Текст книги "В стране Оз (СИ)"

Автор книги: Александр Метлицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 41 страниц)

   Казалось, он обращался к пионам, так как никто не мог сказать, на кого был устремлен его остекленевший взгляд.

  – Мы дойдем до этого, – сказал Лир Гусю, – Мы поговорим после того, как поедим. Если вы так обеспокоены, запустите себя и сделайте круг один или два раза. Успокойся на этом

  – Не мог побеспокоиться о том, чтобы потренироваться. В тот момент, когда прибудет ваше заключение, я взлечу с песней в груди и старым вздохом.

  – Вечный оптимист, – сказала Кэндл новичкам, пожимая плечами, – Это Искинаари. Знакомый Лира.

  – Не такой уж и знакомый, как все это, – запротестовал Гусь.

  – Я никогда не знал Птицу, которую можно было бы приютить у людей, – сказал Бррр.

  – Я никогда не видел Льва, который занимался бы своими делами, – огрызнулся Гусь.

  – Не позволяй Гусыне досаждать тебе, – сказала Лир, – У нас так давно не было компании, что он забыл, как быть гостеприимным.

  – Ты разучился быть подозрительным, – пожаловался Гусь, – Эти бродяги приходят, скрипя, как Ходячая Пыль кладбища Святого Саталина, и ты не беспокоишься, что это первый залп из засады?

  – Мухлама пообещала проследить за периметром сегодня вечером, прежде чем она ускользнет утром, – успокоил Лир, – Не нужно нагнетать атмосферу, Искинаари. Этот пир откладывался слишком долго. Ты был там, когда родилась маленькая девочка. Ты можешь радоваться, что она вернулась. Нет?

  – Это все моя вина. Я видел Часы с воздуха, мы послали Мухламу на разведку, так как она проходила мимо. Прости, что я открыла рот. Но девушка – это проблема, Лир, и она тянет за собой проблемы.

  Запомните мои слова. И я не в восторге от выдры, – Увидев, как Лир нахмурил брови, Гусыня поспешила продолжить:

  – Не то чтобы я возражала, конечно. Я люблю неприятности. Пряность жизни и гордая прародительница прогресса, да, да. Не обращайте на меня внимания.

  – Я думаю, что кто-то сентиментален, – предположил Лир, – У нас никогда раньше не было причин видеть, как Гусь становится сентиментальным. Знаешь, в сильных эмоциях нет ничего постыдного.

  – У нас есть Трусливый Лев и Сентиментальный Гусь, не так ли? Нет, спасибо, – сказала Искинаари, – Меня не интересует эта должность, – Она изогнула шею, как обруч железного рельса, обозначающий край декоративной каймы, и злобно ущипнула себя за грудь, – Я поужинаю одна в ночной темноте, спасибо.

  Люди сидели, скрестив ноги, на одеяле. В сложившихся обстоятельствах Маленькая Даффи предложила краткую милость в общем смысле, адресованную Отправителю. Помои были столь же хороши, сколь и обильны. Бррр ел языком, а не ложкой. Он становился слишком старым, чтобы возиться с ложкой за каждым приемом пищи. Рейна надулась и не притронулась ни к одному кусочку.

  Когда они закончили, Кэндл предложила, чтобы они с Рейной взяли нож для пионов и срезали несколько, чтобы разложить на алтаре шелл. Тэй прокралась следом, послушная, как старая семейная коли. После того, как они ушли, Лир отважился тихо спросить:

  – Прежде чем они вернутся, на случай, если Кендла расстроится, кто-нибудь может рассказать мне о Рейне?

  – Она надоедливая девушка, больше проблем, чем она того стоит, – сказал мистер Босс. Он почти не разговаривал с тех пор, как они приехали. Ну что ж, заметил Бррр, с тех пор как Часы пошли кувырком, мистер Босс действительно стал очень тихим.

  Зацикленность Лира на девушке, казалось, раздражала гнома, который продолжил:

  – То, что ты видишь, когда смотришь на Рейну, – это все, что есть. Вы не можете получить молоко от саламандры. Я хочу знать, что там происходит, – Он махнул рукой в небо на север и запад, – Мы провели год с кводлингами, которые не узнали бы о текущем событии, если бы оно перевернулось и раздавило их бабушку. Я вижу, что вы удалились от участия в вечеринках с коктейлями, но вы должны что-то слышать в своем гнезде здесь, наверху, если у вас есть целый ассортимент крылатых иностранных корреспондентов. Какие новости из страны Оз?

