Текст книги "Дракон и солнце 3. Луна, звезда (СИ)"

Автор книги: StarGarnet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 48 страниц)

Джон пожелал ему всяческих удач и пошел собирать вещи.

========== Глава 32. Выходной ==========

Как прекрасно снова использовать Крики, думал Джон, сгребая награбленное под крылышко. Из всей своей добычи он оставил лишь длинный эбонитовый меч в ножнах – Песнь надо было чем-то заменить, а похожим мечом ему уже приходилось воевать, когда он был вампиром. Не придется долго привыкать.

Плюхнувшись на кровать, он достал из кармана Ленту Лабиринта и призадумался.

Сота Сил был осторожен. Он был подозрителен и не доверял Альмалексии. Ей даже Джон не доверял, а ведь Сота Сил знал ее куда дольше и лучше. Она смогла пробраться к своему давнему знакомцу лишь с помощью этой Ленты, а значит, Заводной Город хорошо защищен и спрятан от подобных вторжений…

Федрис Хлер, конечно, передаст Барензии и Хелсету новую информацию, равно как и сдобренную угрозой просьбу оставить Нереварина в покое. Но Джон помнил тусклые, холодные глаза Хелсета, помнил, как тот поступал и что говорил, и потому мало надеялся, что юный король легко забудет об опасном существе, походя убивающем богов.

Значит, Хелсет может стать – вернее, остаться – одним из его назойливых преследователей. Вампиры, Дагот Ур, Хелсет, а возможно, и ординаторы Вивека. Немалый список, вздохнул Джон, понимая, что ему нужно хорошее убежище. И это убежище у него теперь имелось – вот только уж больно оно было противное.

Но что поделаешь.

Прихватив под крылышко кровать, сундуки Веласа, стеллаж и шкаф, а потом лишив кухню стола, стульев, посуды и корзинок со съестными припасами, он снова натянул на палец Ленту и выискал в мерцающем хаосе знакомый зал с аркой.

Тошнотворное мгновение в серой мгле – и вот он снова в Заводном Городе. Над головой все так же клацают шестеренки, с арки свисает мерзкий труп и валяется под стеной покойная Альмалексия.

– Так, – вслух сказал Джон, набираясь окаянства, а потом облекся в рожки, подошел к арке и со всей дури рубанул мечом по толстому канату, торчавшему из затылка мертвого божка.

Посыпались искры, ударила молния и Довакина отбросило назад на пол. Свет в зале погас, шестеренки остановились и наступила благословенная тишина. Джон знать не знал, что случилось, но в целом его все устраивало. Свет ему и не нужен, ведь есть же зачарованный пояс… а потом можно принести сюда фонарики. Разноцветные.

Знать, судьба у него в Морровинде такая – жить в чужих холостяцких берлогах и мечтать украсить их фонариками.

После этого загадочного происшествия канаты его больше ничем не удивили. Никаких вспышек и искр – простое металлическое плетение, которое Джон, попотев, наконец-то перерубил. Подхватив одной рукой тело Сота Сила, другой рукой он поднял Альмалексию и потащил их прочь из зала, направляясь в купол Удока.

Вот и она, мерзкая жижа. Стоя на мосту, он сбросил тела вниз и посмотрел, как их начинает разъедать и поглощать вязкое болото внизу. Тут вам самое место, сумасшедшие извращенцы. В грязи и забвении.

На мгновение он пожалел, что не снял с богини маску и не рассмотрел подробнее, но теперь было уже поздно. Какая разница, пожал он плечами и пошел обратно, чувствуя, как помаленьку сползает доспех.

Теперь в главном куполе стало слегка приятнее. Тихо, спокойно. И никто не висит с потолка – для хорошей обстановки в доме это важно. Джон рассмотрел странные наклонные столы с кнопками, возвышавшиеся около арки, ничего не понял и решил их не трогать, а вместо этого пошел извлекать из-под крылышка кровать и прочую мебель.

Оставшиеся от дневника ошметки мало чем могли поделиться, и Джон, листая рваные, смятые, испорченные чернилами страницы, подумал, что ему придется снова вернуться к Нибани и записать пророчества заново. Он уже и забыл, что ему теперь положено делать. Объединять племена, Дома?..

