Текст книги "Табия (СИ)"
Автор книги: Тупак Юпанки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 44 страниц)
Гарри напрягает память и, вспомнив, кивает.
– Люпин послал в толпу режущее и попал в тебя.
Драко тяжело вздыхает и смотрит на стену.
– После этого ко мне пришёл Мальсибер и сказал, что может помочь. Будет отправляться со мной на все задания, чтобы прикрывать меня, – он умолкает, и Гарри нетерпеливо заглядывает ему в лицо. – Что, Поттер, дальше сам догадаешься или придётся рассказывать? – раздражается Малфой, и его губы сжимаются.
– Он заставил тебя с собой переспать, – тихо произносит Гарри, чувствуя вновь подкатывающую тошноту.
– Нет, – тянет Драко ядовито. – Он не заставил меня с собой переспать. Он заставлял меня делать это почти полтора года. Вернее, ровно столько, сколько я бы хотел жить. А я хотел.
– И он сдержал своё слово? – зачем-то спрашивает Гарри, хотя ответ очевиден.
– На всех заданиях он стал моей тенью. Он всегда спасал меня, отбивал проклятья, которые предназначались мне, и делал то, чего я бы сам сделать не сумел.
– Но теперь…
– Но теперь, – перебивает Драко, – Лорд наконец оставил меня в покое, и протекция Мальсибера стала не нужна. Как и всё остальное. Он дико бесился, но отстал. И, видимо, решил переключиться на тебя, – он вновь поворачивается к Гарри и смотрит очень внимательно и серьёзно. – Теперь, надеюсь, ты понимаешь, чего для меня стоил твой с Лордом разговор.
– Драко, честное слово, если бы я знал об этом раньше…
– Ладно, – поморщившись, Малфой машет рукой. – Главное, что всё закончилось.
– Кто ещё об этом знает?
– Только Панси. Теперь ещё и ты. И, надеюсь, мне не придётся тебя просить…
– Нет, конечно. Но надеюсь, что и мне не придётся.
– Я не собираюсь ничего никому болтать. Однако Мальсибера в поместье знают слишком хорошо, как и его вкусы. Им не составит труда сложить два и два.
– Хорошо, наплевать, – вяло решает Гарри.
– Идём.
Драко неспеша идёт к лестнице, и Гарри, ещё немного постояв в коридоре, следует за ним.
***
Первое, что он видит, войдя в зал – это распростёртого на полу перед риддловским креслом Мальсибера. Верёвок на нём уже нет, но по подбородку из носа течёт кровь – не иначе Эйвери ударил его ногой. Мальсибер едва приподнимается на руках и что-то неразборчиво бормочет. Риддл стоит над ним со сложенными на груди руками и полным равнодушием на лице.
– Подойди, – тихо приказывает он, заметив Гарри.
Дрожь так и не прошла, в голове вновь сумбур, поэтому Гарри приближается к Риддлу, даже не пытаясь гадать, зачем тот его подозвал. Стоящие по кругу Пожиратели провожают его заинтересованными взглядами. Он старается не смотреть на Мальсибера, но когда подходит к Риддлу, тот разворачивает его за плечи, заставляя взглянуть на окровавленное мерзкое лицо. Гарри хватает всего секунды, чтобы внутри расцвела крепкая волна ярости и злобы. Его руки сжимаются в кулаки сами собой, в горле пересыхает, а губы превращаются в тонкую полоску.
– Посмотри на него, – произносит Риддл у него за спиной.
Дыхание становится чаще, зубы стиснуты так, что играют желваки. Мальсибер поднимает голову, но в его взгляде нет ни намёка на страх или ужас – похотливая сальная улыбка до сих пор играет на губах. От этого зрелища возникает естественное желание подойти и пнуть сволочь. И Гарри уже совсем близок к этому, но тут Риддл мягко берёт его за запястье, заставляя раскрыть ладонь, и в пальцах начинает бешено колоть. Гарри не сразу понимает, что случилось. Лишь опустив голову, он с удивлением обнаруживает в своей руке хорошо знакомую чуть изогнутую риддловскую палочку.
Гарри замирает, изумлённо таращась на неё, но Риддл не даёт ему вновь уйти в оцепенение.
– Посмотри на него! – повторяет он, склонившись к самому его уху.
