Текст книги "Узы крови (СИ)"
Автор книги: Скворец91
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 54 страниц)
– А Рег может пойти и напугать ее до смерти предложением руки и внутренних органов? – сверкал и переливался Сириус, наверно, не до конца веря в удачу.
– Естественно, – усмехнулся Северус. – И, если она не согласится, сами будете менять систему магловских стереотипов в ее голове на наши традиции.
Регулус самоуверенно ухмыльнулся и торжествующим тоном заявил:
– Она согласится.
Эйлин и Гиневра улыбнулись – безграничная самоуверенность Блэка определенно пришлась им по душе. Все-таки Эйлин права – ведьмы, какими бы здравомыслящими они ни были, всегда оставляют в своей голове место для романтики.
***
Все утро Гермиона в компании Гарри, Стеллы и младших Уизли рассылала письма маглорожденным. Текст послания, написанный Грюмом, они копировали заклятьем, меняя только имена, запечатывали в конверты и надписывали. Домовики оперативно изымали растущую стопку писем. Сам текст послания представлял собой предупреждение об опасности и настоятельную просьбу немедленно покинуть свое привычное место обитания и попытаться скрыться.
Когда их непыльная работенка подошла к концу, Гермиона облегченно вздохнула: общество Уизли тяготило ее. У нее не оставалось никаких сил терпеть их глупые разглагольствования о том, как мало они сделали для маглорожденных, причем между строк ясно читалось: это все злобные бесчеловечные слизеринцы, навели тут свои порядки, а на людей им наплевать. Стелла все утро раздраженно разъясняла им, что, во-первых, дважды так не повезет, чтобы Пожиратели не позвали своего хозяина, во-вторых, приютить всех обездоленных в Гриммовом Логове никак нельзя, ибо среди них обязательно найдется кто-нибудь, кто посчитает, что в обмен на ценную информацию Пожиратели закроют глаза на его происхождение. Гермиона попытками донести очевидное до Уизли себя не утруждала, молча досадуя, что их слова угнетают Гарри, по-прежнему винящего себя во всех грехах и скорбях мира.
Освободившись, Гермиона возобновила начатые накануне поиски сведений о друидах, обрядах язычников и их понимании природы магии. Она очень надеялась найти те самые переводы отрывков из трактатов друидов, про которые говорил Макнейр. Из косвенных описательных источников она узнала, что, помимо более-менее доступных отрывочных переводов, в основном, из сферы целительной магии, некоторые древнейшие семейства в свое время отхватили важные отрывки, которыми не стали делиться друг с другом и с общественностью. Автор статьи, вычитанной Гермионой в вестнике «История и археология», предполагал, что некоторые опусы друидов или, по крайней мере, их части, стали «достоянием приватных коллекций». А Блэки были достаточно древним родом, чтобы войти в список коллекционеров. Было ли нечто подобное в библиотеке замка Принц, Гермиона поинтересоваться не решалась, да и толку, если библиотека Принцев вне ее распоряжения.
В целом, она была рада своим поискам, потому что была занята делом и не чувствовала себя бесполезной «малявкой», а, благодаря бурной деятельности старших, которые не считали нужным посвящать ее с друзьями в свои дела, она именно такой себя и чувствовала. Ее семейство, вон, в полном составе заперлось в кабинете с Блэками, а на ее вопрос, для чего, Гиневра лишь загадочно улыбнулась (Гермионе при этом сделалось донельзя неловко, ведь она по-прежнему полусознательно избегала ее). Вчера дружной компанией сорвались в гости к Амбридж, а по возвращении из их отрывочных рассказов Гермионе пришлось самостоятельно складывать в голове мозаику, некоторые части которой так и остались неизвестны: например, почему они очертя голову бросились к Амбридж, почему именно сейчас? Другие совершеннолетние тоже без дела не сидели: Грюм, Люпин и Кингсли, к примеру, почти целый день проводили неизвестно где, время от времени доставляя те самые ДНК, необходимые Олливандеру, чтобы разорвать связь маглорожденных с их волшебными палочками. Старый аврор по-прежнему был недоволен этой затеей, и, стоило Гарри или Стелле сделать очередную попытку встрять в дела взрослых, как гнев Грозного Глаза обрушивался на их головы. Трое Тонксов, Билл Уизли, а временами и Сириус помогали Олливандеру собирать сырье для волшебных палочек, Северус экспериментировал в лаборатории, его друзья, выпив утром Оборотное зелье, отправились разведывать ситуацию в магическую часть Лондона. А Гермиону даже не посвящают в свои планы.