Он вспомнил лагерь Уршилаку и почувствовал, что совсем не хочет сейчас туда возвращаться. На душе после всего случившегося было премерзко и ему хотелось просто отдохнуть и забыться хоть на время. Хотелось чего-то чистого, чего-то настоящего…

Смеющаяся морда Призрака возникла у него перед внутренним взором и он выпрямился, удивляясь, почему не подумал об этом сразу.

Он поедет на Солстхейм. Там волки, елки, снег и скаалы. Там его встретят как родного, там свежо и холодно. А Дагот Ур и все прочие пусть пока подождут. В конце концов он имеет право на небольшой отдых.

*

Условным утром он проснулся в кровати под куполом, в свете маленького зачарованного фонарика, и некоторое время лежал, соображая, чем так противно пахнет. Потом понял, что это протухла еда, которую он не убрал вечером под крылышко.

Одевшись в вварденфелльское, он собрал испорченную снедь и поволок корзину к куполу Удока, по пути прихватив остатки рюкзака (не доставайся никому, родная котомка!). Бросил все это в жижу и подумал, что место, конечно, мерзкое, но замечательно подходит для избавления от отходов. Не исключено, что именно для этого оно и создавалось.

До некоторой степени Джону даже начинал нравится Заводной Город.

Впрочем, теперь, когда большая часть механизмов заглохла, здесь и самом деле стало спокойнее. И безопаснее, ведь сюда никто не сунется – кроме Принцев Даэдра, конечно, но от этих можно скрыться разве что на Глотке Мира, и даже там не от всех.

Он вернулся в главный купол, собрался в путь и снова достал Ленту. Мерцающий, плывущий беспорядок возник перед ним, стоило лишь надеть кольцо на палец в простой, из старых запасов, перчатке. Но куда отправиться?

Сумрак Капеллы его вовсе не привлекал – ему не хотелось новой встречи с ординаторами, как не хотелось и выяснять, что сказал им Хлер. Да и в целом в Морнхолде ему уже делать нечего; надо вернуться в Вварденфелл – а там сразу в Хуул и на остров… или сперва заглянуть к скампу?

Еще одно место плавало среди хаоса – бурые стены, знакомый похоронный интерьер. Кажется, один из храмов Трибунала. Альмалексия говорила о том, что хочет покончить с Вивеком – прямо сразу после того, как обратит дорогого Неревара в нечто непотребное. Возможно, это храм Вивека и есть…

Туда ему тоже не хотелось, ведь и там полно ординаторов. А хотелось ему к Партурнаксу, и хаос откликнулся на эту отчетливую мысль, открывая перед ним окно к Монавен.

Старый дракон поднял голову и уставился Джону прямо в глаза, а потом медленно и сурово покачал головой. Нельзя, говорил весь его вид. Джон поспешно отбросил дерзкую мысль о таком путешествии и обидчиво подумал, что вот Молаг Бал наверняка ему обрадовался бы, а не стал бы гнать от порога…

Новое окно сразу же распахнулось перед ним, открывая великую статую в мареве, поднимавшемся от лавы.

– Ступай осторожно, Довакин, – раздался знакомый голос. – Я тебя поддержу, но не сходи с Тропы.

Ободряющее напутствие, кисло подумал Джон и все же сунулся вперед, влекомый больным любопытством.

Хаос принял его и швырнул в сплошную серость. Перед ним протянулась тропа, усыпанная мелким белым песком, а по обе стороны от нее толпились люди, меры, каджиты – все они смотрели на него черными дырами глаз и их кривые рты слали ему безмолвные упреки.

Я что, в Каирне, шарахнулся Джон и далекий голос Молаг Бала тут же одернул его:

– Вернись на Тропу, Довакин!..

Джон глянул под ноги и увидел, что почти сошел с мелкого песка на сухую бесплодную почву этого странного края мертвецов. Вокруг качались ходячие трупы, тянувшие к нему призрачные руки. Кто они, зачем они здесь?..

– Иди вперед, – повелел Принц Господства. – Не смотри на этих жалких скотов. Просто иди вперед.

Джон сглотнул, обернулся, надеясь увидеть дорогу назад – уж лучше Вивек, храм, ординаторы! Что угодно лучше, чем это… ну, почти что угодно. Как-никак ему было с чем сравнивать.

