Текст книги "Табия (СИ)"
Автор книги: Тупак Юпанки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 44 страниц)
Молчание длится несколько секунд, наконец Нотт, сглотнув, несмело начинает:
– Мой Лорд, наверняка они следили за кем-то из нас и видели, как мы патрулируем ту улицу.
– Спасибо, Эдриан, об этом я и сам догадался, – Риддл насмешливо кивает. – Меня интересует, как именно это получилось? – говорит он уже громче и злее. – Совершенно очевидно, что один из вас не удосужился проверить, нет ли за ним слежки, когда в очередной раз укреплял защитные чары на доме. И я хочу знать: кто именно пренебрёг моим приказом соблюдать простейшие меры безопасности.
Пожиратели опускают головы, и вновь повисает тягостная тишина. Риддл достаёт палочку и, покручивая её в пальцах, делает шаг вперёд.
– Я начну убивать вас одного за другим, – шипит он, – если не услышу признания.
Гарри чувствует, как учащается дыхание, а ладони становятся липкими. Он сглатывает, надеясь, что один из них признается, но гробовая тишина продолжает давить на уши. Не желая видеть того, что сейчас здесь произойдёт, он зачем-то хватает Марка за локоть, как будто тот может что-то сделать, но Марк нетерпеливо сбрасывает его руку и что-то быстро шепчет. Гарри не разбирает, что, и хочет переспросить, но тут раздаётся равнодушный голос:
– Avada Kedavra!
Мелькает зелёная вспышка, и первый Пожиратель, не издав ни звука, заваливается на бок. Гарри замирает, с трудом проталкивая в горло горькую слюну, и уже не отрываясь смотрит на Риддла. Тот ждёт пару секунд, взмахивает палочкой…
– Avada Kedavra!
Второй Пожиратель падает замертво. Глухой удар тела о каменный пол гулко отражается под сводами потолка. Гарри впадает в ступор, ощущая, как по спине стекают капли ледяного пота. Голос Риддла скучающий. Невольно вспоминается ужасный урок лже-Грюма. Когда уродливый паук издал последний писк и умолк навсегда, Гарри мог думать только о том, что именно так погибли его родители. Тихо и мгновенно. И теперь он не только видит, как это произошло, но и смотрит на их убийцу, который наверняка точно также делал ленивый взмах палочкой и произносил убивающее заклятие таким же ровным голосом.
Риддл направляет палочку на Нотта, и стоящий рядом Лестранж медленно отклоняется в сторону, на его грубом лице появляется смертельный ужас, а глаза лезут из орбит. Риддл уже открывает рот, но вдруг Нотт вскидывает голову, встречается с кем-то взглядом в толпе и быстро падает ниц, утыкаясь лицом в пол.
– Повелитель, умоляю, простите, это моя вина! – доносится приглушённое бормотание. Нотт несмело поднимает голову и умоляюще смотрит на Риддла. – Прошу вас, мой Лорд, пощадите, это я не уследил. Пожалуйста, умоляю… милорд… Вы всегда были великодушны.
От этой сцены к горлу подступает тошнота. Гарри не может сообразить, чего в нём больше: жалости к Нотту или отвращения. Если бы ему грозила смерть, он бы лучше принял её достойно, чем так пресмыкаться. Он поднимает взгляд, чтобы не видеть распластавшегося Нотта, и тут же замечает белое, как мел, лицо Теодора, стоящего напротив. И тут всё становится ясно: Нотт не виноват.
– Эдриан, – разочарованно тянет Риддл и опускает палочку. – Я не ожидал, что ты подведёшь меня. Жаль, в последнее время я был тобой доволен. Руперт! Займись этим ничтожеством сам! – обращается он к Эйвери, глядя на Нотта так, словно брезгует даже приближаться к нему. – Я проверю вечером, и, если увижу, что ты его щадил, разделишь наказание с ним.
– Да, мой Лорд, – напряжённо отзывается Эйвери, подходит к Нотту и помогает ему подняться.
– Благодарю, мой Лорд, – хрипло бормочет Нотт, и Эйвери не приходится доставать палочку, чтобы он вышел из зала вместе с ним.
– Падаль уберите, – брезгливо бросает Риддл, обращаясь непонятно к кому, и уже разворачивается, чтобы идти, как вдруг робкий голос Лестранжа заставляет его остановиться и обернуться.
