Текст книги "Табия (СИ)"

Автор книги: Тупак Юпанки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 44 страниц)

Риддл ставит стакан на непонятно откуда взявшийся столик и, к удивлению Гарри, присаживается рядом с ним на диван.

– У меня пока нет их воспоминаний, – медленно начинает он и вдруг протягивает руку к его лицу. Гарри инстинктивно замирает, с лихорадочной паникой ощущая, как прохладные пальцы не спеша стирают капли воды с его подбородка и шеи. – Но, как я понял, – спокойно продолжает Риддл, не прекращая своего занятия, словно не замечает его смятения, – в Нотта попало чьё-то режущее заклятие, предназначавшееся тебе. Но он оттолкнул тебя, и тебе досталось лишь оглушающее от вашего чернокожего аврора. Правда, оно оказалось намного сильнее заклятия Беллатрикс, которым она в свою очередь оглушила тебя, чтобы доставить сюда, поэтому ты не можешь встать. Затем этим двоим удалось воспользоваться порталом, и вы перенеслись к границе нашего барьера. Надеюсь, я ничего не упустил? – добавляет он с насмешкой и, к облегчению Гарри, наконец-то убирает руку и поднимается с дивана.

– Почему он меня защитил? – недоумённо спрашивает он.

– Потому что лучше попасть под заклятие врага, чем под мой гнев, – отвечает Риддл с нехорошей улыбкой и берёт один из пузырьков, стоящих на столе. – У тебя на спине огромный ожог. Заклятие было таким мощным, что прожгло даже рубашку. Рану нужно смазать, и ты сможешь двигаться.

Риддл смотрит выжидающе, и Гарри начинает нервничать. Он непонимающе хмурится.

– Что вы от меня хотите? – слетает с губ откровенно глупый вопрос, и он с досадой отмечает, что голос дрогнул.

– Повернись.

Гарри медлит, чувствуя, как увлажняются ладони, а лицо заливает предательская краска.

– Может... Может, вы просто дадите мне мазь, и я пойду к себе и... – неуверенно начинает он, заранее чувствуя бесполезность попытки.

– Конечно, Гарри, – усмехается Риддл. – Только сам ты не сможешь даже встать. Почему ты отказываешься от моей помощи? – спрашивает он уже серьёзно. – Чего ты боишься? Или ты мне не доверяешь? – На его губах снова появляется насмешливая улыбка.

– Я не... Просто я... Это... – Гарри тяжело вздыхает, понимая, что даже себе не может объяснить, что именно его так смущает. Ведь получал же он лёгкие ранения и раньше и, возвращаясь в штаб, спокойно давал Рону обработать свои раны, даже если те были на заднице. И сейчас всё так же, рана всего лишь на спине. Только лечить её хочет Риддл. И в этом есть что-то до отвращения неправильное. – Хорошо, – он, наконец, сдаётся и пытается приподняться, чтобы перевернуться.

Риддл подхватывает его под локоть, чтобы помочь лечь на живот. Диван проседает, и Гарри понимает, что Риддл снова сел рядом. Он устраивает подбородок на мягкой нагревшейся подушке и старается просто расслабиться. В конце концов, деваться некуда: ему действительно нужна помощь. Но убеждать себя почему-то очень сложно, и он нервно сглатывает, словно со стороны слыша собственное шумное тяжёлое дыхание.

Риддл отводит его длинные волосы в сторону, шепчет какое-то заклинание, и раздаётся треск рвущейся ткани. Теперь рубашка разорвана. Гарри пытается не вздрагивать, когда разгорячённой кожи касаются тонкие пальцы с прохладной мазью, но получается плохо, и по телу пробегает мелкая дрожь. Риддл, словно не замечая этого, осторожно и даже нежно размазывает приятную прохладу по спине как ни в чём не бывало.

На лбу выступает пот, когда Гарри чувствует лёгкое покалывание в тех местах, куда ложатся его пальцы, совсем как накануне. В тугой тишине кабинета часы на каминной полке тикают оглушительно громко. Дыхание учащается, и он незаметно вцепляется в угол подушки, будто от боли. На самом деле ощущения настолько новы и необычны, что пугают, и Гарри мечтает только об одном: чтобы эта странная пытка закончилась как можно быстрее. Чтобы хоть как-то отвлечься, он решается нарушить молчание.

