Текст книги "Узы крови (СИ)"
Автор книги: Скворец91
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 54 страниц)
– Вот мы и пришли, – злорадно уведомила она.
Ребята машинально замерли.
– Нет, нет, – усмехнулась Алекто. – Вы пойдете со мной. Вы же не хотите, чтобы с вашими любимыми родителями что-нибудь случилось? Ну, – она окинула их испытывающим взглядом и посчитала нужным добавить: – Или с вами.
Какое-то мгновение никто не решался сделать первый шаг, потом Эстель Мальсибер вздернула подбородок и вошла. Гермиона последовала за ней, апатично повторяя про себя «Этого не может быть, этого не может быть». Всегда, в какой бы передряге она не оказывалась, в последний момент приходила подмога или подворачивался счастливый случай. Сейчас просто не может сложиться по-другому, ведь ситуация страшнее, чем когда-либо раньше: Гермиона считала, что стать виновницей чьей-либо смерти куда ужаснее, чем погибнуть самой.
Алекто заклятьем отперла дверь и влетела внутрь, ее брат, позабыв про своих подопечных, метнулся вслед за ней, и почти сразу до Гермионы донесся женский вскрик. Она застыла у крыльца. Вот и стала зримой черта, переступить которую было выше ее сил, но не переступить – тоже, потому что от этого зависела жизнь Снейпов. Прав был отец, она глупо поступила: взялась за то, чего не могла вынести. Нет, она вполне способна была смириться с тем, что Северусу приходилось хоть раз жертвовать чужими жизнями, чтобы оставаться шпионом. Но она сама? Себе она этого не простит… Гермионе вдруг отчаянно захотелось сойти с ума, чтобы не осознавать происходящего.
Сквозь приоткрытую дверь она видела крохотную бедно обставленную прихожую, озаряемую частыми вспышками молний, и узкую лестницу, ведущую на второй этаж.
– Проклятье! – Малфой принялся расхаживать по тропинке туда-сюда. – Я не могу этого сделать!
– Драко, не смей ныть! – сквозь сцепленные зубы прорычала Эстель – она тоже заметно нервничала, и паника Малфоя только сильней выводила ее из себя.
К дальнейшей перепалке Гермиона не прислушивалась: она вдруг увидела, как на вершине лестницы появляются кроссовки, а затем Дин, прижавшись к стене, крадется в кухню с палочкой наизготовку. Гермиона остолбенела. Ее охватило искушение позвать его и заставить уйти: вернуться на второй этаж и вылезти через окно, или что-то в этом роде. И, одновременно, ей стало отчаянно страшно за Северуса. Гермиона раскрыла рот, чтобы позвать Дина, но во рту пересохло настолько, что она не смогла издать ни звука. В следующий миг однокурсник исчез за краем приоткрытой двери. Еще через миг упал на пол без признаков жизни.
Гермиона почувствовала слабость во всем теле и, наверное, упала бы в обморок, но появление Амикуса заставило ее взять себя в руки. Кэрроу схватил Дина за рубашку на груди и без видимых усилий поволок за собой во двор.
– Что, щенки, обосрались? – презрительно хохотнул он. – Вижу, пошли в своих родителей: те тоже любят сопли пожевать, – Кэрроу посмотрел на Мальсиберов с Малфоем, а потом его маленькие глазки с неприязнью впились в Гермиону. – Или обдурить всех.
«У них на это хватает ума, в отличие от некоторых», – с яростью подумала Гермиона, но вслух свое мнение предпочла не озвучивать. На бессознательного Дина она старалась не смотреть.
– Амикус, не придирайся к детям по мелочам, – Алекто с довольной ухмылкой выплыла из дома и бесшумно прикрыла за собой дверь. Затем подняла волшебную палочку и выкрикнула со сквозящей в голосе гордостью: – Мортмордре!
Над домом вспыхнула мертвенно-зеленым сиянием Черная Метка. Гермиона отстраненно подумала, что такие жесты ни к чему теперь, когда Волдеморт официально пришел к власти – это раньше Метка была своеобразным вызовом британскому обществу, а нынче потеряла всякое символическое значение. Подумав так, Гермиона изумилась, что такие мысли приходят ей в голову именно сейчас.
