Текст книги "Узы крови (СИ)"
Автор книги: Скворец91
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 54 страниц)
– Результат моей отлучки тогда, в Амстердаме, – уведомил Северус.
Эта его отлучка на второй день пребывания в Амстердаме, так и оставшаяся без объяснения, стала причиной непродолжительной обиды Гиневры и Гермионы, всерьез испугавшихся за него тогда.
– А, – Гиневра подняла на него глаза, стараясь по его непроницаемому виду понять, что в этих документах, но очень быстро сдалась, поняв, что это бесполезно, и взяла бумаги со стола.
Это были документы на имя некоей Патриции Саган.
– Кто такая Патриция Саган? – вздернула брови Гиневра.
– Дальняя родственница Снейпов, – невозмутимо ответил Северус. – По линии моей бабки.
Гиневра все еще не понимала, к чему он клонит.
– Она сквиб, – продолжил Снейп после паузы, прожигая ее взглядом черных глаз. – Нынче не осталось магов, которым известно об ее существовании. Она живет в магловском мире, документы волшебницы ей не нужны.
И тут Гиневра в один миг все поняла.
– О, Северус, – устало простонала она. – Лучше бы ты мне что-нибудь подарил на Рождество.
Он как будто не слышал.
– Ты, правда, по документам будешь на четыре года старше меня, но кто на это смотрит, – добавил он. – К тому же, если дело обернется удачно для нас, никто не будет особо проверять «героя войны». Все официальные мероприятия ты сможешь посещать в ее облике. Она довольно миловидна…
Гиневра вскочила и заметалась по комнате.
– Нет, нет, нет, и еще раз нет! – она потрясла руками. – Ты ставишь себя под угрозу! Под угрозу Поцелуя дементора! Если правда все-таки раскроется…
– Не раскроется, – ледяным тоном возразил Северус.
– Ты не можешь этого знать! – вскрикнула Гиневра, останавливаясь и резко оборачиваясь к нему. – Ты ставишь под угрозу и Гермиону тоже! Она ведь точно будет знать правду – соучастницей будет считаться!
Он сидел все так же неподвижно, закинув ногу на ногу, небрежно свесив руку через подлокотник кресла – бесстрастный, непоколебимо спокойный и элегантный в своем черном, с иголочки, одеянии. Он уже все решил, и переубедить его невозможно – Гиневра видела это. Она отвернулась к окну, невольно издав тонкий стон, и уставилась на рождественский снегопад, нервно потирая руки. Как же он не понимает… даже, если так, даже если она решится, – а она никогда не решится! – то остается еще ее сила, ее проклятье, с которым не сладить. К глазам подступили слезы. Сейчас Гиневра почти завидовала Гермионе, избавившейся от этой беды. «Нет, нет, и речи быть не может», – строго одернула она себя, невольно рисуя в воображении картины будущего, где она – законная супруга Северуса. Не бывать этому. Она не сможет всю жизнь носить этот чертов амулет, вновь висящий у нее на шее. Он убивает ее. А без него она опасна. Гиневра устало вздохнула, на миг прикрыв глаза. Почему все это ей? За что? Как же она хотела избавиться от этого проклятья. Но она, после всего, что натворила, не заслуживает окончания этих мук, не заслуживает прощения и помилования. Если бы она была честной и справедливой, как и положено выпускнице ее факультета, то сама вернулась бы в лапы дементоров, когда все закончится. Но она прекрасно знала, что слишком малодушна для справедливости. От одного воспоминания об этих монстрах комок страха образовался в солнечном сплетении и принялся глодать ее.
– Гиневра, – тихо произнес Северус, неслышно приблизившись и опустив руку ей на плечо.
Она вздрогнула, но не обернулась, глядя на его неясное отражение в темном окне.
– Подумай, пожалуйста, обо мне, – все так же тихо заговорил он. – Я много лет был один. И мне сложно. Сложно впускать в свою жизнь новых людей, сложно кому-то довериться. Да и не хочется.
Гиневра прикрыла глаза, слушая его низкий голос. Он еще никогда не говорил с ней так откровенно о своих чувствах, даже когда делал предложение.
– Ты – единственная возможная в моей жизни женщина. Ты это знаешь не хуже меня. Пожалуйста. Будь со мной. Это… важнее всего.
