Текст книги "Испытание огнём (СИ)"
Автор книги: . Токацин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 45 страниц)
38 день Металла месяца Камня. Равнина, «передвижной лагерь» племени Хеллуг
С едой Джагулы не обманули – когда Джейн проснулась, Хассинельг уже разделил надвое всё, что было в принесённой торбе. Девушка благодарно кивнула, увидев чашку-конус, и потянулась за флягой с отваром курруи. Есть не хотелось – в спальном «отсеке» уже было градусов тридцать. «Палуба» не качалась – сааг-туул залёг где-то, пережидая смертельную жару. Воздух он, видимо, запасал внутри себя – и столько, что хватало и «симбионтам»-Джагулам. Иногда Джейн чувствовала слабый горячий сквозняк – где-то открывались «клапаны»… вот только сааг-туул и сам был неслабо нагрет и точно не мог ничего охладить…
– Да сними ты рубаху, – проворчал страж; он вернулся из внешнего коридора с «котлом»-мешком, испускающим пар и пахнущим отваром курруи. Термоэлемент был ни к чему – воздух даже под бронёй уже так нагрелся, что вода закипала без посторонней помощи. Джейн обернула голову и ноги мокрыми тряпками и со вздохом сняла рубаху. Ещё одной тряпкой можно было обмотать грудь.
– Слушай… – думать было тяжело, даже лежать – липко, а жара только усиливалась. Может быть, на панцирь сааг-туула уже лился расплавленный металл…
– Слушай, а то, что сейчас идёт дождём, – его расплавить легко? Наш тер… красные камешки справятся?
– С рэссеной?! Наша пластина сама из рэссены, – Хассек даже приподнялся со дна ниши – так удивился, что жара отошла на второй план. – Только священный жёлтый металл расплавить тяжелее. У Сэта есть печи, где рэссену делают жидкой. А в кузнице мастера Эджереха она только размягчается. Ковать можно, лить нельзя.
«Второй по тугоплавкости металл. Регулярно… вот уже второй раз за месяц… льётся с неба. И на этой планете ещё кто-то живёт?! Сарматы даже АЭС построили… без крутящихся элементов, ёлкин корень…» – Джейн протяжно вздохнула.
– Хассек… а как у вас вообще появилось живое? Сейчас оно, понятно, всё в панцирях. Или заранее улетает подальше. А как возникло-то? В Сфенах Земли, Молнии, Воды, Жизни… Огня – тем более? Почему его не сожгло или не сварило на месте?
– Разве что волей богов… – Хассек лежал, тянул отвар, и думать ему было лень. – Хотя… старшие стражи говорили – когда-то все Сфены были порознь. Не было разломов, никуда было не пройти и не пролететь. В Сфене Воды была сплошь вода, где Земля или Жизнь – мелкие ручьи и озёра… а где Огонь или Металл – там падала жара, и шли нергеты. А когда Куэнны всё объединили, дороги всё связали – и землю, и воду, и небо. И ветер приносит все облака в каждый Сфен. От этого нам теперь столько хлопот…
«Сверхцивилизации, хвостом их по голове…» – Джейн досадливо поморщилась. «Представляю, какой глобальный трындец тогда тут был. Всё равно, что объединить Землю с Венерой и Энцеладом… Теперь вот ещё одна «сверх» на наши головы. Куда бы их всех запихать, чтоб там сидели и сами на себе опыты ставили?!»
39 день Мысли месяца Камня. Равнина, «передвижной лагерь» племени Хеллуг
– Я видел зверей Урху во сне, – услышала Джейн сквозь дрёму угрюмое рычание. Даже спросонья она уже узнавала голос «шамана» Урджена и могла вспомнить, кого тут называют «Урху» – а потому, мгновенно стряхнув оторопь, заворочалась в коконе. Штаны и нижнюю рубаху она засунула с собой в спальный мешок, а в мокрых портянках и ложилась; за ночь они стали суше сухого… хотя, конечно, надо было их сменить, и на Земле Джейн непременно так бы и сделала и всю одежду сдала в стирку…
– В день Мысли? – услышала она встревоженный голос Хассинельга и притихла – страж попусту не дёргался, а она только и знала, что к снам Урджена тут относятся очень серьёзно.
– В начале, но не на исходе, – но сон был ясный, – хмуро ответил «шаман». – Большие звери охраняли летучую ракушку, а она быстро поднималась. Там была погоня и колдовские вспышки. Я чуял успех… но успех только в бегстве. Джархин отправил зверей в небо – но мне неспокойно за них, а ещё беспокойнее Джааргану.
