Текст книги "Узы крови (СИ)"
Автор книги: Скворец91
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 54 страниц)
– Ой, – пискнул Гарри и потер глаз, приподняв очки.
– Извини, – Стелла заглянула ему в лицо. – Больно?
– Порядочно, – пробормотал Гарри.
– Да не три ты! – она наспех завязала волосы узлом. – Дай посмотрю.
– Все уже нормально, – запротестовал Гарри, но Стелла сняла с него очки и заставила приподнять голову.
– Все нормально, – повторил Гарри, чувствуя себя до ужаса неловко.
Прохладные ладошки Стеллы лежали у него на щеках. Она склонилась совсем близко к его лицу – Гарри четко видел ее даже без очков. Ее нос покраснел на ветру и выглядел забавно в сочетании с белоснежной кожей, ресницы были похожи на трепещущие крылья бабочки, когда она моргала. Совершенно не отдавая себе отчета в своих действиях, Гарри подался вперед и поцеловал ее.
***
Что-то подсказывало Ремусу, что ему не стоит открывать дверь, в которую настойчиво барабанили, но он все же высунул нос наружу.
– Если гора не идет к Магомету, тогда Магомет придет к горе! – скороговоркой прожужжала Тонкс.
– Что? – не понял Ремус.
– Слышала где-то, – пожала плечами она и проскользнула у него под рукой.
Ремус вполне мог бы загородить ей проход, но его волчье Я было вовсе не против такой компании на вечер. Тонкс вытянула из-под дождевика бутылку виски.
– Я несла ее тайно, чтобы не совращать ваших учеников, профессор, – улыбнулась она.
– Да ладно, – усмехнулся в ответ Ремус. – Просто преподаватели все еще не запомнили, что ты уже закончила школу.
– Ничего подобного! – ощетинилась Тонкс.
Ремус засмеялся. Она выглядела очень забавно, когда злилась. Тонкс недовольно хмыкнула и наколдовала два стакана.
– Давай пьянствовать! – хлопнула в ладони она.
Ремус позвал одного из хогвартских домовиков и попросил принести несколько бутербродов.
– Зануда, – наморщила нос Тонкс.
– Я не буду пить натощак и тебе не позволю, – невозмутимо отозвался Ремус, усаживаясь в кресло. – Мы с Сириусом и так пьянствовали почти весь прошлый год, с меня хватит.
– Ах! – Тонкс с осуждающим видом прижала ладонь к губам. – Ремус Люпин алкоголик! Бессовестный! И это – школьный преподаватель! Тебе повезло, что в нашей стране нет полиции нравов!
– Ты сегодня на редкость противная, – уведомил ее Ремус. – Есть повод?
Тонкс зачем-то взъерошила и без того торчащие во все стороны волосы и плеснула виски в стаканы. На столе очень вовремя появились бутерброды.
– Конечно, есть, – отвлеченно кивнула она. Казалось, ее мысли в это время витали где-то далеко. – Пытаюсь вызвать у тебя жалость. Я тут изнываю от любви, у меня испортился характер, а ты даже угрызений совести не испытываешь.
– Может, хватит уже разговоров на эту тему? – недовольно проворчал Ремус.
– Я все-таки не понимаю! – упрямо насупилась Тонкс, отвлекаясь от своих мыслей. – Я тебе совсем не нравлюсь?
Ремус почесал за ухом.
– Я для тебя слишком стар, слишком…
Она со стоном уронила голову на стол, и оттуда известила:
– Ты для меня слишком идиот.
– Спасибо! – возмущенно воскликнул Ремус.
Тонкс подняла голову, гневно сверкая глазами.
– Что бы ты там ни говорил, я уверена, что я тебе не безразлична! Только не пойму, в чем теперь проблема? Министр расширил права оборотней, ты теперь работаешь в Хогвартсе…
– Министр не был доволен моей кандидатурой, – мрачно сказал Ремус.
Она еще совсем девчонка, очевидных вещей не понимает!
– Он расширил права оборотней, чтобы хотя бы частично лишить Волдеморта поддержки таких, как я, – объяснил ей прописную истину Ремус. – После окончания войны все опять вернется на круги своя, я в этом почти уверен.
Тонкс устало покачала головой.
– Рем, до конца войны еще дожить надо, – глухо произнесла она.