– Повелитель, а как же я?..
– А ты можешь идти, Рабастан, ты свободен, – почти ласково и оттого просто омерзительно произносит Риддл и скрывается за маленькой дверью.
Стараясь не смотреть на трупы и пребывая в каком-то нелепом оцепенении, Гарри выходит в коридор вместе с остальными и замечает стоящего у окна Теодора, который тяжело опирается о подоконник и смотрит вдаль пустым взглядом. Тут к нему торопливо приближается Драко, дотрагивается до плеча и начинает что-то тихо говорить. Гарри сам не замечает, как ноги приносят его к двум слизеринцам.
– Он хотя бы остался жив, – как раз в это время горячо произносит Драко.
– Хотя бы, – цедит сквозь зубы Теодор.
– Тед, ты просто… – начинает Малфой, но умолкает, заметив приблизившегося Гарри.
– Это ведь не он виноват, да? – зачем-то спрашивает он.
– Тебе-то какое-дело?! – внезапно взвивается Теодор, оборачиваясь. – Что, любопытно стало? Позлорадствовать пришёл?
– Тед, остынь, у него и в мыслях не было, – к его огромному удивлению, примирительно произносит Драко.
– А вы уже спелись, я погляжу? – злобно усмехается Нотт, хотя его влажные глаза переполнены болью. – Голубки слад…
Он не договаривает, потому что Драко коротко замахивается и отвешивает ему несильную пощёчину. Теодор медленно подносит руку к стремительно краснеющей щеке и, глубоко вздохнув, отвечает уже спокойно:
– Нет, это не он. Это Эрик, который свалился первым.
– Он из-за тебя признался, – скорее утвердительно, чем вопросительно говорит Гарри, но Тед только качает головой.
– Нет.
– Почему? Я видел, как он на тебя посмотрел. А потом тут же признался.
– Он смотрел не на меня, тупица, а на эту сучку, – яростно выплёвывает Нотт и, буркнув Драко «Извини», быстро удаляется в сторону лестницы.
– О ком это он? – хмурится Гарри.
– У его отца с Александрой роман, – отвечает Драко, провожая задумчивым взглядом спину Нотта. – Теду не нравится. Хотя, по-моему, он просто ревнует.
– А, – говорит Гарри, не зная, что ещё можно сказать.
– Ну, и как ты? – внезапно спрашивает Малфой, наконец поворачиваясь к нему.
– В смысле?
– Мне почему-то не кажется, что ваш Дамблдор убивал своих за провинности. Полагаю, ты впервые присутствовал на казни.
Гарри ёжится, когда перед глазами вновь встаёт тошнотворная картинка.
– В норме, – деланно небрежно отвечает он. – А с чего это ты вдруг начал интересоваться моим самочувствием?
– Не знаю, – пожимает плечами Драко. – У тебя было такое лицо, будто тебя сейчас стошнит или ты упадёшь в обморок. Или и то, и другое.
– Я в норме, – повторяет он, но после короткой паузы тихо добавляет: – хотя это было чудовищно.
– Привыкай, – усмехается Малфой. – Ты не в сказку попал. Зато теперь ты, наверное, понимаешь, почему мы живём тут, как на пороховой бочке. Никогда не знаешь, в каком настроении будет Лорд завтра.
И тут до него наконец-то начинает доходить, почему Драко ведёт себя так миролюбиво и почему вообще затеял этот разговор.
– Я поговорю с ним, как только увижу, – обещает он, и Драко коротко кивает.
Гарри хочет сказать что-то ещё, но тут из зала выходят несколько Пожирателей, левитируя перед собой два мёртвых тела. Последним в коридор ступает Мальсибер, плотно закрывая массивные двери. Заметив их, он нехорошо сощуривается и встряхивает отвратительно блестящими волосами.
– Эй, Малфой, поговорить нужно.
– Сейчас иду, – ровно отвечает Драко, но его верхняя губа дёргается в гримасе отвращения. – Поговори с ним, – тихо обращается он к Гарри и уходит вслед за Мальсибером.