– Благосклонность богов на ракушку Вепуата и каждого её зверя, – пробормотал Хассинельг; Джейн сквозь горловину спального кокона видела, как он, на миг уронив голову на грудь, берёт посох и вглядывается в «потолок». – Я поднимусь на броню…
– Нет! – рявкнул Урджен. – И ты, и Джегуу, – вы будете внутри. Если звери вернутся, они могут быть не одни. До сих пор злые камни в них не вселялись – но у них и их дружков есть другие способы…
– Разумные слова, – нехотя согласился страж, вглядываясь в невнятную дрожь цветных пятен. – Джейн, тебе там нас слышно?
Девушка, на ходу расплетая «гриву» (опять вымахала чуть не до пояса, – точно что-то в местной пище впору было экспортировать на Землю!), выбралась из кокона.
– Ракушколёт засекли?
Урджен дёрнул ухом, что-то проворчал и вышел. Страж неопределённо махнул хвостом.
– Боюсь, что да – и Геду с Мином пришлось бежать. Если Кьюссы в небе будут настороже… или алайналь освоились с глазами, которые сделали Дим-мин и Вепуат… лучше сейчас Геду и Мину затеряться в небе. Да и нам выбрать другой путь в Уру-Джагзур…
Дверная занавесь отлетела в сторону так, что едва не сорвалась с крюков.
– Звери вернулись, за ними летят чужаки! – крикнул незнакомый воин, на ходу затягивая ремешки наручей. – Лазутчики Хуургэрэна! Их мы убьём, но вы готовьтесь – племя Хеллуг сменит дорогу!
– Уходите, не ждите туун-шу! – Хассек вскочил на ноги. «Палуба» уже раскачивалась, сверху что-то грохотало, – и гигантский живой транспорт так проворно, как мог, развернулся направо. Внизу заплюхало, страж резко выдохнул, зажигая свет на посохе, – но в ту же секунду под лапами сааг-туула оказалась твёрдая земля, а вдали загрохотал, скатываясь, валун. Ещё пять секунд – и в коридорах потянуло неприятным, влезающим прямо в кости холодом, а светящиеся узоры на стенах потускнели.
– Уходим самыми скверными тропами, – прошептал страж, прикрыв пасть навершием посоха – будто сама местность могла обидеться; да здесь и Джейн с каждой секундой сильнее мерещились взгляды из теней…
– Через такие Сфены, куда… – палубу затрясло сильнее – зверь пересекал какую-то речонку и нёсся с невиданной прытью. – Куда алайналь в жизни не полезут!
– А если… – Джейн села на дно спальной ниши – бегущий зверь так переваливался с боку на бок, что её мотало и едва не шмякнуло о «переборку». – Если пилот туун-шу не заражён? Кьюссы же по своей воле помогают, – есть же… и пилоты… добровольцы! Если такой сядет нам на хвост…
– Чтобы немёртвые твари не сидели на каждом звере и не следили за каждым отрядом?! – страж громко фыркнул. – Никто не погонится. Увидишь.
«Скверные» Сфены сменяли друг друга. «Палубу» шатало всё сильнее, иногда дёргало, и по коридорам проносилась громкая смесь шипения и скрежета. Ещё одно краткое похолодание – и воздух снова стал тёплым, а сквозняк прошёл по «отсекам» с протяжным шипением. Зверь замедлил шаг – и остановился. Джейн услышала треск лопающейся коры. Хассинельг облегчённо вздохнул. Сверху уже доносился короткий вой, свист дудок, потом – быстрые шаги. В отсек заглянул воин в полном снаряжении, с натянутыми тросиками колёсомёта.
– Сновидец Урджен говорит – орда Хуургэрэна идёт своей дорогой! – он на ходу отцепил тяжи и уронил обратно дверную завесу. Страж снова шумно выдохнул.
– Оторвались!
– Уверен? – Джейн подозрительно сощурилась. «Сновидец говорит… Что-то так себе источник!»
…Сааг-туул объел рощицу и двинулся дальше, уже без спешки. В коридорах было тихо – лишь обычные пробежки по бытовым делам да разговоры о еде, запасах, лопнувшем тяже колёсомёта и негодной, на взгляд владельца, замене. Хассинельг смотрел на «потолок» сквозь навершие посоха – сосредоточенно и печально.
