Текст книги "Ты только держись (ЛП)"
Автор книги: NorthernSparrow
сообщить о нарушении
Текущая страница: 57 (всего у книги 59 страниц)
– Но рак не от Бога, так что забудь про всю эту теорию, – говорит Дин. Он больше не может выносить вид этого снимка, слишком уж он убийственно знакомый. Дин машинально поднимается на ноги на начинает шагать туда-сюда, расчесывая рукой волосы. – Рак от Амары, – повторяет он, пытаясь это осознать. – Он от Амары… а вовсе не от Чака… Рак был от Амары…
– Ох черт, мы должны были догадаться… – говорит Сэм. Дин перестает ходить и смотрит на него, и Кас тоже поднимает глаза. Сэм поясняет: – Что бы ни вызвало рак, оно было темным! Мы же об этом знали! Мы видели своими глазами! В тот раз, когда Кроули пытался извлечь его из Каса, помнишь? Мы ведь только тогда и смогли мельком увидеть его природу… – Он умолкает.
Дин испускает тихий стон.
– В комнате стало темно, – говорит он, потирая лоб. – Темно. Там стало темно. Как я не обратил внимания?
– Темно? Была темнота? – спрашивает Кас. Тон у него удивленный, и Дин вспоминает, что Кас потерял сознание в результате эксперимента Кроули и не видел той странной разорвавшейся вспышки черноты, заполнившей библиотеку. Кас говорит: – Я полагал, что, если Кроули коснулся источника рака, должна была быть вспышка света. Было бы райское сияние. Что, белого света не было?
– Только облако черноты, – говорит Сэм мрачно, качая головой. – Раздулось и заполнило все помещение – помнишь, Дин? Все в итоге оказалось покрыто черной сажей.
– Сажу я помню, – говорит Кас тихо. – Как же я не додумался спросить…
Дину хочется застонать.
– Я должен был заметить! – говорит он. – Черное облако дыма с сажей – это же ее визитная карточка! Так Амара выглядела, когда только появилась в самом начале! Как облака черного дыма! Как мы не заметили?
– Ну, нас всех тогда сбило с ног, – замечает Кас. – Я даже беспокоился, что вы могли получить сотрясение мозга. Неудивительно, что на какие-то вещи вы не обратили внимания.
– Нет, я должен был заметить, – говорит Сэм. Он явно не собирается давать себе спуску. – Сила Бога всегда светлая. То есть я же неспроста весь день зову Каса «светлячком», правда? Тропа-то Светлого ангела… потому что ангелы несут свет. Бог несет свет.
Дин моментально вспоминает яркий свет, всегда сопровождавший проявления могущества Каса в прошлом: его крылья излучали свет, его карательные жесты едва не ослепляли всех вокруг (а некоторых и ослепляли) сияющим белым светом. И даже его блестяще-белая ангельская сущность сияла ярко всякий раз, когда он менял оболочку. Небесные порождения, божьи творения, сияют светом. Дин знал это уже давно.
Кас сидит, приложив руку к груди; его взгляд стал рассеянным – такой же погруженный в себя вид был у него вчера, когда он думал о своей новой душе, расправив на груди пальцы, как будто пытался ее почувствовать.
– Да. Да, – говорит он. – Все сходится. Так и есть. Логично. Это согласуется с тем, что я чувствовал все это время. Я только не понимал до сего момента. Но рак всегда ощущался как что-то темное… как темнота, разъедающая меня изнутри. Почти как… чужеродное вторжение. Но в то же время была эта искра света, искра… это сложно объяснить. Источник света, который разрастался. Это было семя новой души. – Он делает паузу, потом добавляет: – И сейчас я понимаю, что эти два ощущения были из разных источников. Они всегда ощущались независимо. Я давно должен был понять, что на меня оказали влияние две разных силы, а не одна.
– Ну, мы все равно мало что могли с этим поделать, – замечает Сэм. – В любом случае, как только рак прижился, он превратился в смертную проблему. Кас, ты же говорил, что пробовал святое масло, да? – Кас кивает, и Сэм говорит с видом некоторого облегчения: – Ну ладно. По крайней мере мы не пропустили какое-то очевидное лекарство. Полагаю, Амара просто… привела его в действие? А потом он уже жил сам по себе. – Кас снова кивает, и Сэм заключает: – Тогда, полагаю, мы ничего и не могли сделать иначе.