  – С каких это пор? – спросил Лир.

  – Когда мы покинули Страну Жевунов больше года назад, – ответил мистер Босс, – леди Стелла была заключена в Макбеггар Холл. Ее загородное поместье на Тихом озере, как вы, возможно, знаете. Армия Верных Оз прошла половину пути вверх по озеру, направляясь вглубь страны, но ее армада была уничтожена пятном магии. Мы думаем, что дракон сбежал и улетел на юг, и это последнее, что мы наверняка слышали.

  Какое-то плохое воспоминание, подумал Бррр, увидев, как Лир побледнела при упоминании зверя. Однако достаточно спокойно Лир ответил:

  – Мы не видели и не слышали никаких признаков какого-либо дракона. Гном фыркнул.

  – Да, Лорд, Обмякший на Коленях, но как насчет армий, брыкающихся вокруг Тихого озера?

  – Мы пришли сюда, чтобы уйти с пути армий.

  Гусь внезапно снова ожила и зашипела на Лира.

  – Ты пригласил их остаться на ночь, и ты вдруг стал выше сплетен? Неужели появление этого ребенка повредило вашему разуму? Послушай, малыш, – сказал она гному, – последнее, что мы слышали, генерал Дин Гиор захватил озеро, даже штурмуя крепость Хогаарда. Манчкины ловко покинули свою крепость, чтобы изолировать и сдержать Дин Гиора, как только он захватит ее. Они заперли его там. Он сохраняет доступ к озеру, но не может двигаться дальше вглубь страны в сторону Брайт-Леттинс, новой столицы. Некоторые крепости труднее покинуть, чем разрушить.

  Гном сказал:

  Умно. И...?

  Гусь пошла дальше.

  – Зуб за зуб, жители Жевунов заключили союз с гликкунами на севере и присвоили изумрудные копи в Скальпах. Достаточно легко защитить эти горные перевалы. А гликкуны перерезали железнодорожную линию в Оз. Вас вряд ли можно удивить. Изумрудный город десятилетиями пользовался их преимуществами. Все это ошеломляюще предсказуемо. Гликкуны, эти троли, являются естественными союзниками коренастого народа жевунов.

  – Ты должен говорить, – сказала Маленький Даффи, – Ты не более болтлив, чем я.

  – Кто возглавляет правительство страны жевунов? – спросил Бррр, чтобы поддержать вежливый разговор, а также выяснить.

  Гусь булькал и ухал.

  – Сам Лир имел бы право на возвышение в Стране Жевунов, если бы он когда-нибудь претендовал на это место. Его тетя, так называемая Злая Ведьма Запада, была последним Выдающимся Троппом.

  Лир пожал плечами.

  – Работа меня не интересует. В любом случае, я сменил имя на Лир Ко, так что, возможно, я не подхожу.

  – Поскольку император страны Оз, Шел Тропп, был младшим братом Гингемы, – сказала Гусыня, – Император подтверждает свое вторжение на основании кровных притязаний на высокое положение в Стране Жевунов. Ты бы тоже прошел проверку, Лир

  – Но имена, – сказал Бррр, – Кто удерживает Страну жевунов вместе?

  – На севере альянсом Гликкун управляет шелудивая старая женщина-тролль по имени Саккали Олух, – ответила Искинаари.

  Бррр закрыл глаза. Он вспомнил Саккали Олух. Бойня в Трауме, за которую он получил прозвище Трусливый Лев. Единственным недостатком социального унижения было то, что, как и некоторые другие более отвратительные высыпания, оно никогда полностью не излечивалось и могло вспыхнуть в любой момент.

  – В самой Стране Жевунов, – продолжала Гусыня, – вдохновителем является старая ведьма по имени Момби.

  – Это не имя Жевунов, – усмехнулась Маленькая Даффи.

