Текст книги "Дракон и солнце 3. Луна, звезда (СИ)"

Автор книги: StarGarnet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 48 страниц)

За залом Теуда лежал купол Касии, где вдоль стены пролегал круговой карниз, похожий на тот, что был в зале с центральным механизмом. Разница была лишь в том, что здесь в середке зала возвышалось устройство, бесконечно крутившее по карнизу тяжелый вал. Он размолол бы любого, кто попытался бы там пройти, а между тем именно на карнизе и был единственный выход.

Арена. Точно арена. Ничем другим это место быть не может…

Поднявшись по лестнице к карнизу, он дождался, пока ось вала проедет над ним, распрямился и взобрался на нее, как на бревно. Зачем идти пешком, когда можно ехать верхом, желчно подумал Довакин и спрыгнул к перилам возле ниши. Стоило ему перемахнуть через них и оказаться на карнизе, как под ногами захрустели чужие кости.

Дверь в нише привела его в купол Серлин, где прямо на полу громоздился некий гигантский колокол. Пока Джон его оглядывал, створки в колоколе распахнулись и наружу вылез очередной фабрикант. Прикончив зверюшку, Джон уперся во вновь сомкнувшиеся створки, призадумался и пошел изучать рычаги сбоку. Трубы над колоколом затряслись, послышался тоненький рев, и Джон вдруг понял, что фабрикант, который кричал сейчас внутри колокола, по сути только что родился… если это можно так назвать.

Створки разъехались, выпуская животное на свободу, и Джон мельком успел увидеть, что в глубине колокола раскрыты другие двери, ведущие дальше, в темный коридор. И в очередной раз в этом жутком месте – это были единственные двери.

Увы, пока он возился с фабрикантом, спасая собственную жизнь, створки снова сомкнулись и проход стал недоступен.

Получается, надо проскочить туда, пока новый фабрикант все еще жив, размышлял Джон. Значит, надо создать еще одного… и что же там, внутри происходит? Им наживую приклепывают новые стальные ноги?..

О боги, я не могу, подумал он, бессильно сползая по стенке живодерского колокола. Не могу достичь неба жестокостью…

Он огляделся по сторонам, не веря, что действительно находится в этом аду – направленный сюда ложной богиней, погребенный где-то в земле, под водой и камнями, в городе, где давно живет лишь безумие. Он, король Вестероса, чужак из далекого мира, сидит у стены рядом с трупами несчастных калек и горящим мечом давно почившего Неревара, до которого ему нет никакого дела…

Лицо Дени всплыло из памяти, светлое, как ясная луна, в небесах среди авроры заиграли легкие крылатые тени, и в нем проснулась новая решимость.

Я могу. И достигну. И никогда не буду об этом жалеть.

Джон нашел в рюкзаке свиток невидимости, который прикупил у Нермарка, а потом встал, подхватил меч и снова потянул за рычаг. Из колокола донесся вой, и он прочел заклинание, надеясь что оно подействует и на полыхающий клинок в его руке.

Фабрикант высунул наружу маленькую головку, не понимая, где противник. Джон скользнул мимо него внутрь купола и прошел во внутренние двери. Как бы ему ни хотелось избавить калеку от страданий, он не стал рисковать. Если створки снова закроются, он даже выбраться отсюда не сможет, а потому дорога ему одна – вперед, в темный коридор.

Новые двери привели его в зал Саллаэму, полный ржавчины и искр, а далее в купол Удока, похожий на огромный колодец. Там стоял резкий и кислый запах, от которого щипало в глазах, а под пролегшим вдоль стены карнизом сплошь булькала какая-то грязная жижа. Мерзкий фабрикант кинулся к нему с истошным писком и Джон сшиб его с карниза прямо вниз, в резервуар. Серебристое тело, забившееся в вязкой грязи, стало растворяться, словно его грызли невидимые зубы, и Джон обреченно понял, что этих криков ему не забыть уже никогда – до самой своей смерти, когда бы она не пришла.

Скрипнув зубами и все еще слыша беспомощные вопли снизу, он прошел по карнизу к рычагу и опустил мост к дверям напротив.