Гарри медленно поднимается по лестнице, направляясь в свою комнату. Из головы всё никак не хочет выходить жуткая утренняя сцена. Поступок Риддла кажется ему вдвойне омерзительным из-за их дальнего родства, о котором он узнал вчера. Когда-то очень давно Дамблдор говорил, что они с Волдемортом во многом похожи из-за связи, которая появилась между ними в ночь убийства его родителей. Но сегодня Гарри сам смог убедиться, какая пропасть лежит между ним и этим чудовищем. И эта мысль приятно греет.
Он уже почти доходит до третьего этажа, когда слышит зовущий его знакомый голос. Гарри поднимает голову и видит пролётом выше Снейпа. Только он открывает рот, как зельевар скрывается из виду, и сверху доносятся торопливые шаги. Видимо, Снейп хочет видеть его у себя в лаборатории.
Поднявшись на пятый этаж, Гарри с облегчением замечает, что сегодня никакой охраны нет. Он сворачивает к лаборатории, стучит, но не успевает опустить руку, как дверь резко распахивается, и Снейп хватает его за локоть и затаскивает внутрь.
– Поттер, ты совсем рехнулся? – шипит Снейп. – Ты бы ещё больше шума поднял!
– Простите, – машинально произносит Гарри, – я просто подумал…
Но Снейп, не дослушав извинений, продолжает говорить:
– У вас не так много времени, так что поторопись.
– У нас? У кого – «у нас»?
– Быстрее. С тобой хотят поговорить.
Снейп бесцеремонно хватает его за плечо и подталкивает к высокому напольному зеркалу в самом тёмном углу. Гарри заглядывает в него, но не видит ни своего отражения, ни комнаты – только черный овал.
– Да объясните же, наконец! – не выдерживает он, вырываясь. – Что происходит?
– С тобой хочет поговорить Дамблдор, – торопливо объясняет Снейп. – Это магическое зеркало. Просто шагай внутрь. Только долго не задерживайся.
– Как было у Сириуса? – спрашивает Гарри и тут же получает увесистый толчок в спину.
– Живее, Поттер! Я не смогу прятать тут тебя вечно.
Решив больше не спорить и не нервировать зельевара, Гарри покорно переступает раму, и его нога скрывается в пустоте. Сглотнув, он подаётся вперёд, и тут же нащупывает ступнёй твёрдую поверхность. На всякий случай закрыв глаза, он ныряет в черноту, а открыв их, обнаруживает, что попал в квадратную комнатушку. Он оборачивается и с интересом разглядывает высокий овал в невидимой стене, сквозь который видна лаборатория и нервно ходящий взад-вперёд Снейп. Как будто Гарри попал внутрь зеркала. Хотя, по сути, так оно и есть.
– Здравствуй, Гарри, – слышит он знакомый ласковый голос и, только повернувшись, замечает, что в помещении он не один. В нескольких шагах от него стоит Дамблдор, за спиной которого сквозь такой же высокий овал видна часть знакомого кабинета в штабе.
– Здравствуйте, – кивает Гарри, пока не представляя, что ещё можно сказать старику.
– Ты, наверное, хочешь знать, где очутился?
– Снейп сказал, что это магическое зеркало.
– Да. Когда-то у всех членов Ордена Феникса были похожие зеркала. Мы с Северусом немного усовершенствовали систему, и теперь через них можно общаться так, чтобы снаружи никто не слышал.
Гарри снова оборачивается к Снейпу и замечает, что звуков извне тоже нет.
– Хорошая система.
Он протягивает руку вперёд, но в нескольких дюймах от мантии Дамблдора его пальцы натыкаются на прохладное стекло.
– Меня здесь нет, Гарри, – тихо смеётся Дамблдор, – как и тебя. Это просто зеркало.
– Ладно, – вздыхает он, – вы что-то хотели мне сказать?
– Да. Как ты, мой мальчик?
– Замечательно, – фыркает Гарри. – Ваши опусы из шоколадных конфет меня хорошо развлекают.
– Ну зачем ты так? – расстроенно произносит старик, и слабый блеск, ненадолго появившийся в его глазах, тут же меркнет. – Я рассказал тебе всё, что мог.
– Ваши записки мне сильно помогают, – продолжает язвить Гарри. – Я думал, что буду получать от вас какие-то инструкции или наставления. Не знаю. В любом случае, что-то полезное, конкретное.
– Что-то полезное означает что-то важное, Гарри. А отправлять тебе записки с важной информаций небезопасно.