Амикус аппарировал вместе с Дином, а Алекто вытянула из кармана какую-то палку, оказавшуюся порталом, и через несколько мгновений Гермиона с остальными приземлилась на пол в огромном пустом зале замка Марволо. К горлу подкатила тошнота, она на мгновение зажмурилась и крепко сжала кулаки.
– Чем порадуют меня мои слуги? – прошелестел за спиной голос Волдеморта.
Нагайна зашипела и принялась бесшумно кружить вокруг четверки, почти догоняя собственный хвост. Пришлось встать потеснее, Гермиона прижалась плечом к плечу Рея – все-таки хоть немного спокойнее. Эстель с другой стороны судорожно вцепилась в рукав брата, сжав пальцы до побелевших костяшек.
Волдеморта сия картина позабавила. Он рассмеялся противным высоким голосом, от которого, тем не менее, по спине прошелся холодок. Тем временем Дин пришел в себя и резко вскочил, испуганно озираясь.
– Гермиона? – удивленно поднял брови он.
Гермионе захотелось провалиться сквозь землю. Она сглотнула и уставилась в пол, сгорая от стыда и чувства вины.
– Я не разрешал тебе вставать, магловское отродье! – брезгливо выплюнул Волдеморт и небрежно взмахнул волшебной палочкой.
Дин упал на колени, и встать, судя по всему, больше не мог, сидя с низко склоненной заклятьем головой.
– Это единственная поза, на которую магловский выродок имеет право в присутствии чистокровных, – поучительным тоном заметил Волдеморт.
Амикус хрюкнул от радости.
– Скажи, Алекто, как твои помощники вели себя на задании? – вкрадчиво поинтересовался Волдеморт, лениво развалившись в кресле, похожем на трон. – Мы можем на них рассчитывать?
Алекто бросила на четверку насмешливый взгляд через плечо.
– Они нерешительные и совершенно безынициативные, – скучающим тоном уведомила она. – Были абсолютно бесполезны.
Взгляд красных зрачков переметнулся на ребят. Гермиона опять опустила глаза. Ей было сложно дышать, сердце будто пульсировало где-то в горле. От тошноты мутилось в голове. «Нет, это не со мной, это все происходит не со мной», – как мантру повторяла она про себя.
– Плохие качества для детей таких древних и великих семейств, – опечаленно подытожил Волдеморт. – Придется позаботиться о вашем воспитании, раз этого не смогли сделать ваши родители.
Гермиона боролась с желанием закрыть уши и закричать что есть мочи, чтобы не слышать, как он прикажет… а ведь он прикажет… нет, пожалуйста…
– Убейте его, – бросил Волдеморт тихо, но его слова прозвучали оглушительно.
Дин продолжал сидеть с опущенной головой, явно не в силах поднять ее – только ногти впились в колени. На пол перед ним упала прозрачная капелька. Гермиона с трудом сдерживала истерику. О, Господи, за что?! Зал покачнулся, и она часто заморгала, чтобы справиться с головокружением. Напряжение нарастало, она чувствовала, что терпение Темного Лорда коротко, и уже подходит к концу. Но она не могла этого сделать, нет, не могла…
– Авада Кедавра, – бесцветным тоном произнес голос рядом.
Полыхнуло зеленым, и Дин обмяк, как тряпичная кукла. Гермиона ошеломленно уставилась на Рея, который медленно опустил волшебную палочку. Его лицо ничего не выражало, но Гермионе внезапно удалось считать его эмоции. Это вышло совершенно случайно, она даже не сразу поняла, что произошло, и то, что она ощутила, поразило ее намного больше, чем если бы она почувствовала его ненависть или злобу: Рей сделал это, чтобы его сестре или Гермионе не пришлось. Он считал, что, если есть такая возможность, то он просто обязан защитить девушку, что так обязан поступать каждый лорд.
– Круцио, – произнес женский голос у них за спинами.
В тело будто вонзились тысячи раскаленных игл. Гермиона закричала, крепко зажмурившись, и перед глазами заплясали красные и желтые искры. Дальше – хуже: казалось, чьи-то огромные руки заживо выворачивают ее наизнанку и, одновременно, снимают с нее кожу. Все остальные ощущения растворились в адской боли.