– Мы выйдем к Уру-Джагзур – и даже лучше, что с другой стороны, не по следу «Элидгена». А вот увидимся ли с Гедом и Мином… Они выбрали третью дорогу, – в небе всегда много троп, легко запутать след.
Он вздохнул.
– Пока алайналь настороже, я не берусь никого искать. Скоро мы и этот приют покинем – нельзя, чтобы племя Хеллуг заподозрили в помощи нам. Если жёлтые Джагулы насядут на них прицельно… Один сааг-туул – не так уж много!
– Мы пойдём пешком? – Джейн покосилась на ступни, уже отвыкшие от километровых переходов по гравию. – И… далеко до тех развалин? Можно позвать ракушколёт, как мы это делали…
Страж махнул хвостом.
– У сарматов есть вещи, чтобы следить за лучами. Если алайналь научились ими пользоваться… и если «Элидген» сейчас между ракушкой и нами – твой зов услышат… те, кому не надо бы. И всем будет очень плохо.
Джейн невольно фыркнула. «Мы вдвоём идём в развалины, кишащие врагами, без намёка на план, у нас нет союзников, нет даже транспорта… у нас с дядей Джеком хоть грузовик был! Да и Стардрайвер и его секта – не Кьюген… И Хассек не считает, что сейчас всё плохо?! Ну… Джагулов подставлять нельзя – тут он прав. Но пешком несколько суток по пустыне…»
40 день Кислоты месяца Камня. Равнина, «передвижной лагерь» племени Хеллуг – Сфен Земли
«Я попала по ней дважды и защитилась трижды,» – думала Джейн, переползая с яруса на ярус под бронёй бредущего гиганта. Идти, а тем более – носиться, как привычные кочевники, было бы можно… если бы на спуске не требовались руки! А их после тренировки у Ангуу лишний раз напрягать не хотелось. «Всего, значит, пять удачных приёмов. Интересно, она поддалась все пять раз или только четыре?»
Она откинула полог на пороге жилого «отсека», открыла было рот – и тут же закрыла и тихо села на спальный кокон. В «комнате» собрались пятеро Джагульских вождей. С ними был и Урджен – и все они говорили негромко, прижав уши и вздыбив гривы.
– Ты решишь, что мы струсили, Хадзиг… – прорычал один из кочевников. – Дай мне сказать! Одно твоё слово – и наш зверь идёт в город Нерга. Это будет славный бой и почётная смерть.
– Определённо, – Хассинельг был так же мрачен, как вожди Джагулов. – Потому я и говорю – дальше мы с Шайис пойдём вдвоём. Там, где мы укроемся и подберёмся незримо, вас увидят и с земли, и с неба. И, вождь Ваджег, – когда я говорил о трусости?!
– Племя Хеллуг свернёт там, где двое пойдут против орды… – пробормотал другой Джагул.
– Племя Хеллуг сохранит силы и даст нам укрытие, если бой выйдет… не таким славным, как хотелось бы, – тут же повернулся к нему страж. – И, вождь Джархин… если вдруг ракушка Вепуата появится в небе – пусть твои звери смотрят за ней!
– Они её не пропустят, – угрюмо пообещал Джархин.
«Урджен чего-то молчит,» – подумалось Джейн. «Шаман» держал на ладони перья и смотрел на них, то роняя, то подбирая другую связку.
– Вчера был день Мысли… – нехотя заговорил он, когда молчание затянулось. – Я видел вечером сон – и он ветвился, как пучок огнелюбки. Я не знаю, хорошо ли вам идти в мёртвый город. Хорошо ли нам идти с вами или оставить вас. То, что я видел внятно…
Все разом навострили уши.
– Сегодня – до того, как Хадзиг нас покинет – нам всем, и ему, и Джегуу, надо почтить бога этих дней. Да, и нам, Хеллуг, тоже. Я говорю, что видел, Джегех, – тебе ли не знать!
Тот вождь, в которого он впился взглядом, медленно прижал уши и склонил голову.
– Джегуу, – «шаман» повернулся к девушке, и та невольно вздрогнула. – Мастер Эджерех просил благословить его кузницу силой того, кто ведёт тебя. И не будет вреда, если другие мастера получат благословение в день бога всех ремёсел.
Пятеро, будто по неслышному знаку, поднялись и вышли. Хассинельг перекинул посох из клешни в ладонь и встал.
– Пойдём, Джейн. В просьбе вождя Урджена ничего плохого нет – тренировки тебе на пользу. Только соизмеряй силы, хорошо? Племени Хеллуг не понравится, если ты взорвёшь кузницу!