  – Она родом из Гиликии. Но, как вы, возможно, заметили, Жевун, который мог бы служить, не будет, – Снова Искинаари указала на Лира, – И тот, кто будет служить, а именно Император, не приветствуется. Значит, Момби каким-то образом держит все вместе. Ее главный военный стратег, который весь год держал Дин Гиора в коробке в замке Хаугарда, – дерзкая молодая принцесса-воин по имени Джинджурия. Генерал Джинджурия, так она сама себя называет.

  – Да, Мухлама рассказала нам о ней. Что ж, Страна Манчкинов всегда была оплотом сильных женщин, – сказала Маленькая Даффи, – Гингема Тропп, эта Момби, эта генерал Джинджурия. Ты должна отдать им должное

  – Да, они такие же озлобленные и коварные, как и мужчины, – сказала Искинаари, – Они могли бы предложить должность одному из многих Животных, которые нашли убежище в их границах много лет назад, еще во время погромов Волшебника. Но неееет. Когда женщины делят власть, они делят власть с женщинами.

  – И у тебя с этим проблемы? – Маленькая Даффи подобрала маленький острый камешек и подбросила его вверх и вниз.

  Вмешался гном.

  – Ну же, Хаски Милашка, помни, что мы гости. Нехорошо забрасывать камнями наших хозяев.

  – Это вряд ли новость, – сказала Искинаари, – но Гингема не была падающей в обморок возлюбленной, как только она заняла кресло. Насколько я слышал, у Бастинды Тропп тоже в бешенстве пугала своей метлой. Не злитесь. Я просто отвечаю на заданный вами вопрос.

  Снова вмешался Бррр.

  – Леди Стелла свободна?

  – По последним слухам, – сказала Гусыня, – ее обвинили в измене Верному Озу. За то, что каким-то образом организовала нападение на армаду. Как будто она могла это сделать! – она, которая не может вдеть нитку в иголку. Но если ее забрали из Мокбеггара, я не могу сказать. Мой круг информаторов не опускается до информации такой специфики.

  – Это не только ее вина, – Они не видели, как вернулись Рейна и Кендла, с охапками атласных белых пионов, сияющих в угасающем свете. Девушка сказала:

  – Я и леди Стелла – мы сделали это вместе.

  – Продолжай идти в том направлении, в котором идешь, малышка, – сказала Искинаари, – И ты снова выйдешь на берега Тихого озера. Если ты вежливо извинишься перед генералом Дин Гиором, возможно, он просто засадит тебя в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, вместо того чтобы сразу тебя убить.

  Илианора ахнула, а Лир крикнула:

  – Искинаари! Следи за собой.

  – Кто-то должен сказать этой девушке правду, – огрызнулась Гусыня, – Или в конечном итоге она подвергнет себя такой же опасности, какой подвергает тебя, – Она вытянула шею и на мгновение посмотрел по-королевски – по крайней мере, по-королевски для Гуся. Она пробралась по камням туда, где остановились Кендла и Рейна, и встала перед ними. С точки зрения Бррра, его графитовые перья образовывали своего рода силуэт на фоне белых цветов, свисающих с рук Рейны. Гусь только посигналил девушке.

  – У меня нет причин любить вас, мисс Озиандра Рейн, но и я не позволю испорченному ребенку вальсировать в опасности, потому что ее спутники от рождения глупы.

  – Ну, ты мне тоже не нравишься, – сказала Рейна, забрасывая Гуся своей охапкой цветов. Невозмутимая, она сунула свой клюв между ними, чтобы насладиться муравьями, ползающими в сладости. Бррр не мог не восхититься ее самообладанием.

  Кендла скрыла свою собственную легкую улыбку, поднеся охапку цветов к носу.

  4

  В тот вечер под их общим одеялом Лир утешала Кендлу.

  – Если ты подойдешь слишком близко, ты ее отпугнешь, – пробормотал он, – Она чувствует себя в безопасности со Львом. Вот так, вот так. Тише, не дай им тебя услышать

  – Ты всегда говорила, что я могу видеть настоящее, – сказала Кендла, когда смогла говорить, – Но я ничего не вижу в ней – в моей собственной дочери.

  Лир провел рукой по ее шелковистому боку.

  – Может быть, это и не так удивительно. Может быть, все родители слепы к своим собственным отпрыскам.

