Текст книги "Дракон и солнце 3. Луна, звезда (СИ)"

Автор книги: StarGarnet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 48 страниц)

– Вот как, – дух заметался по кузнице, – вот как… А скажите, юноша, – резко повернулся он, всплеснув прозрачными полами робы, – есть ли шанс, что вы вознамеритесь посетить… мм… наведаться, так сказать?

– Определенно не сейчас, – Джон выпутал из плаща клинок и с мерзким лязгом взгромоздил его на ржавый стол. – Во-первых, в Морнхолде карантин, никого не выпускают…

– Карантин? В этой убогой деревушке? А что случилось, эпидемия? Кимеры опять разучились мыться? – зафыркал Радак, а потом потянулся к мечу. – Знакомая штучка… Ты кто такой? – инквизиторски уставился он на собеседника.

– Воплощение, – нагло заявил Джон, хотя и по сию пору был уверен, что никакого отношения к Неревару не имеет. – Воплощение лорда Неревара Индорила. И Морнхолд давно не деревушка. И со времен вашего всеобщего исчезновения прошло несколько тысяч лет.

– Меня притянули молнии Карстангз-Бшарн, – задумался Радак. – Где я был до этого?..

– Вот уж не ведаю. Лучше скажи мне, дух, – прищурился Джон, – знаешь ли ты, как заставить этот меч гореть?

– Да зачем? – возмутился тот. – Мечи поджигать – только портить.

– Но мне надо, чтобы горел, – упирался Джон. – Истинное Пламя, понимать ведь надо!

– Пф, – расфыркался двемер. – Вечно у вас, молодежи, все напоказ. Треск, блеск, не цените изящества в простоте. Ну да ладно. Я помогу тебе, а ты – мне.

– Только не проси тебя убивать, – насупился тот. – А то сейчас как заведешь, что устал и хочешь покоя…

– Какая тманц, – Радак отверг его глупости величавым мановением руки. – Ты отнесешь меня в Вварденфелл к моему сородичу и коллеге. И я вежливо и радостно его поприветствую, а потом раскритикую его ножки. Наверняка он сделал их кое-как, – довольно потер руки бородатый призрак. – О да, уж мне будет что сказать! А потом мы увлечемся ученой беседой и… – тут он запнулся, как-то взгрустнул и покосился на Джона: – Говоришь, несколько тысяч лет прошло?

– Три или вроде того, – пожал плечами тот. – Я точно не знаю.

– Но Дивайт-то знает, – уверенно кивнул двемер. – Надо же, этот сорванец все еще жив.

– Ну, он здорово изменился с тех пор, – засмеялся Джон, вспоминая представительного седого эльфа в даэдрической броне. – И как мне тебя туда отнести? Даже если предположить, что я смогу покинуть Морнхолд в ближайшем будущем, я не умею перевозить привидений.

– Видишь кучку? – сморщился Радак. – Сия кучка суть мой прах. И я не могу отойти от него дальше, чем на десять шагов. Собери его в баклажку.

Джон огляделся в поисках подходящей тары, но ничего не увидел. Радак сунул голову прямо в верстак и вынырнул наружу довольный.

– Там лежит, – сообщил он. – Но смотри, вытряси ее хорошенько. Не хочу смешиваться с каким-то там мгнантургн-зинч, это ниже моего достоинства.

Джон добыл из верстака жестяную банку с широкой навинчивающейся крышкой и стал старательно вытрясать из нее то, что двемер назвал так длинно и непонятно. Потом так же старательно стал собирать с пола прах.

– Не упусти ни крупицы, – суетился вокруг Радак. – Провалиться бы этому Кагренаку, отродью гнцугмны!.. Такая безответственность!..

– А правда, что он сделал те инструменты? – невинно спросил Джон.

– Сам-то как думаешь? – расфырчался двемер. – Дутое ничтожество, изобретатель ручки! Лжец, халтурщик, убийца своей расы! Мы были против, мы посылали ноту и депешу! Даже тональную посылали!..

Джон знать не знал, что такое тональная депеша, но, видимо, для двемеров в этом был некий сакральный смысл. Впрочем, ругань Радака лишь подтвердила то, что он и сам думал. Кагренак не изобретал орудий, а лишь приспособил их для двемерского пользования. Если бы только они действительно умели ими пользоваться… Но, очевидно, приделать к божественному орудию ручку – это еще не все.