– Да я не против… – промямлила Джейн; кажется, Хассек понял, чего от неё хотел «шаман» – а вот она не поняла ничего, кроме того, что надо идти в кузницу… и что сегодня какой-то важный религиозный праздник. – А чего он хотел-то? Я ж не священник, чтобы благословлять. Я про вашу веру знаю всего ничего! Что сегодня за день-то?
Хассек уставился на неё, будто впервые видел.
– Сороковой день Камня, последний в месяце Асгаана – повелителя всех камней и покровителя всех ремёсел! Никогда не видела ромб… или рассечённый ромб, знак расколотой глыбы?
…Эти знаки тут были везде – в каждой мастерской, на дверных завесах, «стенах», печах, «станках» и инструментах. Асгаан, бог Стихии Камня, как-то умудрялся покровительствовать даже ткачам, портным, костерезам и скорнякам. О кузнецах, стеклодувах и многочисленных здесь спецах по каменным орудиям и говорить было нечего. Джейн старалась не разевать рот, не пучить глаза (например, при виде каменных ножей рядом с тонкостенными длинными трубками из тугоплавкого синего металла… или педального токарного станочка на один оборот, или мерного шнурка без делений…) и держать каменное лицо, занося ладонь над очередным символом Асгаана. Слабое ЭМИА-излучение, волна тепла от плеча к кончикам пальцев, – и кейек, камешки-«термоэлементы» кузнечных и стеклодувных горнов, вспыхивают ярче. Только эта вспышка и примирила Джейн с происходящим – больше ей не приходилось сдерживать нервный смех.
– Сияющий Ку-унну приветствует могучего Асгаана в день его славы и рад поделиться силой во имя порядка, единого для всех живущих…
Текст, конечно, подсказал Хассинельг; выучила его Джейн быстро – чай, не параграф по юриспруденции, хотя сходство в чём-то было, но вот сказать, не прикусывая щёку, смогла не с первого раза. Но когда кузнечный горн выдохнул жар из-под заслонки…
– Хвала Асгаану в его день и Ку-унну – там, где он проходит! – сказал Эджерех, старший кузнец, прижимая к груди кулаки. В солнечном сплетении Джейн шевельнулся тёплый волокнистый комок – что-то, кроме неё самой, услышало слова мастера. Она оторопела, но Хассек уже тянул дальше – к стеклодувам, камне– и костерезам, скорнякам, ткачам и портным… За её спиной с каждым благословением ярче вспыхивал очередной знак каменной глыбы – цельной или рассечённой.
Джейн думала, что устанет и «остынет», но тепла в крови как будто даже прибыло, когда она выходила из последней мастерской. Хассинельг, отведя её в сторону, молча протянул флягу с отваром курруи.
– Не проголодалась? – спросил он, когда Джейн допила и проглотила ягодную мякоть. Девушка мотнула головой.
– То, что мы сделали… мы помогли им?
– И сильно, – страж щёлкнул хвостовой клешнёй. – Тебя, наверное, опять в племя позовут… Не надумала остаться? А то ведь – сама знаешь, куда идём…
Джейн сердито фыркнула.
– Хассек! Что ж тебе всё по три раза повторять-то надо?! Думаешь, вот сейчас я могу тебя кинуть?!
Внезапно она заметила, что «палуба» под ногами движется как-то неправильно – будто зверь, осторожно переступая с лапы на лапу, боком подходит к чему-то и поворачивается хвостом вперёд.
– Аррау! – сверху откинулась «крышка люка». – Хадзиг, Джегуу! Поднимайтесь на броню! Всё ведь пропустите!
«Что пропустим?» – только и успела подумать Джейн, когда Хассинельг – будто этого и ждал – выдернул её мимо мелких уступов на «поверхность». Она, вцепившись в его руку, так и замерла на широкой, чуть покатой бронированной спине. Джагулы – десятка три – столпились на передней части зверя, вождь с копьём, увешанным камешками и косточками, обозначил границу – и за неё, ближе к хвосту, никого не пускали. А сааг-туул уже замахивался.
Такие хвосты – разве что на порядок меньше – были у анкилозавров и глиптодонтов… гигантская живая булава пронеслась в воздухе, набирая скорость, и врезалась в жёлтый склон. Куски плит с грохотом посыпались с обрыва, следом покатилась лавина гравия. Зверь медленно разворачивался к обломкам мордой – и двое вождей перегоняли зевак к хвосту. Сааг-туул наклонил тяжёлую голову к самой земле и толкнул гору жёлтых плит к середине долины, подальше от сыпучего склона.
