– У них было еще девять ртов, которые нужно было кормить, не так ли, поэтому, поскольку мой язык был менее дерзким, чем у некоторых, они решили отправить меня на работу в город.
– У вас девять братьев и сестер? – Рейна почти видела падающие звезды.
– Нет, их шестеро, плюс бабушка, эта безмозглая старая ведьма, и коза, и дойная корова. Цыплята не в счет, так как они питаются личинками и тому подобным, – Рейна не была уверена, как сформулировать следующий вопрос, – Ты сильно скучаешь по ним?
– Я вижу их раз в год, не так ли? – Она сжала губы и утвердительно вздернула подбородок, – Это больше, чем мои знакомые внизу, большинство из них, а также Повар, у которого трое сыновей в армии, и он думает, что они все должно быть мертвы, как обед.
– Они старше или младше, твои братья и сестры?
– О, все в таком роде. Как насчет тебя?
– У меня есть Тэй, – сказала Рейна.
– Кто-нибудь приходил к тебе в День посещений?
Она поймала себя на том, что едва не сказала «моя тетя».
– Я не знаю. У меня не было никакой – как это было слово? – «переписки».
– Я уверена, что твоя мама придет. Они все так делают. Девочки ожидают этого
– Девочки также спят в теплых спальнях.
– Мне достаточно тепло.
Они хихикали из-за пустяков. Тай свернулся плотнее, превратившись не столько в клубок зеленоватой выдры, сколько в застывшую кучу меха. Тэю не нравилась зима в Пяти озерах, а в Шизе она нравилась еще меньше. Почти сразу же он навострил уши, склонил кончики и поднял голову таким быстрым движением, что они даже не заметили размытого пятна.
– Он что-то слышит, – прошептал Рейна.
– Что?
– Призрак!
Они обе пытались напугать себя еще больше, корча испуганные лица, с огромными яйцевидными глазами, белеющими вокруг радужки, с приоткрытыми ртами. Потом это перестало быть забавным, и Скарли сказал:
– Я лучше пойду. Ты справишься с призраком сам по себе?
– У меня есть Тай
– Тай, Атакующая Выдра, – Скарли встала и импульсивно обняла Рейну сзади, – Действительно, с вами все будет в порядке, мисс Рейнари?
– Честно говоря, Скарли. Ты не веришь в призраков, помнишь?
Горничная клялась, что не верит в привидения, но покинула пристройку в два раза быстрее. Рейна откинулась на одеяло. Он сохранял немного тепла горничной достаточно долго, чтобы она смогла заснуть. Ей не снились призраки, хотя, проснувшись однажды в морозном лунном свете, она заметила, что Тай все еще сидит с прямой спиной и острой, как игла, внимательностью.
– Наверное, новое семейство мышей, – подумала она.
11
Наконец-то настал День посещения. Поскольку у Рейны не было каллеров, она помогла мисс Айрониш налить чай и выжать лимоны.
– Вы очень хороший ребенок, мисс Рейнари, – сказала мисс Айрониш во время перерыва, – Мадам Шеншен высоко отзывается о вас, и мадам Чортлбуш, похоже, к вам расположена. Медленно.
– Мадам Чортлбуш прекрасный лектор.
– Я очень надеюсь, что ты не привязываешься неподобающим образом, – Мисс Айрониш видела неминуемую гибель в любой ситуации, – Неправильно сосредотачивать ваше внимание на одном человеке, мисс Рейнари. Эти маленькие слабости могут начать проявляться в школьных условиях, но их необходимо строго пресекать в зародыше. Используя секаторы Личного правительства. Вы помните мою лекцию о воображаемых секаторах, которые у каждого из нас есть на службе?
Рейна не обращал на это особого внимания.
– У вас есть родственники, которых можно навестить в День посещений, мисс Айрониш?