Собрав весь прах, какой смог, Джон распрямился и завинтил банку.

– Что теперь? – спросил он. – Меч все еще не горит, знаешь ли.

– Я не мистик, – замотал бородатой головой Радак. – Я кузнец, инженер. Если тебе надо, чтобы горел, идем в Норенен-дюр. Добудем там пиройловую смолу. Полыхать будет – заглядение! – и он благостно прижмурил раскосые, как у всех меров, глазки.

– Норенен-дюр – это где?

– Клади прах в котомку и пойдем, – стал руководить двемер. – Тут недалеко. Это место кривое, косое и полное отбросов и там нечего делать разумному существу. Сам увидишь, как там погано.

Джон только глаза завел. Но что поделаешь – пришлось следовать указаниям духа в шапке.

*

Они добрались до Прохода Идущего – того самого, который пробила взрывом Золотая Святоша, – а потом, покрутившись по руинам, уткнулись в очередной завал.

– Нам нужна подушка с хвостиком, – понял Джон.

– Подушка с хвостиком! – всплеснул руками двемер. – Чему вас сейчас в школах учат? Вам не преподают даже Трех Алмазных Ступеней Пиротехники?

– Я вообще не учился в школе, – отпарировал Джон. – Но про подушку знаю. Вот только не знаю, где ее взять.

– Поверни налево, – трагично вздохнул Радак. – Здесь был склад.

Отыскав подушку и пробив проход, Джон полез внутрь, с опасением прислушиваясь к потрескиваниям в низком своде. Хоть бы не рухнуло, молился он всем богам, хоть бы не как в крипте…

– Ну, так что такое этот твой Норенен-дюр? – спросил он, оказавшись в туннеле по колено в воде. – Звучит как проклятие.

– Хм, – призадумался Радак. – Какое-то у тебя странное образование.

Драконье, подумал Джон. Дюр и означает проклятие.

– Это даэдрический комплекс, – источал презрение двемер. – Скопление невежественных тварей. Есть лишь один бог – логика! Но глупые кимеры поклоняются этим животным! А я говорю – убить их всех!..

– Потерпи, не всё сразу, – успокоил Джон разошедшегося инженера. – И вообще веди себя потише, а то меня из-за тебя прикончат. И останется твоя баночка тут на веки вечные.

К его собственному удивлению, оказалось, что от вспыльчивого двемера может быть уйма пользы. Хоть дух мог отходить от хранителя баночки всего на десять шагов, этого было достаточно, чтобы сбивать с толку и отвлекать всех встречных врагов – а паслось их тут немало. Радак налетал на дремор и прочую нечисть с могильным уханьем и каждый раз успевал сбежать до того, как те прикончили бы его своим замечательным даэдрическим оружием. После того, как Джон вспомнил про Амулет Сумерек и подослал духу в помощь ходячий труп, дело пошло еще веселее. Сам же Довакин, прячась под чарами хамелеона, разбирался с противниками исподтишка, вооруженный своим любимым призванным луком. Меч Неревара валялся у него под ногами, замотанный в грязный походный плащ. К этому моменту Джону уже опротивело таскать эту железку в руке и он просто соорудил из плаща подобие мешка.

Они прошлись по Великой Лестнице, кишевшей нежитью, – там Джон прихватил в звезду Азуры очередного лича. Потом сунулись в Скрежещущие Зубы, где имели очень неприятную встречу с двумя грозовыми атронахами и чуть более приятную – покольку выгодную – с двумя дреморами. Пока Радак критиковал местное зодчество, Джон, лишенный возможности хапать внаглую, стаскивал даэдрическое оружие в кучку у входа, рассчитывая забрать все это при возвращении домой. Радак его действий не одобрял и не стеснялся заявлять об этом каждый раз, как Джон восхищенно цокал языком при виде то черного меча, то зловещего кинжала.

– Дикарские, дремучие поделки, – пыхтел двемер.

– Острые, смертоносные, – спорил Джон. – Да что тебе не нравится?

– Они НЕРОВНЫЕ! – вопил дух в исступлении от того, что попутчик не понимает таких простых вещей. – При ударе их тон дисгармоничен! Они кривые! Ужас!..

