Текст книги "Табия (СИ)"
Автор книги: Тупак Юпанки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 44 страниц)
Сразу же после захвата его арестовали по обвинению в пособничестве Волдеморту и доставили в министерскую тюрьму. Вместе с аврорами его сопровождал Дамблдор и всю дорогу что-то втолковывал, объяснял, говорил. Но тогда Гарри был не в состоянии нормально соображать и понимать хоть что-то. На тот момент ему было уже всё равно. Он добровольно сдал палочку по первому требованию авроров и спокойно дал надеть на себя магические наручники, полностью блокирующие даже спонтанную магию. Первые дни он по-прежнему не мог как следует думать, не понимал ничего и не хотел понимать. Лишь когда окончательно пришёл в себя и осознал, где очутился… Впрочем, охрана быстро его успокоила. А потом явился Снейп и рассказал всё.
Гарри слушал молча, спокойно, ни разу не перебив, лишь то и дело грустно усмехаясь и качая головой. Всего этого вполне можно было ожидать. Просто до захвата он не давал себе времени подумать над тем, что с ним будет дальше. Зато теперь времени у него оказалось предостаточно, и он раз за разом переваривал в голове всё, что случилось за последние четыре месяца, и всё, что рассказал ему потом Снейп.
Вначале и Снейп, и Дамблдор, посетивший его однажды, заверили Гарри, что преступником его никто не считает. Заключение в министерскую тюрьму – чёрт побери, да не Азкабан же! – лишь мера предосторожности, причём временная. Первое время он думал, что его действительно обвиняют в пособничестве Пожирателям и, возможно, будут судить вместе с остальными. Но как выяснилось, это был официальный повод для его ареста, причина же была в другом.
Лишь от Снейпа он узнал, о чём говорили тогда Дамблдор и двое Орденовцев, которые вывели его из дома. Полностью захватив поместье и добравшись до площадки верхнего этажа, Орденовцы увидели странную и поистине страшную картину. У парапета лежало бездыханное тело Волдеморта, от него к Гарри Поттеру, сидящему у противоположной стены, дорожкой по полу тянулась странная тёмная субстанция, то ли сажа, то ли грязь, то ли вообще чёрт знает что. Над головой победителя Волдеморта зависло сероватое облако какой-то пыли, которая песчинка за песчинкой всасывалась в его кожу. Взгляд Гарри остекленел, сам он не двигался, как будто на него наложили Petrificus Totalus. Его широко распахнутые глаза смотрели в одну точку. Глаза были красными.
Поначалу Орденовцы побоялись его трогать, несколько раз обходили вокруг, щёлкали пальцами перед лицом, но Гарри в себя не приходил. Тогда один из них набрался смелости, встряхнул его за плечи. Пыльное облако мгновенно рассеялось, чёрную дорожку сдуло ветром. Гарри дёрнулся, сжался в комок и часто заморгал. Когда он поднял на Орденовцев блуждающий взгляд, его глаза были вновь зелёными, хоть и смотрели куда-то мимо них. Они подняли его на ноги и вывели из поместья. Перед тем как уйти с площадки, один из Орденовцев подошёл к Волдеморту, заглянул в открытые глаза, проверил пульс. Волдеморт был мёртв.
Гарри выслушал всё это совершенно спокойно и не стал удивляться. Только зло посмеялся, когда наконец понял, в чём загвоздка. Эта сцена напугала как самих Орденовцев, так и Дамблдора. Однако Гарри не проявлял никаких признаков агрессии, не вёл себя странно, и это поставило старика в тупик. Чтобы перестраховаться, он распорядился поместить его в министерскую тюрьму, пока не выяснит всё окончательно. Гарри понимал, что выяснять тут нечего. Он ожидал, что Дамблдор будет наведываться к нему каждый день, расспрашивать, применять легилименцию, возможно, проводить какие-то тесты. Но тот появился в его камере только один раз, а потом пропал. Гарри знал, что сейчас было множество и других дел, особенно в Министерстве, из которого лишь чудом удалось сбежать опальному Министру Люциусу Малфою, и что с ним Дамблдор будет разбираться в последнюю очередь, когда всё хоть немного уляжется. А пока что старик решил просто держать его здесь, под надёжной охраной, и ждать. Гарри тоже ждал, как решится его дальнейшая судьба, но уже почти безо всякого интереса.
