Текст книги "Испытание огнём (СИ)"
Автор книги: . Токацин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 45 страниц)
Он, перехватив посох хвостовой клешнёй, провёл ладонью по кругу. На земле проступила светящаяся зеленоватая дуга.
– Световые штучки – несложные. Только нужна осторожность. Смотри, ты не выталкиваешь луч вон, а даёшь ему медленно стечь – и стряхиваешь, как капли воды с пальцев. Попробуй!
«Стечь… капли воды…» – Джейн махнула рукой в сторону горки камней. Луч, ударивший из ладони, оставил обугленную полосу на гравии.
– Эррх! – Хассинельг придержал её за предплечье. – Ты всегда будто бьёшь наотмашь. А тут надо плавно. Вот представь – свет течёт по руке…
Джейн честно попыталась. Даже получилось. Хассек вёл её руку, и на гравии проступал световой пунктир, прерываемый обугленными точками.
– Вот так, почти вышло…
На шестой раз он рискнул отпустить её руку. Джейн снова попыталась представить себе текущий свет и красивый узор на гравии. «А проку от него против кристаллоидов?!» – сверкнуло вдруг в мозгу. В следующий момент перед ней дымился кратер метровой ширины, а она, шатаясь, оседала на землю. Хассек оттащил её на подстилку – отпаивать отваром курруи.
– Ведь почти же получалось… – он, кажется, расстроился раз в десять сильнее.
– Это всё я, – Джейн уставилась в гравий. – Не надо было думать о кристаллоидах!
На кончиках её пальцев выступил зелёный свет. Хассек быстро сгрёб её руки в широкую ладонь, накрыл другой.
– Не надо! Это ты уже берёшь из себя. Так делать – быстро сгоришь. Джейн, мы же не в бою. Мы учимся. Для чего тебе столько яростных мыслей? Я не так что-то делаю? Что тебя успокоит? Не будет проку, пока ты рисуешь, а думаешь о бое. Есть лучи для битвы, есть для красоты, есть для ясного зрения… для речи даже есть! У нас тут некоторые говорят лучами…
– А я пробовала, – Джейн вспомнились Зелёные Пожиратели и их сигналы. – Даже получалось. И голове было легче. Но там не было кристаллоидов… и захваченной станции, и всего вот этого!
Страж склонил голову, задумчиво глядя на посох. Внутри навершия раскалённые красные и холодные зелёные вспышки быстро сменялись чернотой.
– Попытайся всё-таки думать не обо всём сразу. И у нас тут, и у тебя там… бывало же и хорошее! Может, о вкусной еде. Или о купании – тебе же нравится купаться? Мы завтра найдём хороший ручей, помоемся…
– Серьёзно?! – Джейн на секунду забыла и о кристаллоидах, и о захваченной АЭС. В одном и том же белье она ходила уже четыре дня, и те же четыре умывала только руки и лицо – на большее воды не хватало, Хассек набирал только-только на готовку, а к родникам не пускал. Страж, внимательно глядя на неё, махнул хвостом.
– Не знаю, о чём ты думаешь – но все мысли спутаны в клубок. Вот и Живой Металл в твоей крови ничего не понимает – ему убивать, светиться, говорить?
Джейн прижала руку ко лбу. «Мысли в клубок… Разве так не у всех?»
14 день Льда месяца Камня. Равнина, Сфен Земли, ручей Манху
Похоже, что световой день на Равнине произвольно удлинялся и укорачивался каждые сутки. Без часов Джейн могла это определить только по степени усталости да по ноющему колену – успеет разболеться до привала или нет. Вчера не успело, и Джейн было обрадовалась, – но сегодня перед последним прыжком Хассинельг внимательно посмотрел на её ноги и посветил на них посохом.
– Ну вот кому легче от того, что ты мучаешься?!
Джейн переступила с ноги на ногу, проверяя, «развернулась» ли из болезненной «трубки» ступня. Вверх тут же взлетела туча спор. Каждый «плаун»-огнелюбка за день выпустил по пучку стробилов и теперь отчаянно «пылил». Даже не надо было его трогать, даже ветер был не нужен, – растение и так шевелилось, норовя подбросить споры повыше.
