Текст книги "Ты только держись (ЛП)"
Автор книги: NorthernSparrow
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 59 страниц)
*«Крась фургон» – отсылка к американскому вестерну “Paint Your Wagon” про золотоискателей Калифорнии.
========== Глава 45. Я подумал, что, может быть, ты захочешь мое перо? ==========
Они дремлют почти час. Дин просыпается первым; Кас еще спит рядом, размеренно дыша. В доме тихо – по-видимому, Сэм еще не вернулся. Дин тянется за телефоном: еще только полчетвертого. Значит Сэм придет где-то через полчаса. Дин чувствует себя на удивление отдохнувшим, но теперь похоже, что Касу нужно поспать, и Дину не хочется его оставлять.
Поразмыслив секунду, он тихо встает с кровати, роется в своей сумке и возвращается с толстой черной книгой под мышкой. Он забирается обратно под одеяло и сворачивается в постели спиной к Касу, чтобы подпереть книгу парой подушек и почитать пока, оставаясь рядом с Кастиэлем.
Кас шевелится, когда Дин возвращается в постель. Он не просыпается до конца, но переворачивается, обнимает Дина рукой за пояс и утыкается лбом ему в спину. После этого он снова успокаивается, и его дыхание замедляется. «Моя очередь быть в объятии», – думает Дин, молча улыбаясь, и осторожно открывает «Физиологию ангелов».
***
Дин носит с собой «Физиологию ангелов» уже несколько недель. Она почти всегда лежит в его сумке рядом с лэптопом, и к этому моменту большинство глав он прочел уже как минимум дважды. Сэм говорит, что прочел всю книгу три раза. Они оба тщательно изучили главы про благодать и могущество, про оболочку и ее занятие и про ангельские способности, неустанно ища хоть какую-нибудь новую информацию об исцелении или восстановлении благодати. Они не нашли ничего, но Дин продолжает носить книгу с собой все равно. Некоторые главы он еще не прочел до конца, и, хотя Сэм читал все, Дин надеется найти какую-нибудь скрытую подсказку, которую пропустил брат.
И, вдобавок к поиску средства для лечения ангелов, Дин все возвращается к разделу про перья. В особенности к разделу «Линька», который он перечитывает снова и снова. Касу нужно вернуть крылья – точнее сказать, ему нужно вернуть маховые перья. Поэтому не раз Дин ловит себя на том, что пролистывает книгу назад, к шестой главе, «Крылья, перья и полет».
Раз или два он даже поймал себя на крайне удручающей мысли «Если бы он хотя бы мог вернуть себе перья перед смертью…»
Конечно, на самом деле Дин хочет найти решение обеих проблем: и способ победить рак, и способ вернуть Касу маховые перья. Он даже задумывался о том, что, может быть, обе проблемы имеют общее решение – может быть, они как-то связаны между собой. Если бы Кас отрастил новые перья, мог бы он тогда как-нибудь вновь обрести могущество? Может быть, с новыми перьями он мог бы… как-то накопить благодать или вырастить ее заново? И снова обрести способность исцелять? Но похоже, что это замкнутый круг: без маховых перьев Кас не может накапливать могущество, а без могущества он не может ничего вылечить – ни избавиться от рака, ни исправить ситуацию с перьями.
И их единственный шанс победить рак – это старая-добрая химиотерапия. Что же касается перьев…
Может быть, перья – дело безнадежное. Судя по всему, чтобы отрастить новые перья, нужен огромный запас ангельского могущества – могущества, обычно содержащегося в благодати, которой, конечно, у Каса больше нет. Книга упоминает что-то насчет «кражи» благодати – редко используемого способа, при помощи которого можно восстановить могущество, и Дин с Сэмом оба знают, что Кас прибегал к нему однажды ранее. Но, когда Дин несколько недель назад поднял эту тему, Кас отказался от этой идеи наотрез.
«Ни в коем случае, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Ни в коем случае. Я ни за что больше не стану этого делать. И кроме того… – Он помялся, бросив взгляд за плечо, как будто инстинктивно пытаясь увидеть крылья, и наконец признался: – Корни перьев все равно повреждены. Первостепенные, второстепенные и плечевые – все маховые перья были повреждены, когда Метатрон сбросил меня сюда. Не думаю, что я смог бы заново отрастить их, даже если бы у меня было достаточно могущества. Сомневаюсь, что я вообще в состоянии запасать могущество: оно теперь просто вытечет через поврежденные корни».
«А другой ангел не смог бы вылечить корни твоих перьев?» – спросил тогда Дин.
Кас покачал головой. «Чрезвычайно трудно, – ответил он. – Понадобилась бы огромная энергия. Больше, чем какой-либо ангел может предоставить без риска для себя. Архангел – может быть… Но их, конечно, не осталось. К Люциферу я определенно больше не пойду. И даже если бы корни зажили, у меня все равно нет благодати. Могущество хранить было бы не в чем, и перья отрастить не получилось бы».