– Хадзиг! – окликнул стража Урджен. Он с ещё десятком «гиен», не обращая внимания на манёвры сааг-туула, спускался по его загривку. Когда они добрались до лба, зверь как раз дотолкал груду камня до нужного места – над его головой и невидимыми ушами уже махали шестом с погремушками. Существо замерло, дожидаясь, пока вожди спустятся по «пандусу». Следом за ними проворно спрыгнул Хассек, сдёрнув за собой Джейн. Зверь уже выпрямлялся, шумно стравливая воздух из полостей. Тряхнув головой, он побрёл к ближайшему дереву-обелиску. Возня на панцире, а тем более, на земле, совершенно его не интересовали. Джейн зачарованно смотрела вслед – это, конечно, был не мечехвост-«астероид»… но размеры и мощь поражали, как и высота перетащенной груды, и глубокая борозда в гравии – сааг-туул, не тратя времени на каждую плиту, сдвинул весь массив, а там была не одна тонна.
Хассинельг, Урджен и ещё пара Джагулов уже собрали горку мелких плиток и теперь вчетвером складывали из них ступенчатую башню. Один выкапывал из обломков новые плитки, сравнивал с большими глыбами, оббивал края и снова сравнивал, прежде чем отдать Хассеку. Тот укладывал. Другой Джагул набрал мелких камешков и ставил их на уже закреплённые – без клея, на выступах и выбоинах – ступени, ближе к самому краю. Если верхние плитки после этого приподнимались, недовольно взрыкивал. Башню перекладывали и проверяли снова. Джейн не сразу поняла, чем они заняты с таким видом, будто ничего важнее в мире нет.
«Они делают… макет мегалитической постройки? И вот из этих плит её сейчас будут… Ёлкин корень! На кой им сейчас посреди степи башня?!»
Пока она таращила глаза и думала, как бы напомнить Хассеку, что он сюда не строить пришёл, страж уже сам выпрямился – и другие Джагулы тоже, и двое отошли, оставив у башенки Урджена и Хассинельга. Один разглядывал её сквозь подвески из перьев, другой – в навершие посоха.
– Мы проявим уважение к Асгаану, – проворчал «шаман» и быстро пошёл к «передвижному лагерю». Двое спутников обогнали его, и через несколько секунд под вой, рычание и треск погремушек сааг-туула развернули к горе каменных плит. Хассек, держа на ладони башенку-макет, махнул посохом, «отгоняя» Джейн подальше, и сам подался назад.
– Что это, и на ко й чёрт? – выдохнула та, глядя, как плиту за плитой цепляют на тросы-щупальца и растаскивают в стороны. Ненужные зверь поддевал мордой и отбрасывал к обрыву, нужные переносили аккуратно – и по скорости и слаженности действий видно было, что подобные занятия Джагулам не в диковинку. «Они отобрали плиты для постройки – и сейчас будут складывать. Без раствора… с торчащими ступенями… и их края должны выдерживать груз… зачем столько возни?! Эта штука… в ней ни жить, ни укрыться!»
– Башня огней, – удивлённо посмотрел на девушку страж. – Во славу Асгаана и для подношений ему.
Плиты разложили по истоптанной огнелюбке. Урджен спустился, сверился с макетом в руке Хассека и достал костяной тубус с торчащими из ячеек трубками. На плиту высыпалась горка тёмно-красного пигмента. «Шаман» лизнул палец и растёр краску, вычертив размашистый ромб.
– Во имя того, кто сложил осколки в твердь… – нараспев заговорил Хассек, и Джейн вдруг почувствовала прохладу и слабое давление на макушку – будто стояла посреди пещеры и упиралась головой в свод. – Во имя того, кто вознёс к небу вершины…
Плита, подхваченная тросами, легла на другую, чуть проехала по ней и замерла. Урджен сдёрнул щупальца, перебросил их к уже «помеченному» камню и двинулся дальше.
– За все камни для прочных стен, за все руды для литеен и кузниц…
Джейн оторопело смотрела, как башня поднимается всё выше. Джагулы постарались – мегалит получился в шесть метров высотой, по ступеням можно было взойти, как по лестнице, – куда как удобнее, чем по вколоченным в стену балкам в любом местном городе! «Ну умеют же!» – мысленно взвыла Джейн, вспоминая прыжки с кости на кость – и где, в сарматской лаборатории! «Умеют, – почему не делают?!»