Ремус удивленно смотрел, как она одним глотком осушила свой стакан, поморщилась и взяла бутерброд.
– Я… – она уставилась в одну точку. – Я не совсем уверена, что переживу эту войну. Поэтому-то я и хочу получить все и сейчас. Мы ничего не можем откладывать на потом и не имеем права быть терпеливыми, иначе однажды обнаружим, что никакого «потом» нет, а все несделанное просто без предупреждения кануло в небытие. Сейчас такое время, что никто не может поручиться за существование своего завтра.
Она затолкала в рот почти целый бутерброд и шмыгнула носом. У Ремуса создалось впечатление, будто она нарочно сделала так, чтобы как-то разбавить высокопарность своих слов. Она пробурчала с набитым ртом:
– Извини, я сегодня чересчур пафосная.
– Что-то произошло, да? – догадался Ремус.
Она шумно проглотила бутерброд и плеснула себе еще виски.
– Несколько часов назад погиб мой бывший… ну… – Тонкс бросила на него извиняющийся взгляд, – бывший парень. Маглорожденный. Я была в Святого Мунго, видела его родителей.
– Пожиратели постарались? – уточнил Ремус.
– Да, – Тонкс горько улыбнулась. – Завтра во всех газетах напишут о несостоятельности Аврората. Знаешь, мне на какое-то мгновение даже показалось, будто я всему виной.
– Тонкс… – начал было Ремус, но она его не слушала.
– Беллатриса в Отделе Тайн обещала превратить мою жизнь в ад, – говорила она, глядя в свой стакан. – Вот я и подумала, а вдруг она решила сначала… – Тонкс всхлипнула, – … сначала убить тех… кто…
Она закрыла лицо руками.
– Это маловероятно, – рассудительно заметил Ремус. – Она не стала бы собирать на тебя детальное досье, для такой одержимой это слишком кропотливый труд.
Тонкс отняла руки от лица и пристально посмотрела на него.
– Думаешь?
– Уверен, – кивнул Ремус, хотя никакой уверенности не испытывал.
Кто вообще мог сказать, что творится в голове у этой чокнутой Лестрейндж? Однако, что бы она ни задумала, вины Тонкс тут точно нет, и нельзя позволять ей ее испытывать. Во всем виновата только сама безумная Беллатриса. А считать себя виноватыми за то, что кого-то любили, люди не должны.
– Со смертью можно только смириться, – сказал он. – Никакие угрызения совести никого не вернут. Тебе остается только помнить этого парня, – он поднял стакан. – За память.
– За память, – эхом повторила Тонкс.
========== 19. Цветы для принцессы ==========
В пятницу Гермиона проснулась в половине пятого, когда в комнате еще царили полумрак и сладкая дрема. Первое, что бросилось ей в глаза, была лежащая в ногах ее постели большая белая коробка. Гермиона вылезла из-под теплого одеяла и прошлепала голыми ступнями по обжигающе холодным плитам пола. К коробке прилагалась записка, написанная размашистым не очень разборчивым почерком. «Надень в Министерство это. С. Снейп».
Гермиона открыла коробку и медленно вытянула практически невесомую черную мантию, расшитую серебром. Мантия была настолько красива, что захватывало дух, однако Гермионе казалось, что она ничем не заслужила такой подарок. Впрочем, дочь Снейпа определенно должна выглядеть хорошо при появлении в Министерстве. Возможно, что Снейп прислал мантию исключительно по этой причине.
Она старательно привела себя в порядок, чувствуя себя обязанной выглядеть безукоризненно. Даже прическу сделала. Наконец, после всех приготовлений запустив руки в рукава мантии, Гермиона обнаружила, что, несмотря на свою невесомость, мантия очень теплая. Она застегнула многочисленные пуговицы, доходящие чуть ли не до подбородка, и окинула себя внимательным взглядом. Из зеркала на нее смотрела строгая на вид девушка с гладко причесанными волосами, в мантии, приталенной по фигуре; серебряное шитье тянулось от высокого ворота вдоль ряда пуговиц до самого подола и красиво отсвечивало в лучах солнца, робко протянувшихся наискосок комнаты сквозь плохо задернутые шторы. Гермиона не могла понять, что чувствует, глядя на свое отражение. Зрелище, по меньшей мере, казалось ей странным. Вроде она – а вроде и нет. Или именно такой она и должна быть? На глаза внезапно навернулись слезы, словно она только что навсегда распрощалась с чем-то дорогим, и ее вдруг посетила острая уверенность, что отныне ничего не будет как прежде, и ее жизнь кардинально переменится. Даже если это не сулило ей ничего плохого, всегда сложно расставаться с чем-то хорошо знакомым в пользу неизвестности. Через мгновение Гермиона уже взяла себя в руки и осторожно смахнула слезы из уголков глаз: ей сегодня нельзя плакать, а то тушь потечет. Ободряюще улыбнувшись своему отражению, она подхватила небольшую дорожную сумку и бесшумно выскользнула за дверь.