– Хассек, а всё это добро не прорастёт… например, на одежде? Или на коже? Или…
– Нет, – коротко ответил гуманоид, обхватив её за плечи. Джейн зажмурилась. Может, Хассеку было привычно из мелькающих обрывков пейзажей выбирать нужный, но у девушки только голова кружилась, а то и начинало мутить.
Им пришлось пройти ещё пару Сфенов – и чем дальше, тем больше воды сочилось из окрестных плато, и выше становились заросли, и огнелюбку местами теснило что-то с округлыми распластанными листьями, к которым приросли ребристые конусы. Джейн случайно задела кончик листа – растение, завернув в него конус, рывком втянулось в гравий. Камешки блестели от воды – под их напластованиями, возможно, умещалась целая река, но за тысячелетия их тут насыпался не один метр…
– Скоро выйдем к Манху, – Хассинельг довольно улыбнулся. – Очень большой ручей для Сфена Земли.
– А чего мы ищем воду в Сфене Земли, есть есть Сфен Воды, и там её – хоть залейся? – спросила Джейн. Это её давно занимало – когда не хотелось есть, не раздражало грязное тело и тряпьё, и ноги не ныли.
Хассек махнул хвостом.
– Ты Скогн? Или Маг Воды? Или ходишь под рукой Той, кто направляет все потоки? Ну вот и я нет. И нечего нам там делать.
Ручей Манху был слышен от самого разлома, а вскоре Джейн его и увидела – из пластов куэсты били родники, сливаясь в широкий двухметровый водопад. Везде, куда долетали его брызги, громоздились друг на друга деревья разной формы, и его русло было отмечено их густыми зарослями.
– Мы по ним будем прыгать? – вырвалось у Джейн. Она бы и попрыгала – её сейчас не смущало даже то, что вода, только что вышедшая из недр, очень вряд ли будет тёплой, скорее – нестерпимо ледяной. Хассинельг шёл вдоль русла, что-то высматривая, и вскоре остановился – тут среди огрызков трёхметровых деревьев-валунов уже проросли маленькие, с кулак, но их можно было и перешагнуть. Дальше начинался гравий, сантиметров на десять прикрытый замедлившимся потоком. Страж огляделся по сторонам, пощупал камешки посохом, отошёл на десяток шагов и принялся рыть яму-«кострище», трамбуя сыпучие стенки. Как уже видела Джейн, «трамбовка» осыпалась, стоило путникам свернуть лагерь, – даже углубления не оставалось.
– Не голодна? – отрывисто спросил Хассек, укладывая колышки поперёк ямы. – Тогда иди купаться.
Он распоясался, сбросил кожаную рубаху, заглянул во флягу, куда ещё с утра накрошил чуть не доверху грибных очистков. Пахло оттуда так, что вышибало слезу.
– Ты чего? – удивлённо посмотрел Хассек на Джейн, держащую свою рубаху под мышкой и озадаченно смотрящую то на ручеёк ей по щиколотку, то на дальний водопад.
– А где купаться? Тут я не помещусь…
Хассинельг пару мгновений молча на неё смотрел, потом сбросил остатки одежды и, зажав в хвостовой клешне «мешок»-«кастрюлю», пошёл к ручью. Белая вспышка – и посох на метр ушёл в гравий. Натужное шипение, рывок – и гору камешков вместе с чем-то шевелящимся вывернуло на берег. Пара секунд – и вода в длинной яме очистилась. Хассек, набрав полный бурдюк, подвесил его над ямой и опустил в него «термоэлемент».
– Скинь одежду и купайся, – устало сказал он, выбирая из груды камней какие-то корешки. Джейн смущённо уставилась в землю. «Даже проголодался, пока со мной возился. Вон, корни прямо сырыми грызёт…»
Первый шаг в воду – и ступни обожгло холодом. Сегодня и так-то похолодало, а ждать тепла от родниковой воды… Джейн стиснула зубы и соскользнула в яму-«ванну». «Лучше мыться льдом, чем вообще не мыться!»
Она, задержав дыхание, села на корточки, окунулась по самую шею, очень пожалела, что тут нет хотя бы пучка травы, – мыться листьями местных деревьев мог бы разве что сааг-туул с его бронёй… Озноб быстро ушёл, зато вода загорелась холодной зеленью. Джейн высунулась из ямы, – ручей был ни при чём. Это она сама светилась и «фонила» – по всему телу из-под кожи проступила ирренциевая «сетка». «Эффект Черенкова,» – мрачно подумала Джейн, снова погружаясь в «ванну». «Одно непонятно – почему я ещё жива. Или это всё – предсмертный бред?»