Хассек замолчал. Тросы втянулись. Урджен двинулся к зверю, обернулся на ходу.
– Здесь будут подношения от наших мастеров. Пока они собираются, поговори с Асгааном. Тебе виднее, что ты ему поднесёшь.
«По крайней мере, от меня не хотят ничего странного,» – подумала Джейн. Холод не отступал – но и не усиливался, зато давление… Она будто влипла в вязкую глину с головы до пят – и эта невидимая корка то твердела, то размягчалась, позволяя сделать шаг или открыть рот.
– Поищи подношение! – громко прошептал страж, высыпая в ямку на нижней ступени горсть ягод курруи. Следом легли бусины из кости. Джейн по привычке похлопала себя по отсутствующим карманам, полезла в сумку.
– Что ему подносят-то?
– Сделанные вещи и хорошую пищу, – ответил страж. – Хорошая пища приятна всем. Вещи… лучше бы сделать самому, но если… Нет! Вот такие штучки ему не по нраву.
Джейн с сожалением убрала когтистые заколки. «Бусы,» – слой каменеющей глины очень мешал думать. «Пусть берёт бусы. Они круглые. Странно, что не взорвались. Их сделал мастер. А я варила для мастерской клей. Я… почти подмастерье. Так что вот…»
Низка бус легла на ступень – и замерцала неровным пёстрым светом. Давление неожиданно исчезло, оставив только подземную прохладу. Страж быстро отошёл от башни, жестом подзывая к себе Джейн. Там уже собрались Джагулы. Джейн видела, как на ступени ложатся мелкие поделки из металла, камня, стекла, кости и кожи, моточки ниток на пучках штырей – тут мотали на пучок, не на цельную шпульку, видно, чтобы при разматывании не рвануло… Принесли жареное мясо – много, большие куски – и девушка покосилась на небо – скоро появятся падальщики?.. Кузнец рассыпал по свободным ступеням осколки кейека и вычертил в воздухе ромб.
– Для хозяина всех руд!
Падальщики всё не летели и не летели. Даже сааг-туул принюхался было – жареное мясо пахло сильно, и зверь явно знал, что это, и какое оно на вкус – и, втянув ярко-оранжевые щупальца обратно в дыхательные отверстия, принялся догрызать дерево. Куснул пару раз и издал громкий скрежет – судя по треску, в нижней части растения было мало органики и много окаменевших прослоек.
– Мы уходим! – крикнул с загривка зверя Урджен. Мастера уже вернулись «на борт»; Джейн и Хассека незаметно оставили одних, со всеми их пожитками (кроме умывальника).
– Да сведут нас дороги снова! – крикнул страж в ответ и повернулся к Джейн. – Тени укорачиваются. Нам оставили еды – и на сегодня, и с собой. Надо поесть. Когда стемнеет, и огни зажгутся – спой для бога Камня! Из меня плохой музыкант, но есть камешки и клешня – стука и треска будет в избытке.
Джейн ошалело на него уставилась.
– Петь для… Но я не знаю ваших песен! А мои… вдруг ему не понравятся?
«Хотя… Лили – большой мастер, раз сделала корабль из астероида,» – подумалось ей. «Значит, «Лили среди звёзд» – самое то…»
…Они ярко горели, эти огни, – Джейн видела их сквозь проём в спальном коконе, хотя легла к башне ногами. Уже ночью Хассинельг увёл её, наевшуюся и охрипшую, от Джагульской постройки.
– Не смотри туда, – тихо сказал он. – И не подходи. Ни один зверёк не тронул поднесённую пищу. Значит, Асгаану дары по нраву, и он их заберёт. Он благой бог – но и к самому благому лучше не приближаться.
Джейн молчала. Она помнила каменеющую глину на коже. От башни тянуло прохладой, и воздух вокруг будто тяжелел. Что-то пришло, и она зажмурилась. «Джагулы и их камни!» – мелькнуло в мозгу. «Племя-то уехало… как теперь кузнец без кейека?!»
1 день Мрака месяца Земли. Равнина, окраины пустыни Уру-Джагзур
– Джейн! Просыпайся, рассвет догорает!
Девушка, сонно мигая, высунулась из кокона. Многоцветный световой гейзер угасал над дальним плато, но небо оставалось чёрным, а на земле с трудом можно было отличить гравий от растущей на нём огнелюбки. Хассинельг стоял над собранными вещами, опираясь на посох, и световой круг накрывал три ближайших метра, включая «логово» Джейн; дальше начинался полумрак.