– Почему не попросить Снейпа? – задаёт он нелепый и уже не актуальный вопрос.

– Что ты привязался к этому Снейпу? – раздражается Риддл, и Гарри вздрагивает от боли, потому что пальцы надавливают сильнее чем нужно. – Он зельевар, а не колдомедик. Не знаю, как в вашем штабе, а здесь он никто и ничто.

– И ваш советник, – почему-то обиженно бормочет он в подушку.

– Ах, это... – Даже не видя лица Риддла, можно сказать, что он улыбается. – Когда-нибудь Северуса погубит его гипертрофированное чувство ответственности. Он считает, что раз с его помощью мне удалось вернуть себе человеческую внешность, то он несёт ответственность за все последствия.

– Что это значит? – Гарри даже поворачивает голову от удивления.

– Он отчего-то решил, что новая внешность может повлиять на мои решения и... – Риддл хмыкает, – моё поведение.

– А как считаете вы?

– Я не считаю никак. Но я назначил его своим советником, чтобы он смог доказать или опровергнуть свою теорию. В конце концов, он умеет смотреть на вещи объективно, и его выводы ещё ни разу меня не подводили.

– Вы доверяете ему? – осторожно спрашивает Гарри.

– Я не доверяю никому, – отвечает Риддл резко, повторяя его вчерашнюю фразу, и встаёт.

А Гарри только сейчас понимает, что Снейп, кажется, ведёт куда более сложную и тонкую игру, чем он думал раньше.

Он осторожно приподнимается на руках и с облегчением чувствует, что боль и неприятная стянутость исчезли. Как и всегда, мазь Снейпа действует мгновенно. Гарри садится, стаскивая с себя лохмотья, бывшие рубашкой, поднимает голову и замечает изучающий взгляд Риддла, скользящий по его обнажённому торсу. Теперь он ощущает себя совсем как в тот раз, когда Риддл приказал ему раздеться донага. От этого становится ещё более тревожно и неуютно. Видимо, заметив это, Риддл взмахивает палочкой, и рубашка снова обретает прежний вид. Гарри поспешно натягивает её, путаясь в рукавах, и непослушными пальцами застёгивает скользкие пуговицы. Лишь расправившись с последней, он наконец перестаёт ощущать себя абсолютно уязвимым. Тревога понемногу отступает, и он радуется, что неловкий и напряжённый эпизод позади. Гарри поправляет растрепавшиеся волосы и только сейчас замечает, что кольцо Марволо до сих пор на нём. Спохватившись, он быстро стаскивает его с пальца и протягивает Риддлу.

– Это ваше, – смущённо произносит он, когда Риддл даже не поднимает руки, чтобы взять кольцо.

– Ты молодец, что забрал и его, – усмехается он. – Эта вещь безобидна, но она дорога мне как память. Ты можешь оставить его себе.

– Себе? – изумляется Гарри.

– Да. В конце концов, камень на этом кольце когда-то принадлежал моему далёкому предку, отцу Кадма, Антиоха и Игнотиуса Азариусу Певереллу, – а следовательно, и твоему далёкому предку. Так что храни его.

– А... – пытается вставить Гарри, но он не даёт ему произнести ни слова.

– Но у меня есть одна просьба, Гарри. Носи его, не снимая. Я хочу видеть это кольцо на тебе. Всё время.

– Хорошо, я буду, но...

– А теперь возьми те два пузырька и можешь отправляться к себе, – тоном, не допускающим возражений, вновь перебивает Риддл, и становится окончательно ясно, что на лишние разговоры он не настроен.

Всё ещё пребывая в растерянности от услышанного, Гарри поднимается с дивана, надевает кольцо на палец, послушно прячет в карман пузырьки и подходит к двери. Уже почти переступив порог, он оборачивается и тихо произносит:

– Спасибо... за помощь.

Риддл коротко кивает в ответ.

Гарри покидает кабинет со смесью удивления и отвращения в душе. По словам Риддла выходит, что они... родственники? Нет, чушь какая-то. Он встряхивает головой. Будь это так, Дамблдор непременно сказал бы. С другой стороны, в последние дни обнаружилось слишком много того, что старик решил скрыть от него. Да и вообще, Дамблдор может не знать об этом, ведь он не всеведущ.

