Текст книги "Табия (СИ)"
Автор книги: Тупак Юпанки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 44 страниц)
– О чём вы говорите?
– О лени, разумеется. Библиотека Хогвартса изобилует научной литературой по этим предметам, но лишь единицам приходит в голову взять и открыть книгу. Дети из богатых семей продолжают обучение даже летом, дома, поэтому они прекрасно знают, с какими государствами граничит Британия. А магглорождённых лишают возможности продолжить среднее образование, отправляя в Хогвартс учиться махать волшебной палочкой. Когда я попросил магглорождённого секретаря Министра навскидку сказать мне, сколько океанов на Земном шаре, и он ответил, что девять…
– …вы поняли, что нужно что-то менять, – заканчивает Гарри, не сдерживая улыбки.
– Именно. Таким образом, студенты смогут выбирать предметы для изучения не с третьего, а уже с первого курса, и получать именно те знания, которые им необходимы.
– Но если добавить в нынешнюю программу Хогвартса все маггловские дисциплины, о которых вы говорите, школу невозможно будет закончить за семь лет.
– Конечно, – Риддл довольно кивает. – Поэтому мы и начали строительство магического Университета. К концу седьмого года обучения в Хогвартсе знания студентов будут намного шире, но не глубже. Если брать только магические дисциплины, уровень их знаний окажется ниже, чем сейчас. Их перестанут принимать на престижную высокооплачиваемую работу, и они вынуждены будут продолжить обучение в Лидсе по уже выбранной ими специальности.
– То есть система образования в Британии станет очень похожа на маггловскую.
– И я вижу в этом только плюсы. Магическое сообщество отстаёт от маггловского примерно на два века, но при этом чистокровные волшебники магглов презирают.
– Ну да, мне тоже всегда казалось забавным, что Люциус Малфой вечно задирает нос, но при этом не умеет пользоваться телефоном, – усмехается Гарри. – Но вы уверены, что эта система приживётся и будет действовать?
– Да, Гарри, я уверен, – Риддл останавливается в конце коридора и прислоняется к колонне. – Мы должны идти вперёд, а не топтаться на месте, цепляясь за никому не нужные установки и шаблоны. Но этого не происходило, пока у власти стояли чистокровные маги.
– Вообще-то раньше я думал, что вы ненавидите магглов из-за своего происхождения, – он понижает голос, хотя коридор пуст и их никто не слышит. – Теперь я вижу, что вы ненавидите чистокровных из зависти.
– Ты можешь мне не верить, – пожимает плечами Риддл, – но между такими, как мы, и магглорождёнными с магами лежит куда большая пропасть, чем между самими чистокровными и грязнокровками. Мы знаем и тот, и другой мир изнутри, они же друг друга не понимают, поэтому не могут видеть этой пропасти.
– Такими, как мы? То есть теми, кто воспитывался у магглов?
– Верно. Именно поэтому Северус в этом плане всегда меня понимал, в отличие, например, от того же Люциуса. И ты меня понимаешь. Власть не может быть в руках выходца из какого-то одного мира, потому что он не может управлять страной, половину которой не понимает.
– Но при этом он не должен быть грязнокровкой, так? – спрашивает Гарри, уже наплевав на корректные выражения.
– Да, он должен быть золотой серединой.
– И ей стали вы. Забавно.
– Что именно?
– Ещё пару лет назад мне трудно было представить, что вам нравятся игры в политику. По-моему, это немного не ваш профиль.
– Верно, – смеётся Риддл, – не мой. Поэтому мне принадлежат только идеи, а воплощают их пусть… Министры и чиновники.
– Знаете, если всё будет действительно так, как вы говорите… – Гарри умолкает и отводит глаза, но Риддл не прерывает его. – В общем, я не думал, что вы станете… – он быстро качает головой, так и не найдя нужных слов.
– Я уже говорил тебе: я хочу править страной, а не потрошить её. Ни одному ребёнку не захочется играть со сломанными игрушками.
– Страна – это не игрушки!
– Те же игрушки, просто масштаб немного другой.
Гарри молчит в ответ, только едва заметно улыбается, и какое-то время они стоят, слушая приятную тишину замка. Наконец Риддл отходит от колонны и направляется во двор. Гарри хочет идти следом, но он говорит:
– Можешь пока походить по замку. Только не мешай учебному процессу. Я найду тебя позже, – и куда-то уходит.
