Текст книги "Ты только держись (ЛП)"
Автор книги: NorthernSparrow
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 59 страниц)
Сэм кивает.
– Да. Пожалуй, я понимаю, как это могло сбить его с толку. Но все равно это чушь собачья, – добавляет он твердо. – Уж точно мужчину оценивают не по яйцам. А ангела – не по крыльям. И что бы он ни говорил, он полноценный мужчина, коли хочет им быть. И уж точно полноценный ангел. Вне зависимости от ситуации с крыльями.
– О, это мне напоминает… – говорит Дин, вставая и закрывая крышку лэптопа. – Мне нужно еще прочитать главу.
***
Дин забирает «Физиологию ангелов» из комнаты Каса и приносит ее назад в гостиную. Он садится в кресло рядом с диваном, откуда может присматривать за Касом, пока тот спит, и, наладив себе свет – подвинув ближе одну из старых ламп и поправив абажур так, чтобы она не светила Касу в лицо, – наконец раскрывает книгу.
Черная обложка приятной тяжестью ложится ему на колени. На сегодня задана шестая глава, «Крылья, перья и полет», но Дин не спеша пролистывает предыдущие главы, выхватывая кое-какую информацию на пути к шестой главе.
Из первого же абзаца первой главы, «Разновидности ангелов», он узнает, что «серафим» – это не титул, а как раз разновидность ангела. Оказывается, это что-то вроде подвида или расы – генетическая порода ангелов, обладающая определенными физическими характеристиками и способностями, и даже некоторыми уникальными анатомическими свойствами крыльев. У Дина давно было смутное представление, что Кастиэля когда-то повысили до серафима из какого-то другого ранга, но оказывается, он всегда был серафимом. Карьерный рост не повлиял на его врожденную принадлежность к серафимам.
Глава явно содержит и другую потенциально полезную информацию, но Дин пролистывает книгу ко второй главе, «Истинное обличье ангелов». Она тоже оказывается гораздо интереснее, чем можно было ожидать. Похоже, что настоящее обличье Каса поистине потрясает свидетеля своим размером и величием. К тому же, как выясняется, его не так-то просто узреть: начинается глава собранием мифов и легенд со всего мира о громадных летающих существах, и, на первый взгляд, эти истории совершенно друг другу противоречат. Приведены и описания огромных хищных птиц с Ближнего востока, и азиатские легенды об огнедышащих драконах с туловищами в милю длиной, и предания о «глазах молнии», сияющих нимбах и «лапах, блестящих как хром», и рассказы о грифонах с головой орла и туловищем льва. Упомянуты и сфинксы, и гарпии – причудливые летающие существа, покрытые перьями, но имеющие человеческие лица. Приведены истории о явлениях головокружительного слепящего света и даже о многоголовых созданиях, имеющих сразу четыре лица: человека, быка, льва и орла.
«Физиология ангелов» в подробностях пересказывает каждую из легенд и резюмирует все это следующим:
Правда, конечно, заключается в том, что взрослому ангелу присущи черты, напоминающие каждое из этих существ. Как бесстрашные путешественники 17-го и 18-го веков некогда описывали слонов Африки путаницей метафор – уши как пальмовые листья, бивни как у гигантского борова, чудесный хобот как хвост обезьяны, – так что итоговая картина напоминала причудливую смесь разнородных вещей, так же и древние попытки описать ангелов состояли сплошь из метафор, приведших более поздних толкователей к заключению, что, обладая единым телом, ангелы, тем не менее, могут быть многолики и многоголовы. Описание Иезекииля, пожалуй, является наиболее известным примером подобного сочетания в одном теле черт быка, льва, орла и человека – часто называемых его «ликами».
