Текст книги "Узы крови (СИ)"
Автор книги: Скворец91
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 54 страниц)
Сириус свернул послание. Повисло молчание. Все поняли главную мысль письма: если они не сдадутся, такие убийства войдут у Пожирателей в традицию.
– Мы должны… – начал Сириус.
– Именно этого они и ожидают, – прервала его Талия. – Что мы явимся в Косой переулок спасать маглорожденных.
– Нельзя этого делать, – сказал Мальсибер. – Для нас они вызовут Темного Лорда. И это точно будет конец.
Сириус смял послание, глядя в землю перед собой.
– И мы будем просто сидеть здесь, – сквозь зубы процедил он.
– Нет, что ты, мы пойдем и все погибнем! – вспыхнул Мальсибер. – Ситуация в высшей степени неприятная, но мы не можем подставиться, пока Поттер не будет готов встретить Темного Лорда и победить! Сразиться с Пожирателями мы можем только один решающий раз! И все! Смысл этого письма в том, чтобы нас выманить и разобраться с нами раз и навсегда! Идет война, и каждый должен научиться выживать или умереть, и всем мы помочь не можем!
Сириус прорычал сквозь зубы:
– Я не трус…
– Стратегия не имеет ничего общего с трусостью, – вдруг отозвался Уолден. – Мы сейчас составляем ядро сопротивления. Не станет нас – и все, Темный Лорд победил. Как говорится, окончательно и бесповоротно. И настанет его эра, о которой он так мечтает. К тому же, у маглорожденных отобрали волшебные палочки, и Стоунхендж питается за их счет. Уверен, они выберут тех, кто и так уже не жилец. Сложнее сказать, почему Белла приплела туда полукровок, – он на секунду задумался. – Если только…
– Тех полукровок, у которых кто-то из родителей магл, совсем не волшебник! – подхватила Нарцисса, одновременно с ним придя к тому же выводу.
Уолден согласно кивнул.
– Но хоть что-то мы должны сделать! – вспылил Сириус.
– Ты как маленький, честное слово. Смотришь на мир сквозь розовые очки, – бросил Мальсибер и подался прочь.
– Главное, что не через жопу тролля, как ты! – крикнул ему вдогонку Сириус, но флегматичный Мальсибер не удостоил его ответом.
Что-то в словах Кристиана заставило Нарциссу ощутить, будто она упустила важный момент. Как он сказал? Маленький… не то… розовые очки… розовое… Вот оно! Нарциссу затрясло от волнения.
– Амбридж! – торжествующе воскликнула она. – Чиновница из Министерства, которая заведует Комиссией по учету магловских выродков! – Нарцисса посмотрела на Макнейра. – Она знает имена всех маглорожденных, и адреса тоже. Нам нужно всего лишь…
– … заглянуть в ее память, – закончил он.
– Да, – улыбнулась Нарцисса. – Мы недавно приглашали ее на воскресный обед, Люциус налаживал какие-то связи, в общем, неважно. Она тогда говорила, что перебралась в Годрикову впадину, в старый дом Дамблдоров: ей нравится, видите ли, жить в месте, где «творилась история». Я это точно запомнила, еще подумала, что она ненормальная.
Все уставились на нее с немым восхищением. Нарцисса возгордилась своей сообразительностью – ощущения были такими же фееричными, как после блестяще сданного экзамена. Да, давно у нее не было возможности размышлять над реальными задачами, а не поставленными «умными книжками». Она с торжествующим видом покосилась на Макнейра – мол, не сомневайся, что я заоблачно умная! – и ее торжество тут же сменилось легкой растерянностью. Макнейр улыбался, глядя на нее, и это была вовсе не обычная насмешливая ухмылка (или презрительная, как у Люциуса, когда она пыталась умничать). Он улыбался так, будто безмерно гордился ею, даже в серых глазах бесследно растаяла извечная насмешливая льдинка. Нарцисса от непривычки даже смутилась. Отвела глаза, чувствуя, что лицо и шея покрываются красными пятнами.
– Вот, – неловко выдохнула она, желая, чтобы возобновился деловой разговор, и Макнейр сосредоточился на нем.
