Текст книги "Дракон и солнце 3. Луна, звезда (СИ)"

Автор книги: StarGarnet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 48 страниц)

Рьеклинги, вот как они зовутся, выяснил он, поведя кольцом над трупами.

Медведь был ранен, и Джону пришлось повозиться, извлекая из него стрелу. Вспомнив опыт с волчицей, он как следует подлечил мишку и они вместе отправились обратно к Камню. Медведь улыбался – дивное и дикое зрелище.

Оставив нового знакомца у засветившегося Камня – медведю там явно нравилось, – он снова заглянул в Тирск и предупредил, чтобы Доброго Зверя не трогали и не обижали. Медовый клан торжественно поднял кружки, не менее торжественно поклялся и на радостях снова его напоил.

А будь тут до сих пор Эрих Недостойный, подумал Джон, фыркая медовой пеной, наверняка бы побежал убивать медведя просто из вредности. Хорошо, что я его пришиб.

Отоспавшись в уютной комнатке на мягких шкурах, он вышел в путь к последнему Камню, надеясь, что после этого скаалы наконец-то уймутся и расскажут ему об оборотнях.

Он прогулялся до могилы Гленсхула, как от него требовали Камень и повесть, и выпустил ветер из Мешка Жадины, вспомнив при этом слова Арнгейра: “Поймай ветер в кувшин – останется ли он после этого ветром?” А вдруг Жадина и в самом деле имел отношение к Алдуину…

Стань скаал жирным и ленивым – останется ли он после этого скаалом? Правильно Алдуин у них дары отобрал, люди не должны расслабляться. И было бы совсем уж славно, если бы они избавились от ужасной привычки чуть что отправлять его, Джона, в обход Камней.

Завершив Ритуал Даров, он гордо вернулся в деревню в сопровождении Каэнлорна, был одарен реликвией скаалов – булавой Аэвара, которую тут же задумал продать скампу (пятьдесят тысяч на дороге не валяются), после чего Тарстен навесил на него новое задание – расследовать преступление.

– Какое еще… – заныл Джон. – Мне бы про оборотней узнать.

– Я верю, что твое сердце может быть со скаалами, – Клык Сердца покосился на Каэнлорна, – но надобно испытать твой разум.

– У меня прекрасный разум, – заворчал Джон и подумал: какие вы вредные. Вот теперь я точно продам вашу булаву. Вслух же он спросил: – Что именно случилось?

– Ригмор Полурукий обвиняет Энгара Ледяную Гриву в краже мехов. Меха действительно были найдены в доме Ледяной Гривы. Это серьезное преступление и карается либо изгнанием, либо жертвоприношением волкам. Энгар выбрал волков, но требует расследования

– Кража мехов – изгнанием? – опешил Джон. – Жертвопри… Полурукий?!

– Ты как себя чувствуешь, друг скаалов? – присмотрелся к нему Тарстен. – Может, тебе передохнуть, поспать? Вы, южане, хлипкие.

– Пойду с шаманом поговорю, – нахмурился Джон и вышел из большого зала, таща на плече тяжеленный подарочек.

У шамана он свалил булаву в угол со словами: “Можно, я ее пока тут оставлю?” и стал расспрашивать о преступлении. Корст описал Ригмора как человека умного и хитрого, а Энгара – как славного и честного воина и охотника, а потом посоветовал поговорить с Ризи, женой Энгара.

– Жертвоприношение волкам, – неверяще промолвил Джон, потрепав внимавшего Каэнлорна по загривку.

– Через волков душа очищается и становится готова к новому воплощению, – сурово объяснил шаман, и Джон тут же вспомнил Арью, воссоединившуюся с Нимерией. – Изгнание же… участь страшная и позорная. Поговори с Ризи, друг. С Энгаром и Ригмором тоже.

Энгар и в самом деле оказался прямым и честным парнем, но Ригмор произвел на Джона совсем не то впечатление, что некогда другой Полурукий, Куорен. А ведь Куорена ему пришлось убить, чтобы втереться в доверие к одичалым. Теперь история повторялась и он подозревал, что именно Ригмор, а не Энгар отправится к волкам. Полурукий явно лгал.