Гарри снова смотрит на Мальсибера, и волна ярости ощутимо увеличивается, клокоча внутри, словно требуя, чтобы её выпустили наружу. Риддл осторожно, практически нежно, обнимает его сзади за талию одной рукой, а другой берётся за его запястье с палочкой. Теперь к острому ощущению злобы прибавляется и пьянящее чувство блуждающей по телу магии.
– Что ты хочешь с ним сделать, Гарри? – шепчет Риддл. – Всё, что угодно.
Гарри сглатывает, изо всех сил стараясь не отпустить рассудок. Ненависть и ярость наполняют каждую клетку тела, его рука дрожит от злости, ноздри раздуваются. Он уже не может думать ни о чём, даже о палочке врага, наконец оказавшейся у него в руках. Всё его внимание приковано к разбитому ненавистному лицу и тошнотворной мерзкой улыбке.
Риддл слегка подталкивает его руку, и Гарри, подчиняясь настойчивому прикосновению, поднимает палочку.
– Давай, Гарри. Ты же знаешь, он заслужил это. И ты прекрасно помнишь заклинание. Всего одно слово… или два. Он унизил тебя, ты должен его наказать.
Дыхание становится хриплым и шумным, адреналин разгоняет по телу кровь, и она стучит уже в висках. Всё окружающее пространство подёргивается мутной дымкой ярко-алого цвета, чётким остаётся только уродливое лицо в крови. Взгляд Гарри делается диким и безумным, рука трясётся сильнее. Улыбка вдруг спадает с губ Мальсибера, а в глазах появляется страх. Настоящий животный страх. И это становится последней каплей.
Гарри не произносит, не выкрикивает – он рычит:
– CRUCIO!!!
Огромный красный луч, вырвавшись из палочки, ударяет Мальсибера в грудь. Тот падает на спину и заходится в оглушительном крике. Губы Гарри растягиваются в пугающей маниакальной улыбке. Не осознавая, что творит, он сбрасывает с талии руку Риддла и шагает ближе к своей жертве. Приятная прохладная волна покидает тело, зато поднимается другая, совершенно новая и незнакомая, обжигающая и упоительная.
Он на миг отводит палочку, и Мальсибер с трудом выдыхает. Но Гарри не намерен устраивать долгих передышек.
– Crucio! – шипит он и через несколько секунд опускает палочку, только чтобы вновь вскинуть её. – Crucio, мразь! Crucio!!!
Тело Мальсибера беспомощно дёргается, как тряпичная кукла. И это зрелище – настоящая услада для глаз. Бессилие и страх во взгляде ублюдка – самая дивная месть за то, что случилось полчаса назад в коридоре. Гарри чувствует настоящее удовлетворение и подъём сил, наверное, в десятый раз вскидывая палочку. Он упивается происходящим и не может остановиться, даже когда тело обмякает, а крики превращаются в болезненный хрип. Он уже близок к тому, чтобы сказать два заветных слова, но тут чей-то громкий голос портит весь настрой.
– Милорд!
Снейп выбивается из толпы и, метнувшись к лежащему телу, заслоняет его. Теперь палочка Гарри смотрит Снейпу в живот, и он не торопится её опускать.
– Отойдите! – цедит он сквозь плотно стиснутые зубы.
Снейп смотрит ему в глаза и очень твёрдо произносит:
– Остановись.
Напряжённый голос Снейпа заставляет заколебаться всего на мгновенье. Но и этой короткой секунды хватает, чтобы весь запал постепенно сошёл на нет. Волна ярости понемногу стихает и укладывается в животе, как довольный накормленный зверь. Гарри медленно опускает палочку, стараясь выровнять дыхание.
– Он ещё жив? – равнодушно спрашивает Риддл.
Снейп присаживается на корточки, чтобы проверить пульс на шее Мальсибера, и хмуро кивает.
– Унесите его! – приказывает Риддл и смотрит на Снейпа. – Отправляйся с ними.
Эйвери подходит к Мальсиберу, поднимает его тело в воздух и левитирует из зала. Снейп, бросив короткий беспокойный взгляд на Гарри, отправляется следом. Только когда двери зала закрываются, Гарри в полной мере осознаёт происходящее. В частности то, что палочка Волдеморта до сих пор лежит в его руке.