Но дороги назад не было. За его спиной стояли все те же покойники и он вдруг узнал одного из них – данмера, убитого им неподалеку от Сейда Нин, в пещере контрабандистов.

Так это жертвы, начал понимать он. Его жертвы…

Он пошел по тропе, вертя головой по сторонам, вглядываясь в одинаково серые лица и узнавая некоторые из них. Здесь была Дельфина; был Виртур; были Эрих Недостойный и Тарстен Клык Сердца. Волны вины и жалости захлестывали его, пока он шел мимо сотен – сотен! – убитых им людей. Пусть они были бандитами и работорговцами, но теперь – что они такое теперь?

Тропа вела его дальше, а знакомые лица все не кончались. Вот малютка Далк и другие рьеклинги, вот Ахния, а вот братья Овис и Гавис… Здесь был даже попрошайка Гаэнор, и чем ближе он подходил к пламенеющему вдали окну в святилище, тем лучше становилось видно, что впереди его ждет Альмалексия.

Та самая Альмалексия, чья душа сейчас заточена в звезде Азуры?

Несчастье и раскаяние схлынули, утекли прочь, как вода в час отлива. Это морок, иллюзии, понял он. Да, когда-то они были живыми и настоящими, и да, он убил их всех. И он сделал бы так снова, если бы история повторилась. Жертв тут было полно, но невинных среди них насчитывалось совсем немного.

Разрыв приблизился. Он прошел мимо Альмалексии, даже не взглянув на нее, шагнул за пламенеющее окно – и покачнулся, пытаясь вновь обрести равновесие в привычном материальном мире. Ему вдруг показалось, что до этого он шел по потолку.

– Тропа Жертв, – довольно молвил Отец Чудовищ. – Барилзар, несомненно, был одаренным магом, раз сумел создать такой мощный стабилизатор. Впрочем, я знал – и весьма близко – еще одну умелицу, которая открыла Тропу за тысячелетия до него. Полагаю, кстати, что и ты можешь быть с ней знаком.

– Да мне всего-то двадцать четыре годика, – слабо заспорил Джон и сел на пол, уберегаясь от головокружения.

– Ее имя Валерика, – хмыкнул Молаг Бал и Джон не вздрогнул лишь потому, что все еще не мог прийти в себя после путешествия.

– Как я там оказался? – слабо спросил он, пытаясь понять, почему его закинуло в такой ужас. Ведь до этого путешествия длились секунду – хоть в эту секунду ему и была смутно видна Тропа, похожая на ад. Она всегда там была, понял он наконец. Просто он не успевал разглядеть ее в подробностях.

– Когда путь проложен, Лента стабилизирует его и сжимает, – снизошел до объяснений Молаг Бал. – Теперь ты сможешь попасть сюда в один миг.

Вот радость-то, кисло подумал Джон, но потом встрепенулся. Он в Бал Уре, а значит, у него получилось! Он в Вварденфелле…

– Давай, не робей, – подбодрил его Принц, – похвастайся.

– Ну… – замялся Джон. – Я убил Альмалексию.

– И поймал в звезду Азуры, – ужасающе расхохотался собеседник. – Даже не ожидал от тебя такой ловкости.

– Я все-таки дракон, а не какая-то овца, – обиделся Джон, а потом понял, что проболтался. – Ну да, поймал, – признал он нехотя.

– Я хотел отловить ее во внешних мирах, – мечтательно протянул Молаг Бал. – Но удивительное дело, ее там не было. И раз уж ты сам принес ее сюда…

– Не отдам, – отчаянно уперся Джон, вспоминая о чудовищном государственном долге. Увы, он уже понимал, куда клонит Принц Господства. – Она стоит семь миллионов! С половиной! И я продам ее скампу!

– Пф, – пренебрежительно фыркнул Молаг Бал. – Что мне семь миллионов. Да хоть семьдесят. А скамп ее все равно не купит. Лопнет от скумы, надорвется.

– Так это ты его туда пристроил? – осенило Джона.

– Вовсе нет. Но это не значит, что я о нем не знаю. Давай сюда звезду и не спорь. Будут тебе твои миллионы. Или вампиризм. Выбирай.