Сколько это длилось, определить она не могла. Боль прекратилась так же резко, как и началась. Гермиона лежала на животе, вся в холодном поту, тело била крупная дрожь. Все мышцы ныли так, словно она их растянула. Ноготь на среднем пальце правой руки сломался и кровоточил – очевидно, она царапала ногтями пол.
Драко и Эстель тоже лежали на полу, стараясь отдышаться.
– Беллатриса не зря славится своим умением использовать Круциатус, – произнес Темный Лорд.
Юбка Беллатрисы прошелестела в шаге от Гермионы. А она и не заметила, как Лестрейндж вошла. Мерлин, это было хуже, чем описывал Гарри, в сто раз хуже.
– Встать! – рявкнул Волдеморт.
Все трое немедленно сорвались на ноги, Гермиона вытерла слезы и пот тыльной стороной левой руки.
– Я недоволен, – змеиное лицо Темного Лорда исказилось от злобы, став еще более ужасным.
Нагайна зашипела, приподнявшись над полом. Пасть у нее была огромная, размером с волчью. Гермиона с Эстель опять прильнули к Рею. Наверно, со стороны это выглядело более чем глупо.
– Мне не нужны здесь мягкотелые слабовольные неженки или сочувствующие моим противникам гуманисты, – Волдеморт крепко сжал волшебную палочку. – Еще одно проявление вашей слабости – и я убью вас всех! – он откинулся на спинку кресла и долго с отвращением смотрел на них.
Гермиона стояла, опустив голову. Ее опять охватила апатия, и сейчас ей было безразлично, даже если он немедленно убьет их. Сама виновата, нечего было соваться в это змеиное логово. Возомнила, что может быть такой, как Северус.
– Вы останетесь здесь на несколько дней, – внезапно распорядился Волдеморт.
К Гермионе вернулся страх, почти ужас. Здесь? В замке Марволо? Напоследок Волдеморт наградил их еще одним Круциатусом, и домовик препроводил их наверх. Шли молча, едва передвигая ноги. Гермиона краем мантии осторожно вытерла кровь с пальца, стараясь не причинить боль. Под сломанным ногтем пульсировало.
– Корни просит мисс сюда, – домовик распахнул перед Гермионой дверь комнаты.
Она вошла в просторную холодную спальню и повернулась к остальным. Выглядели они паршиво, да и она, небось, не лучше.
– Доброй ночи всем, – с трудом выдавила она после минуты взаимного рассматривания: казалось, сегодняшний вечер странным образом объединил их. Можно было без слов понять, что они тоже напуганы и измотаны, и что тоже отчаянно не хотят служить Лорду. Или это из-за внезапно проявившейся у Гермионы способности читать чужие эмоции? Да уж, ментальные блоки у них не самые впечатляющие.
– Доброй ночи, – так же вяло отозвались трое.
Гермиона тихо прикрыла дверь и оперлась на нее спиной. Она закусила нижнюю губу, сдерживая рыдания. Перед глазами стояла слезинка, упавшая на пол перед Дином. Как жить с этим воспоминанием дальше, Гермиона не представляла. Сейчас она, по крайней мере, была настолько измотана, что все эмоции притупились.
Она с трудом отлепилась от двери и приблизилась к широкой кровати. Надо отдохнуть – позади остался только первый круг ада. Или даже первый еще впереди.
***
Когда Гермиону увели, Снейпы с Мальсибером так и остались сидеть в гостиной, и Регулус с ними. Вскоре у леди Снейп от волнения разболелось сердце, и Северус отвел ее наверх чуть ли не силком. Гиневра металась по гостиной, нервируя всех, включая Регулуса. Он пытался представить себе, в каком состоянии вернется Гермиона, но не мог – прямо жутко становилось. Сам он был в достаточной степени эгоистичен, чтобы не изводить себя укорами за былые прегрешения, которые, как он считал, сполна искупил у озера. У Гермионы, он в этом не сомневался, будет немало возможностей сделать то же самое, но у гриффиндорцев по части отпущения грехов самим себе все до абсурда усложнено. Дураки – это слово по-прежнему как нельзя лучше их характеризует, и так из поколения в поколение века на пролет.
