Текст книги "Дракон и солнце 3. Луна, звезда (СИ)"

Автор книги: StarGarnet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 48 страниц)

Шеогорат кинул в него очередным кусочком, который приземлился Джону на полу солстхеймского кафтана.

– Наш сахар – твой, друг, – радостно заявил он и исчез.

Джон открыл было рот и тут же закрыл, понимая, что задавать вопросы поздновато. А он как раз хотел узнать, почему у дядюшки такие желтые глаза и куда он дел бельма.

Подобрав осколок сталгрима, Джон сжал его в кулаке и подумал, что обязательно сохранит его на память – но грызть не станет.

Он поднял с пола разбросанные доспехи, которые так непочтительно сбросил Шеогорат, и стал раскладывать их на постаменте. Уложил туда копье, книгу, извинился перед костями Снежного Принца за поведение дядюшки и покинул курган, сразу же за порогом призвав Каэнлорна.

Прав был Партурнакс. Обниматься с волками – это умиротворяет.

До деревни он добрался ближе к вечеру и за это время изрядно оголодал, поскольку еду, прихваченную в форте, уже давно с упоением сожрал под кустом, ворча, будто дикий зверь, – на морозце разыгрался аппетит.

Скаалы встретили его как родного, похвалились новыми узорными саночками в кренделях, а потом наконец отпустили к шаману.

– Эй, – раздался сбоку женский голос и Джон оглянулся. Молодая девица стояла поотдаль и, недоуменно морща лоб, вертела в руках какой-то оковалок. – Я нашла кусок сыра… Чей это сыр?

Джон догадывался, чей. Теперь скаалы будут неделю судить да рядить, чей сыр, ведь нельзя просто взять его себе – за такое волкам отдадут, а то и изгонят… Вот ведь вредный Энн Мари.

Корст был рад. Усадил его за стол, налил похлебки, и Джон, радостно обжигаясь, потащил в рот ложку с варевом.

– Куда меч дел? – строго спросил шаман.

Довакин поперхнулся и уставился на него, даже не зная, с чего начать.

– Не знаю, много ли ты слышал об Альмалексии… – наконец заговорил он.

– Кое-что слышал. Она вроде из богов темных эльфов?

– Да. Была, – поджал губы Джон. – Мы с ней сражались и я ее убил. Песнь… меч разбила она.

– Убил богиню? – Корст хлопнул себя по коленкам и рассмеялся.

– Ложную, – надулся Джон. – И она была премерзкой, скажу я тебе. Мне вообще не понравилось в Морнхолде. Жарко, пыльно, кактусы… Но зато, – оживился он, наворачивая похлебку, – я купил там тотемчик Тартаага. Очень пузатый.

Корст подпер голову рукой и уставился на Джона совсем как Арнгейр.

– И в кого ты такой уродился? – жалеючи спросил он.

– Драконов не судят, – пропыхтел Довакин, скребя деревянной ложкой по дну миски. – И к тому же ты просто не знаешь Алдуина.

– А ты знаешь? – усмехнулся Корст. – И какой он?

Джон задумался, вспоминая первенца. Он видел дитя Акатоша и в самом жалком состоянии, разбитым и умирающим, и во всем величии, когда рядом с ним золотился сам воздух.

– Он разный, – наконец сказал Джон. – Он может вызывать восхищение или ужас, но буре нет дела до того, как мы к ней относимся. Он сила, меняющая мир. Без него, – усмехнулся он, – скаалы станут жирными и ленивыми. Останутся ли они тогда скаалами?

– Так ты все-таки прочел повесть об Аэваре, – обрадовался Корст. – А я-то подозревал, что ты бродишь наобум.

– Почему вдруг? – обиделся Джон.

– А кто Камни в очереди перепутал?

Заметили-таки, виновато сморщился он, а потом честно признал:

– Я не путал, мне просто было лень идти.

– Твое счастье, что драконов не судят, – фыркнул шаман. – Иначе я бы тебе высказал. Еще похлебки?

– Да, спасибо.

*

Как бы Джону ни хотелось остаться на Солстхейме чуть подольше, дела не ждали. И чем быстрее он их завершит, тем быстрее вернется домой, где все то же самое, только лучше – ведь там его семья…

Он уже предвкушал, как вручит Дени пучок скрибятины, пищи богов.