Постояв немного в нерешительности, Гарри отправляется к сердцу Хогвартса – двигающимся лестницам.
***
Он проходит этаж за этажом, заглядывает в пустые аудитории, прислушивается к редким возгласам, доносящимся из-за дверей классов, где идут занятия. Ему кажется, что каждый кирпич школы, каждая рама картины и даже каждая трещинка в полу ему знакомы. От стен родного замка веет величественным теплом, и то и дело возникает приятная иллюзия, что время повернулось вспять и отбросило его на много лет назад, в те самые дни, когда он впервые в своей жизни гулял по длинным коридорам Хогвартса.
За высокими чуть приоткрытыми дверьми одной из аудиторий раздаются громкие голоса и смех. Гарри подходит ближе и аккуратно заглядывает в узкую щель. Класс ему незнаком – здесь они никогда не занимались, или же его изменили до неузнаваемости. Посреди просторного зала возведён помост – точь-в-точь такой же, как был некогда в дуэльном клубе, – окружённый двумя десятками студентов. На помосте стоят два противника в боевой позиции: у молодого человека на мантии вышит герб Гриффиндора, на груди девушки напротив красуется слизеринская змея.
– Насчёт три, – ровно командует огромного роста плотный бородатый мужчина внизу, внимательно наблюдая за ними. – Один, два, и!..
– Expelliarmus!
– Impedimenta!
– Stupefy!
– Impedimenta!
– Petrificus Totalus!
Заклятья сыплются, как град, вспышки мелькают так, что больно глазам. Движения противников такие точные и молниеносные, что засмотревшись Гарри сам не замечает, как оказывается внутри класса. Отбив очередное заклятие, слизеринка резко разворачивается и делает выпад.
– Imperio!
Парень напротив замирает, его взгляд стекленеет, а рука с палочкой безжизненно опускается. Гарри смотрит на эту сцену, сомневаясь, правильно ли расслышал заклинание. Он ждёт, что преподаватель тут же снимет баллы со Слизерина и устроит студентке выволочку, но тот, к его ужасу, довольно кивает:
– Молодец, Стэлла, хорошо. Но в следующий раз ставь защиту, прежде чем бить. Тебе повезло, что Ральф сегодня не слишком расторопен.
По классу пробегают смешки.
– Да, профессор Ранкорн, – кивает она, взмахивая палочкой.
Замерший напротив неё гриффиндорец, встрепенувшись, озирается и досадливо потирает лоб.
Стэлла поворачивается, чтобы сойти с помоста, как вдруг замечает стоящего позади всех Гарри. Её лицо изумлённо вытягивается.
– Гарри Поттер?! – выдыхает она, остановившись.
Все разом оборачиваются к нему.
– А, мистер Поттер! – Ранкорн в несколько широких шагов оказывается рядом и протягивает большую лапищу. – Добро пожаловать! Альберт Ранкорн.
Гарри кивает, машинально пожимая руку профессора, и замечает на его обнажённом предплечье чёрную татуировку. Проследив за его взглядом, Ранкорн усмехается.
– Альберт Ранкорн, сосланный на эту каторгу из Министерства, – добавляет он.
– Я слышал о вас, – говорит Гарри.
– Взаимно, – усмешка Пожирателя превращается в ухмылку.
– Не сомневаюсь.
– Мистер Поттер, – зовёт его кто-то сбоку, и Гарри поворачивается.
Перед ним стоит черноволосый юноша-старшекурсник из Гриффиндора, глядя на него снизу вверх.
– Я так рад вас снова видеть! – продолжает он, и Гарри приходится пожать руку и ему. – Вы меня, наверное, не помните. Я Дэн Харсви. Я поступал в Хогвартс в тот год, когда вы участвовали в Турнире Трёх Волшебников. Я за вас очень болел.
– Благодарю, – сухо отвечает Гарри и видит, что к нему понемногу стекаются и остальные студенты, которые, несомненно, его помнят, и которых, конечно же, не помнит он.
Бегло оглядев толпу, Ранкорн взмахивает рукой.
– Перерыв десять минут. И нечего здесь толпиться!