Человеческий «лик» объяснить проще всего. Упоминания человеческих лиц у ангелов встречаются в легендах не только про Иезекииля, но и про сфинксов и гарпий, и конечно связаны с тем, что ангелы могут занимать человеческие оболочки, то есть порой они буквально имеют человеческие лица. Что же касается причудливой помеси быка, льва и орла, а также диковинок вроде «лап из хрома», то эти загадки легко разрешаются, стоит лишь внимательно взглянуть на настоящего ангела. Автору выпала честь увидеть вблизи ангела – одного любезного серафима, который великодушно (пусть и неохотно) согласился на миг явить автору свою истинную сущность. Осмотр подтвердил, что этот серафим, как, предположительно, и все серафимы, носит на шее пышную длинную гриву, весьма сходную с гривой льва, но состоящую из перьев, а не шерсти. Он также имеет длинный хвост, напоминающий львиный, но покрытый перьями. Как лев, серафим передвигается на четырех лапах, однако обладает и парой крыльев, как орел. Передняя пара его лап оснащена впечатляющим набором блестящих серебристых когтей; выше них имеются два прибылых пальца из той же напоминающей серебро материи – отсюда и «лапы, блестящие как хром». На самом деле, эти серебряные когти – один из двух природных видов оружия, что ангелы используют друг против друга (второе оружие – священный огонь). Более того, «ангельские клинки», которые ангелы носят, когда бывают в человеческом обличье, в действительности вырезаны из их собственных прибылых пальцев – традиционно из левой передней лапы.
Старейшие и самые крупные ангелы часто рогаты (то есть чем-то напоминают быков) – в этом случае они оснащены элегантными загнутыми двусторонними рогами, покрытыми такой же серебристой субстанцией, как и их когти. Отсюда рассказы о «молнии» над головой и, конечно, знаменитый нимб. В целом же по форме и образу голова ангела напоминает скорее голову орла: она имеет впечатляющий крупный хищный клюв и большие зоркие глаза, глядящие вперед, благодаря чему ангелам свойственен пронизывающий, почти орлиный взгляд (не говоря уже о великолепном бинокулярном зрении).
Таким образом, бык, лев, орел и человек суть части единого целого. По мнению автора, лучше всего образ ангела передают старинные легенды о грифонах – больших покрытых перьями существах с крыльями и четырьмя ногами, длинной шеей и хвостом, имеющих когти на передних лапах и подушечки на задних. Более того, в древних легендах грифоны зачастую зовутся «хранителями пророков» – очередное подтверждение того, что в основу этих легенд легли явления ангелов.
Еще одна достойная упоминания мифологическая ветвь – это сказания о драконах и близкие к ним мифы о василисках. Ангелы используют священный огонь в качестве оружия и в своем истинном обличье могут порождать его по собственной воле. Значит ли это, что и легенды о драконах на самом деле рассказывают об ангелах? Все такие легенды гласят, что у драконов огромный размер. Здесь стоит упомянуть, что ангелы могут расти безгранично: по мере взросления они продолжают увеличиваться в размерах, а не останавливаются при достижении определенного размера, как млекопитающие. Старейшие ангелы воистину огромны и этим действительно напоминают драконов.
И вот, можно представить себе одинокого пастуха давних времен, случайно узревшего ангела, пролетающего на горизонте. Вероятно, пастух отметил бы его гигантский размер, четыре лапы и огромные крылья, серебристое сияние на лапах, отсвет изогнутых рогов и гриву оперения. И наверняка пастух был бы почти ослеплен небесной энергией, если ангел материализовался относительно близко. Какое же имя выберет наш пастух для сего фантастического явления, когда прибежит в свою бедную деревню, чтобы рассказать о чудесном видении? Будь то слово «грифон», «дракон» или «ангел», ясно одно: эти огромные крылатые существа являлись людям во всех регионах, на всех континентах. И хотя сложенные о них легенды исказились по прошествии времени, в описаниях по сей день прослеживается сходство: два крыла, четыре ноги, серебро на лапах, огонь, сияние и крупный размер.