Он медленно поворачивается к Риддлу, находясь в полном недоумении от его поступка. Тот смотрит на него очень внимательно и сосредоточенно. Его спина неестественно выпрямлена, а плечи поднимаются и опускаются в такт дыханию слишком часто. Определённо, он выжидает, что Гарри будет делать дальше, и хорошо знает, что пути только два. Кажется, он решил сыграть в русскую рулетку.
Гарри сверлит его взглядом и не двигается. Они оба понимают, что если он захочет вскинуть палочку, никто не успеет его остановить. Это не просто хорошая возможность – это шанс, который враг сам ему подарил. Взмахнуть палочкой – и всё закончится.
Гарри не может заставить себя это сделать.
Что-то в глубине души назойливо, но приятно покалывает, во рту появляется горечь. Гарри отбрасывает все сомнения и все доводы рассудка. Даже эмоции не берут верх. Верх берёт что-то едва уловимое и практически неощутимое. Что-то, чему он не может подобрать название.
С дикой смесью возбуждения и усталости он походит к Риддлу. Тот даже не шевелится, но его взгляд становится всё более напряжённым. Вздохнув, Гарри последний раз проводит пальцем по изгибу палочки и протягивает её Риддлу ручкой вперёд.
– Благодарю вас, милорд, – произносит он безо всяких эмоций.
Риддл медленно берёт палочку, и ладонь погружается в пустую прохладу. После этого Гарри разворачивается и ни на кого не глядя выходит из зала. Единственное его желание сейчас – это как можно скорее добраться до душа, чтобы смыть с себя невидимую грязь, оставленную руками Мальсибера.
***
Даже приняв горячий душ, переодевшись и выпив зелёного мятного чая, Гарри никак не может успокоиться. Не то чтобы его волновало что-то конкретное, просто всё, что случилось сегодня, заставляет его злиться и нервно мерить шагами комнату. Он пытается проанализировать свои чувства: злость сейчас затмевает все прочие. Вот только злится он не на Мальсибера – к тому, как ни странно, остались только брезгливое отвращение с презрением. Ещё немного поразмыслив, Гарри наконец понимает, кто взбесил его больше всего. Снейп.
Как только имя вспыхивает в голове, как яркая рождественская иллюминация, Гарри пинком распахивает дверь и несётся на пятый этаж. В дверь снейповской лаборатории он не стучит – он колотит.
Снейп, как обычно, открывает спустя вечность. Гарри, не спрашивая разрешения войти, просто вламывается внутрь и начинает кричать, стоит только зельевару закрыть дверь.
– За каким чёртом вы меня остановили?! Кто вам позволил вмешиваться?!
– Здесь не митинг, Поттер, прекратите орать!
– Не затыкай мне рот! Просто ответь на вопрос!
– Успокойтесь и не смейте мне тыкать.
– Да срать я хотел на твои!..
Снейп коротко замахивается, и кожу на щеке обжигает. Гарри умолкает и прикладывает прохладную ладонь к лицу. Снейп и сам, кажется, немного успокаивается и, откинув со лба прядь волос, прислоняется к столу.
– Лучше, Поттер? – ехидно интересуется он.
– Да, спасибо, – бормочет Гарри, глубоко вздыхая и чувствуя, как злость действительно отступает.
– Итак, теперь, когда вы, наконец, успокоились, я готов вас выслушать. Но предупреждаю: у меня мало времени. Мне нужно вернуться к Кассиусу.
– И как он? – ухмыляется Гарри.
– Совесть мучает?
– Нет, просто любопытно: сдохнет он или нет.
– Прекратите! – Снейп вмиг оказывается на ногах и нависает над ним тёмной остроугольной скалой. – Вы говорите о человеке, Поттер, а не о блудливой дворняге!
– О человеке?! Да вы хоть знаете, что сделал этот ваш человек?!
– Знаю. Но это ничего не меняет!
– Для вас – конечно. Вам ведь наплевать! Наплевать на меня и…
– Если бы мне было наплевать на вас, – едко шипит Снейп, – я бы не стал вас останавливать.
– Значит, вы сделали это ради меня, ага! Как трогательно!