– Да какая разница! Если у меня найдут хоть одну записку от вас, уже не будет иметь значения, что в ней сказано.
– Ты ошибаешься, Гарри. Пожиратели не должны знать наших планов, – спокойно возражает Дамблдор. – Любая информация, которой ты владеешь, может каким-то образом попасть к ним.
– Значит, вы позвали меня сюда не для того, чтобы рассказать, что затеяли вы с Лавгудом?
– Не торопи события, мой мальчик. Ты узнаешь всё, когда придёт время, – отвечает Дамблдор в своей добродушной манере и меняет тему: – Рональд рассказал мне, что случилось вчера. Больше он никому не говорил, что не стал нападать на вас первым.
При упоминании о Роне Гарри тут же мрачнеет.
– Как Ремус? – быстро спрашивает он.
– Плохо, – честно отвечает старик после короткой паузы, – но я хотел поговорить с тобой не о нём. Послушай меня, пожалуйста, внимательно. Это очень важно. – Гарри кивает, поправляет очки и весь превращается в слух. – Северус каждый раз говорит мне, как магия Волдеморта влияет на тебя. Скажи, что ты чувствуешь, находясь рядом с ним?
– Что я чувствую? – хмурится он. – Не знаю, ничего не чувствую, но, когда он прикасается ко мне…
– Значит, у вас происходит физический контакт? – перебивает Дамблдор, нетерпеливо подаваясь вперёд.
– Ну, если это можно так назвать. Это было всего три раза.
– И что ты чувствовал?
– Сложно объяснить. Сначала покалывание, потом лёгкое жжение. Я не могу сказать, что это неприятно, просто очень странно.
– Так я и думал, – бормочет старик убитым голосом. – Это магия, Гарри. Его магия внутри тебя, которая откликается на контакт с хозяином. Раньше ты чувствовал лишь боль. Но теперь… Это связано с его новым обликом.
– Да, он говорил мне об этом.
– Его тело сейчас служит своеобразным барьером: не даёт вам чувствовать друг друга на ментальном уровне. Зато он может вызывать в тебе отклик собственной магии. А это плохо.
– Почему?
– Потому что никто не знает, какой окажется твоя реакция при более длительном и тесном контакте. Его магия внутри тебя может очень сильно повлиять на твоё поведение, рассудок, волю, в конце концов.
– Вы хотите сказать, что с помощью собственной магии он может… околдовать меня?
– Что-то в этом роде, – быстро кивает Дамблдор. – Гарри, поверь мне, я не знал, что так будет. Я не имел понятия. Прости меня.
Его интонации кажутся Гарри странными, и ему становится не по себе.
– Но ведь ничего страшного не случилось. Это мне не мешает и пока никак не влияет на мою волю.
– Пока, – мрачно повторяет старик. – И ему обо всём этом наверняка прекрасно известно. Он может тебе навредить.
– Не волнуйтесь, со мной всё в порядке.
– Гарри, – твёрдо произносит Дамблдор и дожидается, пока он встретится с ним взглядом. – Прости, мой мальчик, но я принял решение.
– Какое? – Гарри нервно сглатывает.
– Тебе больше нельзя там оставаться. Наш план не сработает, увы. Он не даст тебе совершить задуманное.
– Что?! – Гарри кажется, что он ослышался. – Вы с ума сошли?! Вам же прекрасно известно, что это наш единственный способ уничтожить его! Вы сами согласились подсунуть меня Риддлу! У меня только начало всё получаться. Вы… Вы просто не можете взять и всё отменить! Вы…
Он умолкает, потому что начинает задыхаться от гнева.
– Гарри, успокойся и послушай меня, – ровно просит Дамблдор. – Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, и знаю, что ты не привык останавливаться на полпути и сдаваться, но я очень за тебя переживаю. Я даю слово, что никто – ни я, ни Северус – не знал, что так получится. Это стало ясно только тогда, когда ты вступил с Волдемортом в контакт. Прости, но я не могу позволить тебе и дальше следовать нашему плану, – жёстко заканчивает он и ненадолго умолкает, давая Гарри обдумать услышанное.
Он смотрит печальными потускневшими глазами, в которых плещется вина, и от его взгляда делается противно. Гарри опускает голову, чтобы не видеть лица старика, и всё ещё не может поверить, что он так просто отказывается от единственного шанса покончить с врагом.