Гиневра почувствовала, как на глаза набегают слезы. Она повернулась к нему, желая сказать что-то, сама не зная, что именно, но, посмотрев в его напряженное лицо, грустные, почти больные глаза, всхлипнула и, поднявшись на цыпочки, крепко обняла его, прижавшись губами к его плечу.
1978
– ДАААААААА!! – разнесся над лужайкой перед Хогвартсом громогласный рев, а затем Уолден Макнейр швырнул вверх четырехугольную шапочку и сделал колесо, наплевав на то, что на него пялится полшколы, и одет он в свой лучший костюм. – МЫ СДЕЛАЛИ ЭТО, СДЕЛАЛИ, СДЕЛАЛИ!!
– СВОБОДА! – заорал вслед за ним Кристиан Мальсибер и, схватив за руку свою невесту с русой косой, побежал по лужайке.
Уолден понесся за ними. Эти двое летели вперед, время от времени подскакивая и выделывая ногами сумасшедшие финты, полы пиджаков распахнулись, у Мальсибера из-под брюк стали видны тонкие щиколотки в черных носках. Мерида едва поспевала за своим женихом, подхватив одной рукой подол вечернего платья и заливисто хохоча. Их мантии остались валяться на зеленой траве.
– Придурки, – проворчал Северус, скрестив руки на груди.
Свою шапку выпускника он снял сразу же после общей фотографии, не зная, куда бы ее деть, и Гиневра отобрала ее у него. Мальсибер, Макнейр и Мерида, добежав до конца склона, схватились за руки и принялись кружиться, вопя во все горло «Gaudeamus»*. Гиневра одобрительно захихикала – немножко в пику занудству Снейпа. День выдался чудесный, солнечный и не очень жаркий, а выпускники сегодня были воистину воплощением молодости и свободы. Сколько всего их ждет впереди, столько дорог…
– Не скрывает слез полшколы – выпустились Мародеры! – раздался сбоку хорошо знакомый и неприятный Гиневре хриплый голос Сириуса Блэка.
Она оглянулась. Чуть поодаль собралась гриффиндорская четверка в окружении друзей и девушек.
– От счастья рыдает, Бродяга, от счастья! – с беззлобной насмешкой крикнула Талия.
Гиневра хмыкнула: раньше Тали насмехалась над Блэком, придумавшим себе прозвище, а теперь как миленькая называла его «Бродягой».
– Повтори, что ты сказала? Ну, берегись! – Блэк закинул ее на плечо и безжалостно раскрутил, несмотря на все протесты.
И все же, хотя Талия и возмущалась, но, когда Блэк вернул ее на землю, звонко расхохоталась. Шапочка выпускницы слетела с ее пышных волос. Заметив Гиневру, она поспешно отвернулась, на мгновение перестав улыбаться, – они не разговаривали уже почти две недели. Гиневра хотела подойти к ней и все-таки поздравить ее с окончанием школы, но тут к Талии подбежала эта рыжая староста-зазнайка Эванс, что-то весело проговорила, и они засмеялись. Гиневра насупилась и отвернулась. Значит, у нее новая подруга? Прекрасно! Больно надо!
– Северус!
Гиневра опять оглянулась. Нет, ну, надо же, какая наглость! Эванс улыбалась своей противной «солнечной» улыбкой, глядя на ее Северуса. Мародеры за ее спиной притихли. А Северус, к неудовольствию Гиневры, замедлил шаг.
– С выпуском, – теплым-претеплым тоном, который особенно раздражал Гиневру, произнесла Эванс.
– И тебя, – после паузы деревянным голосом бросил Северус.
Лили опять сверкнула своей «особой» улыбкой.
– О, Снейпи, нам будет тебя не хватать, – насмешливо пропел идиот Джеймс Поттер.
– Не забывай нам писать, – тут же подхватил Блэк.
Северус стиснул челюсти, а Эванс шикнула на двух гриффиндорцев. Те захохотали, уклоняясь от ее попыток отлупить их четырехугольной шапкой.
– Профессор, – окликнул проходящего мимо директора Люпин. – Можно с вами сфотографироваться?