И снова залы, снова искры с потолка, снова фабриканты – и гигантские, и мерзкие, и никаких других. Джон вспомнил явно человеческие кости, которые раскатал вал в куполе Касии, и подумал, что Сота Сил определенно запускал в эту душегубку людей. Но если люди не попадались, наверное, он заставляет свои творения драться друг с другом – потому-то их тут всего два вида…

Джон присмотрелся к голове гигантского фабриканта, лежавшего у него под ногами, и насторожился. Что-то знакомое вдруг увиделось ему в искаженных, ни на что, казалось бы, не похожих чертах…

Он присел на корточки, вглядываясь пристальнее, и увидел нос. Растянутый и все же узнаваемый нос сердечком.

Дальше пошло проще. От носа он проследил глаза, изуродованные уши, сросшиеся в шипы мохнатые брыли, деформированную пасть с клыками…

Значит, это каджит. Джон выпрямился и подошел к ящеру, который распластался неподалеку. Аргонианец… ведь видно же! Видно! Как он мог не понять этого с самого начала!..

На миг его снова одолела та же слабость, что и в куполе Серлин, когда он догадался, что ему придется принять участие в рождении нового калеки, но слабость тут же сменилась гневом – гневом, какого он еще не знал. Это было холодное чувство, холоднее льда, холоднее, чем само сердце Зимы.

Маленький мальчик Сота Сил, который кидал камни в скрибов… Кажется, не больно-то много с тех пор изменилось, подумал Джон, ощущая, что холод все еще не уходит. Было похоже, что он не уйдет никогда.

Купол Несовершенства, предупредило его кольцо перед очередной дверью. Что ж, по крайней мере, самокритично, подумал Довакин, открывая круглую створку. За ней лежал круглый же зал, где в высоком потолке бестолково вертелись и потрескивали шестеренки, а на противоположной стороне несли у двери стражу два гиганта, напоминавшие центурионов.

Один из гигантов пошевелился и двинулся вперед, бухая в пол тяжеленными ногами. Джон отступил назад, пытаясь понять, как справиться с непомерным охранником, и уткнулся спиной в запертую дверь.

Ну, разумеется. Чего еще было ожидать.

Отходя в сторону, он сбросил на пол рюкзак, чтобы не мешал, и для начала запустил во врага надоевшим Истинным Пламенем. Меч ударил гиганта в середку и упал, подпалив ему правую ногу, а Джон призвал ходячий труп в надежде, что тот отвлечет противника хоть на пару мгновений, пока сам он будет творить чары хамелеона и призывать лук. Сходиться с этим монстром в ближнем бою совсем не хотелось. Хорошо хоть, второй страж стоит смирно и в бой не лезет – да и вообще, похоже, сломался.

Гигант добрался до трупа и размазал его об стену, а после наступил на рюкзак и шваркнул ногой по полу. Джон, как раз кинувший стрелу на тетиву, ахнул, увидев, как тварь топчется по свиткам, зельям и звезде Азуры. От рюкзака к тому моменту остались лишь кожаные лохмотья.

Чудовище, видимо, не отличалось большим умом, раз принимало рюкзак за достойного противника, и Джон, пользуясь передышкой, стал поспешно унизывать его стрелами, которые, впрочем, не оказывали никакого видимого действия. Гигант казался неуязвимым, а может, таковым и был.

Провалиться бы тебе, подумал Джон и снова призвал ходячий труп. Амулета Сумерек надолго не хватит, а стрелы эту тварь не берут, лихорадочно размышлял он, убегая от исполина на другой конец зала и позволяя ему сосредоточиться на призванном мертвеце. Против этого отродья Сота Сила нужна магия, а он и по сей день был едва способен разжечь огонь в очаге. Джон с завистью вспомнил, как Харкон одним движением руки спалил фалмерскую хижину, и пожалел, что Папули сейчас нет рядом – желательно вампиром и при дивном мече с нетопыриными крылышками.

Невзирая на всю серьезность ситуации, он не удержался от усмешки. Вот только Харкона ему тут не хватало. Джон еще не забыл ужасный сон, в котором лорд Волкихара напрочь отхватил ему руку…

“Кости помнят.”

Голос Мелисандры из сна зазвучал, словно наяву, и он затряс головой, пытаясь прогнать прочь этот призрак из прошлого.

“Кости помнят. Сила драконов улетает в небо, но кости помнят.”