– Что вы собираетесь делать? Вытаскивать меня отсюда? – спрашивает Гарри тихим подрагивающим голосом.
– Боюсь, что… не совсем. – Гарри очень не нравится эта пауза, и он морщит лоб, не понимая, что имеет в виду Дамблдор. – Когда мы обговаривали детали изначального плана, мы собирались освободить тебя, захватив поместье после того, как ты убьёшь Волдеморта. Но если захвата не будет, у нас не окажется возможности добраться до тебя, так что тебе придётся действовать самому.
– И что вы хотите, чтобы я сделал? – оторопело спрашивает он, складывая руки на груди.
– Я хочу, чтобы ты убежал при первой же возможности. Если Волдеморт один раз послал тебя в город, значит, он начинает тебе доверять и рано или поздно пошлёт на ещё одно задание. Тогда у тебя будет шанс спастись.
Гарри сосредоточенно молчит, покусывая нижнюю губу, и пауза затягивается. Как же у старика всё просто! Сначала он согласился отправить его Волдеморту, теперь требует его немедленного возвращения. Нет, Риддл лжёт: Дамблдору не всё равно, что с ним станется. А Гарри, в свою очередь, не всё равно, что станется со всем магическим миром. Для себя он уже решил идти до конца, и теперь не может просто опустить руки и повернуть обратно. Да, возможно, никакой он не герой, как его обычно любят называть, но и не трус. А ещё он больше не станет плясать под дудку Дамблдора. Вот в этом Риддл точно прав: пора начать принимать решения самостоятельно. И сейчас он окончательно приходит к первому из них.
Он до боли стискивает плечи влажными пальцами и чувствует, как быстро забилось сердце. С трудом сглотнув, он поднимает на Дамблдора решительный взгляд и как можно твёрже произносит единственное слово:
– Нет.
– Я понимаю, что ты расстроен, но ты и представить себе не можешь…
– Я не буду сбегать, – перебивает Гарри, ощущая, как под тяжёлым пристальным взглядом старика говорить становится всё труднее.
– Гарри, мальчик мой, я же сказал, что принял окончательное решение: ты должен исчезнуть оттуда как можно быстрее.
Ему кажется, что голос старика обманчиво спокоен и ласков, и что на самом деле Дамблдор еле сдерживается, чтобы не перейти на крик. Его Гарри искривляет горькая усмешка, и он медленно качает головой.
– Я тоже принял окончательное решение. Я остаюсь.
– Гарри! – мирная маска враз слетает с лица Дамблдора, и он даже подаётся вперёд. Теперь в его голосе столько резкости и стали, что у Гарри уже не остаётся сомнений в том, что он всё делает правильно. – Ты всегда верил мне. Так доверься и сейчас. Твоя жизнь в опасности.
– Как и последние девять лет, – немедленно парирует он, с каким-то мрачным удовольствием чувствуя, как изнутри поднимается обжигающая волна ярости.
– Гарри, ты поступаешь неразумно!
Гарри стискивает зубы, мысленно радуясь беспомощности своего покровителя, который находится сейчас далеко и на этот раз не может повлиять на принятое решение.
– Я поступаю правильно, – цедит он сквозь зубы.
– Посмотри на себя! В кого ты превращаешься? Его влияние уже сказывается на тебе. Ещё немного, и ты…
Дамблдор резко умолкает, и его лицо вытягивается от изумления: Гарри тихо и зло смеётся, глядя ему в глаза. Внезапно бессильное бормотание старика кажется таким жалким и смешным, что он не в силах сдерживаться.
– Нет, Дамблдор, – сощурившись, говорит он. – Я слишком долго вас слушал. У вас не хватает ни сил, ни воли для правильных решений. Вы уже не тот могущественный волшебник, которого я знал. Вы стали всего бояться, начали сомневаться. Раньше вы меня не берегли, что же случилось теперь?