Его неугомонные друзья мгновенно приняли вид кротких овечек. Талия бросила на Гиневру мрачный взгляд, Гиневра ответила ей тем же и зашагала дальше, не удостоив взглядом Снейпа. Как же ее бесила сама мысль, что Северус когда-то дружил с этой Эванс! Не просто общался, а дружил! Все в Лили ее раздражало – она была такой милой, такой идеальной, так улыбалась, и эти огненные волосы и зеленые глазища… Тьху!
– Гиневра? – Северусу пришлось прибавить шагу, чтобы догнать ее. – Что случилось?
«Он еще спрашивает!» – возмущенно подумала она, но вслух ничего не стала говорить. «У вас с Эванс была любовь, вот что!» – мысленно ответила она, не сомневаясь, что это единственное, что могло заставить его общаться с маглорожденной все эти годы, несмотря на наличие двух друзей.
– Ребята, идите к нам! – крикнула Мерида, зазывая их рукой.
Они с Кристианом и Уолденом разулись и теперь полоскали ноги в озере. Парни у нее за спиной поднимали ногами брызги, соревнуясь, кто кого сильней намочит. Гиневра невольно улыбнулась, подумав, что таких чудесных ребят нет не только в Слизерине, но и на любом другом факультете. Как она будет учиться в Хогвартсе без них еще целый год?
– Гиневра, – Северус обогнал ее и схватил за локоть.
Гиневра хотела было возмутиться, что он задерживает ее, но на его лице вдруг выразилось странное беспокойство.
– Пройдемся? – с жалким видом спросил он.
Она растерянно кивнула, удивленная его поведением. Он сделал шаг в сторону, но тут вдруг решил вспомнить про светский этикет и предложил ей руку. Гиневра послушно взяла его под руку и еще раз покосилась на него исподтишка. Северус выглядел так, будто она провожала его до эшафота.
Они долго шли в молчании по направлению к пустому стадиону. Только отойдя на порядочное расстояние от всех возможных ушей, Северус, наконец, остановился и посмотрел на Гиневру прямо. Она всем своим видом изобразила внимательного слушателя. Северус несколько мгновений отрешенно смотрел на нее, затем судорожно сглотнул и отвел глаза, вдобавок, отобрав у нее свою шапочку и принявшись вертеть ее в руках.
– Северус? – опасливо спросила Гиневра.
Она внезапно вообразила, будто он хочет объявить ей, что между ними все кончено, и не может подобрать слов. И ей стало страшно. Она тоже сглотнула, чувствуя, как от тревоги быстрее бьется сердце, и уставилась на свои руки. К горлу подкатил ком. Она еще раз сглотнула, стараясь избавиться от этого комка, и, собравшись с силами, взглянула на Северуса. Он смотрел куда-то в сторону, сурово нахмурив брови и поджав губы. «Да скажи уже это, не мучай», – взмолилась Гиневра, по его лицу убедившись в верности своего ужасного предположения. Она вновь опустила голову, и слезы застлали ей глаза. Но почему?
– Я… не умею говорить такие вещи… – начал он.
Гиневра еще ниже опустила голову, а плечи, наоборот, подняла, с трудом сдерживая рыдания. Это все из-за того, что она часто плачет! А мама? Она же убьет ее! Гиневра своим беспечным поведением, этим выставлением напоказ своих отношений, что называется, скомпрометировала себя. Она прижала ладонь ко рту, закусив нижнюю губу. Ну, почему она не может быть просто счастливой? Разве она не заслужила? Хоть капельку…
– Кристиан справился бы значительно лучше, – натянуто говорил Северус. – Я… – он откашлялся и тяжело вздохнул.
Гиневра стояла, не поднимая головы, чувствуя себя, нет, зная, что она самая несчастная девушка на свете.
– Я прошу у вас разрешения просить у ваших родителей вашей руки, – убийственно официальным тоном промолвил Снейп.
Гиневра, еще не осознав его слов, уже всхлипнула, залившись слезами, убежденная, что он только что разорвал все отношения с ней. О, Мерлин! Минутку.
– Что? – потерянно спросила она, подняв на него влажные глаза.
Северус побледнел еще больше, чем обычно, и в глазах юного лорда Снейпа промелькнул испуг.
– Э, – он сделал неопределенное движение руками, будто хотел развести ими в извиняющемся и сконфуженном жесте, но вовремя опомнился и отчаянно вцепился в шапочку. – Эхгм… – он, должно быть, хотел что-то сказать, но не смог.