Сириус облегченно выдохнул.
– Чудесно, – кивнул он. – Возможно, удастся спасти тех, кого они решили убить. Я позову Регулуса.
– Нужно все тщательно обдумать, – сказала Нарцисса. – Но первым делом необходимо опять переместить замок. На всякий случай.
Сириус согласно кивнул. Подняв с земли смятое письмо, он заспешил к замку. Нарцисса переглянулась с Талией и Уолденом.
– Мы должны спасти в первую очередь полукровок, – опять прочитал ее мысли Макнейр.
Талия медленно кивнула и уже на ходу сказала:
– Я обговорю это с Сириусом.
Нарцисса хотела последовать за ней, но, как всегда, что-то не давало ей сдвинуться с места. И почему она не упускает возможности хоть на пару минут остаться наедине с Макнейром? Честное слово, иногда ей казалось, что она неосознанно ждет от него чего-то, но размышлять, чего именно, Нарцисса себе запрещала и злилась на Макнейра, что он тоже никогда не уходит первым.
Она покрутила волшебную палочку в руках, не решаясь еще раз взглянуть на него, и все-таки открыла рот, не в силах удержаться от хвалебных дифирамбов в честь себя.
– Да, идея отличная, – опередил ее Уолден. – Не волнуйся, Нарцисса, я знаю, что ты умная. Мне можешь ничего не доказывать.
Нарцисса подняла на него глаза. Она всю жизнь доказывала окружающим, причем нередко безуспешно, что является не просто очередным украшением Малфой-мэнора (безуспешно именно потому, что сам Люциус воспринимал ее именно так), что слова Макнейра звучали для нее дико. Как кто-то может знать, на что она способна на самом деле, если ею как личностью никто не интересуется? Никогда женщины из рода Блэк не становились просто «украшением» чужой семьи, каждый считал за честь обзавестись такой женой. Только Нарцисса стала исключением. Наверно, в ее жилах действительно течет кровь французских родственников мамы, а не Блэков.
– Ну, – она вздохнула. – По твоему поведению не очень-то заметно, чтобы ты находил во мне хоть что-то хорошее.
Она поразилась самой себе, чувствуя по собственному тону и настроению, что кокетничает.
Макнейр усмехнулся и заявил:
– Вы знаете меня хуже, чем я вас, миледи.
– Разумеется, – иронично отозвалась Нарцисса, но не смогла сдержать улыбку. – Мне бы твою самоуверенность.
– Согласен, – ехидно ответил Макнейр. – В некоторых вопросах тебе необходима простая уверенность в себе, а не болезненное тщеславие.
Нарцисса перестала улыбаться. «Ненавижу его. Неотесанный мужлан. Впрочем, чего и следовало ожидать».
– Как же ты меня достал, Макнейр, – процедила она сквозь зубы, сама не зная, то ли засмеяться хочет, то ли зарычать.
– Я всего лишь говорю тебе правду, – с серьезным видом сказал он. – И, кстати, что это у тебя?
Он протянул руку, указывая на ее ключицу. Нарцисса наивно опустила голову и получила щелчок по носу. «Идиот, нахал, распустил тут лапы, чуть нос мне не отбил». Она медленно подняла голову и прошипела:
– Что за детский сад, Макнейр?
– Извини, не смог устоять, – невозмутимо сказал он. – Мне нравится твой длинный вздернутый нос.
Внезапное заявление повергло Нарциссу в шок, и она совершила удивительную нелепость: ее рука непроизвольно взметнулась вверх и ощупала «длинный вздернутый нос». Пожалуй, ничего более глупого она не делала за всю свою жизнь. В глазах Макнейра заплясали искры смеха, и Нарциссе ничего не оставалось, кроме как напустить на себя полный достоинства вид и изречь:
– Он не…
Но договорить она не успела: Макнейр громко («Как и все мужланы неотесанные») захохотал. В целом, Нарцисса заранее смирилась с таким исходом, и даже не разозлилась по-настоящему. Она лишь устало вздохнула, воздев глаза к небу, и стала терпеливо ждать, когда хам-шотландец вдоволь нахохочется. В уголках глаз у него собрались смешливые морщинки, какие бывают у улыбчивых и зачастую добродушных людей, на щеках появились крохотные ямочки, и он стал похож на дурашливого мальчишку. Нарцисса сдержанно улыбнулась. Следовало признать, что ей нравилось смотреть на хохочущего Макнейра и слушать его сиплый беззаботный смех. Ей самой становилось легко и весело.