NB: Важное замечание для читателей, которые могут вдохновиться данным текстом и попытаться узреть ангела самостоятельно. Часто встречающиеся в легендах упоминания «молнии» и «сияния» могут относиться также к крайне опасному явлению, связанному с просачиванием в нашу смертную сферу небесной энергии, когда ангел являет свое истинное обличье. Важно отметить, что непосредственное воздействие этой энергии может привести к слепоте или даже смерти. Таким образом, наблюдать истинный образ ангела вблизи часто небезопасно – особенно если ангел только что переместился сюда из небесной плоскости и обладает большим запасом небесного могущества, которое в этом случае может просачиваться наружу через стержни маховых перьев с катастрофическими последствиями для находящихся рядом людей (для описания физики явления см. главы 3 и 5). Автор рискнул узреть истинный облик серафима, только приняв к сведению предостережения сего серафима, высказанные в недвусмысленных выражениях, и видел его лишь опосредованно, через защитное затемненное стекло, созданное по технологии, описанной учеником Галилея Бенедетто Кастелли в 1612 году для безопасного наблюдения солнечных затмений.
***
Только когда Сэм заглядывает в комнату, едва слышно спрашивая, не захочет ли Кас супа или тоста с сыром на обед, Дин замечает, что уже за полдень. Они оба смотрят на Каса: он лежит на боку свесив руку с дивана и тихо похрапывая.
– Может, дадим ему еще полчаса? – шепчет в ответ Дин. – Право же, сон ему не повредит.
Сэм кивает и отвечает шепотом:
– Я пока порежу сыр и все приготовлю. Тогда через полчаса.
Оценив Кастиэля еще одним долгим взглядом, Дин возвращается к «Физиологии ангелов». Уже ясно, что ему стоит прочесть всю книгу, но даже на чтение второй главы ушло столько времени, что он понимает: это проект как минимум на неделю. Следующие несколько глав тоже выглядят весьма насыщенными. Беглый просмотр третьей главы («Измерения, частоты и небесная плоскость») выявляет несколько страниц устрашающих уравнений, аккуратно пронумерованных от руки, и в пятой главе («Благодать и могущество») тоже оказывается много математики. Также там обнаруживается сложенная вклейка, на которой изображена диаграмма крыла с несметным количеством нанесенных на перья мелких стрелок, указывающих направления. «Рисунок 5.3. Потоки небесного могущества в полностью оперенном крыле», – гласит легенда под диаграммой.
Со вздохом Дин складывает диаграмму крыла, заправляя ее обратно в книгу. Пора переходить к шестой главе: «Крылья, перья и полет». За остальное можно взяться позже.
***
Первая часть шестой главы целиком посвящена разным типам перьев. Оказывается, что крылья состоят не просто из кучи пушистых перьев, натыканных как попало, – напротив, перья определенных типов расположены рядами и растут в определенном порядке. Есть ряд «маховых» перьев огромной длины, уходящих корнями прямо в кость крыла, (они дополнительно подразделяются на секции первостепенных, второстепенных и плечевых) и ряды аккуратных маленьких «кроющих» перьев, покрывающих основания маховых перьев. Как оказывается, все перья растут в строгой последовательности, настолько предсказуемой, что каждому перу можно было бы присвоить собственное имя и номер.
– А также адрес и индекс, – бормочет Дин себе под нос. Деталей безусловно много, но Дин находит, что ему интересны даже мельчайшие подробности. Отчасти, конечно, потому, что они имеют отношение к Кастиэлю. (Дин уже решил для себя, что непременно найдет способ вылечить его крылья.) Но кроме того, структура крыла на удивление похожа на инженерный объект. Сила и мощность, ускорение и маневренность – все это знакомые понятия, и у Дина начинает складываться причудливое впечатление, что крылья серафима – это некий райский эквивалент истребителя (или даже, может быть, Шевроле Импалы): замысловатые в устройстве и спроектированные для высоких скоростей.