– Я всегда оберегал тебя, Гарри, – Дамблдор переиначивает слово на свой лад. – Разве ты не понимаешь, что ты последняя…
– Да! – отчаянно выкрикивает он, резко опуская руки и шагая к старику. – В том-то и дело! Я ваша последняя надежда! И теперь вы боитесь её потерять. Но об этом нужно было думать раньше, когда вы только соглашались на этот план. Но теперь всё! Если вы готовы сдаться, то я не собираюсь. Если мне удалось попасть сюда и до сих пор не сдохнуть, значит, я буду продолжать задуманное. И никто – ни вы, ни Снейп, ни сам Волдеморт – меня не остановит! Вы мне не доверяете, вы оскорбляете меня своим решением. И как же, чёрт возьми, я хочу посмотреть на ваше лицо, когда докажу, что вы не правы!
Гарри отступает назад и тяжело переводит сбившееся дыхание. Сейчас он так зол, что жалеет, что комната пуста и в ней нет хотя бы стула, который можно было бы пнуть.
На лбу Дамблдора появляется глубокая скорбная складка, а в глазах – удивление, смешанное со страхом.
– Мы теряем тебя, – печально и очень тихо констатирует он.
– Вы начали терять меня намного раньше, – отвернувшись в сторону, отвечает Гарри уже спокойно. – Когда бросили меня сюда, ничего не рассказав, не объяснив, не доверив. Вы не сказали, что у Риддла уже год как новая внешность, не удосужились попросить Снейпа рассказать мне о жизни в поместье, не сообщили, что у нас с Риддлом, оказывается, есть общие предки. Вы относитесь ко мне как к оружию, которому не нужно лишний раз думать самому и от которого требуется лишь, чтобы оно сработало в нужное время. Но я не кольт, не нож и даже не чаша с ядом – я живой человек! И я хочу к себе человеческого отношения. А пока что получаю его только от врагов, а не от союзников. И, знаете, профессор, – он наконец поворачивает голову и смотрит на Дамблдора, – мне больно от этого.
Старик невидящим взглядом скользит по его рубашке, о чём-то размышляя, а потом тихо говорит:
– Если ты останешься, я не смогу тебе помочь.
– Мне больше не нужна ваша помощь. Я всё сделаю сам. И не нужно больше присылать мне этот дурацкий шоколад.
– Без нашей помощи тебя убьют, если ты уничтожишь Волдеморта.
– Знаю, – немедленно кивает Гарри. – Но лучше погибнуть, зная, что я наконец-то исполнил свой долг, чем жить в позоре, когда все будут смотреть на меня и вспоминать, как я не справился с тем, для чего меня растил, как на убой, мой же собственный покровитель.
– Гарри, не говори так. Я не…
– Прощайте, Дамблдор, – едва слышно шепчет он и разворачивается, чтобы уйти, но, уже занеся ногу над рамой, поворачивается и добавляет: – Вы меня разочаровали, и я бы не стал делать этого для вас. Но в опасности не только весь магический мир, но и мои друзья. А они не должны страдать из-за вашей слабости.
Не дожидаясь ответа, Гарри шагает за раму и, к своему облегчению, снова оказывается в кабинете зельевара. Снейп, видимо, всё это время так и не прекращавший нервно мерить шагами комнату, в одну секунду оказывается рядом и быстро спрашивает:
– Что сказал Дамблдор?
Глядя в пол, Гарри мрачно спрашивает, уже заранее зная ответ:
– И вы не скажете мне, что они с Лавгудом задумали?
Снейп тихо вздыхает.
– Пока это известно только им двоим. Они никого не посвятили в свои планы.
Гарри с отвращением чувствует, как от обиды жжёт глаза, но всё же поднимает голову, глядя на него в упор, и тихо произносит:
– Профессор Снейп, пожалуйста, больше не устраивайте мне встреч с Дамблдором. И… что бы он вам теперь ни сказал, я прошу вас, не мешайте мне.
С этими словами он торопливо направляется к двери, на ходу смазывая с лица предательские слёзы. Однако не успевает он выйти в коридор и сделать несколько шагов прочь от ныне ненавистного кабинета, как замечает Риддла, идущего навстречу. Гарри замирает от страха, полагая, что ему уже известно об их разговоре с Дамблдором. Но, приблизившись, Риддл несколько секунд изучает его раскрасневшееся лицо и просто говорит:
– Вот ты где. Значит, Северус тебя уже успокоил?
– Что? – хмурится Гарри, не сообразив, о чём идёт речь.
– Я думал, что Северус уволок тебя к себе, чтобы напоить успокоительным после того, что случилось в зале.