Он мог бы вернуться в Вварденфелл с помощью Ленты, но сама эта мысль была ему противна. Открывать, пусть даже на миг, Тропу Жертв здесь, среди этой гармонии, казалось кощунством, да, наверное, им и было.

И потому сейчас он неторопливо шел к озеру Фьялдинг, кутаясь в свой родной плащ с меховым воротником, а рядом с ним трусил счастливый Каэнлорн, которого уже не получится призвать в Вварденфелле. Джон не спешил покидать чудесный остров. Возможно, ему уже не доведется сюда вернуться. Возможно, он здесь в последний раз…

И некое неумолимое чувство говорило ему, что так оно и есть.

Озеро расстелилось перед ним, просторное, тихое под светлым льдом, и он не мог не вспомнить встречу, случившуюся в прошлый раз. Интересно, вдруг задумался Джон, а в будущем Харкон догадается, что Джон и Джулиан это одно лицо? А если он это и поймет, то когда?..

Жаль, что об этом ему уже не узнать.

Каэнлорн толкнул его головой в бедро и Джон опустился вниз, опершись коленом об лед и обнимая волка.

– До чего же ты славный, – сказал он, ероша белую шерсть. – Я всегда буду помнить тебя, друг.

Он нехотя выпустил волка из объятий и тот, игриво отскочив назад, лизнул его в щеку, радостно тявкнул – и исчез. Джон выпрямился, посмотрел на пустое озеро и понял, что пора.

Вот теперь – пора…

========== Глава 35. Уроки мудрости ==========

Вмешательство Альмсиви отправило его в знакомый и успокоительно обыденный Гнисис и Джон улыбнулся, снова ощущая на лице теплый вварденфельский дождь. Удивительно дождливый город, думал он, поднимаясь на помост к силт страйдеру и заодно приглядываясь, не маячит ли внизу в речке еще какой-нибудь несчастный. Мало ли…

– Мне в Хуул, – сказал Джон погонщику.

– Собираешься на Солстхейм? – спросил тот, кивая на плащ.

– Ну да, – не моргнув глазом, заявил Довакин и подумал: ах, если бы.

От Хуула он повернул на восток и двинулся знакомой дорогой к лагерю Уршилаку через горы. Нибани, должно быть, его заждалась.

Как он ни оттягивал неизбежный момент, в конце концов ему пришлось поставить пометку и отправиться обратно в купол, чтобы сменить слишком теплую одежду на что-то более подходящее.

И вот это – мой нынешний дом, думал он, оглядывая ржавые стены и остановившиеся шестеренки у потолка. Хорошо, что он не перенесся сюда прямо с озера – контраст вышел бы поистине мучительным.

Сюда срочно нужны фонарики, решил Джон, а потом, со вздохом оглядев мрачное жилье еще раз, отправился в подвал скампа, чтобы оттуда вернуться к пометке у Хуула.

Путешествуя по знакомым местам, он все вертел головой, выискивая в небе зловредных наездников, но вокруг было тихо. Кажется, Джиуб наконец-то взялся за дело. Или, усмехнулся Джон, он сам как следует проредил их в прошлый раз. А потом его подвиг припишут одноглазому эльфу… ну и пусть.

Лагерь Уршилаку все еще был на прежнем месте, не торопясь кочевать к другой стоянке. Вытерев ноги о коврик, Джон сунулся к Нибани в юрту и был встречен довольной улыбкой.

– Предки мне поведали, – прямо-таки заурчала шаманка, – что ты покончил с ложными богами.

– Предки преувеличили, – скромно отвечал Джон. – Альмалексия убила Сота Сила, а уж потом – что есть, то есть, – пришел я и убил ее. И при этом у меня пропали все записи, так что я хотел попросить тебя рассказать пророчества заново.

Нибани поворчала, но взялась декламировать. Джон старательно записывал. И снова его внимание привлекла все та же строчка: “Множество пробных камней испытывают Незнакомца, многие падут, но один останется.”

Всегда что-то остается. Ледяная стена, голубые глаза. Или Молаг Бал, Огненный Камень. Этот-то уж точно никуда не денется.

– Значит, теперь мне надо объединить племена, – задумался Джон, глядя в записи.

– Сначала Дома, – поправила его Нибани. – Дома – четвертое испытание, племена – пятое.

– Мне кажется, с племенами будет проще, – заупрямился Джон, не желая снова лезть в политику. Он еще после Хелсета дух не перевел. К тому же камни на Солстхейме он тоже не по порядку обходил, но никто особо не жалуется – разве что Корст придирается, и то больше для виду.