Он отходит к окну, и Гарри следует за ним, чтобы отделаться от навязчивых студентов. Открыв окно, Ранкорн достаёт большую сигару, которая в его пальцах смотрится как тонкая веточка, и прикуривает.
– Что здесь происходит? – спрашивает Гарри, отмахиваясь от табачного дыма.
– Занятие по боевой магии, – пожимает плечами Ранкорн.
– Да, я догадался. Вы что, учите студентов Непростительным?
– Только одному, – отвечает он немного обиженно. – Это разрешено новым руководством школы.
– А как насчёт нового Министра Магии? Или за применение Imperio уже не сажают в Азкабан?
– Мистер Поттер, мы живём в такое время, когда студентам совсем не лишним будет обучиться приёмам самообороны.
– Это не самооборона, а заклятие подчинения!
– Учитывая, что творится на улицах страны, безобидным Imperio уже никого не удивишь.
– А потом будет безобидное Crucio и безобидная Avada Kedavra?
– Заклятие Crucio изучается на седьмом курсе, а это шестикурсники, – вновь пожимает плечами Ранкорн, безучастно выдыхая дым в приоткрытое окно.
– Вы что, не понимаете, как опасно учить этому детей?
– Боюсь, это вы немного не понимаете. В дальнейшем Министерство планирует пересмотреть свои консервативные взгляды на применение некоторых заклятий. Тёмный Лорд считает, что студенты должны выходить из школы подготовленными к настоящей взрослой жизни. А она сейчас, сами знаете, мало напоминает добрую сказку.
– Чертовщина какая-то, – Гарри качает головой, глядя на поляну перед замком, где теперь, вместо хижины Хагрида, стоит небольшой дубовый домик. Из его трубы ровными клубами валит серый дым.
– Мистер Поттер, – тихо говорит Ранкорн, гася сигару. – К счастью для многих из нас и, думаю, вас тоже, наступают новые времена, в которых не место пережиткам прошлого. Со многим из того, что было раньше, придётся проститься, и многое из того, что появляется сейчас, придётся принять. Вы же понимаете, это просто политика.
Гарри молча косится на нескольких студентов, стоящих неподалёку, которые пытаются наколдовать из воздуха какую-то голубоватую сферу. Вдруг двери зала открываются, и непонятно откуда – вошедшего за толпой ребят не видно – доносится высокий писклявый голос:
– Профессор Ранкорн, могу я на несколько минут забрать мисс Ольви?
Студенты расступаются, глядя себе под ноги, и Гарри узнаёт человечка, продирающегося сквозь них.
– Профессор Ранкорн… – начинает тот, но, заметив его, умолкает, глядя на него во все глаза.
– Профессор Флитвик?! – Гарри меряет чароведа изумлённым взглядом, не зная, что ещё сказать.
– Да, да, добрый день, – поспешно говорит Флитвик, хмурясь, и поворачивается к Ранкорну. – Мне необходимо поговорить с ней – есть вести из дома. Это срочно.
– Да, пожалуйста, – отвечает Ранкорн и возвращается к помосту. – Класс, продолжаем! Мисс Ольви, идите с профессором Флитвиком.
Не глядя на Гарри, Флитвик разворачивается и вместе с гриффиндорской студенткой покидает класс. Ранкорн как ни в чём не бывало продолжает занятие, и Гарри понимает, что больше с ним говорить не о чем. Поспешно выйдя в коридор, он видит, как Флитвик что-то тихо и серьёзно говорит Ольви. Та внимательно слушает его, кивает и возвращается на урок. Он провожает её взглядом, замечает Гарри и, развернувшись, торопливо направляется прочь от него.
– Профессор Флитвик! – Гарри нагоняет его, но он делает вид, что не слышит. – Профессор!
– Не сейчас, Поттер, – раздражённо шепчет Флитвик, смотря перед собой. – И не здесь. Идите за мной.
Миновав в полном молчании несколько этажей, они, наконец, оказываются в его кабинете. Флитвик вскарабкивается на высокий стул, похожий на детский, и указывает рукой на стул напротив. Усевшись, Гарри принимается внимательно разглядывать напряжённое хмурое лицо маленького профессора, который смотрит то в пол, то на свои руки и явно не знает, с чего начать.
– Профессор Флитвик, – тихо произносит он. – Что вы здесь делаете?