Снейп же, в отличие от Дамблдора, навещал его каждый день, приносил свежие новости и успел рассказать уже немало.
Сразу же после захвата поместья штурмом взяли и Министерство. Новая власть была свергнута. Где спрятался Люциус Малфой, никто не знал, его безуспешно искали все три недели и пока не собирались прекращать поиски. Был срочно созван Визенгамот в полном составе. На заседании хотели утвердить членов временного правительства, но, спустя четыре часа оживлённых дебатов, Дамблдор покинул зал уже новым Министром Всеобщей Магии.
Возобновил свою полноценную работу Аврорат, уже в новом составе. Ежедневно арестовывались десятки пособников Волдеморта. Многие Отделы Министерства были временно заморожены, их работников допрашивали с Веритасерумом круглосуточно и либо отпускали, либо отправляли прямиком в Азкабан ожидать суда. Всех, кто носил Метки, заключали в Азкабан безо всяких допросов. Туда же, разумеется, попали и все, кто жил в поместье. Единственную поблажку, которую для них сделали – Гарри был уверен, что тут постарался Снейп – это заключили ребят пока что в министерскую тюрьму: они принимали Метки, будучи несовершеннолетними, значит, не могли полностью отвечать за свои действия.
Уже четвёртую неделю по стране шла волна арестов, обе тюрьмы были переполнены. Поэтому несколько дней назад Дамблдор принял решение начать суд над заточёнными в Азкабане Пожирателями. По словам Снейпа, это был не суд, а фарс. Обвиняемому зачитывали список обвинений и приговор: поцелуй дементора. Затем предлагалось выбрать: отправиться после процедуры в Мунго на оставшееся время существования или же принять, как лаконично назвал это Снейп, coup de grace, удар милосердия. На Поцелуй отправили уже несколько десятков Пожирателей, и пока ни один из них не выбрал Мунго.
Гарри узнал, что из тех, кто жил в поместье, казнить успели Эйвери, Макнейра и Кребба-старшего.
Также он узнал и ещё кое-что. Снейп долго хмурился, сомневался, стоит ли говорить, но потом тихо и быстро передал информацию, которая, как понял Гарри, была известна лишь очень узкому кругу. Нескольким Пожирателям удалось сбежать из поместья. Как это случилось, никто не знал. Возможно, они нашли брешь в барьере, который выстроили Орденовцы, едва захватив остров, и воспользовались суматохой, а возможно, обнаружили и другую лазейку. Но Орденовцы не досчитались четверых: Александру Берч, Беллатрикс и Рабастана Лестранж и Эдриана Нотта. Услышав это, Гарри против воли улыбнулся. Правда, ему до сих пор ничего не было известно о судьбе Марка, но если до сих пор его не нашли ни живым, ни мёртвым, это оставляло робкую надежду на то, что он, может быть, тоже спасся с острова.
Прочие же новости от Снейпа были уже не такими интересными. Руфуса Скримджера поначалу арестовали, но, поскольку тюрьмы уже заполнились настоящими преступниками, а не политическими, его посадили под домашний арест с подпиской о невыезде. Дамблдор разрывался между Министерством и Северной Ирландией, изо всех сил стараясь свести на нет возникнувший несколько месяцев назад конфликт. С одной стороны, из-за всех этих событий многие страны отвернулись от Британии, временно закрыли каналы связи и прекратили поставки, но с другой – жители внутри страны наконец вздохнули с облегчением. Аврорат работал день и ночь, не покладая рук и исцеляя Британию от всей заразы, которую привнесло в неё двухлетнее правление Волдеморта. Возможно, это было и к лучшему. Но Гарри понимал, что за два с лишним года люди уже смирились с новой властью и даже чувствовали себя вполне спокойно. Как Риддл и говорил ему много раз, он не разрушил и не уничтожил страну, он лишь установил в ней свои порядки. И Гарри был уверен, что новые волнения не приведут ни к чему, кроме новых беспорядков и возмущений. Впрочем, это его не сильно беспокоило. Были и другие вещи, за которые у него болело сердце куда больше.