– Мы, племя Уршилаку, готовы назвать тебя Нереварином, – торжественно сообщила Нибани и тут же въедливо на него уставилась: – Если, конечно, ты, милый друг, сумел разобраться с Темным Братством.

– Сумел, – гордо отвечал Довакин.

– Тогда идем к ашхану.

Сул-Матуул печально нарек Джона Нереварином и вручил ему почетный знак – зловещий амулет под названием Зубы Уршилаку, дававший некоторую защиту от парализующих чар.

– Для всех данмеров, – трагично продолжал ашхан, – эти Зубы будут знаком того, что ты Нереварин и того, что Уршилаку пойдут за тобой куда угодно, даже на смерть. И так будет, пока враг не будет побежден или пока ты не погибнешь, или не вернешь мне этот знак.

В общем-то Джон понимал его несчастное настроение. Идти на смерть по требованию какого-то бретона – не самая приятная перспектива.

– А правда, что ты убил Альмалексию? – вдруг оживился ашхан.

– Правда, – кивнул Джон.

Сул-Матуул просиял и хлопнул его по плечу. Никудышный Нереварин явно начал казаться ему хотя бы сносным.

Вернувшись вместе с Нибани в ее шаманскую юрту, он снова запросил сведения обо всех оставшихся племенах, поскольку предыдущие записи растерло в пыль Несовершенство. Развернув новенькую карту, купленную у Дорисы в Балморе, он заново отметил все стоянки и призадумался, с кого бы ему начать. Племя Эрабенимсун стояло лагерем не так далеко от Садрит Моры и Тель Фир, а ведь Джон как раз хотел заглянуть к древнему эльфу…

– Не знаю, стоит ли начинать с них, – покачала головой Нибани. – это воинственное племя, а их ашхан Улат-Пал жесток и вспыльчив. Он бесчестный вождь, его гулаханы настоящие убийцы. Но, – оживилась она, – их шаманка, Манирай, осторожна и разумна. Ищи ее совета.

– Я всецело за осторожность, – заверил Джон, а сам подумал, что кровожадные гулаханы ему и в подметки не годятся с его-то списком жертв. Темное Братство и армия гоблинов могли бы многое поведать о том, как он ходит в гости, и считай повезет, если племя Эрабенимсун вообще выживет после его визита.

*

Фонарики. Джон больше не желал существовать без них ни дня.

Из лагеря Уршилаку он отправился прямо в купол, чтобы выкопать из завалов двемерские книги, но, повозившись в полутьме, понял, что пора обустроить дом и хозяйство.

Прихватив с собой ватрушки со Святошами – их насчитывалось четыре, – он прогулялся к скампу, а оттуда пошел бродить по лавочкам Кальдеры, скупая все фонарики, какие ему попадались.

Вернувшись в свой мрачный дом, он подвинул мебель поудобнее, устроил повсюду разноцветную иллюминацию и наконец-то вздохнул с удовлетворением, а потом стал разбирать вещи.

Стеллаж, прихваченный из поместья, украсился книгами, стопками накопленных бумаг и свитков, а заодно выставкой зелий. Сундуки с золотом, помаявшись, Джон тоже решил оставить в куполе. Конечно, всегда была вероятность, что сюда может заглянуть какой-нибудь игриво настроенный Принц Даэдра, который похитит все честно нажитое просто шутки ради. Но и таскать сокровища с собой стало слишком сложно. Джон боялся, что при очередном извлечении тяжеленные сундуки могут рухнуть прямо на него. Пусть уж лучше стоят здесь, махнул он рукой.

Поотдаль громоздилась целая куча оружия и доспехов, добытых в Морнхолде и ожидающих очередного визита к скампу. Учитывая то, как удручающе часто у него разбивались, ломались и терялись мечи, Джон пока не торопился продавать запас.

Возле стола стоял сундучок с дивным алхимическим набором – стоял и будто бы глядел с немым упреком, ожидая, когда им наконец-то воспользуются. Джон, усовестившись, отвел взгляд, думая о том, что ему сейчас (как и всегда) не до алхимии, а потом прихватил с полки случайную двемерскую книжку и писанину Радака и отправился по знакомому маршруту – подвал скампа, Гильдия Магов, Садрит Мора.