– Нам следует почаще прислушиваться к ее мнению, – перекривила она Сириуса. Да-да, прислушиваются они, буквально с раскрытыми ртами ловят каждое слово. Ну и ладно, у нее и без них есть дело.
Тем не менее, стоило Северусу позвать ее в лабораторию, как Гермиона тут же забыла злиться на недостойных и чуть ли не вприпрыжку понеслась за ним и Гиневрой, тайно надеясь, что отныне ей предстоит помогать отцу с зельями. Однако не тут-то было – Гермиона поняла напрасность своих надежд, когда увидела настаивающееся на столе зелье. Рядом лежал открытый бархатный футляр с двумя ритуальными кинжалами.
– Э, вы принесете меня в жертву? – пошутила Гермиона, стараясь заглушить досаду.
Северус взял один из кинжалов и потребовал:
– Руку.
– Зачем? – недоверчиво спросила она.
– Мы хотим проверить, что происходит с твоим проклятьем, – объяснила Гиневра немного взволнованным голосом.
– А с ним что-то происходит? – обеспокоилась Гермиона.
Северус и Гиневра переглянулись.
– Я же говорил, она не замечает, – произнес он.
Гермиона была сбита с толку, и это заставляло нервничать. Чего она не замечает, интересно? Северус и Гиневра одинаково уставились на ее руки, и только тогда она осознала, что опять начала щелкать пальцами: огонек вспыхивал и гас, словно она держала в руках зажигалку.
– Ох, – Гермиона потерла ладони и протянула правую руку отцу. Она не знала, о чем может свидетельствовать это щелканье, однако вряд ли о чем-то хорошем.
Северус уколол ей палец, и бусинка крови капнула в зелье. Темная густая жидкость пришла в движение, завертевшись водоворотом в котле. Гермиона с Гиневрой дружно подались чуть вперед, вглядываясь в поверхность зелья, которое очень скоро сменило почти черный цвет на серовато-белый. Гермиона нахмурилась – разумеется, она не понимала, что бы это значило. Гиневра шумно выдохнула, выпрямилась и изумленно уставилась на Северуса. Последовала пауза.
– Что? – не выдержала Гермиона.
– Это же… – Гиневра все еще не сводила глаз с Северуса.
– Да, думаю, окклюменция сделала свое дело, – внезапно вполне искренне улыбнулся он и повернулся к Гермионе. – Еще немного, и ты полностью подчинишь себе силу.
Гермиона раскрыла рот от изумления. Откровенно говоря, она не совсем так себе это представляла: ей казалось, что она должна день и ночь заниматься беспалочковой магией и пытаться всячески подчинить огонь. Но она предпочитала игнорировать такую необходимость, не осмеливаясь выпускать пламя на волю и всецело сосредоточившись на ментальной магии. И, надо же, ей вдруг объявляют, что все самое худшее позади.
– Я решил проверить это, когда заметил, как ты щелкаешь пальцами, – сказал Северус. – Пламя при этом механическом действии вело себя удивительно послушно, хоть ты и не контролировала его. Хотя, – он задумчиво поводил пальцем по губам, – возможно, что свою роль сыграл твой вояж на Темную сторону, где перед Лордом приходилось с особым усердием использовать окклюменцию. Стимул ведь был просто отличный.
– Сев, выключи ученого, ты о нашей дочери говоришь, – проворчала Гиневра.
– Так теперь все кончено? – воскликнула Гермиона. – Мы можем забыть о проклятье?
– Ты можешь, – поправил Северус, а Гиневра чуть виновато улыбнулась.
– То есть? – насторожилась Гермиона.
– С тебя начинается, так сказать, отсчет, – ответил Северус. – Проклятье исчезло для твоего и последующих поколений.
У Гермионы чуть не подкосились коленки. А как же слова банши? Род Снейпов не должен угаснуть!