Одним из первых указов Дамблдор сместил Долорес Амбридж с поста директора Хогвартса. Сам он, разумеется, уже не мог возглавлять школу, поэтому временно назначил на этот пост Минерву МакГонагалл, которая все эти два года скрывалась в Шотландии. Новая система разбивки по факультетам была упразднена, так и не вступив в силу. Новые предметы в школе, введённые Риддлом, были упразднены. Хогвартс постепенно возвращался к тому состоянию, в котором был до захвата Пожирателями. Что касается Лидса… У Гарри руки сжались в кулаки, когда Снейп сообщил об этом. Лидс было решено разрушить, а на его месте возвести несколько предприятий. На них смогут работать сквибы, которым вновь предложили вернуться в город, как только демонтаж Университета завершится. Начать его планировали со дня на день.
Так или иначе, всё, что Риддл успел сделать в стране, разрушалось, уничтожалось, упразднялось. И если Гарри ещё мог понять отмену уроков в школе, где обучали Непростительным, то некоторые вещи просто не укладывались у него в голове. Он надеялся, что Дамблдор остановится хотя бы на Лидсе, но старик, кажется, решил буквально исполнить своё обещание «очистить страну от заразы» и пошёл намного дальше. Фактически он аннулировал финансовую реформу, проведённую Риддлом ещё в самом начале, и намеревался вернуть структуре Министерства прежний вид. Гарри понимал, что в своём желании уничтожить всё, созданное Риддлом, старик действовал практически фанатично. Быстро и верно он возвращал магическую Британию к той точке, в которой она была до смены власти. Отказ от всего нового и продуктивного, анахронизм, откат на два года назад.
Вволю потерзав себя по поводу страны, Гарри, наконец, задумался и о собственной судьбе. Разумеется, поместив его в тюрьму, Дамблдор распорядился, чтобы с ним обращались не как с пленником, относились с уважением и пропускали всех визитёров в любое время. Но что будет, когда всё уляжется и он вспомнит о нём? Гарри не представлял. Он прокручивал в голове самые разные варианты, каждый раз спрашивал об этом Снейпа и в итоге понял, что от старика теперь можно ждать чего угодно. В лучшем случае на него наденут магические браслеты, которые невозможно будет снять, и отправят в маггловский мир или какую-нибудь глушь – он был уверен, что Дамблдор не позволит ему жить в Британии, как раньше. В худшем… Об этом он старался не думать, всё ещё надеялся, что старик не может поступить с ним настолько подло и жестоко. Хотя и этот «лучший», придуманный им вариант, сам по себе был чудовищен. Как-то раз Гарри заикнулся Снейпу, что Дамблдор не посмеет сгноить чёрти куда Победителя Волдеморта. На что Снейп долго смеялся, а на следующий день принёс ему свежий выпуск «Ежедневного пророка», в котором рассказывалось о захвате поместья. Гарри несколько раз тупо перечитывал сухую строчку «Советник Министра Лорд Волдеморт был убит, Пожиратели смерти взяты в плен» безо всяких имён и подробностей. В тот момент он понял две вещи. Во-первых, «Пророк» вновь был под тщательным контролем правительства, теперь уже во главе с Дамблдором. Во-вторых, по большему счёту, всё в стране осталось, как и было: снова обман, снова манипуляции людьми. Только на этот раз в кресле Министра сидел другой человек. Больше не изменилось ничего.
С тех пор Гарри старался поменьше думать обо всём этом и о своей судьбе в частности, но всё чаще вспоминал о друзьях, тех, которых оставил в штабе. Дамблдор, конечно, приказал пускать к нему всех визитёров, но приходил только Снейп. Гарри надеялся, что хоть раз его навестит хотя бы Гермиона, но его удивлению не было предела, когда дверь камеры однажды распахнулась, и на пороге появился Рон.