– Э, – выдала Гиневра одновременно с ним.
Они дружно покраснели и поспешили отвести глаза друг от друга. Гиневра была так ошеломлена его словами, что не могла поверить в их реальность и никак не могла сообразить, что ответить. Да что там, она даже не поняла еще, что что-то ответить-таки надо.
– Ну… – начал Северус.
– Я… – опять заговорила одновременно с ним она, прижав ладонь к гулко бьющемуся сердцу.
Обоюдное смущение росло в геометрической прогрессии.
– Так я приду? – наконец, осведомился Снейп деревянным голосом, глядя куда-то поверх ее головы.
Гиневра шумно втянула воздух, краем глаза наблюдая за ним.
– Да, конечно, в субботу, – протараторила она. – Я скажу им.
И они заспешили обратно к друзьям, будто сбегали с места преступления, с испуганными лицами и потерянными глазами. «Он только что сделал мне предложение?» – огорошено подумала Гиневра, все так же не в силах осознать этот факт. Лицо у нее пылало, когда они подходили к ребятам, стоящим рядом с профессором МакГонагалл. Со своим деканом мальчики уже сфотографировались, но они смело признавали, во всяком случае, в своем кругу, что любимым преподавателем у них была Минерва МакГонагалл. Гиневра и Северус присоединились к ним, и выпускник с Рейвенкло, Лавгуд, кажется, согласился сфотографировать их вместе. Профессор грустно улыбнулась, поглядев сначала на свою юную родственницу Мериду, затем на Уолдена.
– Что ж, мистер Макнейр, – произнесла она, – будущее Шотландии отныне в ваших руках.
Уолден улыбнулся в ответ с тем же оттенком печали. Гиневра и Северус дружно покосились друг на друга, будто спрашивая, не почудилось ли каждому из них только что произошедшее между ними. Щелкнул фотоаппарат, запечатлев их ошеломленные лица.
Гиневра отстранилась от Северуса. За собственными мыслями она не сразу поняла, что возникший в ушах шум реален. Она прислушалась, с удивлением различив доносящуюся откуда-то, едва различимую музыку.
– Что это? – недоуменно нахмурился Северус.
Гиневра подскочила к двери и, рывком распахнув ее, прислушалась. В коридоре музыка слышалась отчетливей. Кристиан и Уолден, которые тоже выглядывали из своих комнат, переглянулись с улыбками.
– Ты тоже слышишь это? – спросил Кристиан у друга.
– Let it snow, Let it snow, Let it snow, – пропел Уолден в подтверждение.
Гиневра оглянулась на Северуса, чувствуя, что расплывается в широченной улыбке.
***
Гермиона решительно направлялась к комнате Регулуса с завернутым в блестящую фольгу подарком, предусмотрительно приобретенным в Амстердаме, когда услышала доносящуюся снизу музыку. Она в растерянности остановилась и, прислушавшись, поняла, что играет пластинка Фрэнка Синатры, один из его рождественских хитов. Посмотрев на подарок в руках, она вздохнула и свернула в коридор, ведущий к парадной лестнице, тотчас увидев в его конце непривычно яркий свет.
Холл был полон света: огромная люстра под потолком вся сверкала и переливалась – кажется, на ней были зажжены несколько сотен свечей. Раньше Гермиона даже не обращала внимания на то, насколько она на самом деле велика. Свет свечей преломлялся в хрустальных подвесках люстры, и она сверкала, как рождественская гирлянда, пятном света отражаясь в надраенном до зеркального блеска полу. Массивные двустворчатые двери в Парадную гостиную были настежь распахнуты, и оттуда доносилась музыка и возбужденные голоса. Чучело бурого медведя у входа увенчивала алая шапка с помпоном.
– А вот и ты! – в дверях показался Гарри.
Гермиона улыбнулась только спустя мгновение, понадобившееся ей, чтобы признать в этом молодом человеке своего друга – поразительно, как отсутствие очков меняет внешность человека: сегодня утром Нарцисса успешно завершила свой комплекс процедур по восстановлению зрения. Гарри был в восторге, а леди Мал… тьху ты, Блэк, роптала на то, что это заняло у нее больше времени, чем она предполагала.