– Довольно уже, – хихикнула она, совсем не по-светски толкнув его в твердое плечо.
– Я сделаю копию этого воспоминания, сохраню в Омуте памяти и буду доставать в зимние тоскливые вечера в Макнейр-Холле, – весело сообщил он и зачем-то перехватил ее руку: белоснежная ладошка Нарциссы утонула в его загорелой шершавой ладони.
– Ну что ж, раз Уолден Макнейр сподобился на такой-сякой комплимент, то ладно, – великодушно согласилась она, и, вместо того, чтобы высвободить руку, сжала озябшие пальчики, грея их об его ладонь.
Горячая волна коварно поднималась вверх по руке и растекалась по всему телу, щекоча и заставляя приятно нервничать, как школьницу перед балом.
– Благодарю, миледи, – пафосно возблагодарил Уолден и коротко коснулся губами ее ладошки.
Нарцисса улыбнулась, не желая размышлять над тем, что это такое происходит. Ей было просто тепло и светло, как уже давно, а, может, и никогда не бывало.
– По-моему, пора возвращаться в замок, а то твои исцеляющие прикосновением ручки совсем замерзли, – сказал Уолден уже серьезнее.
Нарциссе стало немного тоскливо. Не хотелось, чтобы он отпускал ее руку. Еще мгновение они стояли, глядя друг другу в глаза и… все было сказано без слов: ничего не будет, потому что роль любовника замужней леди не для него, а она никогда не позволит себе изменить мужу, пусть и неверному – кажется, они слишком хорошо, может, старомодно воспитаны. Он отвел взгляд первым, немного виновато, и разжал пальцы. Нарцисса убрала руку, и он заспешил к замку, не сказав ни слова.
Она горько усмехнулась. Ну вот, она всегда хотела знать, как это, когда понимаешь без единого слова. На глаза набежали слезы. Лучше бы не знала.
***
Долорес Джейн Амбридж была чрезвычайно довольна собой. Сегодня ей выпала почетная миссия: лично выбрать среди множества магловских выродков тех, чье существование никоим образом не может быть полезным высшей расе волшебников. Наибольшее удовольствие Долорес получила, выбирая среди полукровок – в это время она думала о маленьком подонке Поттере, из-за которого опозорилась в прошлом году и пережила худшие минуты своей жизни. Поэтому Долорес испытала сладкое чувство мстительного торжества, когда среди огромного количества дел откопала наиболее подходящее: девчушка-полукровка из гриффиндорской команды по квиддичу, наверняка из друзей подлого мальчишки.
Долорес шла по грунтовой дороге к своему маленькому очаровательному особняку: тому самому, в котором в свое время обитало великое семейство Дамблдоров. После смерти старика чудесное жилье перешло в собственность государства, какие-то идиоты мечтали сделать из него Мемориальный музей в честь великого мага, но со сменой власти Долорес удалось заполучить особняк самого-самого колдуна современности в свои руки. Разумеется, особняк приглянулся ей не только по этой причине, но еще и потому, что его окружала блестящая защита, выстроенная то ли самим Дамблдором, то ли его отцом. Хотя более всего Долорес грела мысль, что она живет в доме, где проходило становление Дамблдора, словно это каким-то образом приближало ее к его величию, своеобразно приравнивало к нему.
Долорес толкнула невысокую кованую калитку и по узкой посыпанной гравием дорожке, вьющейся между промокшими голыми деревьями, двинулась к парадному входу, над которым она повесила чудесную фигурку кошечки. К ее удивлению, на пороге дома сидел насквозь промокший черный кот. Грязные лапы были белыми на кончиках. Кот дрожал, длинные усы грустно обвисли.
– Мерлин мой, – умилилась Амбридж.