Проскользнув среди грибных домов, он выбрался на пристань и отправился разыскивать лодочку, которая довезла бы его до Тель Фир.

*

– О, Нереварин, – обрадовался старый эльф, когда Джон возник на пороге его студии. – Как здоровье? Куски не отваливаются?

– Нет, – помотал головой Джон.

– Жаль, жаль, – потер ладошки Дивайт. – Хотя с другой стороны – это же выдающийся научный успех… Ну, а к нам какими судьбами?

– Я с подарком, – Джон состроил самое милое выражение лица. – И со своего рода просьбой.

– Сперва подарок, – сказал эльф и строго на него посмотрел: мол, попробуй не угоди.

Довакин вытащил из котомки припасенную двемерскую книгу и данмер кинулся перелистывать страницы, почти забыв о посетителе.

– Уникальная вещь, – сказал он, когда наконец сумел оторваться от подарка. – Говори, чего хочешь. Мечтаю поскорее от тебя избавиться и погрузиться в ученый труд.

Кажется, в кого-то вселился дух Радака, подумал Джон.

– Я хочу поговорить с Ягрумом, – сказал он.

– Так это же разве просьба, – удивился эльф. – Иди да разговаривай.

– Я туда не пойду, – уперся Джон. – Я Нереварин, меня беречь надо. Поднимите Ягрума сюда.

Древний данмер посмотрел на него, сморщив нос, заворчал, мол, опять тут все дезинфицировать, и поводил рученьками в перчатках, творя некую магию. Паучьи ножки клацнули об пол и жирный двемер, моргая по-совиному, уставился на Довакина.

– Хм, хм, – запыхтел он, подцокивая поближе. – Стало быть, теперь мы хотим поговорить со старым Ягрумом?

– Хотим, – кивнул Джон. – Я был в Морнхолде и…

– Ты правда убил Альмалексию? – оживился Фир, подтаскивая стул и усаживаясь нога на ногу.

– Что, уже все знают? – расстроился Джон, плюхаясь на скромный табурет.

– Хлер писал по секрету, но я, правду сказать, не поверил. И Сота Сил мертв… Жаль. Прежде я не раз бывал у него в Заводном Городе, – Дивайт обхватил колено сплетенными пальцами и, мечтательно щурясь, уставился в потолок. – Впрочем, он уже давно закрыт для любых посещений.

Джон облегченно перевел дух. Только Фира ему не хватало в его куполе.

– При активации Карстарк-Шарн кое-что произошло… – сказал он и тут же был прерван возмущенным воплем Ягрума:

– Карстангз-Бшарн!

– Да мне без разницы, – отмахнулся Джон.

– Тутц!

– От тутца слышу!

Дивайт от души хохотал.

– В общем, – повысил голос Джон, – я повстречался с духом Радака.

Фир тут же заткнулся, а Ягрум и вовсе распахнул бородатый рот, забыв ругаться.

– Радака? Стунгнтумца?!..

– Он сказал, его притянули молнии “погодной ведьмы”. Я даже собрал его прах в баночку и принес в Морнхолд. Он просил доставить его сюда.

– Ну… и где он? – дрожащим голосом спросил последний двемер.

– После смерти Альмалексии Азура заглушила “ведьму” и Радак пропал. Возможно, он вернулся обратно… – в гробовом молчании Джон полез в рюкзак и передал Ягруму записи Радака. – Он написал это, пока был в Морнхолде. И все требовал какой-то мзунцанг.

– Это вон та штучка, – сказал Фир, кивая на тонкое сложное устройство, закрепленное на большой стоячей доске. Джон пригляделся к чертежу, висевшему там же, и подумал, что, кажется, мзунцанг двемеры изобрели не зря. Им было куда удобнее рисовать ровные линии, чем обычным пером.

– “Слова там растут как симметричные, идеальные схемы, а любой звук раскладывается на бесконечную радугу абсолютных тонов…” – прочел вслух Ягрум и уронил записи на необъятное брюхо. – Неужели такое место есть?

– Есть, – кивнул Джон. Благодаря Партурнаксу он знал это абсолютно точно.

– А там не написано, как туда попасть? – заинтересовался Фир, заглядывая в записи. Ягрум с надеждой зашелестел бумажками, а Джон смотрел на него с сочувствием, поскольку уже просмотрел записи и знал, что ничего подобного там нет. Или он просто не понял?..

