Текст книги "Дракон и солнце 3. Луна, звезда (СИ)"

Автор книги: StarGarnet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 48 страниц)

Он думал о том, что на самом деле он сейчас спит в крипте, совсем рядом с Сераной и Кель, спрятанными в гробнице. Он помнил, как возрождали Дюрневира, как Свитки вытягивали из драконьей души осколки и пыль Каирна, и потянулся к Кель, прося частицу Творения забрать у Сераны ее вековечную безысходную тоску.

Просто отдай ее мне, думал Джон, ощущая золотое сияние где-то на горизонте мыслей. Я справлюсь.

Серана обмякла у него в руках, стала сползать вниз и исчезать прямо из объятий. Мгновение, другое – и теплая тяжесть девичьего тела развеялась, оставив лишь воспоминание, и Джон вздохнул, выпрямляясь.

Теперь она будет сладко-сладко спать, ожидая, когда придет обещанное тепло и предсказанное счастье сбудется. Ее не будут тревожить кошмары и пустая пристань над холодным морем уже не заточит ее в свой одинокий мирок.

Он наклонился вперед и оперся локтями на перила, глядя, как падает в море снег. Серана исчезла и ее тоска осталась Джону в наследство, когда он забрал это чувство себе, избавив девушку от векового груза. Для человека это была бы тяжкая ножа, но для дракона – лишь еще одно перышко в пуховую подушку меланхолии, которую каждый из них носит при себе и достает в минуту досуга – лишь бы располагала обстановка. Вот как сейчас, подумал он, следя за снежинками, отсчитывающими мгновения. Падают, падают…

На душе у него было так же бело и тихо, как в небе над морем. Дрем Йоль Лок, подумал он, прислушиваясь к теплу, которое умиротворенно дремало внутри, не желая сейчас полыхать и изливаться пламенем, обращая врагов в пепел. Огонь спал, укрытый белизной, и эта белизна была ему знакома. Фус и Ро, так говорил Партурнакс. Это моя грусть, подумал он, осмысливая свое состояние. Моя философская задумчивость. Это прекрасное чувство я никому не отдам.

Однажды Серана проснется, чтобы столкнуться нос к носу с Джоном Сноу – взъерошенным и растерянным, ничего не понимающим, как и она сама. Она забудет свои сны, забудет их встречи и полет над Скайримом, но где-то в глубине ее сознания сохранится то, что он спрятал там, как подарок, – то, что сделает будущее таким, каким оно должно быть.

Серана его еще увидит, но он ее – уже никогда. Теперь эта мысль почему-то не причиняла боли. Глядя в светлое небо, он понял, что ему и не нужно ее видеть. Ему достаточно знать, что она будет счастлива. Веселые и легкие Лошадки быстро отвлекаются – стоит лишь отпустить их в простор.

Пора просыпаться, понял он – и проснулся.

Корона арок окружала его со всех сторон, цельная, еще не тронутая обвалом. Ночное зрение позволяло ему увидеть ажурные своды, но дальше за ними лежала сплошная чернота.

Джон поднялся, с трудом распрямляя закоченевшие руки-ноги. Он спал прямо на камнях и весь его сон Серана была всего в паре ярдов от него – в своем холодном саркофаге, спрятанная в толще коронованой гробницы.

– Однажды я сюда приду, – пообещал он вслух и по платформе эхом загулял шепоток, словно арки запомнили его для будущего.

Он обратился к Ленте и увидел, что дорога в купол исчезла, стертая новой Тропой в крипту. Он этого ожидал, да и возвращаться в Заводной Город все равно больше не собирался. Сейчас его скорее интересовало, сотрут ли новые Тропы путь в Бал Ур или Молаг Бал сумел обрести некоторую власть над Лентой.

Вот и проверим, решил Джон, прокладывая новую Тропу к Призрачным Вратам – крепости, замыкавшей Призрачный Предел и охранявшей вход на Красную Гору.

*

Протолкавшись сквозь обитателей края, где пролегала Тропа, Джон, взъерошенный и раздраженный, вывалился наружу, встряхнулся и фыркнул, вспомнив костистое лицо Виртура, все витавшее и маячившее среди толпы. Если Молаг Бал хоть краем глаза приглядывался к тамошнему населению, то наверняка заинтересовался, что делает на Тропе падший викарий, и по сей день заточенный в церкви Ауриэля.