Его взгляд упал на звезду Азуры, целую и невредимую среди месива из зелий и рваных ошметков. Когда он попытался поглотить из нее магию в прошлый раз, его напрочь свалило, и все, что он видел следующие полчаса, были танцующие искры. Но если не поглощать, если сразу выпустить…

Кости помнят. Они помнят дар огня.

Страж уже шел к нему, и Джон, бросив бесполезный лук, метнулся к звезде, хватая ее в правую руку.

Если даже его шрамы перенесли на чужое тело, должна же здесь быть и его память…

Упершись спиной в стену, чтобы не упасть, он поднял левую руку и позволил магии прокатиться по жилам, прямо сквозь сердце, истекая из звезды и выходя наружу через знакомо раскаленную ладонь. Столб пламени ударил в гиганта, отбросил назад, заставил упасть на колени. Сила текла и текла – и наконец исчерпалась, оставив Джона с головокружением и странным чувством ностальгии.

Сморгнув пару робких искорок перед глазами, он вгляделся в поверженное тело, которое больше не шевелилось, а потом перевел взгляд на другого охранника, который по-прежнему не сдвигался с места.

Тихо. Всё тихо. Все мертвы…

И снова, как в куполе Серлин, он сполз по стене, тупо глядя на ошметки рюкзака. Осталось ли там хоть что-то целое? Хотя сейчас, хмыкнул он устало, это совсем-совсем неважно…

Наконец, двигаясь, как дряхлый дед, он сдвинул себя с места и вдруг отчетливо почувствовал под рукой ребристую металлическую поверхность пола. Он поднял руку, непонимающе вглядываясь в собственную ладонь, и далеко не сразу сообразил, что даэдрические перчатки просто пропали. Исчезли, словно не выдержав потока силы, бившего из его руки. Драконы и Обливион не слишком совместимы…

Что ж, это малая цена за жизнь, пожал плечами Джон и встал на ноги. Чуть покачался, изгоняя прочь остатки головокружения, сунул опустевшую звезду Азуры за пазуху и подошел ближе к гиганту.

“Несовершенство”, сказало кольцо. Джон посмотрел на деформированную альтмерскую голову, сидевшую на стальном штыре вместо шеи, сплюнул и пошел за мечом Неревара, пылавшим поотдаль.

Воистину, никакой пользы от этой штуки.

Приблизившись к последней двери, он прочел табличку, выданную кольцом: купол Сота Сил. Вот что охраняли эти творения – правда, неизвестно от кого именно, но теперь ведь не спросишь. Впрочем, можно спросить у самого Сота Сила, но тут уже возникает другой вопрос – а не пора ли ему облечься в золотые рожки?

Нет, еще рано, решил он и вошел в купол.

Железный пол, ржавый купол, шестеренки, омерзительно трещащие и скрипящие по всему потолку. Посреди большого зала громоздилась толстая арка, а под ней находилось нечто, что Джон не смог толком ни разглядеть, ни понять. Ясно было одно – в куполе никого не было. Если не считать треска шестеренок, здесь стояло пустое безжизненное молчание.

Он пошел вперед, вглядываясь в странную конструкцию под аркой, но лишь приблизившись почти вплотную, наконец-то понял, что это и был Сота Сил.

Это было то самое странное и страшное нечто, что Джон уловил в мыслях Альмалексии. Ложный бог, мертвый и изуродованный, висел распятым на стальных жилах, уходивших наверх к арке. Половина золотой маски была разбита, сорвана, и из-под нее виднелось серое лицо, казавшее сломанные зубы в застывшем крике. Тощие руки, растянутые в стороны, скрюченные пальцы, на которых загибались длинные, непомерно отросшие ногти.

Он перевел взгляд вниз, не особо рассматривая золотые доспехи, и увидел, что ног у божка нет вовсе. Вместо них свисали какие-то крученые металлические сухожилия, словно ноги – или что прежде было вместо них – кто-то просто оторвал. Джон проследил взглядом странные толстые канаты, уходившие от остатков ног к арке, а потом заметил еще один такой же, выползавший из затылка Сота Сила.