На всякий случай Джон поинтересовался у него, как он смотрит на изгнание и священную казнь. Энгар выбрал волков, но Ригмор сказал, что такая казнь – варварский обычай, и изгнание предпочтительнее.

– Зачем умирать, когда можно жить? – спросил он.

Я это учту, подумал Джон.

Посетив Ризи, он сразу же понял, что она, как и Ригмор, лжет, а потом и вовсе вынудил ее признаться в измене и принести письмо, в котором Полурукий всячески пытался увести ее от мужа.

– Останови все это, – попросила она. – Мой муж хороший человек и не заслужил такой судьбы.

– Он скорее не заслужил такой жены, – глянул на нее Джон. – Ты знала, но молчала, когда его обвиняли. Тебя стоило бы изгнать вместе с Полуруким.

– Нет!.. – ужаснулась Ризи. Каэнлорн зарычал на нее совсем как Призрак, и Джон усмехнулся:

– Духи того и гляди от тебя откажутся.

И ушел, оставив предательницу-жену маяться от страха за свою судьбу. Он жалел лишь о том, что с ним нет Нуминекса: вот уж кто не дал бы этой Ризи проходу! А то все бедняжку Дени изводит, и это прямо рядом с ним, Джоном Старком, убивцем и двоеженцем…

Тарстен прочел письмо, кивнул и отправил Джона к Ригмору.

– Ты сумел во всем разобраться, – сказал он. – Тебе и завершать это дело.

Полурукий даже не пытался отпираться. Когда Джон привел его к Тарстену и огласил приговор – изгнание, – Ригмор лишь посмотрел на свою изувеченную руку. И он, и Тарстен, и сам Джон понимали, что калеке не выжить в снегах.

Я убил одного Полурукого, подумал Джон, но не убью второго. За меня это сделает природа. Я не скормил бы Призраку такую пакость, как Ригмор, и Каэнлорну тоже не скормлю.

– Ты сделал жестокий выбор, – сказал ему Тарстен, – но, вероятно, мудрый. Возможно, ты тоже похож на волков, которых мы чтим.

И внимательно посмотрел на Каэнлорна. Джон наклонился и потрепал довольного волка по уху.

Когда он вышел из большого зала, его уже поджидал Корст.

– Что еще? – утомленно спросил Джон. – Разве я недостаточно почтил ваши традиции?

– Достаточно, – согласился тот. – Но тут дело в ином. Все недавние беды складываются в нечто единое, и я боюсь, друг мой, что начинает сбываться пророчество Кровавой Луны, а ты можешь быть его частью.

Я всегда часть пророчества, подумал Джон. С самого рождения.

– Идем со мной к озеру Фьялдинг и ты все увидишь сам, – поманил его шаман, и они отправились вниз по холму.

Над озером вставал столб огня.

– Огонь из воды, огонь изо льда, – промолвил Корст. – Это очень странно. Тарстен уверен, что это дело рук Аэслипа, древнего драугра, живущего в пещерах под озером, но и пророчество говорит об огне из стеклянного глаза…

Все-таки придется нырять, понял Джон и насел на шамана с требованием обеспечить ему защиту от холода.

*

Добравшись до пещер под водой, он долго стоял у входа и размышлял, почему вода не попадает внутрь. Наверное, старая рухлядь, рекомая Аэслипом, что-нибудь тут наколдовала, подумал он в конце концов и пошел вперед: перебил в ледяных коридорах порядочно драугров и ужасных костяных волков, потом спустился еще ниже, в пещеры под пещерами, и там наконец обнаружил Аэслипа, который даже не думал прятаться.

– Пришел, чтобы убить меня? – скрипуче поинтересовалась ветхая развалина.

– А здесь есть более важные дела? – для порядка спросил Джон и тут же услышал, что да, есть.

Оказалось, что в давние времена Аэслип был скаалом, но погряз в темной магии и был изгнан. Найдя эти пещеры, он обнаружил, что глубоко в недрах устроила себе логово группа инеевых даэдра, которые собирались уничтожить все живое на острове. Джон понял, что эта история ему определенно что-то напоминает, и стал слушать с еще большим интересом.

– Я возвел барьер, который не пропускает их наружу, – повествовал драугр. – Но я старел, мои силы утекали, а бывшие соплеменники не желали меня слышать. Я обратился к своим познаниям и стал тем, кого ты сейчас видишь – драугром, пожирателем плоти.