– А меч Неревара, стало быть, ровный, – ехидничал Джон. – Да я ничего кривее в жизни не видел.

– Это был подарок, – упирался Радак. – Для кимера. А они любят корявое и сами такие. Никакого музыкального слуха.

Тут Джон был вынужден согласиться. Он еще не успел забыть праздник в Вороньей Скале и дикое, мрачное пение данмеров.

Преодолев Скрежещущие Зубы, они подобрались к овальной двери, которая привела бы их в Цитадель Мин-Дхрур.

– Вот сюда, да, – закивал дух. – Там сидит Каш-Ти Дхрур, у него-то мы и отберем смолу. Но смотри в оба, у него свита.

– А ты на что? – хмыкнул Джон, и инженер приосанился, осознавая свою полезность для их крохотной боевой группы.

А между тем свита у Дхрура и в самом деле была.

А-ха-ха, возликовал Довакин, увидав сразу двух Святош, и притаился в тени, пока Радак отправился раздражать золотых красавиц. Словив дам в золотые плюшки, Джон убил крылатое существо, печально напомнившее ему Молаг Грунду, а потом взялся осыпать стрелами важного дремору на возвышении. Как выяснилось позже, это и был сам Каш-Ти Дхрур.

Разобравшись с остатками свиты, представленными дреморой и Алчущим, Джон добыл у Каш-Ти бутылочку пиройловой смолы, собрал трофеи и поволок их к выходу, где его уже дожидалась груда добычи.

– Здорово мы их! – Радак радостно вился вокруг да около.

– Мы молодцы, – согласился Джон, а потом жадно огляделся: – А что, больше тут ничего нет? Может, по углам пошарить?

– Ничего, – сварливо отвечал двемер, любитель логики и ненавистник абсолютно всего даэдрического. – Давай скорее отправимся в деревеньку. Хочу посмотреть, что они там понастроили.

А вот это вряд ли, подумал Джон, решив, что ни за что не выпустит Радака из поместья. Призрачный двемер на улицах Морнхолда, только этого не хватало.

*

Еле удерживая пропоротый клинками плащ, разъезжавшийся в руках на лоскуты, Джон сотворил заклинание и очутился в поместье, где уронил всю кучу оружия почти что себе на ноги. Радак тут же залетал по холлу.

– Хм, – фырчал он. – Хм… Ну…

– В чем дело опять? – глянул на него Джон.

– Так себе архитектура, – задрал нос двемер.

– Что ж, тут не поспоришь, – согласился Джон. – Я бывал в Маркарте… то есть в Нчуанд-Зел и он действительно прекрасен. Впрочем, я бывал не только там.

– А где еще? – интересовался Радак, пока его волокло вслед за баночкой и Джоном, который стал подниматься на второй этаж.

– В Альфтанде, в Черном Пределе, – припомнил Довакин. – А не так давно был в Аркнтанде, и это просто ржавые руины. Позор, скажу я вам, уважаемый. Кто ж так строит, что даже на три тысячи лет не хватает?

А сам подумал, что у него даже есть кое-какие основания для таких речей. Все-таки Винтерфеллу этих тысяч уже насчитывается больше восьми, да и Стене почти столько же. Правда, стоило ему там немного пожить, как она развалилась… и Винтерфелл тоже…

Ну вот что со мной не так, горько задумался Джон.

– Ты был в Черном Пределе? – оживился двемер. – А что, гадкая, хамская рептилия все еще заперта?

Джон посмотрел на инженера с нечитаемым выражением и ответил, что да, разумеется. Ведь остается еще двести лет до того, как он спасет душеньку Вультурьйола из клетки ложного солнца…

– О! – вскричал Радак, увидав стопку книг, которые Джон выволок из руин. – У вас, юноша, прекрасный вкус в литературе! Если ты, конечно, вообще способен это прочитать, – ехидно добавил он.

Джон взял верхнюю книгу из стопки, раскрыл где попало и как бы невзначай положил руку с Прелестью на страницу.

– Но при увеличении диаметра сопла, – читал он текст в табличке, – возникает ассиметричный поток, способный вызвать опасную для устройства вибрацию…

Он понятия не имел, что несет, но двемера это, несомненно, впечатлило.