Немного успокоившись, Гарри признаёт, что ему известно о магических династиях и семьях волшебников не так уж и много. Почему-то и в школе он не слишком интересовался даже собственными предками, а единственным семейным древом, которое ему удалось изучить, было древо Блэков. Погружённый в раздумья, он медленно спускается по лестнице. Определённо, этим вопросом нужно заняться получше, возможно, это как-то поможет ему в осуществлении плана. Если бы Риддл не выпроводил его так поспешно, он бы набрался смелости расспросить его, но теперь придётся отыскивать другого человека, знающего о хитросплетениях магических династий. Одновременно с любопытством к вопросам династий его разрывает и жгучий интерес: действительно ли у них с Волдемортом могут быть общие предки? Поэтому Гарри решает немедленно найти Марка, хотя, учитывая его происхождение, тот может и не знать.

Увлечённый своими мыслями, Гарри не замечает вышедшего из коридора четвёртого этажа Драко. Они почти сталкиваются, и Драко тут же делает шаг назад, недовольно кривясь.

– Смотри, куда идёшь, Поттер! Или очки уже не помогают?

Гарри открывает рот, чтобы привычно огрызнуться в ответ, как вдруг его осеняет.

– Извини, задумался, – торопливо роняет он, и лицо Малфоя быстро меняется. Не давая ему времени опомниться, Гарри выпаливает: – Слушай, Драко, ты хорошо знаешь историю магических династий?

План срабатывает как нужно, потому что, вместо того чтобы выдать очередную гадость, Малфой поднимает брови и с самодовольным видом заявляет:

– Конечно, Поттер. В отличие от тебя, я изучал жизнь собственных предков.

– Вот и хорошо, – улыбается он, – а ты не мог бы рассказать мне кое-что об этом?

Но тут же понимает, что рано обрадовался. Глаза Драко сощуриваются, а губы сжимаются в тонкую линию.

– Значит, всё-таки понадобилась моя помощь?

– Слушай, это всего лишь... Я просто... – Гарри вздыхает, потому что связные слова у него закончились. – Ладно, я поговорю с ним, – ворчит он наконец и поспешно добавляет: – Но обещать ничего не буду.

Драко раздумывает несколько секунд, а затем медленно кивает.

– Хорошо. Жди меня через десять минут в библиотеке.

– В библиотеке?

– Да, второй этаж, Западное крыло, – поясняет Драко, разворачивается и идёт по направлению к своей комнате.

Гарри спускается на два этажа и сворачивает влево. Когда он подходит к высокой массивной двери, то тихо хмыкает: дверь точно такая же, как в гостиной и музыкальной комнате. Он толкает её и заходит. Здесь довольно темно и тесно, потому что высокие, до потолка, стеллажи с книгами стоят так плотно, что даже не видно окон. На стене у входа горят всего две свечи, и их пламени едва хватает на то, чтобы оценить размер комнаты, а она вряд ли больше зала этажом ниже.

Гарри не спеша ходит от полки к полке, силясь разглядеть названия на корешках. Практически все книги здесь не такие уж и старые. По крайней мере, если сравнивать с библиотекой Риддла. Дверь открывается и закрывается бесшумно, поэтому он вздрагивает от неожиданности, когда вдруг загорается массивная яркая люстра под потолком. Он оборачивается и с удивлением глядит на Драко, который зачем-то принёс с собой бутылку вина и один бокал. Гарри уже хочется съязвить, не романтический ли ужин затеял Малфой, но тот с серьёзным видом ставит бутылку на стол и складывает руки на груди.

– Что именно тебя интересует?

– Меня интересует... – он на несколько секунд замолкает, решая, стоит ли рассказывать всё, но потом вздыхает и просто говорит: – Лорд сказал, что у нас есть общие, очень дальние родственники. Я хочу узнать, возможно ли это.

– Возможно, – кивает Драко и с деловитым видом откупоривает бутылку и наполняет бокал. – Все магические династии – чистокровные, разумеется, – так или иначе связаны между собой. Пусть даже в очень далёком прошлом.