– Вот, здесь, – оживился двемер. – Поскольку траектория уже была проложена, требуется лишь стартовый импульс. Тут неполная схема развертки, но с этим можно работать. Нужны распределители, тональный гармонизатор, а еще…

– Я хочу кое-что спросить, – сказал Джон, перебивая поток ученых слов.

Фир и Ягрум повернулись к нему с одинаково отсутствующими лицами. Казалось, они уже успели забыть о его существовании.

– Где найти инструменты Кагренака?

– Ах, это, – недовольно фыркнул Фир. – Трибунал упустил их, а офицеры Дагота припрятали на Красной Горе – ценой немалых жертв, замечу. Но что с них проку без Призрачного Стража? Их даже в руки не взять. Я пытался.

Ну, конечно, подумал Джон, уж кто-кто, а этот любитель двемерских поделок не мог пройти мимо такой исторической ценности.

– Но если перчатки создали один раз, то можно создать и второй, – уперся он.

– Я был помощником Кагренака, – мотнул бородой Ягрум. – Но за все это время мне так и не удалось воссоздать их.

– Даром хлеб ешь, – попрекнул его Фир.

– Какая тманц, – отмел упреки инженер, а Джон запоздало обеспокоился, с какой такой целью данмер мог искать инструменты и перчатки. Хотя что тут думать, понятно, с какой! Слава Трибунала покоя не дает, каждому вынь да положь кусочек божественности…

По всему получалось, что расспрашивать дальше будет скорее опасно, чем полезно. Мало ли что может удумать Фир? Что, если Джон уже все испортил, подарив ему книгу… хотя нет. Тошнотворного чувства искривленности не было, значит, все в порядке.

– И зачем Нереварину орудия Кагренака? – лениво глянул на него данмер и Джон почувствовал, что ступает по самому краю.

– Их искала Альмалексия, – соврал он. – Некоторые считают, что о них говорится в пророчествах. Вдруг они мне понадобятся?

– Не исключено. Этими орудиями Трибунал добывал силу из сердца, – пожал плечами эльф. – Сейчас она иссякает. Неудивительно, что любезная Альмуся озадачилась поисками. Видать, она совсем ослабла, если даже ты, мой корпрусный друг, сумел ее одолеть.

– Любезная Альмуся здорово меня взбесила, – процедил Джон, а потом, блюдя осторожность, сказал: – Но сил у нее оставалось маловато, это правда.

Не стоит Фиру знать, что у него в гостях Довакин. Не стоит знать о куполе и о Ленте Лабиринта. И уж совсем не стоит знать о том, что найти инструменты Кагренака Нереварину придется в обязательном порядке. Только второго Папули Джону сейчас не хватало. К нынешнему моменту за ним и так уже охотится пол-Тамриэля.

– Что ж, – сказал он, – будем надеяться, инструменты мне не понадобятся. Иначе ума не приложу, что делать.

– Благодарю тебя, – уставился на него Ягрум, стискивая в жирных ручках записи Радака. – Ты самый замечательный в мире тутц. После него, конечно, – и двемер мотнул головой в сторону ухмыляющегося Фира.

– Хлер писал, ты отобрал у Альмы Ленту Лабиринта, – вспомнил эльф.

– Да, – кивнул Джон. – Но оказалось, что без божественных сил Лента бесполезна. Так что я выбросил ее в море.

Фир всплеснул руками.

– В мо… да как ты мог?!

– Ну, а мало ли? – состроил щенячьи глаза Джон, прямо в этот момент прекрасно ощущавший Ленту на пальце под правой перчаткой. – Все говорили, что она опасна. Вот я и выкинул… на всякий случай…

Спасибо всем богам, думал он, за талант прикидываться безвредным, но милым идиотом! Стоит свести брови домиком – и даже драконы тают, а уж смертным тем более деваться некуда. Но после сегодняшнего разговора ноги его в Тель Фир не будет. Этот древний данмер чуть ли не опаснее Харкона.

– Ладно, пойду, – сказал он, поднимаясь. – Бумажки я вам передал, про Радака рассказал. А меня там лодочка ждет, пора исполнять пророчества.

– И на каком ты этапе? – заинтересовался Фир.

– Пытаюсь всем понравиться, – тяжко вздохнул Джон.

– Ну, это не будет проблемой, – искренне рассмеялся эльф. – Замолвлю за тебя словечко в доме Телванни.