– Но мне нужно снять проклятье со всего рода! – не выдержала она. – Разве это невозможно сделать?
Повисла пауза. Северус опять помрачнел, Гиневра выглядела грустной.
– Твое стремление похвально, – наконец, протянул отец. – Но способа сделать это я не знаю. И никто другой, полагаю, тоже.
– Но… – Гермиона чуть не воскликнула «Но банши же говорила», но вовремя прикусила язык. Нет, волшебное существо явно обращалось к ней, все зависит от нее, и ей вовсе не хотелось, чтобы контроль со стороны отца как-нибудь помешал ей – мало ли, что она должна натворить для спасения рода.
– Ты уже сделала все от тебя зависящее, – мягко улыбнулась Гиневра.
Гермиона опустилась на стул. Нет, еще не все! Есть способ! Но в чем он заключается, она по-прежнему только догадывалась. Где же эти книги друидов? Должны же быть где-то в библиотеке! Гермиона невольно поежилась, что придется иметь дело с их… наследием, или как это назвать? Сегодня она прочла о них и вовсе ужасные вещи – друиды длительный период времени приносили человеческие жертвы божествам, а одним из важных обрядов язычников было принесение в жертву, как ни странно, первенца. Потом людей сменили жертвоприношения животных, но от одной мысли, что когда-то такое творилось на английской земле, становилось жутко.
От нее, однако, не укрылось, как Гиневра с Северусом обменялись загадочными хитроватыми взглядами.
– Скоро подадут ужин, – кашлянув, произнесла Гиневра. – А Талия хотела, чтобы ты примерила одно хорошенькое платье.
– Зачем? – изумилась Гермиона. – Вся моя одежда теперь из ее коллекций, у меня все «хорошенькое» и чересчур парадное, – одеваясь по утрам, она постоянно испытывала жгучее желание рвануть в магловский Лондон за джинсами и футболкой.
– Зато выглядишь как полагается,– как всегда, не удержался от комментария Северус.
Гермиона насупилась. Отец изогнул бровь.
– Надень платье и спустись в нем к столу, – отчеканил он.
– Ладно, – протянула Гермиона, искренне недоумевая, почему вдруг платье приобрело такую важность.
– Не будешь против, если я пойду с тобой? – робко поинтересовалась Гиневра.
Гермиона кивнула. Ей не нравилось, как робко ведет себя с ней Гиневра – от этого ей самой становилось как-то не очень уютно. Пока они шли к комнатам, в которых Талия обустроила временное местожительство своему ателье, обе сохраняли молчание, одинаково неудобное для них.
– Как Кэти? – наконец, нашла тему для разговора Гермиона, хотя от Стеллы уже знала, что Талия просила на несколько дней оставить девушку одну.
– Пока что плохо, – вздохнула Гиневра. – Но, думаю, со временем оправится. Время, как известно, лечит.
– Угу, – кивнула Гермиона, и они опять умолкли.
– Я собираюсь на днях проведать сестру, – после паузы сказала Гиневра.
– Сестру? – удивилась Гермиона: почему-то она решила, что связаться с леди Забини не представляется возможным.
– Да, – вздохнула Гиневра, хмуро глядя перед собой. – Она сейчас живет в лондонском особняке Блэков. Она не желает ни в чем участвовать, и Блейза держит при себе.
– Серьезно? – Гермиона почувствовала себя эгоисткой, которой на всех наплевать: даже не поинтересовалась ни разу, где сейчас ее кузен. – Можно мне пойти с вами?
– Конечно, – Гиневра отвлеклась от своих размышлений. – Я как раз это и хотела узнать: решила, вдруг ты пожелаешь увидеться с Блейзом. Я его совсем не знаю, – она опять уставилась перед собой.
Гермиона вспомнила, что при последней встрече сестер Ульрика огрела Гиневру заклятьем. Но теперь она наверняка будет рада узнать, что младшая сестра, как и она сама, перешла на сторону противников Лорда. Гермиона выразила эту надежду вслух и с удивлением заметила скептичную кривую улыбку Гиневры.
– О да, она будет рада, – протянула она.