– Именно ради вас, – неожиданно спокойный голос Снейпа заставляет Гарри немного остыть. – Мальсибер – ублюдок, это мне известно и без вас. Слава Мерлину, вы не были свидетелем всего того, что он творил здесь до вашего появления. И вы не имеете понятия, скольких молодых людей мне пришлось вытаскивать с того света после общения с ним. И уж, определённо, он не стоит того, чтобы брать на себя тяжесть убийства. – Гарри молчит в ответ, качая головой, и Снейп тихо заканчивает: – Я остановил вас, мистер Поттер, чтобы не случилось непоправимого. Вы прекрасно знаете, как такое преступление повреждает душу мага. Самый яркий пример час назад дал вам пытать человека, чтобы провести по такому же пути, какой прошёл он сам. Поверьте, всё начинается с малого.
– Можно подумать, когда я убью Риддла, с моей душой ничего не случится!
– К сожалению, это необходимость. Но эта жертва, в отличие от сегодняшней, будет оправдана.
– Его палочка была у меня в руке, – с досадой вздыхает Гарри, упираясь затылком в стеллаж и глядя на массивную люстру.
– Это бы вас не спасло.
– Зато он был бы мёртв.
– Вам следует дождаться инструкций, – с нажимом произносит Снейп, и Гарри, нахмурившись, смотрит на него.
– Что, у старика созрел очередной гениальный план?
– Он работает над этим, – уклончиво отвечает Снейп. – Он просил передать, чтобы вы ничего не предпринимали, пока не придёт время.
– А когда оно придёт?
– Когда он найдёт способ захватить поместье. Если вы сделаете это раньше, то погибнете сами, а все Пожиратели исчезнут, чтобы залечь на дно. В Министерстве очень много сторонников Лорда, так что даже после его смерти они обязательно нанесут контрудар. Если же удастся захватить поместье и посадить главные их силы в Азкабан, нападения не состоится.
– Отлично! – фыркает Гарри. – Значит, теперь просто сидеть и ждать?!
– Я понимаю, это трудно. Но таков план.
– Нет, профессор Снейп, – горько усмехается Гарри, подходя к двери, – таков Дамблдор.
Он уже берётся за ручку, когда слышит напряжённый голос за спиной:
– Поттер, может, тебе нужны какие-то зелья?
– Как вы все задолбали! – Гарри резко оборачивается. – Со мной всё в порядке, ясно?! Не нужно спрашивать, как я себя чувствую или изображать участие! Если бы мне было что-то нужно, я бы сам сказал! Что, теперь все в поместье думают, что этот ублюдок меня поимел?! – Снейп только качает головой. – Прекрасно. Тогда тема закрыта.
Он шагает в коридор и хлопает дверью. Внезапно вернувшаяся злость вновь скребёт стенки желудка. Хочется либо наглотаться Умиротворяющего бальзама до остановки дыхания, либо побить кого-то. Увы, ни того, ни другого сделать не получится, поэтому Гарри, совершенно не представляя куда ему деваться, идёт к Риддлу.
Когда он подходит к кабинету, за дверью слышны приглушённые голоса. Он стучится и, получив разрешение, заходит. Помимо Риддла в комнате находятся Эйвери и Нотт.
– Не знаю, милорд, – с сомнением тянет Эйвери, задумчиво покусывая ноготь. – Плохая идея.
– Я за казнь, – кивает Нотт.
– Гарри, – сухо приветствует Риддл без тени улыбки. – Садись. Полагаю, ты догадываешься, что мы обсуждаем.
– Что делать с Мальсибером, – кивнув, Гарри садится в кресло рядом с двумя Пожирателями.
– Да, и, видишь ли, мы никак не можем прийти к консенсусу. Возможно, твоё мнение могло бы нам помочь.
– В чём разногласие?
– Эдриан.
– Руперт, – кашлянув, начинает Нотт, – предлагает на какое-то время посадить бешеного пса на цепь в темницах и деликатно, дней за пять-семь, напомнить, где его место. Я предлагаю решить проблему кардинально, раз и навсегда. А милорд хочет ничего не делать и дождаться твоего решения.
Во время монолога Риддл несколько раз кивает, глядя на Гарри.
– Благодарю за доверие, милорд, – говорит Гарри, – но я не думаю, что моё мнение по этому вопросу может что-то изменить.
– Ты оспариваешь моё решение выслушать тебя?
– Нет, я хотел сказать не это. Лишь то, что пусть будет так, как вы хотите.
