Текст книги "Ты только держись (ЛП)"
Автор книги: NorthernSparrow
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 59 страниц)
– Можно выехать завтра утром, наверное, – говорит Сэм нерешительно. – И добраться туда вечером в канун Рождества.
– Или можно выехать сейчас, – отвечает Дин. Он уже видит открытую дорогу, простирающуюся перед ними до горизонта. И в кои-то веки эта дорога ведет куда-то помимо химического мотеля.
– Действительно, можно выехать прямо сейчас, – говорит Кас. Он следит за лицом Дина.
Но дело не только в Дине. После месяцев езды из Канзаса в Денвер и обратно всем им хочется наконец-то отправиться в более радостную поездку. В поездку, в конце которой их не ждет химиотерапия или вынужденная изоляция друг от друга, – в такую, которая вместо этого просто уведет их… куда-нибудь далеко.
Дин полагает, что придется уговаривать Сэма и Каса выехать сразу же, но только лишь он упоминает эту идею, как Сэм садится за лэптоп изучать мотели Флагстаффа, а Кас без лишних слов встает и начинает упаковывать в кулер Клэр еду Джоди и перекус в дорогу.
Каких-то десять минут спустя Дин уже забрасывает сумки в багажник Импалы. Знакомое предвкушение автопутешествия закипает в его венах: кажется, такой сильной тяги к этому он не испытывал уже месяцы. Он наконец начинает осознавать: химия у Каса закончилась, Кас свободен (по крайней мере, пока), и им не нужно больше держаться в дне езды от Денвера! И идея вот так сорваться с места внезапно захватила их всех: пьянящая мысль о Гранд-Каньоне зовет их, как песнь сирены.
Они вмиг собирают вещи, загружают их в машину и отправляются в путь.
***
Это морозный ясный зимний вечер, и легкий иней покрывает колючие поля Канзаса. Первым за руль садится Дин; Кас – рядом с ним, отдыхает, привалившись к пассажирской двери, в гнездышке из подушек и одеял. Сэм растянулся сзади со своей одной подушкой: теоретически он должен спать, чтобы сменить Дина за рулем позднее, но еще рано, и он с головой углубился в телефон, занятый каким-то сложным выбором мотеля. Как выяснилось, он ищет место «с настоящей кухней», чтобы приготовить рождественский ужин. (И еще пишет Саре, чтобы известить ее об их новых планах на праздники.)
Они еще даже не доехали до шоссе I-70, когда Кастиэль подвигается ближе к Дину.
И еще ближе. Вскоре Кас уже сидит в центре переднего сиденья. Он подтягивает к себе подушки и одеяла и спрашивает Дина, не укрыть ли его тоже.
– Ты еще не оправился после болезни, – напоминает ему Кастиэль. – И можешь простудиться, если замерзнешь. Одеяла хватит на нас обоих.
Дин бросает взгляд в зеркало заднего вида и замечает, как Сэм улыбается про себя. Но он по-прежнему занят телефоном и притворяется, что не подслушивает.
– Честное слово, я не при смерти, – заверяет Дин Каса. – Правда.
– Но все равно, дать тебе одеяло?
На самом деле, в салоне действительно прохладно. Можно, конечно, включить посильнее печку… а можно…
– Ладно, давай. Спасибо, – соглашается Дин.
Кас не только набрасывает угол одеяла ему на ноги, но и, подвинувшись еще ближе, пробирается под одеяло рукой, чтобы сжать его бедро.
– При близком контакте лучше сохраняется тепло, – сообщает он Дину. (С заднего сиденья слышится тихая усмешка.) – И ты уже не заразный.
И потом Кас уютно прислоняется к Дину сбоку. Вокруг плеч Дина оседает слабая лента тепла: должно быть, Кас расправил крыло у него за спиной.
Чудесно чувствовать Каса так близко, его рука на бедре даже начинает немного отвлекать Дина. «Определенно опасен», – думает Дин, тихо улыбаясь ему. Кас подмигивает в ответ с неожиданной обольстительностью, от которой Дину становится почти смешно. И конечно, от знания, что сейчас он обнимает Дина крылом, чувство просто волшебное.
Но в действиях Каса видно и искреннее беспокойство. Он принимается поправлять одеяло, чтобы получше подоткнуть его края вокруг ног Дина, и Дин снова начинает чувствовать вину из-за того, как Кастиэль переживает о его здоровье.