– Какая дерзость, мисс Рейнари! Мой брат, проктор Гэдфри Клэпп, – это та семья, которая нужна каждому, – Она в тысячный раз поправила кружевные манжеты на рукавах, – Я хотела бы отменить День посещений, чтобы отвлечь внимание, но я боюсь, что у нас на руках будет революция. Мне, конечно, жаль, что ты ничего не слышала о своей матери. Надеюсь, с ней ничего не случилось. – Рейна сделала легкий реверанс. Она обнаружила, что, когда не знала, что сказать, реверанс часто сглаживал тишину. Но сегодня мисс Айрониш сказала:
– Это очень мило с вашей стороны, мисс Рейнари. Реверанс в этой ситуации – это то, что я ожидала бы от горничной в гостиной. Не надо себя ущемлять. Ваша мать, возможно, не потрудилась написать или сказать, но, тем не менее, вы не член персонала. Вы более высокого происхождения. Несмотря на вашу громоздкую неуклюжесть, хорошее воспитание выводит вас из равновесия. И если мадам Чортлебуш и мадам Шеншен правы, однажды вы сможете заниматься серьезной академической работой. Так что не надо потворствовать.
– Да, мисс Айрониш, – Рейна подавила желание сделать реверанс пять или шесть раз подряд.
За обедом Рейна сидела рядом с мисс Моп, ее одноногим отцом с узкой промасленной бородой и мисс Игилви, чьи родители были такими седыми и похожими на птиц, что их дочь, должно быть, вылупилась из яйца.
Перекрывая болтовню школьниц, разговор шел о войне.
– Обдирают нас налогами. Высасывают нас досуха, – утверждал отец Моуп.
– Мы защищаем весь Оз, но разве безбожные племена Винкуса вносят хоть какой-то вклад в человеческие ресурсы или стратегическое мышление? Я просто спрашиваю, – ответил отец Игилви.
– Вы бы не хотели стратегического мышления от Юнаматы. Они не могут мыслить достаточно далеко, чтобы строить свои дома из каменных стен! – Смех был оживленным и быстро закончился, – И все же мы тоже защищаем их, – сказал Моуп, – И скроу, и я полагаю, что эти кланы арджики в Великих Келах. У них больше здравого смысла, чем у некоторых других Винков.
– О да, – сказала древняя мать Игилви, поглаживая дочь по голове, как будто она была буханкой хлеба, только что вынутой из духовки, – Знаешь, однажды я отправилась на Восток и встретила кое-кого из королевской семьи арджики.
– Ты никогда не говорила мне об этом, мама, – прощебетал ее такой же древний муж.
– Конечно, я это сделала.
– Как божественно очаровательно, – сказал Моуп, – Вы писали о своих чувствах в газеты или продавали свои анекдоты в женские клубы?
– Действительно. И я хорошо помню, как рассказывала об одном замке высоко в горах. Это было то место, где была убита та Ведьма, ты помнишь? – Рейна начала жевать чрезвычайно тихо, чтобы не пропустить ни одного слога.
– Семья Арджики, которая жила там, давным-давно была уничтожена силами Волшебника, как я поняла. Это место – что-то вроде Кирами, Кирами Ко, я думаю, – кишело летающими обезьянами, которые изо всех сил старались приготовить чай со сливками. Боюсь, обезьяны по натуре своенравны. Нас провели по всему убогому месту. Он был построен как гидротехническое сооружение, вы знаете.
– Фамилия мисс Рейнари – Ко, – сказала мисс Игилви, – Передашь соусник?
– Я никогда этого не знал, – сказал отец мисс Игилви ее матери, – Водопроводные сооружения. Никогда.
– Конечно, ты это сделал, старый обманщик. Ты сидел в первом ряду на каждой моей презентации
– Я дремал с открытыми глазами. Почему гидротехническое сооружение так высоко в горах? Было ли здание, построенное на реке, подходящим для какого-то водяного колеса?
– Нет, ничего подобного. Разве ты не помнишь? У меня были яркие иллюминаторы, вы, конечно, помните! Я нарисовала их сама, на велюре от Плутни & Кровь.
– Когда в доме гаснет свет, я тоже склонен гаснуть.
– Меня заставили поверить, что под горой, глубоко внизу, может скрываться гигантский резервуар, своего рода озеро, и что замок Кирами Ко изначально предназначался для размещения великого артезианского устройства.
Какой-нибудь винт, который опустился бы на несколько футов и поднял бы воду так, как это могут делать винты.