«Импала в перьях», – думает Дин. Он смотрит на Кастиэля: тот шевелится во сне, запутываясь ногами в пледе, и в этот момент как-то совсем не похож на Импалу. Даже во сне он выглядит худым и усталым – взгляд Дина задерживается на нем, и вот рак уже снова занимает мысли Дина.
Но потом он вспоминает о том, что и Импала бывала разбита, почти уничтожена – и не раз. Раздавлена тягачом, искорежена в десятках аварий. И каждый раз Дин собирал ее заново, по кусочкам, пока она не начинала сиять и ездить как новая.
– Я и тебя приведу в порядок, – бормочет он, глядя на Каса. – Клянусь. – Он переворачивает страницу и продолжает читать.
Комментарий к Глава 29. Я и тебя приведу в порядок, клянусь
Прим. автора: У Галилея действительно был ученик Бенедетто Кастелли, который изобрел способ смотреть на яркие небесные тела. «Бенедетто» означает «святой», а по поводу Кастелли можете строить собственные догадки, но в этом фике Кастелли – это, конечно, Кастиэль, попытавшийся, не привлекая к себе внимания, научить великого Галилея безопасно наблюдать явление ангелов.
========== Глава 30. Я не мог не заметить, что у тебя есть это перо ==========
Глава 6.4 – Крылышки
Как уже было описано, по своей костной структуре крыло ангела – это фактически покрытая перьями рука (см. рис. 6.2). Большие маховые перья – первостепенные, второстепенные и плечевые – являются аналогами частей руки: кисти, предплечья и плеча соответственно. Но есть и еще один тип махового пера – он гораздо меньше, и его легко не заметить, но тем не менее он обладает особой важностью.
Когда ангел полностью расправляет крылья на виду у наблюдателя – что, надо отметить, само по себе захватывающее зрелище, ведь зачастую ангелы являют крылья намеренно, дабы продемонстрировать людям свое немалое могущество, – если наблюдатель сможет сохранить самообладание достаточно, чтобы рассмотреть мелкие детали, он заметит, что каждое ангельское крыло имеет на переднем краю, на самом сгибе сустава, небольшой, иногда едва заметный отросток (рис. 6.2). Некоторые рассказчики и средневековые художники принимали этот отросток за всего лишь взъерошенные перья, но это не так: на самом деле это стандартная анатомическая особенность – придаточное крыло, или «крылышко». Оно являет собой вовсе не случайный сгусток перьев, но полнофункциональное мини-крыло, имеющее собственные мелкие кости. В действительности крылышко – это оперенный аналог большого пальца (рис. 6.3). Но можно считать его и миниатюрным вторым крылом. Несмотря на мелкий размер, оно рабочее, имеет аэродинамические свойства полноценного крыла и может двигаться независимо, раскрываясь в полете в сторону от большого крыла для более уверенного управления в турбулентном воздухе.
Крылышко не уникально для ангелов. Ими обладают и птицы. Количество крылышек может варьироваться: более молодые расы ангелов – например, херувимы, – как и современные птицы, имеют одно крылышко на крыло. Однако у более древних рас, таких как серафимы, как и у всех древних окаменелых птиц, обнаруженных по сей день, по два крылышка на крыло (см., например, прекрасный образец археоптерикса, хранящийся в музее естественной истории в Берлине и, к счастью, в целости переживший недавнюю войну). Второе крылышко – это оперенный указательный палец, и он длиннее большого.
Серафимам двойные крылышки дают дополнительную способность удерживать предметы и даже манипулировать ими. Горе тому опрометчивому демону, который не знает, что, даже когда когтистые лапы серафима обездвижены, он почти всегда прячет под крылышками ангельский клинок и готов воспользоваться им в любой момент. Автор отметил, что серафимы сохраняют эту привычку, даже пребывая в человеческом облике: они неизменно предпочитают носить клинок в рукаве пальто, словно в перьях крыла, вместо того чтобы закрепить его в ножнах или спрятать во внутреннем кармане, что было бы более практично.