Наконец, Кэрроу вернулись… но без Гермионы. Регулус раздраженно мотнул хвостом. ГДЕ? В гостиной повисла гробовая тишина – судя по всему, родители пропаж боялись произнести вслух этот вопрос.
– Мисс Снейп, мистер Мальсибер и мисс Мальсибер погостят у нашего Хозяина, – Алекто не скрывала, что испытывает удовольствие от сообщения этой новости.
«Мерлин, хуже не придумаешь», – опять мотнул хвостом Регулус. Ему показалось, что Гиневра сейчас упадет в обморок, но, видно, он ошибся.
– Почему? – резким тоном потребовала она, подступив к Алекто.
Амикус дернулся в ее сторону, но Алекто хлопнула его ладонью по груди, даже не удостоив взглядом – как хорошо дрессированного пса.
– Во избежание курьезов, – ледяным тоном процедила Кэрроу. – Через два дня Северус вместе с группой Пожирателей отправится в Косой переулок, дабы напомнить лавочникам, кто здесь хозяин, и… – она посмотрела на Снейпа, – … проводить мистера Олливандера в замок Марволо.
Северус невозмутимо кивнул. Гиневра продолжала прожигать Алекто взглядом исподлобья.
– Не беспокойтесь, – усмехнулась Кэрроу. – Темный Лорд гостеприимный хозяин, он позаботится о досуге своих гостей.
Бестолковую Кэрроу явно не учили в детстве, что спички детям не игрушки. Гиневра молниеносным движением схватила ее за волосы и швырнула на пол, одновременно заклятьем отправив Амикуса поваляться в углу. Затем отдернула рукав и сжала предплечье Алекто, оставив на нем ожог в форме руки – та лишь тонко запищала, обездвиженная заклятьем.
– Ты что творишь! – заорала она, когда Гиневра, безумно сверкая глазами, ласково коснулась пальцем ее виска. – Темный Лорд…
– Советую тебе подумать о том, чтобы вернуться в родные пенаты, – прошипела Гиневра, низко наклонившись к ее лицу. – Потому что я чокнутая, и плохо контролирую свою силу. Могу и поджарить ненароком.
Алекто учащенно дышала, глядя на нее снизу вверх – судя по всему, свой запас электрической энергии она сегодня исчерпала. Снейп тем временем спокойно приблизился к Амикусу и стер ему последнее воспоминание.
– Ты же знаешь, я у Темного Лорда на хорошем счету, – промурлыкала Гиневра. – Если я немножко проучу тебя, он не станет возражать. Ведь ожоги по всему лицу никак не помешают тебе служить нашему Хозяину.
Прошло еще несколько мгновений. Алекто с изумленным видом пялилась на Гиневру, пытаясь понять, серьезно ли та говорит. Регулус тоже не отказался бы это узнать.
– Думаю, мы друг друга поняли, – пришла к выводу Морроу и отпустила свою жертву.
Алекто медленно поднялась, невольно покосилась на свою руку и, гордо вздернув подбородок, направилась к выходу, по дороге пнув брата. Тот очнулся.
– Что… случилось?
– Ты упал! – рявкнула Алекто уже из коридора.
«Десять баллов Гриффиндору», – подумал Регулус. А в школе ничто не указывало на то, что Гиневра станет такой хищной ведьмой. Снейп довольно усмехнулся, глядя на нее, затем бесцеремонно и совсем не нежно взял Регулуса за шкирку и отнес в комнату Гермионы.
По дороге, несмотря на неудобный способ перемещения, Регулус начал прикидывать в уме возможные варианты. Нужно действовать так, чтобы не подставить Снейпа, подвергнув тем самым жизнь Гермионы опасности. Наверняка вокруг лавки уже расставлены заклятья или дозор, чтобы уличить Снейпа или поймать кого-нибудь из Ордена. Надо, чтобы мастер Олливандер смылся сам. Он это умеет – надо только предупредить. К концу путешествия в висячем положении Регулус уже придумал кое-что стоящее. Придется, правда, взяться за это самому, честным простофилям такое не доверишь. В целом, это даже логично. Гриффиндорцы будут верить в свою чистоту и непорочность, в свою справедливость и правоту – это необходимое условие для того, чтобы они смогли построить новое общество в будущем, а знать, что их сторона применяла методы своих противников, им вовсе необязательно. Детская психика такого не выдержит. Жаль только, что Гермионе это вряд ли объяснишь – мол, так уж сложилось, что тебе придется стать одной из тех, кто выполнял черную работу для всеобщего добра. В этом вопросе некто Дамблдор лицемерил, воспитывая новое поколение – вон, Орлеанская дева, к примеру, многих врагов порубала, чтобы возвести на престол короля.
