Текст книги "Табия (СИ)"
Автор книги: Тупак Юпанки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 44 страниц)
Тихо щёлкает ручка двери, Гарри замирает. Несколько неторопливых шагов – и визитёр останавливается рядом. Изнутри распирает любопытство, но он продолжает играть сам с собой в дурацкую игру «я в коме». Над головой слышится мерное дыхание. Кто это? И почему молчит? Он уже близок к тому, чтобы открыть наконец глаза и выяснить, куда попал, как вдруг ресниц касается что-то мягкое и невесомое, щекотное. Гарри задерживает дыхание. Пробежав по ресницам, прохладный палец дотрагивается до скулы, очерчивает её и спускается к подбородку. Гарри судорожно втягивает воздух через ноздри, когда по лицу разливается знакомая покалывающая волна.
Он не может понять, какое чувство охватило его сильнее: страх или облегчение. Он открывает глаза, только когда шаги удаляются в другую сторону. Комната ему незнакома. Это просторное светлое помещение, из мебели – единственная кушетка, на которой он лежит. Больше здесь нет ничего. Словно комнату оставили под склад, но так и не наполнили ненужными вещами. Какое-то время Гарри напряжённо разглядывает коричневую дверь, а потом выгибает шею, чтобы посмотреть назад.
Риддл стоит возле окна, опираясь ладонями на подоконник и глядя в окно.
– Встань, – негромко произносит он ничего не выражающим голосом.
Гарри сглатывает, чувствуя, как по позвоночнику пробегает холод, отдаваясь пульсацией в барабанных перепонках. Он медленно садится на кушетке, попутно отмечая, что на нём по-прежнему грязная, но уже высушенная рубашка. Он нетвёрдо поднимается на ноги и делает шаг вперёд, уже прекрасно понимая, что его ждёт.
Риддл не двигается.
– Милорд, – выдавливает Гарри охрипшим голосом. – Позвольте только один вопрос. Как вы меня нашли?
Плечи Риддла поднимаются и опускаются, когда он вздыхает.
– Следящие чары, – сухо поясняет он, не оборачиваясь. – Я наложил их на кольцо, прежде чем дать его тебе. На всякий случай. Вчера мои поисковые чары сработали – значит, в штаб ты возвращаться не стал, – Риддл наконец поворачивается, и в его взгляде столько стали, что Гарри быстро отводит глаза. – И это единственная причина, по которой ты ещё жив.
Гарри смотрит на ковёр, краем глаза замечая, как Риддл достаёт палочку. Он стискивает зубы, чтобы не закричать, но, когда в напряжённой тишине комнаты раздаётся негромкое «Crucio», он падает на пол с хриплым воплем.
Боль во всём теле такая, что, кажется, из него вытягивают жилы раскалёнными щипцами, и это нисколько не похоже на то Crucio, которое досталось ему на четвёртом курсе. Все ощущения смешиваются, грудная клетка горит так, что не вздохнуть. Перед затуманенными глазами мелькают серебристые и красные точки. Гарри выгибается дугой, молотя костяшками пальцев по полу. Он задыхается и хрипит: наверное, он уже сорвал голос. Сколько это продолжается, понять невозможно. Все ощущения и мысли заволокла алая пелена боли, которая только усиливается. Гарри испытывает секундное облегчение, когда боль вдруг стихает и сознание начинает покидать его, но тут же тихий Enervate, как ведро холодной воды, обрушивается на тело, снова Crucio – и он слепнет от боли. Ещё один Enervate и ещё одно Crucio следом. Он теряет счёт заклинаниям. Под конец он может только слабо дёргаться, сдавленно хрипя. Ему кажется, что тело превратилось в окровавленный кусок мяса. Изо рта стекает струйка крови, костяшки пальцев сбиты. Гарри даже не замечает, как прекращается пытка.
***
Он не знает, сколько времени провалялся на полу без сознания. Когда он приходит в себя, комната перед глазами плывёт, всё тело ломит так, что невозможно пошевелиться. Он с трудом протягивает руку к лицу, чтобы ощупать очки, которые чудом не сломал. Лицо покрыто испариной, во рту привкус металла. Гарри медленно поворачивается набок и сплёвывает. На подбородке повисает тягучая нитка крови, которую он смазывает рукавом. Он пытается приподняться на руках, но локти дрожат, подгибаются, и он снова падает на пол. Глаза жгут слёзы бессилия: становится окончательно ясно, что своими силами он на ноги не поднимется. Он уже готов постыдно заплакать, как вдруг дверь приоткрывается, кто-то бесшумно проскальзывает в комнату и перед лицом мелькают край длинной мантии и чёрные круглоносые ботинки. В нос бьёт горькая вонь зелий, и Гарри растягивает прокушенные губы в подобии улыбки.