– А нельзя ли узнать как-то поточнее? – нетерпеливо спрашивает Гарри, не удовлетворённый скупым ответом.

– Можно. И очень легко, – усмехается Драко и, пригубив вина, подходит к одному из стеллажей.

Немного покопавшись на полке, он извлекает старый свиток пергамента и взмахивает палочкой. Пергамент разворачивается, зависнув в воздухе, и увеличивается до размеров большой школьной карты. Гарри подходит ближе, всматриваясь на ходу, и видит множество имён, чёрточек и стрелочек.

– Это чьё-то семейное древо? – нахмурившись, спрашивает он.

– Наше общее, Поттер, – с ноткой гордости сообщает Драко, но, поймав его изумлённый взгляд, недовольно поясняет: – Генеалогическое древо всех чистокровных волшебников со времён Основателей, тупица.

– Когда-нибудь я вырву тебе язык, – бормочет Гарри беззлобно и задумчиво, потому что увлечён разглядыванием имён на пергаменте.

Малфой молчит, и он, наконец поняв, что сам ни черта не разберётся, раздражённо хмыкает и отступает от пергамента на шаг.

– Ладно, рассказывай.

– Что именно?

– Всё. Но только по делу. Про предков, про чистокровных и про то, каким образом мы с вашим Лордом можем оказаться родственниками.

– Родственники – понятие растяжимое, – флегматично замечает Драко, делая ещё глоток и подходя к пергаменту вплотную. – Думаю, тебе опасаться нечего. Даже если и так, вас с Лордом разделяют сотни лет и десятки поколений.

– Я просил рассуждать?

– Хорошо, хорошо, не кипятись, – отвечает Малфой устало и указывает на верхний ряд имён палочкой, как указкой. – Это Основатели. Надеюсь, про них тебе не нужно рассказывать? – насмешливо добавляет он, обернувшись, но Гарри хватает ума промолчать в ответ. – Здесь указаны не все волшебники, с кем они породнились. Впрочем, это и неважно. Важно лишь, что на сегодняшний день можно отследить только потомков двух основателей, Ровены Равенкло и Салазара Слизерина. И как ни странно, оба представителя этих родов сейчас находятся в поместье. Это, – Драко широко обводит имена в центре пергамента, – многие и многие поколения, которые на данный момент не являются предметом нашего разговора, потому что интересовать нас сейчас должны вот эти пять слонов, – Драко останавливает палочку почти внизу листа, где красуется ряд из пяти имён.

– Слонов?

– Да, их так называют по аналогии с четырьмя слонами из древней легенды. Не знаю, почему. Но это единственные пять родов, чью историю можно проследить от времён Основателей. Если ты обратишь внимание, остальные роды прервались или... – Драко хищно оскаливается. – Или испортили свою кровь. На этом древе нет ни одной грязнокровки. – К счастью, Гарри пропускает грубость мимо ушей. – До недавнего времени эти пять слонов были основой чистокровного общества.

– Ну ты загнул! – фыркает Гарри, поражаясь формулировке.

– Сам посмотри, – спокойно отвечает Малфой, который, кажется, уже вжился в роль учителя.

Он делает взмах палочкой, и нижняя часть пергамента увеличивается в несколько раз. Теперь строки можно разглядеть, не напрягая зрение. Гарри удивлённо читает ряд из пяти имён: Блэки, Малфои, Уизли, Лонгботтомы, Поттеры.

– Ещё полвека назад, – продолжает Драко, – эти семейства были сердцем и даже, если хочешь, символом чистой крови.

– А теперь? – зачем-то спрашивает Гарри, хотя ответ и так прекрасно известен.

– Теперь? – усмехается Драко, качая головой. – Вымирающие из-за дурости старшего сына Блэки, к счастью, успели породниться с Малфоями. Уизли стали изгоями среди чистокровных, осквернителями крови. Род Лонгботтомов, судя по всему, прервётся на этом недотёпе. А Поттеры...

К счастью, он тактично не заканчивает фразу, и Гарри сам тихо шепчет:

– Породнились с магглорождённой.

– Именно. Видишь, Поттер, мы вымираем.