– Вы всегда были умным юношей, – отзывается тот, всё ещё пряча глаза. – Зачем задавать такие глупые вопросы?
– Почему вы остались в школе?
– Потому что мне некуда было идти! – возмущённо восклицает Флитвик и наконец-то поднимает голову.
– Где вы были всё это время? Почему не аппарировали вместе с остальными членами Ордена?
– Всё это время я был здесь. Помогал приводить школу в порядок. А не аппарировал, потому что… – он грустно усмехается. – Дамблдор не взял меня с собой.
– Что за чушь?! Он же не мог вас здесь бросить!
– Не думаю, что он сделал это специально. В тот день была суета, много раненых… Наверное, он просто забыл. Его главной задачей было вытащить отсюда вас.
– Но вы могли присоединиться к нам потом.
– Не мог, – голос Флитвика становится совсем тихим. – Едва защита замка пала и Дамблдору со всеми вами удалось скрыться, Пожиратели возвели защитный купол, сквозь который уже никто не мог пройти.
– Что было дальше? – поторапливает Гарри, от нетерпения даже съезжая на край стула.
– Дальше?.. – рассеянно повторяет Флитвик. – Всех студентов загнали в гостиные и заперли, а преподавателей привели в Большой зал. Нам объявили, что, хоть мы и враги, они не хотят проливать в замке ещё больше крови. Нам предоставили выбор: за сутки покинуть страну или остаться в школе, продолжив преподавать уже под началом Пожирателей.
– И вы остались с Пожирателями?!
– Я остался не с Пожирателями! – он резко поднимает голову. – Я остался со студентами.
– А остальные уехали?
– Они уехали недалеко, – мрачно хмыкает чаровед. – Из страны в течение суток удалось выбраться лишь нескольким. Остальные решили на время затаиться, чтобы потом примкнуть к Дамблдору. Думаю, они надеялись, что их оставят в покое, но… – он быстро морщится. – Да и потом, никто не хотел бросать свои семьи. У Помоны как раз родился третий внук, профессор Синистра собиралась замуж, а Роланда была слишком храброй для того, чтобы просто сбежать.
– Что с ними случилось? – медленно спрашивает Гарри, понимая, что не хочет слышать ответ.
– Их арестовали на следующий день. Сейчас они сидят в Азкабане по обвинению в пособничестве Дамблдору. Дементоров там, правда, уже давно нет, но… – Флитвик тяжело вздыхает, но потом осторожно улыбается. – А как у вас дела, мистер Поттер? Я слышал, вы нашли себе применение в качестве протеже советника?
– Это немного не то, чего я искал, – Гарри невесело усмехается. – Но дела не стоят на месте.
– Да, я читал о Лидсе. Говорят, вы проделали большую работу.
Гарри видит, как моментально оживился профессор, сменив тему, и ему становится тоскливо. Он никогда не думал, что кто-то из тех, кто окружал Дамблдора, может так запросто продаться, спасая свою жизнь. Флитвик сколько угодно может убеждать его, что всего лишь хотел защитить студентов, но Гарри знает, что это лишь малая доля всей правды.
– Я лишь помогал, – сухо отвечает он, передёрнув плечами.
Раздаётся вежливый стук в дверь, и Гарри оборачивается. В кабинет входит Чжоу Чанг, неся в руках большую стопку пергаментов.
– Профессор Флитвик, все разрешения проверены, Равенкло готов.
Она замирает, увидев его. Гарри и сам прилипает к месту, не веря собственным глазам.
– Спасибо, мисс Чанг, – говорит Флитвик, слезая со стула. – Оставьте у меня на столе.
Чжоу делает несколько шагов вперёд, когда Гарри, совершенно не вовремя вспомнив об этикете, вскакивает, и они оказываются нос к носу. Она долго смотрит ему в глаза, потом обходит и кладёт пергаменты на стол.
– Здравствуйте, мистер Поттер, – тихо говорит она, отвернувшись, и уходит.
– Спасибо за разговор, профессор, – роняет Гарри и выходит следом.
Он догоняет Чжоу уже на лестнице и хватает за локоть.
– Вы что-то хотели? – спрашивает она, высвобождаясь и ускоряя шаг.
– Чжоу, да погоди же! – Гарри обгоняет её и преграждает путь. – Постой.