– Это самая большая порция чепухи, которую я когда-либо слышал, – приветливо сказал Моуп, – Река Винкус, которая каскадом низвергается с высот, несет всю воду, которую только может обеспечить Келс. И каждая капля попадает в Тихое озеро. Идея добывать больше воды, когда вода просто сидит там – Волшебник или кто там еще, Озма, инициировали этот план, не может быть такой идиотской
– Ну, не полагайся на мою память, – сказала мать Игилви, – Но, возможно, в конце концов, это не входило в план Волшебника. Может быть, племя Арджики придумало все это для того, чтобы быть самодостаточным от Изумрудного города, как и те усеченные жители Манчкинии.
– Есть ли еще соус на том конце? – спросила мисс Игилви.
– Я никогда не понимал, как Злая Ведьма Востока была убита ведром воды, как гласит легенда, – сказал Моуп.
– О, я с этим разобралась, – сказала матушка Игилви, – Я пришла к выводу, что ведро, должно быть, было заполнено до краев несколькими галлонами Мертвого озера. Знаете, это ужасно безжизненный и ядовитый напиток.
Все так говорят
– Но что бы она делала с ведром мертвой воды наготове? – спросил Моупи.
– Дорогой муж, ты съешь еще немного булочек с подливкой, и ты порвешь швы. Мой добрый сэр, ведьма, очевидно, припрятала обливание мертвой водой в качестве профилактического средства против злоумышленника. Но эта Элламео использовал его против нее.
– Элли, – твердо сказала мисс Игилви.
– Вы слышали, что она вернулась и предстала перед судом в Стране Манчкинов? Приговорена к смерти, – сказал Моупи.
– Жители Манчкинии – жестокий, жестокий народ, – с удовлетворением сказала матушка Игилви, – Они заслуживают той порки, которую мы им устроим.
– Возможно, это не совсем то избиение, которое мы рекламируем, – сказал Моупи более тихим голосом, – Мисс Плюмбаго, что вы слышите от своего дедушки, этого выдающегося генерала Дин Гиора? – Рейна повернула голову; она ничего не могла с собой поделать. Мисс Плюмбаго была внучкой генерала Вешникостна? Какой... какой опасной может быть жизнь. Но как раз в этот момент проктор Клэпп встал, чтобы обратиться к обедающим, и отец Игилви заснул еще до того, как со стола убрали булочки и соус.
Рейна знала, что они говорили о Киамо Ко, о ее собственной бабушке, Бастинде Тропп. От этого у нее закружилась голова. Прячется у всех на виду. Как только проктор Клэпп закончил, Рейна извинилась, хотя никто этого не заметил, и направилась обратно в свою комнату через двор. Конюшни были заполнены лошадьми посетителей, а на задней улице конюхи и кучеры курили вокруг жаровни и потирали руки, чтобы согреться. Ей нравились звуки этой суматохи, ей нравился запах лошадей. И нарастающий жар их тел согревал пристройку вплоть до ее комнаты. Она переоделась, взяла Тая на руки и легла на кровать, зная, что сегодня ночью ей будет нелегко заснуть. Не с картинками в ее голове какой-то убитой Элли, какой-то убитой бабушки, какого-то замка, которого она никогда не видела, с целаром в форме шахты и гигантским винтом, погружающимся вниз, вниз, вниз, в сердце земли. А потом она услышала шум, как будто кто-то проходил через ее гардероб. Это не было похоже на привидение, поэтому она встала, чтобы посмотреть, что это было.
12
В жемчужно-голубом сумраке полуночи она не могла сказать, девочка это или мальчик. Но Тай обычно был пугливым и агрессивным с мальчиками, она заметила, и теперь он казался только спокойным и настороженным, а не враждебным.
– Мисс бон Ширм? рискнула Рейна, назвав одну из девушек-талеров, – Твои родители тоже не пришли в День посещений?
Но это была не мисс бон Ширм.
– Ты напугал меня до полусмерти. Выходи оттуда.
