Текст книги "Дракон и солнце 3. Луна, звезда (СИ)"

Автор книги: StarGarnet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 48 страниц)

– Не сомневаюсь. Она про Асшай.

– Я ведь уже присылал тебе сочине…

– Да, знаю, – перебил его Джон. – Для твоего сведения – я его не верну. Считай это платой за то, что и тебя я в Дозор не верну.

– Ты изменился, – обиделся Сэм.

– Вы изменились, ваша милость, – ровным голосом поправил его Джон, глядя в темный угол двора и вспоминая о том, как Тарли прибежал к нему в крипту склонять к измене и предательству.

Ты – король, истинный король Семи Королевств, сказал тогда наследник Рогова Холма, который до того не потрудился хотя бы прийти и поздороваться. Простое приветствие, простой разговор двух друзей, которые давно не виделись… Здравствуй, Джон, неужели правда, что тебя убили наши братья? Как я рад, что ты снова жив!..

Но, видимо, тогда Сэм посчитал, что такие церемонии настоящим друзьям ни к чему.

– Прости… те… ваша милость, – стушевался тот. – Просто… я не думал, что еще хоть раз здесь окажусь, – и он с трудно скрываемой ненавистью глянул на Стену, дышавшую на них холодом.

– Я не потащил тебя со свадьбы в сердце Зимы, – хмыкнул Джон. – Будь благодарен хотя бы за это. И не смотри на нее так. Однажды она может оказаться тем единственным, что будет отделять тебя от очень неприятной смерти.

– С каких пор ты начал меня ненавидеть? – всплеснул списком Сэм, уязвленный всем этим колючим разговором настолько, что опять забыл, как положено обращаться к вышестоящим.

– Ненавидеть? Тебя? – удивился Джон. – Экий ты фантазер, друг мой. Ступай, займись делами. Их у нас много.

Тяжело переваливаясь, толстяк поплелся к бывшим покоям мейстера, а Джон смотрел ему вслед, внутренне улыбаясь от мысли, что Сэмвелл Тарли посчитал себя достойным ненависти.

Жизнь слишком коротка и хлопотна, чтобы тратить ее на чужие обиды, думал он. Он больше не неприкаянный сиротка, который мечтает быть полезным и тем самым оправдать свое существование. Он уже не герой, который рискнет всем, чтобы защитить первого встречного, и не милосердец, который простит и поймет грешных людей, какую бы пакость они ни сотворили.

Он король. А у королей никогда не кончаются дела и обязанности, и пора бы к ним вернуться…

За спиной послышались неровные шаги, и Джон обернулся, уже зная, что увидит Брана. Теперь тот и в самом деле щеголял с одним костылем, а привезен сюда был на спине дракона – ибо оказалось, что Трехглазых Воронов, как и обычных, прятать нельзя.

Устав от того, что драконы вечно сообщают о таких вещах, когда он уже почти сделал глупость, Джон потребовал у них подробный список того, что не следует прятать под крылышко. Те капризно поломались, а потом перечислили то, что он и так знал: Свитки, вороны и драконы, если они не дали на то согласия.

– А почему вы никогда не прятали меня? – поинтересовался он.

– Так ты же у нас проблемный, – напомнил Салокнир. – То с Кель повсюду ходишь, то привязан к Тид-Аран. И не забывай, ты тоже дракон, да еще и придурковатый. Можешь вывалиться просто по глупости, а никому тут не нужна дыра в боку.

– Конечно, есть и многое другое, что нельзя прятать, – призадумался Одавинг, пока Старк демонстративно дулся, обижаясь на правдоруба. – Принцы Даэдра, вода из моря вероятностей…

– Не могу представить, чтобы я захотел такое прятать, – заморгал Джон.

– Да чего только в жизни не бывает, – философски молвил Одавинг, а язва Салокнир засмеялся:

– Особенно в твоей.

Бран подошел к нему и остановился, окруженный довольными волками.

– Мы хотим прогуляться в лес за Стену, – сообщил он, и Арья присовокупила к этому заявлению радостный тявк.

– Прости за вопрос, но ты туда дойти-то сможешь? – нахмурился Джон.

– Вполне.

– И все-таки. Лес сейчас проходимый, но под Стеной всегда лежит снег. Можем тебе лошадь поседлать… Или, – оживился Старк, – прикажу запрячь Сэма в саночки.

