Текст книги "Испытание огнём (СИ)"
Автор книги: . Токацин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 45 страниц)
«Одиночное преодоление атмосферы доступно даже детям?» – и этот алайналь решил, что Джейн – лучший собеседник. «Технология межпланетных кораблей… порталы… прыжковые звездолёты… да, ваши соседи полезли не в своё дело, вы бы забрали технологию у взбесившихся биомашин…»
– А ну, заткнись! – крикнула Джейн, не на шутку обидевшись за сарматов. – Ты сам – даже не машина, ты просто…
Кристалл полетел в контейнер к собратьям и замолчал раньше, чем его завернули в кокон – видимо, здоровался с сородичами. Те при исчезновении «щита» уже не подавали голоса – то ли разомлели в тепле, то ли общались между собой.
– Как бы они там не столковались сделать нам гадость, – проворчала Джейн, подозрительно глядя на контейнер.
– Вот я и хочу скорее спровадить их. Туда, где стражи умнее меня, – мрачно сказал Хассинельг, глядя на «люки» в «палубе». – Джейн, на тебя каждый камень кидается. Тут чисто, что не сгорело, то я забрал, – займись лучше трофеями. Остальных алайналь я выловлю.
– Т-трофеями? – Джейн ошалело уставилась на него. – Какими?!
Теперь странно посмотрел Хассек.
– Камни, – он поддел посохом «метки» на тросах – видимо, местной системе управления. – Вон венец лежит. Чары есть, но безвредные. Одежда на трёх целых телах. Кьюссы одеваются в три слоя – и смотри, как разнаряжены! Не бойся, всё, что на них, вреда тебе не причинит. Снимай, что снимается, – а если застрянет, лучше Кьюссу руку режь, чем одежду. От одежды прок будет, а за телами всё равно Икси придут и раздерут в клочья…
За спокойными разъяснениями он разжал пасть мёртвого пилота и ловко выломал пальцами тонкие клыки – так, будто всю жизнь этим занимался. Обтерев их о шерсть Кьюсса и сложив в сумку, он помахал Джейн посохом и двинулся к ближайшему «люку».
«Трофей – одежда… мертвеца?!» – девушку передёрнуло.
– Мы что, мародёры? – крикнула она вслед стражу. Тот остановился на спуске и изумлённо на неё уставился.
– Мы сразились вдвоём против флота. Вдвоём сбили туун-шу. Всё, что в нём, – наше по праву. Не моя вина, что тут уцелело так мало!
«Трофеи…» – Джейн снова передёрнуло. Стараясь не смотреть на запрокинутую голову с вытекшими глазами, она достала «микрофламберг». «Камешки и ракушки… да, верёвки, наверное, тоже. А вот раздевать…»
… – Да, тросы у них что надо, – одобрил Хассек, вернувшись из «трюма» с костяной трубкой, пристёгнутой к поясу, мотками щупалец за спиной и заметно раздувшейся сумкой. – От крови отчистим. Раздеть не успела? Я сейчас клыки доломаю, а ты…
– Я н-не буду, – Джейн шагнула назад. – С мертвеца… себе одежду…
– У тебя рубаха изодрана, про штаны молчу, – отозвался страж, с хрустом разворачивая голову Кьюсса вперёд – так снимать бусы было удобнее. – Нас убить хотели, не забыла ещё? Шесть из семи зверей живы. Вернутся – что, и драться не будешь?..
…Снять пояса и сапоги и отстегнуть сумки Джейн всё-таки решилась, хоть руки у неё и дрожали. Хассек, уже с ворохом одежды «пилота», вошёл в отсек и протянул трофеи девушке.
– Отнеси Кьюссам и скажи, что у нас всё изорвано – пусть подумают, чем заменить и как починить. И… ты же вроде недовольна была только одной набедренной повязкой? И обмоток тебе было мало?
– Эй! – Джейн проглотила полдесятка бранных слов. – Вы тут совсем одичали?! Ты ещё зубы Кьюссов… да, на что тебе зубы Кьюссов?!
Хассинельг криво ухмыльнулся и, выломав мертвецу руку в плече, ловко сдёрнул разом три слоя одежды. На теле, прижатом ногой стража, только и осталось, что набедренная повязка.