Никаких объяснений не последовало, и Гермиона решила, что расспрашивать дальше неудобно. К ее облегчению они, наконец, пришли.
Как оказалось, какого-то определенного платья для примерки не было – Талия и Стелла выдали ей целую гору одежды. И это было странно. Вдобавок, Стелла вела себя еще более неспокойно, чем обычно (если такое вообще можно представить), кружа по огромной комнате, сверкая глазами и неустанно хихикая.
– Сегодня какой-то праздник? – предположила Гермиона. – У кого-то именины?
Судя по поведению окружающих – у нее самой. И вновь обмен загадочными взглядами – впору было заподозрить наличие заговора. И тут Талия заявила:
– Двойной праздник. Первая его часть заключается в том…
– Тали! – запротестовала Гиневра.
– … что твой папа сделал предложение твоей маме! – радостно закончила леди Блэк, проигнорировав возмущенный возглас подруги.
Гермиона впала в ступор и тут же испытала неловкость, потому что ее реакция, по меньшей мере, должна была быть такой, как у Стеллы – Блэк с восхищенным вздохом прикрыла рот ладошкой. Гиневра бросила на Талию недовольный взгляд и трогательно покраснела, подняв глаза к потолку, с легким налетом кокетства делая вид, что это не такая уж и важная новость. Но все равно было заметно, что она счастлива. У Гермионы в животе внезапно затрепетали крыльями бабочки.
– Это… чудесно, – пробормотала она, не зная, как, собственно, поздравляют невест. – Это… я рада… – можно подумать, ее мнение здесь самое главное. Вот дура, что она несет?!
– Ничего особенного… – смущенно пролепетала Гиневра.
– Девочки, ну, вы зануды, – заявила всегда сдержанная леди Блэк, наблюдая эту сцену, и повернулась к дочери: – Давай покажем им, как правильно.
Стелла озорно улыбнулась, и в следующий миг представление Гермионы о Талии кардинально поменялось: леди Блэк вместе с дочерью внезапно громко запищали, прыгая и восторженно размахивая руками. Гиневра сначала пыталась утихомирить их, но, когда Талия принялась с радостным визгом расцеловывать ее в щеки, невольно начала смеяться. Стелла вприпрыжку подскочила к Гермионе и прокричала, прыгая на месте:
– Какой сегодня день!
– Я уже придумала фасон платья! – Талия принялась взахлеб вещать о своих дизайнерских планах.
– Нет-нет-нет! – запаниковала Гиневра. – Не нужно никаких платьев! Я просто надену что-нибудь нарядное…
Повисла гулкая тишина, а потом Гермиона и Стелла дружно спросили:
– Почему это?
– Неудобно как-то, – пробормотала Гиневра. – И возраст, и время не то.
Талия закатила глаза. Они со Стеллой принялись убеждать Гиневру, но, сколько ни старались, та стояла на своем: никаких платьев, хоть ты тресни, и вообще, никому ни слова, как она согласилась на такое сумасбродство, Северус с ума сошел. Она была донельзя трогательной и самую малость забавной в своей неуверенности, упрямо отказывалась, бормоча свои доводы, густо краснела и смущенно смотрела мимо собеседниц. Гермиона вдруг очень ярко представила себе, как Гиневра, вот так же отчаянно краснея и запинаясь, вызывала «мистера Снейпа» на дуэль. На нее накатила громадная волна нежности, грозя просто-напросто смыть, и Гермиона, поддавшись порыву, крепко обняла Гиневру и зажмурилась.
– Поздравляю, – выдохнула она, стараясь проглотить застрявший в горле ком.
Гиневра неуверенно приобняла ее в ответ, а, когда Гермиона отстранилась, выдавила улыбку, часто-часто моргая, чтобы смахнуть слезы с ресниц.
– Так! – Талия с суровым видом уперла руки в бока. – Отставить плакучую крокодилу!
Гиневра тихо засмеялась и вытерла слезы ладонями.
– Ладно, – она покосилась на часы. – Давайте сделаем Гермионе прическу, а то нас уже, должно быть, заждались.
И опять обмен таинственными взглядами.
– Прическу? – повторила Гермиона и скрестила руки на груди. – Немедленно признавайтесь, что вы задумали!