Появился мальчик. На три-четыре дюйма выше Рейны, хотя его волосы были растрепаны во все стороны, и, возможно, если бы они были правильно причесаны, он был бы ближе к ней ростом. Лицо было настороженным, настойчивым, возможно, умным – в таком свете трудно было разглядеть, и, кроме того, Рейна не доверяла своим оценкам характеров людей. Еще. На самом деле она задавалась вопросом, сможет ли она когда-нибудь это сделать. Возможно, сейчас самое подходящее время начать. Он собирался ударить ее?
Но там был Тай, внимательный, любопытный, но едва ли готовый напасть. Довольно хороший барометр.
– Что ты там делал?
Он протянул ей большую блестящую шкатулку, которую она носила с собой почти с тех самых пор, как себя помнила.
– Что это такое?
– Мое. Она взяла его у него. Его руки немного дрожали. «Ты пришел сюда, чтобы украсть мои вещи?»
"Нет. Конечно нет. У тебя не так уж много есть.
– Так мне сказали. Ты собираешься причинить мне боль?
– Зачем мне это делать?
– Ты спрятался в моем шкафу и собирался выпрыгнуть.
– Когда я услышал, что ты поднимаешься, я поспешил туда. Я ждал, пока ты уснешь, а потом собирался ускользнуть. Я не хотел тебя пугать.
– Но что ты здесь делал в первую очередь?
– Ищу что-нибудь поесть.
Рейна пожала плечами.
– Здесь нечего есть. Довольно очевидно. Если только ты не любишь книги, – Она присмотрелась повнимательнее, – Ты очень голоден? Ты умираешь с голоду? Ты не выглядишь здоровым
– Я не объелся и не стону, это точно. У меня в животе урчит, как будто грохочут пещеры.
Она прикусила губу и подумала, что ей, наверное, следует потрогать его лоб, но ей не нравилось прикасаться к людям.
– Ты здоров?
– Слушай, я просто пойду. Я прошу прощения за этот грубый сюрприз. Я не знал, что в этом здании кто-то живет.
Она собирала все воедино, как могла.
– Но ты от кого-то прятался.
– Просто поставлю «шелл» подальше на полку. Для безопасности, – сказал он, протягивая руку. Она не вернула шелл обратно.
– О, как предусмотрительно. Ты когда-нибудь проникали в чью-нибудь комнату или просто, о, влез? Или проникаешь в чей-то дом и просто полируете наличники? Ты не несешь никакой смысловой нагрузки.
– Ты необычайно спокойна. Я рад этому. Если бы ты закричала, у меня были бы ужасные неприятности. Я сейчас уйду. Если ты не скажешь об этом ни слова, я буду в большей безопасности.
Тай медленно наклонился вперед и понюхал очень мокрые ботинки мальчика, которые были открыты на носке и пятке и, теперь Рейна подумала об этом, ужасно пахли. Затем Тай на мгновение обвился вокруг лодыжки мальчика и посмотрел на Рейну. Она заставила себя сделать невероятное, протянула руку и положила ладонь ему на лоб.
– Я горю?
Она обдумала ответ на этот вопрос, но, хотя всю свою жизнь умела молчать, она так и не научилась лгать.
– Я не знаю. Я никогда раньше не трогала чей-то лоб.
– Чувство собственного достоинства не работает. Ты не можешь чувствовать себя больным.
– Это правда? – Она попробовала это сделать. Она просто чувствовала себя самой собой. Но каково было ей самой? Ей и в голову не пришло спросить.
– Ты знаешь, каково это – чувствовать себя? – спросила она его.
– О, вот в чем вопрос, – ответил он и согнул колени.
– Я не собиралась задавать такой сильный вопрос, – прокомментировала она. Потом она поняла, что он потерял сознание на покрывале, под которым они со Скарли иногда ютились.
Она не знала, что делать, поэтому ничего не делала. Ей не разрешалось покидать свою комнату после девятого звонка, до утреннего звонка, разве что для посещения туалета. И в уборной не было ничего полезного.
Она вспомнила, что в конюшнях было полно лошадей для гостей. Она велела Таю оставаться на месте, а сама влезла в шерстяное пальто до талии и поспешила вниз по обоим лестничным пролетам. Лошади в своих стойлах заржали, захрипели и зашаркали при ее звуке, и она была рада их шуму и теплу. Различные кучера все еще задерживались, курили дешевый табак, завернутый в старую газетную бумагу, и запасались пинтами эля, которые Проктор Клэпп тайком приносил им, когда его сестра не смотрела. Эль сделал мужчин веселыми. Они продолжали болтать, пока Рейна быстро перебирала несколько сумок, которые были брошены в тень сразу за дверями конюшни.