– В Ук-куте нарядятся заново. Если заслужили, конечно, – он с презрительной ухмылкой щёлкнул по трубке с кристаллоидами. – Продать свой разум, своё тело тому, что давно должно было истлеть… Унксу-Эаннайя перед Богами Смерти точно встанет голышом! Такого вождя только Кьюссам и пожелаешь…
…В останках, разбросанных по кратеру, уже копалась орда кочевников. Джейн, выходящую из «отсека» с охапкой Кьюсской одежды, встретили радостным воем и попытками улыбнуться, спрятав при этом гиеньи клыки. В сочетании с красными мордами и руками улыбки получались те ещё. Джейн, стараясь не ёжиться, широко улыбнулась в ответ. Из «внутренних отсеков» сааг-туула уже сбрасывали ей навстречу щупальца «подъёмника» – может быть, под бронёй к ним даже прилагался какой-то винт с рукояткой.
– Хорошая добыча! – провыл с загривка кто-то из вождей – может быть, Ваджег. В руках он держал шест с погремушками – «пульт управления» сааг-туулом.
– У Хассека вся одежда драная! – крикнула ему Джейн; тряпьё, жгущее ей руки, уже втягивали внутрь зверя. – Погодите с делёжкой!
– Хеллуг честны в дележе, – прорычал Ваджег – кажется, обиделся.
…В «отсеках» под панцирем живого зверя было как-то спокойнее, чем в полых костях убитого – особенно когда Джейн убедилась, что сааг-туулу до поселенцев нет никакого дела. Они тут расселились вдоль боков по четырём, а то и пяти «этажам» – под бронёй шли коридоры, разделённые на комнатушки подвесными шкурами; а ещё «отсеки» шли в глубину – первый «слой» с узкими и мелкими каморками, второй – пошире, может, уже на целые семьи… Внутри носилась с яруса на ярус стая детёнышей в одних набедренных повязках. Половина, как показалось Джейн, при случае вставала на четвереньки и мчалась так, ещё и обгоняя двуногих. На детёнышей изредка рявкали местные… скорее всего, женщины, – что-то вроде двух пар грудей под длинной рубашкой угадывалось. Долго глазеть на местных не пришлось – где-то совсем рядом плескалась горячая вода, и Джейн поневоле навострила уши.
– Да уж, мы в крови и рванине, – вздохнул Хассек, останавливаясь в округлой нише неподалёку от источника звука. – Нам тут нагрели воды. Давай ты первая, заодно одежду сменишь. А я схожу к Геду и Мину, поговорю с ними, наконец, спокойно.
«Первая?!» – Джейн вспомнилось ещё кое-что о древней гигиене… и насчёт «сменить одежду» сразу возникли вопросы – но пока что всё это было не самым важным.
– Они что, ещё не улетели?! А Кьюссы… и откуда они знают, что Хеллуг – не враги?
– Не одни мы видели, кто в кого стрелял, – отозвался страж. – Ракушка в небе, прямо над нами. Что там думают хююншу и эшку-тэй – не знаю. Вот заодно и спрошу. Да, держи гребень. У тебя нету, а надо.
Джейн настороженно взглянула на протянутый ей костяной гребешок с длинными частыми зубьями и отверстием под палец вместо ручки. С одной стороны гребня на другую стайка летучих пузырей удирала от «динокариды». На другой стороне второй хищник, выпустив хоботок, их заглатывал. Над резьбой кто-то просидел не один день и всех «зверей» хорошо знал – видно даже было, что едока раздуло от заглоченного, а неудачливый охотник так и остался плоским.
– Красиво… А это чьё?
– Джагульское, выменял, – буркнул страж. – Раз твои боги тебе запрещают… почитать своих богов – это правильно, куда бы тебя ни занесло. Джагулы в гребнях понимают – по два раза на дню вычёсываются, а нет другого дела – так и по четыре!