– Клянусь, я в порядке, – шепчет Дин. – На этой неделе мне гораздо лучше. Прекрати волноваться.
– Я прекращу волноваться, если ты начнешь за собой следить, – шепчет в ответ Кас, снова сжимая его бедро (и, кажется, слегка сжимая теплое крыло у него за спиной). – Не оставайся за рулем долго. Помни, что тебя должен сменить Сэм. И потом я тоже возьму на себя смену.
– Тебе надо отдыхать, Кас, – начинает возражать Дин. – Мы с Сэмом доедем вдвоем. Тебе не нужно садиться за руль.
– Но я могу вести машину, – настаивает Кас. – Это длинный переезд. Позволь мне помочь.
В конце концов Дин согласно кивает. Но Кас успокаивается лишь немного и даже после этого явно пытается вести себя как можно бодрее, сидя рядом с Дином и оживленно глядя по сторонам. Он даже принимается комментировать увиденное за окном: украшенные рождественскими огнями дома, заправки, где можно остановиться, указатели на выезд на шоссе – как будто помогает с навигацией и готов сменить Дина в любую секунду. Но уже пятнадцать минут спустя он начинает клевать носом. Его рука замирает у Дина на бедре, и вскоре он задремывает, привалившись к плечу Дина.
Дин наклоняет голову, пытаясь разглядеть его лицо, немного волнуясь, все ли с ним нормально. Но похоже, Кас в порядке: он дышит ровно – просто заснул. Что означает, он, должно быть, еще очень уставший после химии на этой неделе. Да и после всей химии.
Дин прикладывается щекой к его обезьяньей шапке на макушке, размышляя.
Кас прав: это длинный переезд. До Флагстаффа больше двенадцати часов – одним махом проехать тяжело. Сэм уже предложил остановиться часа через два-три – может быть, даже переночевать в мотеле, пока они еще в Канзасе, и закончить путешествие завтра. В таком случае они будут ехать почти весь завтрашний день. Но завтра уже канун Рождества, а потом Рождество. Им придется смотреть каньон в спешке, так как на следующий день после этого у Каса обследование.
Было бы очень здорово уложить его в удобную кровать раньше, чем в ночь перед Рождеством.
Дин шипит через плечо:
– Эй, Сэм, забронируй-ка тот мотель во Флагстаффе и на сегодняшнюю ночь, и на завтрашнюю.
В зеркало заднего вида Дину видны только колени Сэма – должно быть, он лежит. Сэм приподнимается на локте: его колени исчезают из виду и появляется лохматая голова. Он сонно моргает, глядя на Дина в зеркало.
– Мы доберемся туда только завтра вечером, – замечает Сэм тихо (он шепчет – видимо, чтобы не разбудить Каса). – Зачем?
– Можем и пораньше успеть, – шепчет в ответ Дин. – Было бы хорошо заселиться сразу как приедем завтра. Вместо того чтобы сидеть в машине и ждать пяти вечера, или во сколько там обычно начинается заселение… – Он смотрит вниз на Каса, после чего в итоге снова прикладывается щекой к его шапке. Сэм молча наблюдает за этим в зеркало. Потом вынимает телефон.
Минуту спустя он сообщает:
– Готово. Сегодня он тоже свободен, и я забронировал его на дополнительную ночь. Наверняка, конечно, это выброс денег, но… ладно уж, раз Рождество.
– Спасибо, чувак, – благодарит Дин.
– Без проблем. Кстати, это полноценный дом, – сообщает Сэм. – Это Airbnb, не мотель. А то Сара все надо мной смеялась за то, что мы никогда не пользовались Airbnb. Там должна быть полноценная кухня с посудой – все как положено. И отдельные спальни. – (Он умудряется вставить это последнее замечание так, как будто оно не представляет особого интереса.) Зевнув между делом, Сэм добавляет: – Прямо в центре города. Будет мило. В общем, разбуди меня на мою смену, ладно? Часика через два? – Дин кивает, и Сэм снова исчезает в зеркале, завалившись спать.
Зевок Сэма выглядел вполне искренним, и вскоре сзади начинает доноситься тихий храп: Сэм, должно быть, отключился окончательно.