– Неужели чистота крови – это так важно? – задаёт Гарри вопрос, вызывающий у него непонимание ещё с первого курса. – Это что, особый статус? Чем вы, чистокровные, отличаетесь от полукровок? Или хотя бы от меня? Ведь я колдую лучше тебя.

– Дело не в этом, – отзывается Драко с горькой улыбкой. – И не в статусе. Конечно, уже давно было доказано, что магический потенциал волшебника не зависит от его крови, но не это важно.

– А что?

– Представь, что многие десятилетия ты жил в полной изоляции от всего общества. Ты растил и воспитывал своих детей в традициях, в которых воспитывался сам. Ты охранял и оберегал полученные от родителей знания и навыки, передавал детям. Ты всю жизнь считал, что твоя семья уникальна благодаря магическим способностям, и гордился этим. И вдруг ты видишь какую-нибудь девицу в маггловских... – Драко делает неясное раздражённое движение на уровне бедра.

– Джинсах, – подсказывает Гарри с улыбкой.

– Да, в них, – морщится Драко. – Чьи родители какие-нибудь... стоматологи. Которая ничего не знает о происхождении собственной силы, однако палочкой машет не хуже тебя!

– Ладно, не заводись. Давай не будем переходить на личности, – примирительно предлагает Гарри.

– В общем, только представь! – с непонятным отчаянием в голосе заканчивает Малфой и смотрит на него так, словно ждёт одобрения своих слов.

– Наверное, с одной стороны, это неприятно, – дипломатично произносит он, – но с другой – разве знания нужны не за тем, чтобы ими делиться?

– Наши предки и делились. Со своими семьями.

– Да, но почему только с ними?

– Ты что, Поттер, не понял ни слова из того, что я только что говорил? – на лице Драко написано бешенство.

– Да нет, я понял, просто... Лично я не вижу в этом ничего страшного.

– Это потому, что тебя воспитывали магглы, – с отвращением выплёвывает Драко. – Если бы ты рос с родителями, – пусть даже мать была гря... магглорождённой, – вовремя поправляется он, – ты бы приехал в Хогвартс не затравленной сироткой, хлопающей на всё глазами, а пафосным папочкиным сыночком, ощущающим собственное превосходство над недомагами.

– Ага, как ты, – усмехается Гарри.

– Да, как я, – просто соглашается Драко. – В любом случае, мы выросли в разной среде. Так что вам никогда не понять нашей системы ценностей, а нам – вашей толерантности к грязнокровкам, – подводит он итог. – Знаешь, если брать примеры из истории, это похоже на отношение маггловской аристократии к низшим классам. За двадцатый век различия между ними почти стёрлись, однако настоящие аристократы всё равно стараются не пускать их в свой круг.

– А ты неплохо знаешь и магглов, – произносит Гарри с уважением.

– Всегда нужно хорошо знать то, с чем имеешь дело, – невесело усмехается Драко и озадаченно трёт лоб. – Ты спрашивал о чём-то ещё?

– Да, о нашем с ним предполагаемом родстве. Ты что, уже совсем напился, Малфой?

– Нет, просто я... – начинает Драко задумчиво, но тут же спохватывается. – Я помню, – он морщится, залпом осушает бокал и ставит его на стол. – Правда, оно не предполагаемое, – добавляет он с мстительной улыбкой, и Гарри весь превращается в слух. – Как я уже говорил, сейчас в поместье находятся два потомка Основателей. И один из них ты.

– Что? – Гарри кажется, что он ослышался. – Я? С чего ты...

– Взгляни сюда, – перебивает Драко, проводя палочкой вниз от Ровены Равенкло. – Ты, разумеется, не прямой потомок, потому что от Ровены пошло много ответвлений. И одним из них было семейство Перевеллов. – Гарри подходит ближе и читает имена предков. – Самыми известными из Перевеллов были три брата, потому что по легенде обладали некими уникальными магическими артефактами. Но точных сведений об этом не сохранилось. Теперь смотри сюда. Видишь?

Гарри следит глазами за его палочкой, которая, минуя многие поколения, опускается всё ниже и наконец останавливается на имени.

– Гарри Джеймс Поттер, – читает он и поднимает на Драко изумлённый взгляд.