Бред или не бред, а в кои-то веки промыть волосы и оттереть от кожи все «напластования» – это дорогого стоило. Ещё один источник «черенковского свечения» ушёл купаться к водопаду, оставив над Джейн и лагерем длинный световой купол. Хассек светился ярче – это успокаивало, хотя бы ему «ходячий излучатель» навредить не мог.
Выныривая из ямы, Джейн вдруг сообразила, что лезть чистой в грязную одежду – негоже… но и голышом как-то неудобно. «Листья!» – осенило её; минуту спустя, уже в юбочке и нагруднике из частей подстилки, собранных на ремешок от неё же, Джейн вышла к «кострищу». Неподалёку с двух колышков, вбитых в скалу, свисали две кожаные рубахи, пахнущие тем же кислым составом, что недавно бултыхался во фляге. Хассек сидел у «котла», из которого торчали комья пёстрой ткани, – рубахи, штаны, повязки… только по цвету и можно было опознать эти тугие свёртки. Из них шли мелкие пузырьки, и временами вырывался сгусток мути.
– Скоро пойду полоскать, – сказал довольный Хассек. – А ты пока пособирай корешки. И грибы – на деревьях у воды их много. И вот ещё…
Он показал ей круглый клубень размером с кулак; к нему с боков прирастали мелкие – так же покрытые чёрной бугристой кожурой.
– Если увидишь такое – тоже прихвати. Это не едят, но хорошо для стирки.
– Ага, – Джейн подхватила пустой жёлтый мешок. Напихать туда можно было много, и от выступов-шипов гзеш не рвался, а рвался, так запаивался на «термоэлементе», – девушка думала, что сармату, который это изобрёл, очень не хватало на Равнине нормальных, прочных, ни с кого не содранных материалов…
…Под словом «полоскать» Хассек имел в виду «уложить в воду, привязав к придавленным колышкам, и так оставить». Джейн смотрела на свою рубаху и радовалась, что никаких «индейских штучек» там нет. Почему не отрывались «цацки» с кожаной накидки стража – она полоскалась вместе со всем остальным – понять было сложно. Может, нить, которой их пришили, ещё недостаточно размокла – или, наоборот, узлы затягивались туже при разбухании…
– Ноги целы? – первым делом спросил Хассинельг, когда Джейн притащила мешок. Он срезал ещё пару листьев, на них собранное и ссыпали.
– Целы, – Джейн с тоской покосилась на сапоги, подаренные Руниеном. Без обмоток-портянок лезть в обувь не стоило, – а она, оттёртая от пахучей кислой жижи жёсткими листьями, казалась такой удобной и родной…
– Сварю еды, – Хассек уже крошил в воду засушенные полосы утреннего варева. – А ты начни перебирать, чего принесла. Чёрные корни просто откладывай. А грибы сразу чисть. Насушим плёнок, а то я все извёл.
Он кивнул на матово блестящие сапоги и чистейшие – по крайней мере, издалека и сквозь быструю воду – кожаные рубахи.
– Часто таким делом не займёшься – тут полдня надо. Но мы завтра будем в Омтурру – а Скогнам по нраву чистые гости.
Джейн ошалело на него уставилась.
– Если бы не Омтурру, ты б ещё месяц одежду не стирал?!
«И не мылся» она добавлять не стала – с этим существом ей предстояло ещё долго делить дорогу, пищу и привычки.
– Так никто и не пачкался особо, – удивился в свою очередь Хассек. – Так, где-то кровь не оттёрли, у кого-то жир из кожи сочится…
Джейн, вспыхнув, вытерла листом мокрую шею. От забега по деревьям-валунам и заглядывания в каждую расселину, и правда, «сочилось».
– А… существам на летучей ракушке – им как, чистые гости по нраву?..
…Высохли тряпки почти мгновенно, не успела и еда довариться, – и Джейн никогда не думала, что влезет в это странное «снаряжение» чуть ли не с радостным визгом. «Повезло ещё, что Хассек – не человек. Перед едва знакомым парнем с Земли ходить вот так, в трёх листиках…» – её передёрнуло от отвращения. «Руки, может, придержал бы. А язык – точно нет!»