– Но за что? – спрашивает Сара. – То есть хорошо, конечно, знать, что не Бог послал ему рак, но… с чего этой Амаре награждать Кастиэля раком? Это был какой-то ответ на акт Бога? Чего она добивалась?
Сэм предполагает, обращаясь к Касу:
– Может быть, чтобы твоя душа выросла побыстрее? Посадить семя, а потом наградить тебя страшным смертным испытанием, чтобы ты… не знаю, быстрее «воодушевился»?
Кас медленно качает головой.
– Я думал об этом, и я уверен, что Чак посадил в меня душу, когда в последний раз видел меня в том баре. Я тогда что-то такое почувствовал… И они с Амарой тогда еще враждовали, правда же? Сомневаюсь, что они как-то согласовали свои действия.
– Да эти двое не смогли бы согласовать своих действий, если бы вся планета от этого зависела, – соглашается Дин. – Это вообще чудо, что они чертово солнце не потушили! Готов поспорить, ни один из них не поинтересовался, что другой делает с Касом. Может быть, Кас и «воодушевился» быстрее, но я ни за что не поверю, что эти двое это спланировали.
– Но тогда… с чего вообще подсаживать ему рак? – спрашивает Сэм в недоумении. – Зачем Амаре это делать? Просто из вредности? Чтобы отомстить Касу? Но… за что? Кас, она имела что-то против тебя лично?
Кас тоже выглядит озадаченным.
– Насколько мне известно, нет, – отвечает он. – Не больше, чем против кого-либо другого. Мы кратко пересекались, но она одержала надо мной верх без труда. Я определенно не был для нее угрозой. Она не видела во мне врага, достойного внимания, – когда она вообще обратила на меня внимание, это была лишь насмешка, пренебрежение. Для нее я лишь очередной незначащий ангел. Хотя… – Его лицо приобретает задумчивое выражение. – Она сохранила мне жизнь. Уничтожила многих других ангелов, но оставила меня в живых. Я так и не понял почему.
Сэм совсем сбит с толку.
– Но зачем оставлять тебя в живых и после вызывать у тебя рак?
– Она просто обожает играть с людьми, – отвечает Дин.
Сэм возражает:
– Но разве она не отнеслась к тебе в конце почти по-доброму? Ты говорил, она даже хотела сделать тебе подарок. Разве это не она вернула маму в качестве подарка? Зачем воскрешать маму, но пытаться убить Каса?
У тут Дина падает челюсть.
– Что? – не понимает Сэм, и они с Касом оба смотрят на Дина. Но Дин больше даже не видит их: он вспоминает Чинди и их краткий разговор за Завесой о его матери.
«О да, ваша мать, – сказала Чинди. – Она уже давно планировала этот свой побег из Рая. Она умница: выбрала момент, когда все отвлеклись на тускнеющее солнце. Но ее быстро разыскали и вернули».
Дин медленно произносит:
– Маму прислала не Амара. Мама пришла сама.
– Что? – снова спрашивает Сэм.
– Я все эти месяцы думал, что маму прислала Амара, – говорит Дин. Он все еще на ногах, но больше не ходит туда-сюда: теперь он смотрит за окно на снег, вспоминая тот странный эпизод с Амарой и Чаком месяцы назад. – Амара сказала, что хочет сделать мне подарок, и потом появилась мама, так что я решил, что это он и есть. Но Чинди мне сказала… сказала, что мама сбежала из Рая сама. – Он поворачивается и встречает недоуменный взгляд Сэма. – Чинди сказала, что мама давно планировала побег и сама выбрала этот момент. Момент, когда все в Раю были отвлечены грандиозным спектаклем с тускнеющим солнцем. – Он умолкает на мгновение, задумавшись. – И если это правда, тогда…
– …тогда Амара не имела отношения к появлению мамы, – заканчивает Сэм.
– Что означает, ее подарком была вовсе не твоя мать, – говорит Кас. В его голосе появилась странная нота; он смотрит на Дина.
– Значит… подарок – это не мама, – повторяет Дин медленно. – Подарок – это…
«Что мне было нужно больше всего».