Ещё сумрак слегка разгоняли потускневшие осколки кейека на ступенях каменной башни. Джейн долго щурилась на красноватый свет, – ничего, кроме «огненных камешков» и местного песчаника, она не видела. Там, где с вечера лежали куски мяса, и с них натекло жира, остался шероховатый камень без намёка на блеск. Исчезли и бусы.
– Идём, – поторопил девушку Хассек, распределяя поклажу. – Сегодня и так день почти потерян. Пешком мы еле-еле выйдем к первым Сфенам Уру-Джагзура – а мои тропы сегодня закрыты.
Джейн, совладав с завязками, принялась наматывать портянки. Сегодня было холоднее, чем вчера, и на тело ничего не давило, – но прохлада была какой-то… въедливо-неприятной.
– Что сегодня? Почему нельзя перемещаться?
Что-то колыхнулось в полумраке у башни – там были источники света, они заставляли камень отбрасывать хоть какую-то тень, и вот в ней явно что-то шевельнулось и снова замерло – и Джейн отчего-то вздрогнула, как в далёком детстве. «Тёмные углы, монстры под кроватью…» – она встряхнулась, отгоняя оторопь. «Да тут кровати не найдёшь!»
– Сильный день Мрака, – угрюмо ответил страж. – Ну, как сильный… будь «Элидген» под рукой сарматских вождей, свет был бы не тусклее, чем вчера. Могучие Дим-мин и Вепуат заключили союз даже с живущими-в-тенях. Но без них – сама видишь. Держись рядом, в свете посоха!
Что-то снова шевельнулось у башни – тень качнулась, хотя в свечении камней ничего не изменилось. Джейн услышала тихий, на пределе возможностей слуха, шелест. Это мог быть шорох листьев огнелюбки или скатившегося камешка – но девушке снова вспомнились детские страхи. «Голоса… шорохи и голоса,» – она быстро влезла в сапоги, накинула верхнюю рубаху и свернула спальный кокон. «На привале надо бы вывернуть и проветрить. Жаль, воздух еле движется…»
Она шагнула в световой круг – и увидела, как её тень, проступившая было на гравии, подтягивается к ногам и исчезает. Страж – он тоже не отбрасывал тени, как и вся груда поклажи – довольно ухмыльнулся.
– Главное – не отходи. Те, кто стоят в воротах, сегодня… выходят прогуляться. И если они решат, что тебе пора умереть…
Джейн передёрнуло.
– Те… существа, что были в зале Кайшу?! Это они там, у башни?
– Если бы только у башни, – Хассек снова помрачнел и поднял посох выше. – Был бы «Элидген» свободен… Ладно, что проку от болтовни! Сможешь нести эти два тюка?
…От долгой ходьбы по гравию, потрескавшейся глине, шевелящейся траве и россыпям окаменевшей коры (дорога вывела к дереву-куполу высотой метров тридцать, – и это ещё без верхушки, с обвалившимися «стенками»… чешуйки каменно-твёрдой пёстрой коры валялись повсюду) Джейн успела отвыкнуть. Хорошо, что гравия с каждым пересечённым разломом становилось меньше. Вскоре путники уже шли по серой глине, смешанной с крепко засевшими камешками – в основном серыми и чёрными… хотя – в сгущающихся сумерках всё было серо-чёрным!
– Хассек, – Джейн огляделась по сторонам – выступов рельефа становилось всё меньше, и те таяли во мгле. – Мы только вышли. Уже вечер, что ли?
– Сегодня светлее не станет, – страж ярче зажёг сияющий посох, отодвинув полумрак на пару метров. – Скоро сделаем привал. Охотиться без толку, но еда у нас с собой. Опять хромаешь?
– По глине идти легче, – буркнула Джейн. – Ты из-за темноты перемещаться не можешь?
– Не хочу тревожить стражей ворот, – понизил голос Хассинельг. – В такой день лучше не нарываться.
Что-то холодное с еле слышным шелестом скользнуло на краю светового круга, и он слегка ужался. Хассек прибавил шагу.
…Страж не выпускал посох из хвостовой клешни. Стоянку накрыло световым пятном – и предметы в нём не отбрасывали теней. Но вот сумрак по периметру… сначала Джейн решила, что ей мерещится. Потом – уже после еды, когда не на что было отвлечься – посмотрела в темноту прямо, а не краем глаза. Световой барьер потихоньку, исподволь сжимался, и в сумерках на его краю что-то бродило, сужая круги.