…В бадье, выдолбленной из цельного дерева-шара, Джейн села на дно – и уместилась по шею. Костяной ковш, комок войлока, – это было знакомо, серый порошок вместо чёрной жижи – в новинку, но как-то больше похож на что-то моющее. «Снова абразив,» – девушка по совету Хассека вчёсывала горячий серый раствор в волосы. Сбоку на крючке свисал неостывающий раскалённый камень («Будет холодно – опусти в воду, только не ошпарься!») и вызывал в памяти что-то об альфа-распаде плутония и РИТЭГах – тех времён, когда их ещё делали не из ирренция. Но терять давно было нечего – Джейн для мытья даже тусклый свет белого орнамента на «переборках» был не нужен, хватало «горящей» сине-зелёной сетки под кожей. «Камешки-то светятся тусклее. И на дозиметре покажут явно меньше…»
Кровоподтёки на руках, ссадины, глубокие царапины на лодыжке, – то ли от горячей воды, то ли от «абразива» всё заныло разом. Джейн, шипя, вылезла из бадьи, снова вычесала волосы – на свету пряди горели красным огнём. Снаружи то тянуло сквозняком, то резко пахло синей кровью (сюда что, ещё и разделанного туун-шу притащили? Хотя – чем он так уж хуже других летающих…), то рявкали и подвывали. Старую одежду унесли, вместо неё с широких стенных крючьев – скорее, полки, только вогнутой и из нескольких частей – свисало что-то незнакомое. Джейн вспомнила пилота со свёрнутой шеей и спокойное выламывание клыков и суставов, поборола тошноту и потянулась за лентами пёстрой ткани. Длина и ширина была незнакомой, но на ощупь одна полоса отличалась особенной гладкостью и мягкостью. Две были погрубее – видимо, портянки. «Н-надеюсь, хотя бы это не с трупов содрали,» – Джейн вспомнила и то, что страж говорил про обмен на Джагульские вещи и почитание богов. «Вот кость-переводчик, бусы… сумка на месте, даже не порвалась, – а прочно делают… расчёску туда положу. О, а сапоги мои. И даже подошвы почистили…» – ей на секунду стало неловко – тут роботов явно не было, значит, сидел и возился с химикатами и жёсткой «губкой» кто-то живой. «Надеюсь, ему хоть бусы достались. У Кьюссов их много было…»
Штаны из одноцветной тёмно-серой ткани, аппликация из клочков меха на голенях… Джейн пару секунд смотрела на них, пытаясь вспомнить, не видела ли чего-то похожего на разбитом «корабле». Потом стиснула зубы, совладала со всеми ремешками и обмотками и быстро нырнула в одноцветную жёлтую рубаху. Без аппликаций в этот раз обошлись, без вышивки – нет, – по всем швам, по вороту, по рукавам, по локтям, вдоль позвоночника, на животе… Большая часть этой красоты даже не выглядывала из-под верхней рубахи из тонкой, мягкой – почти что скирлин на ощупь – кожи. Та была чёрной… и двуслойной, и гнулась и мялась далеко не везде. «А вот и мой бронежилет,» – Джейн покосилась на чьи-то мелкие чешуйки у ворота. Рукава были чуть короче нижних – как раз, чтобы показать жёлтую ткань и вышивку на ней. На втором слое, впрочем, орнаментов тоже хватало, и раз за разом повторялся один и тот же, хоть нитью, хоть мелким костяным бисером, – четыре скрещенные линии, восьмиконечная звезда.
«Ага, и пояс мой… а нет, не мой, конструкция та же. А на голову… этот шнурок, что ли? У банданы моей уже корни и листья, куда я её надену?» – Джейн посмотрела на жёлтый кожаный шнурок, махнула рукой и обвязала вокруг головы, остатками собрав свисающие волосы в хвост. Даже и так он спускался до лопаток, и девушка долго изучала его конец – не пора ли подрезать? Волосам повезло – «микрофламберга» в сумке не оказалось. Зато откуда-то взялась костяная ручка… перьевая ручка, из далёкой-далёкой старины, – про такие дядя Джек рассказывал… очень длинная, с оранжевыми «гребнями» на затуплённом конце. Джейн хмыкнула. «Надо же. Осталось найти… пигмент. Чернила… или чем тут принято… а, этой штукой можно и выцарапывать. Надо же, прочная. С Кьюсского «корабля»?.. А, ёлкин корень и местные боги! Это что… перо Харсы?!»
– Стал бы я лгать сновидцу! – донеслась снаружи, из-за кожаной занавеси, горькая усмешка стража. – Но я говорю – и сам себе не верю. Как вождь Гварза, с его умом, с его гордостью… по своей воле, в своём теле, своими руками… как он смог предать их всех?! Предать Дом Пламени…
Снаружи раздался рокочущий вздох.
– К нам, Хеллуг, были милосердны боги! Адзур, ушедший, не зря не отпускал нас три дня. Не ему было страшно в тенях – нас ждали враги в доме союзников…
– Джелег и Улгех, пленники в своих же телах, – прорычал другой голос. – Смешно ли им сейчас? Забавно, что Адзуру шёл шестой год – а его уложили у лап Зверя Нерга?! Он даже из Ук-кута защитил племя Хеллуг! Кто достойнее, чтобы там лежать?!