– Да, – кивает тот, – так что ты, в каком-то смысле, потомок Ровены. Хотя по тебе и не скажешь, – добавляет он себе под нос. – А сейчас смотри сюда, – его палочка вновь оказывается у имён трёх братьев. – Некогда потомки Салазара Слизерина породнились с потомками Перевеллов. А прямого потомка Слизерина ты, я полагаю, знаешь отлично.

– Чёрт... – вырывается у Гарри не то от удивления, не то от иррационального ужаса. – Погоди, – вдруг хмурится он. – Почему ты говоришь, что Лорд – прямой потомок Салазара, а я потомок Ровены «в каком-то смысле»?

– Я ведь объяснял, – вздыхает Драко. – От Ровены пошло очень много ответвлений родов. А от них ещё и ещё. А от Салазара идёт прямая линия.

– Нет, нет, – трясёт головой Гарри, – у меня что-то не сходится. Как потомки Салазара могли успеть породниться с потомками Перевеллов, если те сами были потомками Ровены. А они жили с Салазаром в одно время, – Гарри шумно выдыхает, лихорадочно соображая, всё ли он правильно назвал в этой дикой схеме.

– Не понимаю, что тебя смущает? – пожимает плечами Драко.

– Если всё так, как ты говоришь, Перевеллы должны были жить до Ровены, а не после.

– А кто тебе сказал, что Ровена и Салазар были ровесниками? – усмехается Малфой и, видя замешательство на его лице, закатывает глаза. – Поттер, какой же ты всё-таки дремучий. В то время маги жили намного, намного дольше, чем сейчас. Ровена была самой старшей из Основателей.

– Ты хочешь сказать, что ей могло быть... двести или триста лет?

– Это не я хочу сказать, это наша история, – замечает Драко сухо. – И Перевеллы действительно жили немного раньше Салазара. Точных дат, к сожалению, нет, но к моменту основания Хогвартса ни одного из братьев Перевеллов уже не было в живых.

– Так значит... Что из этого всего следует? – спрашивает Гарри неуверенно, чувствуя, что вот-вот запутается окончательно.

– Из этого следует, что вы с Лордом на самом деле родственники. Хотя, учитывая количество лет и поколений, я бы сказал, что вы просто имеете общих предков. Вот и всё. Мы все, если посмотреть глобально, имеем общих предков. Чистокровные, я имею в виду, – быстро добавляет Драко.

– Чертовщина какая-то, – обречённо вздыхает Гарри, потирая лоб.

– Не чертовщина, а твоя история, невежда, – повторяет Драко, взмахивает палочкой, и пергамент вновь сворачивается, уменьшаясь в размерах.

Он бережно укладывает его обратно на полку и, подойдя к столу, наполняет бокал.

– Что ж, спасибо, Драко, – серьёзно говорит Гарри. – Это было познавательно, хоть и немного... дико.

Малфой качает головой и бормочет себе под нос что-то, подозрительно похожее на «маггловское воспитание», а вслух сдержанно произносит:

– Не за что.

Повисает неловкая пауза, во время которой Гарри соображает, знал ли об их родстве с Риддлом Дамблдор. Хотя должен был знать – ведь он чистокровный. И почему ничего не сказал? Почему старик вообще, чёрт побери, ни о чём не рассказывал ему?! Почему он теперь должен узнавать о подобных вещах от своих врагов?!

– Ну? – прерывает молчание Драко, делая несколько больших глотков. – Тебя интересует что-то ещё?

– Пока нет, – отвечает Гарри и с улыбкой добавляет: – Видишь, Малфой, можешь ведь общаться нормально, когда захочешь.

– Не обольщайся, Поттер. Я бы не стал здесь распинаться, если бы...

– Если бы у меня не было возможности спасти твою задницу, – усмехается он, но Драко вдруг резко ставит бокал на стол, и его лицо быстро меняется.

– Что ты сказал?! – почти шипит он, и Гарри с удивлением замечает, как на его лбу появляется глубокая болезненная складка, а губы подрагивают от ярости.

– Я... Я ничего не... – бормочет он в замешательстве. – Я лишь хотел сказать, что у меня есть маленький, но шанс спасти твою шкуру. Если тебе больше нравится эта формулировка.