– Не надо. Все равно он никогда не сравнится с Ходором, – сказал Бран с ноткой ностальгии и потянул носом холодный воздух. – Чардрева поют… – Он с усмешкой глянул на Джона: – Пока тебя не было, Дейенерис все косилась на меня и спрашивала, не таю ли я желания вернуться на престол.

– Она шутила, – хмыкнул Джон.

– Она да. Но другие… На юге уже давно истребили чардрева. Я был там почти слеп. Бесполезный король-калека. А люди верили, что я всеведущ. Смешно.

– И все же ты отправил меня на Стену, – сказал Джон. – Я не был благодарен тогда, но я благодарен теперь.

– Знаю, – кивнул провидец, поглаживая ворона, топорщившего перья у него на плече.

– Как там Херма-Мора? – спросил Джон, которого предыдущий разговор о книгах и Асшае навел на тревожные мысли. – Не беспокоит?

– Нет. Его вполне устроил сборник песен о Флориане и Жонквиль.

Джон засмеялся, а потом посмурнел, вспомнив свои опасения.

– И все-таки… если он нашел сюда лазейку, то могут найти и другие. Ты говорил, что Старые Боги их не пропустят, но…

– На всех уровнях бытия идет война, – пожал плечом Бран. – Она никогда не кончается и лишь меняет облик. Не беспокойся о том, на что не можешь повлиять.

*

Поздним вечером, когда все намеченные на день дела были закончены, Джон, устав руководить, уединился в покоях лорда-командующего. Некогда здесь царил Старый Медведь, а потом и он сам – так недолго и, увы, так бестолково.

Он откинулся на спинку жесткого кресла и посмотрел на бумаги, покрывавшие стол, словно их отсюда и не вывозили. Скоро за этим столом придется сидеть Брану. Хотя кто знает? Сегодня братишка уковылял в лес в компании волков и Одавинга, да так и не вернулся – видать, был не в силах расстаться со своими любимым чардревами. Возможно, этот стол никогда не познакомится с новым лордом-командующим.

Джон как раз размышлял, кого отправить за Браном в эту глухую темень (поисковый отряд или одного дракона?), когда заявился Хоар и скрипуче сообщил: “Старк. Хорошо.”

Вот и славно, вздохнул Джон. Похоже, провидец, заглянув в будущее, понял, что скоро его начнут искать с фонарями, и решил для порядка отметиться. Приятно знать, что у братца есть понимание бытовой ответственности.

Джон скормил прожорливой птице сухарь и с радостью выставил его за окно. Уселся обратно за стол, сладко потянулся, хрустя позвонками, – и насмешливо фыркнул, вспомнив, как озадачил Сэма поисками книги, которой, возможно, и в природе-то нет, поскольку Херма-Мора уволок единственный экземпляр…

Читать книги в Апокрифе было почти невозможно, но вдруг это как раз тот редкий случай, когда книгу действительно стоит прочесть? И к тому же, признавал Джон, ему просто захотелось нагрузить Тарли невыполнимым делом. Говоря по правде, тот его раздражал. Джон больше не хотел себе врать, оглядываться на былую дружбу и старые добрые времена, ведь для самого Сэма, как оказалось, все это не имело никакого значения. Тарли предал его, предал Дени, а посему Сэм ему больше не мил и точка. Так что пусть запомнит, как обращаться к королю, и поищет эту несчастную книгу.

Ему вспомнился цветной томик, который с таким увлечением читала Серана. Что-то про мальчика с белой совой… А у нас тут мальчик с черным вороном, которого никак не вытащить из леса, подумал Джон, пытаясь сосредоточиться на настоящем, но перед глазами все возникало лицо Сераны, которая торопливо пробиралась сквозь страницы, взволнованно глотая строчку за строчкой.

Там, в кургане, прямо у него на глазах волшебная девушка читала книгу, пришедшую из мира, чуждого даже Нирну, и это казалось тогда таким обыденным и нормальным. Сейчас при попытке осознать, что это и в самом деле происходило, у него начинала кружиться голова.

Серана была рядом, она смеялась, шутила, дулась, раз за разом спасала его из всяческих безобразий, а теперь он здесь и больше никогда ее не увидит. Он не видит ее даже во сне. В его сны приходила только Хладная Гавань, только яма, унизанная ржавыми иглами, и когда он просыпался, его била дрожь при мысли, что на самом деле он все еще там и нынешняя жизнь ему лишь мерещится. Это случалось не так уж часто, но достаточно часто, чтобы он начал бояться приближения ночи.