Кот был почти таким, как в историях, которые в детстве для нее выдумывала старшая сестра, только глаза были обыкновенного желтого цвета, а не зеленого. В сестриных сказках кот, который всегда приходил на помощь своей чудесной хозяйке, в конце концов, оказался прекрасным юношей – ведьма заколдовала его, отомстив за свое разбитое сердце, и снять чары могло только верное служение волшебнице. Правда, ведьма забыла упомянуть, какой именно, и возлюбленный еще раз удрал от нее к другой.
Кот жалобно мяукнул. Долорес прежде всего применила заклятье разоблачения анимага, а когда ничего не произошло, оттаяла.
– Бедный котик, тебя выгнали на улицу бессовестные хозяева? – засюсюкала она, как с младенцем. – Сейчас мы высушим тебя и накормим чем-нибудь вкусненьким, – мысленно она уже примеряла на него большой розовый бант.
Она высушила кота, продолжая бубнить всякие глупости, подхватила на руки и стукнула волшебной палочкой по двери. Многочисленные замки и чары заскрежетали, и дверь со скрипом отворилась. Из дома тотчас пахнуло затхлостью и кошачьей мочой, хотя Долорес была настолько привычна к этой смеси, что не обратила никакого внимания. Навстречу ей с голодными воплями устремились ее любимцы – шестеро здоровенных толстых, как пуфики, котов с повязанными на необъятных шеях бантами.
– Поглядите, я принесла вам нового друга, – поведала Долорес, опуская кота на пол.
Он мгновенно прижался к стене, совсем тощий и мелкий на фоне других.
– Ничего, мы и тебя откормим, – пообещала Долорес.
Старая сварливая серая кошка Люсьена грозно зашипела на новичка.
– Тихо ты! – шикнула на нее Долорес и тут же смягчилась: – Будь гостеприимной, Люси.
Она прошла вглубь коридора, предоставив кошкам время для знакомства, и по привычке применила «Гоменум Ревелио». К ее изумлению, заклятье показало, что на первом этаже присутствует еще один человек. А уже в следующий миг волшебная палочка вылетела из ее руки. Долорес резко обернулась и увидела высокого красивого юношу с иссиня-черными волосами, в рубашке с расстегнутым воротом и закатанными до локтей рукавами. Он усмехнулся. В первый момент Амбридж посетила глупая мысль, что это тот самый юноша из сестриных сказок, и только потом она поняла по явственному внешнему сходству, что перед ней младший из Блэков. Еще мгновение спустя она провалилась в темноту, спутанная чарами Морфея.
***
– … твою мать! – одна из жирных тварей впилась когтями Регулусу в ногу.
Он взмахнул волшебной палочкой, отправляя внезапно объявившуюся седьмую подушку в кухню, где уже были заперты шестеро свиноподобных котов. Дверь на секунду распахнулась, чтобы жирдяй мог присоединиться к своим сородичам.
Макнейр хохотнул: как ни странно, коты бросались исключительно на братьев Блэк, которых обыкновенно обожали все мало-мальски сообразительные животные.
– Впервые вижу котов, которых ненавижу, – поделился Регулус с присутствующими.
– Это точно, – пробормотал Сириус, которого несколько минут назад атаковали четверо из шестерых монстров. – А еще тут дико воняет.
– Умные коты, не в пример всем остальным, – съязвил Снейп, убирая волшебную палочку от виска Амбридж.
Одним движением он нанес на пергамент полный список маглорожденных и полукровок, с адресами и фотографиями. Двадцать листов бумаги легли отдельно, и Снейп занялся стиранием памяти чиновнице. Сириус протянул руку к меньшей стопке, но Регулус опередил его – как-никак из них двоих ловцом в школе был он. Продемонстрировав старшему брату улыбку «Я круче», Регулус начал просматривать список. Маглорожденные волшебники, к его облегчению, все до единого были совсем старыми: очевидно, преобразователь энергии, придуманный Рабастаном, вытягивал из них силы быстрее всего. Из полукровок были выбраны двое студентов Хогвартса, которых намеревались убить вместе с их родителями.