Снова посмотрев на длинные ногти, он подумал, что божок, получается, подвесил себя сам, по доброй воле, и оставался так уже очень долго. Зачем, для чего? Эта загадка была Джону явно не по зубам. Очевидным было одно: пока Сота Сил висел тут на тросах и занимался невесть чем, кто-то явился в купол и убил его – и притом убил жестоко. Джон уже знал, кто это был.

Позади зашуршало и он обернулся, готовясь к неизбежному. Перед единственной дверью наружу стояла Альмалексия – по-прежнему полуголая, но на сей раз надевшая злую черную маску с бивнями, полностью закрывшую ее лживое лицо.

– Моя богиня, – он с издевкой поприветствовал ее, сделав небрежный полупоклон.

– Нереварин, – ответила Альмалексия, и он догадался, что в этот момент ее вульгарные губы растянулись под маской. – Мой дорогой Неревар… Здесь все закончится. Заводной Город должен был стать местом твоей смерти. Ты должен был стать моим величайшим мучеником! Героический Нереварин, пожертвовавший всем, чтобы защитить Морровинд от безумного Сота Сила! Но ты жив! – тут в ее голосе пробились странные нотки – не злости, но нехорошего удовлетворения. – Ты жив…

Джон прищурился, гадая, к чему она клонит. Время золотых рожек уже почти наступило, но еще немного он может подождать – и послушать.

– Не бойся, – промолвила богиня, расхаживая перед ним взад-перед. – Я продолжу твое дело и спасу народ Морровинда от Дагот Ура, от его пепельных бурь и полчищ. Победа объединит моих людей под знаменем единственного истинного бога – под моим знаменем! Марионетка-король сложит оружие и склонится к моим ногам. Те же, кто не подчинится, будут уничтожены.

Джон вполне презрительно фыркнул, уже не считая нужным скрывать свое отношение. Как ни странно, Альмалексия не разъярилась, как того можно было ожидать, – лишь наклонила голову набок и мягко продолжила:

– Думаешь мне помешать? Нет, мой милый. Никто не остановит меня на моем пути. Не ты и уж точно не Вивек. Он поэт, глупец, влюбленное ничтожество. Я покончу с ним, как только разберусь с тобой, и он вряд ли даже поймет, что случилось. А вот Сота Сил… Этот всегда был осторожным, он избегал нас и даже заперся в этой дыре. К счастью, ты, мой верный раб, принес мне Ленту Лабиринта, – тут она снова усмехнулась под маской. – Сота Сил не проронил ни слова, когда умирал. Ни единого. Но ты, смертный… Ты будешь кричать. Будешь, когда Заводной Город начнет изменять и кроить твое тело заново. А потом я покажу людям то, что получится. Это будет убедительно… Да, – кивнула она с предвкушением. – Я оставлю тебя в живых. Погибни ты в Городе – и сейчас все уже было бы кончено. Но ты здесь. И скоро ты станешь наглядным примером того, от чего я спасла их, уничтожив Сота Сила.

И снова Джон увидел в ее мыслях нечто изуродованное, почти лишенное человеческого подобия, жалкое и безумное. И снова оно доставляло Альмалексии радость, и на этот раз это был он.

– Ликуй, – потребовала она. – Ведь теперь ты вечно пребудешь со своей богиней.

– Спасибо, но нет, – ответил он, чувствуя, как возрождается внутри ледяной гнев. – Лучше я просто убью тебя, мерзость.

– Чем? – ласково спросила она, извлекая из воздуха полыхавшую синим саблю, и качнула ею в сторону Истинного Пламени. – Вот этим? Мечом, облитым смолой?

– Тебе хватит и этого, – оскорбительно засмеялся он.

– Тебе хватит куда меньшего, – спокойно отвечала она. – Но не волнуйся, ведь я решила сохранить тебе жизнь. Мой дорогой Неревар, кто бы ты ни был… Тебе понравится – рано или поздно.

– Раз дама желает… – сказал он мягко. – Нас разлучит лишь смерть. Клянусь.

Она хихикнула, явно не видя в нем серьезного противника, занесла руку с зеленым колдовским огнем – и покачнулась, когда в нее полетел отточенный, насмерть выученный Крик:

– Фус Ро Да!

Альмалексию снесло с ног и впечатало в стену, а Джон тут же обратился к золотым рожкам, по которым успел соскучиться:

– Муль Ква Див!