Джон засопел, косясь на статую и понимая, что выбора ему как всегда не дали. Отчаянно страдая, он выбросил из-под крылышка сундуки и добыл драгоценную звезду. На один миг ему стало жаль Альмалексию, но потом перед внутренним взором снова явилась картина, уловленная им в голове богини, – искалеченное, жалкое, безумное, даже не похожее на человека существо, в которое она собиралась его превратить.

Пусть страдает, ожесточенно подумал он и почти что швырнул звезду на алтарь.

– Ха! – всхохотнул Молаг Бал. – И ведь даже не задумался. Смотрю, она здорово тебя допекла.

– Не то слово, – процедил Джон.

– Отлично, – ласково промолвил Принц Господства и звезда исчезла с алтаря. – Оглянись, вот твои сундуки, – сказал он Джону и ехидно провозгласил: – Беспримесное!

Вот чего Джон от себя не ожидал, так это того, что расхохочется. Искренне, от души, прямо в святилище Молаг Бала, которого он так боялся. Впрочем, было ведь за что. И до сих пор есть. Но об этом он подумает позже…

Джон обернулся и алчно уставился на сундуки. Их было восемь, больших, полированных, окованных стальными полосами, и когда он открыл крышку одного из них, то увидел внутри сплошной, по форме сундука, монолитный блок золота с красивым клеймом – головушкой в рогах. Но, конечно, не той, что обозначает на картах Маркарт. Хотя… там ведь алтарь… Джон вдруг призадумался.

– Юв!.. – наконец крикнул он и золото во всех сундуках сладко запело, откликаясь на зов. На миг ему показалось, что он прямо тут упадет в обморок – до того прекрасным и щемящим был этот звук.

– Надо же, сколько в тебе поэзии, – хмыкнул Молаг Бал.

Да кто бы говорил, подумал Джон. Сами-то с Вивеком…

– Ладно, – промолвил Принц. – Ступай пока. Приходи, когда объединишь племена и Дома. Или когда опять подцепишь болячку, – добавил он с саркастичной заботой.

– Я корпрусом переболел, – гордо отвечал Джон. – Меня никакая зараза теперь не берет. Возможно, даже и вампиризм, – скосился он на статую.

– Хочешь проверить?

– Э-э… нет, – благоразумно сказал он.

Молаг Бал весьма добродушно посмеялся и стал гнать его вон, говоря, что скоро сюда придут с жертвами, так что Джону пора бы и честь знать. Довакин быстренько прибрал свои богатства, которых теперь резко прибыло, и заторопился к выходу, размышляя, а не пройти ли ему по Тропе прямо к скампу.

А почему бы и нет, решился он и натянул кольцо ровно в тот момент, когда из-за угла показалась довольно-таки мрачная процессия.

До чего я докатился, думал он, глядя на мерцающую сумятицу и выискивая Ползуна. Вот он… а вот и подвал…

Он выдохнул и упал в разрыв, второй раз за день ступая на Тропу.

*

Помня о том, что малютка скамп может перетрудиться и лопнуть от скумы, Джон решил, что для начала спихнет ему только пылающие клинки.

Страдая от беспокойства, он оставил все нажитое в куполе и прихватил под крылышко лишь пару сундуков и скуму, после чего переправился обратно в подвал и пошел выкликать Ползуна, мыкавшего день в одиночестве. Семейство Гораков, к счастью, опять было на охоте.

Мелкий вредитель обрадовался гостю и сразу порысил в подвал.

– Да где же ты был? – причитал он. – Я даже соскучился!

Джон не слишком поверил этим речам, трезво предположив, что у Ползуна просто нехватка скумы в организме.

Два здоровенных куска, которые скамп выдал ему в обмен на уникальные мечи, Довакина не слишком впечатлили. Неудивительно, после сундуков-то Молаг Бала, залитых золотом доверху. Куда больше Джона занимала тревожная мысль о том, что он вооружает Обливион. Сама по себе она была не новой, но ведь скоро Обливионский кризис, повсеместно откроются врата…

И кто-то из даэдра войдет в Тамриэль, кося всех клинком святого Неревара. Впрочем, потом этого даэдра убьет шальной стрелой новый герой и пойдет спасать мир – с клинком святого же Неревара наперевес.