– Простите, у меня много работы, – Чжоу упорно смотрит в стену.
– Я не знал, что ты тоже в замке.
– Я помощник преподавателя, веду Чары у младших курсов. Теперь, – мрачно добавляет она и наконец-то смотрит ему в глаза.
– А кто ещё здесь из наших?
– Из ваших – только Пожиратели.
– Чжоу, да прекрати. Это же я!
– Я уже не уверена.
Отодвинув его в сторону, она быстро спускается по лестнице и выходит в коридор, но Гарри не отстаёт.
– Чжоу, прошу тебя, не убегай! Поговори со мной.
– Поговорить? – горько фыркает она, качая головой. – Теперь ты хочешь поговорить? А где ты был раньше?
– Раньше?
Чжоу останавливается и сощуривается.
– Да, Гарри, раньше! Где ты был, когда замок захватили? Где ты был, когда нас согнали в гостиные, как стадо баранов?! Когда каждого заставляли давать Нерушимую Клятву, что он не причинит вреда Пожирателям и будет им подчиняться! Ты прятался два года, в то время как мы вынуждены были восстанавливать школу и слушаться каждого слова Люциуса Малфоя! А замок заполнили Пожиратели.
– Чжоу…
– Ты себе не представляешь, каково это: ходить по коридорам, сжимая палочку в кармане, и бояться, что в любую минуту на тебя могут напасть – и за тебя никто не вступится! – а им ничего за это не будет. Ты не знаешь, каково видеть, как твою лучшую подругу затаскивают в пустой класс три Пожирателя, а ты ничего не можешь сделать! И некому жаловаться, потому что она здесь – никто, просто ещё рабочая сила. А единственный способ перестать быть никем – это официально устроиться на работу. Ходить к новой директрисе, умолять её взять тебя, унижаться, подставлять профессора Флитвика, которому пришлось соврать, что я лучшая студентка на курсе и со всем отлично справлюсь! Учить новые чары по ночам, когда никто не видит. Где ты был, когда трупы наших друзей сжигали в лесу?! Когда от нечего делать издевались над телами погибших Орденовцев, поднимая их в воздух и заставляя танцевать! Ты не знаешь, что это: засыпать каждую ночь под чьи-то крики и бояться, что можешь не проснуться или завтра же окажешься на его месте! Как у тебя вообще хватило совести явиться сюда?!
Чжоу наконец замолкает, тяжёло дыша и глядя на него блестящими от слёз глазами. Гарри так ошарашен этим рассказом, что не сразу находится, что ответить.
– Я не знал, – говорит он, опуская голову.
– Ну, конечно. Наверное, Дамблдор хорошо спрятал тебя и от Пожирателей, и от правды. Не знать всегда удобнее.
– Чжоу, – Гарри берёт её за запястье. – Я здесь, чтобы всё исправить. Обещаю, что…
– Не надо, – она вырывает руку. – Не надо ничего исправлять. Уже поздно. Ты только сделаешь хуже.
Чжоу разворачивается и быстро уходит. На этот раз он не идёт за ней, а какое-то время без движений стоит в коридоре, не в состоянии думать вообще ни о чём.
***
По маленькой площадке Астрономической башни гуляет ветер, гоняя по полу прошлогодние осенние листья и совиные перья. Именно сюда приносит Гарри после ещё одного часа бесцельного шатания по замку. Он подходит к парапету, обхватывает руками холодный металлический поручень и так долго смотрит вдаль, что глаза начинают слезиться. Именно здесь два года назад он стоял и так же смотрел на огромную территорию замка. Только тогда не было снега, а на поле мелькали чёрные фигуры в длинных мантиях и масках.
Воспоминание накатывает неприятными тягучими толчками. Оно такое чёткое, словно всё это случилось только вчера. Высокие ворота Хогвартса сорвались с петель, и тёмная живая масса втекла внутрь, распространяясь по полю, как зараза. Встретила её такая же – и хоть с высоты было не разобрать знакомых в маленьких фигурках, он знал, что там были все преподаватели, многие студенты, члены Ордена. Но их было меньше, гораздо меньше. Ещё стоя на самом верху башни, Гарри знал, что битва проиграна. Знал, но не хотел об этом думать, не хотел верить. Поэтому сорвался с места и ринулся вниз. Выбежал на поле боя, расталкивая столпившихся у ступеней студентов, и бросился в самую гущу сражения.