– Значит так, – произнес Регулус, пуская данные двух семей по кругу. – Осторожно проверяем: если за ними еще не явились, предупреждаем, если Пожиратели уже там, уходим.
– Не учи ученых, – Снейп скривился так, будто едва сдерживал рвотные позывы.
Регулус озадаченно отметил, что по какой-то причине удостоился особо пристального и довольно неприятного внимания со стороны зельевара.
– Я просто уточняю во избежание недоразумений, – как мог вежливо ответил Регулус, памятуя о том, что Северус приходится отцом Гермионе.
Как же это все-таки странно: человек, которого он помнил школьником, отец его любимой девушки. При этом сам он скорее ее ровесник. От этого свихнуться можно. Но не только от этого. Регулус отвернулся от остальных, очень не вовремя вспомнив утренние поцелуи. От таких воспоминаний дурацкая улыбка неконтролируемо расцветала на лице. Регулус провел ладонью по затылку, чувствуя легкое покалывание там, где Гермиона запускала пальчики в его волосы. Давно ему не было так хорошо от прикосновений девушки.
– Я иду с Уолденом, Кристианом и Гиневрой, – решил Снейп. – А ты присматривай за своими гриффиндорцами, – он кивнул головой на Сириуса и Люпина, затем взял со стола данные одной из семей и решительно направился к двери.
– Я тоже с ними пойду, – вдруг объявила Гиневра.
Снейп резко остановился и обернулся. Мантия взвилась у него за спиной. Он и так был в бешенстве оттого, что Гиневра пошла с ними несмотря на все уговоры и чуть ли не угрозы, а тут она еще вознамерилась уклониться от его бдительного надзора.
– Не стоит, мы справимся, – Регулусу меньше всего хотелось бесить Снейпа, пока фамильное кольцо Блэков не украшало пальчик Гермионы.
– Я никого не спрашиваю, ясно вам? – твердо произнесла Гиневра и обвела мужчин решительным взглядом. – Я вам не ребенок и не фарфоровая кукла. Напомню, что я была одним из лучших боевиков Темного Лорда, это еще вопрос, кто кого оберегать должен.
Все, включая Снейпа, поняли: это один из тех моментов, когда спорить с ведьмой – себе дороже. Зельевар криво усмехнулся – Регулусу показалось, что ему действительно захотелось улыбнуться от упрямства Гиневры, но вредный нрав не позволял.
– Как знаешь, – бросил он и вышел из комнаты.
Перед уходом они стерли все следы своего пребывания в этом доме, водрузили Амбридж на кушетку отвратительно розового цвета и покинули особняк.
– Итак, – Регулус взглянул на бумагу. – Семейство Беллов. Он магл, она ведьма, и дочка из Гриффиндора, седьмой курс.
========== 36. Встреча со старым другом ==========
Семья Беллов была одной из тех, которые круглый год жили в живописном городе Оксфорд, пристроившемся под боком у знаменитого на весь мир университета. Объяснялось это просто: отец Кэти, Чарльз Белл, был профессором математики в Тринити-колледже. Точнее, раньше был.
Кэти уселась на подоконник – больше сидеть было негде, последнюю мебель и коробки утром увезли грузчики, и мама в кои-то веки не ругалась, что она примостилась на подоконнике, хотя воспитанные волшебницы так не делают. Теперь их уютный особнячок казался слишком просторным, предзакатные солнечные лучи, прорезавшие серые неповоротливые тучи, безжалостно освещали выцветшие места на обоях там, где раньше стояли шкафы, многочисленные царапины на паркете от игрушек, коньков, каблуков или инструментов, которые хоть раз должен был с грохотом уронить каждый уважающий себя Белл.
– Вроде ничего не забыли, – мамин вывод прозвучал странновато, учитывая то обстоятельство, что дом был совершенно пуст: Кэти не представляла, как еще можно в этом сомневаться.