Снейп, разумеется, уже ждал ее в вестибюле. Он придирчиво рассмотрел Гермиону и коротко кивнул, как ей показалось, одобрительно. В молчании они прошествовали по дороге к воротам Хогвартса.
– Я отправлю ваш багаж к леди Снейп, она о нем позаботится, – Снейп стукнул волшебной палочкой по дорожной сумке, и она исчезла, затем протянул руку.
Гермиона взяла его за руку, опять ощутив это странное чувство неотвратимой перемены, а затем мир сжался и на долгое неприятное мгновение исчез. Они аппарировали на одной из специальных площадок Министерства магии. До начала рабочего дня оставалось около часа, и атриум еще не наводнил поток служащих, однако повсюду расхаживали люди в форме Отдела правопорядка. Гермиона сомневалась, что теперь здесь позволено расхаживать без каких-то особых разрешений, как было летом. Фонтан в центре атриума, пострадавший во время сражения Дамблдора с Волдемортом, был отреставрирован и выглядел так, будто и не было никаких происшествий.
Дремавший дежурный встрепенулся, когда они приблизились к нему. Взвесив волшебные палочки и записав их характеристики, он раскрыл толстый журнал и заспанным голосом просипел:
– Причина посещения?
– Слушание об опеке над несовершеннолетней мисс Гермионой Снейп в административной службе Визенгамота, – холодно отчеканил Снейп.
Очевидно, это сообщение ничего не сказало дежурному. Он не проявил никакого интереса к поступившей информации, просто поставив галочку в журнале.
– Есть такое, – безразлично бросил он и нажал на какую-то кнопку. – Слушание назначено на восемь утра, придется вам подождать.
Со скрежетом подъехал лифт. На этот раз металлический голос ни о чем не извещал – лифт, нигде не задерживаясь, доставил их прямо в административные службы Визенгамота. Тут пришлось пройти еще один контроль службой охраны, и под их пристальными взглядами Гермиона со Снейпом уселись на длинную лавку у массивных дверей. Она ужасно нервничала, хотя и знала, что этот суд – чистейшая формальность; к тому же, было неловко сидеть молча.
– Мантия вам идет, – с каменным лицом произнес Снейп.
– Вы правда так считаете? – зачем-то ляпнула Гермиона.
Зельевар посмотрел на нее, как на идиотку.
– Простите, – буркнула Гермиона.
– Это подарок леди Снейп, – после паузы странным тоном уведомил Снейп.
– Хорошо, – Гермиона почувствовала легкое разочарование: в глубине души она уже начала считать, что это подарок самого Снейпа.
Оставшееся время до заседания они провели в молчании. Вскоре коридор наполнился служащими. Гермионе казалось, что все они с любопытством поглядывают на двух богато разодетых волшебников. Снейп сидел с невозмутимым видом, а вот ей хотелось слиться со стеной, чтобы никто не косился в ее сторону. Еще не хватало встретить знакомые лица! Мистера Уизли, к примеру, или еще кого.
– О, лорд Снейп, вы уже здесь! – рядом с ними остановился пузатый волшебник в дорогой мантии.
Он был совершенно лысым, маленькие глазки, беспощадно сдавленные красными толстыми щеками, с нескрываемым интересом уставились на Гермиону.
– Судья Дженкинс, – кивнул Снейп.
– Одну минуточку! – весело воскликнул толстяк, продолжая украдкой поглядывать на Гермиону. – Мигом обернусь! Начнем через минуту, я это со всей серьезностью заявляю!