– Хассек! Они к нам подходят!
Руки стража вспыхнули зелёным огнём. Посох сверкнул, отбрасывая стену сумрака на полметра.
– Может, они чуют, куда мы идём – и знают, что скоро нам стоять у ворот… – Хассек, не договорив, с силой вогнал посох в глину. Снаружи зашелестело. По спине Джейн пробежали мурашки.
– Нигде нам не стоять, – буркнула она. – Разведаем, что как, и подложим Кьюгену свинью. Давай лучше листы! Что там с нижним левым знаком в ваших иероглифах?..
Нижний левый значок рядом с крупным символом (Хассек вычерчивал их отдельно, хотя Джейн видела и безотрывное письмо – и подозревала, что придётся освоить не только «печатный шрифт», но и «скоропись», и вот тут-то все шутки про врачебный почерк покажутся сказкой для малышей)… этот значок был – к огромному удивлению Джейн – аналогом сетевых смайликов. Вот уж чего она не ждала после местной системы времён и путанных классификаций живого, неживого и не очень живого!
– Радость долгожданная и неожиданная… и «это радует меня всегда»… ну и всё прочее… Это всё настолько важно, что надо приписывать к каждой букве? – Джейн недоверчиво смотрела на лист, исчерченный местными «смайликами». Хассек – как сказал он сам – выдал самые распространённые знаки, общие для разных народов, – те, что поймёт и Джагул, и Бронн. Джейн вспомнила сперва кочевников, потом – неторопливых темнокожих «выдр» и парочку из «журналиста» и певицы. «Ну, у Броннов все эти тонкости, может, и в ходу. Но – Джагулы?!»
– Как иначе? – Хассек уставился на неё. – Если ты не напишешь, как на это смотришь, – значит, не смотришь никак. Этой вещи или дела для тебя нет. Зачем же о них писать?!
Джейн провела по лбу ладонью, чуть не испачкавшись краской… а может, и испачкалась, – зеркал тут не было, разве что у Сэта в их раскалённом подземном городе.
– А если я хочу соврать? Ну… я, может, не хочу – но Кьюссы наверняка врут! – быстро выкрутилась она, увидев, как стража перекосило от омерзения. «А когда ликвидаторы фальшивые фотки лепили – не кривился, нет?» – вспомнила Джейн инсценировку с «устранением опасного ксеноса».
– И правду, и ложь можно как сказать, так и записать, – проворчал Хассинельг. – Можно солгать в одном малом знаке, можно – в каждой черте. Этого боги нам не запрети…
Он вскочил на ноги, перехватывая посох двумя руками и раскручивая над головой. За прописями Джейн не заметила, как сумрак подступил почти к её спине, поглотив мешок, повешенный на просушку. Световая стена вырвалась из сухой глины и задрожала, будто со всех сторон что-то мешало ей расшириться. «Мой мешок!» – Джейн вскочила. Зелёный огонь вспыхнул на запястьях.
– Нет! – крикнул страж. – Разозлишь их – будет хуже!
Что-то прижгло руку холодом. Джейн отдёрнула её – и поняла, что пятно ледяного света выступило на сумке. Какое-то излучение – очень неприятное, промораживающее до костей – рвалось наружу. «И тут засада?!» – Джейн вытряхнула из сумки сцепившиеся меж собой «когти»-заколки. Рука онемела. Резная кость горела ледяным светом, превращаясь в зелёный туман. Он разделился на два потока, медленно утекающие в полумрак – и световая стена застыла. Рядом с ней, в темноте, не разгоняя её, но выделяясь в ней размытыми световыми силуэтами, остановились два призрачных раптора. Один из них, покрытый перьями, был Джейн по пояс, другой, чешуйчатый, – выше Хассека. Их белесо-зеленоватые очертания дрожали, иногда сквозь перья и чешую проступали скелеты, но «звери» явно были… если не живыми, то и не мёртвыми. Пернатый встряхнулся, покрутил головой и с громким шипением вздыбил хохолок. Темнота задрожала, потекла, сгущаясь вокруг него, но с другой стороны светлого пятачка донёсся пронзительный вопль чешуйчатого – и тени улеглись, теряя плотность. Больше не было ни резкой границы света и тьмы, ни наползающего мрака… и мешок висел совсем рядом, в световом кольце. Джейн в два прыжка добралась до него, выдернула колышки и уволокла ближе к «кострищу».