– А даэдра? Разве их нельзя уничтожить? – спросил Джон.

– Можно, – усмехнулся Аэслип. – Но на их место приходят новые. Я больше не могу сражаться. Я стар даже для нежити и недолго протяну. Я отправил послание и призвал друга, но он все еще не пришел. Может быть, он уже мертв. Но даже если он получил мою весть, он уже не успеет… И все же я рад. Перед самым концом боги наконец-то оказались милостивы и прислали мне в помощь дракона.

Джон отшатнулся.

– Мне придется убить тебя, – сказал он. – Никто не должен знать.

– Не трудись. Скоро я умру сам, Драконорожденный. Но сперва я уберу барьер и мы очистим нутро Солстхейма от ледяных тварей. Твоих сил должно хватить, чтобы уничтожить их портал. Моих не хватило…

Как поистине трагично, думал Джон, идя по туннелям и вычищая из всех углов инеевых атронахов, пока Аэслип с трудом ковылял следом. Что за грустная судьба – нести свой дозор веками, в полном одиночестве…

Они пришли в конец туннеля, напомнивший Джону Залы Полумрака. Но здесь в ледяной стене не томилось грустное солнышко – вместо него вихрился сизый портал. Наверное, он очень древний, подумал Джон. Древнее Аэслипа и, возможно, древнее барьера, который сдерживает Обливион. Маленькая точка, игольный прокол в защите, крохотная брешь в плотине…

Он набрал в грудь побольше воздуха, стылого и мертвого, вспомнил Скайрим под крылом, вспомнил лицо Дени и сплетенные ручки детей – и снова, как в Залах Полумрака, отпустил солнце на волю:

– Йоль Тор Шул!

Портал померк, пошел клоками. Крик прозвучал снова, а затем еще раз, и наконец от сизой воронки не осталось и следа. Лишь стена плакала растаявшим льдом, чертя кривые следы в саже и копоти.

– Все позади, – заскрипел Аэслип, и Джон обернулся. – Все позади, и я тоже… Возьми в дар, Драконорожденный, – поднял он трясущуюся сохлую руку с чем-то маленьким. – И пусть тебе хватит воли продолжать свой собственный путь…

Не успел Джон встречно протянуть руку, как Аэслип рухнул навзничь и по льду покатилось гладкое кольцо. Древний драугр лежал у него под ногами, тощий, как кость, с обмороженной дочерна кожей, полностью и окончательно мертвый.

– Теперь твой дозор окончен, – промолвил Джон.

Он хотел дать Аэслипу огненное погребение прямо там, в ледяных пещерах, но потом решил, что тот должен хоть после второй своей смерти оказаться под звездами родного Солстхейма, который так долго хранил, не ожидая даже благодарности.

Подобрав кольцо, он поднял легкое, сухое тело на руки и сотворил заклинание возврата, вернувшее его обратно на берег к Корсту.

Глубокой ночью костер догорел и они молча вернулись в деревню.

========== Глава 13. Зловещие знаки ==========

За три дня Джон успел уткнуться в три ледяных стены и две из них уже развалил. Мортраг все еще возвышался к западу от деревни и дышал холодом в мир, но что-то подсказывало Довакину, что долго это не продлится. Так или иначе, а руины со словом Гол должны будут явиться на свет.

Но что же мир пытается ему этим сказать – что ледяные стены можно разрушить? Так это ему давно известно. Но как разрушить сердце Зимы, в котором силами Иного сберегаются Ходоки?..

Впрочем, сейчас даже это было не самой насущной проблемой. Не успели они с Корстом вернуться с озера, как оказалось, что деревню атаковали оборотни.

Он хорошо помнил огромную остроухую тень в полях Вайтрана, зверя, от которого Серана так отчаянно пыталась его загородить. Здешние оборотни были мельче и куда пушистее, но Джону было некогда восхищаться их роскошными хвостами и мохнатыми штанами – хотя, признавал он, в другое время ему даже понравились бы эти ладные желтоглазые чудища.