– Удивительно. Поистине прекрасно, – восклицал Радак. – Ты неправильно ставишь ударения, но в целом… Я даже и не знал, что среди людей встречаются настолько разумные. А теперь поставь мой прах сюда, я буду упиваться учеными трудами погибших собратьев.

– Да сколько угодно, – согласился Джон, выставляя баночку на столик. – Главное, на улицу не лезь. Если привлечешь внимание к этому дому, нас обоих могут прикончить. А теперь расскажи, что делать с этой чудо-смолой, – и он потряс темной бутылочкой.

– Ты же вроде умненький, – удивленно уставился на него инженер. – Я думал, сам догадаешься. Облить клинок да поджечь. Гореть будет еще сто лет… мм, с поправкой на погодные условия.

Джон призадумался и решил, что займется этим позже. Эксперименты с огнем в закрытых помещениях с некоторых пор его не слишком манили. Сейчас ему хотелось поскорее спрятать в шкаф награбленное, отчиститься от пепла и грязи и завалиться спать. А Альмалексия пусть подождет.

Интересно, задумался он, а она знает, кого он приволок из руин? Двемер сидел в соседней комнате и шелестел страницами, которые неведомо как ухитрялся переворачивать своими призрачными руками. Бормотал что-то себе под нос, а потом стал требовательно вопить, чтобы Джон немедленно принес ему бумагу и мзунцанг.

Джон, который уже устроился в благословенной кроватке, вылез из-под одеяла, и, скрипя зубами, притащил настырному гостю бумагу, перо и чернила.

– Это не мзунцанг, – закапризничал двемер, но получил раздраженный ответ: “Чем богаты!” и заткнулся, зарывшись обратно в книги.

А Джон наконец-то пошел спать.

*

С утра его снова разбудили вопли – на этот раз ликующие.

– Придумал, придумал! Иди сюда и оцени мой гений!

Джон вылез из спальни и сонно сощурился на Радака.

– Да что ж ты так орешь-то? – простонал он.

– Внемли, – инженер упрямо гнул свое, вознося в руке бумажку. – Вот! – и понес околесицу на родном языке.

Джон хотел было спросить, что он такое плетет, но потом вспомнил, что вчера выдавал себя за знатока двемерского, и сказал:

– Не разбираюсь я в таком. Это ты тут гений, а не я. Мой потолок – поливать что-нибудь смолой. Тут вода из труб идет грязная и ржавая, хоть ты что-нибудь с этим сделай.

– А что я сделаю? У меня инструментов нет, материалов нет. Ты мне даже мзунцанг не дал! – прищурилось это злопамятное существо.

Джон покачал головой и зевнул.

– Я пойду спать, – сказал он. – А ты не вопи. У меня впереди непростой день. Вот отнесу тебя к Ягруму, там и будешь выступать.

– Скажите, какой тутц, – обиделся Радак. – А я ведь помог тебе врагов убивать.

– И я очень тебе благодарен. Но это не значит, что теперь я твой раб, – уставился на призрака Джон. – Это ясно?

– Ты почти такой же невоспитанный, как та скотина с крыльями, – забубнил двемер и Джон догадался, что тот снова говорит о Вультурьйоле. С трудом скрывая улыбку, он повернулся и исчез за дверью спальни, пока в голове роились воспоминания самого забавного толка.

“Начни с приятного. – Ты прекрасен.”

Были же времена, подумал Джон, снова укладываясь в кровать и почти мгновенно засыпая.

*

Выспавшись и поев, он пристроил клинок Неревара на каменном полу холла и, глянув задумчиво, пошел за баночкой. Радак был очень недоволен тем, что его отрывают от трудов – и все еще не предоставили мзунцанг, что бы это ни было, – но, услыхав, что сейчас они кое-что подожгут, оживился.

Пристроив баночку в угол, подальше от вероятного пожара, Джон достал бутылек со смолой и неуверенно поглядел на двемера.

– Что смотришь, лей, – подбодрил его тот. – Аккуратно, по линии… да что ж ты делаешь, косорукое чудовище!

– Жидкое, быстро льется, – отперся Джон, глядя на лужицу, стекшую с меча на пол. – Смола должна быть гуще. И вообще этот меч кривой. И гармонический тон у него наверняка так себе.