Разговор у них тогда вышел недолгий и вялый, наполненный тягостными неловкими паузами. Рон извинился за всё, пытался приободрить, Гарри тоже попросил прощения. А когда спросил, где Гермиона, близнецы, Сириус и Люпин, тот принялся мямлить что-то невразумительное о том, что они все ужасно заняты и навестят его, как только смогут. И Гарри понял, что после его ареста Дамблдору вновь удалось вселить в его друзей страх и недоверие к нему. Возможно, рано или поздно они поймут, что для них он не опасен, но случится это не в ближайшее время.
В течение нескольких дней после визита Рона Гарри сильно переживал из-за этого, однако вскоре успокоился. Но как только он решил махнуть на всё, что узнал, рукой, и не думать о Дамблдоре, стране и Пожирателях, в голову тут же полезли совершенно другие мысли, куда более тягостные, болезненные и мучительные.
Его вновь стали посещать сны, странные, мрачные, иногда нечёткие, а иногда почти осязаемые, томные, порочные. Почти каждую ночь он просыпался в липком поту, подолгу лежал в кровати, боясь сомкнуть глаза. Бледное лицо Риддла преследовало его поначалу лишь в ночных кошмарах, потом он начал видеть его и днём: в каменной кладке камеры, в утренней солнечной пыли, в складках одеяла. Он слышал голос, то невыносимо далеко, то совсем близко, над самым ухом, но никогда не мог разобрать слов. К концу третьей недели Гарри понял, что по-настоящему сходит с ума.
Сцена на площадке сама собой вставала перед глазами, он будто со стороны слышал свой тихий, но твёрдый голос, произносящий всего два слова. Видел, как падает замертво Риддл, зажмуривался, чтобы отогнать от себя дикую картинку, но она лезла в голову слишком настойчиво. Умом Гарри понимал, что сделал всё верно, так должно было быть, он хотел убить Риддла, иначе бы ничего не получилось. И убил. Он знал, что поступил совершенно правильно, не давая себе времени на раздумья тогда, после разговора с Дамблдором через магическое зеркало. Если бы он остановился и засомневался хоть на минуту, сейчас сидел бы и спокойно пил коньяк в кабинете Риддла. Но на тот момент он заставил себя не думать совершенно ни о чём. И теперь мысли вторгались в голову с такой силой, что их уже невозможно было отогнать. Всё, что Гарри теперь мог делать, это лежать по ночам, вцепившись зубами в подушку и беззвучно всхлипывать, давясь редкими слезами, которых уже почти не осталось. Только теперь, по прошествии времени, он окончательно понял, что натворил.
Он бил кулаками стену, метался по камере, бессильно рычал и изо всех сил дёргал себя за длинные пряди волос. Чувство вины глодало его изнутри заживо, и никакими доводами разума он не мог прекратить свои мучения. Под конец он так истерзал себя, что уже не мог решить, что сделал: самый правильный и сильный поступок или самую огромную ошибку в своей жизни. Из головы почему-то всё никак не выходило спокойствие Риддла, с которым тот встретил смерть. В его взгляде не было смирения, но не было и тревоги. Будто Риддл с самого начала знал, что так будет, и просто ждал этого момента. И те слова, которые он сказал тогда Гарри: «игра ещё не кончилась». Что он имел в виду? Значили они хоть что-то или это был очередной пустой трёп? Гарри постоянно ругал себя за то, что никак не мог понять этого человека, хоть и отчаянно хотел. И теперь ему казалось, что он что-то упустил, чего-то недоглядел, недослушал, недодумал. Но так или иначе, интуиция его никогда не подводила. А сейчас она с каждым днём всё настойчивее шептала о том, что это ещё не конец. Что-то ещё будет.
Но пролетали пустые дни, бессонные ночи, а ничего так и не происходило. И теперь Гарри думал только о том, что его очень жестоко обманули. Риддл действительно был мёртв. И это действительно был конец.
Глава 36. Эпилог
Камера освещена единственной свечой, стоящей на тумбочке. Уже наступила ночь, но Снейп так и не пришёл сегодня, поэтому Гарри удивляется, когда слышит поворот металлического ключа в замочной скважине – зельевар никогда не приходил так поздно. Он садится на кровати и поправляет распахнутую рубашку, наблюдая, как Снейп, облачённый почему-то в длинную дорожную мантию, медленно входит в камеру и останавливается, глядя на него неприятным оценивающим взглядом.