Он знает, снова мотнул головой Джон. Король Интриг уже все знает. От кольца надо избавляться, и поскорее…

Призрачные Врата высились перед ним в ночном сумраке – толстые решетки и две башни, скорее похожие на купола. В этих тяжеловесных твердынях, носивших имена Башен Рассвета и Заката, обитали паладины, хранившие проход на проклятую гору.

Рассвет – это хорошо, рассудил Джон, с ухмылкой вспоминая Израна, а заодно и свои размышления по дороге в форт. Тогда он гадал, когда же в его жизни вслед за Ночным Дозором и Стражей Рассвета появятся Рыцари Заката. Ну, вот они и появились.

Но все же рассвет был ему больше по душе, так что башню он выбрал сооветствующую, восточную.

Он вломился внутрь и, выловив первого встречного воителя в сине-золотых индорильских доспехах, потребовал проводить его к местной разведке или хотя бы к начальству.

– А ты кто таков будешь? – нелюбезно спросил данмер, явно с трудом удержавшись, чтобы не прибавить заветное словечко “н’вах”. Но услышав короткое “Нереварин мы”, он тут же сменил тон: – Разумеется, мутсэра. Следуйте за мной.

– Мне нужны карты Красной Горы, – уточнил Джон, вышагивая по скругленному коридору. – Кто у вас этим заведует?

– Сельмен Релас и Ралин Отравель смогут ответить на все ваши вопросы, – отвечал ординатор. – Я всего лишь солдат.

– И как тут служится? – не без сочувствия спросил бывший Брат Ночного Дозора, он же – почетный вампир Стражи Рассвета.

Данмер помолчал и наконец признался:

– Туговато. Но мы держимся.

– На границе всегда так, – выказал понимание Довакин.

– Мы надеемся на вас, сэра, – серьезно ответил ординатор и указал на арку, ведущую в круглый зал. – Мы пришли.

– Благодарю, – ответил Джон и направился к паре ординаторов за аркой.

Поговорив с Сельменом и Ралином, он получил на руки карты, где были обозначены проходы в древние двемерские крепости Веминал, Одросал и самую главную цитадель, носившую скромное название Дагот Ур. По словам паладинов получалось, что добираться даже до той крепости, что поближе, Одросала, придется пару дней. Ибо и монстры, и прах, и ветер, несущий угли, – все в этом богомерзком краю настроено против честного данмера.

– То есть погодка там не очень? – наивно глянул на них Джон и с удовольствием посмотрел, как вытянулись и без того худые острые лица. С таким Нереварином, было написано на мрачных эльфьих физиономиях, мы все обречены.

– Мы готовы выступить вместе с вами по вашему приказу, лорд Неревар Возрожденный, – траурно молвил Ралин.

– Что? – Джон аж подавился. – Да вы с ума сошли! Я вас туда не пущу.

Ему даже стало совестно, что он только что их дразнил, прикидываясь идиотом. Они-то, бедняги, честно готовятся к последнему походу и к страшной смерти, если потребуется…

Впрочем, как бы то ни было, брать с собой отряд он не собирался. Джон еще не успел забыть позорную толкотню, в которую превратился великий поход Стражи Рассвета в замок Волкихар, и повторять грустный опыт не желал. К тому же с Лентой Лабиринта он закончит свои дела на Красной Горе за несколько часов. А если сдуру потянет с собой кучку паладинов, то все они сложат там свои данмерские головы, а Джону все равно придется бродить одному, как он и собирался с самого начала.

– Вы останетесь тут, чтобы не пропускать монстров в обитаемые земли, – сказал он, поднимая руку и перебивая их возражения. – Там, на горе, я справлюсь сам, но я не знаю, сколько тварей выживут после гибели Дагот Ура. Разбираться с ними здесь, на месте, и есть ваша задача. Призрачный Предел еще не пал, так что стекаться они будут сюда, к воротам.