  – Это неправильно. Это неестественно

  – Тише. Они тебя услышат. Помни – утро всегда самое яркое после безлунной ночи.

  В конце концов она заснула, если только, как он догадывался, чтобы избежать его банальностей. Но это было лучшее, что он мог сделать.

  Даже на этом небольшом возвышении разгар Лета проходил быстрее, чем в долине. Рассвет придал зелени новый румянец.

  – Я хочу получше рассмотреть эти Часы, – сказала Лир гному после завтрака, – Вы временный поверенный в этом деле, верно?

  – Вы могли бы назвать меня хранителем времени, – сказал мистер Босс, – Только я, кажется, потерял счет времени. Конечно, идемте. В пророчествах Часов уже мало что можно потерять или приобрести.

  Они заковыляли по каменной дорожке туда, где оставили Часы прошлой ночью. Собрание выглядит обветренным с возрастом. На что он имел полное право смотреть после всех этих лет.

  – Я всегда думал, что эти Часы были апокрифическими, – сказал Лир.

  – Они и есть апокрифические. В том-то и дело.

   Гном, казалось, впал в мрачное настроение.

  – Я не ожидал его увидеть, – сказал Лир, – Почему-то он мельче, чем я себе представлял.

  – Как и большинство из нас. Ты тоже, приятель.

  У Лира было больше, чем у него, личных недостатков, но спешка обижаться не входила в их число.

  – Кстати, как эта штука работает?

  – Никак. Это кризис

  Занавес сцены распахнулся, как свежая рана.

  – Это должно что-то имитировать?

  – Разрушение, – сказал гном, – Часов или моей жизни. Без разницы. Возможно, его время пришло. Даже вещь может умереть, я думаю. Хотя до этого года я никогда об этом не думал.

  – Может быть, кто-нибудь мог бы это починить?

  – Ты имеешь в виду какого-то волшебника? – Гном взглянул на Лира, – Я знаю, что твоя мать, как говорят, была Бастиндой. Злая ведьма Востока. Отличное сценическое имя, вот что. Но я сомневаюсь, что ты унаследовал этот талант.

  – У меня нет способностей. Я не вызывался добровольцем на эту работу. Мне просто интересно.

  – Магия часов не происходит из страны Оз, поэтому ее нельзя изменить здесь, – Гном пнул ступицу колеса. Ящик с Гриммуаром в нем распахнулся, – Я подозреваю, что когда-то давно вы искали этот маленький номер.

  – Гримуатика? – догадалась Лир.

  – Он самый.

  – Да, я искал. Во всяком случае, один раз. Может быть, дважды... Я искал ее в Киамо Ко, но ее либо спрятали, либо забрали

  – Она ходила по кругу, эта великая книга. Его подарили Сариме, жене твоего отца; затем Бастинде; затем Стелле, и не один раз. Когда он не используется, он возвращается ко мне. Но Часы больше не могут хранить его в безопасности, и я не могу определить по Часам, у кого он должен быть. Так что теперь он твой. С днем рождения и никаких счастливых возвращений. Я этого не хочу. Ты такой же достойный кандидат, как и любой другой. Кроме того, я слышал, что ваша дочь может немного ее прочесть.

  – Но – кто бы ни принес его в страну Оз – кто бы ни заколдовал Часы – может захотеть его вернуть

  – Кто бы то ни был, – Гном зарычал.

  – Я имею в виду, твой босс.

  – Мой сеньор и хозяин? – мистер Босс сделал грубый жест, – Он бросил меня на этой земле с работой и Часами, по которым можно отсчитывать часы моей службы. Он не вернулся. Если Часы закончили отсчет моей смены, то и я тоже. Книга твоя, малыш

  – А что, если она мне тоже не нужна?

  – Попробуй избавиться от этого и посмотри, что получится, – злобно ухмыльнулся мистер Босс, – Я бы не хотел быть врагом этой штуки. Мне удалось сохранить нейтралитет, но даже так.

  – Да. Я тоже старался оставаться нейтральным. Это не всегда возможно.

  Они остановились, зайдя в тупик по поводу чего-то, чему ни один из них не мог дать названия.

  – Хорошо. Ты собираешься поднять его? – спросил гном.