– Хвала Адзуру – и скорого возвращения! – сказал Хассинельг. – Если бы вы не вступили сегодня в бой… Джейн полна огня, его хватило бы на второй удар такой силы, но не на третий.
– Хеллуг верны клятвам, – прорычал, кажется, Урджен. – И готовы идти к Дому Пламени. Пусть шкуры недостойного вождя и лжецов-убийц повиснут на воротах Геджера! Видел бы эти дела сам Геджер…
Хассинельг тяжело вздохнул.
– Один зверь против трёх, не считая Кьюссов и гвардии Гвар… Кьюгена? Вожди, Геджер бы точно не одобрил. Он ценит отвагу, но не безумие! И всё же… как Гварза смог, как это могло случиться?!
Джейн тихонько выбралась в коридор. Шестеро Джагулов-вождей вместе с Урдженом собрались вокруг Хассинельга, мрачного, как ноябрьское небо. Даже посох потускнел и выглядел древней вещью, только что найденной на раскопках, – луч солнца, порыв ветра, и кости распадутся в пыль…
Вожди склонили головы.
– Вождь Ваардзаг… – Урджен оскалился. – Он был умён, но не мудр. Самки Дома Пламени ввели Улгаана и Азгеха в круг вождей. Урху признала их, само Пламя признало. Стал бы мудрый вождь спорить?! А что делал Ваардзаг?! Вся мудрость была у его брата, с ним и ушла!
Джейн не без опаски положила руку на запястье Хассинельга. Тот вздрогнул, покосился на неё, второй рукой накрыл её ладонь.
– Джегуу тяжело ходит, – заметил Урджен. – Вы оба избиты и голодны. Иди купаться, страж. Джагзуу проследит – раненой помогут. Пищи тоже будет вдоволь. Хеллуг охотятся над сбитым зверем Кьюссов, наш зверь поедает его, – до вечера мы его не отгоним!
Джейн представила, как сааг-туул перемалывает, не разбираясь, и лиловое мясо «трилобита», и куски панциря и пористых костей, и останки экипажа… Её, чуть прихрамывающую, уже вела, приобняв за плечи, крепкая гуманоидная гиена.
– Я Джагзуу, мастер стекла, – сказала она, пряча клыки при ухмылке. – Ты, значит, воин-колдунья? Для твоего народа кровяных камней у нас нет. Даже для Детей Пламени есть – но ты не из них. У них не растут гривы. А твоя длинная, яркая, как у Сэта. Но Сэта лечатся, превращаясь в огонь. Ты ведь так не можешь?
– Не-а, – отозвалась Джейн. Мозг уже распух от множества имён и названий. Кажется, ей тоже успели дать новое имя – «Джегуу». «Если они могут сказать «Урджен», почему я не «Джен», и что такое «гуу»? И… что там был за разговор о сам… женщинах, которые назначили каких-то вождей сарматам? Откуда у сарматов женщины?!»
…У Джагулов женщины были – и, похоже, только их и допускали к… медицине – если это можно было так назвать. Деваться Джейн было некуда, и она старалась не жмуриться, глядя, как гуманоидная гиена сосредоточенно жуёт листья, мох, сушёные грибы и ещё что-то неопознаваемое, а потом всё это прямо языком намазывает на разодранную ногу. В пасть набили целую пригоршню – «лекарства» хватило и на царапины на руках и лице. «Если что – заражение пойдёт со всех сторон сразу… ну, теперь я могу сама себя добить,» – думала Джейн с кривой ухмылкой, глядя, как крупные шматки снадобья приматывают сверху слегка пожёванным листом. Вокруг ранок кожу словно подморозило, зато сами они жглись и зудели. Вроде бы зуд мог быть знаком процесса заживления… но не с такой же скоростью!
– Повезло, и голова, и кости, и то, что внутри, – всё цело, – невнятно проговорила «врач», прополоскав рот – видно, и у неё язык и челюсти занемели, как кожа вокруг ранок. – Вставай!
Джейн сделала пару неуверенных шагов. Хуже не стало – вот и всё, что она могла сказать. Она отхлебнула из фляжки с отваром курруи, – Джагулы отшатнулись, прикрывая носы.
– Снадобье карликов! Ладно, лишь бы не во вред. Идём, еда готова!