Иногда он задавался вопросом, а что же снилось Харкону все те тысячи лет, что прожил древний вампир. Зима в Атморе, снежная тюрьма, его мертвые дети? Или ритуал, тысяча убитых, собственная кровавая смерть?..

Если бы мне снилась Серана, думал Джон, ах, если бы…

Он сцепил пальцы, злясь на себя прежнего, не умевшего ценить то, что подарила судьба. Ему казалось, что еще немного – и в дверях как живая снова встанет Красная жрица и молвит с этой своей загадочной древней улыбкой: “Ничего ты не знаешь, Джон Сноу.”

Но Джон Сноу мертв, Мелисандра, думал он. Есть Джон Старк – и у него есть семья, любовь и дети, есть долг перед Семью Королевствами и Севером, есть будущее, которого не было и не могло быть у Джона Сноу…

Вот только у Джона Сноу была Серана, а у Джона Старка ее никогда не будет, вздохнул он и безнадежно уронил голову на руки поверх бумаг. Дени получила возможность отпустить Дрого, закрыть рану, но ему такого шанса не дали – оторвали по живому и оставили вечно вспоминать.

Наверное, нельзя получить все сразу, вздохнул он, вылезая из-за стола и бухаясь на твердую холодную постель. После этого длинного дня у него не хватало сил даже скинуть сапоги. Лежа поперек кровати, он потянул на себя тяжелое покрывало, отсыревшее за месяцы заброшенности, и провалился в сон, надеясь, что Старые Боги избавят его от жуткой ямы хотя бы в эту ночь.

Но то ли боги были чем-то недовольны, то ли память иного мира оказалась им неподвластна, но яма вернулась и иглы привычно пронзили его насквозь, не давая встать с колен. Единственным отличием от прежних снов было полное отсутстствие света. Ни лучика, ни мутного проблеска в высоте – непроницаемая темнота покрывала его глаза, и, может, именно потому он впервые сумел осознать, что это сон.

В Хладной Гавани далекий свет обещал надежду, возможность спасения – простой способ довести до отчаяния, ведь спасения оттуда не было. Здесь же царила абсолютная тьма – и эта тьма говорила о том, что он потерялся. Заплутал в собственных страхах, в тоске по утраченному, в ужасе перед будущим, которое неизбежно придет, сияя своими ледяными глазами.

– Всегда приятно влезть к тебе в голову, Довакин, – раздался знакомый голос. – Хотя, полагаю, в это чудное местечко ты совсем уж никого не пускаешь.

Джон дернулся и заморгал, бесполезно вглядываясь в мрак ямы. В нем начал подниматься черный ужас, по беспросветности сравнимый с темнотой вокруг.

– Это сон, – прохрипел он, в который раз пытаясь освободиться. – Тебя здесь нет…

– Так и тебя здесь нет. А я – просто маленькая заноза, от которой ты не можешь избавиться, – продолжал голос, ударяясь о стены и странно искажаясь.

Джон слепо поднял левую руку – свободную, не пришпиленную к боку, – и в отчаянии повел ею по сторонам, словно пытаясь схватить собеседника и насадить на шипы рядышком.

– Убирайся, – простонал он безнадежно.

– Сколько враждебности. А ведь так весело время проводили… А знаешь, – продолжал голос, еще больше меняясь, – если тебя так привлекают острые штуки, то в твоей голове есть место и получше. Пойдем туда, мне там нравится.

Шеогорат, наконец-то догадался Джон, когда иглы исчезли и он брякнулся на каменный, устланный снегом и пеплом пол. Подняв голову, он увидел ожидаемое и неизбежное зрелище – Безумного Бога на Железном троне.

– Чудное креслице, – Шеогорат любовно погладил торчащее лезвие. – Произведение искусства! Сколько в нем боли и гнева, страсти и надежд, сколько безумия… а вы взяли и расплавили такую красоту.

Наконец-то обретя подобие душевного равновесия, Джон поднялся на ноги и пошел к трону. Вокруг тихо падал снег.

– Мы его расплавили, – сообщил он, – потому что он абсолютно бесполезен. С него неудобно стирать пыль и ему не нашлось места в драконьем хозяйстве.