– Мм, да, вероятно, – нехотя согласился Радак. – У кимерши твоей меч все же был поизящнее. А где она, кстати? Померла?

Да если бы, негодующе подумал Джон. Жива и пакостит.

– Там все сложно. А у нее меч тоже горел? – спросил он, интересуясь на всякий случай. Судя по названию, которое упоминала Альмалексия – Огонь Надежды, – ее клинок был просто обязан полыхать.

– Ты же вроде как Воплощение, – подловил его Радак. – И не знаешь, чем у тебя жена воевала?

– Я Воплощение, а не архив глупых сведений, – отбрил Джон.

– Ну, логично, – согласился двемер. – Кажется, там было что-то синее. Может, молнии, а может, еще глупость какая. Треск, блеск! Таким тутцам, как вы, только того и надобно, – проворчал он.

Молнии, расстроился Джон. Молнии он очень не любил. И что же делать, если придется с ней драться? Ему еще как-то не приходилось проверять, спасают ли от молний золотые рожки. Алхимика сейчас в Морнхолде днем с огнем не сыщешь, а в поместье нет подходящих ингредиентов для щита молний…

Ладно, решил он. Наверное, пока что рано об этом волноваться.

Облив клинок смолой, он отступил в сторону и посмотрел на оружие с сомнением, все еще не желая устраивать в доме пожар. Но деваться было некуда – меч должен гореть, значит, будет гореть. Джон кинул в смолу маленький огненный шарик и посмотрел, как оружие занимается веселым пламенем.

– Ну вот, – хихикнул двемер. – Доволен?

– Да не слишком, – кисло отвечал Джон, думая, как ему теперь дотащить пылающую железку до храма.

– Прекрасно, так тебе и надо. А теперь отнеси мой прах наверх, – потребовал инженер. – Я желаю припадать к светочам разума, подальше от этого даэдрического ашгнзама.

Джон не стал спорить. Отнес баночку, переоделся в нарядное и стал собираться в храм. Глянув на шелковый плащ, он решил оставить его в поместье. На улице все так же сыпало и мело, но лучше получить мешок пепла за шиворот, чем превратиться в живой факел, когда клятый меч запутается на ветру в плаще.

Выложив из рюкзака плюшки, заряженные Святошами, он закинул его на плечо и вышел к Радаку.

– Я понимаю, что от баночки ты далеко не уйдешь, – сказал он, – но в любом случае веди себя тихо. А если вдруг кто-то появится, воры там, убийцы, – спрячься в стене. Или под столом хотя бы.

– А когда ты вернешься? – двемер явно заволновался.

– Не знаю, – пожал плечами Джон. – Тут что ни день, то приключение.

– Смотри, не бросай меня! Ты, конечно, тутц, но как же я без тебя!..

– Я вернусь, – успокоил беднягу Джон.

Он спустился вниз, недовольно посмотрел на пятно копоти, которое уже начало собираться над мечом на потолке, и осторожно взялся за теплую рукоятку. Когда он поднял оружие, на полу осталась пролитая лужица смолы, которая весело полыхала длинным ярким язычком пламени.

Будет гореть сто лет, обещал Радак. Да, хмыкнул Джон, глядя на негаснущий огонек. Если кто-нибудь когда-нибудь решит вломиться в это поместье, то очень удивится…

Держа опасный меч на отлете, он перенесся к храму и под порывами пыльного ветра протолкался в двери, где в приемной его встретил Хлер.

– О, – только и сказал эльф, глядя на безобразие в руке Джона.

– Меня примут? – спросил тот, мотнув головой в сторону дверей Капеллы.

– Разумеется…

Федрис придержал для него тяжелую дверь, пока Джон пытался управиться с кошмарно неудобным мечом, и тихо затворил створку за его спиной. Стоило двери закрыться, запирая его в Капелле, как у Джона возникло мерзкое чувство повторения, словно такое с ним уже случалось. Впрочем, такое с ним и впрямь случалось – в Соборе Волкихара, перед падением в Хладную Гавань.

Альмалексия ждала впереди, на возвышении, как всегда окруженная ординаторами. Джон ровным шагом пошел вперед, по-прежнему держа меч на отлете.