…Ни стульев, ни скамеек, – набросанные на «пол» (или «палубу», раз уж речь о живом, но транспорте?..) истрёпанные шкуры, если повезло – в два слоя… или край можно подвернуть. Джагулы сидели, чуть откинувшись назад и скрестив босые ноги. Джейн отметила, что безволосые участки ступней – чёрные, а не красные или фиолетовые… похоже, и шерсть, и руки, и «лицо» тут красили, не жалея пигментов, и эти пигменты между покраской не смывались и не стирались. «Может, как моются, так и краску наносят вместе с мылом?» – думала девушка, вгрызаясь в кусок чего-то очень жилистого и костлявого. «Гиены» вокруг – как и полагалось «гиенам» – перемалывали куски целиком, с костями, – только треск стоял. «Или очень стойкий пигмент, или моются часто… или, наоборот, редко – потому и не смывается!»
– Все они видели мой луч, – доносилось из соседней «залы» – длинного обеденного «отсека»; дети, женщины и мужчины ели по отдельности, и Хассинельг ожидаемо попал к самцам – Джейн его даже не видела. – Все, у кого есть глаза, – все прочли мой рассказ. И теперь – я видел десятки разумных ответов. Даже Гор отозвался – он перехватит караван из Тогота, развернёт от Холма Мены. Ни один Скогн в день Земли не должен попасть в ловушку!
– И мы послали эшку-тэй к чёрным племенам, – прорычал кто-то из вождей. – Тем, кто с жёлтыми не знается. Жёлтые ходят под Кьюссами – явно уже в плену. А вот чёрные… может, наши эшку-тэй вернутся живыми.
Джейн вспомнила убитую «динокариду» в Омтурру, потом – гиганта, взрывающегося изнутри у небесной лаборатории. «Много животных гибнет из-за чужой дури. Повезло ещё, что наши успели попрятаться… Хорошо бы, эшку-тэй вернулись!»
В задумчивости она разгрызла тонкий отросток чьей-то кости – и сплюнула осколки вместе с кровью, – что-то из них расцарапало десну. «Гиена», сидящая напротив, рявкнула на соседку.
– Джагзуу! Не видишь – у Джегуу ни челюстей, ни зубов! Что за еду ты ей дала?!
– Урррх, – отозвалась Джагулка, посмотрев на костяк в руках Джейн. – Верно. Жди, Джегуу. Принесу то, что ты разжуёшь. Как вы живёте с плоским лицом и такими зубёшками?!
Самка нырнула под соседний навес и вернулась с чашкой-конусом. Внутри было что-то, нарезанное крупными кусками и так проваренное, что мелкие кости размягчились, – Джейн, радостно взявшись за ложку, ощутила на языке пористую жестковатую полоску, потом ещё одну, вторую, десяток, – но это можно было жевать, не отрастив гиеньи челюсти. Еда была пресновата – видно, такой тут кормили детей – но черпак соуса исправил дело. «А ничего! Куда как лучше походной каши… О, тут что, колбаса накрошена? Они и колбасу умеют делать?!»
– Да, вот так всю жизнь – ни челюстей, ни зубов, – вполголоса рассказывала Джагзуу; на Джейн косились с нескрываемым сочувствием. – Детей Пламени не видела, что ли?! Они пьют свою жижу. А этот народ… делает жижу из всего, что ест, наверное. Из чего себе кости растят? А вожди Дома Пламени из чего растили? Скажешь, они хиляки?!
Она резко придвинулась к другой «гиене», показывая клыки. Та хрипло рявкнула.
– Вот уже не спроси!
…В длинном углублении у «переборки» Джейн могла развернуть спальный кокон и вытянуться во весь рост. Хассинельгу пришлось сворачиваться клубком в «гнезде» из шкур и войлока – их тут сваливали в «спальную яму», у кого сколько было, и как-то ими обкладывались или заматывались – «кроватей» Джейн, пока шла к выделенной «спальне», видела много, спящих Джагулов – ни одного. Живой «дом» не унимался – кто-то носился по коридорам, неподалёку самка ругала охотника за попорченную шкуру добычи, кто-то хрустел костями – доедал ужин, отовсюду неслись обрывки голосов – про удачную охоту, про небесную ракушку, так и висящую над долиной, про Кьюссов (сунутся ночью, как у них заведено, или не посмеют?), про дозор и оружие, нацеленное в небо… Джагулам легко было не спать ночью – они не возились ни с факелами, ни со свечами, все «отсеки» освещали узоры на стенах – и они не гасли с тех пор, как их нанесли, а наносили их, куда только могли.