– Рад, что ты научился брать себя в руки, – Шеогорат знакомым манером, совсем по-харконовски, задрал бровь. – Умение, которое тебе еще не раз пригодится.

Он снова погладил подлокотник и наигранно вздохнул:

– Жаль, очень жаль… Такой был артефакт, уникальная точка доступа! А теперь единственный Железный трон, который я могу занять, остался в твоей голове. Что ж, надеюсь, ты счастлив, истребитель креслиц, – и Шеогорат обиженно уставился на него своими бельмами.

– Я не счастлив, – ответил Джон. – Мне только что снилась яма, я скучаю по Серане, во льдах спят Ходоки, а ты все никак не хочешь оставить меня в покое.

– Да как же мне оставить тебя в покое? – закудахтал тот, откровенно потешаясь. – Я ведь обожаю наблюдать, как ты мучаешься! Оставить в покое, нет, даже не проси, – он вскочил с трона и разом оказался возле Джона, приятельски обняв того рукой за плечи. Все тело немедленно прошило жгучей болью, и Джон еле сдержался, чтобы не взвыть. Драконья кровь явно не дружит с Обливионом…

– Я вот тут подумал, – Шеогорат, все еще не отпуская его, взмахнул свободной рукой, – ты же ни разу на нем не сидел. Сейчас мы это исправим…

И без дальнейших проволочек Безумный Бог швырнул его вперед. Джон с размаху упал на трон, порезался о лезвие и зло зашипел, нянча руку.

– Ничего особенного, – заявил он наконец, оглядывая торчащие со всех сторон клинки. – На спине дракона куда лучше.

– Избалованный ты, я смотрю, – ощерился Шеогорат, подошел и наклонился к нему, уткнув ладонь в грудину. Джон почувствовал, как рубец, оставшийся на груди после удара Арьи, начинает печь огнем. – У меня есть для тебя предложение, Довакин.

– Отпусти, – упрямо завозился Старк, но ладонь надавила сильнее, прижимая его спиной к вееру древних мечей.

– Уверен, что даже такое глупое и наивное существо, как ты, – продолжал Энн Мари, не отводя от него пустых белых глаз, – сумеет оценить его по достоинству.

Джон беспокойно покосился на клинки, которые начали извиваться стальными змеями. Их острия поворачивались в его сторону, словно безглазые головы, лезвия скрежетали, оставляя друг на друге зазубрины.

– Что за предложение? – спросил он, мечтая поскорее проснуться. Но что толку просыпаться? Если Шеогорат повадился гулять в его голове, он придет и в следующую ночь и во все грядущие.

– Очень славное предложение, – обрадовался Безумный Бог, расцветая в ужасной улыбке. – Ответ на все твои молитвы. Сможешь разом решить задачи, что не дают тебе жить.

Если, сказал Бран. Вот оно, это если…

– Тебе-то это зачем? Ты же любишь смотреть, как я мучаюсь, – фыркнул Джон.

– Люблю, – развеселился Шеогорат еще больше. – Потому и предлагаю.

– А если я откажусь? – для порядка спросил Старк, пытаясь встать с трона, но тяжелая рука его не отпускала.

– Тогда, – задумчиво присмотрелся к нему Энн Мари, и клинки снова начали извиваться, заглядывая Джону в лицо, – я подарю тебя Молаг Балу. А то он что-то дуется на меня в последнее время…

– Это нечестно, – разозлился Джон.

Шеогорат покатился со смеху. Энн Мари так хохотал, что даже отпустил свою добычу, и Джон наконец-то смог отлепить спину от мечей.

– А ваш Иной играет честно? – спросил наконец Безумный Бог, когда устал веселиться. – Была у меня в хозяйстве пара вещиц, что могли бы тебе помочь. Их, правда, Магнус одолжил, да так и потерял, распустеха. И попали мои бедные сокровища к существам с интеллектом кагути… один захотел стать новым Магнусом, а другой возомнил, что он – это я. Нет, ну ты только представь! – и Безумный Бог опять бессильно расхихикался.

– Не могу, – честно ответил Джон. – Я вообще не понимаю, о чем ты.

– И не надо. Так даже веселее.

Джон вздохнул и уже по доброй воле откинулся на холодную спинку трона.

– Что я должен сделать?