Сейчас, выхватив “вакузась” и изо всех сил подавляя в себе очень необходимый Йоль, он вертелся на дворе вместе со скаалами, отчаянно пытаясь выжить в мешанине меха, клыков, мечей и секир. Каэнлорн без вопросов вступил в битву бок о бок с другими призванными волками и даже медведями, и в конце концов, несмотря на потери в рядах, деревня все же выстояла.

Бродя среди раненых, Корст и некоторые другие лечили своих сородичей, и он захотел было присоединиться к ним и помочь в меру скромных сил, но шаман отогнал его на безопасное расстояние и зловещим шепотом поведал, что Джон был заражен.

– Чем? – удивился он.

– Если не исцелишься, – мрачно отвечал Корст, – через три ночи станешь таким же, как они, – махнул он рукой на пушистые тела, лежавшие среди домов.

– А я… а у меня… – заволновался Джон и стал вспоминать, что же он такое купил в Храме и как оно звучало. Излечение болезней, обычных, не Мора…

Отойдя в сторонку и усевшись на колоду для рубки дров, он полез в рюкзак за страничками с инструкцией. Вот оно… должно помочь…

Он долго старался, пытаясь повторить странный пасс рукой, доупирался до тошноты, но в конце концов справился с не таким уж мудреным заклинанием и побежал к шаману проверяться на волчью заразу.

Но у Корста был поистине неистощимый запас неприятных новостей, поскольку после беглого осмотра он сообщил Джону, что волноваться теперь надо не о болезни, которой больше нет, а о Тарстене. Вождя, как оказалось, под шумок умыкнули.

Совсем как капитана, подумал Джон и разозлился. Ведь говорил же он им! Но его, как всегда, не слушали.

– Мы были глупы, – вздохнул шаман. – Уже давно у нас похитили Тотем Клыка и Когтя, необходимый для проведения Ристаага, священного обряда охоты. Мы думали, что он нам уже не пригодится…

– Да как вообще можно такое подумать, – фыркнул Джон, покачиваясь и зеленея после своих магических упражнений.

– Мы были глупы, – повторил Корст. – Наши воины отправятся в гробницы Скааларов, чтобы вернуть Тотем, и мы призываем тебя возглавить отряд, Блодскаал. Духи не зря послали нам тебя в этот трудный час.

– Блодскаал? – удивился Джон.

– Ты доказал, что твое сердце с нами. Теперь ты кровный друг племени.

– Благодарю, – коротко склонил голову Джон, а потом выпрямился. – Но хотелось бы сперва немного поспать. Я день путешествовал и ночь воевал.

– Нам всем нужен отдых, – согласился Корст. – Займи дом Ригмора, друг, отныне он твой.

*

Путешествие в гробницы Скааларов прошло, как и ожидалось. Много шума, много суеты, повсюду волчьи хвосты – и призванных Каэнлорнов, и оборотней, обсидевших захоронение. Добыв Тотем из жадных лап, Джон отправил воинов обратно в деревню радовать Корста, а сам пошел по побережью, желая побыть в одиночестве.

Морской берег, как всегда, был внушителен и суров, но валявшиеся там и сям дохлые хоркеры изрядно портили картину. Джон поморщился, глядя на разбросанные повсюду несчастные тушки, а потом споткнулся, узнав место.

Вот он, камень, где сидели они с Сераной. Вот берег, где он лежал день и ночь, пока Дюрневир с Алдуином пытались спасти его раздробленное на части тело. Джон поднял голову вверх и глянул в пустой воздух, пытаясь представить перед собой первенца Акатоша и снова ощутить золотистый свет, заливавший мир вокруг него.

Как давно и как недавно это было. Хуже того, это еще только будет.

Он сел на памятный камень и закрыл глаза, пытаясь представить, что Серана снова рядом, но одиночество не уходило и вскоре ему стало холодно. Он уже не вампир, чтобы спокойно сидеть где заблагорассудится…

И все же он оставался на месте. Волны с шуршанием набегали на берег, с моря несло влагу и она оседала на лице, будто недавние слезы. Чувство заброшенности и печали было настолько полным и законченным, что начинало казаться почти совершенным. Как тогда сказал Дюрневир? Для дракона нет ничего проще, чем угодить в ловушку меланхолии…

Но долго предаваться тоске ему не дали. Шаман настиг его и тут, сообщив, что Ристааг назначен на эту ночь и Блодскаал непременно должен принять участие.