– Миледи, она настоящий урод кодсвалопа, так оно и есть. Она платит мне всего пенни фартинг за поездку из Плед-Акрс в Шиз, а потом опаздывает на школьный ужин, потому что ей нужно остановиться и купить новые платья в этом модном магазине шелка на Пенникин-лейн!
Маленькая четвертинка сыра. Лучше, чем ничего.
– Моя леди втоптала твою в грязь со свеклой в заднице. Моя такая дешевка, что она думает, что я не заслуживаю уединения в туалете с закрытой дверью, поэтому она останавливается перед любым центром города у последнего возможного святилища Лурлины и заставляет меня помочиться за ним! Говорит, что это экономит ей гонорар и в то же время помогает искоренить язычество. О-о-о, ломоть хлеба. Довольно сложно, но, может быть, если бы она подержала его над свечой?
– Старое правительство было не так уж плохо. Хотя он тайный роялист. Он молится за Императора каждую ночь, как ему велено – он молится, чтобы император спокойно скончался во сне и чтобы каким-то чудом линия Озмы вернулась на трон. Он родился под Озмой и хочет умереть под ней, говорит он. Я говорю ему в лицо, что он умрет под озерным нарвалом, а хозяйка продолжает набирать килограммы, как она это делает.
– Ты не должен так говорить, ты, мерзкий лжец!
– Я говорю это в своем сердце, как молитву.
Снаружи было много смеха. В последней сумке находка – пирог с мясом, судя по запаху, почти свежий, две моркови и яблоко, вероятно, для лошади, и маленькая фарфоровая бутыль с чем-то жидким. Она стащила все это, аккуратно, как Хэнди Мэнди, и довольно красиво сплетенное розовое одеяло, которое было наброшено на кобылу, и она поспешила вверх по лестнице. Никто ее не слышал. Один из конюхов говорил:
– Отдай немного Жидкой повязки для копыт Баума, моя хорошенькая пегая больнее, чем наждачная бумага на заднице свиньи.
Незваный гость не мог проснуться, как бы нежно или грубо она ни трясла его за плечо. Он не мог попробовать ее потрясающий улов. Утром он был бы еще более несвежим. Черт. Но она накинула на него розовую лошадиную попону поверх покрывала и, чтобы согреться, оделась во столько слоев, сколько смогла. Благодаря мисс Айрониш ее гардероб стал полнее, чем был раньше. Она была благодарна за жесткие шерстяные чулки и прогулочную накидку.
Около полуночи среди обслуживающего персонала началась драка. Может быть, кто-то обнаружил пропажу его фляжки. Она не возражала. Она сидела с Таем на коленях – Тай тоже согревал ее – и, может быть, она задремала, а может быть, и нет, но через некоторое время все равно наступило утро.
Утром он выглядел более помятым, но, возможно, это была просто окраска другой этнической группы в стране Оз, которую Рейна ранее не замечал. Он сел и сказал:
– Если бы я был сыт, мне бы понадобился туалет, – и она ответила:
– Хорошо, съешь немного этого и рано или поздно.
Она дала ему морковку, которую он проглотил быстрее, чем могла бы лошадь. Затем он проглотил его глотком из бутыли, отчего поморщился, а затем сделал большой глоток, от которого покраснел и снова потерял сознание.
Прозвенел звонок на завтрак. Если она не появится, кто-нибудь может прийти за ней – такое случалось и раньше. Она не потрудилась поправить одежду или переодеть ее, так как на это не было времени. Она схватила грифельную доску Скарли и нацарапала на ней «НЕ УХОДИ», а затем прислонила ее к ножке стула, чтобы он увидел ее, если проснется.
– Не отпускай его, Тай, – сказала она выдре, которая обычно все равно проводила день в комнате под запретом братьев и сестер Клэпп.
После завтрака.