– А. Да, – спохватывается Гарри: недавние воспоминания разом обрушиваются на него, и от этого становится ещё паршивее.
Плохо справляясь с собой, он совершенно по-детски сухо всхлипывает и зажимает двумя пальцами уголки глаз, чтобы не дать волю мерзким слезам слабости.
– Я искал тебя, – словно не замечая этого, продолжает Риддл. – Идём в мой кабинет.
Гарри покорно следует за ним, чувствуя себя совершенно бессильным и измотанным после разговора с Дамблдором. В себя он приходит, только опустившись в мягкое знакомое кресло. Риддл тоже садится напротив и прищуривается.
– Что-то случилось? – спрашивает он и, усмехнувшись, тут же добавляет: – Вернее, случилось ли что-то ещё, помимо того, чему ты стал свидетелем внизу?
Гарри открывает рот, чтобы ответить «нет», но тут же понимает, что если соврёт, Риддл сразу поймёт это. Ответить «да» он тоже не может. Поэтому он прикрывает глаза и тихо выдыхает:
– Пожалуйста, я не хочу об этом говорить.
– Как скажешь, – легко соглашается Риддл. – Хотя меня, признаться, тревожит твоё состояние. Я чувствую, что ты испытываешь ярость и боль. Ты точно не хочешь мне ничего рассказать? – Гарри округляет глаза, услышав знакомую ещё со второго курса фразу. – Ладно, – улыбается Риддл, – вижу, дамблдоровские приёмы на тебя больше не действуют.
При упоминании о Дамблдоре в животе начинает что-то омерзительно скручиваться. Гарри морщится, а Риддл продолжает уже серьёзно:
– Я хотел поговорить с тобой об одном…
– Пожалуйста… – на свой страх перебивает Гарри, делая над собой невероятное усилие, чтобы не устроить детскую истерику. – Можно мне чего-нибудь выпить?
Лицо Риддла каменеет, и Гарри опасается, что сейчас он сделает что-нибудь ужасное или даже начнёт его пытать. Но он только взмахивает палочкой, призывая из шкафа незнакомую бутылку и большой стакан. Наполнив его до половины, он достаёт из ящика стола тёмную колбу и выливает в напиток её содержимое.
– Что это? – машинально спрашивает Гарри, опасливо косясь на опустевшую колбу.
Вместо ответа Риддл молча подвигает стакан к нему, и становится ясно, что, пока не выпьет, объяснений он так и не дождётся. Гарри со вздохом берёт стакан и, поднеся ко рту, чувствует знакомый сильный запах корицы и каких-то приятных душистых трав. Аромат действует на него успокаивающе, поэтому он без страха делает первый глоток, с удовольствием ощущая, как креплёная жидкость проскальзывает в горло, разливаясь по телу мягким теплом.
– Что это? – повторяет он, ставя стакан на стол.
– Бехеровка, – лукаво улыбается Риддл, и тут Гарри вспоминает, что именно её они пили в штабе на прошлое Рождество. Он тоже невольно улыбается и молча кивает на колбу. – А это простое успокоительное, на которое, судя по всему, не расщедрился Северус, – поясняет Риддл, и стекляшка исчезает из его пальцев.
– Спасибо, – бормочет Гарри, не в силах удержаться от второго глотка душистого напитка. – Вы хотели со мной…
– Сначала успокойся, – перебивает Риддл. – Твоя голова мне нужна светлой.
– Вы думаете, она останется светлой после того, как я выпью всё это? – Гарри диковато усмехается, делая уже третий глоток.
– Уж явно светлее, чем после того… – Риддл делает туманный жест рукой. – Что бы там ни произошло. Скажи, Гарри, как ты относишься к сквибам? – неожиданно спрашивает он, и Гарри теряется, не представляя, что на это ответить. – Это не проверка, Гарри, – устало поясняет Риддл, – да и вопрос был, по большей части, риторическим. Я, например, отношусь к ним гораздо лучше, чем к магглам и грязнокровкам, но у Скримджера другое мнение на этот счёт. Для тебя есть работа.
– Для меня?
– Да, именно для тебя, – кивает он. – Дело в том, что наш дорогой Министр хочет видеть тебя здесь не в гостях, а в деле. Вчера вечером он появился в моём камине и недвусмысленно дал понять, что хочет увидеть Гарри Поттера, сотрудничающего с Министерством, ещё на своём веку правления.