– Второй повод для праздника, – ухмыльнулась Стелла. – Но это маленький такой секрет.
Очевидно, в последней фразе заключался особый смысл, недоступный пониманию непосвященных, ибо они с Талией и Гиневрой опять захихикали. Гермиона позволила им сделать ей прическу с прескверным предчувствием. Откровенно говоря, сюрпризы она не очень-то жаловала, предпочитая держать свою жизнь под контролем насколько это возможно. Не говоря уже о том, что сюрпризы далеко не всегда оказываются приятными. В конце концов, Гермиона отправилась вниз в таком виде, словно там ожидался какой-нибудь пышный светский прием.
У лестницы обнаружились Регулус, Нарцисса и Сириус. Они беззаботно болтали и смеялись, но вид младшего Блэка опять натолкнул Гермиону на мысль о каком-то торжестве: поверх рубашки он надел жилет от костюма, а на шее был повязан темно-зеленый галстук. Это, правда, ничуть не помешало ему привычно закатить рукава рубашки и расстегнуть ворот – в сочетании с ослабленным узлом галстука вид у него получился… стильный, другого слова Гермиона подобрать не могла. Пожалуй, только Регулус мог умудриться выглядеть одновременно небрежно и элегантно. Увидев ее, он широко улыбнулся.
– Мисс Снейп, позвольте похитить вас на некоторое время, – попросил он.
Гермиона была только рада смыться от странно ведущих себя спутниц. Может, у Регулуса удастся выведать, что за сюрприз они ей приготовили?
– Да, конечно, – поспешно согласилась она, пока кто-нибудь не успел возразить, и направилась вслед за Блэком.
Позади послышалось шушуканье и смешки. Да что с ними всеми сегодня происходит?
– Хорошо, что мы ушли, – сказала Гермиона, пока они шли по незнакомому ей полутемному коридору. – Они мне какой-то сюрприз собрались устроить.
Регулус странно улыбнулся и переспросил:
– Сюрприз?
– Ага, – тяжело вздохнула она. – Страшно даже представить, что они выдумали.
– Мне тоже, – ехидно протянул Регулус.
Гермиона заподозрила его в соучастии.
– А куда мы, собственно, идем? – она осмотрелась.
Эта часть замка выглядела заброшенной и явно предназначалась для хозяйственных целей.
– В оранжерею, – последовал совершенно неожиданный ответ.
– Зачем? – удивилась Гермиона.
Регулус ничего не ответил – они как раз подошли к двустворчатым стеклянным дверям, за которыми в полутьме угадывались очертания растений. Блэк распахнул створки и подал Гермионе руку – три каменные ступеньки оказались крутыми и неудобными. Оранжерея представляла собой помещение размером почти с Большой зал Хогвартса, с прозрачными стенами и потолком, по которому барабанил ноябрьский дождь. Растения самых разнообразных размеров, цветов и происхождения создавали лабиринт, в котором наверняка было легко заблудиться, и, судя по их виду, домовики еще не до конца привели их в порядок после длительного отсутствия хозяев в замке.
Регулус, не отпуская руки Гермионы, уверенно направился в глубины этого лабиринта, даже не засветив волшебную палочку. Ей стало как-то не по себе – казалось, сотни невидимых глаз наблюдают за ними из-за листвы. Она крепко прижалась плечом к плечу Блэка.
– Оранжерея – одна из самых поздних пристроек к замку, – сказал он. – Если вдруг нам придется держать осаду, то коридор, по которому мы шли, просто напросто закрывается, а с теплицей враги могут делать, что хотят.
– Ага, – озадаченно кивнула Гермиона. – Но зачем мы здесь? Будем собирать ингредиенты для зелий, что ли?
– Нет, я хочу показать тебе гордость нашего зимнего сада, – объявил Регулус.
– Странное время ты выбрал, – проворчала она.
Он наклонился к самому ее уху и заговорщически прошептал:
– Наоборот, самое подходящее.
– Интересно, – невольно улыбнулась Гермиона: теплое дыхание защекотало ей ухо. – Что бы все это значило?
– Подлизываюсь, – заявил Блэк, по-кошачьи улыбнувшись и хитро прищурившись.