Это напоминает Дину о том, как много и Сэм работал все эти недели. Кажется, сейчас Дин единственный из них троих чувствует себя хорошо – но, конечно, Дину единственному довелось как следует отдохнуть за прошедшую неделю. И Кас, и Сэм, похоже, совсем вымотаны.
В Импале воцаряется мирная тишина; единственные слышные звуки – это рокот мотора, шорох шин по асфальту и тихое пение со старой кассеты Doobie Brothers. Дин приглушает громкость музыки еще немного (для этого ему приходится очень осторожно протянуть руку к магнитоле – так, чтобы не потревожить неустойчивое положение Каса, привалившегося к его плечу). Музыка становится едва слышной. Дин умудряется переложить правую руку Касу за плечи и настраивается на долгую дорогу.
Обнять Каса приятно, но он кажется уж очень худым. Даже через теплую зимнюю куртку прощупываются его острые лопатки и резко выступающие кости плечевого сустава.
«Но теперь он пойдет на поправку», – говорит себе Дин, поглаживая Каса по худому плечу. Кас шевелится от прикосновения и чуть просыпается. Его рука снова сжимает бедро Дина, после чего Кас поднимает голову и целует Дина в щеку.
Это такой нежный поцелуй. Такой бесстрашный… такой простой… такой ласковый.
Такая мелочь…
И так много значит.
Кас пытается снова уснуть, но теперь он, похоже, не может найти удобное положение: когда рука Дин лежит у него за плечами, его голова соскальзывает с плеча Дина, как только он задремывает. Он пару раз, вздрогнув, просыпается и пытается сменить позу, подоткнув подушку под подбородок, чтобы она подпирала голову. Дин ощущает спиной теплый трепет, как будто крылья Каса беспокойно шевелятся.
– Ты ляг, – предлагает Дин.
– Что? Куда? – не понимает Кас. Он осматривается вокруг себя, чуть полнее проснувшись. – Тут нет места.
– Положи голову мне на колени.
Кас только смотрит на Дина, нахмурившись, словно эта концепция ему незнакома.
Дину приходит в голову, что, может быть, Кас никогда и не клал голову никому на колени. И никто не клал голову на колени ему.
– Используй мою ногу как подушку, – объясняет Дин. – Давай, ложись. Клади голову вот сюда.
Кас смотрит на него секунду, потом пересаживается, осторожно опускаясь, пока его голова не оказывается у Дина на бедре. Он сбрасывает зимние ботинки и подгибает ноги у двери, обернув их дальним концом одеяла. Долгое время он лежит напряженно, но в конце концов расслабляется и опускает вес головы на ногу Дина полностью. Одну руку он поднимает к подбородку, ласково обхватив Дина за колено. Дин забирается пальцами под край его шапки и начинает поглаживать его по затылку.
– Так очень приятно, – мурлычет Кас.
– В этом и смысл, – отвечает Дин. Он гладит Каса по голове, и Кас время от времени сжимает его колено. Импала урчит и мчится вперед.
Во всем этом чувствуется такое умиротворение, что у Дина щемит горло.
– Не забудь разбудить меня на мою смену, – бормочет Кас. Он уже опять засыпает, так что его речь становится невнятной. Глубоко вздохнув, он закрывает глаза, сжимает колено Дина еще раз и погружается в сон.
Дин еще какое-то время гладит его голову, потом переносит руку ему на плечо. В качестве эксперимента он смыкает пальцы вокруг бицепса Каса. Похудели не только его плечи: его рука тоже ужасно тонкая. Раньше ведь у него там был порядочный объем мускулатуры. А теперь это кость, обтянутая кожей.
«Но теперь ему станет лучше, – думает Дин снова почти упрямо. Он пытается не обращать внимания на худобу Каса и возвращает руку на его голову, поглаживая его по шапке. – Химия закончилась. Снимки будут хорошими, доктор Клайн скажет, что повторный курс не нужен, и Кас начнет поправляться. У него снова вырастут волосы, он наберет вес, синяки пройдут. И мышечная масса вернется, он ее наработает. Все изменится. Ему станет лучше. Уже вот-вот».