– Развлечь меня, – был короткий ответ. Шеогорат стоял напротив, боком к трону, и Джону показалось, что Безумный Бог замер во времени. Энн Мари повернул голову и посмотрел на него с усмешкой: – Устрой представление, да позабористее.

– Танцую я так себе, – предупредил Старк. – А петь совсем не умею.

– Танцуешь ты прекрасно, – усмехнулся Шеогорат. – Ты просто не видел себя со стороны… Что ж, судя по твоему растерянному виду, придется все-таки дать пару подсказок.

Джон молча ждал.

– Время относительно, – изрек Безумный Бог. – Пространство относительно.

– И даже само действие относительно, – повторил Джон слова Партурнакса. Увы, он до сих пор не понимал, что они значат.

– Ты ж моя умница, – ощерился Шеогорат. – Уверен, ты уже слышал слово “облечение”.

– Ты же знаешь, что слышал! – возмутился Джон. Рубец на груди все еще пекло после прикосновения божественной руки.

– Чудно, чудно, – потер ладошки Энн Мари. – Итак, подсказки. Внемли! Будущее неприкосновенно. А ты – тайна, которой не спастись через смерть.

– Э-э… – призадумался Джон.

Упиваясь его растерянностью, Шеогорат снова счастливо заквохтал, нарушая снежный покой тронного зала своим куриным смехом.

– А если я все-таки откажусь? – в отчаянии спросил Джон, стискивая подлокотники Железного трона.

– Тогда, – ласково заверил его бог, – я возьму тебя за ручку и отведу к Молаг Балу. Ему будешь демонстрировать свой козий характер. Тебе предлагают избавление от всех бед, а ты упрямишься. Испортил тебя Партурнакс, избаловал.

– Согласен на все, – Джон тут же пошел на попятный.

– Тогда держи, – и Энн Мари кинул ему что-то маленькое. Джон не задумываясь поймал и только потом увидел, что это кольцо. Серебристое, с темным вытянутым камнем, оно холодно блестело на черной коже перчатки, и вспыхивали в глубине камня нездешние искры – то зеленые, то фиолетовые.

– Это моя печать, – промолвил Шеогорат. – Когда будешь готов, ступай к сердцу и надень его, – повелел он и зловеще добавил: – Но не тяни слишком долго, а то я расстроюсь.

Расстраивать Безумного Бога в планы Джона не входило. Разве что скреблась в голове маленькая, робкая мысль, что все это лишь сон…

А вдруг не просто сон? А как же Дени? И дети? И всё, и все…

– Надолго я… – начал он, но Шеогорат не дал ему договорить.

– Время относительно, и годы умещаются в один миг. У тебя его будет сколько угодно. А потом его будет лишь столько, сколько у тебя найдется сил.

– Я по-прежнему ничего не понимаю, – проворчал Джон, сжимая кольцо в ладони, – но чувствую, что выбора мне не оставили.

– Почему же, оставили. Просто он тебе не нравится.

*

Джон проснулся в рассветной полутьме, дрожа от холода. Покрывало сползло с него, голова раскалывалась от боли, и ему казалось, что он не спал вовсе, а вместо этого всю ночь разбирал чьи-то каракули. Или вышивал алтарный покров при лучине.

В ладонь больно вмялся маленький твердый предмет. Джон сжал пальцы еще крепче, желая оттянуть момент, когда ему все-таки придется посмотреть на печать Безумного Бога и признать, что он и впрямь согласился на предложение Энн Мари.

Он встал с кровати и с трудом разогнул суставы, задубевшие от тяжелого сна. В окошко пробивался робкий серый свет, привычный и понятный, совсем не похожий на цветные искры в темном камне печати.

Не тяни слишком долго, предупредил его Шеогорат. На мгновение Джон подумал о том, чтобы хоть на день вернуться в Винтерфелл, но потом отказался от этой мысли. Он не может рассказать об этом Дени. Даже Нуминексу, наверное, не может. И Призраку…

Кто знает, что случится около сердца Зимы? Куда он попадет, надев кольцо? Джон знал, что такое облечение, вот только Безумный Бог забыл уточнить, в кого ему предстоит облечься.