– А чего хочешь ты, Гарри? – Риддл с прищуром подаётся вперёд. – Последнее слово, разумеется, будет за мной, но, если бы у тебя была возможность распоряжаться его дальнейшей судьбой, чего бы тебе хотелось?
– Определённо, мне бы хотелось больше никогда его не видеть. Это главное. А жить ему или умереть – мне правда всё равно.
– Прекрасно, – кивает Риддл и обращается к Эйвери: – Руперт, оставь его в камере, пока не оклемается. На днях отправим его жить в город.
– Да, милорд, – Эйвери поднимается из кресла. – Мы можем идти?
Риддл слабо взмахивает рукой, и Пожиратели удаляются.
– Ты выглядишь раздражённым, – замечает Риддл, когда дверь закрывается.
– Раздражённым?! Да я готов убить кого-нибудь!
– Не понимаешь, почему это происходит? – в голосе Риддла читается участие.
– Не думал, что этому есть объяснение, – хмурится Гарри.
– Ты ведь в первый раз применял Crucio? По-настоящему, я имею в виду, а не как в тот раз, в Министерстве, – он встаёт и извлекает из шкафа знакомую бутылку «Бехеровки».
– В первый, – кивает Гарри и усмехается, когда перед ним оказывается наполненный бокал. – Думал, вы предложите успокоительное.
– От этого нет лекарства, – серьёзно отвечает Риддл, садясь обратно. – Но это нормально. Так должно быть.
От этих слов Гарри напрягается.
– Почему? Я знаю, что душа мага повреждается после убийства. Но Дамблдор после того случая говорил мне, что и пыточные заклятия повреждают её. Это правда?
– А это правда, Гарри? – насмешливо скалится Риддл. – Сегодня ты повредил свою душу?
– Я… Я не знаю.
– Но ведь никто, кроме тебя, не сможет ответить. Скажи, ты чувствуешь какие-то изменения? Может, твоей личности? Или характера? Или помыслов?
– Не думаю.
– Тогда о чём мы говорим, Гарри? Где находится душа и как её почувствовать? И как, в таком случае, определить степень повреждения?
– Я не знаю, – повторяет Гарри, вконец растерявшись.
– Значит, твой вопрос не имеет смысла.
– Но Дамблдор говорил…
– Я не отвечаю за то, что говорит Дамблдор, – перебивает Риддл с нехорошей ухмылкой. – Мне он тоже много чего говорил в своё время. И про душу в том числе.
– Но вы сами когда-то говорили мне о повреждении души.
– Тогда я пытался говорить на понятном тебе языке, не вдаваясь в лишние объяснения. Иначе бы ты запутался ещё больше.
– Так что же действительно происходит с человеком, когда он совершает убийство? И что сейчас происходит со мной?
Риддл делает неторопливый глоток из своего бокала и закидывает ногу на ногу.
– Речь идёт о частичке себя, которую маг вкладывает, создавая заклинание. Если мы говорим о магии в целом, здесь тоже действует закон сохранения энергии. От каждого сотворённого тобой заклинания ты получаешь определённую отдачу. Так что нельзя вложить в Crucio, говоря твоим языком, часть души и не получить ничего взамен.
– Вы хотите сказать, что из-за Crucio в меня вселилось что-то тёмное?
Риддл смотрит на него с непередаваемым выражением лица, а потом коротко смеётся.
– Извини, Гарри, я никогда не увлекался маггловской фантастикой. Ты говоришь абсурдные вещи, но что самое обидное, на полном серьёзе. Это несколько огорчает.
– Тогда скажите мне прямо, что со мной творится? – Гарри со стуком ставит бокал на стол.
– Хорошо. Ты не думал о том, почему у одних магов лучше получаются одни заклинания, у других – другие?
– Это опыт. Чем чаще ты используешь одно и то же заклинание, тем лучше оно у тебя получается.