***
Нарцисса вся извелась, ожидая возвращения Драко. А вместо него явилась Белла.
– Где Драко? – выдохнула Нарцисса.
Сердце пустилось танцевать степ.
– Он несколько дней побудет у Лорда, – холодно уведомила Белла. – Он был наказан за плохо выполненное задание.
Нарцисса с трудом сделала новый вдох. Белла стояла перед ней совершенно невозмутимая и холодная, в полутьме комнаты тени плясали по ее лицу. Наказали, что ж… не убили – и на том спасибо. Но Нарцисса все равно подумала, что ненавидит Темного Лорда. Она эту ошибку Люциусу никогда не простит.
– Белла, – вдруг насторожилась она. – А кто наказывал-то?
Беллатриса какое-то время не мигая смотрела на нее – то ли решала, что ответить, то ли пыталась угадать ее чувства. Нарцисса ее – угадала. Еще прежде, чем сестра сухо произнесла:
– Твой сын такой же никчемный, как его отец. Ему была оказана честь, а он…
– Убирайся из моего дома, – ледяным тоном приказала Нарцисса.
Беллатриса осталась спокойна. Изогнула черную бровь-пиявку:
– Я?
Нарцисса кивнула – так же невозмутимо, без страха. Не ей бояться Беллатрису Лестрейндж.
– Хорошо, белая фея, – со скрытой угрозой пропела та.
«Белой феей» Нарциссу называли в кругу семьи, когда она была маленькой – Регулус придумал.
– Хорошо, – еще раз повторила Белла, будто что-то для себя решив, и, неохотно оторвав от нее взгляд, вышла.
Дьяволица. Нарцисса повернулась к окну и перевела дыхание. «Мерлин, помоги нам».
_____________________________________________________________
И как итог главы:
Gamma ray – Pray
(Осторожно! Старый рок (1997)! Но если решитесь послушать, внимательно слушайте слова)
========== 30. Поручение Темного Лорда ==========
Регулус сидел за столиком в «Дырявом котле». Место он выбрал не в самом темном углу, но и не на виду у всех. Накинув капюшон, он рассматривал посетителей, терпеливо ожидая, когда же явится патруль, чтобы подкрепиться – а что он непременно появится, можно было не сомневаться: Том, владелец «Дырявого котла», справно извещал Грюма о происходящем в Косом переулке. Многие из работников Отдела правопорядка, не желая иметь проблем с новой властью и с целью сохранить стабильный заработок, остались в Министерстве и выполняли приказы Радикальной партии. Это составит дополнительные проблемы, если режим Волдеморта все-таки будет свергнут: начнутся все эти разборки, кто прав, кто виноват, кто просто думал о своей шкуре, кто поддерживал чистокровок искренне, а кто надеялся по-тихому помогать попавшим в опалу. Каждая новая власть стремится убрать куда подальше ненадежных людей, а под раздачу попадают все подряд. Патрульным придется несладко: никто не будет думать, что они выполняют приказы Министерства, потому что боятся за свои семьи, нет. Для людей, в первую очередь для тех, чьих родных они арестовали, полицейские станут живым воплощением нового режима – для среднестатистического волшебника патруль на улице значительно реальнее, чем лица с первой полосы «Ежедневного пророка». Да уж, буря над Британскими островами стихнет еще не скоро.
Регулус отломил кусочек овсяного печенья и обмакнул в кофе, глядя, как печенье впитывает влагу, становясь темнее. Он точно знал, что в этой войне будет много жертв и много сломанных судеб. Второе, по его личному мнению, было хуже. «А эта твоя пренебрежительность и ирония… это…» – бурчит мисс Снейп, негодуя, и вдруг замолкает, ощутив, что они с Сириусом готовы расхохотаться. Выглядит она при этом донельзя забавно. «Это?» – нет, Регулусу все-таки хочется услышать ожидаемый вывод. «Это довольно распространенный способ самозащиты в последние сто лет», – расстроено заканчивает Гермиона, раздосадованная и даже немного обиженная.