***
За окнами проплывает залитый лунным светом заснеженный ландшафт. Долгое время они едут на запад по шоссе I-70 – что немного удручает, потому что это та же самая трасса, по которой они неделя за неделей добирались в Денвер, в химический мотель. Но наконец настает чудесный момент, когда Дин съезжает с I-70, удаляясь на юго-запад. Его сердце едва не прыгает от радости, когда он сворачивает с шоссе, и он борется с искушением разбудить Сэма и Каса, чтобы отметить этот уход с пути химиотерапии.
– Пока, химическая дорога, – шепчет Дин. – Чтоб тебя больше не видеть…
Но он дает Касу и Сэму поспать и продолжает ехать.
Они захватывают угол Колорадо. Дин смотрит на часы: почти десять вечера. Скоро нужно будить Сэма, меняться местами. Но было бы здорово сначала выехать из Колорадо. Не только с химической дороги, но и из химического штата. Конечно, Колорадо не виноват в том, что стал местом химиотерапии Каса – на самом деле, Колорадо, возможно, спас ему жизнь. И тем не менее Дин ловит себя на том, что не хочет останавливаться, гонимый каким-то суеверным чувством, что нужно вывезти Кастиэля в целости из Колорадо, прежде чем отдавать руль Сэму.
Солнце уже давно село. Они проезжают через предгорье Скалистых гор, мимо темных холмов, покрытых неопрятными хвойными деревьями, теперь припорошенными снегом. Импала преодолевает невысокие горные перевалы в сопровождении редко разбросанных по дороге машин – по всей видимости, едущих куда-то на праздники.
Наконец пару часов спустя появляется щит «Добро пожаловать в Нью-Мексико». Дин встречает его с улыбкой.
Он почти будит Сэма и Каса, но потом опять решает дать им поспать.
«Наконец-то химический штат позади, – думает Дин. – Теперь впереди Гранд-Каньон. Где хочет побывать Кас. Где все это началось».
Пока Дин ведет машину, вся история поэтапно разворачивается в его памяти. Все месяцы, прошедшие с весны. Все жуткие события. И некоторые замечательные события тоже…
Противостояние с Чаком и Амарой… Сверхъестественное свидание с мамой. Огромное облегчение от эмоционального воссоединения с Сэмом, и после – переполох, вызванный новостью, что Кас пропал. Отчаянный поиск, который привел их во Флагстафф. Где они нашли его целым и невредимым… вот только нет – на самом деле, конечно нет.
Потом та ночь в мотеле во Флагстаффе, когда Кас сидел на кровати и смотрел, как Дин спит. Дин вспоминает выражение лица Каса, которое он увидел, когда проснулся… Твердое, как будто тот принял важное решение. И мрачное, предвещающее что-то серьезное впереди – какую-то тяжелую надвигающуюся борьбу. «Я должен был догадаться сразу», – думает Дин.
И потом эти странные летние месяцы, когда они думали, что Кас отдаляется. И Дин, покинутый в Канзасе, наконец-то – наконец-то понимающий, что только что он потерял лучшее, что могло бы быть у него в жизни. И в то же время пропускающий критические улики одну за другой: повторяющиеся трехнедельные циклы, визиты в Денвер, шапку, худобу, работу, смену диеты…
Рисунки, которые Кас прятал в ящике комода.
Тот день, когда Дин нашел его в Денвере…
И та ночь, когда Дин впервые лег под одеяло. Та ночь, когда Кастиэль сделал первый шаг.
«Позволь себе быть счастливым».
«Я счастлив, мам, – думает Дин. – Я наконец-то счастлив. Или, во всяком случае, пытаюсь быть… Был бы, и, думаю, Кас был бы тоже, если бы мы только победили этот чертов рак. Победили его раз и навсегда».
Уже за полночь, и дорога почти пустая. Кассета Doobie Brothers играет по кругу уже раз шестой, когда Дин наконец вспоминает, что давно пора посадить Сэма за руль. Он сворачивает на ближайшую заправку с искренним намерением отдать ключи Сэму, когда тот проснется. Но на заснеженной заправке тихо, пустынно и темно, Сэм не просыпается, и Кас едва шевелится, когда Дин осторожно вынимает ногу из-под его головы, подложив на ее место подушку.