Драко вздыхает и, заметно расслабившись, поправляет чёлку и отпивает ещё вина. Взгляд Гарри скользит по опущенным плечам, его вялым рукам и останавливается на ополовиненной бутылке.

– Что-то отмечаешь? – машинально спрашивает он, чтобы замять странную и неловкую сцену.

– Поминаю, вообще-то.

– Что случилось? – быстро говорит Гарри, не надеясь получить нормальный ответ.

Малфой, однако, осушает второй бокал, ставит его на стол и негромко произносит:

– Сегодня утром погибла моя родственница. Дочь предательницы крови, конечно, но всё равно. Я думал, ты знаешь.

– Что?.. – начинает Гарри и осекается.

– Эйвери убил Нимфадору Тонкс.

Глава 12. Сам по себе

Полночи Гарри не может сомкнуть глаз, ворочаясь на сбитых жарких простынях. Мысли гудят в голове, как стая надоедливых пчёл. Тонкс мертва. Вот в кого попало заклятие Эйвери. Ублюдка Эйвери, мерзкого Пожирателя Эйвери, которому нет дела до чужих жизней! В памяти сами собой вспыхивают болезненные воспоминания о первом дне в поместье, проведённом в подземельях, и Гарри яростно сжимает кулаки, комкая край одеяла. Придёт время, и он за всё отомстит! И Риддлу, и Эйвери, и всем остальным уродам, которых он вынужден видеть каждый день.

Тонкс. Нимфадора Тонкс. Всегда весёлая, задорная и неунывающая, способная одной фразой стереть с лиц подпольщиков угрюмые гримасы. Которая с первого дня их знакомства относилась к нему как к равному, а не как к несмышлёному ребёнку. Которая с радостью согласилась сделать его крёстным их с Ремусом сына. И теперь её больше нет. Теперь Люпин и Тедди остались одни. Гарри зажмуривается, чувствуя, как жжёт под веками, а сердце тяжелеет от боли и бессильной злобы. Он уже представляет, как Рон и Кингсли, вернувшись в штаб, хмуро качают головами – и всем без лишних слов всё становится понятно. Представляет плачущую Гермиону и побледневшего Люпина. Гарри рычит и бьёт кулаком подушку, словно это может прогнать болезненные картинки, встающие перед глазами. Ну ничего. Он отомстит. За всё отомстит.

Как ни странно, именно эта мысль успокаивает и позволяет забыться под утро недолгим тревожным сном.

***

Утром Гарри чувствует себя уставшим и вымотанным. За окном так хмуро и пасмурно, что в комнате стоят неприятные тревожные сумерки. Он тяжёло поднимается с постели, потягивается и плетётся в душ и там долго без движения стоит под тёплыми струями, слепо уставившись в одну точку. Ещё вчера днём всё казалось, по крайней мере, терпимым. Но слова Драко будто обухом ударили по голове, заставив очнуться от дурацкого сна. Нет, жизнь в поместье больше не кажется ему ни нормальной, ни терпимой. Теперь всё будет по-другому. С этого дня, глядя на лица Пожирателей, он уже ни на минуту не сможет забыть, что это за выродки. И, уж конечно, теперь он ни за что не забудет о главном выродке. Он не купится на слащавые улыбки, обманчивое расположение и дорогой коньяк. Как бы теперь ни выглядел Риддл, за красивым молодым лицом скрывается настоящее чудовище. Волдеморт.

Гарри выключает воду, вяло обтирается полотенцем и идёт в спальню, чтобы одеться. Но, распахнув дверцы шкафа, застывает на месте. Со вчерашнего утра в его гардеробе произошли значительные изменения. Кроме зелёных рубашек здесь теперь висят и красные, точь-в-точь такого же оттенка, как фон гриффиндорского герба. Гарри горько усмехается и кривит губы. Появись у него новые рубашки несколько дней назад, он, пожалуй, был бы счастлив, насколько вообще можно быть счастливым в этом чёртовом месте. Он берёт одну из них и накидывает на плечи, но, бросив взгляд в зеркало, ловит себя на мысли, что за эти полторы недели уже так привык к благородному зелёному цвету, что теперь в кричащем красном будет чувствовать себя неуютно. Тяжело вздохнув, он возвращает рубашку на место и берёт с вешалки привычную, зелёную.