– Здесь куча дохлых хоркеров, – сообщил Джон. – Это что, сезон такой?

– Это такое пророчество, – помрачнел Корст. – Хотя это еще только предстоит проверить.

Джон пожал плечами и отправился в дом Ригмора, чтобы немного поспать и отдохнуть перед священным обрядом, который – он был уверен – тоже пойдет наперекосяк.

Дом, темный и одинокий, ему не нравился. Неудивительно, что Ригмор пытался залучить сюда женщину – пусть даже чужую жену, – чтобы хоть немного осветить эту берлогу и принести в нее радость. Наверное, у калеки была мрачная жизнь, подумал Джон, но мнения своего не изменил: изгнание было ровно тем, что заслужил Полурукий, пытавшийся украсть счастье у другого.

Может, если поставить сюда побольше фонариков, будет лучше, гадал он, вспоминая рощу Сангвина. Разноцветных фонариков…

В конце концов он все-таки заснул, а когда проснулся, дело шло к вечеру, и настала пора отправляться на церемонию.

Ристааг и в самом деле пошел наперекосяк. Рольф Длинный Зуб, вместе с другими соплеменниками встретивший Джона на берегу озера, сказал, что они будут охотиться на Духовного Медведя, и повел его вперед. Почти сразу компания, растянувшаяся среди елок, начала неумолимо редеть. То справа, то слева раздавались крики и рычание; проверяя места схваток, Джон снова и снова обнаруживал трупы и огромные волчьи следы.

Каэнлорн предупредил его, когда оборотни изготовились напасть и на них с Рольфом, так что Джон, лишенный возможности использовать Крики, все же сумел отбиться подручными средствами. После этой жаркой драки Духовный Медведь, наконец-то явившийся из леса, уже мало его смутил. Хотя, признавал Джон, с почетным гостем церемонии управился главным образом Рольф – у Довакина было больше опыта в езде на медведях, чем в охоте на них.

– Отнеси сердце Ветроглазому, – сказал охотник. – Ты хорошо потрудился, Блодскаал. Я горд называть тебя другом.

Джон взял огромное сердце и призадумался, куда его положить. Неудобная штука испачкала ему все перчатки, скользила, марая все жиром – наверняка тоже духовным, – и норовила вывалиться из рук. Кое-как он дотащил ритуальную вещь до деревни и впервые задумался о том, что, кажется, соскучился по Вварденфеллу и уже хочет обратно.

Что ж, драконы часто называли его капризным. Должен же он как-то это подтверждать.

*

Вопрос мертвых хоркеров не остался без внимания. Корст заявил, что это тоже может быть знаком наступления времени Кровавой Луны, и попытался выпихнуть Джона на очередную прогулку – выяснять детали в замок Карстаага, то самое любопытное ледяное строение неподалеку от Мортрага.

– Что за Карстааг? – спросил Джон, не торопясь снова бежать и соваться неизвестно куда. Конечно, все равно придется, но неплохо бы хоть что-то заранее разузнать.

– Инеевый гигант. Мы жили с ним в мире многие годы, но сейчас он внезапно исчез…

Джон уже начал привыкать к исчезновениям важных особ и больше не считал это ни внезапным, ни странным. Кто-то собирал их для некой загадочной цели, и Довакин даже обиделся, почему это его, такого примечательного дракона, до сих пор обходят вниманием.

– Возможно резню среди хоркеров устроили рьеклинги, – задумчиво промолвил Корст. – Надо сказать, они довольно глупые и задиристые и умеют натворить бед просто от нехватки ума. Они служат Карстаагу, но без его надзора могут устроить невесть что. Поговори с ними, разузнай. Тебе не пройти в замок через главный вход, но наши разведчики недавно нашли подводный туннель…

Джон выставил вперед ладонь, призывая шамана замолчать.

– Я никуда не пойду без защиты от холода, – сказал он. – Я не собираюсь околевать в воде. Для этого я слишком молод и хорош собой.

Шаман поневоле рассмеялся, глядя на пафосную физиономию Блодскаала, и пошел намешивать для него согревающие зелья.