Таким образом, в определенном смысле ангелы, как и птицы, обладают не двумя, а четырьмя крыльями (или, в случае серафимов и археоптериксов, шестью) – просто дополнительные придаточные крылья очень маленькие. Но древние легенды о том, что у серафимов шесть крыльев, определенно происходят именно отсюда.
Наличие крылышек – еще одно подтверждение того, что крылья птиц и крылья ангелов созданы по сходному плану. Вероятно, наш Небесный Отец был столь доволен первым экземпляром оперенного крыла (первым, надо полагать, появилось крыло ангела), что переиспользовал ту же схему позднее при создании птиц – возможно даже сознательно направив их эволюцию в сторону приобретения оперения на крыльях. Наверняка также неслучайно Он придал крыльям обоих существ столь явную аэродинамическую форму: это говорит о том, что фундаментальные законы подъемной силы, тяги и сопротивления (см. предыдущие разделы) в райской сфере подобны законам земной атмосферы. Ангелы, как и птицы, созданы для полета.
Как можно ожидать, крылышки имеют собственные перья. Тут необходимо сделать отступление и обратить внимание читателя на исключительность перьев из крылышек ангелов и выдающееся количество относящегося к ним фольклора. Множество захватывающих сказаний сложено о высочайшей ценности «ангельских перьев». Зачастую сказания именуют их лишь подобным общим термином, но при внимательном прочтении становится ясно, что эти истории ссылаются именно на перья из крылышек. Это очевидно из описаний их размеров и формы.
Перья, описываемые в этих сказаниях, – это явно маховые перья, с центральным стержнем, но при этом они маленькие – такие, что их можно удержать в ладони или спрятать в карман. Первостепенное или второстепенное маховое перо ангела – размером со средневековый палаш, и даже плечевое перо часто длиной с садовую лопатку. Кроющие и пуховые перья, напротив, слишком мелкие и тонкие, чтобы подходить под описание в историях, и не имеют прочного центрального стержня. И только перо из крылышка соответствует описаниям: маховое перо, слегка ассиметричное относительно стержня и при этом мелкое – такое, что его можно зажать в ладони. С учетом изложенного надо заметить, что подобные сказания неизменно описывают перья крылышек как чрезвычайно ценные. За владение этими перьями велись войны, в результате которых падали города и империи. Так что же делает эти перья столь важными?
Перья из крылышек действительно обладают уникальными свойствами. Во-первых, у каждого класса и подвида ангелов они имеют свою форму и рисунок. Например, скругленные полосатые перья крылышек херувима легко отличимы от характерно удлиненных, слегка изогнутых четырехдюймовых перьев из длинного крылышка серафима (см. рис. 6.1).
Во-вторых, перья крылышек играют особую роль в процессе линьки: они всегда первыми опадают из крыла в начале линьки и вырастают первыми из свежего набора перьев. Более того, похоже, что перья крылышек первыми сигнализируют о состоянии ангела и в более общем смысле: они первыми тускнеют, если ангел недомогает, первыми наливаются блеском, когда ангел восполняет могущество, первыми меняют цвет при линьке, если личность ангела претерпела существенные изменения.
Почему это так? Почему из всех перьев именно эти так точно отражают сущность ангела и его состояние? Похоже, и сами ангелы не знают ответа. Но тут вспоминается старая пословица: «птица – не орнитолог»; иными словами, предмет изучения не всегда изучает себя сам. Автор (которому выпала честь учиться со многими выдающимися орнитологами и физиологами), берет на себя смелость предложить объяснение.