Довакин пожал плечами и решил, что это не его забота. Раз тошнотворное чувство неправильности не появляется, значит, будущего он не меняет, а посему и волноваться не о чем. Разве что о глубине собственного морального падения…

Предупреждал ведь Партурнакс. Молаг Бал совсем меня растлил, расстроился он, но потом, поразмыслив, честно признал: разве он хоть о чем-нибудь жалеет? Разве изменил бы хоть один из своих поступков? Ни единого, включая продажу звезды Азуры. Правда, после того, как Несовершенство раздавило его бракованный амулет левитации вместе с рюкзаком, создать новый уже не получится. Жаль…

Да, война с богиней дорого ему обошлась. Амулет, чудесные даэдрические перчатки, рюкзак с добром, звезда Азуры и главное – Песнь.

Но Альмалексия мертва и теперь страдает в гостях у Короля Насилия, а между тем Джон все еще жив, не искалечен и не сошел с ума. Он может действовать, пройти облечение до конца, а однажды он вернется домой – и принесет с собой золота минимум на два миллиона вестеросских драконов.

Он хотел было вернуться в купол прямо из подвала, но потом засомневался и решил, что лучше будет сперва добраться до Балморы. Зайти в Гильдию и к Мили за готовой одеждой, опять купить рюкзак, походное перо, чернильницу и дневник заодно…

Да, в Балмору надо заглянуть, решил он и выбрался из поместья Гораков, направляясь к Гильдии Магов.

В балморском отделении на нем повис весь дамский состав, почти дословно цитируя Ползуна:

– Где ты был? Мы соскучились!

Вам лучше не знать, где я был, подумал он, обнимаясь с Ажирой, все такой же уютной и родной. Пообещав зайти попозже, он сбежал из Гильдии и пошел по лавкам, а потом в домишко Кая, сам удивляясь тому, насколько перестал бояться любого рода преследований. Допустим, кому-то придет в голову глупая мысль на него напасть, что ж… Лента позволит ему сбежать в один момент. А если обстановка будет благоприятствовать Крикам и рожкам, то на Тропе просто появится новый обитатель. И всего-то.

Он уселся на шаткий стул у стола, где прежде выслушивал задания мастера-шпиона, и оглядел простецкое жилье. Насколько иначе все для него выглядело, когда он пришел сюда впервые. Загадочные пророчества, невнятное будущее, пугающие враги… Сейчас все это смотрелось совсем по-другому, и Джону это, пожалуй, нравилось.

*

Он вернулся обратно в купол, порылся в награбленном и отыскал пару подходящих Камней Душ. В одном куковал костяной лорд, прихваченный Джоном неведомо где и когда, в другом – и вовсе скамп.

Может, я просто их нашел, задумался Довакин. Он уже и сам не помнил, где и что награбил и кого убил.

Порывшись еще немного, он раскопал пару амулетов, которые могли бы подойти для зачаровки, а потом стал набирать из сундука дрейки. Дружба дружбой, а за работу Гальбедир нужно будет заплатить.

Набрав пригоршню камушков, двемерских монеток и странных ингредиентов, нахапанных в Морнхолде, он отправился обратно в подвал к скампу, а оттуда – вмешательством Альмсиви прямиком в Балмору, между делом задумавшись, что пометка в доме Косадеса оказалась не так уж нужна.

Озадачив Гальбедир сотворением амулетов левитации и замедления падения, он пошел выискивать Эстирдалин, мастерицу призыва. Вот уже трижды в своей жизни он столкнулся с тем, что меч разбивают прямо в его руке. Сперва в Суровом Доме, потом в Черном Пределе и наконец – Песнь…

Больше он такого допускать не желал.

Эстирдалин радостно приняла в подарок изумруд и научила его заклинанию призыва длинного меча, а потом сказала, что кинжал тоже хорошая штука. Джон, войдя во вкус, выучил и эти чары, после чего с удовольствием метнул кривой, зловещий кинжал в учебное чучело и тут же призвал новый. И снова метнул, и снова призвал.

– Боги, – лицо у Эстирдалин вытянулось еще сильнее, хотя и само по себе было изрядно длинным, как у всех альтмеров. – С какой-то точки зрения… ты ведь настоящее чудовище.

Он пожал плечами и сказал, что Дрен зря волновался. Он вполне может за себя постоять.

– Теперь видно, что можешь, – покачала она головой. – Когда ты впервые к нам пришел, ты был совсем не таким… А правду говорят, что ты Нереварин?