Когда толстяк скрылся за дверью, раскачиваясь, словно судно, набравшее в трюмы воды, Снейп недовольно сказал:
– Уверен, он уже половине Министерства растрепал.
Гермиона тяжко вздохнула в ответ.
Слушание прошло гладко как по маслу. За массивной впечатляющей дверью с гордой надписью «Зал заседаний» обнаружилась крохотная комнатушка с громоздким столом, за которым сидели судья и секретарь, и двумя рядами неудобных стульев с прямыми спинками.
– Поздравляю, лорд Снейп! – судья Дженкинс, потеснив стол своим пузом, перегнулся через него и потряс руку Северусу. – Такая прелестная находка! Сокровище! Мисс Снейп, позвольте вашу ручку.
Гермиона с неохотой протянула руку, и судья поцеловал ее, оставив мокрый след на тыльной стороне ладони. Она незаметно вытянула платочек и вытерла ладонь, с трудом удерживая гримасу отвращения, пока судья рассыпался в комплиментах в ее адрес. Наконец, Снейп сухо попрощался, оборвав поток восторгов, и они вышли за дверь. Вспышки фотокамер ослепили Гермиону. Она замерла, перед глазами поплыли разноцветные круги, а со всех сторон посыпались бесчисленные вопросы.
– Лорд Снейп, каким образом получилось, что вы не знали о своей дочери?
– Ее мать, в самом деле, Гиневра Морроу?
– Вы намерены ввести свою дочь в высшее общество?
– Правда ли, что вашу дочь воспитали маглы?
– Мы спешим, – холодно произнес Снейп, и журналисты все как один умолкли. – Комментарии на будущей неделе.
Журналисты опять начали орать наперебой, клацая фотоаппаратами. Гермиону словно пригвоздило к месту. Кто-то сунулся с блокнотом прямо ей под нос, истошно вопя:
– Мисс Снейп, как вы относитесь к своему новому статусу??
Снейп крепко сжал ее плечо, увлекая куда-то в сторону, и вскоре им удалось оторваться от журналистов. Пока ополоумевших газетчиков пытались угомонить работники службы охраны, Снейп с Гермионой затесались между служащими и вошли в лифт. Только когда дверь с лязгом захлопнулась и лифт рванул с места, Гермиона облегченно выдохнула.
– Привыкай, – усмехнулся Снейп. – Такие нападения случаются периодически, если ты чистокровен и богат.
– Я в восторге, – недовольно буркнула Гермиона.
Когда лифт остановился в атриуме, она насторожилась, однако хищные журналюги, очевидно, все еще боролись с охранниками. Гермиона вышла из лифта, с опаской озираясь по сторонам: газетчики могли появиться в любую секунду. Однако впереди их ждала куда более неприятная, по мнению Гермионы, неожиданность.
– Северус, какая встреча, – к ним летящей походкой спешила Нарцисса Малфой в компании еще одной элегантной леди.
Взглянув на них, Гермиона порадовалась, что на ней надета эта красивая мантия. Обе леди выглядели превосходно. Нарцисса была одета в светло-голубой костюм, выгодно подчеркивающий цвет ее глаз, маленькая шляпка в тон наряду была кокетливо сдвинута набок, тщательно завитые локоны упруго подпрыгивали при ходьбе. Ее спутница, черноглазая темноволосая леди, похожая на испанку, величественно вышагивала в темно-бордовом узком платье, отделанном тончайшим кружевом – одновременно нарядном и сдержанном.
Увидав Гермиону, Нарцисса резко остановилась, и ее ослепительная улыбка померкла – узнала, наверное.
– Ты здесь по делам школы, я так понимаю, – она немного растеряно взглянула на Северуса.
Ее подруга окинула Гермиону надменным взором. Она почти не уступала леди Малфой по красоте, и, чем дольше Гермиона всматривалась в ее лицо, тем больше она напоминала ей кого-то знакомого. Наверняка, родственница кого-то из слизеринцев.
– Нет, Нарцисса, я занят семейными делами, – отозвался Снейп с ехидной улыбочкой и отступил, чтобы леди могли как следует разглядеть Гермиону. – Вам, дорогие дамы, посчастливилось узнать новость из первых уст. Знакомьтесь, моя дочь – мисс Гермиона Снейп.