Как описано в пятой главе, благодать ангела разлита по полым сердцевинам костей его крыла (эта особенность костей аналогична системе воздушных мешочков у птиц). Маховые перья укоренены в костях крыльев так глубоко, что корнями соприкасаются с поверхностью благодати, и могущество ангела порой может проникать в благодать (или вытекать из нее) через стержни перьев. Поскольку благодать разливается по трубчатым костям сплошным потоком, получается, что она попадает из плечевой кости через локтевую кость в запястный сустав крыла. Запястный сустав расположен как раз на главном изгибе крыла, видном во время полета. В этом месте благодать не защищена большими костями и, как следует из анатомии этого узкого региона, должна протекать совсем близко к коже. И именно в этом месте к крылу присоединено крылышко. Поэтому вполне возможно, что корни перьев крылышка не просто поверхностно касаются благодати, как другие перья, но по сути укоренены в ней. Таким образом, перья крылышка находятся в непосредственном контакте с самой сущностью ангела и постоянно омываются потоком небесного могущества.
Одно мы знаем наверняка: опавшее во время линьки перо из крылышка часто сохраняет в своем стержне частичку благодати ангела вместе с могуществом, которое эта благодать в себе несет. Это единственный тип пера, который имеет свой собственный запас могущества.
***
Дин неуклонно продвигается по тексту, положив ноги на пуфик и подперев книгу коленом с одной стороны. Он уже уверен, что перо, которое лежит у Каса в ящике, – это перо из крылышка. Оно идеально подходит под описание в книге, не говоря уже о том, что выглядит точно как перо из крылышка серафима на рисунке 6.1: четыре дюйма в длину, тонкое и немного изогнутое. Дин даже чуть было не вскочил с кресла, чтобы сбегать в комнату Каса и на всякий случай сверить форму и размер пера.
Однако, дочитав до абзаца о том, что перья из крылышек запасают в себе могущество, Дин останавливается. Он опускает ноги на пол, садится прямее и, наклонив книгу ближе к лампе, перечитывает абзац снова.
Благодать.
Могущество.
Бросив взгляд на Каса (тот по-прежнему спит), Дин переворачивает страницу.
***
Запас могущества в перьях из крылышек имеется не всегда. Если в период линьки у ангела недостаточно могущества, перья крылышка могут вообще не иметь его запаса. И все же, как правило, опадающие при линьке перья из крылышка несут в себе немного могущества. И если это так, они могут приводить в исполнение заклинания существенной силы и сложности. Иногда с их помощью можно даже передавать жизненную силу от одного существа другому (хотя и с очень низкой эффективностью). Но, пожалуй, самое знаменитое их свойство – это способность излечивать от недугов. Именно поэтому об этих перьях сложены легенды. Поэтому короли, султаны и цари издревле охотились за этими бесценными перьями по всей земле: ведь даже частично заряженное перо из крылышка содержит в себе достаточно могущества, чтобы исцелить умирающего человека. Полностью заряженное перо может иметь достаточную силу, чтобы исцелить не только человека, но и недомогающего ангела.
…
Дин обнаруживает, что незаметно для себя поднялся на ноги. Теперь он сжимает книгу в руках, с учащенным дыханием перечитывая последнее предложение:
Полностью заряженное перо может иметь достаточную силу, чтобы исцелить не только человека, но и недомогающего ангела.
Он перечитывает предложение в третий раз, и в четвертый и ловит себя на том, что ходит туда-сюда с книгой в руках, не находя себе места. Он снова бросает взгляд на Каса, спящего на диване, и уже почти зовет Сэма, который теперь закончил готовить обед и исчез в прачечной.
Но потом Дину приходит в голову: Кас, должно быть, уже знает об этом.
Кас не может об этом не знать. Это просто невозможно. И раз Кас еще не воспользовался пером, значит на то была причина. И все же… Кас не всегда знает все об ангелах! «Птица – не орнитолог», – думает Дин; птица не знает всего о строении птиц, и, может быть, автор книги прав: может быть, и ангел не знает всего об ангелах. Например, Кас не все знал о Люцифере. И, уж если на то пошло, он много чего не знал о Чаке, и об Амаре, и о том, почему Чак всегда относился к ангелам именно так, почему ангелы созданы именно такими, почему Рай устроен так, как устроен. Кас даже упоминал, что Наоми вмешивалась в его память. Так что… может, он о чем-то позабыл или вовсе не знал?