– Ваш наряд, мисс Рейнари, – сказала мадам Чортлбуш.
– В пристройке произошла новая утечка, – сказал Рейна, – Мне придется воспользоваться свободным временем, чтобы постирать другие мои платья.
Позже мадам Чортлбуш сказала:
– Я не верю, что вы уделяете уроку должное внимание, мисс Рейнари. Ты расстроена из-за того, что твоя мать не смогла найти способ посетить День посещений? – Рейна открыла рот. Затем она подумала: "Я тихо лгу своему учителю, притворяясь, что ничего не случилось. И я солгала насчет своей одежды, даже не подумав об этом. Так в чем же разница, если я лгу после тщательного обдумывания?
Она не знала, есть ли разница, но должна была ответить на этот вопрос.
– Да, – сказала она своему учителю. Говоря это, она поняла, что случайно сказала правду. Без особых усилий она научилась немного скучать по людям. Она не очень хорошо знала свою тетю, но, не говоря об этом так много слов самой себе, все равно надеялась быть удивленной визитом своей притворной матери.
О, хорошо, подумала она. У меня в комнате есть мальчик, и ни у одной другой девочки такого нет.
– Иди сюда. Тебя нужно хорошенько отжать, – сказала мадам Чортлбуш, которая очень любила хорошо отжимать.
– Я думаю, что мое платье уже слишком помятое, – сказала Рейна, но ее учительница не сдавалась, поэтому Рейна уступила. Затем, сидя за своим столом, она усерднее занималась подсчетами, чтобы отвести подозрения и не выдать игру.
Поскольку утром она рассказала историю о испорченной одежде, за обедом ее освободили от рутинной работы по оздоровительной растяжке в игровой комнате в подвале, так как было слишком холодно для прогулок. Она расчистила свежий снег во дворе и вошла в пристройку. Последний из экипажей уехал после завтрака. В здании было тихо. На самом деле, даже слишком тихо.
Она поспешила вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, порвав подол юбки, когда зацепилась за него каблуком, но не могла остановиться.
Тай, как обычно, сидел за столом у окна, наслаждаясь теплом, которое там было. Попона была свернута и положена на кровать Рейны. Сначала она подумала, что мальчик исчез. Затем она увидела, что он нашел лестницу на полпути и установил ее в нише, где она хранила свою одежду, которая теперь действительно была скомкана и непрезентабельна. В потолке ниши, которую она никогда раньше не видела, потому что этот угол был таким темным, он нашел что-то вроде люка, люка. И он приподнял люк на петлях примерно на фут и стоял на лестнице в луже неземного света, который никогда прежде не проникал ни в одну комнату, которую она занимала. Он выглядел волшебно. На свету его растрепанные мышиные кудри казались бледными и почти прозрачными. Его руки были пухлыми и твердыми.
Она могла сказать, что он смотрел не на школьный двор, а в другую сторону. Он бы не заметил, как она подошла. Она не хотела пугать его и заставлять падать. Она тихо подошла и положила руку ему на икру, чтобы объявить о своем присутствии. Пораженный, он чуть не выбил ей зубы. Она должна была догадаться. Преступный гражданин страны Оз, который не любил, когда к нему прикасались.
– Ты чуть не спустила с меня трусики, – сказал он.
– Подвинься, я поднимаюсь, – ответила она. Он медленно отодвинулся в сторону, и ей как раз хватило места, чтобы поставить ноги на перекладины и присоединиться к нему.
Она никогда не видела город Шиз иначе, как с уровня водосточной канавы, так как ее собственное окно в пристройке выходило на закрытый школьный двор с его увитыми плющом стенами. С этой высоты она увидела путаницу крыш в ярком холодном свете зимнего полудня. Фронтоны и купола – это ведь был Сент-Флорикс, верно?– и зубчатые стены, были ли они, и башни с часами. И каменные шпили. И башни ученых, торчащие из колледжей.
– Тот темный с заостренными окнами – библиотека Трех Королев, – сказал мальчик, – А ты видишь ту, с золотыми эмблемами, высоко, под водосточными желобами? По-моему, это и есть Доддери на Крейг-Хэл.