– Клинок перекован! – протянула к нему руки Альмалексия. – Наше время почти настало! Осталось лишь одно препятствие…

Джон глянул на нее, изображая интерес и преданность, а сам подумал, что уже устал держать в руке тяжелую чушку, которая с каждым мгновением, казалось, нагревалась все больше.

– Мой друг и брат, Сота Сил, – запечалилась Альмалексия. – Сколько раз мы с ним сражались плечом к плечу! Как и мы с лордом Вивеком, он проводил много времени среди смертных – давал советы, учил их и защищал. Но вот уже много лет и даже веков никто его не видел. Полагаю, его стало тяготить несовершенство смертных, и он удалился в свой Заводной Город, где полностью изменил свою жизнь, свой мир и сделал все так, как ему нравится.

Джон вспомнил слова Шеогората: “Один захотел стать новым Магнусом, а другой возомнил, что он – это я.” Теперь было ясно, что Энн Мари говорил тогда о безумном архитекторе Сота Силе и Вивеке, любителе лезть в прошлое.

– Заводной Город? – спросил он, лишь бы что-нибудь спросить и потянуть время. У него все никак не получалось собраться с мыслями.

– Логово Сота Сила столь же загадочно, как и разум этого чародея, – молвила Альмалексия, и в ее собственном разуме Джон снова ухватил золотой промельк – нечто ужасное, нечто изуродованное. А богиня продолжала: – Город все время движется, изменяется, его рычаги и шестеренки подвластны только своему хозяину. Именно там он и проводит свои богохульные эксперименты, направляемые лишь его магией и извращенные его безумием.

– Так эти существа на плазе… – намекающе начал Джон, думая о том, что Барензия, вероятно, была права.

– Его творения, – кивнула Альмалексия. Как ни смешно, но на сей раз у Джона не было оснований ей не верить. – Я уже давно подозревала, что Сота Сил вошел в царство Шеогората.

Тогда мы с ним найдем общий язык, ехидно подумал Джон.

– Он уже не тот, кем был раньше, – скорбно поджала пошлые губехи богиня. – Он представляет опасность для Морнхолда и всего Морровинда. Он должен быть остановлен.

– Но как остановить бога? – изображал он наивность, уже понимая, куда и зачем Альмалексия вознамерилась заслать его на этот раз.

– Дитя пророчества, – улыбнулась она. – Мой драгоценный Неревар. Я верю, что именно ты призван судьбой, чтобы положить конец безумию Сота Сила. Я не знаю, получится ли его образумить, но надеюсь, что это возможно. Если же нет… ты должен лишить его жизни.

– Как?! – Джону почти не пришлось изображать растеряность. При всем желании ему было не представить, как выкрутиться из бредовой ситуации. И как же, по мнению богини, дитя пророчества должно одолеть Сота Сила? Да еще в его же собственном городе, где все подвластно лишь самому хозяину, безумному и божественному…

– У тебя есть все, что нужно, – утешила его она. – Меч в твоей руке, великое Истинное Пламя! Он способен убить бога, если его направляют благие намерения. И пусть меня бросает в дрожь от этой мысли, но Сота Сил… смерть принесет ему облегчение, я уверена. Соберись с силами, Джулиан, и сделай то, что должно быть сделано.

Он кивнул, саркастично размышляя о том, что железяка, облитая смолой, вряд ли способна насмерть поразить божественное существо, и неважно, насколько благие намерения ею руководят. Альмалексия гонит его прямиком в ловушку.

– Я отправлю тебя в Заводной Город немедленно, – сказала она, воздевая руки. – Удачи тебе, Нереварин.

Да вот же… Стой, завопил он мысленно, не в силах даже раскрыть рта, когда его втянуло в какую-то серую пустоту и тут же выбросило вон.

Провалиться бы ей в пекло, этой Альмалексии, подумал Джон, очутившись по щиколотку в воде. И Истинному Пламени вместе с ней, совсем разозлился он, когда почувствовал, что рука опасно опустилась и от меча начинает припекать. До чего же неудобно живется, когда ты Азор Ахай.

И куда богиня его зашвырнула? Он прошел несколько шагов вперед, оглядывая неуютный и пустой зал. Впереди и справа в стенах виднелись гигантские шестерни, а позади… Он обернулся в надежде найти выход, но его приветствовала лишь глухая стена.