Может быть, Кас не знает, что перья из крылышек обладают целительной силой.
Дин понимает, что это маловероятно, но теперь он не может избавиться от соблазнительной фантазии о том, как все разыграется. Дин разбудит Каса и расскажет ему новость о том, что перья из крылышек обладают способностью исцелять, и окажется, что Кас не знал. Может быть, он воспримет эту новость скептически, но в то же время и с надеждой. Он посмотрит на Дина широко раскрытыми глазами. Потом вскочит с дивана, и они вместе бросятся в комнату Каса, где он вынет перо из ящика комода и…
И что? Помашет им? Прижмет его к своим шрамам? Съест его? Как именно пользуются пером из крылышка?
Как бы там ним было… Кас сделает с ним что-то. Дин пропускает эту неизвестную деталь – уж без сомнения, Кас сообразит, что делать. Вспомнит какое-нибудь заклинание на ангельском языке или вроде того. Дин переходит сразу к следующему этапу: перо наверняка начнет светиться, и может быть, у Каса тоже случится один из этих впечатляющих эпизодов серебристого сияния. И когда сияние угаснет… он чудесным образом окажется здоров.
Шрамов уже не будет. Синяков не будет. И худобы тоже.
Рака больше не будет.
Через мгновение, когда сияние потускнеет, Кас медленно выпрямится. Медленно стянет с себя обезьянью шапку, и его голова опять будет покрыта волосами (в мысленной картине Дина – идеально взъерошенными). Он недоверчиво потрогает волосы, может быть даже осмотрит себя с выражением легкого шока, какое бывает у него иногда, когда его что-то сильно удивило. Но он быстро оправится (как бывает с ним всегда, что бы ни случилось): секунду спустя он уже посмотрит на Дина с этой своей милой полуулыбкой, приподняв уголок рта, и отпустит какой-нибудь сухой комментарий вроде: «Полагаю, мое левое яичко снова на месте – если вдруг ты пожелаешь им воспользоваться».
И Дин засмеется. Дин обязательно обнимет его, и…
И его крылья…
Кас склонит голову и закроет глаза, держа в руке уже ненужную шапку. Послышится раскат грома, и появятся они – восхитительные крылья, наконец видимые невооруженным глазом. Он раскроет их, такие шикарные и огромные… Сэм прибежит посмотреть, что произошло, и они оба будут глазеть на Каса, стоящего с поднятыми вверх громадными оперенными крыльями, излучающими свет и могущество…
«Прекрати», – приказывает себе Дин. Эта мечта уже становится хуже, чем фантазии про Каса и Эрин, которыми он себя мучил. От нее почему-то еще больнее. Дин даже закрывает глаза и поднимает лицо к потолку, только бы заставить себя не смотреть на книгу. «Прекрати это. Прекрати сейчас же», – думает он. Потому что, конечно, это просто фантазия. Этого не случится, и не случится по той причине, что, без сомнения, Кас все это знает. Птица, может, и не орнитолог, но Кас – не птица: он умный и умеет читать – он даже уже видел эту книгу! Она лежала у него в номере отеля всего лишь на прошлой неделе! Он давно уже живет на свете, он видел книгу, он много чего знает и, наверное, сменил при линьке уже тысячу этих перьев. Он просто не может всего этого не знать.
Но вдруг…
Дин поворачивается и кладет книгу на пуфик. Он все же собирается пойти в комнату Каса и заглянуть в ящик – теперь он не может удержаться: перо его прямо-таки зовет. Но сначала нужно снова заглянуть в книгу, еще раз посмотреть на рисунок 6.1 – на красивую иллюстрацию, прикрытую калькой, перед началом главы, – чтобы в точности запомнить, как именно выглядит перо из крылышка.
Страницы тихо шуршат, пока Дин пролистывает главу назад, и Кас шевелится.