Дин умолкает.
Он смотрит на Кастиэля. Кас спокойно встречает его взгляд. На его губах даже виден намек на улыбку, как будто он находит все это слегка забавным.
– У нее и должны быть немного темные подарки, правда же? – говорит Кас.
У Дина стучит кровь в ушах.
Кас продолжает:
– Я думаю, в любом подарке от Амары было бы что-то извращенное. Что-то темное. Даже если у нее лучшие намерения. Так что, полагаю, даже если она хотела сделать для тебя что-то хорошее, она могла просто по природе своей выбрать для этого… темный способ, так сказать.
– Вы о чем, ребята? Я что-то не понимаю, – говорит Сэм, глядя на них по очереди. – В чем заключался подарок? И какое отношение к этому имеет рак? Дин, что конкретно Амара сказала?
– Она сказала… – отвечает Дин, и его голос выходит таким хриплым, что ему приходится прочистить горло и начать фразу заново. Его лицо горит, руки дрожат, и он не может оторвать глаз от Каса. – Э, она сказала, что даст мне то, что мне нужно больше всего.
Следует долгая пауза.
Какое-то время единственный слышный звук – это шептание зимнего ветра снаружи.
Кас поднимается, берет Дина за руку и отводит к дивану, где сажает рядом с собой. Он зажимает трясущуюся руку Дина между своими ладонями. Дин оцепенело сидит рядом с ним. Он думает о том, как плохо было Касу в прошедшие месяцы, обо всей боли и тошноте, которую он вынес. Думает о Гранд-Каньоне, о том, как Кас давился кровью и чуть не умер в том вертолете; о том, как он лежал обнаженный, весь в крови, такой беспомощный и беззащитный на той больничной койке. Он думает про Первую неделю в начале декабря, про то, как Кас свернулся на кровати и ему было так плохо и больно, что он не мог вынести даже прикосновения. Он думает о том, как Кас выпал из Импалы на асфальт и его тошнило на обочине; думает о том, как Кас потерял сознание в химическом мотеле и как кровь капала у него изо рта.
Обо всех операциях, о шрамах, о потере веса, о потере волос, обо всех тяжелых ночах…
Обо всей боли. Обо всех страданиях. Обо всем страхе.
Сара неуверенно произносит:
– Э, я не хочу чрезмерно любопытствовать, но вы что, хотите сказать… эм… это значит… что…
Дин отвечает без выражения:
– Амара наградила Каса раком, чтобы я наконец…
Но он не может даже произнести этих слов.
– Чтобы мы с Дином могли быть вместе, – говорит в конце концов Кас.
***
Сара настолько растерялась, что Сэм уводит ее прогуляться. Отчасти чтобы дать ей время привыкнуть и рассказать ей кое-какие подробности, думает Дин, но отчасти явно и затем, чтобы дать Касу и Дину время наедине.
Какое-то время Дин и Кас сидят на диване. В конце концов Кас встает, все еще держа Дина за руку, осторожно тянет его, пока тот тоже не поднимается на ноги, ведет его наверх и укладывает на кровать. Дин слишком потрясен, чтобы даже снять одежду; они ложатся поверх покрывала, прямо в одежде и в носках, и Кас натягивает сверху плед. Долгое время они молча лежат рядом, Дин в объятии Каса.
Наконец Кас говорит задумчиво:
– Знаешь, в ее защиту надо заметить, что Амара понятия не имеет, что такое смертные страдания. Она вполне могла воспринимать это как нечто совершенно тривиальное. Попробуй взглянуть на это ее глазами, – продолжает он. – Для Амары – да и для Чака, я подозреваю, – шесть-семь десятилетий смертной жизни – это мгновение ока, мимолетная прелюдия к бесконечному существованию после смерти, которое, я думаю, они и воспринимают, как основную жизнь. Я часто задумывался о том, что, может быть, этот смертный мир – для них всего лишь игровая площадка. Почти как видеоигра, в какие, я видел, ты играешь, Дин. Когда ты играешь в игру, ты переживаешь о том, что случится с ее героями? Ты переживаешь, что они страдают? Для тебя это не реальность, это ничего не значит. Мне кажется, и они смотрят на смертный мир похожим образом.