– Есть такое мнение, – поджал он губы. – Может, так оно и окажется.

В общем зале его перехватила Шарн и потащила в уголок, расспрашивая, как у него получилось с заклинанием. Джон вспомнил, как катался на предводителе гоблинского воинства, и заверил ее, что получилось прекрасно. В подробности он вдаваться не стал, зато благодарно поцеловал ее в зеленую орочью щечку.

Задарив Ажиру ингредиентами, он забрал у Гальбедир готовые амулеты и еще немного посидел с ней, печалась о том, как трудно найти святилище да как славно было бы иметь в пользовании звезду Азуры…

Да уж. Знал бы он, что сможет оживить в костях старую память, он так и ходил бы повсюду, раскидывая врагов даром огня. Но теперь этот ценнейший подарок в руках Отца Чудовищ.

Но ведь был же и другой подарок!.. Джон вдруг задумался, пытаясь вспомнить, куда задевал кольцо Неревара, врученное ему самой Азурой. Поначалу он просто таскал его в кармане, но потом…

Мало ему было продать звезду Молаг Балу! Если выяснится, что он еще и драгоценное колечко потерял… или его растерло в пыль Несовершенство… да, такого Азура ему не простит.

Волнуясь, Джон сбежал из Гильдии и вернулся в купол, где начал лихорадочно рыться в вещах, разыскивая крохотную вещицу.

Вот оно, облегченно вздохнул он, рассматривая полумесяц и цыплячью звездочку. Нашлось. Ну, пусть еще поваляется, решил он и забросил кольцо в сундук.

*

Сидя дома – да, теперь это был его дом, – Джон снова рассматривал Ленту Лабиринта и думал, стоит ли прокладывать новую дорогу на Солстхейм. Тропа Жертв была не тем местом, куда хотелось соваться хоть один лишний раз, и Джон поневоле думал о том, что могло бы случиться, сбейся он с пути.

“Не сходи с Тропы,” предупреждал его Молаг Бал и говорил он это не для красного словца. Джону вспомнился муторный тяжкий сон, который снился ему еще в Морнхолде – вскоре после того, как он передал Ленту Барилзара Альмалексии, а перед этим некоторое время держал опасное кольцо при себе.

Да, тот сон. Люди – незнакомые, но будто бы знакомые, люди мертвые, но живые – все хватали его за руки, все тянули, упрекали, заглядывали в лицо провалами глаз. Его крутило по местам, в которых он то ли был, то ли не был, а потом, когда он почти отчаялся выбраться из осуждающей толпы, он все же пробился – и сорвался в пропасть, черную, глухую, безлунную.

Помнится, наутро Прелесть сообщила ему, что он убил четыреста девяносто пять одухотворенных.

Что ж, наверное, это и случается, когда сходишь с Тропы. Ты падаешь в пропасть… и все.

Джон скривился и решил, что лишний раз по Тропе не пойдет. У него уже есть проложенные пути, хватит и их.

И к тому же он просто не хотел идти на Солстхейм таким способом. Остров казался ему местом чистым и незапятнанным, хоть под ним и скрывался храм предателя Мирака. Марать Тропой снег Солстхейма Джону не хотелось.

Впрочем, он в любом случае не собирался отправляться в путь прямо сейчас. После двух путешествий по Тропе и беготни по Балморе и Кальдере он устал так, что ног не чувствовал, и теперь хотел только выспаться. Может, ему даже наконец-то приснится Партурнакс и от души наругает за все его выходки…

*

– О, – обрадованно простонал Джон, очутившись под светом двух лун. Надежда его не обманула – вот она, Монавен…

– Ты, Довакин, как есть балбес, – тут же стал отчитывать его дракон. – Надо же такое удумать – пролагать Тропу Жертв сюда, в священное место!

Джон с умилением смотрел на Партурнакса, упиваясь каждым ворчливым словом.

– Тебя могло разорвать, – фырчал дракон. – И зачем мне тут вторая Тид-Аран? Мне и одной-то слишком много!

– А еще я Альмалексию убил, – повинился Джон. – И продал Молаг Балу.