Дин выскакивает из машины на морозный ночной воздух, захлопнув дверь как можно тише, чтобы не разбудить остальных, и начинает заправлять машину сам, дрожа на пронизывающем ночном ветру, дующем с ближайших темных холмов. Пока машина заправляется, он отлучается в уборную, покупает кофе и через пару минут, снова сев за руль, уже выезжает с заброшенной заправки обратно на пустое шоссе. Спать ему совсем не хочется, а Сэму нужно выспаться, и Касу при его утомлении определенно нельзя за руль, так почему не намотать еще несколько миль, прежде чем будить Сэма? Дорога в эти ночные часы приятная и свободная, праздничного потока не будет до утра, так чего останавливаться?
«Отец называл это “дорожный раж”», – вспоминает Дин. Эту полуночную бессонницу, которая порой овладевает тобой за рулем на длинных перегонах, когда вся усталость как по волшебству исчезает и чувство такое, будто можешь ехать вечно. Под действием дорожного ража тринадцатичасовой, даже четырнадцати-, пятнадцати-или шестнадцатичасовой переезд начинает казаться сущим пустяком, плевым делом. Дин однажды проехал таким образом тысячу двести миль за раз; короткий переезд до Флагстаффа – ерунда в сравнении с этим. Флагстафф совсем близко. Буквально в одном прыжке. Дин мог бы доехать даже до Тусона, мог бы доехать до самой границы, и дальше, в Мексику. Они могли бы поехать хоть в Панаму, хоть в Перу, хоть в саму Патагонию, долететь до самой Огненной Земли. Дин готов не останавливаться всю дорогу, уехать прямо на другую сторону планеты за одну ночь.
Кажется, что Импалу не остановить. Это чудесная ночь. Взошла луна, мир залит ровным серебристым светом, и звезды медленно катятся над головой рядом с сияющим белым диском. Теперь они взобрались высоко в горную пустыню, и луна здесь такая яркая, что вдали даже смутно виднеются холмы и горные утесы – большие темные глыбы тускло-полосатого камня, покрытые серебристым снегом. Единственные попутчики Импалы на дороге – огромные фуры с прицепами, которые путешествуют группами по три-четыре в ряд. Иногда фуры встречаются вот так на полуночных трассах, словно рассеянное стадо огромных ночных зверей, которые исчезают днем и выходят лишь с наступлением темноты. Каждый прицеп освещен яркими полосами ночных оранжевых фонарей. На темных холмах фуры замедляются и ползут вверх не спеша в правом ряду, мигая аварийными огнями. Дин перестраивается влево, выжимает газ в пол, и Импала вырывается вперед, пролетая мимо этих чудищ так быстро, что они кажутся почти нереальными, галлюцинацией, кратким всполохом чего-то громадного оранжевого, проносящимся справа и остающимся далеко позади, пока их большие круглые фары не сжимаются в зеркале заднего вида до мелких точек, а затем не исчезают вовсе, как будто их и не было. Импала повергает их все в прах.
И чем дальше едет Дин, тем больше ему кажется, что он сможет так же обогнать и рак. Пронестись мимо, прибавить газу и улететь вдаль, так быстро, что рак никогда не догонит их. Он увезет Кастиэля от всего этого – и его, и Сэма; умчит их обоих от рака, от химии, от болезни, от синяков, от усталости. От всех тревог и страха. Если Дин довезет их до самой Огненной Земли, может быть, рак не найдет их вовсе.
Кастиэль спит. Сэм спит. Дин гонит машину вперед.
========== Глава 44. У меня тут рождественский ангел, с которым я хочу провести время ==========
– Который час? – спрашивает Сэм, поднимаясь с зевком. Впереди на западе еще темно, и над головой тускло мерцают звезды, но на восточном горизонте сзади начинает распространяться светло-голубое зарево. Сэм оборачивается и смотрит сквозь заднее стекло на светлеющее небо. – Это… рассвет? – с сомнением спрашивает он. Он вытаскивает из кармана телефон и вглядывается в него несколько секунд, потом бросает на Дина резкий взгляд в зеркало: – Что, уже правда семь утра? Ты же должен был меня разбудить!
– Тебе нужен был здоровый сон, – отвечает Дин, улыбаясь ему.