Она взобралась на подоконник с ногами, обняв колени, и тоскливым взглядом обвела узкую чистенькую улочку, вдоль которой двумя тесными рядами выстроились прехорошенькие старинные особняки под стать их собственному. Кэти очень любила Оксфорд, любила шумных и смекалистых магловских студентов, которые почти круглый год наводняли город, любила древние величественные здания университета, в котором мечтала учиться добрая половина молодежи всего не волшебного мира. И очень гордилась тем, что ее отец здесь не простой лавочник или букинист, из года в год перепродающий студентам подержанные учебники, а профессор в самом Тринити-колледже! А теперь им предстояло навсегда покинуть не только горячо любимый Оксфорд, но и не менее любимую Англию. Из-за переворота в мире магов таким семьям, как Беллы, было небезопасно находиться на островах. Папа, видя все нарастающую тревогу и нервозность мамы и будучи в курсе политической ситуации магической Британии, поддался настойчивым уговорам администрации Йельского университета, давно мечтавшего заполучить талантливого профессора, и теперь им предстоял долгий перелет в Соединенные Штаты, где и намеревались обустроиться Беллы. В некоторые моменты их переезд казался Кэти проявлением постыдной трусости: ведь как можно покинуть родную Британию, когда над ней сгустились тучи, не имеющие никакого отношения к особенностям местного климата? Но потом она смотрела на своего старенького папу: по меркам магловской жизни, Беллы обзавелись ребенком очень поздно – сейчас отцу было почти шестьдесят лет, но мама не хотела прерывать спортивную карьеру раньше – много лет она играла в основном составе сборной Англии по квиддичу. Профессор Белл, низенький ростом и совершенно седой, с очками-половинками на переносице, всегда был одет в старательно отглаженную рубашку с причудливым галстуком-бабочкой: красным, в белый горошек; теплый жакет был неизменно застегнут на все пуговицы. Он производил трогательное впечатление, и когда Кэти думала, что он будет совершенно беззащитен перед Пожирателями смерти, как маленький ребенок, то находила решение уехать самым верным. Хотя, будь на то ее воля, Кэти проводила бы своих родителей на рейс до Америки, а сама осталась здесь, в Англии, и попыталась бы сделать что-нибудь полезное. Правда, она не совсем знала, что именно, но решение пришло бы само, стоит только вырваться из-под родительской опеки – в этом она не сомневалась.
У дома остановилось такси. Пора.
Пока таксист укладывал чемоданы в багажник, Кэти не сводила глаз со своего бывшего дома, вспоминая проведенные здесь годы, и опомнилась, только когда за спиной громко хлопнула крышка багажника. Она неохотно уселась на заднем сидении рядом с папой, мама села впереди. Сейчас такси отвезет их на железнодорожный вокзал, а оттуда скоростной поезд домчит их до аэропорта Лутона. И все, прощай, Оксфорд, прощай, славная Британия.
***
Беллатриса Лестрейндж с Рабастаном и двумя Кэрроу появились у дома Беллов, когда солнце, проглядывающее сквозь сгущающиеся тучи, почти скрылось за горизонтом. Беллатриса и Алекто, попавшие в немилость у Темного Лорда за то, что одна была родственницей Блэков, а вторая плохо присматривала за Снейпами, были отправлены заниматься черной работой, недостойной ближнего круга. Среди Пожирателей ходила шутка, будто дамочек «отлучили от двора», выводившая и без того оскорбленных ведьм из себя. По этой причине Рабастана Лестрейнджа отрядили присмотреть за ними, чтобы они в порыве страстей не линчевали семейку полукровки прямо дома – отвести душу они должны были в Косом переулке. Именно об этом Рабастан напомнил им у крыльца.
– Без тебя знаем! – яростно прошипела Белла и взмахом палочки вынесла дверь.
Они с Алекто ворвались в дом, верный Амикус отстал от сестры на одно мгновение, и Рабастан уже приготовился оттаскивать их от жертв, но, последовав за ними, обнаружил совершенно пустое пространство – Беллы съехали. Первой мыслью Рабастана было «Хозяин нас убьет». Белла с Алекто и так достаточно напортачили, если они упустят семью из одного с половиной мага, то Темный Лорд окончательно потеряет терпение.
– Как?! – взвизгнула Белла и принялась накладывать разнообразные чары, проверяя все и сразу.
Очень скоро ее лицо озарила торжествующая улыбка.