– Племя Хеллуг первым пришло под руку сарматов, – вздохнул Хассинельг, зарываясь в «гнездо». – С тех пор у них всего в избытке. Хорошей церы, оружия и брони… Дим-мин и Вепуат даже научили их делать стекло. Повезло всё-таки, что они так вовремя поехали в Уру-Джагзур и там задержались. Теперь у нас могучие союзники.
Джейн промычала что-то невнятное. То ли она переела, то ли Джагульские лекарства человеку были не впрок, – ближе к ночи её начало мутить, а в глазах поплыли «мушки». «Лягу спать, может, переварится? Врачей тут всё равно нет…» – она покосилась на «ночной горшок» – точнее, целое ведро, вставленное в углубление «палубы». Ведро было сшито из кожи, натянутой на кости-распорки, и прихлопнуто крышкой – и «вмонтировано» с подветренной стороны и «за углом», – нюх у Джагулов был, возможно, острее человеческого, знали они биологию или нет – вонь явно не любили.
– Навкет не ответил, – услышала она слова помрачневшего Хассинельга. – А он должен был видеть луч. Он был в «Элидгене», когда туда уже пришёл Кьюген. Он страж, но… если уж Гварза, держащий в руках силу Пламени…
Он протяжно вздохнул и закопался в шкуры. Ему точно было не до Джейн. А она уже понимала – к ночному ведру придётся идти, иначе вывернет фонтаном прямо на месте.
С «идти» не задалось – стоило сесть, так закружилась голова, что Джейн поползла, шатаясь, на четвереньках. Еле успела – мучительные спазмы накрывали один за другим, в глазах потемнело. Крик стража она слышала, как сквозь подушку, белую вспышку еле различила. Что в неё пытались влить – не поняла, – выворачивало до жёлчи, внутри уже было пусто, но что-то ушло в кровь. «Отравили?!» – Джейн хотела выкрикнуть догадку, но только булькнула, сплёвывая горькую слюну. «Почему меня, не Хассека, – он же сильнее и с оружием…»
Она слышала сквозь звон в ушах испуганное рявканье. Её крепко прижали к стене, выпрямили руку, закатав широкий рукав до плечевого сустава – и она дёрнулась, когда острое лезвие срезало полосу кожи с плеча. Точнее, дёрнулась бы, – зафиксировали её надёжно. Что-то слизистое лилось на надрезы – их сделали три, все на левой руке. Разжали рот, намазали слизью дёсны и щёки.
– Не глотай! – услышала она чуть более ясно. Спазмы ещё накатывали, кто-то вытирал слюну, но вскоре перестал – да было уже и нечего.
– Всё, глотай. Пей! – под нос снова сунули отвар курруи. В этот раз вкус она почувствовала. Изрезанная рука болела. Её снова залили слизью (боль слабее не стала) и обернули пожёванным листом.
– Ложись на другой бок, вот так… – у Джейн отобрали опустевшую флягу. Внутренности больше не дёргались, но и шевелиться не хотелось. То ли в глазах плыл туман, то ли они просто слипались… «Не отравили,» – колыхнулось в мозгу. «Просто случайность. Было бы странно, если… на чужой планете… без такого обошлось.»
18 день Камня месяца Камня. Равнина, «передвижной лагерь» племени Хеллуг
– Пей-пей, ягодами я запасся, – Хассинельг пристроил над жаровней здоровенный кувшин-конус и следил за водой и всплывшими белыми шкурками. – И лежи. Прочистило тебя вчера до самого донышка – но пока яд уйдёт из крови…
Джейн отложила флягу. Сегодня ей нельзя было ничего ни есть, ни пить – только отвар курруи, и тот без ягод. Да ей и не хотелось… как и вставать, и вообще двигаться. По нужде она пыталась было подняться, – Хассек под мышки донёс до ночного ведра и придерживал, и ей было уже не до застенчивости – одежду бы не испачкать… Пару раз заглядывали Джагулы с прижатыми ушами, очень тихо что-то спрашивали, смотрели на Джейн и уходили чуть менее мрачными.
– Ну вот, сварилось, – страж перевесил кувшин на «переборку», плотно его закрыв. Джейн слышала, как жидкость плещется о стенки. «Палуба» и всё вокруг размеренно покачивалось. Сначала Джейн списывала это на головокружение, но жидкость пыталась выплеснуться явно не из-за вчерашнего отравления…
– Мы едем?