Гарри, сияя улыбкой, поманил ее рукой, и Гермиона спустилась по лестнице. В гостиной ее застало неожиданное зрелище: прямо в центре, потеснив диванчики и рояль, возвышалась красавица-ель, макушкой почти доставая до высоченного потолка. Дерево сверкало многочисленными игрушками и огоньками, на макушке переступала с ножки на ножку тоненькая балерина с крылышками – по мановению ее волшебной палочки елку время от времени осыпала порция сверкающей золотом пыли. Под елкой была свалена груда подарков, и Талия с Нарциссой, запуская руки в эту блестящую и шуршащую кучу, наобум вытягивали коробку за коробкой и вручали собравшимся. Домовики левитировали подносы с едой и напитками.
– Это все устроили Блэки, – с улыбкой сказал Гарри. – И подарки для всех припасли. Правда, потрясающе? Они решили поиграть в «тайного Санту», то есть мы должны отгадать, кто именно из них выбирал нам подарок.
Гермиона посмотрела на сидящую на диване совершенно потерянную Тонкс, облаченную в домашний халат поверх пижамы. Девушка огляделась по сторонам и принялась разворачивать большущую коробку, стоящую у нее на коленях. Малфой с каким-то почти смущенным видом стоял в сторонке, растерянно глядя на визжащую от восторга Джинни, которой презентовали не много немало новую метлу «Молния».
– Что?! – в два голоса ахнули близнецы.
Один из них держал в руке какие-то документы, второй смотрел ему через плечо.
– Это же… – начал один из них.
– Да-да, это помещение в Хогсмиде, – небрежно махнул рукой Сириус.
– Нет-нет, мальчики не могут принять такой подарок, – отозвалась Молли Уизли, услыхав его слова.
– Да оно стоит там уже около восемнадцати лет никому не нужное, – закатил глаза Сириус. – Когда-то наш дядя Альфард хотел устроить там какой-нибудь магазинчик шалостей для школьников и приобрел это помещение. Вот я и подумал, что близнецы могли бы открыть там вторую лавочку, и мечта Альфарда воплотилась бы в жизнь, – он вдруг прижал ладонь ко рту, а потом с притворным гневом воззрился на миссис Уизли. – Молли, посмотри, что ты наделала! Я только что выдал себя с головой!
Все засмеялись.
– Вот как с вами после этого играть? – вознегодовал Сириус.
– Мерлин! Это же новый альбом Roxette!! – восторженно запищала Стелла: у нее была просто огромная коллекция пластинок, про которую она говорила, что «хорошего не бывает много».
Талия засмеялась, а Сириус с Регулусом повернулись друг к другу, и, не сговариваясь, схватились за руки и скорчили взволнованные мины.
– Это же новый альбом Roxette!! – тоненьким голоском пропищал Регулус, копируя племянницу.
Гермиона прыснула со смеху.
– Я знаю, Рег! – в тон брату взвизгнул Сириус и сделал вид, будто сейчас расплачется. – Это лучший день в моей жизни!
Стелла показала им язык.
– За ваше гадкое поведение я не стану отгадывать, кто из вас мой Санта! – гордо поведала она.
– Правильно, потому что мы выбирали подарок вместе, – ухмыльнулся Сириус.
– А в одиночку фантазии не хватило? – хмыкнула его дочка, с трудом сдерживая улыбку.
Сириус откашлялся и начал повествование:
– Сначала мы хотели быть занудами, – он исподтишка указал на Регулуса, пропустив быстрый взгляд, которым это движение было подмечено, – и подарить тебе фамильные украшения. Но потом осознали, что фамильные украшения – это банальный подарок, который мы можем преподнести в любой другой праздник, поэтому…
– Мы сэкономили, – ввернул Регулус, и Сириус ощутимо ткнул его локтем под бок.
– Молчи, когда твой лорд говорит, – манерно растягивая слова, посоветовал ему Сириус и повернулся к дочери. – Так о чем это я? Ах, да, мы решили, что драгоценности содействуют нравственному падению юных леди и приобрели для тебя…
– Путевку в монастырь, – опять встрял Регулус с убийственно серьезной миной.
Сириус отвесил ему подзатыльник, и младший Блэк так и остался стоять с опущенной головой, тихо посмеиваясь себе под нос.
Сириус откашлялся.
– Подарок, относящейся к духовной сфере, – торжественно изрек он.