Нарцисса округлила глаза, став похожей на прелестную куклу, и определенно лишилась дара речи.
– Дочь? – изогнула бровь ее спутница, внезапно заинтересовавшись персоной Гермионы.
– Это долгая история, однако – да, – невозмутимо продолжил Северус. – Моя дочь. К сожалению, о ее существовании я узнал не так давно. Гермиона, – он повернулся к ней, – думаю, леди Малфой тебе знакома.
Гермиона покладисто закивала, чувствуя себя не в своей тарелке.
– А это леди Нотт, – представил Снейп. – Ее сын также учится на одном курсе с тобой.
Теперь Гермионе стало ясно, кого ей напоминает черноглазая леди. Секунду поколебавшись, она неуверенно склонила голову. Наверно, при знакомстве с леди было принято делать реверанс, но ей показалось глупостью вытворять такие па в атриуме Министерства.
– Да, – леди Нотт сузила глаза совсем как ее сын, – мы недавно слышали о вас, мисс. И, если слухи о ваших талантах правдивы, я осмелюсь сделать предположение, что вашей матерью является мисс Гиневра Морроу. Не так ли?
– Да, именно она, – пролепетала Гермиона.
Нарцисса наконец немного оправилась от потрясения.
– Но ведь… – она как зачарованная глядела на Гермиону. – Насколько я знаю, эта девушка…
– Боюсь, мы вынуждены покинуть вас, – прервал ее Северус. – Подробности вы узнаете в самое ближайшее время, а сейчас мы бы хотели избежать повторной встречи с репортерами, – он поклонился. – Всего наилучшего, леди.
– Прекрасное пополнение в наших рядах, – бросила леди Нотт им вслед. – Чистокровных волшебниц осталось так мало в Британии. Многих порадует появление такой завидной невесты.
Гермиона хвостом последовала за Снейпом, в ужасе думая, что она-то точно не рада своей новой роли. Ей не очень-то хотелось становиться «завидной невестой» для типов вроде Нотта.
***
В субботу, после на редкость легкой победы над Рейвенкло, Гарри и Стелла собрали увесистые сумки с домашними заданиями и вновь отправились в Блэк-мэнор (Талия предупредила, чтобы без домашних заданий не появлялись). Гарри куда больше хотелось опять увидеть крестного, чем отмечать первый успех в сезоне с однокурсниками. Рон, кажется, обиделся на него, но он все равно не мог ничего с собой поделать, тем более что ему хотелось кое о чем расспросить Регулуса Блэка.
На этот раз в связи с матчем Дамблдор перенес занятие по окклюменции на пятницу. Гарри рассказал ему о крестражах, старательно избегая упоминать имя младшего Блэка, и с удивлением услышал в ответ, что Дамблдору известно об этих штуковинах. Более того, одну из них Гарри, сам того не зная, уничтожил на втором курсе. И таких, по мнению директора, осталось еще шесть (включая тот крестраж, который Регулус вытащил из пещеры). На вопрос, когда же Дамблдор собирался обо всем рассказать Гарри, тот сказал, что ждал подходящего момента. Гарри немало удивился его ответу. Единственное, что радовало: директор позволял ему на время занятий оставлять в Омуте памяти чересчур «личные» воспоминания, и он мог сохранить при себе некоторые тайны. Однако, покидая кабинет, Гарри не мог отделаться от чувства, будто Дамблдор ждет от него еще каких-то откровений.
– Эй, есть кто дома? – прокричала Стелла, когда они оказались в гостиной замка.
Под высокими сводами заплясало эхо. Блэк-мэнор был довольно мрачным местом. Гарри покосился на зловещее чучело бурого медведя – создавалось впечатление, будто оно караулит жертву, притаившись у дверей.
– Я-то думал, после матча вы напьетесь, как и положено непослушным подросткам, – на вершине лестницы стоял Регулус Блэк.
Он медленно спустился вниз. Гарри удивляло, почему этот чистокровный до мозга костей колдун вообще не носит мантию: Регулус постоянно расхаживал в брюках и рубашке с закатанными до локтей рукавами и расстегнутым воротом. И все равно, несмотря на небрежность в одежде, у него на лбу было написано, что он отпрыск благороднейшего и древнейшего рода.