Спустившись на завтрак, Гарри сдержанно здоровается со всеми присутствующими и садится на своё место. Он чувствует себя подавленно, и, будто назло, все Пожиратели сегодня на удивление веселы. За столом идёт несколько оживлённых разговоров, то тут, то там слышится смех. Помимо него, только два человека сохраняют полное спокойствие. Сначала он мельком глядит на Риддла, который скользит взглядом по весёлым лицам с каким-то непонятным напряжением, а потом поворачивает голову к Драко, который меланхолично помешивает ложечкой в чашке чая, не поднимая глаз.

Ни с того ни с сего Гарри признаётся сам себе, что с Драко действительно можно иметь дело и даже нормально общаться, если немного сбить его спесь. В конце концов, их вчерашний разговор подтвердил, что Малфой – совершенно нормальный парень, конечно, со своими заскоками, но, по крайней мере, не злобный жестокий ублюдок, как другие Пожиратели. И Гарри размышляет о том, что, если бы Хагрид в своё время не рассказал ему столько пугающих вещей про факультет Слизерин, их общение с Малфоем могло бы сложиться совершенно по-другому. Как бы там ни было, после всего, что случилось вчера, Драко вошёл в то крошечное число людей в поместье, которые не вызывают у него отвращения.

Его мысли прерывает негромкий голос Риддла:

– Признаться, я удивлён, Гарри. Я ожидал увидеть тебя сегодня в несколько ином гардеробе.

Он медленно поворачивает голову и старается подавить гримасу ненависти.

– Благодарю вас за новую одежду, милорд, но мне больше по душе прежняя. Я к ней привык, – отвечает он тихо и ровно.

– Что ж, Гарри, мне искренне жаль, что не удалось сделать тебе приятный сюрприз.

Гарри неопределённо кивает и торопливо отводит глаза. За весь завтрак он лишь выпивает чашку кофе.

– Мои дорогие друзья! – громко обращается Риддл к присутствующим, когда завтрак подходит к концу. – Вчера, как вам известно, в Лондоне произошёл один неприятный инцидент. И сегодня мне бы хотелось найти виновного. Руперт, приведи их!

Эйвери быстро кивает, поднимается из-за стола и выходит из зала. Через минуту встаёт и Риддл, а за ним остальные Пожиратели. Он направляется к своему креслу и, остановившись на возвышении, выжидающе складывает руки на груди, глядя на входную дверь. Пожиратели выстраиваются в полукруг в центре зала, совсем как в тот день, когда пытали Драко. И Гарри, несмело приткнувшийся сбоку возле Марка, понимает, что это не сулит ничего хорошего.

Если за столом звучали смех и весёлые разговоры, то теперь в тишине огромного зала слышатся лишь робкие перешёптывания. В напряжении тянутся две долгих минуты, а затем дверь распахивается, и Эйвери под прицелом палочки вводит в зал четырёх человек с опущенными головами. Гарри прищуривается, силясь разглядеть их лица, но пока не узнаёт никого. Оказавшись на середине зала, они останавливаются и одновременно опускаются на колени, Эйвери убирает палочку и смешивается с остальными «зрителями». Четверо молчат, по-прежнему низко склонив головы, их мантии потрёпаны и перепачканы грязью. На рукаве мантии третьего в ряду Пожирателя расползлось тёмное пятно, подозрительно похожее на кровь. И тут Гарри прошибает холодный пот, потому что он узнаёт в нём Нотта, который ещё вчера спас его от проклятия, а сегодня почему-то оказался среди провинившихся.

– Посмотрите на меня, – требует Риддл, и все четверо несмело поднимают головы.

Лица первых двух Пожирателей Гарри точно не знакомы, а вот крайнего, что стоит рядом с Ноттом, он уже, кажется, где-то видел.

– Кто он? – шёпотом спрашивает он у Марка, указывая подбородком на черноволосого мужчину с безумным взглядом.

– Рабастан Лестранж, – так же тихо отвечает Марк.

– Вы четверо, – продолжает Риддл угрожающе спокойно, – отвечали за безопасность в этом районе. И я хочу знать, как получилось, что аврорам удалось наложить следящие чары на дом, который я приказал охранять ценой жизни?