Да, Предел еще держится, подумал он. Он видел гудящую и шипящую световую стену, бежавшую по взгорьям в обе стороны от Врат. Предел держится, а значит, Вивек все еще в своем храме, не торопится на встречу с обожаемым исчадием – последний проблеск ответственности перед полным беззаконием. Да и Молаг Бал на сей момент больше интересуется сомнительным приблудным драконом, чем своей невестушкой…

Лента так и жгла ему руку. Джону до одури хотелось избавиться от опасной вещи, но пока приходилось терпеть.

– Мой лорд, вы уверены, что хотите идти один? – не отступали паладины. – Это не просто опасно, это самоубийство!..

– Я уверен, – спокойно отвечал Джон, вовсе не собираясь объяснять свои планы.

– Тогда возьмите хотя бы это, – Ралин отошел в сторону и вернулся с луком в руках. – Он верно служил мне, но вам он понадобится больше.

– Красивый лук, – оценил Джон и пригляделся к лаковым черным рогам, расписанным золотыми львами. – Но…

– Не отказывайтесь, мой лорд, – почти умоляюще вскинул брови эльф. – Это не просто оружие, это лук Ауриэля. Его сила легендарна!

Джон вытаращил глаза, глядя на упругие глянцевые плечи лука. Лук Ауриэля? Ха!..

Данмер насильно впихнул лже-артефакт в руки лже-Неревара и Джон не почувствовал ровным счетом никакого отклика от оружия. Ему ли не знать, что такое настоящий артефакт Отца Драконов, а это… это просто лук, несомненно мощный и явно зачарованный… и почему-то пахнет пепельным бататом.

– Ралин, – весомо сказал Джон, протягивая лук обратно, – я ведь только что сказал, что сюда будут стекаться монстры. Набейте их с полсотни из этого прекрасного оружия и мы с Ауриэлем будем более чем довольны.

– Клянусь набить сотню, мой лорд, – стукнул себя в нагрудник эльф.

Вот и умница, чуть не сказал Джон, но вовремя удержался, ограничившись маленькой доброй улыбкой и кивком. Инцидент с луком настроил его на жизнерадостный лад и теперь он с трудом подавлял в себе неуместное веселье.

А ведь это даже иронично – вот уже третье путешествие приводит его под конец к дарам Ауриэля. Первым был огонь на клинке, вторым лук… а в третий раз и оружие, и герой – оба “лже”.

Паладины толпой проводили его до ворот и пропустили за две толстенные решетки. Джон ступил в пределы Красной Горы и, не оглядываясь, пошел вперед, понимая, что очень скоро пепел на ветру скроет его от глаз тех, кто смотрит ему вслед. Впрочем, найти какой-нибудь выступ, чтобы воспользоваться Лентой, тут не составит сложностей…

Завернув за горушку, он обратился к кольцу и нырнул на Тропу, за которой хаос показал ему пьедестал с клинком, окруженным красными свечами. В конце-то концов, он ведь никогда не обещал, что будет действовать честно.

Тропа уже не вызывала у него никаких эмоций и не утомляла так, как в первый раз. Возможно, он шел по ней полчаса или час, но как бы долго это ни длилось, мрачная дорога в любом случае привела его к цели быстрее, чем путешествие в два дня – целых два дня, и это лишь до первой цитадели из трех!

Он выбрался с Тропы к пьедесталу и завертелся, выискивая врагов, но вокруг было пусто и тихо. Хрустальный клинок светился в багровом полумраке и Джон выдохнул, протягивая к нему неуверенную руку.

А вдруг?..

Пальцы обхватили золотистую, явно кованую двемерами, рукоять и тут же по руке словно пробежала быстрая, колкая искра – пробежала и улеглась, смиренная волей Шеогората, своего хозяина. Джон прерывисто вдохнул и выдохнул еще раз, понимая, что все еще жив и держит в руке легендарный Разрубатель.

“Разрубатель”, сообщило ученое кольцо и ехидно добавило: “Цена 400000.”

Джон перечитал табличку, как всегда запутавшись в баснословных нулях, с грустью вспомнил скампа и вдруг снова услышал, как в недрах его сознания заливается куриным смехом Энн Мари. Ну да, кто о чем, а дракон опять мечтает о беспримесном золоте. Хотя, с другой-то стороны, цену клинку сам Принц и выставил, а теперь, изволите ли видеть, ржет.