Они повернули за угол, оказавшись у дальней стены теплицы. В полутьме Гермиона разглядела какие-то кусты. Регулус взмахнул волшебной палочкой, под потолком вспыхнул большой световой шар, и перед ними распростерлись ряды, нет, целое море роз-перезвон, и все сплошь алые, как кровь. Они потревожено зазвенели, распахивая уже полузакрытые бутоны.
– Простите, что разбудили, – обратился к цветам Регулус. – Срочное дело.
– Красотища, – выдохнула Гермиона, прохаживаясь по одной из узких вьющихся тропинок между кустами. – Вы дарили мне такие цветы в честь моего воссоединения с семьей.
Воздух наполнился благоуханием и тихим звоном, напоминающим ей рождественские бубенцы.
– Была еще красивая открытка с забавными подписями, – улыбка исчезла с лица при воспоминании. – Все сгорело вместе с башней Гриффиндора.
– Башню непременно отстроят, а мы, если повезет, подпишем тебе еще не одну открытку, – Регулус принялся рыться в старом рассохшемся столе и очень скоро извлек оттуда каменный сосуд, на вид очень тяжелый. Он смахнул с него пыль и подошел к Гермионе.
– Я решил показать тебе одно зрелище, которое можно увидеть у нас в саду летом или весной, когда розы цветут там, – он поставил тяжелый сосуд на землю. – Но до лета еще далеко, да и всякое может случиться, поэтому я прибегну к запасному варианту.
– Всякое может случиться? – переспросила Гермиона. – Ты имеешь в виду, если мы не доживем до лета?
Регулус несколько мгновений молчал, внимательно глядя на нее.
– Пока я и Снейп живы, мы не позволим тебе погибнуть, – тихо произнес он.
Гермионе стало жутко от его слов.
– И сами не вздумайте погибать, – испуганно и почти умоляюще прошептала она.
Регулус некоторое время молчал, криво улыбаясь, затем вздохнул и присел рядом с сосудом.
– Готова увидеть одно из самых сказочных чудес природы? – с немного наигранным весельем спросил он.
Гермиона машинально кивнула, сама думая о том, что хотела бы в ответ услышать обещание, что он не умрет. Блэк закусил нижнюю губу, будто самому не терпелось увидеть это – впрочем, так оно и было. Он не без труда откупорил сосуд и…
В первый миг Гермиона зажмурилась от резко ударившего в глаза яркого света. В то же мгновение розы взорвались неистовым звоном, словно вдруг забили малые церковные колокола. Гермиона открыла глаза и изумленно выдохнула. Прямо из сосуда к потолку протянулась ослепительно яркая радуга, сияние, исходящее от нее, рассеивалось бесчисленными цветными бликами, и казалось, будто они с Регулусом стоят в центре северного сияния. Стеклянный потолок и стены окрасились во все цвета спектра, пляшущие по ним блики были похожи на осколки, причудливо сочетающиеся в калейдоскопе. А розы, розы звенели, творя восторженную тонкую мелодию, приветствуя, казалось, саму жизнь, знаменуя приход весны, как ее торжественная свита. Бутоны широко раскрылись, розы повернулись к радуге, как подсолнухи поворачиваются к солнцу, и взволнованно подрагивали, будто подпрыгивая на ножке, чтобы получше рассмотреть предмет своего обожания. И от этого создавалось впечатление, будто в оранжерее плещется море, усеянное розами, и они колышутся на волнах, полностью скрытых от глаз их лепестками. Ничего более прекрасного Гермиона не видела никогда в жизни. Она засмеялась, кружась на месте, стараясь рассмотреть и запомнить каждую деталь. Даже в самом лучшем из снов ей не грезилось подобное.
– Это… это неимоверно! – восхищенно воскликнула она, повернувшись к Блэку.
Цветные блики скользили по лицу Регулуса, огоньками отражаясь в темных глазах. Он стоял, сунув руки в карманы брюк – небрежный, красивый, как говорится, «блестящий молодой человек» и, при этом, такой… родной. Хотелось прижаться к нему и не отпускать. Гермиона шагнула к нему ближе.