Альмалексия сказала, что отправит его в Заводной Город, но это место было совсем не похоже на описание царства безумца. Ничто здесь не шевелилось и не изменялось. Простое подземелье, пустое, мертвое…

Джон, плюхая по воде, прошел еще немного и обнаружил на колонне ржавый рычаг. Он потянул скрипучую ручку, молясь, чтобы ничего не рухнуло, а потом увидел, как от шестеренки в стене отъезжает литой диск.

Так это просто двери, понял он. Заводной Город казался все более и более обычным, а слова Альмалексии все более лживыми – хотя казалось бы, куда уж дальше-то.

Джон кинул взгляд на воду, затопившую зал, и, следуя новой, более радостной мысли, кинул меч Неревара на пол, надеясь его потушить.

Истинное Пламя и не думало гаснуть. Шипело, пускало пузырьки, нагревало водицу, но и только. Джон и хотел было оставить его прямо там, но клятый меч стоил сто пятьдесят тысяч и являлся артефактом – так утверждала Прелесть, – а значит, дорога ему прямиком в лапки Ползуна.

Эх, вздохнул он, подцепил меч и двинулся вперед, в недра Заводного Города.

========== Глава 31. Дорогой Неревар ==========

Коридоры, затопленные водой, были пустыми и голыми. Ни украшений, ни фресок, ничего, что могло бы намекнуть на наличие здесь разумных существ. Было неясно, зачем Сота Силу – да, собственно, кому угодно – такой бессмысленный, унылый город. С тем же успехом божок мог бы обосноваться в каком-нибудь простецком подземелье, где нет ни души и никто не придет, поскольку нечего грабить.

Кстати, об этом. Жадный Довакин быстро понял, что грабить и впрямь нечего. Здесь не имелось даже мебели, не говоря уж о сундуках.

В одном из коридоров он увидел очередную дверь-шестерню и открыл ее рычагом на стене. Он ожидал увидеть еще один коридор, но за дверью обнаружилась лишь крохотная каморка, где из щели в природной, необработанной скале журчал водопадик. Вот откуда вода на полу…

Джон ступил вперед и ткнулся сапогом во что-то мягкое. В воде, скрытый рябью и брызгами, лежал труп мерзкого фабриканта, жалкий и тощий. В стене по соседству виднелся еще один рычаг, и Джон, ведомый внезапной и очень нехорошей догадкой, за него потянул.

Дверь закрылась.

Так он все-таки прав. Этот фабрикант пытался здесь спрятаться – от кого-то или чего-то, что напугало его или даже убивало их в этих коридорах. Его не могли здесь запереть, ведь дверь можно открыть изнутри…

Да что происходит в этом клятом городе?

Открыв дверь, он вышел и побрел дальше, чувствуя, что вода постепенно начинает просачиваться в сапоги. Какими бы замечательными они ни были, для прогулок вброд они все же были не приспособлены. Можно было бы использовать заклинание хождения по воде, но не хотелось растрачивать силы так глупо, а зачаровывать сапоги пойманным личем было поздновато. Только и не хватало, что отрубиться прямо среди всех этих тревожных странностей.

Впрочем, вскоре коридоры стали подниматься и он постепенно выбрался в места посуше. Кое-где в залах было совсем темно и лишь горящий меч и пояс ночного зрения позволяли ему продвигаться вперед по этим пустым покоям.

Все же странно, тревожился он, где все? Одна мертвая тварюжка в закутке – этого как-то маловато…

Стоило ему подумать об этом, как из-за поворота выскочил фабрикант – второй встреченный здесь за все время и на сей раз живой. Животина таращила безумные от ужаса глаза и все пыталась поддеть его то рогом на носу, то стальными лезвиями, которыми кончались ее короткие скрюченные передние лапки. Отразив пару ударов мечом Неревара, который он по-прежнему тащил в руке, он широко махнул кривым клинком и напрочь отсек противнику голову.

Ну ладно, драться им можно, недовольно признал Джон, а потом с грохотом бросил меч на пол и выхватил родимую, удобную Песнь, завидев еще двух серебристых фабрикантов.

Покончив с ними, он пошагал дальше и вскоре нашел дверь, за которой – по уверениям ученого кольца – лежали залы Делирия.