Дин оборачивается, оставив книгу раскрытой в случайном месте: Кас глядит на него, лежа на животе и сонно моргая, и слегка улыбается ему. Он переворачивается и приподнимается на диване, одной рукой проверяя, на месте ли шапка. Потом его взгляд падает прямо на книгу, раскрытую на пуфике позади Дина.
Дин говорит:
– Эй, приятель, ты наконец проснулся! – поймав себя на том, что пытается невзначай заслонить собой книгу (почему-то он немного стесняется ее). Но Кас уже заметил ее и теперь до конца садится на диване, вытянув шею и пытаясь получше разглядеть книгу за коленями Дина.
– Ты что, читал Шмидт-Нильсена? – спрашивает он.
Дину требуется мгновение, чтобы сообразить, о чем он: Шмидт-Нильсен – это автор. «Кнут» Шмидт-Нильсен, вспоминает Дин – это отштамповано серебристыми буквами на обложке.
– Да, – отвечает он, небрежно махнув рукой в сторону книги. – Гм… шестую главу. Старина Кнут, а?
Кас медленно кивает. Он по-прежнему заглядывает за колени Дина, вытянув шею, и вглядывается в открытую иллюстрацию. Ему, должно быть, видна только ее часть, но он спрашивает:
– Рисунок 6.2?
– Эм… – Дин бросает краткий взгляд через плечо. Книга действительно осталась раскрыта на рисунке 6.2. – Да, наверное. Слушай, Кас, я знаю, что ты, вероятно, уже это знаешь, но… там в шестой главе есть раздел про перья из этой особой части крыла. Которая как большой палец. Называется «крылышко»?
Кас кивает.
– «Alula», если по-латыни, – говорит он. – «Alula» означает крылышко, маленькое «ala», что на латыни есть «крыло». – Он поднимает голову, изучая Дина. – Ты докуда дочитал?
Дин отвечает:
– Достаточно далеко, чтобы дойти до той части, где объясняется, что крылышки, гм… что они, оказывается, могут исцелять? Эм, Кас, так… разве это не перо из крылышка у тебя в ящике? Смотри, в книге написано… – Дин хватает книгу и поворачивается обратно к Касу, наскоро пролистывая страницы к нужному абзацу. Несмотря на данные себе предостережения, он снова чувствует отчаянную надежду, что, может быть, Кас все-таки всего этого не знает. Может быть, Кас не читал всю книгу (даже притом, что он, очевидно, узнал рисунок 6.2, увидев его лишь мельком издалека…) Может быть, перо поможет, может быть, Кас о нем не знает! Образ Кастиэля, расправляющего свои здоровые, полностью оперенные крылья, снова болезненно ярок перед мысленным взором Дина, и Дин говорит торопливо, от нетерпения едва не запинаясь в словах: – В этой книге, в книге написано, что они могут исцелять, Кас! Здесь написано, что перья из крылышек иногда могут исцелить ангела и точно могут исцелить человека. Так что уж наверняка они смогут исцелить лишенного могущества ангела в человеческой оболочке, ты так не думаешь? И, Кас, я не мог не заметить, что у тебя есть это перо дюйма четыре в длину, правда же, и это как раз такой размер…
– Перья из крылышек могут исцелять, только когда заряжены могуществом, – говорит Кастиэль мягко.
Дин колеблется всего секунду.
– Да, но суть в том, что они могут исцелять даже смертельные болезни и могут даже передавать жизненную силу, Кас, только послушай…
– Те, что у меня, лишены могущества, – говорит Кас.
Дин смотрит на него.
– У меня осталось два пера из крылышек с моей последней линьки, – говорит Кас. – Одно лежит в ящике комода, второе я ношу в кармане куртки. Но они оба абсолютно разряжены. Они не могут исцелять.
Дин делает медленный вздох и заставляет себя спокойно кивнуть головой, как будто не испытывает большого разочарования.
– Ясно, – говорит он, немного выпрямляясь. Он с усилием принимает невозмутимый тон. – Я так и подумал, что ты обо всем этом знаешь. Просто решил спросить.