– Знаешь, я еще никогда до того букета не видела роз-перезвон, если не считать фотографий, – сказала она. – А так много и подавно, – она еще раз восхищенно осмотрелась. – Я словно в сказке, – а про себя добавила: «И ты – неотъемлемая ее часть».
– Эти крикливые розы вывел один из наших предков, – произнес Регулус, глядя на звенящие цветы. – Правда, он хотел создать «дозорные» розы, которые бы били на сполох, но обставить природу ему не удалось – цветы ведь созданы для красоты. Получилось нечто очень далекое от его замысла.
Цветы, казалось, даже листья протягивают к радуге.
– То, что вышло, нравится мне намного больше, – заметила Гермиона.
Регулус усмехнулся уголками губ.
– Да, в нашей семье есть одна поговорка насчет этого, – задумчиво протянул он. – Временами правдивая, кстати.
– Какая? – заинтересовалась она.
– «Перезвон цветет там, где сердце Блэка».
Гермиона посмотрела на него.
– А что значит «временами правдивая»?
Регулус улыбнулся.
– Ты, должно быть, так и не побывала в саду Стивенсонов. Там перезвонов не меньше, чем здесь, причем расти они начали, когда Талия встречалась с Сириусом. В поместье Розье их тоже когда-то было много, сейчас, правда, не знаю.
– У Розье? – округлила глаза Гермиона.
– Ну да, Друэлла Блэк, мать моих кузин, в девичестве была Розье, – объяснил Регулус. – А у Лестрейнджей, например, перезвоны были посажены еще где-то в девятнадцатом веке, но, когда Белла к ним переехала, все усохли.
Гермиона изумленно подняла брови.
– Да уж, очень в духе Беллатрисы, – пробормотала она.
Регулус задумчиво помолчал, потом глубоко вздохнул и произнес:
– Розы-перезвон считаются чем-то вроде нашего второго герба.
– Почему? – опять удивилась Гермиона.
Блэк по-кошачьи прищурил глаза, и, казалось, предвкушал ее реакцию на свои следующие слова.
– Просто матерая псина не совсем подходит для вещичек вроде этой, – он вдруг поднял руку, в которой неведомым образом оказалась обтянутая алым бархатом коробочка.
Гермиона перестала улыбаться. И дышать.
– Поэтому фамильные обручальные кольца Блэков выглядят так, – совершенно невинным тоном сообщил Блэк.
Коробочка вдруг открылась. Сияние радуги преломилось в гранях бриллианта, выполненного в форме цветка розы с двумя закрытыми бутонами по бокам. Камень был некрупным, благодаря чему выглядел изящно и изумлял тонкостью работы – можно было разглядеть каждый крохотный лепесток. Гермиона какое-то время ошеломленно пялилась на кольцо, сомневаясь, правильно ли понимает происходящее. Но, в самом-то деле, не предложение же он ей делает?! Это же… невозможно. Наконец, она кашлянула и выдавила, глядя на галстук Регулуса:
– Красиво… да… и радуга с розами… нам пора на ужин…
Регулус продолжал стоять, загораживая ей тропинку. Ладно, спокойно. Она все не так поняла. Собравшись с силами, Гермиона подняла на него глаза и твердо осведомилась:
– Что происходит?
Регулус расплылся в ехидной ухмылке. О, нет. Кажется, поняла она правильно. Блэк продолжал улыбаться – очевидно, его забавлял ужас, отразившийся на лице Гермионы.
– Что ж, я попрошу тебя послушать внимательно, сейчас я скажу тебе нечто ужасное, – бессердечно заявил он.
Гермиону так и подмывало попросить не делать этого, но она напрочь лишилась дара речи. Он в самом деле собрался делать ей предложение! Теперь все встало на свои места – вот о каком сюрпризе шла речь! Мерлин, Гиневра знала об этом! Неужели и Северус тоже?
– Если сердце Блэка можно сравнить с розой-перезвон, – голос Регулуса стал глубоким и обволакивающим, – то твое появление – с радугой: по крайней мере, ты можешь догадываться, какой трепет вызываешь в моем сердце.
Как всегда, ему удавалось легко находить красивые слова. Гермиона покраснела, очень сомневаясь, что у нее есть что-нибудь общее с радугой.