– Горячо, ни к чему рот жечь, – сказал Хассинельг, едва отхлебнув из «котла». – Темнеет, всякие свечения хорошо видно. Попробуешь что-нибудь небоевое? «Ночную дорогу», там, или «Верный взгляд»?
Что у разных лучевых «фокусов» Хассинельга есть ещё и названия, Джейн узнала недавно – впрочем, это было наименее странным из всего, что она узнала на Равнине. «Ночная дорога» – полосы цветного свечения на поверхности, «Верный взгляд» – подсветка для внезапных трещин в пространстве… Джейн повернулась лицом к стене защитного купола – та «шарахнулась» от неё на десяток шагов, создав в куполе слепой коридор – и медленно подняла руку. Пальцы слабо замерцали. Поодаль – метрах в трёх, в пяти, в десятке – одна за другой вспыхивали прямые и зубчатые линии разломов. Хассинельг уже стоял за плечом Джейн, приоткрыв и пасть, и хвостовую клешню.
– Вот же, всё вышло! Только надо было чуть-чуть отвлечься… А теперь – «Ночную дорогу»!
Свет ложился на гравий развёрнутым веером – то ледяной ирренциево-зелёный, то мерцающий багровый… На третьем заходе в мозгу дёрнулась посторонняя мысль, и гравий зашипел под сжигающим лучом. Хассинельг быстро провёл пальцем по плечу Джейн.
– Всё-всё! Давай теперь боевые. Мы с тобой пробовали бить в точку – а наоборот, взять пошире?..
…До истощения в этот раз не дошло, но Джейн устала – вполне физически, как после основательной тренировки. «Такая вот штука эта… магия Лучей,» – девушка подумала было «лучевая магия», но уж очень походило на лучевую болезнь, а этого добра ей и на Земле хватило. Ворочаясь, она устраивалась на камнях, листьях, слишком короткой (для матраса) рубахе и уложенных крест-накрест сапогах. Подошвы ещё не протёрлись, что удивляло её отдельно.
– Джейн, – Хассинельг приподнялся на подстилке; посох, придерживаемый хвостовой клешнёй, начал было светиться розовато-сиреневым, переходящим в фиолетовое, но на время потускнел. – Слушай… Тебе, и правда, станет легче, если залезть куда-то с головой? В такой кокон, как у нас в караулке, например? Там тебе, я помню, лучше спалось…
Джейн покосилась на небо. «Если краем кокона его закрыть – хотя бы будет не видно всех этих складок. И голограмм. Вот опять всё небо в лунах, и все фальшивые…»
– Станет, я думаю. Только где такую штуку взять? В этом… городе, куда идём, я без местных денег ничего не куплю…
– У них нет денег, – пробормотал Хассинельг и надолго задумался. Потом спохватился и зажёг фиолетовый свет – спать, так или иначе, было нужно. Джейн успела обдумать сказанное насчёт денег, вспомнить древнюю историю и понятие «меновая торговля», мысленно перебрать, что у неё есть на обмен, осознать, что ничего… Где-то на этом месте её и вырубило.
…Джейн распахнула глаза. Спокойный сон внезапно сменился кошмаром – но и после пробуждения страх не отпустил. Она вскочила на ноги, на ходу завязывая штаны, и лишь тогда поняла, в чём дело. Земля дрожала. Камешки, стекающие с дальнего плато, шуршали всё громче.
– Хассек! Вставай!
Вскочил он мгновенно – правда, Джейн едва не огребла посохом, но в следующую секунду уже была закинута за спину, под общий купол переливающегося света. Камни шуршали всё громче. Что-то надавило на кости черепа – всего на секунду, но Джейн затрясло. Ужас накрыл её ледяной волной. На дне мозга что-то трепыхнулось про инфразвук, влияние низких частот…
– Уходит, – прошептал Хассинельг, опуская посох. Подземная дрожь постепенно стихала – и резко прекратилась.
– Ушёл в глубину. Редко они просто так поднимаются к верхнему пласту…
– Что это было? – выдохнула Джейн. – Хищное?
Хассек неопределённо махнул хвостом. Ещё минуту он прислушивался, глядя на гравий сквозь навершие посоха, прежде чем опуститься на подстилку.