  – А что, если я этого не сделаю? Я пришел сюда с Кендлой, чтобы защитить ее, защитить себя. Я не Бастинда. Никогда не мог быть. Я знаю свои ограничения. Я не заслуживаю ничего столь могущественного. Я не могу им пользоваться и не могу его защитить

  – Если вы не возьмете его, сэр, – сказал гном, – я отдам его вашей дочери.

  У Лира не было выбора. Момент, который рано или поздно наступает для всех родителей.

  5

  Рейна видела, как Лир принес Гримуатика на алтарь. Ей было не по себе из-за великой книги, теперь она знала, что леди Стелла попала в беду, прочитав ее. И все же Рейна все еще чувствовала тонкую привлекательность книги. У нее потекли слюнки. Ей не терпелось не колдовать, а читать. Она слишком мало читала. Те немногие вещи, которым ее научил генерал Дин Гиор, томились в ее голове, поливоги, которые никогда не могли вырасти в лягушек.

  – Что ты собираешься с этим делать? – спросила она как можно небрежнее.

  – Я не думаю, что тебе стоит на это смотреть. Это мощная штука, от всего, что я слышал".

  – Я сильная штука.

  Он ухмыльнулся и покачал головой. Не имея слов, чтобы выразить это, Рейна знала, что улыбка имеет тенденцию предотвращать или маскировать естественное напряжение, которое возникает вокруг людей, пытающихся одновременно находиться в одном и том же месте. Но улыбка Лира не произвела бы на нее никакого впечатления. Она проследит за этим.

  – Куда ты собираешься его спрятать?

  – Я не знаю. Ни одно место не кажется достаточно безопасным.

  – Я подержу его для тебя

  – Это было бы все равно, что подарить тебе удава в качестве домашнего животного. Ни один отец не сделал бы этого

  – Ты не мой отец, – Слова просто вырвались – они не были враждебными, просто комментарий.

  – На самом деле, так и есть. Хотя я, конечно, понимаю, как ты можешь в этом сомневаться, – Как будто он боялся, что книга откроется сама по себе, он положил ее на землю и сел на нее. Она надеялась, что она укусит его за зад, – Если бы ты могли заглянуть в эту книгу, что бы ты искала?

  – Слова, – сказала она, хитро, честно.

  – Какие именно? Волшебные?

  Ей не хотелось говорить, что все слова были волшебными, хотя она так думала. Но она не была искусна в уклончивости. Она была больше стрелой, чем колибри.

  – Я хочу прочитать горящие слова, – сказала она наконец.

  Она не могла думать о Лире как о своем отце, не могла.

  Лир посмотрел на нее с неожиданной резкостью.

  – Что ты имеешь в виду под горящими словами?

  Она пожала плечами на это, и она бы ушла, чтобы подчеркнуть, насколько она свободна от него. Но там была книга. Он сидел на ней. Она хотела посмотреть, куда он его положит. В случае.

  Неужели он все еще ждал, когда она заговорит?

  Она не могла выдавить из себя ни слова, как не могла выдавить улыбку, как не могла заставить себя читать до того, как ее научили рубрикам. Она ждала, присев на корточки, бросая косые взгляды на Гримуатика на случай, если он начнет просачиваться языком на камни.

  – Ты хочешь прочитать горящие слова, – подсказала Лир.

  – А ты нет?

  Он моргнул. Еще один язык, которого она не понимала, как люди моргают. Как у них слезятся глаза.

  – "Где ты находишь горящие слова? – спросил он ее.

  Она подумала об армаде, обжигающей лед. Там что-то было написано; огонь двигался таким образом, и из огня выходил дым, как будто для того, чтобы скрыть то, что было написано внутри тепла. О, но все это было слишком суетливой мыслью. Она взяла жука, который не возражал против холодного воздуха, и вместо этого изучила его на своем указательном пальце.

  Она могла бы сказать, что этот мужчина хотел, чтобы она как-то успокоила его. Горящие слова в его голове? Она не знала, что это может быть, и в ее обязанности не входило их тушить. Она видела только обугленные буквы в озере. Алфавитные остатки кораблей.

  – Кем ты собираешься стать, когда вырастешь? – спросил Лир.