– Судя по лицам, вы выиграли, – сказал Регулус.
– Тут и сомнений быть не могло, – вздернула подбородок Стелла.
– Ну да, ну да, – усмехнулся Регулус. – Не со Слизерином ведь играли.
– Мы и у Слизерина выиграем! – самоуверенно заявила Стелла. – И Кубок в этом году будет наш!
– Ты готова поспорить на свою душу? – праздным тоном поинтересовался Регулус.
– Скорее на твою, – фыркнула Стелла и направилась в большой пустой зал, служивший столовой, или, как говорил Регулус, «трапезной».
Здесь каждый шаг отдавался гулким и довольно назойливым эхом. Гарри отметил, что плиты, которые были покрыты толстым слоем пыли в прошлые выходные, теперь сияли чистотой. Посреди неуютной пустоты зала стоял длинный массивный стол, также натертый до блеска, со сгрудившимися вокруг стульями, больше походившими на троны – их спинки были высокими, украшенными красивой замысловатой резьбой.
– Кричер.
Домовик мгновенно явился на тихий оклик Регулуса и поклонился, протерев ушами пол. Гарри было трудно поверить, что старый эльф в одиночку привел в порядок этот зал. Кричер с благоговением воззрился на Регулуса. Гарри мог поклясться, что домовик даже выглядит не таким дряхлым после возвращения любимого хозяина.
– Завари нам чай, – приказал Регулус, усаживаясь за стол. – И позови хозяина Сириуса.
– Нет, я сама за ним схожу, – вызвалась Стелла. – Где он?
– Хозяин Сириус проверяет ингредиенты в лаборатории, – живо отозвался Кричер.
Кажется, впервые на памяти Гарри он назвал Сириуса хозяином без злобы.
– Спасибо, Кричер, – улыбнулась Стелла.
Старый эльф опять учтиво поклонился:
– Рад служить молодой хозяйке.
Он исчез, даже не став бормотать оскорбления на прощание. Стелла оперлась на спинку стула Регулуса и нависла над ним.
– Я покину вас ненадолго, джентльмены, – уведомила она. – Не язви тут особо, хорошо? Если что, можешь сцедить яд в чашечку, он нам еще пригодится.
Регулус сидел, склонив голову набок и воздев глаза к потолку, всем своим видом демонстрируя, как его утомляют попытки воспитания.
– Молчание – знак согласия, – оптимистично рассудила Стелла и подмигнула Гарри: – Ты тоже не веди себя как выходец из сафари.
И она направилась прочь.
Гарри присел напротив Регулуса. По его личному мнению, у Стеллы неплохо получалось ладить со своим дядюшкой.
– Дамблдор сказал, что крестраж можно уничтожить с помощью яда василиска или Адского пламени, – сказал он.
– Вот как, – протянул Регулус. – Что еще интересного он рассказывал?
– Он считает, что Волдеморт создал семь крестражей, – ответил Гарри.
Регулус вскинул на него глаза.
– Один из них я уничтожил на втором курсе с помощью яда василиска, – добавил Гарри.
– Ты? – переспросил Регулус. – Это что, было домашним заданием по ЗоТИ? Или вас теперь так наказывают?
– Это долгая история, – махнул рукой Гарри.
Регулус хмыкнул и ехидно поинтересовался:
– Ну, а василиск как поживает? Надеюсь, Хагрид его приютил?
– Он мертв. Я убил его мечом Гриффиндора.
– О, – Регулус бросил на него изучающий взгляд. – Мне начинает казаться, что ты не так уж и прост, как выглядишь. Или я тешу себя напрасными надеждами? Как по-твоему, ты можешь победить Темного Лорда, Гарри Поттер? – он не сводил с Гарри пронзительного взгляда.
Гарри передернул плечами и сам подумал, что этот жест немыслимо глупый: будто на уроке каком-нибудь отвечает.
– Не знаешь, да? – подсказал ему Регулус. – Что ж, хреново, я тебе скажу.
Гарри невольно улыбнулся: все-таки, у братьев Блэк было больше общего, чем они сами готовы были признать. Сириус тоже любил прибегнуть к этому красочному эпитету.
Регулус вздохнул, окинув взглядом пустой зал.
– Сможешь добыть клык василиска? – спросил он.