Ну, так или иначе, Разрубатель у него есть. Осталось найти молоточек…

Он обратился к Ленте и с интересом увидел, что путь в храм Вивека был стерт Тропой к Призрачным Вратам, а подвал скампа заместила нынешная багряная каморка, где он добыл клинок. Дорога в Бал Ур сохранялась нетронутой, хотя и была проложена раньше, чем путь в кальдерский подвал.

Джон со всей очевидностью осознал, что его худшие тревоги подтверждаются.

Вынырнув из хаоса и поразмыслив пару секунд, он вонзил Разрубатель обратно в пьедестал – торчал там годами, поторчит и еще пару часов. Ни при каких обстоятельствах Джон не собирался выходить на Тропу с инструментами в руках: ни с одним, ни уж тем более с обоими, – в этом случае он стал бы для Молаг Бала слишком лакомым куском.

Значит, придется строить дорогу так, чтобы тот не пожелал схватить его до завершения пророчества. Мало ли… Партурнакс, помнится, тоже пытался перехватить в его в Соборе, но не сумел, и из Хладной Гавани Джону пришлось выбираться куда более долгим и неприятным путем. Нынче Довакин вовсе не собирался облегчать Королю Интриг задачу, предоставляя дополнительные возможности.

Лучше быть параноиком, чем снова, как в прошлый раз, глупо попасться. О да. В сто, тысячу раз лучше.

Он вспомнил загадку, которую задал им однажды мейстер Лювин. Это было давно, можно сказать, в прошлой жизни, но Джон и по сей день ее прекрасно помнил – бредовую задачу о волке, козе и капусте, которых надо было переправить в лодке через реку так, чтобы никто никого не съел. Как бы Джону ни хотелось мнить себя в этой истории волком – или, на худой конец, хотя бы козой, – он прекрасно понимал, что сейчас представляет собой именно капусту, которую с таким удовольствием схрумкает Молаг Бал, если дать ему хоть малейшую возможность.

И что за несчастная у меня судьба, пригорюнился он. Вечно волки, вечно козы, вечно ледяные стены…

Ладно, выпрямился он, собравшись с духом, и шевельнул рукой, ставя пометку. Теперь идем за Разделителем.

Снова Тропа, снова лица и сухое, шелестящее в мертвом воздухе нытье. Джон раздраженно протолкался мимо жертв, будто сквозь толпу на базаре, вывалился в недра цитадели Веминал и, едва увидев, как к нему кто-то мчится, крикнул:

– Муль Ква Див!

Нападавший расшибся о драконьи доспехи и отлетел назад, блестя в свете факелов уродливой золоченой тиарой. Противник был сер и гол и выглядел больным, хоть и превосходил ростом даже рослых нордов вроде Форстаага. Джон не стал дожидаться, пока отродье Дагот Ура соберет мозги в кучку и атакует снова. Испытанный Ри Вааз, опробованный на всех подряд, включая наибожественнейшую Альмалексию, не подвел и тут, оставив от жреца Дагота лишь сломанный труп. Джон фыркнул, презрительно раздув ноздри, и прошел к пьедесталу, где сохранялся золотистый молоточек. Примерно таким же – если не по форме, так по размеру – он когда-то прикончил бритоголового людоеда Стира из племени тэннов.

Сбоку валялась какая-то бумажка и Джон подхватил ее просто интереса ради, а потом взял с пьедестала орудие, снова ощутив, как по руке скользнула и погасла юркая тревожная искра.

Сотворив заклинание возврата, он перенесся обратно в каморку Одросала и с облегчением увидел, что клинок по-прежнему пребывает в окружении красных свечей. Глупо было думать, что кто-то попытается утащить его именно сейчас, в этот особенный день, но мало ли…

Итак, Разделитель и Разрубатель были в его руках. Джон аккуратно положил молоточек к клинку на пьедестал и сел на пол отдышаться. Сердце от волнения так и выскакивало из груди.

В кармане сухо хрустнули бумаги и он вытащил наружу то, что туда напихал.

Свиток призыва Святоши – вдруг пригодится? А не понадобится ему, так пригодится Джулиану, который уже скоро снова вступит в безраздельное владение собственным телом – а заодно всем, что на него надето и навешано. Пояс ночного зрения и верная Прелесть, амулет левитации под курткой, ножи Захвата в сапогах и двемерские метательные клинки за спиной, эбонитовый меч… а кстати.