– Было бы замечательно, – обрадовался Джон.

– А все же интересно, – задумчиво протянул Дивайт, снова обхватывая колено пальцами и возводя раскосые глазки к потолку, – что же стало с нашей Айем? Вряд ли мы это узнаем…

– Да чего там не знать, – сурово ответил Джон уже из дверей. – Я отдал ее Молаг Балу.

Фир хохотал прямо как Партурнакс. Ни капельки сочувствия к богине.

*

Визит в Тель Фир посеял в душе Джона огромное беспокойство и, бухнувшись в лодку, он велел плыть к берегу на юго-запад.

– Места там нехорошие, – заныл лодочник, но Джон строго сообщил, что прекрасно знает, какие там места, и потребовал плыть куда сказано.

Высадившись на усыпанный пеплом мертвый берег, он возместил моряку труды и волнения тридцатью дрейками сверх оговоренного, а потом целеустремленно полез на пологие, черные от шлака горы. Насколько он помнил, сразу за ними располагался Тусененд, святилище Молаг Бала. На прошлой карте он был отмечен, но от нее, как и от многого другого, Несовершенство оставило лишь ошметки.

Пробравшись к двери мимо пасшихся в округе даэдра, Джон пролез внутрь и там столкнулся с тремя недружелюбными гражданами, которых возглавлял данмер в стальных латах.

– Вон отсюда, – приказал им Джон. – Или убью.

– Ты кто такой, чтобы… – задрал костистый нос данмер, но тут заговорила статуя:

– Он мой гость. Оставьте нас.

– Ха, – глянул им вслед Довакин, пока четверка трусила к выходу, – а там снаружи атронах болтается.

– Переживут, – фыркнул Принц. – Или нет… Ну, чем сегодня хвораешь?

– Паранойей, – честно ответил Джон. – Заглянул к Дивайту Фиру и выяснил, что тот весьма заинтересован в орудиях Кагренака. Теперь боюсь, что он начнет за мной охотиться.

– Этот мог бы, – Молаг Бал и не думал его успокаивать. – Но пока не станет. Ты же еще не исполнил пророчество. Вот как исполнишь, тут можешь начинать бояться. Вообще-то маги Телванни – жуткие существа. Даже по моим стандартам, – засмеялся он. – А еще они портят моих зверушек, когда ухитряются поймать. Опыты ставят. Хотя иногда получается забавно.

– Каких зверушек? – не понял Джон. – Даэдротов?

– Вампиров, дурья башка. Ну, Дивайт-то сейчас увлекся другим, возится со своим Корпрусариумом. Он тут давненько не появлялся, лет этак пять… – Молаг Бал призадумался и протянул: – Пора бы ему напомнить, когда у меня день рождения и что я хочу в подарок.

– Он… вы знакомы? – наконец-то догадался Джон.

– Ни один тысячелетний волшебник Телванни не стал таковым без знакомства со мной, – хмыкнул Принц Господства. – Думаешь, старый Фир просто так, сам по себе живет уже четвертое тысячелетие? Да еще бок о бок с моим святилищем… Ха!

– Я мог бы и догадаться, – покачал головой Джон. – Что ж, если хотя бы сейчас он меня не тронет, уже спокойнее. А дальше посмотрим…

А дальше я, весьма вероятно, вернусь домой, подумал он. Ищи-свищи.

Выйдя из святилища, он обнаружил четверку запыхавшейся, но живой, победно ликующей над трупом штормового атронаха. На сей раз к Джону отнеслись с куда большим уважением – все-таки особый гость самого Принца Гнева. Спросив у них дорогу к лагерю эшлендеров, который должен был находиться совсем неподалеку, он двинулся вперед по пеплу и вулканическому шлаку, по пути размышляя о том, что ситуация с Фиром чем-то и впрямь напоминает ситуацию с Харконом.

Ведь вампир, несомненно, узнал о нем сразу, едва Джон появился в Солитьюде. Он же везде ходил с костью, спас город от Потемы и вовсе не скрывал, что он Довакин, так что не заметить его было невозможно. Но лорд Волкихара не торопился его ловить, а терпеливо ждал, пока Драконорожденный исполнит пророчество и спасет мир от Алдуина.