Несколько часов спустя Джон стоял на берегу и с тоской смотрел то на свинцовые волны, плескавшие о камни и лед, то на свой замечательный плащ и кожаный кафтанчик, которые безнадежно промокнут, стоит ему лишь сунуться в воду. И как ему потом выживать в ледяном замке? Когда он нырял в озеро, Корст наколдовал на него какую-то оболочку, которая сохранила одежду сухой, но шамана здесь сейчас не было. А вот вход в туннель был прямо неподалеку – но он прятался в воде и никакая известная и доступная Джону магия не могла вывернуть его на сушу.

Найти курган по соседству, раздеться, спрятать одежду под крылышко – и что потом? Тащиться полуголым по снегам обратно? Хотя, задумался он, если поставить тут метку… а потом вернуться полуголым… да хоть бы и совсем голым!..

И поскольку это была его единственная исполнимая идея, он так и сделал: поставил метку и потащился от замка через горы Моэсринг на юг, где там и сям попадались подходящие курганы. Долго же Корсту придется его ждать.

А Каю Косадесу и того дольше. Неделя, выданная Джону на отдых, уже вышла, но вернуться он не мог. Каждый раз, как он задумывался о возвращении, его одолевало все то же муторное чувство неправильности – и он, конечно, оставался.

Горы Моэсринг, думал он, озирая крутые заснеженные склоны. Стало быть, здесь Харкон когда-то воевал… а по собственным словам Папули – развлекался. Видать, хорошо развлекся, фыркнул Джон. Вон там до сих пор какие-то руины коптят.

Ну, нет, решил он некоторое время спустя. Харкон, несомненно, виновен во многом, но вряд ли конкретно в этом – иначе оно перестало бы коптить еще тысячелетия назад.

Джон подошел ближе к обломкам и понял, что это определенно что-то двемерское. Смутная мысль шевельнулась у него в голове и он подскочил, вспомнив заику бретона, который просил какой-то амулет из чьей-то гробницы…

Но какой? Из чьей? И еще имя волка… Прямо хоть возвращайся обратно и на этот раз – записывай.

Джон обошел место крушения и обнаружил несколько тел разбившихся и околевших данмеров, а потом и их капитана, оставившего после себя дневник.

Полистав мерзлые страницы, Джон воспрял духом, несмотря на грустную картину вокруг. Команде корабля все же удалось найти Проклятье Хротмунда, и курган находится совсем неподалеку. А ему как раз очень нужен курган…

Джон полез в рюкзак в поисках завалявшихся на дне зелий левитации и замедления падения. Добыв парочку, он заодно вытащил наружу и один из свитков Ужасного Мертвеца и с внутренним сочувствием оживил нехорошей магией труп капитана.

– Имя волка? – спросил он в надежде на чудо.

Капитан ворочался в снегу и издавал даже не шипение, а какой-то треск.

– …г… к…

Ты, Довакин, как есть балда, выругал себя Джон. Мало того, что он нежить, так еще и промерз насквозь. Не сможет ни встать, ни говорить…

Добив беднягу капитана по второму разу, он встал на ноги и вдруг вспомнил: Онджаг! Волка зовут Онджаг. Все-таки треск из промерзлой груди оказался не совсем впустую.

И ради чего я так издеваюсь над трупами, вздохнул Джон. Ради того, чтобы заика Чернозем мог нравиться женщинам? Позор…

Он стал подниматься на гору, а на самом верху принял зелье левитации и впервые в жизни ступил на воздух. Держа наготове зелье замедления падения, он двигался все выше, и вскоре земля осталась далеко внизу, а вокруг него был только снег, тихо сыпавший с темного вечернего неба. Джону захотелось остаться в поднебесье на всю ночь, а то и на всю жизнь, но время поджимало и он стал оглядываться, ища формацию.

Какие-то каменные кривули лежали от него к северо-востоку. На волка они походили мало – но больше, чем все прочее, которое было совсем уж ни на что не похоже. Джон пошел к кривулям среди сыплющего снега, чувствуя себя, словно во сне. Даже ходить по воде не было так странно и чудесно.