Раз уж его ругают – пусть ругают за все сразу…

Партурнакс непедагогично расхихикался, хоть и пытался строить строгий вид. В конце концов он разоржался так, что хрустнула и осыпалась снежная корка на древней стене.

– Так ей и надо, – наконец выговорил он. – Как она вообще посмела на нас пасть разевать.

– На вас? – удивился Джон.

– На драконов. На тебя, глупый… Кстати, – оживился Партурнакс, – а какие у тебя планы насчет Вивека?

Джон призадумался и наконец сообщил, что пока никаких.

– Но у Молаг Бала они наверняка есть, – развел он руками. – Прочитал я эту тридцать седьмую проповедь…

– Ах, любовь, – старый гад снова начал давиться глумливым смехом. – Не всегда она хороша. Любовь Альмалексии точно не пришлась бы тебе по вкусу.

Джон вспомнил Заводной Город, трубы купола Серлин, в которых рождались к недожизни новые фабриканты, и промолвил:

– Сота Сил ведь был совсем сумасшедшим? Мне показалось, что он устроил там арену…

Партурнакс вздохнул и пошевелил носом, что обычно выдавало у драконов раздражение и недовольство.

– Если бы только арену, – сказал он наконец. – Ты далеко не все там видел. И не надо тебе этого знать. Ты еще маленький.

– Это правда были каджиты? Аргонианцы? – не отставал Джон, но выражению морды старого дракона понял, что свой ответ уже получил. Впрочем, вопросы у него еще не закончились. – Зачем он вообще там висел?!

– Я же сказал, – терпеливо повторил Партурнакс, опять начиная гнусно хихикать, – ты еще маленький.

Джон надулся, а потом вспомнил мерзость на стальных жилах и решил, что на самом деле он и не хочет знать.

– Мне попался двемер, – вдруг встрепенулся он. – Дух двемера. Он вернулся лишь на краткий срок, а потом снова исчез. И он писал о месте, где он был прежде, о гармонии абсолютных тонов… или как-то так. И он был там счастлив. Это то место, куда они хотели?

– Это то место, куда мы их отправили, – ухмыльнулся Партурнакс. – Сами они туда уж точно не добрались бы, косорукие недоучки.

– О, – оторопел Джон. – То есть…

Он-то думал, что двемеры были наказаны за самоуправство, заброшены неведомо куда, чуть ли не в какой-то круг ада…

– То есть им там хорошо? – удивленно договорил он.

– Почему нет? Мы же не звери.

Джон вспомнил свои мысли о том, что коварный младший братец Алдуина уже давно плетет интриги на пару с Энн Мари, и инквизиторски уставился на старого дракона:

– Мы – это кто?

– Мы – это стороны баланса, – ехидно сощурил глазки Партурнакс.

– “Никогда не думай о Шеогорате,” – смиренно повторил Джон. – Да, я знаю. Правда, осуществить это на деле не способен.

– Надо стараться, – строго сказал дракон, но тут же фыркнул: – И к тому же он… вмешивается. Это и дар, и проклятие. В частности для тебя, непостоянная Змея. Я уже привык к тому, как ты весь плывешь, но все равно раздражает.

– А при чем тут… – начал Джон и запнулся, наконец-то понимая.

– Он сидит в твоей голове, – пояснил Партурнакс. – Крохотный осколок, легкий, как крыло бабочки. Это из-за него ты способен приходить сюда и из-за него я не могу тебя прочитать. Я думал, ты уже знаешь.

*

Джон проснулся и стиснул растрепанную голову, словно пытался раздавить ее в ладонях. Шеогорат прямо здесь, в его разуме – с самого начала облечения он занял зрительское место на обожаемом Железном Троне. Удивительным было скорее то, как сам Джон умудрялся это игнорировать. Впрочем, такое было бы не впервые. Игнорировать очевидное ему вообще свойственно, об этом и сам Шеогорат ему говорил – разумеется, в своей загадочной и глумливой манере.

Все это время он считал, что Безумный Бог следит за ним через печать, но похоже, что она всего лишь привязывает его к чужому телу. Джон не раз удивлялся и даже – что уж скрывать! – обижался, что Энн Мари сперва закинул его сюда, а теперь совсем не уделяет внимания. Но ничто не могло быть дальше от истины. Шеогорат прямо здесь. Все это время он был здесь.