– Думаешь, она знала, что ты выживешь? – спрашивает Дин глухо.
Кас на это даже смеется и качает головой.
– Нет. Существа вроде Амары и Чака… – они не понимают, что для нас, остальных, означает смерть. Для них это тривиальная перемена. Смена состояния, как вода, обращающаяся в лед или пар. Уверен, Амара вообще не продумала этот аспект. – Кас снова делает паузу, задумавшись, и его руки сжимаются вокруг Дина. Чувствуется перемещение воздуха, мягкое нависающее тепло; Дин закрывает глаза и поворачивается лицом в плечо Каса, наслаждаясь ощущением крыльев. Кас говорит: – Скорее всего, она лишь увидела, что у нас есть потенциал быть вместе, и увидела… как этого можно достичь. А тот факт, что этот путь включал страдания, скорее всего вообще не пришел ей в голову. А если и пришел, она могла воспринимать это как нечто… естественное, положенное и даже неизбежное. В конце концов, мрак и страдания – это ее родной язык. Она только такое существование и знает. И наверняка не представляла себе, как иначе можно вызывать… – Кас начинает гладить Дина рукой по шее, – …привязанность и любовь, кроме как через какой-то мрачный путь, через страдание. – Он думает несколько секунд, потом добавляет: – Может быть, она даже полагала, что я умру. И что ты останешься с утратой. Но это тоже вряд ли было для нее важно.
– Но… если она полагала, что ты умрешь… как ты выжил? Из-за вмешательства Хавасу?
Дин лежит, уткнувшись Касу в плечо, но слышит улыбку в его голосе, когда Кас отвечает:
– И Чак, и Амара вечно забывают об одном явлении. Вечно его недооценивают, а оно обладает большой силой. – Дин немного отстраняется, чтобы посмотреть на него, и Кас спокойно встречает его взгляд. – Они должны были выучить этот урок уже давно, но это каждый раз удивляет их.
– Что? – не понимает Дин. Он думает о духах стихий, о жнецах, о какой-нибудь языческой магии. Но Кас наклоняется, прислоняясь лбом к его лбу.
– Ты, – говорит Кас. – Ты, Дин. И Сэм. Сара. Доктор Клайн. Доктор Флагерти. Парамедики, которые помогли нам в Гранд-Каньоне. Все эти люди в больницах… ассистенты, которые работают на медицинских аппаратах, люди, которые натренировали кота, работники лабораторий, ученые. Люди, которые придумали запасать кровь. Джоди, и Клэр, и Алекс. – Он набирает воздуху и добавляет: – Химиотерапия. Люди, которые ее придумали, испытали и создали клиники как у доктора Клайна.
– Люди… – повторяет Дин.
Кас кивает.
– Если уж разбираться до конца, я уверен, что меня вылечила именно химиотерапия. Ты же слышал, что сказала Сара: мои симптомы говорили о том, что она помогает. Мои анализы уже показывали улучшение, еще до Чинди и Хавасу. Это химиотерапия помогла. Дин. Помогла человеческая медицина, и все люди, которые лечили меня, и ты, и Сэм. И думаю, ни Чак, ни Амара понятия не имели, насколько повлияет людское вмешательство. Амара вызвала рак и, наверное, решила, что он меня так и убьет – и скорее всего ей было все равно. Чак подарил мне душу, но тоже наверняка думал, что на ее развитие потребуются многие годы, если она вообще приживется. Но… – Кас сжимает руку Дина. – Тут снова сыграл роль человеческий фактор.
– Кас, если все это случилось с тобой из-за меня…
– Это случилось из-за Амары, – поправляет его Кас. – И не смей винить себя. Кроме того, что я тебе только что говорил? Ты спас меня, Дин. Амара полагала, что я умру. А ты, Сэм и все остальные не дали этому случиться. – Следует долгая пауза, пока Кас изучает лицо Дина. Потом он говорит: – И в конечном итоге, знаешь, оглядываясь назад… не могу сказать, конечно, что мне понравилось болеть раком. Но нельзя отрицать, что из этого родилось нечто поистине чудесное.
Дин смотрит на него. В его голубые глаза, взгляд которых такой откровенный и прямой.