– Идём к долине Маалу, – отозвался страж, садясь рядом и зажигая белый свет посоха. – Придётся обойти пару рек, Джагулы с водой не дружат… Но…
Он внезапно ухмыльнулся, показав острые зубы.
– После новостей из Омтурру – алайналь с ней тоже не дружат. А если «Элидген» больше не летает и не ныряет в землю, он оставит такой след, что Гед с Мином разглядят, не снижаясь! Надо следить за Домом Пламени. Кьюгену не он был нужен. Это – как тела для алайналь, – орудие, оружие, не более. А вот что у него в голове…
«И надо же было выйти из строя, когда хоть что-то прояснилось…» – Джейн досадливо поморщилась и покосилась на руку, обмотанную листьями. Рукав так и был закатан доверху и там закреплён завязками.
– Чем я вчера так… поужинала?
– А, моя вина, – Хассек уставился в «палубу». – Ты пришла со мной. Я ем куджаглу, мне от неё хорошо, Джагулам хорошо. Что тебе её нельзя – не сказал. Тебе детскую еду принесли, да? Сейчас куджаглы мало – это лакомство. Тебя и угостили, как почётного гостя. Если бы ещё я узнал сразу…
Он прикрыл лоб ладонью и качнулся из стороны в сторону.
– Если бы не слёзы туманника, ты бы до утра не дожила. Вот, посмотри и понюхай, – этого тебе нельзя!
Джейн посмотрела на обрезок зеленоватого шара в бурых шипах, втянула знакомый запах от размятой буро-зелёной кашицы с короткими волокнами и ошмётками чего-то губчатого внутри.
– Ага. Вчера такое было. Вкусное. Слушай, а почему ты не травишься? Ты же тоже не с Равнины!
– А кто его знает, – Хассек махнул хвостом и отправил грибы в пасть. – Куджагла и в Хессе растёт… Из наших можно всем, кроме Руниена. А из отряда Ауны – одному Коргену, остальные так же отравятся. Слёзы туманника – сильное противоядие, сильнее не сыщешь. Только вот…
Он снова уставился в «палубу».
– У сарматов – и у вас, я у тебя видел – есть пузыри с иглами. Выдавил такой под кожу – и снадобье в крови. А у нас пузырей нет. Вождь Вепуат учил было, из чего сделать – но очень хрупко получается. Так что мы по-старому – кожу срезать, на ранку намазать… Сильно болит?
Он коснулся забинтованной руки светящимся посохом. Боль на время отступила.
– А, – Джейн криво ухмыльнулась. – У нас когда-то так делали. Пока не придумали полые иглы и стерилизацию.
«Интересно, чем мне руку кромсали,» – мелькнуло в мозгу. «Это хотя бы на огне прокалили?»
– Полые иглы? Как у ядовитых летунов? – Хассек щёлкнул хвостовой клешнёй. – Да, Вепуат и говорил… Он очень умный, но иглы – хрупкие. А тут то в бой попадёшь, то под обвал… Так и не прижилось. Скогны у себя могли бы, но их на новшество пока уговоришь…
«Вепуат…» – Джейн вспомнила летающую лабораторию. «Так и не посмотрела, какая там плантация. Да вообще ничего не видела, кроме Кьюсского флота. Мучают зверей, – цивилизация, тоже мне…»
– А… что с ракушкой? – она зашевелилась, порываясь сесть. Ей снова вручили флягу с отваром и уложили обратно.
– Странно – но летит над нами. Джагулы остерегаются шуметь – но махали ей и видели вспышки в ответ. Гед и Мин решили нас проводить. Им сверху видно лучше – быстрее найдём «Элидген»…
– Кьюссы не появлялись? – Джейн снова шевельнулась. Руки не жгло – лучи как впитались в кости, так наружу и не лезли. «Если устроят налёт – меня придушат, как цыплёнка…»
Хассек презрительно ухмыльнулся.
– Джера потеряла зверя, выйдя на нас двоих, – и полезет к сааг-туулу?! Тут, кроме нас, ещё племя Хеллуг – а они знают, что делать с Кьюссами! Они ведь из бывших жёлтых – их натравили на Дом Пламени, а когда сарматы ответили, и зверь Хеллуг чуть не умер, Кьюссы уже на них натравили все племена. Сарматы им помогли, вылечили всех, Хеллуг за них воевали и добыли гору трофеев, – не, Кьюссы к ним не сунутся!