– П… Про… фесс…
– Не разговаривай, Поттер.
Снейп опускается на колени и приподнимает его голову, чтобы влить в рот густое зелье, которое сейчас кажется абсолютно безвкусным. Как только прохладная жидкость проскальзывает в желудок, становится легче дышать. Одеревеневшие мышцы расслабляются, и двигаться уже проще. Снейп осторожно подхватывает его под руки, усаживает и прислоняет спиной к кушетке. Пока он звенит ещё какими-то пузырьками, Гарри скользит бессмысленным взглядом по своим ногам и замирает, когда замечает тёмное расплывчатое пятно в паху. От стыда кровь приливает к лицу, и хочется прикрыться, но когда он поднимает слабую руку, Снейп нетерпеливо отбрасывает её и подносит второй пузырёк к пересохшим губам.
– Сначала выпей зелья, потом займёмся остальным.
Гарри послушно глотает на этот раз приторно-сладкую жижу, отмечая, как с каждым глотком остатки боли уходят из измождённого тела. Безумно хочется пить, но ему даже не приходится ни о чём просить: Снейп уже протягивает наколдованный стакан с водой, выпущенной из палочки.
Понемногу возвращаются и привычные ощущения. Гарри слегка знобит, потому что рубашка целиком промокла от пота. Содранную кожу на руках саднит.
– Профессор, это… Я не думал, что он так… – несвязно бормочет он, пока Снейп колдует над его мокрыми брюками и разбитыми костяшками. – Тогда, на кладбище…
– Он стал очень силён, – сухо отвечает Снейп. – Ты же видел, что было с Драко.
– Я думал, что Драко просто раскис.
– Теперь ты убедился, что это не так.
Снейп смешивает в стакане ещё какие-то зелья, не глядя ему в глаза, и только сейчас до Гарри доходит.
– Вы злитесь на меня?
Снейп молчит с полминуты, не отрываясь от своего занятия, затем наконец-то поднимает голову, и в его взгляде Гарри безошибочно читает злость.
– Твоему поступку нет названия.
– Какому? Что я сбежал?
– Что ты остался на улице, чёрт бы тебя побрал! – яростно шипит Снейп, чуть ли не впихивая стакан ему в руки. – Ты переполошил всех, включая Дамблдора.
– Откуда он?..
– Когда выяснялось, что ты сбежал, я тут же связался с ним. Он ждал тебя, думал, ты направляешься к нему. Они полночи тебя искали!
– Я и направлялся, но потом…
– Что?!
– Понял, что не могу сейчас вернуться.
– Я всегда говорил, Поттер, – начинает Снейп со вздохом, – что ваш мозг размером с грецкий орех. Видимо, я заблуждался. Он не больше тыквенной семечки!
– Скажите лучше что-нибудь новое, профессор, – морщится Гарри, на несколько секунд устало прикрывая глаза.
– Скажу. Когда вы перестанете совершать обычные для вас глупости! – он наконец успокаивается и продолжает уже совсем другим тоном: – Ты чуть не погиб. Если бы на тебе не было кольца, Эйвери с Ноттом никогда бы тебя не нашли.
– Эйвери с Ноттом? Он послал за мной их?
– Они просто молча отправились за тобой, когда стало ясно, что ты в Лондоне, – Снейп неопределённо дёргает плечом.
– А он… – Гарри сглатывает. – Он узнал, как я сбежал?
– Да.
– Что он сделал с Драко?
– К счастью, ничего. Он даже слова ему не сказал.
– Он… Он ведь обещал мне забыть о его существовании, – задумчиво бормочет Гарри с печальной усмешкой. Снейп не отвечает. – А Марк?
– Никто не наказан, – ровно произносит Снейп и тихо добавляет: – И, на твоём месте, я бы больше заботился о других вещах.
Гарри не нравится его напряжённый голос, и он хмурится.