Джон призадумался и начал нехотя стаскивать с себя пояс, собираясь снять с него ножны. Длинный и увесистый меч хлопал его по бедру, путался в ногах и мешал, а ведь пользоваться им уже не придется. Когда у тебя в каждой руке по орудию Кагренака, тут уже не до простого меча…

Вот так и появляются в древних руинах дорогущие вещи прямо под ногами, подумал он, складывая ножны на железный, в заклепках, пол. На мгновение он задумался, не отправить ли прекрасное оружие под крылышко, чтобы привезти домой, но потом передумал. Кто его знает, этот эбонит – говорят, это запекшаяся кровь Лорхана. Лучше не вредить барьеру без необходимости.

Свиток Божественного Вмешательства, припасенный на всякий случай для Джулиана, он тоже запихнул обратно в карман, где уже сохранялись Кольцо Окружения и кольцо Азуры, которое та велела Джону надеть перед походом к самому сердцу.

Бумажка, прихваченная в Веминале, содержала в себе загадочные строки – наверное, их даже можно было назвать стихами. “Белее самой Белизны! Чернее самой Черноты!” – кричал мятый листок и Джон вдруг снова вспомнил о Фус и Ро, о черных крыльях Алдуина и белых крылах Партурнакса.

“Позор и Сын! Солнце и Тень!” Он читал дальше и начинал осознавать, что, кажется, это написано про него, бастарда и наследника, дракона и призрака в чужом теле. С кем-то в пастве Дагот Ура явно случились провидческие судороги, поскольку речь в этих строках шла не о Нереварине, а именно о нем, захватчике Воплощения.

А свиток все заходился в восторге: “Холодной сталью он пронзает сердце! Нет больше Сил, Проклятий, Заклинаний! Ослабли цепи! Пелена спадает с глаз! Я вижу тебя своими глазами! И везде тишина! Я просыпаюсь! Помню! Боже!”

Джон отложил листок и задумался, что же случится со всеми Спящими и Видящими, когда Дагот Ур падет. Может, именно это и было ответом? Они наконец-то проснутся и вернутся к жизни? И перестанут приставать к людям на мостах Балморы?

Хорошо бы, коли так, подумал он, а потом перевернул листок и добыл из верного рюкзака перышко и походную чернильницу. Кольцо Азуры – это, конечно, прекрасно, но вдруг что-то пойдет не так…

“Пещера Воплощения,” крупно писал он на обороте. “Ответы там.”

Потом достал карту и обозначил пещеру, добавив, что звезда – это ключ и надо ждать сумеречного часа. Помахал бумажками, суша чернила, и запихал их туда же в карманы, где уже почти не оставалось места. Ну, ладно, влезет пара бриллиантов, сморщил он нос и вытащил из рюкзака завалявшиеся камешки. Если Нереварину придется путешествовать до Пещеры самостоятельно, пусть ему хотя бы будет на что поесть.

Он достал флягу и хлебнул небольшой глоток воды, чувствуя, как скребет в горле от пронизанного ржавчиной и пеплом теплого воздуха Одросала. Потом нехотя поднялся, чтобы совершить еще одно путешествие по ненавистной Тропе – на сей раз он собирался прийти прямиком к воротам цитадели Дагот Ура, где, по его личному мнению, очень не хватало волшебной пометки.

Дорога в Бал Ур все еще сохранялась, скромно прячась в сторонке среди прочих окошек. Сколько такта, ехидно подумал Джон, стараясь даже не глядеть лишний раз в сторону пути, который должен был исчезнуть еще две Тропы назад.

Ворота, которые он искал, оказались похожи на вход в достопамятный Аркнтанд, руины недалеко от Балморы. Каменная сфера, плотно сомкнувшая створки, казала неприступное брюхо из тверди горы, а значит, где-то поблизости должен сыскаться рычаг, который ее отопрет.

Джон прошел по Тропе, вывалился к сфере и огляделся, задыхаясь от жара. Он стоял на каменной полке, из которой торчали обломки двемерских строений, а внизу бухтела и курилась дымками раскаленная лава. Это ведь самое жерло Красной Горы, подумал он, обмирая от первобытного ужаса, и поспешно сотворил пометку, торопясь вернуться обратно в каморку к инструментам и воздуху попрохладнее. Близость чудовищной стихии, ворочавшейся прямо рядом с ним, несколько подрывала боевой дух.