Делить тело с неизвестным Джулианом было само по себе достаточно странно и неприятно. Делить голову с Безумным Богом… это вообще ни в какие ворота не лезет!

Джон застонал, понимая, что выразиться может только матерно, и что еще того хуже, Энн Мари все эти кудрявые ругательства уже, считай, услышал…

Несчастный Довакин задрал голову к потолку, ожидая, что на него вот-вот падет божественная кара, но нет, все было тихо.

Теперь я совсем хочу на Солстхейм, горестно подумал он, сползая с кровати. Хочу в курган, к драуграм.

Но никакой Тропы Жертв. Нет, он отправится на остров по старинке, решил Джон и стал одеваться в одежду потеплее. Правда, к нынешему моменту он успел угробить и растерять все свои плащи, кроме шелкового – да и у того вся подкладка в дырах, – а теплый с меховым воротником остался у Корста на хранении.

Ладно, махнул он рукой. Можно купить в форте.

Собравшись, он натянул Ленту и переправился в подвал в поместье Гораков. Покосившись на дверь наверх, он вдруг подумал, что будет неловко, если сюда кто-нибудь случайно зайдет. Поди объясни оркам, как он тут оказался. Он уже почти решил запереть дверь Замком Фенрика, но потом представил себе, как заинтересованные Гораки ее вышибают – как, почему, зачем заперта? Уж лучше пусть будет как есть, смирился он и потрусил к отделению Гильдии, чтобы отправиться в Альд’Рун, а оттуда – в Хуул.

Как же давно он не ездил на силт страйдерах, заулыбался он, увидев высокий помост и знакомые тонкие лапки под горбатым панцирем. Джон проторчал в Морнхолде от силы две недели, но ему казалось, что за это время прошла целая жизнь.

*

– Джулиан! – обрадовался Карий, стоило Джону сунуть нос во двор форта. – Что зубами стучишь, давай плащ дам.

– А давай, – не стал отказываться Довакин, покашлял и закутался в предложенный шерстяной плащ. – На море задувало будь здоров. Я, наверное, помру.

– Все мы когда-нибудь умрем, – философски сказал капитан, а Джон с удивлением на него уставился. Карий заржал: – Любимая присказка нашего Нункиуса. С некоторых пор. Смотрю, лицо тебе подлатали… Кстати, ты с дядей-то встретился?

Джон моргнул, гадая, о котором из его мнимых дядюшек сейчас идет речь, а потом сообразил, что капитан говорит о Харконе, который искал его в форте.

– Он мне не то чтобы дядя, – отрекся Джон. – Сводный и вообще дальний.

А на самом деле он мне тесть, вдруг осознал он. Ужас-то какой.

– Да понятное дело. Ты бретон, он норд… Он и сам говорил, что вы очень дальняя родня и он тебя не видел лет пятнадцать, хотя, – Карий пригляделся, – вообще-то есть что-то смутно общее.

Джон не знал, что на это ответить, поэтому только пожал плечами. При этом он подумал, что Харкон то еще жулье. Сочиняет на ходу, врет всем и всегда разное, и ведь все верят.

– Как тут дела? – спросил он. – Никто не беспокоит?

– Да все неплохо. В шахтах были какие-то неурядицы, но сейчас утряслось. А ты-то сам как жив-здоров? По делу здесь или для души?

– Мне к скаалам надо, – он мотнул головой в сторону севера.

– Могу дать провожатых, – гостеприимно предложил капитан.

– Ой, нет! – чуть не запищал Джон, представив возню с попутчиками. Провожатые, только этого не хватало!..

– Ладно, хоть плащ себе оставь, – засмеялся Карий.

– А вот за это спасибо, – обрадовался он, кутаясь в армейскую шерсть.

Выбравшись из форта, он пошагал вперед, в елки, с наслаждением втягивая холодный чистый воздух. Там медведь, пригляделся он к лесочку. Хочу погладить медведя.

========== Глава 33. Шеогорат… вмешивается ==========

Каэнлорн мгновенно явился на зов и Джон аж рассмеялся от радости, тиская мохнатую шею волка. Зверюга довольно ухмылялась, а он сидел в снегу и хихикал, чувствуя себя то ли в Скайриме, то ли и вовсе дома – словом, счастливым. После Заводного Города это было более чем приятной переменой.