Он снял со стены Длинный Коготь и стал затягивать пояс. Придирчиво осмотрел теплые зимние сапоги, натянул перчатки на меху и, взяв с сундука тяжелый плащ с капюшоном, вышел из покоев лорда-командующего, тихо затворив за собой дверь. Вот и все сборы, а впереди – неведомо что… Ему казалось, что вся его жизнь осталась за этой грубой темной дверью.

В этом новом и нежданном безобразии его утешало лишь одно. Он не может долго находиться возле сердца, а значит, облечение не должно занять много времени. Вряд ли Шеогорат отправил его на смерть – смотреть, как кто-то уныло замерзает, не слишком интересно. Годы умещаются в один миг, сказал Энн Мари, а это означает, что он уйдет и вернется почти сразу же…

Или же он просто ничего не понимает и Безумный Бог действительно отправил его на смерть. Но даже так лучше, чем попасть к Молаг Балу… хотя… А действительно ли Шеогорат способен отправить его к Молаг Балу? Или просто запугивал?..

Джон несчастно хмыкнул. Он прекрасно понимал, что подождать и проверить не отважится, а стало быть, и рассуждать тут не о чем.

Салокнир уже поджидал его в пустом сумеречном дворе.

– Что-то происходит, – прошипел ящер, недовольно, по-кошачьи, повиливая концом хвоста. – Расскажи.

– Я должен попасть к сердцу Зимы, – полушепотом сказал Джон. – Я не могу объяснить.

– Не можешь или не хочешь?

– И то и другое…

– Что-то происходит, – повторил Салокнир, хищно изгибая шею, словно готовясь к невидимой атаке. – Оно может убить тебя, может убить нас всех. Ты хоть понимаешь, что творишь?

– Нет, – признался Джон. – Но у меня нет выбора.

– Врешь, – уставился на него дракон.

– Хорошо, есть, – сознался Джон. – Либо страшное и неведомое, либо Молаг Бал. Давай хотя бы улетим туда, где нас не подслушают.

Салокнир недовольно кивнул, и вскоре они взлетели над Стеной. Джон увидел, как вдалеке от кромки леса поднимается в воздух крохотный Одавинг. Внизу ползли к воротам три точки – Бран и оба волка.

Прости, Призрак, мысленно взмолился Джон. Я не возьму тебя с собой… но я постараюсь вернуться, обещаю.

Они прилетели на какую-то непримечательную полянку в лесу, где их могли подслушать разве что белки – и Старые Боги. Лик на белой коре чардрева гневно смотрел на человека, притащившего в родной уязвимый мир осколок Обливиона.

– Говори, – потребовал Салконир.

– Шеогорат потребовал, чтобы я его повеселил, – несчастно сказал Джон. – Я должен снова пройти облечение.

– Облечение кем?

– Не знаю. Он сказал, что будущее неприкосновенно, и еще что-то про Магнуса… Кто такой Магнус?

– Архитектор Нирна, – махнул хвостом Салокнир. – Будущее неприкосновенно… Теперь понятно. В очень рискованную игру ты влез, Довакин.

– Я ничего не понимаю, – Джон сел на поваленный ствол дерева, съежился и опустил голову в ладони.

– Он хочет отправить тебя в прошлое, – пояснил Одавинг. – Впрочем, это-то понятно, сложно пройти облечение в будущем. Но в этом прошлом ты должен избегать поступков, которые изменят будущее.

– Наши действия всегда определяют будущее, – выпрямился Джон. – Мне что, ничего не делать?

– Ты не должен менять будущее, которое для нас уже в прошлом. Все, что случилось в Скайриме, должно остаться неизменным. Иначе… я даже не рискну представить, что может произойти. Да… – скорбно протянул он. – И дошло же до такого.

– Может, прямо тут его прибьем? – задумался Салокнир, оценивающе глядя на Джона. Тот уставился на вредного ящера и сказал в ответ:

– Тогда с Дени и Нуминексом будете объясняться сами. И с Дрогоном.

Драконы все еще не выглядели убежденными. Джон подумал и выкинул главный козырь:

– И с Партурнаксом.

– Веский аргумент, – добродушно кивнул Одавинг. – Раз Партурнакс вернул тебя сюда, а не оставил умирать в Тид-Аран, значит, верит в твой успех. Может, вы там даже встречались.

– В прошлом? – призадумался Джон.

– Почему нет?

– И он мне потом ничего не сказал?!