Гарри, повременив, кивнул. Регулус удивился положительному ответу, но заметно повеселел.
– Превосходно! – улыбнулся он. – Значит, можно считать, что крестражей осталось пять. Дамблдор еще что-нибудь занимательное рассказал? Или ты ему?
– Я про тебя ни словом не обмолвился, – понял намек Гарри. – А на время уроков окклюменции я оставляю некоторые воспоминания в Омуте памяти, поэтому можешь быть спокоен.
– А твои друзья будут держать рты на замке? – прищурился Регулус. – Грязнокровка, например? Дамблдор пользуется у них популярностью.
Гарри понял, что он нарочно назвал Гермиону «грязнокровкой» – из вредности – и ему вдруг показалось чертовски забавным, что на самом деле она никакая не грязнокровка, а наследница одного из самых благородных и древних семейств Великобритании. При следующей встрече Регулус бы, скорее всего, ей ручку целовал.
– Гермиона – самая умная, добрая и понимающая девушка, которую я знаю, – с достоинством уведомил Гарри.
Регулус скорчил умиленную рожицу.
– Да что ты? Не будь она грязнокровкой, я бы на ней женился, – саркастично уведомил он. – Она ведь практически ангел во плоти, если верить твоим словам.
На столе появился чайный сервиз. Гарри налил себе чаю, многозначительно сказав:
– При возможности я бы словил тебя на слове.
Регулус промолчал, не поняв, что он имеет в виду. Гарри отхлебнул горячего ароматного напитка, щедро приправленного пряностями, и, наконец, спросил то, что его интересовало:
– Скажи, ты никогда не слышал о Поттерах что-нибудь странное?
– Все слышали, – нахмурился Регулус. – Все знали, что Поттеры – отшельники, никого у себя не принимают и вообще редкостные параноики, даже по сравнению с моей семейкой.
– Да, но, может, ты знаешь нечто особое? Что-то помимо этого?
Регулус отрицательно помотал головой.
– Я на Поттеров досье не собирал, они меня мало интересовали, – ответил он. – Знаю только, что особой древностью твоя семья, вроде, похвастаться не могла. Или так было принято считать.
– Принято считать? – насторожился Гарри. – Это могло быть неправдой?
Регулус хмуро посмотрел на него.
– Если я сейчас скажу, что думаю о твоей семейке, то тут начнется массовая истерия гриффиндорцев, – мрачно поведал он.
– Скажи, – Гарри подался вперед. – Я Сириусу ничего говорить не буду.
Регулус без надобности помешал ложкой в чашке.
– Сириус рассказал мне, как Дамблдор объяснил то, что ты выжил, – сказал он. – Про жертву твоей матери, силу любви и прочее, – он поднял глаза на Гарри и секунду помедлил.
– И? –поторопил его Гарри.
– Я не верю в это, – холодно бросил Регулус.
Гарри огорошено молчал. Вот так поворот. У него не было никаких предположений, с чего бы вдруг возникли такие выводы.
– Что бы там ни нес Дамблдор, – раздраженно продолжил Регулус, видя непонимание на его лице, – кровь твоей матери не могла тебя защитить! Не бывает никакой магической защиты оттого, что кто-то принес себя в жертву. В магическом мире и раньше случались войны, и женщины не раз закрывали собой своих детей, но ничего подобного никогда не происходило. И кровь маглорожденной не имеет такой силы, их кровь, несмотря на проповедования всяких гуманистов, вообще силы не имеет! Да, у них есть духовная сила для того, чтобы колдовать, но магия не течет в их жилах, это – привилегия чистокровных, именно поэтому чистокровные маги сильнее большинства маглорожденных. Магия, перешедшая им в наследство, давно ставшая частью их генов, требует от чистокровных куда меньше душевных сил, куда меньше жертв. И, одновременно, в случае надобности в нашем расположении находятся большие ресурсы силы, чем у маглорожденных. Причина не в твоей матери, я в этом уверен.
– Пусть так, – пробормотал Гарри. – Но тогда в чем же? И почему Дамблдор утверждает, что мы все равны?
Регулус кисло усмехнулся.
– Чтобы маглорожденные не боялись жертвовать собой, чтобы смелее выступали против чистокровных, – произнес он и недобро ухмыльнулся. – Пушечное мясо.