– Вы о чём?
– Лорд хочет видеть тебя, как только ты сможешь идти. Он велел мне… привести тебя в порядок и подготовить для встречи. Это его слова, – поясняет Снейп, наткнувшись на его непонимающий взгляд.
– Что ему ещё от меня?.. – начинает Гарри, подтягивая ноги к груди, но осекается, когда на ум приходит дикая догадка. Он поднимает глаза на Снейпа, и внезапно возникает желание поделиться своими страхами с единственным близким человеком здесь. – Вы знаете, почему я сбежал?
Снейп оседает на пятки, вздыхает и недовольно кривит губы.
– Вообще-то, я надеялся, что у тебя хватило ума послушать наконец Дамблдора. Но сейчас, судя по всему, я узнаю всю страшную правду.
Гарри обхватывает колени руками и закусывает губу с запёкшейся кровью.
– Я сбежал, потому что почувствовал, что у меня ничего не выйдет. Та магия, которую я от него получил, скорее всего, не даст мне этого сделать. Но дело не только в этом. Ещё я испугался. Прошлой ночью он… Он поцеловал меня.
Он снова смотрит на Снейпа, лицо которого быстро меняется. В глазах проскальзывает секундное волнение. Начинает он говорить очень медленно и осторожно.
– И ты решил, что…
– Да. Я подумал, что он может потребовать от меня чего-то большего. Как вы и говорили. И судя по его странному приказу, может быть… сейчас? – последнее слово получается совсем жалко и испуганно.
– Я этого не знаю, – отзывается Снейп напряжённо и тихо.
Почти с минуту оба молчат. Гарри задумчиво рассматривает пуговицы профессорской мантии.
– Как вы думаете, зачем ему это? – наконец не выдерживает он.
– Думаю, чтобы полностью получить тебя в свою власть.
– Вы думаете, он действительно хочет… близости? – после заминки подбирает Гарри наименее отвратительное слово.
– Я не знаю, – повторяет Снейп.
– А если он правда сейчас вызывает меня для того, чтобы?.. – Снейп молчит и хмурится. – Что мне делать?
– Это тебе решать.
– У меня будет выбор? – болезненно усмехается Гарри.
– Полагаю, что нет.
Он прикрывает глаза и быстро шепчет:
– Я не хочу.
– Я знаю. Но если он захочет, тебе придётся…
– Что, пытаетесь уговорить меня подставить ему задницу?! – моментально вспыхивает Гарри.
Снейп, явно ожидавший более тактичного разговора, раздражённо закатывает глаза.
– Если он захочет твою задницу, тебе придётся её подставить! И здесь уже ни от меня, ни от тебя ничего не зависит. Вот и всё, что я хотел сказать! – ядовито выплёвывает он и рывком поднимается на ноги. – Идти ты сможешь, значит, сможешь и всё остальное, – добавляет он с омерзительной гримасой и уже собирается уходить, но Гарри успевает схватить его за край мантии.
– Постойте! Я не хотел на вас срываться, просто… Извините.
Смягчившись, Снейп садится на кушетку и помогает ему усесться рядом. Какое-то время они молчат, Гарри сцепляет руки в замок, упирается локтями в колени и наконец тихо спрашивает, глядя перед собой:
– Так что мне делать?
– Он зол на тебя. Не усугубляй ситуацию.
– То есть?
– Не сопротивляйся ему. Вряд ли он захочет намеренно причинить тебе боль.
– Я не хочу к нему идти, – Гарри качает головой.
– Тебе придётся, Поттер. Придётся.
Глава 18. Стычка
Чтобы принять душ и переодеться, Гарри сначала направляется к себе в комнату, но доходит туда только с помощью Снейпа. Всю дорогу зельевар поддерживает его за плечо, и идут они очень медленно, шаг за шагом. В спальне Гарри несколько раз приходится заверить его, что дальше он справится сам. Однако уходя Снейп предупреждает напоследок, чтобы он был осторожнее, по его словам, на полное выздоровление уйдёт несколько дней: в этот раз наказание было чересчур жестоким.
В ванной Гарри медленно стягивает с себя грязную одежду и, осторожно переступив кафельный бортик, встаёт под душ. Несмотря на релаксанты, которыми напоил его Снейп, тело до сих пор словно каменное, а руки и ноги – как неподвижные ветви и корни дерева. Так что вымыться ему удаётся не без труда.