– Ты будто не знаешь Партурнакса, – рассмеялся Салокнир, но тут же снова помрачнел: – Это по-прежнему опасно, Довакин. Начав облечение, ты поставишь под угрозу оба мира.

– Это ровно то, что могло бы развлечь Шеогората, – хмыкнул Одавинг.

– И то правда, – согласился Салокнир. – А что он еще сказал?

– Что у меня козий характер, – припомнил Джон и удивленно посмотрел на драконов, когда те искренне расхохотались на два голоса. – И что смерть меня не спасет… или как-то так.

– Про характер мы промолчим, – мило улыбнулся Одавинг, – а остальное вполне понятно. Если ты умрешь там, то не вернешься. Ты просто умрешь.

– И что тогда будет?

– Примерно то же, что было бы, зарой мы тебя на этой полянке. С той лишь разницей, что нам не придется ни с кем объясняться, – сказал Салокнир и подозрительно призадумался.

– А знаешь что? – оживился Одавинг. – Облекайся, развлекайся, весели старого мошенника – и постарайся не помереть. И все будет хорошо.

– Вам уже не терпится от меня избавиться, – расстроился Джон. – Ладно, летим, что время зря тянуть.

*

За прошедшее время у твердыни Ночи теплее не стало. Страдая от холода, Джон поплотнее закутался в плащ и повернулся к драконам.

– До встречи, – сказал он.

– Мы верим в тебя, малыш, – кивнул Одавинг.

– И ты верь в себя, – напутствовал его Салокнир. – Скоро увидимся.

– Очень скоро, – проворчал Джон, гадая, сколько времени займет этот безумный квест.

И он похрупал по белоснежному насту вперед к сосулькам, чувствуя, как в спину ему упираются два одинаково тревожных взгляда.

Бедные драконы, подумал он. Вот уже который раз их судьба зависит от хрупкой пылинки по имени Джон. Я вернусь, пообещал он мысленно, понимая, что драконы волновались не только за себя, Нирн или даже Вестерос. За него они тоже боялись и искренне желали ему успеха.

А ведь успех возможен, вдруг подумал он. Ответ на все твои молитвы, сказал Шеогорат, решение всех задач, что не дают жить. С чего Джон взял, что облечение непременно должно кончиться плохо? Успех возможен. И тогда…

Стена приблизилась и голубые глаза с ненавистью глянули на него сквозь лед, словно знали, зачем он пришел. Он усмехнулся им в ответ, снял с левой руки перчатку и надел кольцо.

========== Глава 4. Под флагом цинизма ==========

Едва печать оказалась на пальце, как его накрыла грозовая тьма, и смех Безумного Бога зазвучал в голове:

– Ха, решился все-таки! Молодец! Умница!..

Джона швырнуло куда-то вниз – если в этой прошитой молниями буре вообще был низ, – а вокруг внезапно загрохотали какие-то пошлые ящики и бочки. Один такой ящик влетел ему углом в череп, и буря исчезла вместе со всем остальным миром.

*

Он очнулся от того, что на голову ему вылили ведерко воды.

– Ну ты и соня, – сказал смутно знакомый голос. – Тебя даже вчерашний шторм не разбудил…

Джон рывком подскочил, разбрызгивая воду с мокрых волос. Этот голос, более того, эти слова – он уже слышал их, точно слышал! В Каирне, у костра…

На мгновение он поверил, что и в самом деле проснулся в могильнике душ, а все, что случилось позже, ему просто приснилось. Но воздух привычно проходил в легкие, клыки не царапали губы, а значит, он человек и не носит в себе алтарную кровь. Костра не видать, лишь тусклый фонарик коптит в углу, освещая ящики и какие-то корзины, а напротив…

Джон присмотрелся сквозь мокрые, свисающие на лицо пряди.

– Я Джиуб, – сообщил его собеседник то, что Джон и так уже знал. Одноглазый данмер со шрамом через все лицо, вполне живой и ничуть не похожий на бестелесного призрака, зацепил за крюк пустой металлический кувшин, из которого только что его окатил, и присмотрелся: – Хорошо же тебя приложило… Имя-то свое хоть помнишь?

– Дж… – начал было Джон и, запнувшись, раскашлялся. Уж кому-кому, а Джиубу он не может назвать свое настоящее имя. Он – тайна, так сказал Шеогорат… и как ему теперь называться? Джиуб ведь наверняка не последний, кто об этом спрашивает.