Кас говорит:
– Смогли бы мы сами к этому прийти?
– Мы были долбаными идиотами, – шепчет Дин.
– Должен сказать, я согласен, – отвечает Кас. – Но, как бы мы до этого ни дошли, какую бы роль Амара ни сыграла вначале, мы в итоге оказались здесь. Мы здесь сейчас. И это единственное, что важно. У меня только один вопрос.
– Какой?
Кас спрашивает с улыбкой, искривляющей уголок его губ:
– Я правда – то, что нужно тебе больше всего?
Дин начинает смеяться. Он ничего не может с собой поделать: это один из тех моментов, когда если не засмеешься, то заплачешь, и его одолевает смех. Он смеется все сильнее и сильнее, пока и Кас не начинает смеяться вместе с ним.
– Даже не сомневайся, Ти-берд, – говорит Дин наконец.
***
В канун Нового Года Дин и Кастиэль под бдительным присмотром Сэма и Сары проходят несколько кварталов до маленькой центральной городской площади. Там, на углу площади находится отель Уэзерфорд – простое двухэтажное деревянное здание, над балконом второго этажа которого подвешена гигантская искусственная шишка, увитая тысячами белых огоньков. Сэм решил, что им всем непременно нужно посмотреть на шишку. Дин не уверен, какой именно у них план, но и Каса, и Сару разбирает любопытство, и как только они добираются до площади, оказывается, что там в разгаре праздничное гуляние. Под шишкой собралась на удивление большая толпа. Играет музыка, и тут же продают горячий шоколад, сидр и кофе (зачастую разбавленный изрядным количеством плохоскрываемой выпивки). Поддатая толпа хором поет шотландский новогодний гимн, не попадая в ноты. Похоже, толпа в основном состоит из местных, и это дружелюбное сборище: здесь собрались все заядлые лыжники, походники и велосипедисты, которые оказываются местными бизнесменами, владельцами магазинов, автомеханиками и учителями. И врачами. Кажется, что на площади собрался весь город: Дин с удивлением натыкается на доктора Флагерти с его женой – профессором местного университета и парой застенчивых ребятишек; несколько минут спустя они встречают одного из парамедиков из вертолета; после этого – медсестру из отделения скорой и баристу из кофейни. (Похоже, это и впрямь маленький город.) Все они приветствуют Дина и Каса крепкими объятиями, и все, кажется, искренне рады хорошим новостям, которые Кас получил от доктора Клайна.
Сэм, однако, забраковал все планы, включающие длительное нахождение Дина и Кастиэля на холоде снаружи: он уже умудрился (бог знает, какой ценой) забронировать им маленький столик в чайном магазине на углу, откуда прекрасно видна шишка, висящая практически над головой.
В магазине не протолкнуться. Стол, на самом деле, на двоих, и все стулья куда-то исчезли. Так что, конечно, Сэм и Сара настаивают, чтобы сели Дин с Касом. Они втискиваются бок о бок на маленькую обитую скамью прямо у окна.
Отсюда открывается прекрасный вид на шишку. Дин берет Каса за руку под столом, и Кас сжимает его руку в ответ.
Сэм и Сара вскоре отвлекаются беседой с какими-то вновь приобретенными друзьями из толпы, которые тоже набились в чайный магазинчик. Сара заводит разговор с парамедиками; Сэм, похоже, выясняет, как забронировать поездку на мулах на дно Гранд-Каньона (и, конечно, все в зоне слышимости тут же начинают давать советы: «Мулы ходят и по новому маршруту вдоль восточного края – вы там бывали?» «Вам определенно нужен серверный край, мальчики». «Говорю вам, смотреть каньон нужно только на лодках! Две недели рафтинга, и оставьте телефоны дома. Это однозначно нужно сделать, пока вы здесь».) Все эти разговоры пролетают у Дина и Каса над головами: они единственные в зоне слышимости сидят, и впечатление такое, будто они оказались в маленьком пузырьке тишины за своим столиком у окна.
На столике каким-то образом материализуются два стакана эггнога. Дин умудряется пронести с собой заначку спиртного. Он чокается с Касом, Сэмом и Сарой, а также с большим количеством незнакомцев, после чего Кас и Дин усаживаются, чтобы вместе выпить свой эггног с градусом. Кас уютно прислоняется к плечу Дина.