– Не совсем так. Опыт – неверный термин. В конце концов, опыта можно набраться, скажем, в выращивании кустарников или варке зелий, но не в махании палочкой. Что в данном случае есть опыт? Хочешь сказать, твой Lumos получался ярче, чем у соседа по парте, потому что ты произносил заклинание чётче? Брось, – Риддл морщится. – То, что ты называешь опытом – всего лишь возврат энергии от заклинания, отдача. Чем чаще ты творишь то или иное заклинание, тем больше насыщаешься. Если ты вызываешь Патронуса, концентрируясь на позитивных эмоциях, одновременно с ним ты вызываешь в себе определённую гамму чувств. И именно они возвращаются к тебе после того, как заклинание теряет силу. Если же ты пытаешь кого-то Crucio, чувствуя при этом только ярость и злость, именно эти эмоции охватывают тебя потом на какое-то время. Сегодня у тебя получилось на редкость сильное Crucio, и отдача от него соответствующая. Это и есть дамблдоровское повреждение души.
– И это всё? – вместо ответа Риддл пожимает плечами. – А как же убийство?
– Вот здесь речь как раз идёт о душе, правда, немного не в том смысле, какой любит придавать этому твой Дамблдор. Если брать только магическую составляющую, то всё точно так же, как и с Crucio – ты получишь возврат собственных эмоций. А если затрагивать вопросы морали и религии, то убийство – это грех и тяжёлое преступление, которое, разумеется, не проходит для убийцы бесследно. Если ты отбираешь у другого человека жизнь, это меняет тебя. Но опять же, нет никаких магических повреждений души – это красивая пугающая сказка, не более.
– И как убийство меняет? – Гарри с интересом прищуривается, стискивая в пальцах полупустой бокал.
– Каждого по-своему, поэтому за всех говорить не берусь. Но кое-что общее имеется: убийство меняет не только твоё отношение к чужой смерти, но и к собственной жизни. А также к тому, что ты готов сделать, чтобы её улучшить.
– То есть стоит один раз убить – и невозможно остановиться?
– Нет, просто в следующий раз будет проще. Перед тобой больше не встанут вопросы этики и морали, лишь вопрос о практической пользе убийства.
Гарри допивает бехеровку до дна, прежде чем задать следующий вопрос.
– А что чувствовали вы, когда совершили первое убийство?
На губах Риддла возникает хищная улыбка.
– Первым человеком, которого я убил, был мой отец. Я покидал его дом с чувством выполненного долга.
Какое-то время Гарри молчит, концентрируясь на мысли.
– А вы знаете, почему тогда, в Министерстве, у меня толком не получилось Crucio?
– Потому что на самом деле ты не хотел причинить Беллатрикс боль.
– Хотел. Она чуть не убила Сириуса. Он истекал кровью!
– Этого оказалось недостаточно для первого раза. В тебе не было столько злобы и ненависти, сколько я увидел сегодня.
– А то, что случилось сегодня, – осторожно спрашивает Гарри, – оно могло меня изменить?
Риддл практически швыряет бокал на стол и, резко подавшись в кресле вперёд, рявкает:
– Ты гоняешь вопрос по кругу, хотя уже дал на него ответ! Скажи: ты чувствуешь изменения?!
– Нет.
– Значит, их нет! Всё. Вон отсюда!
Раньше бы Гарри пулей выскочил из кабинета, втянув голову в плечи. Но за последний месяц ему слишком хорошо удалось изучить всю широкую гамму эмоций Риддла: от гнева до радости. И сейчас он отлично видит, что злость эта напускная. Когда он с улыбкой допивает бехеровку и не торопясь ставит бокал, Риддл тоже позволяет себе кривую ухмылку. Пожелав ему спокойной ночи, Гарри отправляется к себе. Алкоголь как всегда помог: никакой ярости уже не осталось, так что он не сомневается в том, что без труда сможет уснуть.
Глава 21. Опоздавший разум
…Капли утренней росы, как рассеянные по лужайке бриллианты, переливаются всеми цветами радуги в лучах летнего солнца, которое пробивается через клочья тяжёлых туч. Так жарко и так влажно, что идти в дом совсем не хочется, поэтому Гарри одиноко сидит в тени высокого дерева, задумчиво вырывая с корнем травинки.
Вдруг краем глаза он замечает какое-то шевеление сбоку и замирает. Вдоль его ноги крупными зигзагами ползёт болотного цвета змея. Добравшись до колена, она останавливается и поднимает голову. Гарри смотрит на неё, затаив дыхание, потому что не имеет понятия, ядовитая она или нет, и ему даже кажется, что змея прищуривается, словно над чем-то раздумывает.
Наконец она смешно дёргает головой, и до слуха доносится едва различимое шипение:
– Хорошшший… Хорошшший…
– Что? – хмурится Гарри, сбитый с толку, однако не сильно удивлённый.