– Черт возьми, Дин… – начинает Сэм, но потом его отвлекает полоса придорожных ресторанчиков и старых мотелей, мимо которых они проезжают. Многие заведения украшены замысловатыми неоновыми вывесками: на некоторых изображены большие светящиеся гамбургеры, на других – классические машины, анимировано продвигающиеся по вывеске, или фургоны, запряженные лошадьми, неоновые ноги которых мигают, создавая иллюзию перемещения взад и вперед. «Умеренные цены! Современные удобства!» – зазывают вывески элегантным неоновым курсивом. На одной из них причудливой старой орфографией написано: «Обогреваемые паром крытые гаражи!» Вывескам, должно быть, как минимум полвека: сейчас они, наверное, уже считаются историческими артефактами.
– Могу поклясться, я видел эти вывески раньше… – бормочет Сэм, оглядываясь по сторонам. – Вот эту, с фургоном, так точно…
– Крась фургон, парень*,– говорит Дин. – Мы как раз въезжаем во Флагстафф.
– Что? – с изумлением произносит Сэм. – Это Флагстафф? Уже?
– Может быть, меня маленько зацепил дорожный раж ночью, – признается Дин. – Мы действительно уже приехали. Неплохо, а? – Говоря это, он не может скрыть оттенок гордости в голосе. На самом деле, он очень собой доволен: он довез Сэма и Кастиэля до самого пункта назначения в целости и сохранности всего за ночь.
Кас тоже наконец шевелится у Дина на колене и поднимается, зевая. Он потягивается, зевает снова, и Дин чувствует возле своей шеи трепет быстро перемещающегося туда-сюда тепла. Это незнакомое движение крыльев, и Дин не сразу догадывается, что сделал Кас: он несколько раз встряхнул крыльями, как раз когда сел и зевнул. Вероятно, какой-то его утренний инстинкт расправлять перья. После этого Кас оглядывается по сторонам, прищурившись.
– Ты ехал всю ночь, – заключает он почти обвинительно. – Это же рассвет на востоке, да? Ты должен восстанавливать силы, Дин! И должен был пустить меня за руль.
Дин пожимает плечами, улыбаясь ему.
– Хотел довезти вас сюда к Рождеству, – говорит он, похлопав Каса по колену и по-дружески сжав его. – И хотел, чтобы вы отдохнули. Не суди меня.
Но вид у Кастиэля по-прежнему недовольный. И беспокойный.
– Но тебе же тоже нужно отдыхать! Ты был так болен всего две недели назад…
– Это было две недели назад – теперь я в порядке, – перебивает его Дин, снова сжимая его колено. – Я чувствую себя отлично. Прекрати переживать. Посплю попозже, пока вы с Сэмом пойдете по магазинам или еще куда-нибудь. Ты посмотри на город! Смотри, как тут все нарядили к Рождеству. Разве не здорово тут очутиться?
Несмотря на переживания о Дине, Кас и правда начинает глазеть на город. Он недоверчиво вглядывается в пейзаж за окнами, наконец соображая, где они.
– Вот это да… Мы уже во Флагстаффе? – Несколько мгновений он молчит, оглядываясь по сторонам с растущим любопытством. Потом добавляет: – Совсем по-другому выглядит зимой, да?
Он прав: городок действительно преобразился. Летом он был теплым, почти тропическим местом, где жаркими томными вечерами люди разгуливали в майках и шлепках. Солнце, казалось, не садилось вообще. Теперь же здесь еще темно (рассвет наступает поздно, и только на нескольких улицах есть фонари), и все покрыто толстым слоем свежего снега. На тротуарах лежат большие сугробы, вокруг припаркованных на обочине машин снег собран узкими горками. И под колесами Импалы чувствуется несколько дюймов свежего снега: когда Дин сворачивает с шоссе 66 в крошечный центр города, машину даже слегка поводит.
Как по сигналу в соседнем ряду проходит, тарахтя, большой снегоочиститель. Он даже разбрасывает за собой какой-то хрустящий черный песок. Дин пристраивается за снегоочистителем, встав на его накатанный и посыпанный песком след, и Импала выравнивается.
– Вот это настоящая зима, – замечает Сэм. – Посмотрите на людей!
Кое-какие утренние пешеходы уже спешат по своим делам (вероятно, за последними покупками перед праздником), и никаких маек и шлепок больше не видно. Они все укутаны как исследователи Арктики: в толстые зимние пальто с отороченными мехом капюшонами, длинные шарфы, обернутые вокруг лиц, пухлые варежки и высокие меховые ботинки. Некоторые барахтаются, перелезая через сугробы на перекрестках, и смеются, помогая друг другу добраться до магазинов дальше по улице.