– Что случилось? – спрашивает Гарри. – Почему посреди ночи?
Снейп захлопывает дверь и говорит непривычно тихо и взволнованно:
– У нас мало времени. Охрана придёт в себя через пятнадцать минут. У меня осталось ещё меньше времени, поэтому нужно успеть добраться до лифта.
– Что?! – Гарри вскакивает с кровати и шагает к нему, но тут же отшатывается: глаза Снейпа не чёрные, они синие.
Он уже догадывается, что происходит, но никак не может поверить.
– Слушай меня внимательно, тупица! – быстро говорит Снейп. – Заключённые на нижнем этаже взбунтовались. Вся основная охрана там. А защитные чары на этом этаже у них дырявые, потому что их накладывала толпа недоумков. В лифте пустой островок, с которого можно переместиться. Если закроешь наконец рот и не будешь тянуть, мы успеем.
Он занят больше не словами Снейпа, а его лицом, которое начинает искажаться. Волосы становятся длиннее и светлее, кожа – розовее, рост уменьшается. Едва превращение заканчивается, Гарри бросается к Александре и встряхивает её за плечи.
– Какого чёрта ты здесь делаешь?! Как ты сюда пробралась?!
– На истерики времени нет! – она отпихивает его. – Все вопросы потом. Сейчас просто скажи: да или нет. Ты идёшь со мной?
– Куда… Что?.. – Гарри умолкает, но думает совсем недолго. В этой отвратительной камере, в этом новом мире нет ничего, что заставило бы его колебаться. Он твёрдо кивает.
Александра открывает дверь и выбегает в коридор. Гарри направляется за ней, по пути скользнув взглядом по двум охранникам, лежащим на полу. Откуда-то снизу доносятся крики и шум. Кажется, заключённым удалось вырваться из камер.
– Это ненадолго, – говорит Александра, словно отвечая его мыслям. – Через несколько минут они загонят зверей обратно в клетки. Нужно было просто их отвлечь.
– Кто выпустил заключённых?
– Тот же, кто дал мне свой волос, – ухмыляется она и останавливается перед лифтом.
Отворив решётку, она затаскивает Гарри внутрь и не глядя бьёт кулаком по кнопкам. Лифт, скрипнув, движется наверх.
– А теперь слушай, – быстро говорит Александра. – Через минуту мы доедем до Атриума. У меня есть порт-ключ, отсюда он сработает. Я исчезну в любом случае, а ты решай сам. Я пришла специально за тобой, но силком тебя не потащу. Выбирай: пойдёшь со мной или останешься и сдашься.
– Зачем ты пришла за мной? Куда отправит порт-ключ? Что вообще происходит?!
Александра выдыхает сквозь зубы и качает головой.
– Да, он был прав. Так просто ты не пойдёшь.
– Кто? Кто был прав?!
– Лорд, конечно, – улыбается она и достаёт из кармана знакомую длинную цепочку.
– Лорд?! О чём ты?.. – лифт встряхивает, и голоса становятся громче: кажется, кто-то обнаружил его побег и теперь бросает в шахту заклинания.
– Решай, – Александра протягивает цепочку. – Немедленно!
Лифт снова встряхивает. Он бросается к Александре, хватает цепочку, и сильный рывок выдёргивает его из лифта. Всё перед глазами скручивается в водоворот, в лицо бьёт ветер, потом Гарри окунается во мрак и падает на жёсткий пол, больно ударившись плечом.
– Защита, защита! – кричит где-то сбоку Александра. – Ставьте немедленно!
Раздаётся топот ног, звук выпущенных из палочек заклятий, и наконец всё стихает. Гарри открывает глаза и медленно садится, потирая ушибленное плечо. Он в небольшой затемнённой комнате, обставленной по периметру стульями и диванами, которая освещена лишь горящими на каменных стенах факелами. Перед лицом появляется протянутая рука. Гарри машинально хватается за неё, поднимает голову и не может сдержать нервного, но радостного смеха: перед ним стоит улыбающийся Марк.
– С прибытием, эфенди, – говорит он и рывком ставит его на ноги.
– Ты жив…
– И почти здоров! – Марк отходит от него, и Гарри замечает, что он сильно хромает.