– А где конте… трубка с кристаллоидами? – забеспокоилась Джейн. Хассек молча достал из сумки светящийся кокон.
– Со мной. Джагулов предупредил, они не дураки.
«Зато ты безмозглый дикарь,» – повеяло холодом внутри черепа. «Даже примитивные кочевники, едва освоившие металл…»
– Вот же болтливые твари, – Хассек ткнул в «контейнер» посохом, зажигая свечение ярче. Голоса затихли.
– Всё хорошо, Джейн Испепеляющая, – страж улыбнулся. – К утру встанешь на ноги. Стражи Равнины и народы договора знают, откуда ждать беды. Кочевники… ну, я им не вожак и не сновидец. Три зверя-посланника уже вернулись с подарками, ни алайналь, ни злую вещь никто не прислал, – три племени Джагулов если и не с нами, то не с Кьюгеном точно. Кто б ещё Сагатам передал… с ними Навкет умел говорить, но он…
Хассек тяжело вздохнул. Джейн сочувственно хмыкнула. «Да, похоже, Навкет уже… интересно, можно выбить кристалл из живого существа так, чтоб оно не умерло?»
– Слушай, – со дна памяти всплыло что-то очень странное, и Джейн привстала на локте, забыв о слабости, головокружении и цара… хотя – «боевых» царапин на руках уже не было, остались тонкие белые полоски. Джейн, забыв, что её недавно интересовало, поползла из кокона – срочно надо было осмотреть ногу. Хассек, помянув какую-то Бездну, подхватил её под мышки.
– К ведру?
– Не. Глянуть бы, что с ногой, – выползая, Джейн не раз зацепила вчерашнюю повязку, а заболела в итоге только порезанная местным методом инъекций рука. Страж шумно выдохнул и, прислонив девушку к стене, помог ей закатать штанину. Полосы были толще, розовее, – но края сомкнулись плотно, и под пальцами ощущался едва заметный рубец – ещё немного, и рассосётся. Хассек, найдя в вещах клок мягкого волокна, вытер остатки «мази», крови и растительного сока.
– От союзников тебе досталось страшнее, чем от врагов, – криво ухмыльнулся он. – Запомнила про куджаглу?
– Такое забудешь, – Джейн снова вспомнила то, что услышала вчера, сидя в купальне. Разговор в «столовой» был ещё более-менее понятен – хотя местный стиль речи… она не взялась бы сходу заговорить такими оборотами! Но обороты оборотами, а смысл смыслом, и он был внятен – кто-то в племени умер, и его повезли хоронить – и, видно, туда, где обычно детей не хоронят, в особо священное место. И, пока ездили, пропустили всё – и предательство командира АЭС, и смену руководства, и орду подселенцев… «На своё, племени Хеллуг, счастье… ну, и на наше. Так что… я не умею говорить о мёртвых, а чужие обычаи – такое дело… лучше не лезть, но… в общем, удачно всё в итоге сложилось. А местный шаман не зря в вождях – все тому мальцу благодарны, не горюют и ждут его перерождения. Я слышала о таких поверьях, на Земле встречаются.»
– Слушай… А что за разговор насчёт вождей сарматов и их женщин? У ваших сарматов есть женщины?! И их собрание назначает командиров на атомной станции? И… как-то странно их всех называли, – Джейн почесала за ухом. – Ты вроде другие имена мне говорил – Вепуат, Младен, Игнаций…
– Младан и Эгнаций, на их наречии, – тут же поправил Хассек – и Джейн вспомнила, что Джагулов он поправлять даже не думал. – У Джагулов их имена – Улгаан и Азгех. Хорошие имена – «лучи в его руках» и «каменный панцирь». И… они живы, и Вепуат жив. Их держат на станции – похоже, надеются снова поднять её в небо. Кто-кто, а юное Пламя не могло не учуять предателей и чужаков! Без настоящих вождей оно не взлетит…
Джейн передёрнуло – она знала, как в таких случаях заставляют делать то, что нужно. «Может, станция уже и летает… Летает?! Эта глыбина из камня?!»
– А женщин у сарматов нет, – продолжал между тем Хассек – он, похоже, тоже знал… способы принуждения и углубляться в вопрос не хотел. – У наших точно. Ни у малых, ни у гигантов. А как они множатся – даже Кайшу не знает!
Джейн открыла было рот, но снова закрыла. «Дела атомной станции – это дела атомной станции. Хотели бы – сами рассказали и показали.»