– Я думал, в Аризоне пустыня, – говорит Дин. Сугробы вдоль шоссе 66 начались с час назад, и, к удивлению Дина, с углублением в Аризону становились только больше. – Разве тут не должно быть, типа… жарко? Я не ожидал такого снега.
– В северной части этого штата особый микроклимат, – объясняет Кастиэль. – Здесь довольно большая высота – приблизительно шесть тысяч девятьсот десять футов над уровнем моря.
– «Приблизительно», – повторяет Дин Сэму. – Если на глаз.
– Плюс-минус фут, – улыбается Сэм.
Кас игнорирует их обоих, добавляя:
– Мы, по сути, на вершине очень широкой плоской горы – вы теперь зовете ее плато Колорадо. Это плато простирается на четыре штата, не только Колорадо. Флагстафф расположен на нем, и Гранд-Каньон высечен в нем. Облака, которые приходят сюда с запада, сбрасывают всю влагу, проходя над этой плоскостью, и, поскольку мы находимся выше линии снега, эта влага выпадает как снег.
– Ну что ж, очень рождественский климат, – замечает Дин. Импала теперь катится через крошечный центр Флагстаффа, мимо очаровательного скопления двухэтажных кирпичных домиков колониального периода, целиком увешанных рождественскими гирляндами. Маленькая городская площадь – на которой, как помнит Дин, летом показывали фильмы для детей под открытым небом – теперь почти полностью занята огромной елкой, зажженной сотнями голубых, красных и зеленых огоньков. Елка красиво выделяется на фоне последних догорающих на небе звезд.
Несмотря на ранний час, некоторые магазины на площади уже открываются. Должно быть, готовятся к последнему наплыву покупателей перед Рождеством. Дин снижает скорость, чтобы все могли осмотреться. Импала курсирует мимо фешенебельных бутиков, крошечных книжных лавок, магазинчиков, продающих винтажную обувь, сумки и сувениры с символикой Гранд-Каньона. Один магазин целиком посвящен каким-то хипповским кристаллам, еще один торгует мылом ручной работы, следующий – большими картинами лошадей, скачущих по западным прериям. Они проезжают цепь пивоварен для студентов с названиями вроде Wanderlust, Dark Sky Brewing и Mother Road Brewery (“mother road” – «мать-дорога» – конечно, означает знаменитое старое шоссе 66). Есть и хороший выбор изысканных ресторанов для родителей. Импала минует старый кинотеатр, показывающий одни только рождественские фильмы – и Кастиэль оживляется, заметив, что вся стена кинотеатра занята гигантской фреской, изображающей птиц. Всевозможных птиц в полете.
Дин бросает на него тревожный взгляд, волнуясь, что вид крыльев может его опечалить, но Кастиэль смотрит на фреску с теплой улыбкой.
Они проезжают кафе, уже полное утренних посетителей: его большие окна запотевают от длинной очереди набившихся внутрь людей. Проезжают магазин сладостей, словно из детской мечты – с большими витринами, где выложены яблоки в карамели, полосатые конфеты-трости и гигантские радужные леденцы на палочках. Магазин сладостей тоже открывается: внутри зажигается свет, и живая продавщица переворачивает табличку на двери с «Закрыто» на «Открыто».
Все это донельзя живописно – похоже на игрушечный городок в шарике с искусственным снегом.
– Тут просто до неприличия мило, – комментирует Дин. – Какой-то прямо Гарри Поттер в американской провинции.
Сэм на заднем сиденье кивает: он тоже с улыбкой смотрит по сторонам.
– Это сказочный городок, – говорит он. – Поэтому мне здесь и нравилось.
И тут Дину впервые приходит в голову, что, может быть, Сэм в свое время сбежал во Флагстафф вовсе не потому, что хотел улизнуть от отца (или от Дина). Или, во всяком случае, не только поэтому.
Может быть, тут просто было хорошо.
От этой мысли застарелый узел в груди у Дина немного ослабевает.
– А что это за гигантская сосновая шишка? – спрашивает Кастиэль, указывая на огромную круглую штуковину, покрытую лампочками и подвешенную наверху старого деревянного отеля. Дин начинает смеяться и уже собирается его поправить: ну какая же это шишка. Но потом он присматривается, и действительно: шишка. Она футов десять в высоту – висит высоко над дорогой, вся увитая тысячами рождественских огоньков. Над ней закреплены цифровые часы, отсчитывающие обратно дни, часы и минуты.