– Они еще совсем рядом, – пропела она.
– Белла, – устало закатил глаза Рабастан, видя, как загорелись взоры его спутниц. – Только не перегибайте палку.
***
Такси вывернуло на безлюдную улицу, примыкающую к их собственной, чтобы миновать бурное движение на центральных дорогах в конце рабочего дня. Теперь по одну сторону тянулись дома, а по другую пологий склон спускался к пустующему футбольному полю для детей. Кэти расстегнула куртку, сунула руку в карман ветровки и сжала пальцами измятое и зачитанное чуть ли не до дыр письмо от Блейза Забини, в котором тот сообщал, что с ним все в порядке, и интересовался, как обстоят дела у нее. Послание было довольно кратким, но теплым, Кэти ответила на него почти так же коротко, но вести постоянную переписку, увы, было рискованно. Поэтому ей оставалось только хранить единственное письмо как доказательство того, что он все-таки волновался о ее судьбе. Кэти невольно улыбнулась. Даже с письмом в руке ей не совсем верилось, что действительно волновался. Как она удивилась, когда Блейз согласился пойти с ней на вечеринку у Флитвика! Просто не верила своему счастью. Блейз в ее глазах был частью другого мира, загадочного, недоступного для нее, бесконечно далекого. Как могло так случиться, что, пусть и на один вечер, она могла быть рядом с ним? Нет, на письмо она и не рассчитывала. Ей бы для счастья с головой хватило и одного-единственного вечера.
Кэти прикрыла глаза, представляя, как он писал это письмо. Она много раз видела его за работой в библиотеке, поэтому ей ничего не стоило вызвать в памяти четкий образ: он сидит за столом, держа спину безукоризненно прямо. Движения его остаются при этом свободными, непринужденными, а не такими, будто он палку проглотил – для него прямая спина не менее естественна, чем для большинства сутулая. Он обмакивает перо в чернильницу, аккуратно, ловко, никогда не оставляя неуклюжих клякс на пергаменте. Чуть наклоняет голову, длинная прядь волос, вечно выбивающаяся из хвоста, выскальзывает из-за уха. Блейз вновь заправляет прядь за ухо, не придав своему жесту никакого значения. Иногда, задумавшись, он водит кончиком пера по подбородку, сосредоточенно хмурится, чуть поджимает губы. Потом начинает быстро водить пером, почти не отрывая его от бумаги – выписанные каллиграфическим почерком слова ровными строчками ложатся на белый пергамент.
– Чему ты улыбаешься? – мягко спросил папа, с нежностью глядя на нее.
– Просто так, – улыбнулась ему Кэти.
Какое-то движение за окном привлекло ее внимание, она посмотрела поверх плеча папы и обмерла: на безлюдном тротуаре прямо из воздуха появилась женщина в черном балахоне. Кэти с ужасом узнала в ней виденную на фотографиях Беллатрису Лестрейндж. Ведьма, полубезумно улыбаясь, медленно подняла руку, в которой была зажата кривая волшебная палочка.
– Папа, осторожно! – Кэти потянулась к отцу.
Собственное движение показалось ей бесконечным: воздух вокруг словно загустел, и она с трудом проталкивалась сквозь образовавшуюся вязкую массу. С кончика палочки Пожирательницы сорвался ослепительно-яркий красный луч. Папа оглянулся и тоже подался навстречу Кэти, закрывая ее собой.
– Пап, нет!
Она попыталась вывернуться из-под накрывшей ее руки. В следующий миг уши заложило от оглушительного удара, и все вокруг закружилось колесом. Кэти ощутила невесомость, глазам стало больно от быстрого верчения, и она крепко зажмурилась. В ушах загрохотало, сдавленно вскрикнула мама, а потом Кэти резко бросило в сторону.
Удар. Темнота.
***
Люпин поблагодарил старого магла и вернулся к остальным.
– Нам нужно пройти еще три квартала, – объявил он.
– Давайте уже просто аппарируем по точному адресу! – взвыл Сириус.
В целях безопасности они аппарировали в конец улицы, которая оказалась вдвое длиннее, чем они рассчитывали.