Теперь он видит, что в комнате находятся и другие люди. Он обводит их глазами одного за другим и чувствует, как сердце бьётся всё чаще от охватившего его неясного, но радостного предвкушения.
На ближайшем стуле, закинув ногу на ногу, сидит Беллатрикс, буравя его мрачным взглядом. За её спиной стоит Рабастан. В самом тёмном углу приткнулся улыбающийся Эдриан Нотт. И даже Люциус Малфой здесь – сутулившись, он сидит на диване, вертя на пальце единственное оставшееся кольцо. Трости при нём уже нет, потерявшие лоск волосы свисают сальными сосульками, мантия простая и блёклая. Гарри поворачивает голову и несколько секунд задерживает взгляд на Мальсибере. Теперь он коротко стрижен, правую щёку пересекает кривой уродливый шрам. Кроме них, в комнате около десятка других Пожирателей: Гарри видел их на балу в поместье, но по именам не знает. Он ещё раз оглядывает их, всё больше расплываясь в идиотской улыбке: он даже не может выразить, как безумно рад всех их видеть.
– Где мы? – спрашивает он.
– В Уэльсе, – отвечает низкий голос за спиной.
Гарри оборачивается и усмехается. Из тени выходит настоящий Снейп.
– Снейп? Вижу, ваша лодка наконец нашла, к какому берегу причалить.
Зельевар криво ухмыляется.
– Самое главное, что она по-прежнему на плаву. Как и ваша, мистер Поттер.
– Что всё это значит? – Гарри вновь поворачивается к остальным. – Зачем вы меня вытащили? Я ведь сдал вас. Я убил Лорда.
– Первое, конечно, печально, – отвечает Снейп, подходя ближе. – Но это была необходимая жертва. Что же касается второго… Тёмный Лорд… Я бы не стал утверждать, что он мёртв. Скорее, он…
Снейп не заканчивает и долго, странно смотрит на него в упор, его ухмылка становится злой, но довольной. И до Гарри начинает доходить. Та субстанция, которая протянулась к нему от тела Риддла, которая так напугала двух Орденовцев и Дамблдора. Лишь теперь как следует прислушавшись к своему телу, он понимает, что, кажется, старик боялся не зря. Он ядовито улыбается.
– И всё же, почему я здесь?
– У Лорда были чёткие распоряжения на этот счёт, – отвечает Александра. – Мы всего лишь их выполняем.
– Остальное за вами, – скалится Люциус, подняв голову.
Понимание приходит слишком медленно, Гарри всё ещё с трудом может допустить вертящуюся в голове робкую мысль. Он опять смотрит на зельевара.
– Снейп?
– Не говори мне, что до сих пор не понял. Или же ты… по-прежнему боишься понять?
– Лорд… – медленно начинает Гарри, глядя в пол. – Он знал, что всё это долго не продержится, так? Он был силён, но недостаточно, чтобы одолеть Дамблдора. Часть силы, которую он потерял двадцать лет назад… Он хотел вернуть её. Но почему он сам не?.. Снейп?
– Его новое тело было слишком нестабильно, чтобы вместить всю энергию целиком. А прежнее было повреждено ещё во время ритуала Возрождения.
– А вот моё – другое дело, – заканчивает Гарри. – Но суть не только в теле, я прав?
– Разумеется, Лорд не хотел отдавать свою жизнь. Но благодаря такому развитию событий, выбора не оставалось. Он знал, какое решение ты примешь, поэтому предусмотрел всё.
– Он предусмотрел всё… – задумчиво повторяет Гарри. – И он знал всё. С самого начала…
– С того дня, как ты попал в поместье.
– Он всё рассчитал. Он всё предвидел. Знал, что я буду делать, знал, как. И сделал всё, чтобы я… – он грустно смотрит на Александру, вспоминая её слова, – жил по его сценарию. А вы, – он снова поворачивается к зельевару, – вы тоже знали всё с самого начала! И ничего не сказали, даже не потрудились хоть словом обмолвиться!
– Поттер, – вздыхает Снейп. – Ты думаешь, если бы я сказал хоть что-то, ты бы сейчас стоял здесь, в этой комнате?