– Духовной? – насмешливо переспросил Регулус. – Ты знаешь значение этого слова? Никогда бы не подумал.
Сириус со смехом попытался его придушить.
А тем временем груда подарков изрядно уменьшилась, и из-под нее были извлечены на свет две большущие продолговатые коробки. Одну из них, обтянутую бледно-голубой фольгой с рисунком из белоснежных сверкающих снежинок, Нарцисса вручила Гиневре, а вторую принялась разворачивать сама.
– Подписано «Для мисс Нарциссы Блэк», – с деловитым видом объявила она.
Гермиона подступила ближе к Гиневре, чтобы видеть, что там внутри. Гиневра развязала бант на коробке, как можно аккуратнее разорвала фольгу и подняла крышку белоснежной коробки. Однако подарок скрывала от глаз тонкая бумажная ткань, в которую он был завернут. Гермиона по этой ткани сразу догадалась, что там платье. А вот какое платье, ей в голову не пришло.
– Уолден, отвернись немедленно! – радостно воскликнула Нарцисса, толкая Макнейра в бок, но при этом не сводя глаз с содержимого коробки.
Гиневра резко выдохнула и прижала ладонь ко рту. Внутри коробки лежало белоснежное подвенечное платье, сверкая крохотными камешками, которыми был расшит корсет. Гиневра осторожно, не дыша, коснулась тончайшей ткани кончиками пальцев, заворожено глядя на этот шедевр.
– Это божественно, – выдохнула Нарцисса, вытянув свое платье из коробки, затем взглянула поверх него на Талию. – О, я знаю, кто наш тайный Санта.
– Конечно же, я, – встрял Сириус, эдаким небрежным жестом, преисполненным щегольства, отбрасывая со лба черные волосы.
Опять гостиную наполнил смех.
– Я подумал, что это не может быть сложнее, чем собрать мотоцикл, – с видом победителя добавил Сириус.
Нарцисса, которая пропустила его слова мимо ушей, вскочила с пола.
– Я должна немедленно примерить его! – воскликнула она и полетела прочь, бережно неся коробку перед собой, как сокровище.
Талия поймала растроганный взгляд Гиневры и, подмигнув ей, кивнула головой на дверь.
– Да, я скоро приду, – Гиневра тоже поднялась, и они с леди Блэк последовали за Нарциссой.
Гермиона хотела было присоединиться к ним, но Стелла схватила ее за руку и потянула к елке.
– Заменим помощников Санты, – сказала Блэк и схватила сиротливо покоившуюся отдельно от остальных коробку. – Что у нас здесь? «Для Северуса Снейпа».
Все оторвались от собственных подарков и сосредоточили внимание на этом эпохальном событии. Северус закатил глаза и с видом царственной особы, снизошедшей до холопов, принял подарок из рук Стеллы. Повисла тишина, только Фрэнк Синатра тянул «Magic moments». Северус развернул коробку с таким видом, будто препарировал лягушку – деловито и, в то же время, с оттенком брезгливости. На одно короткое мгновение он напряженно замер – Гермионе в этот миг тоже показалось, будто в коробке что-то скребется.
– Надеюсь, это не соплохвост, – хмыкнул Северус и снял крышку.
Из коробки тут же донеслось щенячье поскуливание, вслед за которым на краешек одна за другой оперлись две пушистые лапки, и показалась коричневая голова с висящими ушами. Щенок спаниеля окинул гостиную любопытным взглядом черных смышленых глазенок и приветственно тявкнул.
– Какой хорошенький! – дружно умилились Гермиона, Тонкс, Джинни и Кэти.
На шее у щенка был повязан синий бант.
– Блэк, ты издеваешься? – недовольно осведомился Северус, подняв глаза на Сириуса.
– Как он догадался? – покачал головой старший Блэк, обменявшись взглядом с Регулусом, затем назидательно поведал Северусу: – Домашние любимцы, Снейп, делают нас добрее.
Щенок тявкнул в подтверждение и попытался выкарабкаться из коробки, но лапы были слишком коротки, и он опечаленно заскулил.
– К тому же, он будет напоминать тебе обо мне, – прочувствованно произнес Сириус. – Назови его «леди» – подарок от Бродяги.
Друзья отца тихонько засмеялись.