Узри силу истинного Драконорожденного, подумал он с иронией и, как прежде в бою с Несовершенством, швырнул опостылевший меч Неревара ей в обнаженный живот. С силой, которую придавали доспехи, бросок вышел куда мощнее: клинок вонзился в татуированное тело и с лязгом пробил стену за ним. Впрочем, богиню это не смутило. С глухим рыком из-под маски она схватилась за рукоять и потянула меч наружу, волоча следом за ним обрывки и кишки. Жуткая рана тут же начала подбираться и стягиваться, но Джон, уже извлекший из ножен Песнь, не дремал и снова ударил Криком:

– Зун Халь Вик!

Синий от молний Огонь Надежды вылетел из руки Альмалексии и загрохотал по стальному полу в отдалении, но богиня, даже не пытаясь вернуть свое оружие, покрепче перехватила меч Неревара и бросилась к нему быстрее, чем его глаз был способен уловить.

Истинное Пламя скрестилось с Песнью, обдав Джона жаром, и он услышал странный слабый звук. Альмалексия коротко и победно зарычала, отскочила и набросилась на него снова. Джон качнулся под ударом, еле пустив кривой меч наотлет, но противница мгновенно атаковала из низкого выпада – и Песнь, встретившая атаку своим стройным белым телом, не выдержала.

Брызнула осколками льда, рассыпалась, звеня по стальному полу, оставляя в руках Джона лишь осиротевшую рукоять…

Доспехи приняли на себя остаточный удар и он отскочил назад, снова крикнув:

– Ри Вааз!

Альмалексия, только что ликовавшая под маской, с воплем согнулась, неловко отступая на пару шагов.

– Зун Халь Вик!

Снова обезоружена, перевел он дух, наплевав на то, что творится с его воспаленным горлом. Даже если оно вообще после этого откажет…

В пекло всё. Если горло откажет, его исцелит Молаг Бал. И пусть постарается, если хочет получить свою жертву!..

– Ри Вааз! – наступал он, видя, что истощившийся после удара доспех почти сошел. Невелика беда, решил он и сунул руки за спину, извлекая из ножен двемерские ножи.

– Йоль Тор Шул! – и один нож полетел вперед вместе с потоком огня, с хрустом и чмоканьем врезаясь в божественную плоть. И снова: – Ри Вааз!

Второй нож впился в заживший живот. Джон быстро наклонился и выхватил ножи Захвата из голенищ сапог.

– Кри Лун Аус!

Поначалу драконы не хотели учить его этому Крику. Но помня, как Вультурьйол разобрался с Мираком в Каирне, Джон все же настоял – мало ли что? – и Одавинг с Салокниром решили, что вреда не будет…

Альмалексия взвыла, едва на нее легла метка смерти, и лишь захныкала, пятясь к стене, когда оба ножа, один за другим, нашли себе новые ножны в ее опаленных ребрах. Джон согнулся и стиснул рукой свое больное, разодранное в кровь горло, глядя, как она сползает по стене, корчась и пытаясь вытащить клинки из своего тела.

Выплюнув кровь пополам со слюной, он вдохнул обжигающе сухой, наполненный ржавой пылью воздух и хрипло каркнул в последний раз:

– Ри Вааз!..

Сдохни, тварь. Просто сдохни, думал он. И моя клятва будет исполнена.

Альмалексия осела у стены, безвольно раскинув руки и ноги, а из-за пазухи у Джона донеслось непонятное “динь”. Он недоуменно, все еще не отойдя от драки, посмотрел на собственный живот, не понимая, чему там звенеть, а потом вспомнил…

Звезда Азуры. Не может быть…

Он вытащил темное солнышко из-под куртки и сразу же ощутил биение жизни внутри. Вот как. Вот как…

– Я ведь обещал, – просипел он солнышку.

Он обещал, что их разлучит лишь смерть. Кто же знал, что она придет столь скоро, с иронией подумал он. А ведь они могли быть так счастливы…

Он глянул по сторонам, словно не понимая, где находится, а потом бухнулся у стены неподалеку от трупа Альмалексии и потянул лечебные силы из браслета. Горлу немного полегчало – хотя бы кровь перестала идти, и то хорошо. Кинув усталый взгляд на тело по соседству, он увидел на пальце богини знакомое кольцо и с кряхтением потянулся к нему по ребристому стальному полу.