– Это похоже на поле, засеянное игрушками. Она не могла заставить свой голос звучать хрипло и по-девчачьи, но, черт возьми, это было прекрасно.
– И флюгеры. Вы можете разглядеть те, что поближе. Я вижу там волка. Ты можешь это увидеть?
– Тот, что на маленьком заостренном кусочке крыши?
– Нет, это Муравьиная Королева, наверное. Слева, над мансардной крышей с рисунком из черепицы.
– Это больше похоже на свинью, чем на волка.
Он рассмеялся над этим, что заставило ее почувствовать, что они стояли слишком близко. Но выбора не было, если они хотели осмотреть на Шиз с такой высоты; люк был только таким широким. Их плечи соприкасались, и это была единственная теплая вещь. Ветер был свирепым.
– Смотри, гусь, – сказал он ей.
– Искинаари, – сказала она, прежде чем смогла остановиться.
– Что это? – спросил я.
– Слово квадлинга, обозначающее гуся, – Вот, еще одна ложь. У нее это хорошо получалось.
В одной из соседних башен зазвонил колокол.
– Я лучше притворюсь, что собираю свою одежду, или я ее стираю, но хорошо, – сказала она. Ей не хотелось покидать воздушный мир над Шизом, шпили, склоны и ущелья, венчающие плотную архитектуру города. Но она рисковала быть вышвырнутой из Сент-Проуда вообще, если бы ее обнаружили так глубоко в нарушении правил.
Он спустился вслед за ней, закрыв люк на место. Ее комната внезапно показалась ей затхлой. Маленький. Неподходящий для развлечения посетителя. Теперь, когда они соприкоснулись плечами, он казался слишком близким.
– Сними с меня платья, пожалуйста, мне нужно выгладить одно из них и выглядеть более презентабельно для дневных занятий.
Он протянул ей ужасно уродливое платье цвета мягкого горошка, единственным украшением которого была единственная широкая лента, пришитая к левому бедру. Она никогда раньше не думала об одежде и ее украшении. Ей тоже никогда не приходило в голову думать об этом. Она находилась под воздействием множества отражений, и это было слишком тяжело для нее.
– Неужели нет ничего приятнее? – она огрызнулась, как будто была дамой Перты Хилс в заведении на хай-стрит, а он клерком.
– Меня не волнует одежда, – сказал он, и это было своего рода облегчением, – Как насчет этого зеленого?
– С нагрудником? Вот это? Подойдет. Давай сюда.
Она схватила свою смену одежды. У нее не было времени ничего сделать, кроме как расправить юбки рукой и закрутить завязки так, чтобы они лежали ровно. Она пыталась придумать, что сказать ему, чтобы убедиться, что он остался. Она стянула через голову мятую одежду, в которой спала. Она уже бросила его на пол, когда услышала, как он ахнул. Она вопросительно повернулась к нему, одетая только в свои маленькие туфли и медальон с красным сердечком. Он сказал:
– Пожалуйста, я подожду в холле, если хотите.
– Почему?
Он не мог подобрать для этого слова и в конце концов выпалил:
– Вежливость, я полагаю, – К тому времени она уже надела сменную куртку через голову и просовывала руки в ее колючие рукава, – Неважно, – сказал он, когда она вышла, глядя на него в полном замешательстве.
– Ты собираешься сказать мне, кто ты и почему ты здесь?
– Ты можешь дать мне чаевые. Я полагаю. Я предполагаю, что вы не сообщили обо мне управляющим этого заведения?
– Я ничего не говорила ни девочкам, ни учителям, если ты это имеешь в виду. Но почему бы и нет?
– Я стараюсь держаться подальше от посторонних глаз, если могу.
– Ну что ж, я надеюсь, что никто не видел, как твоя глупая голова только что высунулась с крыши Сент-Проуда.
– Держу пари, никто, кроме золовых голубей.
– Смотри. У меня есть всего несколько минут, а потом я снова уйду до обеда. Я постараюсь принести тебе немного настоящей еды, если смогу. Но ты должен сказать мне...