  Она все думала и думала об этом. Она почувствовала, как у нее заболели икры; она почувствовала, как лапки жука щекочут ее пальцы. Когда-нибудь, по-видимому, у нее не будет этих ног или этих пальцев, но ног и пальцев того, кто стоял так высоко, как мог этот человек. Она крутилась в своих мыслях, пытаясь быть честной, так как не верила, что может быть умной, и дала ответ насекомому, а не мужчине, который утверждал, что был ее отцом. Она не будет думать о Лире как о своем отце.

  Кем она станет, когда вырастет? Она прошептала ответ. «Уйти».

  6

  Уйти, когда она выростет. Ужасная мысль. Но в каком-то смысле она уже ушла, прямо сейчас. Ее форма вернулась к ним, но ее дух сопротивлялся.

  Кендла оплакивала то, что Рейна не слишком беспокоила ее. Лир спросил себя: какая мать не стала бы этого делать? Но казалось, что вместо того, чтобы тепло Лира и Кендлы растопило сопротивление Рейны, все получилось наоборот. Отчужденность ребенка была заразительна. Кендла и Лир учились переносить взаимную боль отдельно, независимо. Независимо от близости брачного ложа, истории между ними.

  Возможно, чтобы отвлечься от других забот, Лир попытался прижаться к своей сводной сестре. По-видимому, у них с Нор был общий отец, хотя Лир никогда не встречал эту далекую фигуру, Фийеро. Но и не парил на некотором расстоянии от Лира. Великое воссоединение, о котором он мечтал годами, оказалось притворством. Похищение, тюрьма, побег, исчезновение? Вы бы никогда не догадались об этом по ее скромной манере держаться. С таким же успехом она могла бы просто прийти домой после покупки печенья.

  Он не хотел давить на свою сестру больше, чем хотел давить на свою дочь. Он наблюдал за тем, как Нор двигается, с деревянностью, которая иногда казалась грацией, а иногда нет. Может быть, это был ее обычный способ? Он бы не узнал. Он не видел ее с тех пор, как ее похитили. Тогда она была девочкой примерно того же возраста, что сейчас Рейна.

  Никогда не уверенный в женщинах, Лир внимательно изучал свою сестру – с равным интересом, терпением и подозрением – чтобы понять, каким образом она может оказаться поврежденной.

  Как будто он писал каталог на тему человеческих страданий.

  Еще один способ избежать признания в том, что он поселился слишком близко, как вши.

  Возможность вступить в бой, не угрожая ей, возникла достаточно естественно. Каждые две недели Лир имел обыкновение спускаться с горы в сад дикого леса. Он собрал грибы, головастики, стручки морозных цветов и листья салата. Это была половина утреннего похода. В следующий раз, когда ему нужно было проредить салат или потерять его, он собрал несколько корзин, несколько кольев, совок и попросил Нор пойти с ним.

  Они прогуливались достаточно спокойно, болтая о ландшафте и настроениях климата. Время от времени они замолкали. Птица запрыгнула на ветку испорченного дуба. Несколько бурундуков, занятых выращиванием своих запасов, метались, как тени чего-то над головой. Ветер продирался сквозь заросли. Было слышно, как медленно надвигается осень.

  – Похоже, что этот двор был продуктивным на протяжении многих поколений, – сказала Нор, указывая на древние каменные таблички, наклоненные в конце более солнечных борозд.

  – Смотри: здесь лежит последний человек, который сказал правду.

  Она моргнула, глядя на него.

  – Прости. Кладбищенский юмор. Но если эти камни когда-либо говорили что-то подобное, они давно перестали это говорить.

  Нор кивнула.

  – Они похожи на зубы. И твой отшельник, или что там было когда-то, тоже похож на рот. Большая открытая челюсть, поглощающая ветер.

  – Вероятно, поглощает торговлю маком, – сказал Лир. Нор и бровью не повела, – Вы не знаете о торговле маком?

  – Я мало что знаю. Даже несмотря на то, что мы проплыли через их кровавое море.

  – Иногда юнаматы отваживаются забираться на юг аж сюда, чтобы собрать маковые стручки. Выручка полезна для их пьянящих ритуалов, и нелегитимный рынок опиатов всегда готов к обмену. Я уверен, что твоя маленькая аптекарь-жевунья знает об этом все. Мне сказали, что часть урожая просачивается через черный рынок для курения в некоторых салонах в Шизе и ИГ.