Зелье стало выдыхаться и он выпил другое, замедляя полет вниз. У входа в курган потусторонний голос строго потребовал назвать верное имя, и Джон отчеканил: “Онджаг!”, после чего его без вопросов пропустили внутрь, где ему пришлось убить еще костяного волка. Откуда они берутся, задумался он. Просто больно смотреть…

Похитив амулет с постамента, в который был вбит огромный черный боевой топор, он сунул побрякушку в рюкзак к дневнику капитана. Дневником он собирался натыкать Чернозему в нос, чтобы тот больше никогда не вздумал рисковать чужими жизнями ради подобной чепухи.

Устроившись на ночлег, он заложил руки за голову и уставился в неровный потолок, тускло освещенный ночным фонариком. Мысли его снова и снова возвращались к Аэслипу.

Он рассказал Корсту лишь долю правды, когда вернулся. Он поведал о том, как маг-драугр сторожил покой и жизнь на Солстхейме в течение многих веков, а потом, чувствуя, как убывают силы, бросил все, что оставалось, в последнюю атаку на портал. Свою роль в произошедшем Довакин скромно свел к боям против инеевых атронахов, и казалось, что Корст этим вполне удовлетворился.

Никому не нужно знать о его участии. И даже если он и сыграл большую роль, чем рассказал, подвиг Аэслипа все равно оставался подвигом. Пусть так и будет.

Кольцо, которое драугр оставил ему, как последний дар, Джон привесил на шнурок и спрятал под рубаху. Близость этого гладкого ободка почему-то грела сердце и добавляла решимости, а решимость – Джон был в этом уверен – ему еще не раз понадобится.

*

Поутру, обпившись шаманских зелий и переместившись на берег в одних подштанниках, Джон прыснул, вспомнив рассказы драконов о берсерках (“Напьются меда и бегают голые!”), а потом подумал, что уж кому-кому, но не драконам судить вольных нордов. Сами-то летают в чем Акатош родил и ведь не стыдно.

Совсем развеселившись, он бултыхнулся в море и спешно погреб к подводному ходу. Зелья действовали и водичка пока что казалась приятно бодрящей, но с каждым мгновением она становилась все более бодрящей и Джона это немного тревожило. Хорошо хоть, заклинание водного дыхания можно было использовать прямо в глубине, без слов, а то ему пришлось бы туго.

Вампиром быть удобнее, мысленно взвыл он, вылетая из воды на лед и прыгая от холода с ноги на ногу.

– Э, какой уродливый, – прокряхтело малорослое синеухое чудо в глубине туннеля. – Слишком высокий.

– Спасибо, – сказал Джон, стуча зубами, а потом подошел к рьеклингу и крикнул: – Гол Ха!..

Пусть Запретным Словом он больше не владел, но остальные-то два никуда не делись. Джону было безразлично, кто его слышал, сколько рьеклингов бегает по этим туннелям, знают ли они, что такое Довакин или хотя бы дракон, и скольких из них ему придется убить, дабы остаться тайной Шеогората. Сейчас его волновало лишь одно – одеться и согреться.

– Сив Дал Бекс!..

Вот он, кафтанчик, вот они, сапожки, ликовал Джон, поспешно обтираясь запасной рубахой и натягивая сухие подштанники. Рьеклинг перетаптывался рядом и смотрел на нового хозяина с обожанием, не смея тревожить, пока тот облачается.

Одевшись и закутавшись в упоительно теплый плащ, Джон наконец-то перестал стучать зубами и синеть, а вместо этого устремил строгий взгляд на рьеклинга и спросил:

– Это вы хоркеров поизвели?

– Нет, хозяин, не мы. А Криш совсем не при чем, – замотал головой синий.

– А Карстааг где?

– Прежний хозяин исчез, – надулась мелочь. – Ушел с большими волками. Криш не знает, куда. Криш хотел захватить замок для себя, но теперь будет служить новому хозяину.

– Ты хоть понимаешь, кто я? – спросил его Джон.

– Ты хозяин, – удивленно посмотрел на него рьеклинг.

Довакин покачал головой и крикнул:

– Файм Нейл Дайн!

Сокровища, все еще лежавшие на льду, убрались с глаз долой, и Джон снова пристал к Кришу:

– Что происходит в замке?

– Тут, внизу, ходят грахлы, – Криш поежился. – А наверху всем заправляет Далк. Тупой Далк. Лизоблюд.

– Пойдем наверх, – решил Джон. – Кроме грахлов тут никого?