– Конечно, нет, – признаёт Гарри нехотя. – Но ведь всё, что он делал и говорил… Всё, что было в эти месяцы… Ведь это было сделано вовсе не для того, чтобы просто в нужный момент я… мы объединились, да? Так для чего же?
Снейп ничего не отвечает, зато Люциус вдруг встаёт с дивана, подходит почти вплотную и протягивает ему изогнутую палочку с резной ручкой. Палочку Волдеморта. Сначала Гарри непонимающе хмурится, а потом внезапно на него обрушивается поток воспоминаний. Странные взгляды, жесты, слова… Всё, чего он не понимал столько времени, теперь раскрывается перед ним, будто книга. Светлые, белоснежные страницы и чёткие ровные буквы, написанные чёрными чернилами. Всё настолько ясно и правильно, что странно, как он не замечал этого все эти месяцы.
«Намного лучше иметь не сына, а преемника», – говорил Риддл, одаривая Гарри странным взглядом, который тот проигнорировал, потому что был слишком вымотан после Лидса. И не верил ушам, слушая рассуждения Риддла о том, что останется после смерти. «Я пригласил тебя сюда, чтобы сыграть в одну игру», – улыбался Тёмный Лорд, а Гарри трактовал его слова совсем иначе. «Сейчас ты не поймёшь этого», – несколько раз повторял Риддл, и Гарри злился на эти слова. «Я хочу, чтобы ты помнил», – заставлял он навсегда припечатать в памяти безумное и блаженное ощущение собственной силы и превосходства. «Первый шаг всегда самый трудный. Начни с чистого листа», – проносится в голове, подобно приказу. «Игра ещё не кончилась», – были одни из последних слов, сказанных Риддлом.
Гарри враз понимает абсолютно всё.
Выбравшись из лавины собственных воспоминаний, он замечает, что Малфой по-прежнему стоит перед ним, протягивая палочку. Он глубоко вздыхает, осторожно обхватывает её пальцами и к своему изумлению и удовольствию одновременно видит, как Люциус нехотя, но всё же склоняется в коротком поклоне.
Когда он отступает назад, Гарри несколько раз проводит по палочке ладонью, вновь изучая все её изгибы и шероховатости и чувствуя, как приятно покалывает руку до самого локтя. Он прокручивает палочку в пальцах и поднимает голову, глядя на Пожирателей. Видимо, в его лице появляется что-то, потому что все они, не сговариваясь, вдруг поднимаются со своих мест и подходят ближе. Нотт первым склоняет голову, за ним – Марк, следом – все остальные. Гарри чувствует небывалый подъём и радость. Он глубоко вдыхает полной грудью воздух, пропитанный сумасшедшей эйфорией. Он спокоен, удовлетворён и впервые в жизни по-настоящему счастлив. Он понял всё и знает, что теперь нужно делать.
Он прячет палочку в карман и снова обводит глазами Пожирателей. Нет, не Пожирателей. Теперь уже – своих людей. Он уверен в том, что делает.
– Слушайте внимательно, – начинает он. – Нас мало. Но нас должно быть намного больше. Сейчас в министерской тюрьме и в Азкабане гниют наши люди. Первое, что мы сделаем – это освободим их, одного за другим, пока ещё не поздно. Сделать это будет не так сложно – в Министерстве царит хаос, который устроил Дамблдор. Но его правление будет недолгим. Это я вам обещаю.
– А что потом, мистер Поттер? – спрашивает Люциус, подняв голову. – Начнём всё с начала?
– С начала? – нехорошо усмехается Гарри. – Нет, мистер Малфой. Тёмный Лорд уже начал великолепную партию. Теперь мы просто сделаем свой ход.
На губах его людей появляются улыбки, сначала робкие, потом всё более кривые и недобрые, наполненные предвкушением. Гарри улыбается им в ответ, крепко сжимая в кармане свою палочку. А Снейп, как и обещал, стоит рядом и смотрит на него всё тем же странным, но довольным взглядом.
Табия разыграна, время начинать свою игру.
***
– Гермиона, ты готова? Мы уже опаздываем.