Заклятья свистели над головой, пролетали мимо ушей, неслись прямо в грудь. Но он отбивал одно за другим, так молниеносно, что сам толком не понимал, как у него это получалось. Гермиона с кровоточащей раной на голове что-то кричала ему и показывала на Дамблдора, который, возведя вокруг себя защитную сферу, отбивался сразу от дюжины Пожирателей. Гарри помнит, что его пытались куда-то утащить Сириус с Роном, но он вырвался из их рук и устремился к холму за хижиной Хагрида, откуда изумительно пахло вереском. Там, на холме, в окружении кучки Пожирателей, прохаживался взад и вперёд единственный человек, до которого он мечтал добраться.
Он слепо рвался вперёд, распихивая локтями всех, кто попадался на его пути, и между делом отбивая проклятья. Сейчас он вспоминает, как увидел группу слизеринцев, которые быстро сообразили, что нужно делать, как только ворота распахнулись. Тогда он налетел на Марка, доставшего палочку и растеряно озирающегося, и просто оттолкнул его в сторону. Видел и Драко, которого через всё поле тащил за руку Люциус, а где-то на самом краю поля маячила фигурка Нарциссы, ждущей их, чтобы немедленно аппарировать отсюда. Видел он и придавленного разрушенной колонной Невилла, но даже не остановился, чтобы помочь выбраться. Видел Луну, на которую надвигался Фенрир Грейбек, но не бросился ей на помощь. Тогда кровь так стучала в ушах, что почти ничего не было слышно. Глаза застилала кровавая пелена ярости, а жажда мести гнала только вперёд, не давая возможности остановиться хоть на мгновенье.
Волдеморт заметил его, когда он начал бегом взбираться по холму, и остановился. Даже с такого расстояния Гарри видел, как растянулись в хищной улыбке его синеватые тонкие губы. Защищая своего повелителя, Пожиратели встали перед ним, вскидывая палочки, словно волки ощетинились, готовясь к прыжку. Гарри было уже всё равно, сколько заклятий полетит в него, прежде чем он успеет добраться до цели, когда вдруг упал и понял, что не может подняться. Его что-то держало. Он вскинул голову, встречаясь глазами с красными вертикальными зрачками и, скрипнув зубами, обернулся. Одной рукой Дамблдор продолжал обиваться, а другая была вытянута в его сторону. Она дрожала.
Гарри зарычал от злости и попытался вырваться, но тут раздался хлопок и прямо перед ним возник Снейп. Ни секунды не мешкая, он взмахнул палочкой, и Гарри отбросило к подножью холма. Тут же за плечи его схватил Дамблдор, живот скрутило, и они очутились перед домом Блэков на площади Гриммо, где уже ждали его друзья и несколько членов Ордена. Гарри вырывался и кричал, проклинал Дамблдора и Снейпа, но его всё же удалось затащить внутрь и угомонить. Под стоны раненых, смешиваясь со всеобщей суетой, он таскался по дому, пытался выбить окна, ломился в дверь, но защитные чары пробить так и не сумел. Через час в гостиной появился и сам старик, сказав, что нужно немедленно уходить, потому что Пожиратели теперь знают местоположение дома и направляются сюда. И вновь Гарри утаскивали силком, теперь уже с Гриммо: кто именно, он даже не понял – кажется, Люпин. Все Орденовцы покинули дом, чтобы через несколько минут Пожиратели разрушили его до основания. В тот день они отдали врагу всё.
– Так и знал, что найду тебя здесь.
Он вздрагивает и оборачивается. Риддл подходит ближе, внимательно глядя ему в глаза.
– Здесь погибло очень много людей, – тихо говорит Гарри, снова смотря на маленький домик, из трубы которого мирно валит дым.
– Войны не обходятся без жертв.
– Тогда не стоит затевать войн.
Он отходит парапета и спускается на несколько ступеней по лестнице.
– Что случилось? С кем ты успел поговорить, пока меня не было?
Гарри останавливается и, вздохнув, присаживается на ступеньку спиной к нему.
– Я не хочу об этом говорить. В любом случае, это, наверное, уже не имеет значения.