– Текк’т. Разумных не едят, но… нергоны есть нергоны, – он выразительно ощерился, посох вспыхнул ярче. – Сарматы… могучий вождь Дим-мин был дружен с ними. Они возвели стены и своды «Элидгена», дом для юного Пламени… Вождь Эгнаций, ведомый стихией Камня, дружил с ними. Да, сарматы всегда хорошо с ними ладили…
– И сейчас? – Джейн стало не по себе. По сотрясению земли трудно было прикинуть размеры – но тварь, проползшая «у верхнего пласта», была не меньше сааг-туула. «Если что-то подобное заражено кристаллоидами… и если они поняли, что мы их спалили…» – Джейн передёрнуло.
– Вот и я этого опасаюсь, – мрачно ответил Хассинельг. – Он нас не видел. И явно шёл не за нами. Может, хотя бы Текк’ты ворам тел не по зубам?..
15 день Пустоты месяца Камня. Равнина, Сфен Земли, город Омтурру
Огнелюбка, разметав до утра последние споры, затерялась среди камней сухими волокнами. Её уже подъедали какие-то местные моллюски. Джейн после тренировки долго наблюдала за таким – гребнистый шарик на втяжных щупальцах притворялся камнем при любом шевелении грунта, но стоило щупальцу коснуться сухой травинки – и она мгновенно исчезала в раковине. Джейн попробовала покормить «зверушку» с руки и едва не порезала палец – с такой силой «моллюск» дёрнул пучок волокон на себя. Подув на слегка оцарапанную кожу, она оглянулась на Хассинельга. Тот уже оделся, подобрал вещи и теперь тщательно проверял все шнурки и подвески.
– Ещё Сфен – и мы у стен Омтурру, – пояснил он. – Собирайся!
Джейн, проникнувшись моментом, расчесала красные лохмы, как могла. У неё давно вошло в привычку заматывать их полосой ткани, собирая в очень рыхлую косу, – так меньше колтунов приходилось распутывать по утрам. Волосы выросли до лопаток и останавливаться на этом не собирались. Джейн полезла было в сумку за бусами, зацепила что-то острое, вытряхнула всё вон, облизывая кровоточащий палец. Хассинельг радостно ухмыльнулся.
– Говорил же – годный будет нож! Теперь ему бы рукоять и ножны…
– И на шею его не вешать, – Джейн угрюмо смотрела на ярко-оранжевый кинжал с волнистым лезвием. «Микрофламберг,» – зуб незаметно дорос (и где брал материал?! Жрал кого-то по ночам?..) до длины в десять пальцев. Хассинельг осторожно забрал его у Джейн, соорудил свёрток из мятого и порванного листа – остатков подстилки – и снова положил в сумку.
– А бусины ни во что не превращаются… – девушка хотела рассмотреть их получше, но разворачивать обмотанный ими «зуб» не решилась.
То, что было заколками… похоже, в палец впилось именно оно – часть, захватывающая волосы, незаметно стала набором тонких загнутых когтей, будто, и правда, «позаимствованных» у дейнониха. «Когти» почернели, верх с вырезанными фигурками покрылся чёрными прожилками. В глазах одной из фигурок Джейн померещился зеленоватый блеск.
– А вот это тебе, как лучевику… – Хассинельг смотрел на заколки сквозь навершие посоха и выразительно морщился. – Или само уйдёт, или… придётся отдать Пустоте. Вещь враждебной стихии, видишь?
Джейн пожала плечами.
– Тут тебе виднее… Эй! Что с моей банданой?!
Она думала, что развернуть ткань мешают какие-нибудь прилипшие волокна – или проросшая где не надо огнелюбка… но, похоже, пророс именно скирлин. Хассек отобрал бандану, очень бережно развернул, – с одной стороны свисали прозрачные корешки в полсантиметра длиной, с другой проросли микроскопические резные листья – копия кленовых.
– Зелёная трава! С Хесса такой не видел… – изумился Хассинельг, укладывая бандану на другой лист из подстилки и всё вместе скручивая в трубку. – Вот тут оставлю дырочку… Джейн, ты… в общем, эту штуку надо бы поливать. Чуть-чуть, по две-три капли. И разворачивать на привалах, чтобы продышалась.
– Ёлкин корень… – пробормотала Джейн, глядя на по-прежнему чёткую роспись Себастьена Марсье. Листики проросли и рядом с ней, но не закрыли ни одной черты – она как будто оказалась на пластинке… коры?