– Здесь нечто большее, чем… – начал лорд Мальсибер, но, поймав свирепый взгляд Северуса, спрятал улыбку в кулак.
– Ни один нормальный человек не станет дарить пса, – Северус взял щенка за шкирку и усадил на диван рядом с собой. – Это же… – он указал на спаниеля рукой, и тот обернулся, заинтересованно уставившись на человеческую ладонь и забавно приподняв висящие уши. Потом тявкнул и лизнул Северусу руку.
– Это же слюнявая антисанитарная катастрофа! – подобрал, наконец, определение Северус.
– Мне кажется, они уже полюбили друг друга, – с растроганной миной поделился Сириус с Регулусом.
Северус – пожалуй, к счастью, – не услышал его: он старался отобрать у щенка собственный рукав, за который тот ухватился зубами.
– Это же смешно! – возмутился он. – Ты что, рассчитываешь, будто я возьму этот «подарок»?! Дарить животных – глупее ничего не придумаешь! Люди, Блэк, заводят зверей только по собственному желанию, а не потому, что кто-то бестолковый навязывает им животное!
Он еще некоторое время брюзжал, затем в гостиную вернулись Гиневра, Нарцисса и Талия. У всех троих было превосходное настроение и сверкающие глаза. Узнав, откуда взялся щенок, Гиневра пришла в восторг, взяла спаниеля на руки и тут же окрестила, как и предлагал Сириус – Леди. Северус поверить не мог в такое вероломство, а Гиневра и Кристиан Мальсибер, словно в довершение всего, принялись играть с ушастым подарком.
Гермиона и Стелла вернулись к раздаче подарков. Наконец, обнаружилась и золотистая коробка, подписанная ее именем.
– Так, – Гермиона приняла торжественный вид и развязала белую ленту, поглядывая то на Стеллу, то на Регулуса и стараясь угадать, кто из них стал ее тайным Сантой. Эти двое отвечали ей лукавыми выжидающими улыбками.
Гермиона достала из коробки продолговатый бархатный футляр.
– Что бы там могло быть? – с серьезным видом вопросила она.
Регулус вздохнул и скрестил руки на груди. Стелла указала взглядом на футляр, как бы говоря «Открывай, а не болтай».
Гермиона еще пару мгновений с ехидным видом оттягивала момент истины, мучая своего «тайного Санту», и, наконец, открыла футляр. И пришла в восторг. Внутри лежал золотой кулон в форме феи с тонко выполненными хрустальными крылышками, сидящей внутри золотого кольца. Тонкие ножки золотой крохи были поджаты к груди, а ступни вытянулись, как у балерины, только самыми кончиками пальцев касаясь золотого ободка. В руках фея держала маленький, не больше зернышка, прозрачный, как слеза, камешек, прижимаясь к нему губами.
– Восхитительно, – выдохнула Гермиона.
Она растерянно посмотрела на двух Блэков – их лица ничего не выражали, и было невозможно понять, чей это подарок, но она все же решилась предположить:
– Регулус?
Он кивнул.
– Надо же, какое неожиданное предположение, – ехидно прокомментировала Стелла, а Талия деликатно потеснила Гермиону в сторону от елки, за что она была ей только благодарна.
Они с Регулусом отошли от остальных и присели на кушетку.
– Я записал на этот кулон свои любимые фильмы, – после паузы сказал он. – Тебе следует просто дохнуть на камешек, – проинструктировал Блэк. – Все, что я записал, конечно, жуткое старье, но нового я пока видел мало. В общем, с Рождеством.
Если бы Гермиона его не знала, то решила бы, что он немного смущен. Она спрятала фею в ладошках и прижала к груди.
– Это лучший подарок, который мне когда-нибудь делали, – прошептала она.
– Не преувеличивай, – поморщился Блэк.
Гермиона отложила свой кулон в сторону, приосанилась и подняла повыше коробку, с которой таскалась весь вечер. Остальным она уже успела преподнести подарки, оставив Блэка «на десерт».
– О, олени Санты, это мне? – изобразил изумление Регулус.
– Наши подарки немного похожи, – объявила Гермиона. – Я сначала жутко волновалась по этому поводу, решив, что это как-то нескромно… Словом, открой, потом объясню, – и она протянула ему коробку.
– Ты прямо испугала меня, – сказал Регулус. – «Нескромно»? Надеюсь, это не коллекция немецкого кино известно какого жанра?