– Я думал, ты обрадуешься, увидев замок в целости.
– То, что я увидел поначалу, было лишь фасадом. Я не знал, что на самом деле всё… так.
– Как?
– Ну, сейчас, может, всё и нормально, но то, что было до этого…
– Какая разница, что было до этого?
– Ладно, это всё неважно, – Гарри качает головой. – Вообще-то я думал, что вы разрушите замок, как только захватите. В общем, я был уверен, что так оно и случилось.
– Разрушить замок с многовековой историей? Неужели я похож на вандала?
– Только не говорите мне, что для вас имеют смысл какие-то культурные ценности.
– Дело не в этом.
– А в чём?
– Почему ты решил, что я захочу уничтожить замок, который долгое время был моим домом?
– Вы выросли в приюте, но тем не менее сожгли его.
– Приют был лишь моим временным пристанищем. А вырос я в Хогвартсе.
– Можно подумать, вами двигал приступ сентиментализма!
– Ты прав, дело и не в этом, – Риддл подходит к нему и садится рядом. – В своё время я тщательно изучал историю магических и маггловских войн внутри страны. Почти все они заканчивались одинаково: разрушением, уничтожением, гибелью сотен людей. Как я тебе уже говорил, прийти и разрушить не так трудно. Важно другое: что делать потом?
– Отстроить новое, – Гарри пожимает плечами.
– Если человеком движет навязчивое желание уничтожать, он не создаст ничего нового. Вернее, он может попытаться. Но потом природа возьмёт своё, и он уничтожит и это.
– В истории есть много примеров, когда новые цивилизации возникали на останках предыдущих.
– Верно. Но главное здесь – «новые». В переводе на историю магической Британии это означает, что мне следовало бы стереть с лица земли всю магическую часть страны со всеми людьми и создать что-то совершенно новое.
– Почему же вы не пошли этим путём?
– Потому что страна меня интересует именно такой, в какой я жил. Я не хочу уничтожать её, я хочу её менять.
– Значит, по-вашему, вы способны на созидание?
– Ты же был сегодня в Лидсе. Сейчас ты находишься в действующем Хогвартсе. Ответ очевиден.
– Я не верю в ваши благородные помыслы. Всё, что вы делали, вы делали только ради себя, ради собственной выгоды. Поэтому я и не пойму, какая вам выгода от строительства университета или ремонта Хогвартса. Вы уже захватили власть в стране – вам не обязательно думать об образовании волшебников. Вы можете делать всё, что хотите.
– Могу, – кивает Риддл. – Сейчас я могу всё. Но что будет после?
– Когда?
– Когда меня не станет, – Риддл поворачивает голову и смотрит на него в упор. Не выдержав его взгляда, Гарри отворачивается.
– Вы бессмертны.
– Да, но бессмертие не означает вечную жизнь. Рано или поздно всё заканчивается.
– Хорошо, пусть так. Лет через… миллион вы умрёте. Так какая разница? Не всё ли равно, что будет потом?
– Ты много лет рисковал жизнью. Ты когда-нибудь думал, что останется после тебя?
– Если повезёт, то могила, на которую смогут приходить те, кому было на меня не наплевать.
– И всё?
– А что ещё? Имя на страницах учебника истории?
– Слишком мелко, – морщится Риддл. – Смысл жизни не в том, чтобы студенты на истории конспектировали твою краткую биографию, зевая со скуки.
– А в чём?
– В знании. Жить и умереть, зная, что твоё дело будет продолжено. Быть уверенным, что даже после твоей смерти люди будут помнить, кому они обязаны всем, что у них есть.
– Попахивает дешёвым пафосом, – бурчит Гарри в сторону. – И тщеславием.
– Пусть так, – легко соглашается Риддл. – Но куда лучше быть тщеславным, чем умирать, понимая, что после тебя останется только гора костей и мяса.
– Вы не можете этого знать.
– Могу. Я умирал, – он мрачнеет, и Гарри сощуривается. – Но это не то, о чём ты подумал. Я умер больше сорока лет назад в Албании.
– Но вы ведь живы.
– А мог бы и не быть. Я не знал, получится ли завершить ритуал и вернусь ли я к жизни.
– Зачем же вы пошли на него?