Переодевшись, он ещё долго сидит на диване, глядя в одну точку и откровенно оттягивая неизбежную встречу. Липкий щекочущий страх стискивает горло ледяными пальцами, заставляя сердце биться часто-часто. Однако он уже не дёргается и не нервничает. Он смирился. Что бы ни задумал Риддл, это вряд ли будет чем-то хорошим. Но выбора у Гарри нет. От него уже ничего не зависит. Вспомнив любимое школьное выражение Гермионы «перед смертью не надышишься», он встаёт и неторопливо выходит из комнаты, медленно переставляя непослушные ноги. Ему хочется добраться до пятого этажа как можно скорее, но когда он доходит до лестницы и преодолевает первые ступени, то понимает, что весь путь займёт у него немало времени. Подниматься наверх ещё тяжелее, чем просто идти.
Когда пятая ступенька остаётся позади, снизу доносится знакомый ненавистный голос, и Гарри застывает на месте.
– …завтра не раньше пяти.
– Но, милорд, – второй голос принадлежит Александре, – Министр ждёт вас к трём.
– Пусть ждёт.
– Но…
– Свободна.
Гарри устало прислоняется к перилам, наблюдая за тем, как Александра спускается вниз, а Риддл обгоняет его, поднимается на две ступеньки выше и оборачивается. Несколько секунд он неотрывно смотрит ему в глаза, видимо, о чём-то размышляя, а затем просто протягивает руку. Гарри колеблется, глядя то на равнодушное лицо Риддла, то на его протянутую ладонь, которая всего несколько часов назад наводила на него палочку. Наконец решившись, он осторожно обхватывает прохладные пальцы, и покалывающая волна, как разряд тока, проходит по всей руке, вливаясь в тело. Тут же ноги становятся послушнее, и Гарри без труда преодолевает ступеньки, разделяющие их. Второй рукой Риддл подхватывает его под локоть и тянет за собой наверх. С каждым шагом идти всё легче, несмотря на то что магическая волна бушует внутри и кружит голову. Весь путь проходит в полном молчании. Лишь когда они доходят до кабинета, Риддл помогает ему усесться в кресло, сам садится напротив, чуть склоняет голову вбок и ровно начинает:
– Ты пришёл ко мне сам. Мы не захватывали тебя в плен, не шантажировали, не заставляли присоединиться.
– Я…
– Молчать, – Риддл даже не повышает голоса, но он послушно умолкает, опуская голову. – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – пересилив себя и плотно сжав губы, Гарри вновь ловит тяжёлый взгляд. – Скажи, Гарри, за все три недели, что ты находишься здесь, обидел ли я тебя хоть раз? Унизил при ком-то? Или отнёсся несправедливо? Наказал без причины, по глупой прихоти?
– Нет.
– Нет, милорд! – зло цедит Риддл с гримасой ярости.
– Нет, милорд, – послушно повторяет Гарри, понимая, что на этот раз по-настоящему разозлил его.
– Тогда как нужно понимать твою выходку?! – Риддл наклоняется вперёд, его губы совсем белые от злости. Гарри часто дышит, молчит и всё-таки опускает глаза, не выдержав ледяного взгляда. – Отвечай мне! Или я заставлю тебя пить Веритасерум.
– Я сделал глупость, – бормочет он, чувствуя, как от напряжения подрагивают пальцы.
– Это я знаю и без тебя! Я хочу знать: почему.
– Я не собирался возвращаться к Дамблдору, я…
– Почему?
– Я просто не смог больше…
– Почему?!
– Это был всего лишь...
– ПОЧЕМУ?!
– Потому что вы поцеловали меня! – наконец не выдержав, выкрикивает Гарри.
На губах Риддла появляется знакомая ленивая усмешка, и он откидывается на спинку кресла, коротко вздыхая.
– И это единственная причина? – спрашивает он разочарованно.
– Да, – твёрдо отвечает Гарри, только сейчас до конца осознавая, что, по крайней мере, она была основной.
– Я поцеловал тебя, и ты испугался возможного продолжения? – в голосе Риддла сквозит отвратительная жалость.
– Да.