Рон заглянул в комнату в третий за последние полчаса раз. За всё это время Гермиона даже позы не поменяла: так и сидела за трюмо, тщательно укладывая волосы. Только теперь в ушах поблёскивали две серьги, а на шее висел кулон, формой напоминающий сосульку.
– Да, конечно. Уже иду.
Отложив расчёску, она опустила руки на колени и, глядя на своё отражение, судорожно вздохнула. Рон не спеша подошёл сзади и обнял её за плечи.
– Да не волнуйся ты так. Всё в порядке. Не нервничай. Это же… Гарри.
Он улыбнулся, но выражение лица Гермионы осталось задумчивым.
Гарри… Да, конечно, это Гарри. Это Гарри, чьё письмо, присланное пять дней назад, теперь лежало на краю комода, словно подтверждая, что всё это происходит взаправду.
Сову, принесшую его, Гермиона не узнала, но в последнее время к ним часто прилетали незнакомые совы от бывших членов Ордена, поэтому она вскрывала конверт без страха и волнения, продолжая улыбаться очередной роновской шутке. Сначала в глаза бросились размашистые кривоватые буквы, в школьные годы изученные до последней закорючки. А потом дошёл и смысл послания.
Писал действительно Гарри. Сначала бодро здоровался и интересовался, как дела у его друзей. Потом сердечно выражал надежду, что у них всё в порядке. А под конец предлагал встретиться в субботу и посидеть в популярной кофейне в Косом переулке. Предложение было таким лёгким и ненавязчивым, будто они виделись всего-то на прошлой неделе. Ни одна строчка письма не напоминала, что прошло больше года с момента захвата острова и ровно год с тех пор, как власть сменилась в очередной раз. Или, если точнее, вернулась прежняя.
Зимой Артура Уизли восстановили в Министерстве в старой должности. И Рон, который время от времени навещал его и несколько раз коротко виделся с Гарри, только пожимал плечами и заявлял, что самому ему Гарри ничего о встрече не говорил. Да и беседы у них выходили не то чтобы очень долгими: Привет – Как дела? – Как жизнь? – У меня тоже всё нормально – Пока.
Сначала Гермиона долго возмущалась и решительно не хотела идти ни на какие встречи. До этой поры она была твёрдо уверена, что сказать им друг другу больше нечего. Да, пусть прошёл целый год, пусть все волнения давно улеглись, всё равно… В кресле Министра со всеми удобствами вновь расположился Люциус Малфой. Одна половина заточённых в Азкабане Пожирателей была освобождена ещё прошлой весной, а вторую выпустили после очередного захвата Министерства, которое опять заполонили люди Волдеморта. Отменённые Дамблдором реформы одна за другой вступали в прежнюю силу. Всё постепенно возвращалось на круги своя. И руководил возвращением из прошлого не кто иной как Гарри Поттер. Нет, Гермионе абсолютно нечего было ему сказать.
Рон же был настроен менее категорично. Возможно, его доводам не хватало рациональности, но крупица здравого смысла в них имелась. Единственным, что так и не прорвало стену между прошлым и настоящим, было истребление орденовцев. Самого Ордена Феникса уже не существовало, все его члены однажды покинули ветхое маггловское здание и вернулись каждый к себе домой, если дома ещё стояли. Но ведь никто не мешал Пожирателям продолжить преследования – благо почти всех орденовцев они знали в лицо. Иллюзий не строили: все прекрасно понимали, кто именно сдерживает вожжи и не даёт Пожирателям окончательно расправиться с врагами. Поэтому, заключал Рон, если Гарри захотел с ними встретиться – значит, нужно идти.
Гермиона поддалась его уговорам лишь на четвёртый день и готовилась к встрече сегодня с самого утра. Ей не так нужно было выбирать платье и украшения, укладывать волосы и подводить глаза – просто так было легче занять мысли, чтобы не думать о том, кого она увидит через несколько часов. Рассказы Дамблдора были слишком пугающими, чтобы самые дикие картинки не вставали перед глазами. Рон же только пожимал плечами и говорил, что, как ему кажется, Гарри почти не изменился. По крайней мере, он никогда не слышал его маниакального смеха и не видел, чтобы глаза краснели.