«Новый год», – думает Дин. Это кажется дерзкой мыслью. Целый новый год разворачивается перед ними. Сначала можно будет заняться крыльями Каса – проработать вариант с душой громовержца, который предложила Сара. Потом, если с этим все получится, можно будет вернуться к охоте – и, если Кас полностью прокачается до своего статуса громовержца, это очень многое упростит! Может быть, с охотами получится разбираться так быстро, что у них даже появится время дома. Дину приходит в голову, что можно даже построить на земле бункера каркасный домик. Ничего экстравагантного, просто двухэтажный коттедж. Там можно оборудовать пару спален… было бы здорово иметь настоящую спальню, правда же? С окнами, которые заносит снегом, и с деревом снаружи, на которое снег будет падать… Или можно завести дом в Денвере… и ездить туда к Саре… Уж хорошо бы у Сэма с Сарой все сложилось. Сэм давно уже заслуживает счастья в жизни, и Дин понимает, что готов даже переехать, лишь бы у Сэма все было хорошо.
Черт, да может, завести дачку прямо здесь, во Флагстаффе? Почему нет? Это такой милый городок… Можно будет взять Каса в Гранд-Каньон, спуститься к тому озеру…
Дин думает о том, как отец хотел, чтобы Сэм покатался на мулах. Думает о маме. О том, как она пыталась улизнуть из Рая, одна, только чтобы сказать своим сыновьям, как она ими гордится и как любит их, сказать Дину, чтобы он был счастлив.
Он улыбается. Он крепче сжимает руку Каса.
– Дин, – произносит Кас, сжимая его руку в ответ. Дин смотрит на время, думая, что Кас хочет обратить его внимание на шишку: и точно, уже почти полночь. Осталось полторы минуты. Вся толпа шумит в предвкушении.
Но Кас хочет что-то сказать. Он подвигается чуть ближе на скамье, снова сжимает руку Дина, наклоняется и говорит тихо:
– Этот прошедший год… – Он мнется и начинает снова: – Этот прошедший год был для меня и худшим, и лучшим одновременно. Но в следующем году, если у меня сохранится ремиссия, мы столкнемся с тем… – Он снова делает паузу. – Мы столкнемся с тем, что жизнь вернется в норму. Во всяком случае, в то, что вы, охотники, считаете нормой. Ты снова начнешь охотиться вместе с Сэмом. Я бы с удовольствием вам помогал, конечно, как и всегда, но… в общем, ты уделил мне столько времени и внимания за эти прошедшие месяцы, и… теперь, когда мы знаем, что Амара приложила ко всему этому руку… – Кас делает жест, указывающий межу собой и Дином, словно прослеживая невидимую связь между ними. – Я для себя давно все решил, но я понимаю, что тебе, может быть, нужно все это обдумать. Я знаю, что для тебя это был очень странный год, и я надеюсь, ты не чувствуешь… что тебя к этому вынудили или каким-то образом подвели обманом. В общем, я только хотел сказать, если ты хотел бы на время вернуться к тому, как все было…
– А ты этого хочешь? – спрашивает Дин, бросая многозначительный взгляд на застегнутый карман жилета Каса, где лежит маленькое белое перышко. – Ты хочешь вернуться к тому, как все было?
– О, нет, – отвечает Кас, немедленно поднимая руку к карману. – Вовсе нет, нет, совсем нет, – говорит он, одной рукой прижимая к груди перо Дина, другой снова сжимая его руку. Большая шишка снаружи начинает медленно опускаться, мерцая праздничными огнями, пока часы, закрепленные на балконе, отсчитывают назад время. Толпа, набившаяся в чайный магазинчик и стоящая снаружи на площади и прилегающих улицах начинает хором отсчитывать: «ДЕСЯТЬ! ДЕВЯТЬ! ВОСЕМЬ!» Но Кас бросает на шишку лишь рассеянный взгляд – он едва замечает шум вокруг. Пока толпа скандирует «СЕМЬ! ШЕСТЬ! ПЯТЬ!» он прижимается ближе к Дину и говорит: – Мне абсолютно все равно, какую роль сыграла в этом Амара; мне важно лишь, что мы прошли через это. Но я просто хочу, чтобы ты понимал…
Толпа доходит до «ОДИН!!!» – и все начинают кричать «С НОВЫМ ГОДОМ!» Позади них Сэм и Сара забываются в долгом, глубоком поцелуе. Кругом трубят праздничные пищалки, над Дином и Касом разрывается хлопушка с конфетти, и сотни кусочков блестящей бумаги осыпаются им на головы. Кас, не обращая на все это внимания, заканчивает фразу:
– …что если тебе хочется немного, э… свободы, если ты предпочитаешь, чтобы я… в общем, отошел в тень, так сказать… – Он делает глубокий вдох и откидывается к стене. – Я пойму.