Продышавшись в каморке и снова хлебнув водички из фляги, он медленно, боясь того, что может случиться, стянул перчатку и снял с руки Ленту Лабиринта, положив ее на ржавый пол.

Взяв в руки орудия, он опустился на колено и, вдруг забеспокоившись, решил снова призвать доспех – кто знает, чем полыхнет опасное кольцо…

Рожки облекли его, придали силы рукам и он взял инструменты покрепче, примеряясь к Ленте. Жаль, как жаль…

Разделитель упал, блеснув в красном свете свечей, и кольцо жалобно заскрежетало, плющась в кривой плоский кружок. По полу пролегла трещина – металл подался под ударом божественного орудия. Джон скрипнул зубами, полоснул по остаткам Ленты Разрубателем, деля кольцо надвое, и увидел, как полетели во все стороны искры и пол стал разъезжаться под его коленом.

Матюгнувшись, он сгреб остатки кольца, с трудом удерживая неудобные кусочки вместе с Разделителем, и отскочил к стене, пока пол проваливался вниз, открывая еще один ржавый коридор, где гуляла какая-то тварь в балахоне и щупальцах.

Тварь подняла голову, увидела Джона в красивых рожках, обрадовалась, закурлыкала что-то на своем, Дагот Уровском, а Довакин, поминая недобрым словом вот так же развалившийся Собор и падение в Хладную Гавань, вдруг понял, что неизбывная, неистребимая яма в его голове – эта страшная и черная яма! – исчезла. Разрушилась вместе с кольцом, которое могло бы затащить его в ловушку, но теперь не погубит никого и никогда.

Нет больше Ленты, нет зерна вампиризма и Молаг Бал уже не сможет достать его здесь. Не сможет достать его нигде!..

Он рассмеялся, испытывая невероятное чувство освобождения и совсем забыв о твари, упорно кидавшейся в него комками враждебной магии, а потом бесцеремонно прижал к груди орудия, перекинул кусочки кольца в левую руку и наконец-то сотворил заклинание возврата.

Жерло поприветствовало его гулом и постреливанием раскаленной крошкой и Джон тут же зашвырнул в него остатки Ленты. Лава поглотила их, словно это было нечто несущественное, а Довакин, наконец-то осознав, что чудесный доспех защищает его и от жара, и от дыма, задержался на каменном карнизе. Ловя последние мгновения в этом дивном и диком мире, он поднял глаза к красному небу, где за вуалями пепла были почти не видны звезды.

А ведь где-то среди них – Змея, которую он так и не научился отличать…

Пора прощаться, понял он. Прощаться с Вварденфеллом и его кознями, прощаться с Нирном и его магией. Волк, коза и капуста прибыли на другой берег в целости, но впереди еще одна река и на этот раз она пролегает между мирами – от сердца к сердцу.

– Прощайте, – просто и безыскусно сказал он звездам Тамриэля и опустил голову, возвращаясь к насущным делам.

А вот и рычаг. Ухватившись за ржавую загогулину, он потянул за нее и сфера за его спиной стала с грохотом разъезжаться на две половинки, за которыми прятался вход. Припустив туда, он вломился в железную дверь и захлопнул ее за собой с душераздирающим скрежетом.

Сразу от двери вниз вела лестница и Джон чуть не сверзился с нее, едва успев подхватить себя на верхних ступенях. Ну, хоть орудия не потерял, и то хорошо…

Собравшись с мыслями, он обрел некоторое подобие душевного равновесия, которое тут же снова пошатнулось, стоило ему вспомнить, что рюкзак остался в Одросале – упал под ноги твари в щупальцах.

Да и ладно, ожесточенно мотнул он головой, перестал обниматься с орудиями и взял их как положено, по артефакту в каждую руку, а потом начал спускаться вниз по лестнице. Пусть потеря рюкзака станет самой большой его сегодняшней неудачей. В конце-то концов, если вспомнить приключения в Заводном Городе, это даже может стать новой хорошей приметой. Довакин жертвует котомкой – и выигрывает.

И вообще, взлетать надо налегке.