– О, спуск шишки! – восклицает Сэм. Он усмехается. – Об этом я слышал. Они опускают эту огромную искусственную шишку в новогоднюю полночь. Как шар на Таймс-Сквер в Нью-Йорке, только тут это шишка, и толпа здесь куда меньше.
– Эм… зачем? – спрашивает Кастиэль.
Сэм теряется.
– Традиция? – предполагает он неуверенно. – Или, может быть, просто повод повеселиться.
Дин усмехается.
– В мире есть традиции и похуже.
Они проезжают старые торговые заведения со словно нарочно неполиткорректными названиями («Индейские торговцы Баббит»), и как только Дин замечает эту любопытную историческую особенность, он осознает, что многие прохожие здесь имеют характерный тип лица с высокими скулами. И мужчины носят длинные темные волосы, убранные в аккуратные хвосты. Длинные черные хвосты… Неужели это настоящие американские индейцы? (Вернее «коренные американцы», или как их теперь правильно называть – Дин не уверен.)
– Видимо, навахо, – подтверждает Сэм в ответ на вопрос Дина. – Здесь огромная резервация навахо прямо за холмом. У них есть даже своя радиостанция. И хопи здесь тоже живут, и некоторые другие племена. В Аризоне их до сих пор десятки. Многие из них приезжают из резерваций во Флаг за покупками.
Это странная смесь темных улиц, звездного неба и маленьких магазинчиков, рождественских огней и шишек, навахо и студентов (и даже студентов навахо). И тем не менее как-то все это между собой сочетается. Пока они едут, указывая друг другу на милые магазинчики и местные диковинки, Дин чувствует, как у него отлегает от сердца. Здесь праздник. Здесь уютно. Здесь уже Рождество.
И главное, это не химический мотель.
***
Сэм диктует маршрут до их дома, снятого на Airbnb: это оказывается маленькое бунгало всего в трех кварталах от центральных магазинов. (Дин решает не спрашивать, во сколько оно им обошлось.) Сэму удается попасть в дом при помощи кода, который он внимательно читает с телефона и набирает на устройстве на двери. Дин и Кас ждут позади него – к тому моменту, когда Сэм открывает дверь, они оба уже дрожат. (Дин начинает жалеть, что не оставил Каса ждать в машине: тут жуткий мороз – настоящая зима.) Но дверь наконец открывается, и в прихожей их окутывает радушное тепло.
– Хозяин сказал, что оставит для нас отопление включенным, – комментирует Сэм. – Теперь я понимаю, почему он об этом упомянул – зима тут, в Аризоне, нешуточная. Боже, как же хорошо…
Дин заставляет Каса остаться дома, пока братья несколько раз возвращаются к Импале, чтобы выгрузить все сумки и кулер с едой. К тому времени, как они заканчивают, Кас уже обошел весь дом и везде зажег свет.
Тут очень красиво. Тут идеально. В доме имеется чудесная гостиная, обставленная, по выражению Сэма, «с типичным флагстаффским шиком» («флагстаффский шик» включает большое глянцевое фото в рамке с изображением утесов из красного камня, еще одно, изображающее осиновые деревья с ярко-желтыми листьями, и собрание постеров с живописью коренных американцев. Кроме того, тут имеются три спальни – хотя, конечно, нужны будут только две. Дин занимает одну для них с Кастиэлем – ту, что на втором этаже. Она не самая большая, но в ней самая большая кровать с гигантским королевским матрасом, несчетным множеством набросанных сверху подушек и очень уютным на вид одеялом. Кухня в доме огромная. («Тут есть настоящий холодильник, Сэм, – говорит Дин в удивлении. – То есть не мини-холодильник, а полноценный. Поверить не могу».) В углу стоит обеденный стол. В гостиной имеется большой кожаный диван перед огромным телевизором, богатая коллекция фильмов на DVD и камин. Там и сям развешаны рождественские украшения. На столе даже стоит бутылка вина и миска с шоколадными конфетами, а в холодильнике обнаруживается несколько бесплатных бутылочек местного пива на пробу.