Регулус невольно улыбнулся воспоминанию. Все-таки, странно, как можно быть такой наивной и искренней? Небось, у Снейпа она не такой выросла бы. Хотя, кто знает: Гиневра лет до семнадцати была практически такой же, только более замкнутой. А, может, и Гермиона такая: он-то видел ее только в кругу самых близких и горячо любимых людей. Да, то, как сильно она любит Гарри и Стеллу, можно было легко прочесть по ее глазам. Регулусу вовсе не хотелось, чтобы она изменилась, чтобы растеряла свою доброту и открытость. Война вообще не для таких, как она. А Пожиратели быстро ее «перевоспитают». Или, скорее, сломают. Эх, где он, этот счастливый случай, когда он ему так нужен? Разве их с Сириусом общего везения не должно хватить на то, чтобы вытянуть дурацких Снейпов из передряги?
Печенье размякло, кусочек отвалился, и в чашке закружились крошки. Регулус вернул остатки на тарелку и заказал еще одну чашку кофе. Как раз в это время в «Дырявый котел» ввалились продрогшие патрульные.
– Эй, Том, нам по кофейку, – хрипло произнес один и шмыгнул носом.
– С ложечкой коньяку, – добавил второй. – Дьявольская работенка, согревающие чары выдыхаются все быстрее.
– А ты уволься, Бен, – предложил один из завсегдатаев. – И совесть, глядишь, по ночам беспокоить не будет.
Патрульный Бен мрачно взглянул на говорившего.
– Джон, тише, – попросил его спутник.
– Хадженс, помалкивай, да целее будешь, – посоветовал Бен, грозно топорща усы, потом бросил напарнику: – Сейчас вернусь.
Он поднялся со стула и скрылся в туалете. Регулус, выждав секунду, последовал за ним. Бен делал свои дела, насвистывая какую-то мелодию.
– Империо, – одними губами произнес Регулус.
В свое время Орион научил своих сыновей и племянниц отлично управляться с этим заклятьем, и блестяще ему сопротивляться тоже. Сириус, правда, учился со скрежетом зубовным и бесчисленными ссорами, но от фамильной предрасположенности к Темным чарам деваться ему было некуда – все равно все схватывал на лету.
Регулус мысленно приказал патрульному предупредить Олливандера и отдал свое сквозное зеркало, чтобы старик связался с Сириусом – он хотел забрать мастера в поместье Блэков. Полицейские то и дело захаживали в лавочки Косого переулка, чтобы нагнать страху на посетителей, и заодно согреться, а у Олливандера бывали чаще, чем у всех остальных вместе взятых, подозревая старика в «незаконном сбыте волшебных палочек маглорожденным», поэтому их появление там не вызовет и тени подозрения. Регулус так и представил, как гордится своим новым статусом мастер волшебных палочек: Олливандер был тот еще авантюрист.
Вернувшись в зал, Регулус допил свой кофе и покинул «Дырявый котел». Он зашагал вверх по улице, на всякий случай проверяя, нет ли за ним хвоста. Нужно было предупредить Сириуса, чтоб готовился встречать Олливандера, а заодно и покопаться в библиотеке – все равно до завтрашнего дня в Принц-мэноре делать нечего. А Регулусу Блэку было просто необходимо постоянно занимать себя жизненно важными делами, чтобы не оставалось времени на праздные размышления на личные темы. Ему не хотелось задумываться над тем, что сейчас происходит с мисс Снейп, а также над тем, почему его это вообще так интересует. В своей жизни Регулус беспокоился только о девушках из рода Блэк, а эта новая привязанность возникла так быстро, что просто застала его врасплох.
Он завернул за угол, постоял немного, убеждаясь, что никто не спешит за ним следовать, затем вытянул из кармана фамильный перстень, надел и повернул на пальце.
***
– Как ты, нормально? – спросил Гарри, сочувственно заглядывая ей в глаза.