– Тщеславие, – улыбается Риддл. – Я потратил очень много лет на то чтобы понять, чего я хочу. И когда пришло понимание, стало ясно, что мне не добиться этого, будучи тем, кем я был тогда. Простым смертным человеком. Можно было продолжать жить, как раньше, ничего не предпринимая, и вскоре сдохнуть, как другие, или же рискнуть. Я рискнул.
– Что это был за ритуал?
– Я не стану вдаваться в описание подробностей. Но этот ритуал должен был или возвысить меня, или убить. И никто не мог предсказать его исход.
– Но ведь… всё получилось.
– Да. Но я многое знаю о смерти. И о страхе перед смертью.
– Не всё её боятся, как боялись вы.
– Ты опять про себя? – Риддл снисходительно усмехается. – Это самообман. В человеческой природе заложен страх перед гибелью. Многие говорят, что не боятся умереть, но это только слова. Храбрецы не боятся смерти ровно до того момента, пока не почувствуют её неотвратимость. К счастью, у тебя пока не было возможности это испытать, несмотря на всё, через что ты прошёл.
– И на что похожа смерть? – тихо спрашивает Гарри.
– На кислоту. Которая медленно разрушает сознание, капля за каплей. Выжигает тебя изнутри собственного тела. Но это не главное. Все эти ощущения гасит настоящий животный страх. Когда ты лежишь, окровавленный, на грязном полу старого заброшенного дома. Когда последнее, что ты видишь – это равнодушное лицо малознакомого человека, который склоняется над тобой, чтобы проверить, дышишь ли ты ещё. Когда ты осознаёшь, что сейчас всё закончится, а смерть надвигается так неизбежно, что ты чувствуешь её каждой клеточкой погибающего тела и понимаешь, что совершенно беспомощен перед ней, что ты ничего не можешь сделать. Вот это действительно страшно.
– И вы сделали всё, чтобы больше не испытывать этого? Но вы же сами сказали, что рано или поздно всё равно умрёте.
– Да, и поэтому сейчас я делаю всё, чтобы не умирать с ощущением собственной бесполезности. Но давай больше не будем говорить об этом. Я искал тебя немного для другого разговора. Что ты думаешь о новом Хогвартсе, Гарри?
– Ну… Сначала кажется, что он ничуть не изменился. Потом понимаешь, что он уже совсем не такой, каким был раньше.
– Время тоже не идёт вспять. Всё меняется. Я бы тоже хотел видеть Хогвартс таким, каким он был во времена моей учёбы.
– А я бы многое отдал, что посмотреть на него таким, каким его запомнили вы, – грустно улыбается Гарри.
– В самом деле? Это не так трудно устроить.
– Правда? – он поднимает голову.
– Идём, – опёршись на его колено, Риддл поднимается и идёт вниз.
Гарри смотрит ему вслед и, прежде чем встать, кое-что понимает. Всё, о чём сейчас говорил Риддл, безусловно красиво. Вот только Волдеморт, придя к власти, не стал бы думать о последствиях своего правления. Кажется, только что он разговаривал именно с тем Риддлом, который был до появления Лорда Волдеморта.
***
– Дай мне руку, – Риддл протягивает ладонь.
Они стоят в коридоре первого этажа перед распахнутыми дверьми пустого Большого зала. Как Гарри успел выяснить, в честь выборов студентам дали внеплановую неделю каникул и, пока он гулял по замку и разговаривал с Риддлом на башне, они уже успели покинуть замок. Так что теперь, несмотря на то что подошло время ужина, в зале нет ни души.
Он шагает к Риддлу и уверенно накрывает его ладонь своей. Несколько секунд, пока они смотрят друг другу в глаза, ничего не происходит, но потом стены, пол и потолок подёргиваются, их очертания немного искажаются. Воздух накаляется, рука Риддла тоже становится горячей. Он прикрывает глаза, на чём-то сосредотачиваясь, и пустое пространство постепенно заполняют фигуры – вначале прозрачные, как призраки, вскоре они становятся чётче. Отовсюду раздаются голоса, тихие и глухие, но потом и они крепнут, и уже через минуту Гарри с Риддлом оказываются перед наполненным людьми Большим залом. По коридору тоже снуют студенты, но никто их, кажется, не замечает. Риддл медленно пятится к залу, увлекая Гарри за собой.