Он едва заметно качает головой и серьёзно начинает после паузы:
– Гарри, меня не интересуют мужчины. В той же степени, в какой не интересуют женщины. Потому что сейчас у меня есть множество куда более важных дел, чем поиски подходящего любовника, – он снова качает головой и коротко усмехается. – Представляю, что ты навоображал, пока шёл сюда. Но какой бы буйной ни была твоя фантазия, я надеялся, что ты уже усвоил одну простую вещь: я бы ни за что не стал подавлять твою волю или принуждать тебя к чему-либо. С другой стороны, если бы ты сам захотел…
– Вы думаете, я могу захотеть чего-то подобного? – перебивает Гарри с нервной усмешкой.
– Только если ты сам попросишь, – совсем тихо и вкрадчиво произносит Риддл, игнорируя вопрос.
Он внимательно смотрит на Гарри, словно ожидая чего-то, и задумчиво водит мизинцем по губам. Внутри будто бы резко распрямляется скрученная до этого тугая пружина, давая сделать первый за долгое время глубокий вдох. Но одновременно с облегчением зарождается и ещё какое-то, совершенно новое чувство. Гарри ощущает, как под пронзительным взглядом тёмных глаз кровь приливает к лицу, а в горле становится сухо. Риддл выжидает достаточно долго, первым отводит глаза и холодно роняет:
– Иди, – слабо взмахивая рукой.
Но Гарри не шевелится. Он будто прирос к креслу, вцепившись в подлокотники.
– Я не могу уйти сейчас, – качает он головой.
– Почему?
– Что будет, когда я выйду отсюда?
– Ничего, – хмурится Риддл.
– Вот именно. Ничего, – Гарри сверлит его напряжённым взглядом. – Вы опять будете делать вид, что меня не существует.
– Неужели тебя это так задевает?
– Не притворяйтесь, что удивлены. Вы прекрасно знаете, что да.
– Чего же ты теперь от меня хочешь?
– Хочу, чтобы вы сказали, что мне сделать, чтобы это не повторилось.
Гарри безумно боится услышать ответ: ведь сейчас Риддл может озвучить любую цену за своё внимание, и ему придётся подчиниться – он сам так захотел. Но вязкие секунды тянутся одна за одной, а Риддл всё молчит, холодно улыбаясь и не сводя с него насмешливого взгляда.
– Ты не такой, как другие, – произносит он наконец, когда от нетерпения Гарри уже начинает ёрзать в кресле. – Каждый день я вижу, как они отводят глаза, чтобы лишний раз не привлечь моего внимания. Ты же предлагаешь его купить.
– Я всего лишь делаю то, что мне хочется. Как вы и сказали мне с самого начала, – Гарри старается говорить ровно, но внутри всё резонирует от напряжения.
– Я полагал, что твоё желание быть ко мне ближе появилось по незнанию. До сегодняшнего дня ты знал практически только мою милость. Утром узнал и гнев. Теперь, как и всем моим слугам, тебе известны обе стороны медали. И тем не менее…
– Ваши слуги больше боятся вашего гнева, чем радуются вашей милости, – нагло перебивает Гарри. – Я – наоборот.
– Да, прав был Северус, – тянет Риддл задумчиво. – Гриффиндор – это диагноз.
– Вы действительно думаете, что дело только в этом?
– В чём же ещё? Скажи.
– Вы сами только что это сказали. Я не такой, как другие.
Гарри с вызовом вздёргивает подбородок, без страха глядя ему в глаза, и Риддл довольно усмехается. Однако вскоре улыбка слетает с его губ, он небрежно взмахивает рукой и морщится.
– Иди к себе и отдыхай. Вечером я пришлю к тебе Северуса с зельями. Тебе нужно быстро восстановить силы – завтра у тебя трудный день.
– Почему? – спрашивает Гарри, немного растерявшись.
– Раньше Александре с поставками помогал Кирстен. Две недели назад, если помнишь, я казнил его. До сих пор его место никто так и не занял, а одной ей тяжело. Так что, думаю, твоя кандидатура вполне подойдёт.
– Это потому что я вырос у магглов? – сникает Гарри.
– В поместье доставляется не только продовольствие. Дело придётся иметь и с магами тоже.
– Тогда почему именно я?
– Потому что ты будешь работать на совесть, – улыбается Риддл, но тут же резко серьёзнеет: – Свободен.