И вот мир был спасен, конец света отменен, а Довакин, подлец, взял и исчез, как в воду канул, наверняка безмерно расстроив этим лорда. И с Фиром, поди, получится так же…

*

Лагерь Эрабенимсун находился под очередной черной горой, среди туч пепла и сохлых кустов. Местность была, мягко говоря, неприветливой, эшлендеры вокруг бродили мрачные и косились на его эбонитовый меч с неприкрытым вожделением. Джон сделал самое свое суровое лицо в надежде избежать неприятностей хотя бы в первые полчаса и потребовал проводить его к мудрой женщине. Требование, впрочем, пришлось подсластить десятком дрейков.

– Так ты хочешь исполнить пророчества Нереварина, – глянула на него Манирай, поправив на голове желтенькую тиару. Судя по тому, как легко та сидела на седых волосах, тиара была из жести или чего-то столь же недорогого.

– Не то чтобы хочу, – поправил ее Джон. – Судьба велит. Племя Уршилаку уже нарекло меня Нереварином, – тут он предъявил жутенькие Зубы, – а Нибани Меса говорила обратиться за советом к тебе.

– Да, у меня есть для тебя совет, – кивнула Манирай и указала на подушки, приглашая присесть.

Джон неловко поджал ноги и опустился вслед за ней на засаленную ткань. Сидеть было неудобно.

– Эрабенимсун никогда не назовут тебя Нереварином, – мрачно промолвила Манирай. – Никогда, пока жив ашхан Улат-Пал и его гулаханы. Они ненавидят чужеземцев, они высокомерны и не потерпят, чтобы ими управлял чужак. Ради исполнения пророчества тебе придется убить их.

– Сурово, – нахмурился Джон. – Это испытание? Проверка на лояльность? Или ты всерьез намерена лишить ваше племя всей верхушки? Как-никак назвать меня Нереварином может только ашхан.

– Ашханом должен стать Хан-Амму, – все так же безапелляционно продолжала Манирай. – Он миролюбив и в нем есть семена величия и мудрости.

Плевал я на семена, подумал Джон. Мне главное титул получить, а дальше… все равно гора рванет.

– А сам-то он этого хочет? – для порядка спросил он, вспоминая собственное не столь уж далекое прошлое.

– Неважно, чего он хочет, – отрезала шаманка и Джон еле удержался от смешка. – Его отец был ашханом, и мы жили согласно нашим обычаям – мирно охотясь, не развязывая войн с соседями. Он хорошо правил, пока не был убит Улат-Палом и его кровожадными друзьями. Улат-Пал забрал тогда его топор, а вместе с ним и честь нашего племени. Но теперь Эрабенимсун должны снова начать жить миролюбиво и достойно.

– Хорошо, – Джон встал с подушек, с облегчением распрямляя затекшие ноги. – Одобряю миролюбивую жизнь. Так кого убить надо?

– Ты так уверен в себе? – усмехнулась шаманка, поднимаясь следом.

– А что, предки не сказали? Я на днях убил Альмалексию.

– Я думала, что неверно прочла знамения, – она взглянула на него совсем иначе. – Это было… слишком странно. Дракон, палящий грязь, укрытую золотом…

– Ну, просто я Змея, – поспешно объяснил Джон. – Под знаком Змеи… Словом, ничего странного.

– Ну, тогда слушай, Змея, – улыбнулась Манирай. – Улат-Пала всегда сопровождает его телохранитель Ахаз, хотя из них двоих Ахаз слабее. Также нужно покончить с опытным воином Ашу-Аххе и подлым колдуном Ранаби, который носит отравленный меч. Сейчас они в своих юртах, но завтра пойдут на дорогу искать поживу…

Ждать до завтра в этом хлеву, еще не хватало. Он поблагодарил шаманку за сведения и выскользнул наружу, высматривая самый большой полог.

Ага, вот он. Джон смело вошел в юрту ашхана и радостно воскликнул:

– Как жизнь, старичье?

– Н’вах! – зашипел Улат-Пал и вместе со своим дружком налетел на гостя.

Джон воспользовался действенной техникой запутывания оружия в плащ, а потом от души приложил ашхана локтем по шее. Отгородившись от верного друга Ахаза столбом, подпиравшим юрту, он выхватил из-за спины двемерские клинки и метнул их один за другим в телохранителя. Попал лишь один, но и это было неплохо. Хуже было то, что ашхан, отчаявшись распутать плащ, бросил топор и подхватил корявое хитиновое копье, стоявшее у большой корзины.