– Печччёт… Сссолнце…
– А, – он усмехается, – да, день хороший. А вы любите говорить с людьми? Недавно я слышал, как разговаривала другая змея, но она не захотела мне отвечать.
– Я не рассссговариваю ссс…
Договорить змея не успевает. На её голову обрушивается тяжёлый грубый сапог вышедшего из-за дерева мужчины в потёртой куртке и соломенной шляпе. Гарри вздрагивает и отшатывается.
– Развелось тварей, – злобно бормочет мужчина, брезгливо вытирая сапог о траву. – Куда их только несёт?! – он поднимает на Гарри нехороший взгляд. – А тебя куда несёт? Почему из всех мест ты выбираешь именно те, где водятся эти гадины? Чуешь родственные души, да, Риддл?
Зло ухмыльнувшись, он сплёвывает на землю...
Гарри открывает глаза и несколько раз моргает. Он всего лишь задремал в кресле. Погода на Рождество выдалась пасмурной и тяжёлой, и, несмотря на то что спал он крепко, с самого утра клонит в сон. Раздаётся стук в дверь.
– Alohomora! – лениво бросает Гарри через плечо, и через несколько секунд в гостиной возникает непонятно почему радостный Марк.
– Ну что, эфенди, печень приготовил? – смеётся он и плюхается в кресло напротив.
– Сегодня у меня нет настроения ничего отмечать.
– Сегодня-то ладно, а вот через пять дней придётся.
– Что? Второе Рождество?
– Гарри, не разочаровывай меня, – с поддельным испугом произносит Марк. – Не говори, что не знаешь, какой великий праздник у нас грядёт помимо Рождества.
– У Лорда ведь день рождения, – хмурится он, сообразив.
– Ну наконец-то!
– Что-то много дней рождения в этом месяце.
– А то! Думаешь, почему я так люблю зиму? – Марк усмехается и меняет тему: – Скажи, какой последний подарок ты получал на Рождество в той жизни?
Гарри напрягает память и, вспомнив, кисло морщится:
– Красный вязаный свитер с огромным жёлтым снитчем на груди от Молли Уизли.
– Ага, помню! – хихикает Марк. – Ты выглядел в нём как придурок, когда пришёл в Большой зал на завтрак.
– Это точно, – улыбается Гарри.
Марк вдруг серьёзнеет.
– Слушай, я понимаю, что за такой вопрос могу схлопотать в челюсть, но всё-таки. Ты точно нормально себя чувствуешь после вчерашнего?
– Да вроде да, – Гарри вяло пожимает плечами. – Но заклятие, кажется, вытянуло из меня все силы. Я чувствую себя как сонная черепаха.
– Угу. Классно. Только я не об этом. То, что случилось…
– Да ничего, в сущности, не случилось, – снова морщится он. – Так что спасибо за заботу, но всё нормально.
– Ну тогда хорошо, – сияет Марк. – Кстати, если тебе интересно, отец сказал, что Мальсибера после праздников отправят к себе домой, а пока он поживёт в темнице.
– Да, я знаю.
– Странно, да?
– Что странно?
– Ну, он и раньше выкидывал много чего в таком духе, однажды изнасиловал одного из наших новобранцев. Но тогда Лорд наложил на парня Obliviate и отправил жить в город. А сейчас изгоняет Мальсибера, хотя тот ему очень полезен.
– Может, чаша терпения переполнилась?
– А может, он за тебя переживает?
– Не говори ерунды. Лорд не тот человек, который может за кого-то переживать, кроме себя.
– Ну, на твоём месте я бы отнёсся к такому поступку более внимательно.
– Хорошо, – безо всякого участия кивает Гарри.
– Ладно, – Марк поднимается на ноги. – Ты идёшь? Гости уже прибывают.
– Дай мне минуту. Я только переоденусь.
– Встретимся внизу, – Марк подмигивает и выходит из комнаты.
***
Когда через четверть часа Гарри приближается к залу, в коридоре его перехватывает Люциус Малфой. Он совершенно наглым образом берёт его за локоть и оттаскивает к окну.
– В чём дело? – Гарри вырывает руку и сердито смотрит на него.