Поняв, что на этот раз разговор действительно окончен, Гарри вздыхает, тяжело поднимается на зудящие ноги, опираясь о подлокотники, и не спеша покидает кабинет. Когда он подходит к лестнице, впереди скрипит дверь, и в полумраке коридора появляется бледное лицо Снейпа. Не говоря ни слова, Гарри быстро качает головой и спускается к себе на этаж, стараясь больше не смотреть на зельевара.
Третий этаж встречает его отвратительно звонким шквалом аплодисментов. Панси, Марк, Нотт и Забини стоят возле его двери с издевательскими ухмылками на лицах.
– Засранцы, – беззлобно бормочет Гарри, открывая дверь.
Не успевает он войти внутрь, как следом за ним безо всякого приглашения вваливается шумная весёлая компания и моментально устраивается на диване и креслах в гостиной. Сам Гарри по старой привычке присаживается на подоконник и распахивает окно, чтобы впустить немного свежего воздуха в комнату.
– Ну ты, эфенди, просто псих, – радостно тянет Марк, качая головой.
– Нагулялся и вернулся? – кривит пухлые губы Забини.
– Соскучился? – подмигивает Нотт.
– Отстаньте, – морщится Гарри, глядя на зимний лес вдали. – Я не собираюсь это обсуждать.
– Испугался и прибежал обратно? – продолжает допытываться Забини.
– Я вернулся не поэтому. Кстати, где Драко? Вчера он сказал мне кое-что.
– Не обращай на него внимания, – морщится Марк. – Этот нытик вечно найдёт повод, чтобы поскулить и пожаловаться на жизнь. А что он сказал?
– Да неважно, – Гарри слезает с подоконника, потирая ноющую спину. – Ладно, слушайте, я рад, что вы зашли и всё такое, но сейчас мне довольно-таки паршиво. Поэтому не обижайтесь, но я бы хотел отдохнуть.
– А мы надеялись услышать рассказ про твои вчерашние подвиги, – разочарованно вздыхает Панси и встаёт с дивана. – Но раз так, увидимся за ужином.
Ухватив Нотта за локоть, она выволакивает его из комнаты. Следом выходит Забини. Марк, однако, остаётся сидеть в кресле, как будто просьба Гарри его не касалась.
– А я вообще-то тебя развлекать пришёл, – усмехается он и вытаскивает из кармана маленькую коробочку, которая моментально увеличивается в размерах, и становится понятно, что это шахматная доска. – Сыграем?
Гарри думает совсем недолго. Он сто лет не играл в шахматы, с тех самых пор, как попал в поместье. А в штабе они с Роном порой засиживались над очередной занимательной партией допоздна. За последние два года друг очень хорошо подтянул его в этой игре, и Гарри умудрялся обыгрывать даже Люпина и мистера Уизли. Решив вспомнить старые добрые времена, он кивает и садится в кресло напротив. Марк кладёт доску на стол и расставляет фигуры.
– Инвалидам право выбора, – ухмыляется он.
– Белые, – отвечает Гарри, и белый король, заняв своё место, оборачивается и косится на него с подозрением. – D2-D4. – Пешка нехотя передвигается на две клетки вперёд. – А с чего вдруг ты решил меня развлекать?
– Конь на F6. Ну, я подумал, что сегодня ты точно из комнаты не выползешь. После утреннего-то.
– С2-С4. Значит, все уже в курсе?
– Пешка на G6. Ну же! – Марк подпихивает пальцем непонятливую пешку. – Я говорил, эфенди, новости по поместью быстро разлетаются. Ещё и Снейп…
– Конь на С3. А что Снейп?
Марк хмурится и отвечает задумчиво:
– Я наткнулся на него утром, когда он поднимался наверх – видимо, от тебя шёл.
– Он что-то обо мне сказал?
– Сказал, что тебе здорово досталось. Правда, не уточнил, как.
– А как ты думаешь?
– Отделался Crucio? – Марк наконец отрывается от доски и поднимает голову.
– Отделался! – фыркает Гарри. – Это было похлеще, чем общение с твоим папашей.
– Я же говорил.
– А что за намёки?
– Меня несколько смутил твой вчерашний сумбурный рассказ.
– Ходить будешь?
– Я думал, он накажет тебя несколько… иным способом, – продолжает Марк, будто не замечая его раздражения.