Гермиона кивнула, хотя вовсе не была в этом уверена. Они сидели в кухне дома по площади Гриммо, и она совершенно не помнила, как сюда попала. В животе угнездился ледяной комок тревоги. Северус сидел по правую руку от нее, как всегда, с непроницаемым видом. Как же они, все-таки, попали сюда? Как умудрились уйти от Кэрроу? Эти, и многие другие вопросы кружились у нее в голове, но она боялась произнести хоть один вслух. И ее немного задело, что Регулуса среди собравшихся не было. Но о его отсутствии она спрашивать уж точно не намерена.
– Слава Мерлину, мы вытащили тебя, – улыбается Стелла. – Мы все извелись.
– А я уж было подумал, не по доброй ли воле вы ушли? – полушутя говорит Сириус.
Северус неопределенно хмыкает.
– Вспомнив о тебе, я поколебался, стоит ли возвращаться, – ядовито уведомляет он.
Гермиона потерянно молчит. Все улыбаются и смотрят на нее выжидающе. Комок в животе неприятно пульсирует. Она делает глубокий вдох, чтобы успокоиться, и оглядывается по сторонам. На камине стоят массивные часы, которых она не припоминает, показывают половину третьего, стол то ли новый, то ли заново покрыт лаком – непонятно. На потолке, кроме обычных сковородок, висят пучки разных трав – еще одно маленькое новшество. Гермиона смотрит на пучок полыни у себя над головой, она источает горький и резкий запах, от которого даже во рту появляется горьковатый привкус. В кухне чище, чем когда-либо, только в углу плетет паутину паук – сам маленький, а лапы длинные и тонкие, как ниточки.
– Гермиона, – окликает ее Стелла.
Гермиона переводит взгляд на своих друзей. Она все еще растеряна, настолько, что даже радости от встречи не испытывает.
– Ты хоть рада? – спрашивает Гарри. – На тебе лица нет.
Паук в углу старательно строит воздушную крепость. Убрать бы его отсюда.
– А как мы сюда попали? – задает Гермиона самый безобидный из своих вопросов.
Нет, стол определенно новее, только копия старого.
– В тебя заклятьем попали, поэтому ты не помнишь, – отвечает Сириус. – Так будет некоторое время.
– А Метка? – Гермиона ощущает внезапную враждебность к ним всем: и к друзьям, и к Сириусу, и даже к отцу.
– Нам удалось ее нейтрализовать, – хвалится Гарри.
Гермиона интуитивно укрепляет свой ментальный блок. Запах полыни и паук в углу становятся невыносимыми.
– Как вы нейтрализовали Метку? – спрашивает она, уже зная, что это сон.
Стоит только сильней напрячься – и глаза Гарри из зеленых становятся красными. А обстановка вокруг изменилась по одной простой причине – такой ее видел Волдеморт, наверно, еще в те времена, когда были живы родители братьев. Выходит, в ее воспоминания ему пробраться не удалось, раз пришлось удовольствоваться собственными. И вот почему здесь присутствуют не все.
Гарри начинает смеяться – сначала глухо, а потом все громче, голос его становится выше и противней…
Гермиона открыла глаза и резко села в постели вся в холодном поту. Сердце бешено билось о ребра. Она подтянула колени к груди и уперлась в них локтями, обхватив ладонями голову. Сон норовил ускользнуть. Нет, надо сосредоточиться и воспроизвести все детали, чтобы убедиться, что она не сказала ничего компрометирующего. Она не задала ни одного неосторожного вопроса. Отлично. И не проявила ни малейшей радости, увидев друзей, это точно. Она была слишком растеряна, чтобы пытаться осознать внезапно обрушившееся на нее счастье. Именно потрясение ее и спасло. Проклятье! Гермиона швырнула подушку о стену. Она должна быть еще бдительнее. Нужно работать над ментальной защитой во сне – именно тогда подсознание уязвимее всего. Она ведь читала об этом. А если Волдеморт что-нибудь внушил ее подсознанию? Гермиона сглотнула, колючий страх забрался ей под кожу. Темную комнату заполнило ощущение чьего-то присутствия. Гермиона вжалась в спинку кровати, стуча зубами от страха и охватившего ее озноба. Изо рта при выдохе вдруг повалил белый пар. Она опять сглотнула и обхватила себя руками. Нужно попытаться разжечь огонь в камине. Ведь для нее это проще простого, стоит только подумать. Но, как она ни пыталась, ничего не происходило – ее сила исчезла, словно никогда и не было. Раздался какой-то хруст, и в комнате внезапно посветлело: ровно настолько, чтобы она увидела корку льда, стремительно покрывающую стены и пол. Стало невыносимо холодно. Гермиона зажмурилась и затрясла головой.