– А потом чего? Она… так и прорастёт? Травой или ещё чем? А как же металл с неба, и кислота, и прочий ваш климат?
Хассинельг неопределённо махнул хвостом.
– Где-то её посадить бы, чтобы сразу никто не сожрал… Ты подстилку брось, мы под Омтурру новых листьев нарежем. Эти уже рассыпаются.
…Это всё ещё был Сфен Земли – вот только гравий под ногами постепенно перестал елозить, а потом между его вкраплениями проступила тёмно-серая глина. Долина уходила под уклон, и поверхность покрывалась бороздами сухих русел – тут был сток всех дождей… судя по «керамическому» звону глины и чёрному дну каждого углубления, металл стекал здесь же. Вдалеке виднелись оплывшие, растрескавшиеся плато, а за ними – что-то серебристое, подвижное и бесконечное. Жёлтые стены с угловыми башнями – искусственное сооружение на берегу реки – Джейн заметила не сразу.
– Омтурру, – негромко сказал Хассинельг и крепко взял её за плечо. – Обижайся или нет, но здесь говорю я. Если только тебя не спросят прямо. Но это навряд ли, раз ты ученица.
Джейн пожала плечами. «Тебе объяснять разумным выдрам, почему их друзья перебили их сородичей. А ты, страж, ничего не сделал. В общем… у нас пять перемещений на сегодня. Как-нибудь смоемся.»
Город стоял на пологом склоне – прямо на пути сезонных ручьёв, будто специально воткнули. Ещё десяток шагов – и Джейн увидела, что в стене для них проделаны прикрытые «воротца». И что одно из «русел», двойное, странно узкое, выбито в глине для повозок – а вокруг него тут и там натыканы шипы Джейн по пояс. Это были чьи-то кости – или огромные, местами чёрные от нагара, или мелкие «зубцы» на «острие» из глины, – любой проезд, кроме единственной извилистой тропы, был закрыт.
– Стой! – Хассинельг остановился у первого неровного ряда шипов. Здесь они были воткнуты редко – путники легко прошли бы – но Джейн уже чувствовала, что со стен из плитняка, вот из-под того навеса из не пойми чего, на неё таращатся. И, может, даже что-то заряжают.
Страж медленно поднял посох, зажёг белым огнём. Тёплый, но не обжигающий факел вытянулся вверх на десяток метров. Хассинельг стоял так вторую минуту, прежде чем со стены пронзительно засвистела местная флейта, и вторая подхватила мотив птичьим клёкотом.
– Путь открыт, – коротко сказал страж, снова беря Джейн за плечо и ступая на тропу для повозок. – Но стража тут нет, и барабаны молчат. Если что – хватайся за меня. Я могу схватить слишком крепко.
– Нам не рады? – уточнила Джейн, глядя на маленькую крепость. Места она занимала меньше, чем любой район в Ураниум-Сити. Что-то странное было в её стенах… нет, не то, что их, как и башни, сложили из кое-как оббитых кусков плитняка и склеили серой подножной глиной. Это, как и бойницы, и навес… из коры, но очень-очень толстой и со странными цветными пятнами?.. как раз было ожидаемо. Странной выглядела стена вокруг ворот – метров пять в обе стороны… ну, и сама высокая створка, вся в спиральном орнаменте, местами украшенном цветными камешками. Этот участок – и ворота тоже – был… вылеплен из камня – так же, как пещеры на Дальнем Краю. Тот, кто его проектировал, понимал, что створка должна ездить в пазах, не застревая и не выскакивая, но вот для чего стена должна быть ровной – уже смутно. Разукрашенная поверхность шла едва заметными волнами и буграми – и всё ещё казалась идеально гладкой рядом с другими стенами и башнями. Кажется, за постройку чего-то ровного тут жестоко наказывали. Как и за одноцветную одежду, и за лишние разрезы на ней.
– Стой! – раздалось со стены, когда до жёлтых ворот оставалось метра три. – Кто ты, и кто с тобой?
Хассек сердито фыркнул.
– Я – Хассинельг, страж Равнины, и не говори, что не узнал меня! Со мной ученица Джейн, дикий маг Лучей. Нам есть что сказать старейшинам и воинам Омтурру. Есть тут кому слушать?