– Слушай, давай не будем об этом, ладно? Вчера я был несколько не в себе и наговорил много лишнего. Так мы будем играть?
– Да, – встрепенувшись, Марк снова смотрит на доску. – Староиндийская защита? А я-то надеялся выиграть у любителя.
– Если боишься, можешь сдаться сразу.
– Я боюсь, что мы застрянем здесь до утра. В лучшем случае, пропустим ужин.
– Ты сам предложил сыграть.
– Да, я просто думал, мне достался слабый противник и это будет быстрее. Извини, – добавляет Марк и взмахом палочки возвращает все фигуры на свои места. – Давай сделаем интереснее. Тебе о чём-нибудь говорит слово «муджаннах»? – озорно спрашивает он.
– Табия? Я не против, – пожав плечами, Гарри принимается расставлять фигуры на доске, Марк выдвигает свои.
– Ну, смотри, – как бы невзначай замечает он, возвращаясь к разговору. – Когда ещё что-то случится, ты снова захочешь смыться. Ходи.
– Нет, Марк, я для себя уже всё решил, – Гарри уверенно выдвигает вперёд пешку. – Глупо бегать. Кстати, Александра по-прежнему на меня злится?
– Пешка берёт пешку на B4, – Марк довольно улыбается, когда чёрная пешка набрасывается на белую с кулаками. – Трудно сказать. Но скорее всего, да. А что?
– С завтрашнего дня я буду с ней работать над поставками. Наверное, нужно извиниться. Кажется, на дне рождения Малфоя я вёл себя как кретин.
Устав отдавать шахматному войску приказы, Гарри молча пододвигает пешку к соседней клетке. Следующая минута наполняется лишь постукивающими звуками фигур о доску.
– Неужели после побега Лорд снова отправит тебя в город? – наконец прерывает молчание Марк.
Чёрный всадник взмахивает мечом, и Гарри лишается второй фигуры.
– К счастью, мой поступок не сильно подорвал его доверие.
– Ты не пойми меня превратно, эфенди, но мне хочется знать, чего ждать. Слон на D2. Шах.
– Король берёт Слона. Ничего от меня не жди, Марк. Я не собираюсь никого подставлять.
– Три недели назад ты, кажется, не был так в этом уверен, правда? Ферзь на D5. Снова шах.
– Король на С2. То было три недели назад. Тогда я действительно вёл себя по-дурацки. Ты с самого начала был прав.
– А как ты действительно ведёшь себя сейчас? Ты правда готов по-настоящему сотрудничать с Пожирателями? Что-то так сильно изменилось?
– Скорее, я сам, – вздыхает Гарри. – Конь.
– Что?
Гарри указывает глазами на свою пешку, которая успела добраться до противоположного края доски, пока Марк засыпал его вопросами.
– Объявляю пешку конём, – отрезает Гарри, пока поверженный всадник на коне торопливо забирается на нужную клетку. – Надоело оглядываться, надоело постоянно чувствовать себя виноватым. Вообще всё надоело! Буду делать то, что хочу, так, как мне нравится – и плевать на всё. Ты был абсолютно прав: тут по-другому невозможно. А потом будь что будет. Конь берёт пешку на С4.
Несколько секунд Марк внимательно таращится на доску, а потом довольно усмехается.
– Да... Хорошо играешь.
– Рон научил, – зачем-то сообщает Гарри и дёргает плечом.
Он смотрит на Марка, невольно вспоминая, как они с Роном часами просиживали над шахматной доской. Когда тот обдумывал очередной ход, то подолгу хмурился и покусывал губу, наверное, даже сам этого не замечая. А когда находил решение, его брови моментально ползли вверх, а лицо светлело. Сделав очередной ход, он всегда озорно смотрел на Гарри, будто говорил: «А! Как я тебя!» Марк же, напротив, казалось, играл без особого азарта, флегматично отдавая распоряжения своей шахматной армии. Однако его интерес выдавал яркий блеск в карих глазах, когда он отрывался от созерцания доски и поднимал голову. А когда обдумывал ход, он задумчиво потирал висок – и это был совершенно Ронов жест. Вообще было между ними что-то общее.
– Рокировка, – наконец приказывает Марк, и ладья с королём неохотно меняются местами. – А Уизли был отличным шахматистом. Даже играл в школьном шахматном клубе. У меня пару раз выигрывал.