  – Вы не завсегдатай?

  – Я не был ни в какой гостиной с тех пор, как отрастил волосы на лице.

  Нор наклонилась, чтобы сорвать салат, который был близок к тому, чтобы убежать.

  – Расположенный там, где он находится, возможно, ваша частная крепость раньше была конторой торговцев маком. Или, может быть, штаб обороны против такой торговли

  – Тот, кто мог бы нам рассказать, вероятно, давно похоронен в салате. Это все догадки

  – Но торговля прекратилась?

  – Похоже на то. Конечно, власти ИГ этого не одобряют; они боятся, что опиаты попадут к солдатам, призванным на военную службу, и подорвут моральный дух. Вы не видели признаков того, что кто-то разметил небольшой луг для сбора урожая?

  – Ни единой живой души.

  Они работали в дружеском молчании. Лир подрезал стебли морозника, чтобы они перезимовали. Лучше всего их срезать ранней весной. Закончив с салатом, Нор положила руку на поясницу и потянулась. Бросив ворох свернутых зеленых листьев в шаль, она занялась редиской, но сдалась, когда одна за другой редиски оказались мучнистыми.

  – Что дальше? – спросила она.

  Лир откинулся на пятки.

  – Я должен тебе кое-что показать, – она ждала. Он вытащил из-за пазухи сложенный листок бумаги, – Я нашел это в Киамо Ко. Ты можешь вынести этот взгляд?

   Она подошла и присела на корточки рядом с ним. На коричневой бумаге, смятой до мягкости, был изображен выцветший рисунок молодой девушки. Едва ли больше, чем младенец, хотя и с некоторой грубой искоркой в глазах. Личность. В письмах с детской нерешительностью говорилось:

  Нор от Фиеро.

  Это я – Нор

  мой отец Ф

  перед отъездом

  Ей потребовалось полчаса, чтобы прийти в себя. Лир оставил свою руку обвитой вокруг нее, как будто обнимал за плечо собутыльника – не слишком близко. Не лишая свободы. Просто рядом. Когда она была готова, она дважды постучала указательным пальцем по странице и сказала:

  – Я нашла этот рисунок раньше тебя. Это было в комнате Ведьмы в замке. Мой отец нарисовал меня для своей любовницы, и она сохранила его. Она, которая казалась невосприимчивой к сентиментальности, хранила его все эти годы. Когда я наткнулась на это – должно быть, однажды я рылась в ее комнате, скучая, как дети, – я написал подпись и вернул страницу на место, чтобы Ведьма знала, что может сохранить бумагу, но она не могла скрыть от меня моего отца, не в моей памяти.

  – Как много ты помнишь о тех временах? С твоей матерью, братьями, мной и Ведьмой? А другие твои тети? Вернулись в Киамо-Ко?

  – Я едва ли была подростком, когда меня похитили, – сказала она, – И поэтому, конечно, я помню почти все это. Или я думала, что знаю. Но я совсем забыла об этом.

  – Ты помнишь, что они забрали и меня тоже?– но Дин Гиор решил, что я не стою того, чтобы тащить меня по суше? Он оставил меня связанным в мешке и подвешенным к дереву. Мне пришлось прогрызть мешковину, что заняло большую часть дня... Потом я упал на двенадцать футов и чуть не умер. И к тому времени, как я пришел в себя, тебя уже не было. Тебя уже не было. Я вернулся домой в замок и стал ждать возвращения Ведьмы – думаю, она была в Стране Жевунов. Это было как раз тогда, когда ее сестра, Гингема, организовала раскол манчкинов, и они отделились от страны Оз, – Он говорил слишком быстро. Он замедлил шаг, – Что с тобой случилось, когда они забрали тебя?

  – О том, что я помню, я не хочу говорить, – Она была со своей матерью и старшим братом Ирджи. И эти тетки. Ужасный. Может быть, Ни был прав: может быть, Лир на самом деле не хотел знать. В конце концов.

  И не был единственным, кто выжил.