– Это сон, – зашептала она. – Это все еще сон…
«Кто», – зазвучало у нее в голове. Она сжалась в комочек, стараясь вытолкать голос из своей головы. «Кто носит маску моих слуг?» – потребовал голос, ввинчиваясь болью в виски. Гермиона опять затрясла и без того разрывающейся от боли головой.
– Я не знаю! – выкрикнула она.
Думать было невозможно. Боль все нарастала.
«Кто из твоих друзей делает подобные вещи?»
Лед покрывал уже и постель, обжигая прикосновением ее ноги. Гермиона стучала зубами от холода, но боль в голове размывала все остальные ощущения. Пожалуйста, пусть это прекратится.
– Я не знаю! – истошно завопила она.
Из носа брызнула кровь, заливая обледеневшую ткань мантии. Гермиона вскрикнула. Кровь лилась ручьем, безостановочно, текла по подбородку, по груди, по рукам, которыми она старалась ее вытереть. Если это немедленно не прекратить, она умрет! Гермиона запрокинула голову…
Над ней, прямо на потолке, сплетались бесчисленные змеиные тела. Чешуя влажно блестела в свете факелов, кольца свивались и разворачивались, змеи ползали друг по другу, их омерзительные тела почти чувственно переплетались и запутывались. И вдруг ноги Гермионы оторвались от пола, и она полетела вверх… нет, вниз, прямо в змеиное плетение. Через миг она упала посреди змей, на их скользкие мокрые чешуи. Змеи разъяренно зашипели. Гермиона хотела тут же вскочить, но ее обвили огромные кольца, не позволяя сдвинуться с места. Змеи копошились у нее в волосах, прямо под ухом раздавалось шипение, и она ощутила, как медленно тонет в этом море чешуйчатых тел. Нет, Мерлин. Гермиона жалобно пискнула. Над ней показалась большая треугольная голова Нагайны, смотрящая на нее красными, как у ее хозяина, глазами.
«Говори, маленькая дрянь! Кто смеет носить маску Пожирателя?»
– Я н-не знаю…
Змея проползла у нее прямо по лицу, кольца вокруг сомкнулись сильнее. Это же только сон, только сон, во сне невозможно умереть… Змеиные тела сплетались над ней, закрывая последние просветы, пачкая ее лицо холодной слизью. Слизь забилась в ноздри, не давая сделать вдох. Нет, нет, не надо…
Гермиона свалилась с кровати, больно стукнувшись головой, и, очевидно, от этого проснулась. Она тут же провела ладонью по лицу – никакой слизи, но желудок свело от одного воспоминания. Она бросилась в ванную и согнулась над унитазом, а потом, как всегда после рвоты, разрыдалась. Ее бил озноб, во рту стоял горький противный привкус, а желудок судорожно сжимался. Гермиону еще раз стошнило, и она бессильно опустилась на холодный кафель, привалившись спиной к ванне. Какое-то время она сидела в темноте, пережидая, пока желудок придет в норму. Наконец, к ней вернулась способность соображать. Она тут же сосредоточилась на своей силе. Все факелы в помещении, а заодно и камин вспыхнули ярким пламенем, обнадеживая, что это действительно не сон.
Гермиона обхватила колени руками и уставилась перед собой, боясь закрыть глаза дольше, чем на секунду. Она чувствовала себя маленькой, беззащитной и абсолютно одинокой. Было невыносимо знать, что никто ей не поможет, что надеяться ей не на что. Ей было тем трудней, что в первом своем сне она видела лица друзей и отца, пусть даже глаза Гарри и стали красными. Ощущение было такое, будто прошла целая жизнь с их последней встречи. Глаза наполнились слезами. Гермионе почему-то казалось, что она никогда больше не увидит их, что не выберется из этого замка живой. Ей стало невыносимо жаль себя, и в голове завертелся отчаянный вопрос «Почему именно я? Почему все это именно со мной?» Уткнувшись лицом в колени, Гермиона тихонечко заплакала.