Лента Лабиринта, подумал Джон, без всякого уважения пихая кольцо в карман. С этим он разберется попозже…

Совсем съехав на пол, он закрыл глаза и выдохнул, чувствуя, как в теле и в самом его сердце разливается свинцовая усталость. Сам того не заметив, он постепенно заснул, почти не слыша, как цокают у потолка шестеренки.

*

Сон, который ему снился, вполне мог бы оказаться и не сном. Вокруг был все тот же купол, все также вертелась и трещала зубчатая пакость и все так же свисал с арки труп Сота Сила. Единственным, что отличало сон от реальности, была струившаяся перед ним зыбкая фигура, укутанная в туман, подобный лунному свету.

– Ты справился, Довакин, – послышался призрачный голос Азуры. – Не печалься о Сота Силе и Альмалексии. Их извращенному сумасшествию не было места среди истинных богов… нам вполне достаточно одного безумца, – добавила она чуть менее призрачно и куда более ворчливо.

– Я вовсе не печалюсь, – вяло ответил Джон, даже не думая вставать с пола. Ему и там было хорошо.

– Молнии Карстангз-Бшарн утихли, – продолжала Азура. – Народ Морнхолда больше не будет страдать от пепельных бурь. Но то, что ушло, должно уйти… Ступай дальше, Нереварин. Твой путь еще не завершен.

Джон моргнул, нехотя открывая усталые глаза, но Азура пропала, и он понял, что, кажется, проснулся.

То, что ушло, должно уйти, вспомнил он. Да кто их вообще учил разговаривать? Из всех Принцев Даэдра, с которыми он имел дело, понятнее всего изъяснялись вечно пьяненький Сангвин и ужасный-преужасный Молаг Бал. Остальные же словно поставили перед собой цель говорить мудреными загадками.

Хотя нет, вспомнил он, окончательно проснувшись. Меридия тоже не стеснялась рубить правду прямо в лицо.

Он сел и огляделся. Останки Сота Сила все еще висели на тросах; труп Альмалексии валялся рядом. Огонь Надежды освещал синим одну часть зала, Истинное Пламя рдело оранжевым с другой стороны.

Клиночки надо бы прибрать, подумал он и, выйдя на просторное место, крикнул, морщась от першения в горле:

– Сив Дал Бекс!

Мой любимый Крик, умилился Джон, глядя на родные сундуки и кучу добра, собранного по закоулкам подземелий Морнхолда. А он ведь до сих пор все это не разобрал.

С тех пор, как он порылся в Корпрусариуме, у него имелось несколько почти пустых двемерских сундуков, и теперь в два из них отправились артефактные пылающие клинки. Ползун будет счастлив.

Джон снова посмотрел на звезду Азуры и не без некоторого внутреннего трепета навел на нее кольцо.

“Звезда Азуры (Альмалексия). Артефакт. Стоимость 7500000.”

Джон моргнул. Сам по себе тот факт, что ему каким-то чудом удалось уловить душу богини, уже потрясал, но семь миллионов… семь!… с половиной!..

В этот момент он даже не хотел особенно в это вдумываться. Он подумает об этом потом, а пока что просто спрячет звезду, пока очередная ушлая Нибани не зачаровала с ее помощью какой-нибудь амулет из перышка и рыбьей косточки.

Он устроил звезду в сундуке и сел на пол, беспомощно разевая рот. Семь с половиной!..

Его взгляд упал на рукоять Песни и мысли сразу приобрели куда более несчастный настрой. Песнь, его Песнь… уничтожена.

Джон подошел и поднял рукоять, а потом бережно уложил ее в сундук к звезде. Подумал немного, порылся в вещах, откопал тотемчик Алдуина и ласково погладил черные рожки. Есть все-таки в мире что-то прекрасное, подумал он, чувствуя, как его чуть-чуть приотпускает и появляются силы идти дальше.

Нужно посмотреть, сохранилось ли хоть что-нибудь из того, что лежало в рюкзаке. Там ведь его дневник, в нем много ценных записей… Джон подошел к круглой двери, наполовину ожидая, что она окажется наглухо заперта, но дверь отворилась, пропуская его обратно к обоим Несовершенствам и ошметкам котомки.