  – Ты знаешь, что я пробрался в тюрьму Саутстейрс, чтобы найти тебя? – спросил он ее, – После того, как Волшебник отрекся от престола и леди Стелла стала министром трона? Моим проводником был не кто иной, как Шел Тропп. Шел Тропп, брат Ведьмы. Мой дядя, хотя я еще этого не знал. Хам первого разряда, а теперь он Император.

  – Мы только что узнали, что он божественен. Будучи его родственником, делает ли это тебя святым?

  Лир склонил голову, хотя и не из благочестия.

  – Когда я наконец попал в тюрьму, ты только что сбежала с Южной лестницы. Несколькими днями ранее. Я был так близок к тому, чтобы найти тебя. Они сказали, что ты спряталась между трупами каких-то Рогатых Свиней и была вынесена в пудинге из гниющей плоти Животного, – Он попытался рассмеяться, – «Правда?»

  – Я не хочу об этом думать, – То, как она говорила, сказало Лиру, что это было слишком правдиво.

  – Это звучит так, как будто вы были так близки к Вешникосту в Макбеггар-Холле. Разве ты не хотела отомстить ему? В конце концов, по указанию Волшебника он похитил и убил вашу семью. Или приказал их убить. Много позже, когда я ушел в самоволку со службы у мессиаров Изумрудного города, он тоже начал за мной охотиться. Он напал на хижину Святой Стеллы в Сланцевых Шалашах, потому что, как говорили, мы были там. Он...

  – Мы? Ты и Кендла?

  – Я и Трисм. Мой закадычный друг. Мы подожгли конюшню летающих драконов, которых использовали, чтобы наводить ужас на Скроу и Юнамату, так что Дин Гиор жаждал нашей крови. И когда Дин Гиор наконец догнал Трисма, он, вероятно, выбил из него информацию. Слушай, в Макбеггар Холле, разве ты не хотел воткнуть стилет в горло Дин Гиора? Я бы так и сделал. Хотел, по крайней мере.

  Она вернулась к салатам и начала раскладывать их рядами по размеру, как будто это имело значение. Ее голос был ровным и беззаботным, когда она заговорила снова.

  – Я провела всю свою взрослую жизнь, либо борясь с эксцессами гегемонии Изумрудного города, либо пытаясь не доводить себя до паралича. Человек может делать только то, что он может, Лир. Сегодня я могу собрать немного салата. Сегодня вечером вы, ваша жена, ваш ребенок, мой непохожий муж, ваш Гусь и мои коллеги, мистер Босс и Маленькая Даффи, съедите немного салата. Возможно, однажды я найду в своих руках не салат, а нож. Может быть, генерал Дин Гиор придет поесть салата, но пообедает лезвием, которым режут салат. Если я буду думать только об этом, я не смогу думать ни о чем другом, и тогда я с таким же успехом могла бы лечь под эти камни и присоединиться к другим, которые тоже больше не могут думать.

  Стальным, но теплым голосом она добавила:

  – Я могла бы спросить то же самое у тебя, Лир. Рвение Дин Гиора найти тебя, потому что ты можешь привести его к Гриммуару, разлучило тебя с твоей собственной дочерью не менее яростно, чем меня разлучили с моей матерью – и с моим отцом. От нашего отца. Ты мог бы потратить эти годы своей сильной юности, выслеживая его.

  – Я мог бы это сделать, – согласился он, – Но если бы я потерпел неудачу, у Рейны рано или поздно не было бы отца, к которому она могла бы вернуться домой. Судьба, которую мы, сироты, понимаем, ты и я.

  – Мы понимаем, – сказала она, – Мы понимаем салат-латук, и мы понимаем это. Мы не понимаем Дин Гиора. Но нам это и не нужно. Может быть.

  Они медленно возвращались в дом, не разговаривая, и это было похоже на тяжелый валун, перекинутый между ними, на ярмо, перекинутое через их спины.

  7

  По поводу темноты, недавно появившейся в глазах его жены, Лев был озадачен. Он знал, что Илианора не была готова найти своего брата. Она не искала Лира. Может быть, тогда, найдя его, она пробудила старую похороненную боль по другим, кто был убит.

  Это была рана, которую Бррр не мог вылизать дочиста, как бы ни старался. Может быть, если бы Рейна сблизилась с Нор... Может быть, его жена смягчилась бы немного больше... но нет. Рейна никогда ни к кому не привязывалась.