– Кроме того, радуга появляется после грозы, – продолжал он, склонив голову набок и мягко глядя на нее. – Словно напоминание о том, что самое худшее уже позади, и обещание, что впереди – жизнь, красочная и по-доброму волшебная.
Гермиона внезапно ощутила, что к глазам подступают слезы. Все-таки удалось сказать так, чтобы она поверила. Он вдруг опустился на одно колено. Гермиона растеряно дернулась, чтобы его поднять, и тут же устыдилась своего глупого жеста: уж очень хорошо она знала, как весело Регулусу от ее идиотского поведения.
– Гермиона Снейп, ты выйдешь за меня замуж? – торжественно, с расстановкой произнес он.
Гермионе показалось, что розы чуть-чуть притихли, чтобы ничего не пропустить. Она раскрыла рот и застыла. Что сказать? Она даже не знала, хочет ли замуж. То есть, всегда думала, что не хочет, но именно за него…
– Прежде чем ты откажешься, – отозвался Регулус, – хочу напомнить, что помолвка может длиться несколько лет, и я не тяну тебя под венец прямо завтра. Это во-первых. Во-вторых, твой грозный отец дал свое родительское благословение. И, в-третьих… – он загадочно умолк.
– В-третьих? – Гермиона уже чувствовала, что не сможет отказаться: ведь ей делает предложение Регулус Блэк, и говорит при этом такие красивые слова, и выбрал такую обстановку – разве кто-нибудь еще смог бы так?
– В-третьих, разве не совсем злая колдунья сможет обойтись без черного кота в белых перчатках? – и он обезоруживающе улыбнулся.
Гермиона от неожиданности коротко рассмеялась – получилось немного нервно, вдобавок еще и слезы брызнули из глаз.
– Ох, я… – она всхлипнула и принялась вытирать слезы. – Я… угу.
– Я не расслышал, – пропел Блэк.
– Я согласна, – пробормотала Гермиона, кое-как вытерев глаза, и протянула дрожащую руку.
Регулус изогнул бровь, наверно, думая о ней невесть что, аккуратно вытянул колечко и взял ее за руку. Коснувшись губами безымянного пальца, он бережно надел Гермионе кольцо. Село как влитое – должно быть, зачарованное.
– Не так уж и страшно, правда? – Регулус поднялся. – Смотри, – он перевернул ее ладонь.
По внутренней стороне кольца пробежалась сияющая линия – и на ободке остались выписанные вычурным почерком их с Регулусом имена. Гермиона судорожно вздохнула, чувствуя, как бешено колотится сердце, но умом все равно не могла осознать, что она теперь – невеста Блэка. Именно оттого, что Блэка все казалось еще неправдоподобней. Почти так же, как в случае со Снейпами, когда она думала, что очень странно принадлежать к такому величественному роду – Гермиона чувствовала себя несоответствующей. Она вспомнила про Нарциссу и Андромеду, про безумную, но опасную и могущественную Беллатрису – да, поставить себя в одном ряду с женщинами из этого рода не получалось. Не говоря уж о единственной знакомой ей миссис Блэк.
– Я должен извиниться за свое коварное предложение? – улыбнулся Регулус, стараясь заглянуть ей в глаза.
Гермиона отрицательно помотала головой и поспешно уткнулась носом ему в шею, вдохнув запах крепкого кофе и одеколона. Теперь она недоумевала, чем так понравилась Блэку, что он решил жениться именно на ней, да еще и позаботился о том, чтобы сделать предложение красиво. Гермиона чуть не взвыла от охватившей ее горечи.
– Зачем ты… – начала она, но тут же прикусила язык: дура, еще не хватало спросить, зачем ему такая обыкновенная девчушка, как она.
– Зачем я совершил такой бесчеловечный поступок? – по-своему понял ее Блэк и коротко засмеялся. – Да, это было жестоко с моей стороны.
Гермиона крепко вцепилась в рукава его рубашки.
– Нет, я просто… – она не знала, как объяснить свою дурацкую реакцию, чувствуя себя виноватой: ведь ей положено радоваться. Вместо слов она обвила руками его шею и поцеловала, стараясь вложить в этот поцелуй всю безграничную нежность, которую испытывала к нему.