Походная чернильница разбита, вздохнул он, глядя на темную, уже засохшую лужу. Дневник был разодран, страницы клочьями, некоторые залило, но кое-что все еще можно было спасти. Драгоценные камни в мешочке превратились в пыль, как и две пустые золотые ватрушки, отмычки и дрейки смяло вместе с запасными кольцами для маскировки и лечебными горошками. Последний свиток призыва Святоши тоже был залит чернилами.

Впрочем, другой свиток чудом уцелел – свиток возврата, который он прикупил у Нермарка на совсем уж крайний случай. Джон прихватил его вместе с разрозненными страницами дневника и вернулся к своим богатствам, собираясь спрятать их под крылышко и вернуться обратно в поместье.

Чуть не забыл, фыркнул он и пошел извлекать из тела Альмалексии свои ножи. Странное дело, но труп почему-то не гнил. Впрочем, и Сота Сил висел тут уже порядочно, но все еще не тухнет… Наверное, нечто божественное в них все еще сохраняется. Джон пожал плечами и отвернулся, больше не интересуясь ложными богами. Время возвращаться.

Он сотворил заклинание возврата, но ничего не произошло. Вмешательство Альмсиви… тоже ничего. Хорошо, уперся Джон, наверное, это с ним самим что-то не так. Не такой уж он великий маг, прямо скажем. Но есть же свиток возврата…

Свиток был прочитан, после чего утратил силу, а вокруг по-прежнему трещал шестеренками все тот же купол.

Не может быть, помотал он головой, давя подступающую панику. Не может быть, чтобы отсюда не было выхода. Ведь и Азура сказала, что его путь еще не закончен…

Джон призадумался, глянул на свисающий труп и вспомнил, что говорила Альмалексия. Сота Сил был осторожен, он скрывался… Лента Лабиринта. Точно, именно так она сюда попала…

Он вытащил из кармана кольцо, такое невыразительное с виду, и вдумчиво его оглядел. И архиканоник, и Хлер – оба были в неком священном ужасе от этого колечка, а Хлер даже, помнится, заранее сочувствовал тому, кто его наденет…

Хм. Ну, выбора-то нет, решил Джон и натянул кольцо.

Его тут же будто бы выбросило из мира в какое-то незавершенное, перетекающее пространство, где проступали контуры самых разных мест. От этой мешанины начинала кружиться голова и он сосредоточился на том, что мог узнать, – сумраке Капеллы, где сияли в темноте белые ординаторы.

Стоило ему мысленно потянуться к этому месту, как неведомая сила схватила его и буквально выдавила сквозь пространство, бросив в пятно света среди сумрака.

Ординаторы неуверенно двинулись к нему, занявшему место их богини. Джон сидел на полу, подогнув ноги, и растерянно глядел, как они подходят все ближе и смелее.

– Где наша Леди? – навис над ним один из стражей.

Джон смотрел на него, не зная, что ответить. После путешествия все у него в голове смешалось, ему казалось, что на один миг он словно заглянул в ад, пронесся по нему, как комета, и теперь все еще не мог прийти в себя.

Но ординаторам, конечно, не было дела до его самочувствия.

– Она ушла вслед за тобой, – подступил к нему другой. – Где она?

– Почему ее кольцо у тебя? – присмотрелся третий и вздернул Джона на ноги, слишком сильно сжав предплечье. Кости крякнули и Джон едва сдержал вопль. А ведь они вполне способны растерзать его прямо здесь, если он не найдет нужных слов…

– Мне…нужен… Хлер, – выговорил он. – Срочно… приказ Леди…

Ординатор выпустил его и Джон, стиснув зубы, прихватил поврежденное предплечье другой рукой. От боли то и дело прошибало холодным потом. Ординаторы, все еще не убежденные, что ему можно доверять, отступили, но не все – двое смяли его плечами, взяли за локти и потащили к своему начальнику.

По дороге Джон пытался лечить руку браслетом. Получалось не очень.

– Скажи свои Ручищам, чтобы проваливали, – зарычал он, едва попав в кабинет Хлера.

– Они не мои, они нашей Леди, – строго попенял ему эльф.