Он повернул направо, собираясь спуститься по следующей лестнице, и приостановился от неожиданности, услышав идущий неведомо откуда голос:

– Ступай, Неревар. Друг или предатель, ступай. Ступай и взгляни на сердце, взгляни на Акулахан. И принеси Призрачный Страж… Он нужен мне.

Ха, подумал Джон. Страж ему подавай, размечтался. Бедняга Дагот и представить себе не мог, что кто-то может взяться за орудия без чудо-перчаток. Какой же дивный сюрприз его ждет. Почти такой же, как когда-то ждал Мирака.

Призрачный Страж теперь на хранении у Партурнакса и там и останется. Джон хорошо помнил, чему учил его дядюшка Шеогорат: сперва спрячь.

========== Глава 44. Фус и Ро ==========

Джон продвигался вперед по древней двемерской цитадели, грязной и ржавой, а голос Дагот Ура сопровождал его чуть ли не на каждом шагу этого унылого пути. Спотыкаясь о нескончаемый хлам, Довакин раздраженно задавался вопросом, почему все бредящие сумасшедшие так старательно избегают уборки, а заодно пытался вспомнить, что он читал про загадочный Акулахан в бумажках Вивека.

Кажется, это был какой-то конструкт, самодельный бог, которого пытались создать криворукие двемеры. Или это Дагот Ур решил повторить их амбициозный проект под названием Нумидиум? Джон так и не вспомнил, а потом решил, что это неважно. Что бы там ни понастроил Отец Горы, вряд ли оно устоит перед орудиями дяди Шео.

– Ступай в зал Сердца, – нудел Дагот Ур. – Я буду ждать тебя там, где мы виделись в последний раз, несчетные века назад.

И с тех пор тут ни разу не прибирали, ворчливо думал Джон, переступая через кучу мусора и поневоле слушая, как безумец торопит его вперед, призывая явиться сквозь пламя и битву.

– Добро пожаловать, Луна-и-Звезда, – лирично молвил хозяин цитадели. – Я приготовил место для тебя. Принеси Призрачный Страж в зал Сердца. Вместе мы избавим проклятых ложных богов от их жалкой участи.

Джон только фыркнул. Когда он сам, лично, избавлял от жалкой участи Альмалексию, что-то он не заметил рядом с собой верного друга Дагот Ура. Одни только обещания, одни лживые посулы. Впрочем, не стоит судить беднягу слишком строго, великодушно снизошел Довакин. Наверное, трудно следить за событиями, когда безвылазно сидишь в такой дыре.

Очередное отродье наскочило на него в коридоре, бухая босыми ногами по железному полу, и Джон коротко ткнул нападавшего Разрубателем, а потом стряхнул тело с клинка. Неприятелей в цитадели было порядочно, но не сказать, что ими так и кишело. И чем они тут занимались все эти века, задумался он. Вокруг лишь грязь, ржавчина и лава…

А Дагот все не унимался:

– Добро пожаловать, Неревар. Вместе с тобой мы решим судьбы Закона и Земли и выбросим из Морровинда беспородных имперских шавок.

У Джона вдруг возникло странное и несколько безумное подозрение, что в ожидании этого часа божок придумал целую гору приветствий – уж чего-чего, а времени у него для этого было достаточно, – и теперь зачитывает их по списку, не в силах выбрать что-то одно.

От этих мыслей его отвлекло очередное нападение – на сей раз не пепельного вампира и не твари в щупальцах, а голого мужика в золоченой тиаре вроде того жреца, что хранил молоточек. Именно молоточком Джон его и приголубил, а потом выслушал возмущенный вопль Ворина Дагота:

– Вот как ты чтишь Шестой Дом и неоплаканное племя? Подойди ко мне открыто, а не крадучись, как вор!..

Джон опять фыркнул, не считая нужным отвечать. Он и так идет вполне открыто – в отличие от Дагот Ура, который прячется невесть где и гудит из стен.

Он глянул вперед и увидел убогую дверцу, за которой скрывалась другая часть комплекса, а может, и сам Отец Горы – и ведь наверняка тоже голый, как и прочие ложные божки.