– Да, кажется, было дело, – угрюмо соглашается Гарри, делая свой ход.
– Только он потом ушёл, – задумчиво произносит Марк, не замечая его хмурого вида. – А чего ушёл? Он у нас был чемпионом.
– Марк. Потом война началась, на Хогвартс напали.
– Нет, – Марк чешет подбородок, продолжая игру. – Он ушёл раньше. Только не помню… А, говорили, из-за девчонки. Времени у него вроде как меньше стало на игры. Весна, любовь, все дела. А, вспомнил. Это грязнокровка Грейнджер. Твой ход, Гарри.
Ненавистное с детства слово острым клинком рассекает воздух. Гарри тяжёлым взглядом исподлобья смотрит на Марка, и, когда тот поднимает голову, его беззаботную улыбку словно ветром сдувает.
– Пешка на G7, – цедит Гарри, не отводя глаз.
– Ладья на Е8, – закусив губу, Марк вновь опускает голову.
– Слон на H5. Шах и мат.
Гарри со злостью сгребает в кучу все оставшиеся на доске фигуры и рывком поднимается на ноги, хоть это и даётся ему не без труда.
– Прости, Гарри, – виновато бормочет Марк, укладывая шахматы в коробку. – Я не подумал.
– Вы вообще мало о ком думаете, кроме себя.
– Не принимай на свой счёт. Просто когда постоянно слышишь этого слово…
– Уходи, Марк. Игра окончена.
Все недавние приятные мысли об игре враз улетучиваются, когда Гарри осознаёт, какая на самом деле пропасть лежит между ним и слизеринцами. Даже сейчас, до сих пор, есть вещи, которые никогда не позволят быть с ними хотя бы в приятельских отношениях.
Марк доходит до двери и, словно прочитав его мысли, негромко произносит:
– Мы вообще-то не такие ублюдки. И ты это знаешь.
– А ты знаешь, каким оскорблением является слово «грязнокровка».
– Это не оскорбление, а всего лишь статус крови. Вы тоже называете нас исключительно Пожирателями.
– Потому что это так и есть.
– Ну, да. Конечно. Но, разумеется, очень приятно лишний раз получать напоминание о том, что ты всего лишь заклеймённый скот.
– Но ты сам принял Метку, добровольно. Это был твой выбор. А она не виновата в том, что родилась в семье магглов.
– Конечно, Гарри, – кивает Марк с печалью в голосе. – Она – не виновата, я – добровольно. Но всё уже есть как есть. Поэтому, как ни крути, она всегда будет грязнокровкой, а я всегда буду Пожирателем. И это уже ничто не изменит. Если только… – он усмехается, глядя в стену, и качает головой. – Если только ты сам в себе что-нибудь не изменишь. В конце концов, для тебя она в первую очередь подруга, а не магглорожденная ведьма. А я не только Пожиратель, я…
Он опускает голову, быстро облизывает губы и выходит за дверь. А Гарри ещё долго стоит без движений, невидящим взглядом вперившись в дверную ручку.
***
На ужин Гарри не спускается. Выпив чаю у себя в комнате, он дожидается Снейпа, чтобы взять у него зелья, а заодно узнать, где искать Александру. С одной стороны, ему кажется, что извиняться глупо – в конце концов, в тот вечер он был не совсем трезв, и она должна была это понять и забыть глупый эпизод. Но с другой – извиниться хочется, потому что так будет правильно, к тому же, завтра он начнёт с ней работать со спокойной совестью. Поэтому теперь он стоит перед зеркалом в спальне и аккуратно приглаживает волосы, чтобы предстать перед Александрой в приличном виде. По словам Снейпа, она работает в библиотеке, и Гарри всё ещё нетвёрдой походкой направляется туда.
Дойдя до высоких массивных дверей, он стучится, но ответа нет, поэтому он просто заходит внутрь. Поначалу кажется, что библиотека пуста: многочисленные массивные стеллажи погружены во мрак. Гарри напрягает слух, и до него доносится тихое шелестение пергамента из глубины зала. Он идёт на звук и находит Александру, которая сидит за письменным столом, освещённым единственной свечой, склонившись над пачкой пергаментов.
– Чего тебе? – резко спрашивает она, заметив его.
– Милорд сказал…