– Эти новогодние празднования же для тебя в новинку, да? – спрашивает Дин.
– Это первое, на которое я попал, – подтверждает Кас.
– Ну так вот, когда часы бьют двенадцать, – объясняет Дин, – не принято толкать перед партнером речь о том, что ты отойдешь и дашь ему больше свободы.
– Не принято? – переспрашивает Кас. – Погоди, перед партнером?
– Перед партнером, – кивает Дин. – Когда часы бьют двенадцать, принято целовать своего партнера, а не толкать речь. Вот так.
Сорок пять секунд спустя (это получился один из таких поцелуев) они отрываются друг от друга со сбившимся дыханием.
Дин произносит, обняв лицо Каса руками:
– Когда я сказал, что люблю тебя, Ти-берд, я говорил серьезно. К тому же я же должен поддерживать твою душу сияющей и полной энергии, правда? Чтобы ты мог привести в порядок каждое перо. Корень за корнем. Ты меня понял?
– Понял… – говорит Кас, немного ошеломленный. Его глаза приобрели более темный оттенок – этот насыщенный водянистый голубой, так что при взгляде в них кажется, что падаешь в глубокое синее море. Дин наклоняется, планируя поцеловать Каса снова, но в процессе этого перемещает руку и забирается пальцами под обезьянью шапку Каса – и замирает. Кожа Каса ощущается иначе. На его голове появился тонкий мягкий пушок.
Дин бережно снимает с Каса шапку и проводит рукой по его голове. Да, пушок. Он едва заметен – лишь редкий, тонкий слой мягких черных волос, едва проросших. Он еще неравномерный – они только-только появляются… но с последнего сеанса химии прошло уже две недели, так? Дин в изумлении снова проводит рукой по голове Каса, и Кас, следя за его взглядом, тоже поднимает к голове руку. Его глаза в удивлении расширяются.
– Похоже, ты оперяешься, Ти-берд, – говорит Дин. – Точно по расписанию. И я ни за что не дам тебе бросить меня, как раз когда ты начинаешь поправляться.
Кас начинает возражать:
– Я не собирался бросать те…
Но Дин перебивает его:
– И последнее. Насчет этой ерунды, что мне якобы нужна свобода. Чтобы дать мне время. Так вот: без шансов, Кас. Плевать мне на Амару. – И говоря это, Дин понимает, что это правда. – Она, небось, думала, что мы проведем вместе неделю, после чего ты свалишься замертво и исчезнешь без следа – и на этом все. Очень в ее духе было бы решить, что мне нужно это. Может, у нее и такое представление о подарках, но ты подарил мне гораздо лучший подарок: ты остался в живых. И вообще… – тут Дин делает паузу, берет Каса за обе руки и намеренно стискивает их. Он чувствует, как Кас сжимает его руки в ответ. Кас смотрит на него блестящими глазами, и Дин продолжает: – Я говорил тебе это уже не раз, Ти-берд, и буду повторять до тех пор, пока ты не усвоишь: ты только держись.
Конец
========== Послесловие автора. Материалы и методы ==========
Дорогие читатели, это был самый сложный фик, что я когда-либо писала, и я очень благодарна вам за то, что вы прочитали его до конца.
Это мое обычное послесловие «Материалы и методы». Уже не часть истории, а просто традиционный для меня способ завершать работу. Привычки ученого сложно искоренить, и мне всегда кажется, что нужно написать о том, как создавалась работа, на случай, если кому-то это интересно. Так вот, несколько моментов:
Почему фик про рак?