– Хассинельг? – из жителей никто не показался, но судя по писку и фырканью с разных участков стены, там их собралось немало. – Тот, кто всегда и всюду лезет, когда не просят? Как же, узнали… Эта твоя ученица – странный у неё вид. Не из народа вашего Руниена?
– Джейн – из Тлаканты, ей пришлось бежать, – ответил Хассек, и девушка едва не приложила ко лбу ладонь – «вот кто тебя за язык тянул-то?!». Взгляды со стены едва не впечатали её в глину.
– Тлаканта? Беглый дикий маг из Тлаканты? И ты это… существо ведёшь в Омтурру?!
– Если бы мы хотели вам вреда, я бы с вами не болтал! – страж щёлкнул хвостовой клешнёй; пламя на посохе взвилось, потекло по земле. – Мы уйдём прочь, если так хотят в Омтурру – но сначала пусть услышат то, что я должен сказать!
Где-то минуту на стене шуршали, поскрипывали и перепискивались, и кость-«переводчик» ничем помочь не могла – видно, переговоры шли на каком-то закодированном языке или жаргоне, в её память (где у кости память?!) не внесённом.
– Говори, – раздался уже другой голос, такой же недовольный. – Раз мы не учим Магии Лучей, и раз ты готов уйти без долгих споров… снова, небось, пришёл выгораживать своих Детей Пламени? Говорить, как они миролюбивы, как благородны, что знать не знали о замыслах кочевников и ничего не взяли из их трофеев… Это ты пришёл рассказывать, когда мы едва заделали стену?!
Джейн ошалело встряхнула головой. «Так. Мы снова во что-то вляпались. Или… наоборот?!»
– Старейшина Тахешек, – Хассинельг поднял посох выше. – Я пришёл сказать – отныне сарматы вам враги. Не ведите с ними дел, не ведите дел с их друзьями, не подходите к ним и не пускайте к себе. Их дом, дом Пламени, захвачен, в их телах свирепые чужаки. Те из народов договора, кто был там, убиты. Это видели нхельви, и мы с Джейн тоже. Да не подойдёт никто из Омтурру ни к «Элидгену», ни к Холму Мены!
На стене заверещали.
– Хассинельг говорит разумно?! Хвала богам, никто из Омтурру не слушал тебя и твоих приятелей раньше – и никого из нас не было рядом с сарматами!
– Подожди, старейшина Тахешек, – страж снова поднял посох. – Скажите о том, что стало с «Элидгеном», сарматами и их друзьями, другим народам договора! Пусть знают все, пусть никто в день Земли не попадётся в ловушку!
– Мы не глупцы, страж Хассинельг, – донеслось со стены. – Пусть боги наградят тебя за такую весть, и так ко времени! Омтурру откроет ворота для вас обоих, если вы принесёте клятву ненападения!
… – …ни словом, ни мыслью, – закончила Джейн, с самым уверенным видом глядя на выдру в высокой шапке. По бокам шапки торчали гребни из тонких костей. На одежде – и этого аборигена, и тех, кто его окружал – вообще было много безделушек из костей, зубов, чешуи, просверленных камешков, – и одеты те, кто в шапках, были пёстро… но то, что на них, было сшито из кусков одноцветной ткани! «Так её тут всё-таки делают – и массово?!» – Джейн вертела головой, пока её не одёрнул Хассек, но пёстрое тряпьё, вроде того, что досталось ей, увидела только на самых простых воинах – и то это были штаны, почти до нижних завязок прикрытые «юбкой» в костяных пластинах. Пришельцы стояли в захабе, загнутом коридоре между стен; жёлтые гладкие ворота за спиной Джейн уже тихо закрылись, толстая створка из чёрного дерева впереди чуть приоткрылась – за ней можно было разглядеть встречающих, вот девушка на них и глазела. Иногда в поле зрения попадали ноги и «юбки» арбалетчиков на стене… если только это были арбалеты – кажется, их заряжали не остроконечными болтами, а маленькими дисками. «Примитивные пули? Но… диск? Странная форма…»
– Ваша клятва принята, – сухо сказал Тахешек. Деревянные ворота открылись, выпустив чужаков из узкого простреливаемого коридора. Джейн вдохнула полной грудью, мельком подумав, что какой-нибудь сармат или Калиг в захабе точно зацепился бы плечами… или ей так мерещилось – арбалетчики над головой действовали на нервы. По захабу ведь как-то проезжали местные повозки – вот и колеи под их колё… что?!