Звучит красиво, но как-то тревожно, подумал он, проскользнув в дверь, и увидел прямо перед собой коридор, по которому то и дело пролетали топоры – от одной стены к другой. Похожие ловушки Джон видел в Скайриме и там они были предназначены для защиты захоронений от грабителей. Здесь же…

Вдалеке, в зале за коридором, запищали новые мерзкие фабриканты, припустили к нему, цокая стальными ногами, – и один за другим полегли под равнодушными размеренными ударами широких секир. Джон стоял у входа, глядя на тела и пытаясь понять, что только что произошло и зачем все это. Чем дальше, тем больше ему казалось, что весь Город – лишь арена, где пытаются выжить эти изуродованные существа.

“…и он удалился в свой Заводной Город, где полностью изменил свою жизнь, свой мир и сделал все так, как ему нравится.”

Кажется, именно так говорила Альмалексия. Стало быть, вот этот палаческий коридор – это то, что ему нравится?..

Джон потряс головой, пытаясь избавиться от мучительного и горького чувства, которое возникло при взгляде на фабрикантов, и стал осторожно пробираться между топорами.

Шагая по каким-то лестницам, он вышел на уровень повыше, где все было будто бы ржавым, а с потолка тут и там падали обжигающие искры. В очередном коридоре он нашел выезжающие из пола железные колья, страшные, окровавленные. Они перегораживали проходы и в одном из таких мест лежал еще один мертвый фабрикант, не уберегшийся от шипов.

Это точно арена, подумал он, пролезая мимо ловушек впритирку к стене. Искры сыпались сверху, прожигая шелковую куртку, и Джон в очередной раз мысленно обругал Альмалексию, заславшую его сюда совсем без подготовки. Хотя, если задуматься, богинька явно вознамерилась убить дорогого Неревара, так зачем позволять ему к чему-то готовиться…

Он вошел в следующий зал, размещавший в себе центральный механизм, и там на него кинулись сразу трое ящеров. В очередной раз бросив на пол Истинное Пламя, чтобы не мешало, он припустил к узкой винтовой лестнице сбоку – там врагам было несподручно нападать на него скопом и отбиться получилось без особенных трудов. Впрочем, чему удивляться. Не такое уж и достижение для того, кто к нынешнему времени насчитывает полтысячи убитых одухотворенных, горестно подумал массовый убийца Джон.

Лестница привела его на круговой карниз, откуда были два выхода. Один вел в некую комнату Сохлех, другой расположился в глубокой нише, где валялась отломанная часть механизма, а из стены била струя пара. Выглядело это небезопасно, и Джон решил для начала попытать счастья в комнате Сохлех.

С счастьем там, как и повсюду в Заводном Городе, обстояло худо. Зато имелся гигантский фабрикант, который тут же пополз к вторженцу, клацая по полу чудовищными лапами и загибая стальное жало хвоста. Джон недолго думая натравил на фабриканта ходячий труп – этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь зверюгу, – и, отойдя в сторону, призвал лук.

К тому времени, как он покончил с фабрикантом, тот уже успел своими клешнями отхватить трупу обе ноги, а потому Джон пришиб и призванного помощника. Жалко было скотинку, хоть она и мертвая.

Покинув комнату Сохлех, он вернулся на карниз и стал осторожно пролезать в нишу под струей пара. Хочешь не хочешь, а это был единственный путь дальше.

За дверью в нише лежал зал Теуда, где повторялось все то же самое: искры с потолка, ржавые стены, фабриканты, которые ковыляли к нему из глубины коридора. Но вот чего тут не было совсем, так это ощущения божественности. Джон хорошо помнил дыхание вечности, которым веяло от Партурнакса, купавшегося в лучах солнца на вершине Монавен. Помнил чувство опасности и силы, исходившее от алтарей Молаг Бала. И, уж конечно, он был прекрасно знаком с незримой бурей, которую неизменно приносил с собой Шеогорат.

Здесь не было ничего подобного. Лишь убогие норы в земле, лишь жалкие уродцы, бессмысленно ползающие по коридорам. Разве что, пожалуй, то, что они все еще шевелят своими ужасными лапками, можно было объяснить силой бога – жестокого, безумного бога, который не позволяет этим калекам умереть.