Не глядя на эльфа, он помотал головой.

– Да как меня только не обзывали, – сипло выговорил он наконец и подумал, что лучше бы эта водичка пролилась ему в рот, а не на голову. Пить хотелось зверски. – Где мы?

– Говорят, мы уже приплыли в Морровинд, – довольно сообщил данмер. – Нас выпустят, это точно.

Приплыли в Морровинд… Так он на корабле. Теперь понятно, почему эта тесная комнатенка ходит ходуном. Хватаясь за ящик, Джон привстал, чтобы осмотреться при свете фонарика, но Джиуб завертел бритой наголо головой, бдительно прислушиваясь, и потянул его обратно:

– Тихо, стражник идет.

Низкая дверь со скрипом приотворилась и в проеме показался дюжий бородач в кожаном доспехе. Он глянул на Джона с неодобрением и хмуро сообщил:

– Твой выход. Следуй за мной.

Стражник смотрел только на него, и Джиуб тихонько отступил в полутьму трюма, не желая раздражать доблестного служителя закона.

Джон оглянулся на обеспокоенного данмера. Только что тот был уверен, что выпустят обоих, но стражник пришел лишь за одним из двух, и судьба эльфа по-прежнему оставалась неприятной загадкой.

Хотел бы я рассказать, что ждет тебя впереди, подумал Джон. Святой Джиуб, герой Вварденфелла, Проводник Душ в Каирне… Мирак Второй.

А что ждет его самого, вдруг занервничал он. А если опять потащат на плаху? Насколько он помнил, в Тамриэле с казнями долго не тянут.

Он встал на ноги и тут же схватился за стену, когда голова чуть не лопнула от накатившей боли. Да, приложило его хорошо, живым бы остаться. Грустно было бы помереть, так и не успев сделать ни одной глупости.

Ковыляя по темному трюму вслед за стражником, он с трудом оставался на ногах и все хватался за какие-то сальные гамаки – море нежно баюкало корабль на своих волнах, и эта ласка казалась Джону немилосердной качкой.

Как же ему себя назвать, думал он, страдая от колотья в голове. Он не мог воспользоваться ни одним из своих имен и не хотел брать имена тех, кого знал. Испугавшись перспективы нового свидания с Молаг Балом, он не дал себе времени ни подумать, ни задать драконам правильные вопросы. Просто ринулся вперед очертя голову, а ведь Шеогорат предупреждал его…

Ты – тайна, сказал Безумный Бог. Тайна с интеллектом кагути, мог бы сейчас добавить сам Джон, небеспричинно ударившийся в самокритику.

Все, что ему оставалось, это признать собственный непроходимый идиотизм и назваться Флорианушкой-дурачком. Право слово, ни одно имя не подойдет ему лучше.

Следом за стражником он пробрался по грязной лестнице, миновал еще один ряд гамаков и остановился, чувствуя себя какой-то ветошью под суровым взглядом охранника.

– Давай, полезай на палубу и постарайся вести себя прилично, – ворчливо сказал страж и мотнул бородой в сторону люка в потолке.

В тусклом свете фонаря Джон протянул руку к лестнице, собираясь вылезти наружу, – и замер, лишь теперь заметив, что на нем не привычный камзол, не удобные штаны и теплые зимние сапоги, а какое-то замызганное тряпье, которое не подобрал бы даже нищий в Королевской Гавани.

И, конечно, ни пояса, ни Длинного Когтя…

Он так и стоял с вытянутой вперед рукой, пытаясь осмыслить ситуацию, и охранник сварливо заторопил его:

– На палубу, заключенный!

Джон, не вполне выйдя из ступора, качнулся вперед и полез вверх по лестнице к люку, который еле сумел открыть.

– Все вы, бретоны, чахлые, – ухмыльнулся охранник, глядя на его несчастную возню, – а туда же, воровать, лошадей угонять… Тьфу, стыдоба.

И под эти нелестные слова Джон наконец-то сумел прорваться на палубу.

Солнце, игравшее на воде, ослепило его и вызвало новые судороги в ушибленной голове. Отчаянно щурясь, он пытался разглядеть, куда занесла его судьба, но видел только жуткую тварь, громоздившуюся в отдалении. Пугающе огромный жук стоял в воде на длинных гадких лапках, и кроме него Джон уже не замечал ничего и никого.