Джон не стал ждать, пока его убьют, и быстро призвал ходячий труп, чтобы Улат-Палу было чем себя развлечь. Сам он пошел добивать телохранителя и призывать лук, поскольку снаружи уже доносился некий подозрительный шум.

В юрту, где и так было тесно, вломился воин в желтых костяных доспехах, завопил: “Умри!” и тут же получил стрелу в лоб. Даэдрические стрелы пробивают что угодно, довольно подумал Джон. Они пробивают даже такие твердые лбы, как этот.

Ашхан тем временем покончил с ходячим трупом и повернулся к Джону, жаждая крови. Тот недолго думая подправил копью направление и оно вонзилось в корзину вместо живота наглого чужеземца.

Пока ашхан рычал, снова борясь с застрявшим оружием, Джон бросил лук, призвал кинжал и вогнал его Улат-Палу в печень. Меч он так и не достал. Впрочем, наглядный пример эшлендеров внятно говорил о том, что махать длинномерными жердинами в тесном шатре – не лучшая идея.

Полог зашуршал и в юрту заявился новый желающий подраться. Данмер в зеленом балахоне, окруженный розоватеньким магическим коконом, недоуменно огляделся, не понимая, почему свои лежат, а чужак стоит.

– Ты кто? – на всякий случай спросил Джон.

– Твоя смерть, н’вах, – ощерился данмер и начал водить руками, что-то наколдовывая. Довакин, уже подуставший от агрессии и суматохи, просто пришиб его очередным призванным кинжалом. За время, проведенное в Морровинде, драки и сражения стали для него настолько привычным делом, что по накалу страстей уже мало отличались от обеда или умывания. Тело все делало само, а разум только отстраненно наблюдал за тем, как очередная жизнь оказывается оборвана.

Ибо нечего кидаться на человека из-за неловкого слова. “Старичье” ведь еще не худшее, чем он мог бы их обозвать.

Стрелы вскоре исчезли вместе с луком, а Джон с тихими матюгами наконец-то выпутал из свежепорванного плаща чужой топор и бросил его на пол. Подобрав двемерские ножи, он вышел из юрты, где столкнулся с данмером самого печального вида.

– Это ты Хан-Амму? – спросил он, надеясь, что хоть этого доходягу не придется убивать.

– Манирай все же добилась своего, – горько вздохнул тот. – Нашла кого-то, кто избавит нас от злого вождя. Но я не хочу быть ашханом!

– Если будешь так скулить, – фыркнул Джон, – то и другие не захотят, чтобы ты им был.

А сам не мог не вспомнить, как допекал его Варис своими бесконечными: “Ты истинный король!” И как он несчастно отбивался, бесконечно повторяя одно и то же: “Не хочу, не хочу, я не хочу этого!..”

И ведь действительно не хотел, и вряд ли кто-то сумел бы его заставить – хоть Варис, хоть кто угодно. Личный опыт не мог подсказать Джону подходящих слов, чтобы убедить унылого Хан-Амму в том, как это славно – взять и взвалить на себя ответственность за целую кучу неблагодарного сброда. И как ему теперь подбодрить этого малахольного? Может, отцовским топором приманить? Пожалуй…

– А ну-ка зайди, – поманил он Хан-Амму в юрту.

Данмер с опаской заглянул в скудно освещенную юрту и сперва попятился, увидев побоище, но потом вдруг воспрял:

– Этот топор, Айран-Амму! Улат-Пал забрал его, когда убил отца… – Он потянулся к памятному оружию и замер, услышав слова Джона:

– Это топор ашхана.

Хан-Амму помедлил еще мгновение, а потом все же поднял семейную реликвию с пола.

– Я должен был сделать это сам, – сказал он, сжимая топор в руках. – Я должен был убить их и отомстить за смерть отца…

– Манирай отличает тебя от прочих из-за твоего миролюбия, – заметил Джон. – Она видит в тебе семена величия и мудрости, а не войны. Племени Эрабенимсун нужен новый ашхан, такой, как ты – а не такой, как они, – он махнул рукой в сторону раскинутых по полу тел. – Вы можете жить иначе. Теперь сможете.

– Я… я понимаю, – ответил Хан-Амму, все крепче сжимая рукоять топора. – Я сравнивал себя с ними. Знал, что не хочу и не могу быть таким ашханом, как Улат-Пал. И даже таким, как мой отец.