Гарри отчаянно замотал головой. Нет, Дамблдор не такой! Он старается для блага, он хочет как лучше! Он бы никогда не опустился до методов своего противника! Ведь, иначе, чем Орден Феникса будет отличаться от Пожирателей смерти?
– Конечно, Дамблдор никогда никому не скажет правду, – с издевательской улыбкой продолжал Регулус. – Возможно, он и от себя ее скрывает. В таком случае, его еще можно оправдать, но и за это я не стал бы ручаться. А что касается твоих родителей, то дело наверняка в Джеймсе, а не в твоей матери.
– Что? – с трудом выдавил Гарри.
– Мерлин, Поттер, отправься в свое поместье, посмотри, что с ним не так, – предложил Регулус.
Сердце Гарри сжалось от нехорошего предчувствия.
– Не могу, – прошептал он. – Дамблдор – распорядитель моего имущества до моего совершеннолетия.
Это прозвучало, словно подтверждение слов младшего Блэка. Не могло быть сомнений: директор что-то скрывает от него. Но что такого ужасного или опасного может таить в себе поместье Поттеров?
В коридоре послышался смех: низкий лающий и высокий и звонкий. Отец и дочь Блэки вошли в зал, весело хохоча. Увидав своего брата, Сириус вытянул из кармана джинсов пузырек с какой-то жидкостью и поднял повыше, нарочито внимательно разглядывая на свет.
– Рег, ты только погляди, что я нашел, – ехидно протянул он.
Регулус исподлобья взглянул на него.
– Могли бы хоть пять минут не ссориться, – закатила глаза Стелла и плюхнулась на стул рядом с Гарри.
– Пока твоей мамы нет дома, не могли бы, – весело сказал Сириус, откупорил пузырек и торжественно объявил: – Эфирное масло из котовника кошачьего или, как называют его в народе, кошачьей мяты. Регулус, хочешь понюхать?
– Уберись! – рявкнул Регулус и попытался лягнуть Сириуса ногой, но тот, издав лающий смешок, проворно отскочил.
– В чем дело? – хихикнула Стелла, глядя на своего дядю. – Этот запах действует только на кошек.
Регулус бросил на нее испепеляющий взгляд, а Сириус, с опаской опустившись на стул рядом с ним, отставил пузырек и сказал:
– Рег у нас особенный.
И покрутил пальцем у виска. Регулус ткнул его волшебной палочкой под бок.
– Как мальчишки, честное слово, – повернулась к Гарри Стелла.
Он с улыбкой кивнул. Чем больше он наблюдал за братьями Блэк, тем яснее становилось, что никакой ненависти они друг к другу не испытывают. Скорее даже наоборот. Вот только скажи им об этом – и живым не уйдешь.
По залу гулко разнеслось эхо от хлопка.
– Субботний номер «Пророка», хозяин Регулус, – Кричер протянул ему свернутую газету.
– Отлично! – оживился младший Блэк. – Моя единственная и вполне устраивающая меня связь с внешним миром!
Он развернул газету и на мгновение скрылся за ней, но вдруг опустил ее и с озадаченным видом уставился на Гарри. Гарри сразу догадался, что там. Надо же, прямо на первой полосе. Снейпы действительно знатные дальше некуда.
Регулус опять на мгновение скрылся за газетой, а затем воззрился на Гарри.
– Возможно, меня подводит память на лица, чего со мной никогда ранее не случалось, но… – он продемонстрировал всем первую полосу «Ежедневного пророка».
Почти всю полосу занимала огромная фотография Гермионы и Снейпа, окруженных фотографами и репортерами. Гермиона была совсем непохожа на себя в красивой богато расшитой мантии, с гладко зачесанными волосами. Спину она держала безукоризненно прямо. По ее лицу на краткое мгновение промелькнула тень, но почти сразу оно сделалось непроницаемым, как у самого Снейпа. Гарри подумал, что, глядя на эту фотографию, никто не усомнился бы в родстве Гермионы с зельеваром, хоть она и не была на него похожа.
– «Чудесное воссоединение семьи!» – вслух прочел Регулус. – «Вследствие случайного стечения обстоятельств одному из самых знатных лордов Британии, Северусу Тобиасу Снейпу стало известно о существовании своей шестнадцатилетней дочери!»