– На самом деле мне не нужно тебе ничего говорить. И мне не нужна твоя еда. Хотя я рад, что ты достаточно мил, чтобы не настучать на меня. Я уйду к тому времени, как ты вернешься, и я ничего не украду, обещаю, даже ту блестящую оболочку, которая у тебя есть. Шелл, но это немного замечательно.
– Не уходи. Ты не в порядке.
– Ты кто, детский врач?
– У меня есть двоюродный брат, аптекарь, и я кое-что подобрал. В такую погоду вы можете обморозиться или страдать от застойных явлений.
– Это звучит серьезно, – Он издевался над ней.
– Не уходи, – сказала она, – Действительно. Ещё нет. Может быть, завтра, но не сегодня. Ты мне так многим обязан. Прошлой ночью я рисковал быть обнаруженным как вор, чтобы найти тебе еду и питье.
– Вы тоже снабдили меня большим количеством лимонного ячменя. Все правильно. Я останусь, пока ты не вернешься, но я не обещаю ничего сверх этого, – Он взял книгу, которую Скарли с трудом просматривала, – Оборотень-свинья из Дирстана Строу, – прочитал он, – О, так вот откуда у тебя эта свинья
– Конечно. Ты все узнаешь из книг.
13
Его звали Тип, она знала это, и знание его имени помогло ей пережить остаток бесконечного дня. Ей удалось проскочить мимо Скарли в маслобойне и шепотом попросить еще несколько роллов, чтобы пробраться в свою комнату, что было запрещено под страхом изгнания. Горничная ухитрилась положить на колени Рейны кухонное полотенце с роллами и даже пирожок со свеклой и ветчиной. Слегка приподнятая бровь Скарли почему-то заставила Рейну почувствовать себя дешевкой. И все же она не могла рисковать, выдавая присутствие Типа горничной. В интересах сохранения своего положения Скарли могла бы чувствовать себя более обязанной своим работодателям, чем Рейна своим учителям.
После ужина и молитв она вернулась и обнаружила, что Тип провел вторую половину дня, разбирая маленькую железную плиту, которую он нашел в общежитии для мальчиков внизу. Кусочек за кусочком он поднял его наверх и собрал заново.
– Это согревало меня на всех этих ступенях, – сказал он, – И еще в амбаре за дверями конюшни есть симпатичный маленький запас угля, так что ты можешь немного успокоиться.
Для выпуска дыма он соорудил змею из цилиндрической жестяной трубы, протянутой через люк, который теперь был открыт на три дюйма. Холодный воздух, хлынувший внутрь, уничтожил эффект согревающего огня. Но атмосфера все равно улучшилась.
Он гордился своей работой.
Он не стал много рассказывать ей о том, откуда он пришел или почему прячется. Он признался, что летом бродил по стране за пределами Шиз и наткнулся на военный лагерь Святые Парни Проуда. Однажды днем он подружился с несколькими из них, которые делали зарядку на бивуаке, и они рассказали ему об этом освободившемся общежитии в городе. Найти его было нетрудно. Он не слышал, как приходила или уходила Скарли или Рейна; стены конюшни были плотно завешаны лошадиными шалями, а сено, сложенное повсюду, вероятно, служило дополнительной изоляцией.
– Но чем вы занимались днем? – спросила Рейна.
Он выпросил еду у торговцев в базарный день, что было достаточно просто, сказал он ей. Но когда стало слишком холодно для уличного рынка, ему стало труднее. Пару недель он работал поваренком в Декенском колледже, но его поймали, когда он пытался выйти из кладовой с грудинкой в рукавах рубашки, и уволили. По мере того как усиливались холода, добыча становилась все труднее. Он начал выкачивать овес из мешков с кормом для каретных лошадей, но пюре, которое он мог приготовить из них, было довольно неудобоваримым. Когда в его пространство внизу вторглись гости из-за того, что, как он узнал, был объявлен День посещений, у него не было выбора, кроме как сбежать вверх по лестнице сразу за поворотом на лестничной площадке. Он слышал, как Рейна вошла со стороны школьного двора и начал подниматься по ступенькам. Он запаниковал и опередил ее, побежал, добравшись до верхнего уровня раньше, чем она. Сама того не зная, Рейна загнала его в угол, направившись прямо в комнату, которую он нашел наверху лестницы.