Гермиона засмеялась и толкнула его в плечо.
– Открывай!
Несмотря на шутливые замечания, было заметно, что Регулус искренне рад подарку, даже более чем рад. Гермионе было очень приятно видеть, какую бурную реакцию вызвал ее подарок.
– Пластинки! – воскликнул Блэк, извлекая содержимое коробки и глядя на Гермиону так непривычно счастливо сияющими глазами.
Она даже немного смутилась.
– Ты как-то просил рассказать что-нибудь о себе, – сказала она. – И я решила подарить тебе свои любимые пластинки.
Регулус ухмыльнулся, как довольный кот, и принялся рассматривать пластинки.
– Битлз, – он с сомнением покосился на нее. – Серьезно?
– Каждая порядочная англичанка должна их слушать, – улыбнулась Гермиона в ответ.
Регулус взял вторую пластинку.
– Брайан Адамс, – прочел он. – Этого еще не слышал. Какое название оптимистичное – «Восемнадцать до самой смерти».
– Свежий альбом, этого года, – назидательно произнесла Гермиона.
– И снова он! – воскликнул Регулус. – Я начинаю ревновать.
– Он мой любимый исполнитель, – пожала плечами Гермиона и тут же смущенно добавила: – А у этой исполнительницы потрясающий голос, хотя там много лирики.
– Ничего, я не Сириус, – ответил Регулус, пробегая взглядом перечень композиций из альбома Уитни Хьюстон. – Это он у нас признает только немытых рокеров. И Майкл Джексон, – он потряс альбомом и ухмыльнулся. – О, я брал у Стеллы послушать. Мы с Сириусом в кои-то веки сошлись во мнении, что этот парень достоин нашего внимания.
– От него все без ума, – сказала Гермиона. – Это как Битлз в свое время. Людям просто крышу сносит! Я на его концертах не бывала, но видела по телевизору эти обезумевшие толпы визжащих поклонниц.
Регулус тем временем еще раз пересмотрел альбомы, и Гермиона очень надеялась, что он обратит внимание на одну немаловажную деталь. Он хмыкнул, задумчиво нахмурив брови – наверняка заметил.
– У меня есть и другие любимые исполнители, – произнесла Гермиона, – но я хотела подарить тебе именно пять пластинок.
Регулус улыбнулся уголками рта.
– Это почему же? – он взглянул на нее, и по его виду было ясно, что он уже знает ответ.
Гермиона несколько мгновений молчала, любуясь Блэком. Выражение его лица и глаз сейчас было на редкость мягким – она подумала, что никогда раньше и не видела его таким.
– Я подумала, что это символичное число, – сказала она. – Ты ведь играл под номером пять.
Регулус продолжал молча изучать ее лицо взглядом.
«… Wherever you going, I’m going your way», – выводил Фрэнк Синатра.
– Что ж, – вздохнула Гермиона, начиная чувствовать смущение. – С Рождеством.
Она обняла Регулуса за плечи, поцеловала в щеку и хотела тут же отклониться, но он вдруг крепко обнял ее одной рукой и, прижавшись носом к ее щеке, горячо шепнул:
– Я люблю тебя.
У Гермионы перехватило дыхание, и комок неожиданно встал поперек горла. Она сглотнула, стараясь выдавить из себя хоть слово, но вместо этого глаза защипало, и она крепко обняла Регулуса, прижавшись щекой к его плечу. Он отложил пластинки и тоже крепко обнял, прижимая к себе. Она зажмурилась, не веря, что это не сон. Нет, она просто не может быть такой счастливой! Ей хотелось сказать ему столько сентиментальных глупостей – что она не представляет, как могла жить без него, и как она иногда втайне позволяет себе думать, что он вернулся именно потому, что они непременно должны были встретиться, что это судьба. Все это было так наивно, так глупо, а она так сильно любила его, что самой было страшно и совсем не верилось, что он, такой восхитительный, такой необыкновенный, может отвечать ей взаимностью. От всего этого ужасно хотелось расплакаться, на душе стало почти горько. Она слишком счастлива, чтобы это могло так легко сойти ей с рук. И от этой мысли невыносимый страх потерять его накрывал ее и поглощал все мысли. Гермиона беззвучно всхлипнула.