Алкоголь быстро делает своё дело, и Гарри, заметно расслабившись, совсем не страшится озвучить довольно бестактную мысль:
– Я думал, вам нет дела до того, что хочет Министр.
– Видишь ли, – усмехается Риддл, – так уж случилось, что мне приходится прислушиваться к его мнению.
– Но ведь вы же его советник, – тихо посмеивается Гарри, – это он должен к вам прислушиваться.
Риддл тоже растягивает красивые губы в улыбке и откидывается на спинку кресла.
– Мы со Скримджером ещё два года назад, когда он разругался с Дамблдором, пришли к консенсусу, чтобы сохранить относительно мирную политическую ситуацию в стране.
– Сейчас она не такая уж и мирная, – фыркает Гарри.
– Потому что ваш старый маразматик со своими прихлебателями устроил в стране смуту.
– Это была не смута! – возмущается он. – А оппозиционное противостояние новой власти.
– Ты используешь термины, значения которых не понимаешь. Во-первых, никакая вы не оппозиция – вы горстка недовольных подпольщиков, обиженных жизнью. Во-вторых, власть в стране не сменилась, сменился лишь её курс. Нужно смотреть на вещи шире. Подрастёшь – поймёшь, – добавляет Риддл со снисходительной усмешкой. – Министр всего лишь хотел сохранить целостность страны.
– Да, и вы заключили с ним консенсус, – ядовито выплёвывает Гарри.
– Пришли к нему, – машинально поправляет Риддл. – Но, заметь, сначала он побежал к Дамблдору. И только после того, как тот отверг его предложение, обратился ко мне.
– Да потому что у Скримджера были невыполнимые условия! – закипает Гарри. – Он хотел, чтобы всё было под властью Министерства, включая Хогвартс и деятельность Ордена, и чтобы Дамблдор пресмыкался перед ним.
– Вот и посмотри, чего старик добился своим отказом, – флегматично замечает Риддл. – Школу он потерял, его Орден представляет собой жалкое убогое зрелище, а сам он кормит своих людей нелепыми сказками о том, что всё будет хорошо. К этому он стремился?
– Но он ведь не знал, что Скримджер окажется таким кретином, что побежит к вам! – в гневе выдаёт Гарри и тут же прикусывает язык: – О. Простите.
– А что ему ещё оставалось делать? – Риддл пожимает плечами, не обращая внимания на завуалированное оскорбление. – Он понимал, что созданный идиотом Фаджем мир распадается на две части. Чтобы сохранить, как я уже говорил, целостность, придётся поддержать открыто одну из сторон, а вторую уничтожить. Потому что настоящие смуты действительно никому не нужны. Не говоря уже о гражданской войне. У нас был свой курс, Дамблдор тянул одеяло на себя. Если бы ещё Министерство попыталось бороться против нас обоих… Не знаю, во что бы тогда превратилась страна.
– Значит, он поддержал вас только из безысходности? – уточняет Гарри.
– Не только. У нас действительно был чёткий политический курс…
– …который не включал в себя разборки с шрамоголовыми мальчиками, – не может сдержаться он.
– Не включал, – соглашается Риддл. – Давай не будем примешивать к политике наши с тобой личные отношения. Мои идеи Скримджеру понравились, как и пути их реализации, в то время как ваш Дамблдор твердил, как заведённый, что все силы нужно бросить на моё уничтожение и поддержку в этом Гарри Поттера. А Министра, в первую очередь, интересует мир в стране, которой он управляет.
– И что же вы сделали для мира в стране, что так понравилось Министру?
– Ты что, не читал газет? За эти два года мы многого достигли. Например, довольно жёстко, но окончательно разобрались с внешними недругами с континента, на что как у Скримджера, так и у его предшественника не хватало духа: у одного – из-за боязни потерять насиженное кресло, у другого – из-за страха, что его осудят граждане. Мы провели финансовую реформу, по которой налоги теперь взимаются согласно ежемесячному доходу, а не социальному статусу. Сейчас мы готовим образовательную реформу, которая наконец-то возведёт обучение как в Хогвартсе, так и в стране в целом на должный уровень. Так что, как видишь, мы не вредим магическому сообществу, а укрепляем его.