– Теперь уже никого, – вздохнул Криш, и Джон понял, что можно было и догадаться. Грахлы твари тупые и злобные, так что… да, теперь никого.

Они пошли вверх по туннелю. По дороге Джон управился с тремя грахлами с помощью незаменимого “Ри Вааз!”, а когда они добрались до прохода на верхние этажи, Криш обрадованно запрыгал:

– Захватим замок, хозяин! Туда не пройти без благословения прежнего хозяина, но у Криша оно есть!

Тогда хорошо, что я сразу тебя не пришиб, подумал Джон.

Рьеклинг поводил ручками у ледяной двери и та приотворилась, приглашая их внутрь. Интересно, подумал Джон, шагая все вверх и вверх. Когда они с Сераной наткнулись на рьеклингов в будущем, те бегали полуголыми и говорили на каком-то непонятном наречии – что-то вроде “ворра-вурра-гурра”, то есть совсем не разобрать. А Криш разговаривает по-человечески; он одет, обут и при оружии – своеобразном, но кованом и требующим большего умения, чем то приснопамятное дикарское копьецо.

И почему же они так одичали? Может быть, потому, что Карстааг так и не вернулся?..

Они вышли в огромный зал, занятый длиннющим ледяным столом, уставленным тарелками, кубками и всем прочим, что потребно для пира. На отдельном возвышении красовались исполинские мисы с человечьими черепами.

Куда ни приду, везде людей едят, вздохнул Джон и вскочил на стол, поскольку к ним с Кришем уже устремились несколько враждебно настроенных рьеклингов.

Малютку быстро прикончили и Джон – не без тайного облегчения – отомстил за его смерть, постреляв из лука всех остальных малюток. В зале стало тихо и пусто – только мертвые рьеклинги повсюду да черепа в мисах. Джон обошел стол, не найдя на нем ничего съедобного, покопался в сундуках по углам, а потом вошел в двери следующего зала – как оказалось, тронного.

Величественные колонны несли на своих вершинах сине-зеленые огни, словно кто-то уловил и поместил туда клочки северного сияния. Повсюду царили лед и холод, безмолвие и блеск, и надо всем этим – титанический ледяной трон на возвышении.

Джон на трон, конечно, тут же залез, поболтал ногами, замерз, но все равно похвастался сам себе, что теперь он точно Король Ночи.

Где же ты, мой верный Грамкин, взгрустнул он и полез рыться в промерзлых сундуках за троном, а потом подвел итог этой вылазки.

Поход в замок обернулся пустой тратой времени. Карстааг исчез – почти наверняка туда же, куда и капитан с Тарстеном. Рьеклинги мертвы и уже вряд ли что-нибудь скажут, а хоркеры – тем более. Живут тут небогато, грабить больше нечего, так что на сей момент все его достижения – это добытый для Луи Чернозема амулет.

Тьфу.

*

Перенесясь к магической пометке на берегу, он закутался в плащ и побрел обратно к деревне, с содроганием вспоминая, как еще недавно скакал на этом бережке голым. Больше никаких заплывов в северном море, решил он. А если шаман изобретет еще какую-нибудь чушь, пусть ныряет сам.

Но, похоже, Корсту Ветроглазому надоело размениваться на чепуху и он заманил уставшего Блодскаала к себе на ужин и разговор с явной целью огорошить его чем-то важным.

Для начала Джон, с трудом оторвавшись от заячей похлебки, исполнительно доложил о том, что Карстаага увели оборотни, а рьеклинги не виноваты в том, что на хоркеров напал падёж. Корст покивал, словно и сам уже все знал, и завел разговор о Пророчестве Кровавой Луны.

– Легенда гласит, – вещал шаман, глядя, как Джон по уши зарывается в миску, – что один раз в каждую эру наступает время, когда демон-бог ступает на землю в сопровождении своих гончих. Он Охотник, и о его пришествии вещают три знака. Первый – огонь из стеклянного глаза…

– Это мы видели, – кивнул Джон.

– Второе – прилив скорби, – мрачно перечислял шаман. – Тела хоркеров по всему побережью. И третье – восходящая луна, красная от крови жертв Охотника.

– Массер вроде бы всегда красный, – пожал плечами Джон.