– Спокойно, мистер Поттер, я всего лишь хочу убедиться, что вы понимаете, куда сейчас попадёте. Поверьте, никому не хочется, чтобы вы выставляли себя дураком.
– Что?!
Гарри замирает от неожиданности, когда Малфой быстро проводит рукой по его волосам, заправляя растрёпанные пряди на ухо, потом стряхивает с плеча невидимые пылинки, поправляет воротник мантии и критично оглядывает его с головы до ног.
– Что. Вы. Делаете? – раздражённо произносит Гарри, едва сдерживаясь, чтобы не стукнуть Малфоя по запястью.
– Вы должны выглядеть надлежащим образом.
Гарри с серьёзным видом одёргивает мантию и задирает подбородок.
– И как я выгляжу?
– Надлежаще, – уверенно кивает Люциус тоже с притворной серьёзностью и резко меняет тон: – Вы войдёте в зал вместе со мной, я вас представлю. Дальше смотрите по обстоятельствам, но я бы не советовал вам много пить и по-приятельски общаться с местной публикой.
– Да я и не собирался.
– Отлично, тогда идёмте, – Малфой подходит к дверям, берётся за ручку и добавляет: – И постарайтесь не дёргать Лорда по пустякам – сегодня ему будет не до вас.
Получив хмурое «Прекрасно», он толкает дверь.
Поначалу Гарри не понимает, почему зал стал неузнаваем и как сюда уместилось столько народа. И лишь через несколько секунд он соображает, что к помещению применили расширяющие пространство чары. Если раньше зал был просто большим, то теперь он огромен, почти как Атриум в Министерстве. Здесь собралось не меньше двухсот человек, и через камин, который появился у входа, продолжают прибывать всё новые. У каждого в руке знакомый стеклянный шарик на цепочке, и Гарри озаряет догадка, что Пожиратели каким-то образом соединили систему порт-ключей с каминной сетью. Видимо, для удобства гостей, чтобы тем не пришлось идти в поместье по улице от границы антиаппарационного барьера.
Немного оглядевшись, Гарри замечает свою компанию молодёжи, болтающую возле огромной чаши с пуншем, и Риддла. Тот сидит в своём кресле на возвышении, лениво обводя глазами собравшихся. По обе стороны от кресла стоят Эйвери и Долохов, их правые руки опущены в карманы.
Но долго осматриваться Люциус не даёт. Он приставляет палочку к горлу, произносит: «Sonorus», – и шум в зале мгновенно стихает.
– Господа, – с дежурной улыбкой вещает Малфой, и все оборачиваются к нему. – Позвольте вам представить протеже советника Министра, мистера Гарри Поттера.
– Ну, спасибо, – цедит Гарри сквозь зубы, когда на него обрушивается шквал аплодисментов.
– Улыбайтесь, мистер Поттер, улыбайтесь, – не сгоняя с губ оскала, отзывается Малфой уже обычным голосом.
Гарри расплывается в самой слащавой и отвратительной улыбке, на которую сейчас способен. Со всех сторон к нему начинают стекаться Пожиратели. На лице каждого появляется такая же фальшивая улыбка, как и у него самого. Кто-то молча кивает, несколько дам делают реверанс, самые смелые протягивают руку. Но во взгляде всех застыло одинаковое выражение: напряжённая смесь страха и уважения. Поначалу это забавляет Гарри, но когда ему приходится жать руку уже двадцатому гостю, его терпение подходит к концу. Момент напоминает ему первый визит с Хагридом в «Дырявый котёл», когда на него точно так же обрушилась череда приветствий и восторгов. Только в тот раз радость посетителей была вполне искренней, здесь же он чувствует сгустившийся в пропитанном фальшью воздухе страх.
Не сгоняя с губ натянутой улыбки, Гарри молча кивает на приветствия, решив не удосуживаться произнесением бестолковых речей. Но гости всё подходят и, кажется, меньше их не становится. Конечно. Теперь каждому хочется рассмотреть вблизи знаменитого Золотого Мальчика, который внезапно стал протеже Волдеморта! Вообще за такое представление безумно хочется убить Малфоя, но делать уже нечего.
Проходит несколько утомительных минут, и Гарри уже близок к тому, чтобы послать всех к чёртовой матери или с издёвкой раскланяться в ответ, но тут на его плечо мягко опускается ладонь вновь возникшего рядом Люциуса.