Надо подготовиться, подумал он с внезапной тревогой. Рюкзак он уже потерял, плащ давно бросил, чтобы не мешал, и карманы битком набил всяческими полезными свитками, и кольцо он тоже…

Кольцо, обмер он, вспомнив, какое безобразие началось при уничтожении Ленты. Увлеченный проломившимся полом и освобождением от черной ямы в голове, он совсем забыл про кольцо, данной Азурой для спасения Нереварина.

Джон поспешно положил орудия на ржавый пол, сдернул перчатку и полез в карман за колечком. Вот дырявая память, еще шаг – и все, Воплощению конец. А ведь Азура будет на их с Сераной свадьбе!..

Боги-боги-боги. Он трясся от запоздалого ужаса, натягивая кольцо на палец. Оно уселось как влитое и блеснуло густым аметистом в свете лавы, а Джон, надев перчатку обратно, прерывисто выдохнул. Вот теперь все как надо. Теперь – можно идти.

Он поднял инструменты, чувствуя, как паника в один миг покидает его, сменяясь наглой уверенностью в собственных силах. Не самое разумное настроение для серьезного боя, но все же лучше, чем дрожать, как мокрый щенок под забором. Пора послушать, что скажет ему Дагот Ур.

“Иди безоружным в его логово,” писал Вивек в своих проповедях. “Преподнеси обе свои руки как абсолютный аргумент. Однорукий король не найдёт лекарства. Однако, приближаясь к Богу, отрежь обе.”

“…отнял себе левую руку и правую руку… Оставь лишь любовь, и ты познаешь лишь горечь соли”.

Но Джон никак не мог последовать этому совету. В каждой из его рук было по орудию и эти инструменты были ровно тем, за чем он явился в Морровинд, в Нирн, в прошлое…

Инструменты, именно. Он идет вперед не ради того, чтобы спасать Дагот Ура или воевать с ним. Вот уж до кого ему совсем нет дела. Он идет не для того, чтобы убивать, и в его руках нет оружия – лишь рабочие инструменты.

Ну да, пожал он плечами. Можно посмотреть на это и с такой стороны. Хотя даже ему ясно, что во всем мире не найдется оружия сильнее.

Толкнув дверь, он вошел в проем и увидел необработанную пещеру, на дальнем конце которой отирался знакомец в золотой маске – серокожий и, как ожидалось, почти голый. Маска с тремя рожками, знакомая еще по балморским снам, выглядела словно тарелка, в которую беднягу Дагот Ура впечатали лицом, да так и оставили.

– Добро пожаловать, Луна-и-Звезда, туда, где творится предназначение, – поприветствовал его бог, подбоченившись.

– Дрем Йоль Лок, – вежливо ответил Джон.

– Я говорю не с тобой, мерзкая ящерица! – громыхнул тот. – Я никогда не говорил с тобой! Я всегда обращался лишь к своему другу!

– Очевидно, что твой божественный голос его не достигает, – сочувственно сказал Джон, вспоминая сон, в котором видел на каменном столе тело без шрамов, так похожее на его собственное.

– Захватчик, – ярилась маска. – Я изгоню тебя прочь и верну своего брата!

– А сил-то хватит? – спросил Довакин, качнув молотом, и Дагот Ур впервые заметил, что рука, державшая Разделитель, не облечена Призрачным Стражем.

– К-как?.. – запнулся он, пытаясь осознать то, что видит. – Как это возможно? Почему ты все еще жив?

– Я часто задавал себе тот же вопрос, – искренне ответил Джон, смещаясь поближе к круглой каменной двери, из-за которой чувствовалось биение чего-то большего, чем разум был способен вместить. – И раз уж мы начали разговор, может, продолжим и пока не будем торопиться убивать друг друга?

– Прежде я не говорил с драконами, – заинтересовался Дагот. – Пожалуй, это будет любопытно… Да, весьма. Давай побеседуем. И сперва я хотел бы услышать ответы на свои вопросы.

– Спрашивай, – пожал плечами Джон. – Посмотрим, смогу ли я ответить.

– Ты не Неревар, это я знал с самого начала, – кивнула маска. – Но по какому праву ты занял его место?

– По праву безумия, – вполне серьезно сказал Джон, слыша в голове радостное кудахтанье.

– Хороший ответ, – удивился Дагот, и сам не понаслышке знакомый с этим правом. – И, пожалуй, единственный, который я готов принять. А есть ли у твоего безумия цель?