– Пусть убираются, а ты дай мне лечебное зелье, – Джон плюхнулся на стул, баюкая руку. – Немедленно!

Выхлебав зелье, он облегченно выдохнул, откинулся на спинку стула и закрыл глаза, чувствуя, как треснувшие кости волшебно срастаются и его отпускает.

– Что случилось? – потребовал ответа Хлер и вдруг заметил: – На тебе Лента Лабиринта…

– А на тебе больше нет ее милостивого света, – приоткрыл один ленивый глаз Джон. – Можешь не благодарить.

Федрис заморгал, прислушался к чему-то в себе и снова уставился на него.

– Что произошло?

– А нас тут не подслушают? – заскрытничал Довакин.

– Конечно, нет! Я тебе кто, ребенок малый? Говори уже!

– Альмалексия убила Сота Сила, – он начал делиться новостями. – Нападение на плазе – ее рук дело. Пепельные бури – тоже. К ним и я причастен, к сожалению. В Заводном Городе я нашел Сота Сила мертвым, а потом убил Альмалексию.

– Но как? – не поверил шпион. – Как можно убить бога?!

– Я не знаю, как можно убить бога, – скривился Джон. – Я убил всего лишь Альмалексию, укравшую и растратившую чужие силы. Она на меня покушалась, но оказалась не так уж сильна. Передай это Барензии и Хелсету и пусть они оставят меня в покое. Иначе я приду и за ними.

– Верю, – кивнул Федрис. – Но ты же понимаешь, что люди этого не поймут. Их богиня – и вдруг мертва…

– Конечно, – согласился Джон. – Уверен, со временем вы что-нибудь придумаете. А пока что дай своим ординаторам приказ никогда меня не допекать и в особенности – не ломать мне кости. Заодно отправь послание в Вивек, тамошнему начальству. У них наверняка ко мне много вопросов, придумай что-нибудь обтекаемое, чтобы не лезли.

Хлер задумчиво кивал, а потом спросил:

– Теперь ты покинешь Морнхолд?

Джон фыркнул:

– Жду не дождусь. Карантин снят, а меня тут ничто не держит.

– Тогда в добрый путь, – усмехнулся Хлер. – Было любопытно иметь с тобой дело, ничего не скажешь.

Джон стянул с пальца Ленту и пристально посмотрел на нее:

– И что в ней особенного? Почему все так боятся?

– Я разное слышал, – пожал плечами Федрис. – Говорят, она может забросить человека в некое очень страшное место. Ну и как всегда, власть развращает… Всякое такое.

Джон пожал плечами, сунул кольцо в карман и встал с места.

– Ладно. Я пошел.

И перенесся в поместье – на сей раз без всяких помех и сюрпризов.

*

Чудом не угодив в горящую лужицу смолы – метка, как назло, оказалась совсем рядом, – Джон поднялся на второй этаж, торопясь обрадовать Радака новостями.

Двемера было не видать и не слыхать.

– Радак, это я, – позвал Джон. – Можешь больше не прятаться.

Баночка по-прежнему стояла на столике, но инженер как в воду канул.

– Радак! – настойчиво поторил он, а потом вспомнил слова Азуры.

То, что ушло, должно уйти. Радак говорил, что его притянули молнии “погодной ведьмы”, а теперь эти молнии утихли – и вот его нет.

Джон вздохнул, озирая пустой дом и привыкая к мысли, что Ягруму так и не посчастливится снова поговорить с соплеменником. От Радака остались записи – угловатые двемерские значки – и Джон повел над ними рукой, ожидая увидеть очередной поток технического бреда.

“…ко мне смутно возвращаются формы, многогранные арки постижения и познания. Слова там растут как симметричные, идеальные схемы, а любой звук раскладывается на бесконечную радугу абсолютных тонов. О, если бы я мог вернуться туда из этого пыльного, несовершенного мира, полного невежд, кимеров и даэдрических скотов…”

Джон грустно улыбнулся, надеясь, что и после второго исчезновения капризный инженер все-таки сумел снова обрести свое выверенное, логичное двемерское счастье. Альмалексия сидит в звезде Азуры – ей это только на пользу, как раз подумает над своим поведением, – но зато Радак освободился от баночки и чужого произвола.