– Нет, – отрезала Гиневра. – Я не намерена рисковать!
Вздохнув поглубже, она зашагала вперед. Свое платье она заранее укоротила, а мантию трансфигурировала в пальто – вроде, должно быть похоже на магловскую манеру одеваться. Сириусу с Люпином беспокоиться не пришлось: они и так предпочитали носить излюбленный магловский предмет одежды – джинсы. Младший Блэк, наконец, укутался в свою куртку, которую по одному ему известным причинам не любил надевать, когда превращался в кота. В целом, он тоже не выделялся из толпы.
К досаде Гиневры, Оксфорд оказался не маленьким тихим городком: маглов и их ужасных рычащих средств передвижения было полно на улицах. Здесь все гудело, шумело и мельтешило перед глазами. В первые несколько минут Гиневра раздраженно думала, что в таком гаме невозможно сосредоточиться. Как маглы выдерживают друг друга? Если таков весь их мир (а так, скорее всего, и есть, ей доводилось несколько раз выбираться в магловский Лондон), то она действительно отчаянно не хотела, чтобы мир волшебников походил на него. Во всей магической Британии имелось всего четыре шумных объекта: Косой переулок, школа Хогвартс, Хогсмид и Министерство магии. И этого уже было слишком много. И все-таки, главный вопрос вот в чем: способны ли маглорожденные настолько изменить мир волшебников? Гиневра поморщилась. Даже при такой возможности альтернативой суматошному беспардонному миру маглов не может быть диктатура Темного Лорда, который измывается даже над своими сторонниками.
Стоило ей ступить на дорогу, как машины внезапно пронзительно загудели. Гиневра в растерянности замерла. Что произошло? Что она сделала не так? Чья-то рука больно схватила ее повыше локтя.
– Не знаешь правил дорожного движения, не лети впереди всех! – проворчал Сириус, втянув ее обратно на тротуар. – А то Тали, чего доброго, решит, что это я толкнул ее ненаглядную подругу под колеса машины.
Гиневра отдернула руку и неохотно поблагодарила его.
– В чем заключаются эти правила? – деловито осведомилась она.
Люди на противоположной стороне улицы тоже ожидали, пока мимо плыл бесконечный поток автомобилей.
– Вон там должен загореться зеленый огонек, – сказал Люпин. – Тогда машины остановятся, а люди смогут идти.
– Ясно.
Пока они ждали возможности перейти улицу, Гиневра исподтишка изучала младшего Блэка. Он улыбался каким-то своим мыслям, отсутствующим взглядом смотря прямо перед собой. Длинные пушистые ресницы вздрагивали, когда налетал очередной порыв ветра. Гиневра вздохнула, понадеявшись, что Гермиона полюбила его не за одну только внешность, и тут же одернула себя – она все не могла привыкнуть, что сильно недооценила его. И еще более диким и непривычным было то, что он ее бывший однокурсник и, одновременно, почти ровесник ее дочери. Это вполне тянуло на определение «безумие».
– Знаете, мистер Блэк, сегодня утром мы с Северусом имели счастье увидеть одно любопытное зрелище, – сказала она.
Регулус на мгновение растерялся и залился краской, чего Гиневра абсолютно не ожидала, но сочла скорее положительным знаком. Сириус тоже навострил уши и не удержался, чтобы не вставить дурацкую шуточку:
– Регулус, ты что, опять ковырялся в носу в общественном месте?
Младший Блэк пропустил слова брата мимо ушей и с напускным весельем поинтересовался:
– Теперь мне следует проверять пищу на наличие яда перед принятием?
– Северус размышлял над такой перспективой, – сухо заметила Гиневра. Она была не расположена к веселью.
Они, наконец, перешли дорогу.
– У меня серьезные намерения, – уже без тени улыбки сказал Регулус.
– Мы бы уже решили все вопросы, если бы Белла не прислала свою пробу пера, – добавил Сириус.
Люпин недоуменно моргнул.
– Решили бы? – хмыкнула Гиневра. – Северус не горит желанием породниться с Блэками, – она бросила на Сириуса колючий взгляд. – С чего бы вдруг?