Я понимала с самого начала, что это очень тяжелая и сложная тема, которая в силу жизненных обстоятельств для многих читателей будет личной. Кажется, мои фанфики становятся все более мрачными. (Меня периодически спрашивают: «Когда ты снова напишешь что-нибудь забавное вроде “Своей комнаты”?» Когда-нибудь, будем надеяться…) Я думала, что уже достигла предела мрачности с фиком «В огонь», в котором Кас таки умирает, но думаю, что этот фанфик в каком-то смысле даже хуже.
В конечном итоге я просто обожаю ангст, а ангст подразумевает столкновение героев с кризисной ситуацией и чувство безнадежности. Начало этому фику было положено, когда я подумала: «С каким самым тяжелым кризисом могут столкнуться мальчики?» В каноне они уже имели дело с апокалипсисом, неоднократными угрозами конца света и всевозможными демоническими и сверхъестественными существами… Что после этого может напугать их больше всего? Было ясно, что самые тяжелые ситуации для них – эмоциональные, особенно те, где есть риск потерять друг друга. И поскольку я люблю Кастиэля, конечно, самые душераздирающие сюжеты – это когда что-то происходит с ним. В фике «В огонь» я уже исследовала тему сверхъестественной смерти Каса, и в то время мне пришло в голову, что было бы интересно посмотреть, как мальчики будут справляться с совершенно обычной, бытовой, мирской, а вовсе не сверхъестественной угрозой: с физическим заболеванием.
Универсальная угроза. И я выбрала рак как наихудшую из проблем, с которой они могут столкнуться. Многие читатели спрашивали, был ли у меня личный опыт, связанный с раком. В моем возрасте ответ может быть только «конечно». В частности, у моей сестры, которая перенесла две серьезных онкологии подряд, у обеих бабушек, у коллеги с работы, которая пошла на МРТ из-за болей в бедре и полчаса спустя вышла с диагнозом рака поджелудочной в терминальной стадии, и еще у одного коллеги, который получил диагноз прямо во время написания этого фика и сейчас на радиации. Многие специфичные медицинские подробности также почерпнуты из моего опыта работы в больницах (давным-давно я работала в области здравоохранения).
Сама я лично не проходила через химиотерапию (по крайней мере пока!), но за последние пару лет у меня было не одно, а пять подозрений на рак. Четыре проблемы либо устранили, либо они оказались доброкачественными, но все были страшные. В результате одной у меня обнаружили неоперабельную аневризму, которая может лопнуть и убить меня в любой момент, но она не болит и с ней ничего нельзя сделать, так что я решила о ней забыть. Пятое подозрение на рак до сих пор не диагностировано (мне еще предстоит обследование). Чему быть, того не миновать: я старею, и наступает в жизни момент, когда ты уже чувствуешь каждую пролетающую мимо пулю. И когда первичная паника проходит, начинаешь принимать неизбежность того факта, что какая-нибудь пуля в итоге в тебя попадет, но до тех пор жизнь как-то продолжается.
Мы все в конце концов умрем. Единственные люди, не сталкивавшиеся со смертельными болезнями, – это молодые люди. С раком в особенности рано или поздно столкнется каждый: либо у себя, либо в кругу близких.
В общем, пока я в прошлом году ходила по больницам и делала многочисленные обследования, мне показалось интересным, что такая универсальная и страшная угроза, с которой все рано или поздно сталкиваются, никогда не фигурировала в сериале. В каком-то смысле мы живем в мире куда худшем, чем мир Сэма и Дина. Да, нам не приходится иметь дело с монстрами, вампирами и перевертышами, но у нас нет и гарантии загробной жизни. Нет чудес, нет способа вернуться после смерти, нет волшебных средств исцеления. «Сверхъестественное» – достаточно мрачный сериал, но в то же время в нем присутствует вот эта позитивная нота: в мире этого сериала есть волшебные лекарства, смерть – это не конец, ангелы существуют, Бог существует, и где-то есть Рай (пусть и со своими проблемами, и ангелы сволочи, и поведение Чака раздражает, но они существуют). Меня отчасти именно этим сначала и привлек сериал: при всей его мрачности в нем была надежда, была идея о том, что апокалипсис можно предотвратить, а смерть избежать.