Первая повозка ей попалась на глаза почти сразу же – город плавно спускался к воде, странные складчатые башни… деревья… всё вперемешку?.. стояли тесно, под навесами, перекинутыми через улочки, кто-то что-то чистил, варил, стругал, пилил и сверлил, перекрикивался, булькал, верещал, отдавая команды… Под ближайший навес зверюга, похожая на бронированный блин, неторопливо затаскивала волокушу. Ещё одна такая же повозка, нагруженная бочонками, медленно поднималась по мостовой от реки. Дороги тут всё-таки мостили – тем же плитняком, может, остатками от строительства, но глиняное месиво под ногами не булькало, и помои по улицам не текли. Может, их как раз везли вон к тому скоплению деревьев-столбов, чтобы его удобрить?.. Ветер дул от реки, и чьими-то внутренностями, кровью, кислятиной и горечью пахло основательно.
– Можете ночевать в городе, – услышала Джейн сухой голос старейшины; незаметно их собралось пятеро – только и опознаешь по шапкам с гребнями, а Тахешека девушка в жизни не отличила бы. – Пить его воду, охотиться за его стенами, покупать его товары. Но никакой магии в Омтурру!
– Никакой, – пообещал Хассек, крепко держа Джейн за плечо. В другое время она бы фыркнула – но вокруг было многовато арбалетчиков, да и воины в «чешуе» из металла, что сопровождали старейшин… Копья и палицы – ерунда против бластера, вот только бластера-то у Джейн не было. Да если бы и был…
– Я тоже кое-что скажу, страж Хассинельг, – «выдры»-старейшины были один другого мрачнее; на Джейн не глазели – раздражала их явно не она. – С башен Омтурру далеко видно. Их было трое – пернатый, сияющий и одетый в камень. За колючим полем, но так близко, чтоб их узнать. На них была кровь и раны, а оружия не было. Мы открыли бы им ворота, хоть и не забыли недавний набег…
– Джейн! – Хассек до боли сжал её плечо. – Вожди сарматов – Вепуат, Младан и Эгнаций! Значит, они поняли, кто пришёл с Гварзой, и пытались вырваться… я их знаю – если бы они могли, они увели бы всех. Значит, было поздно…
– Для них – тоже, – угрюмо сказал старейшина. – Звери Кьюссов уже летели к ним. Кьюссы кружили в тот день далеко от Ишшелги – весь день, с темноты, весь Омтурру поднялся по тревоге. Вот только Омтурру им был не нужен. А эти трое – да. У них не было оружия, но одного зверя после битвы Кьюссы уволокли на тросах. Она была короткой, их всех схватили. Но так ранить гигантского зверя…
– Они живы?! – встрепенулся страж. – Вы видели – их взяли живыми?
– Их поднимали, как живых, – всё, что мы знаем, – отозвался старейшина. – И связали очень тщательно. Мертвеца связывать незачем. Далеко же в тот день Кьюссы улетели от Ишшелги! А если не от Ишшелги – то ещё дальше…
Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй.
– Кроме Ишшелги, неоткуда. И – они ведь годами тут не показывались?
«Выдры» дружно оскалили мелкие, но острые зубы.
– Омтурру готов к любой угрозе – и с земли, и с неба! В Ишшелге хорошо это помнят.
Страж склонил голову на грудь.
– Кто-то предупредил их. Они искали беглых сарматов, ждали их – и дождались. Где Маалу, где Ишшелга… да сложно ли Кьюссам сговориться, с их-то зрячими камнями!
– Зачем Кьюссам вожди без народа? – пробормотал кто-то из старейшин. – Разве надеются получить что-то в обмен… от Гварзы и того нового вождя, от чёрных кристаллов…
Джейн передёрнуло. «Не знаю уж, что там за вожди, и зачем на сарматах перья и камни, – но вот эта ловля беглецов через весь континент… авиация, живые бронеходы, – и всё в союзниках у… и атомная станция в руках у не пойми кого! Надеюсь, она хотя бы ещё не взорвалась…»
– Кьюссы чуют выгоду, как падальщики мертвечину, – Хассинельг оскалился. – Может, между ними и новым вождём «Элидгена» уже заключён союз. Мало нам было сарматов с магией Пустоты…