«Но если бы корни зажили, ты мог бы снова заполучить благодать?» – допытывался Дин, не в силах оставить эту тему. Кас посмотрел на него прямо. «Ты что мне предлагаешь? Убедить другого ангела вылечить мои корни перьев, после чего убить его и украсть его благодать?»
Этот вопрос мог бы быть задан с едким сарказмом, но к концу фразы плечи Каса поникли и в его глазах появилась отсутствующее выражение. Дину пришло в голову, что Кас, должно быть, и сам задумывался об этом сценарии – и, наверное, ненавидит себя за это.
«Нет-нет, я не это имел в виду», – сказал Дин, подходя к нему. Он взял Каса за руку, потер ее между ладонями и подтянул его к себе в крепкое объятие. Кас прислонился к Дину, упершись лбом ему в плечо. «Не хочу убивать», – прошептал он. «Знаю, – сказал Дин. – Я понимаю. Я просто пытался… не знаю, просто пытался понять, как все это работает. Мы найдем другой способ. Найдем».
***
С тех пор Кас об этом не заговаривал, и Дин не настаивал. С самого момента экспериментов с пером и Кроули было ясно, что вся надежда у них только на химиотерапию.
Но если химиотерапия не помогает…
За отсутствием лучших идей Дин продолжает носить книгу с собой. И иногда поздно ночью открывает ее, перечитывая главу-другую.
Кастиэль заметил – Дин знает. Кас видел книгу в сумке у Дина и иногда даже, проснувшись ночью, заставал Дина за чтением. Он никогда ничего об этом не говорил, но время от времени Дин находит спрятанный между страниц свежий рисунок от Каса: часто это просто рисунок крыла или пера, как если бы Кас использовал иллюстрации из книги в качестве образца. Но иногда это набросок портрета Дина или Сэма. Один раз даже был рисунок цветка с его ярко-желтыми бутонами и любовно прорисованной пчелкой на горшке, стоящего у своего окошечка на верхнем этаже бункера в луче солнца.
Дин не уверен, кладет ли Кас рисунки в книгу просто для сохранности, используя «Физиологию ангелов» вместо переносного портфолио, чтобы наброски не помялись. Но ему хочется думать, что Кас оставляет их там в качестве маленьких сюрпризов для Дина. (Конечно, Дин мог бы просто спросить, но ему даже нравится не знать наверняка.) Как бы то ни было, Дин бережно хранит каждый рисунок.
Рисунок находится в книге и сейчас. Когда Дин подпирает ее подушкой, она раскрывается на вложенном между страниц листочке бумаге. На этот раз это оказывается набросок Клэр, моющей Громовержец. Рисунок маленький – всего лишь эскиз, сделанный на кусочке кремовой бумаги, – но Кас запечатлел прекрасно и лицо Клэр, и контуры Ти-берда. Эмблема птицы с расправленными крыльями на капоте машины прорисована с удивительной тщательностью.
Дин изучает рисунок с улыбкой.
Потом он замечает, где рисунок был оставлен. Он всегда знает, какую главу читал Кас (или, может быть, на какую главу Кас хочет указать Дину?) по тому, в каком месте книги вложен новый рисунок. И этот набросок Клэр спрятан в десятой главе.
Десятая глава – единственная, которую Дин пока не смог заставить себя прочитать целиком. Он пытался несколько раз, каждый раз доходя до определенного места, но никогда не мог закончить. Это потому, что десятая глава называется «Вопросы продолжительности жизни и смерти», и всякий раз, когда Дин берется за нее, он неизменно через несколько минут откладывает книгу.
Дин смотрит на рисунок Клэр. Потом бережно кладет его на тумбу и, сделав глубокий вдох, приступает к десятой главе.
***
Глава 10. Вопросы продолжительности жизни и смерти.
Стареют ли ангелы? Как долго они живут? Умирают ли они?
Мы знаем ответы лишь на некоторые из этих вопросов. Первый из них, пожалуй, самый простой: ангелы не стареют, пока несут в своей благодати полноценный запас небесного могущества. Иными словами, ангел в своем обычном состоянии, при полной силе, не переживает биологического старения, т.е. постепенной деградации процессов обновления тканей и работы органов, которая присуща смертным существам. Как следствие, ангелы не обладают конечной продолжительностью жизни. Более того, будучи в своем истинном обличье, ангел продолжает расти: многочисленные легенды повествуют о том, что старейшие ангелы достигают поистине гигантских размеров (их хвосты «протягиваются через весь город», крылья «затмевают собой небо», «заслоняют солнце» и так далее). Подобные сказания указывают на то, что для истинного обличья ангела характерен неограниченный рост. То есть, вместо того чтобы достичь определенного размера взрослой особи (т.н. «ограниченный» рост, присущий людям, большинству млекопитающих и даже птиц), истинная форма ангела продолжает увеличиваться в размерах с течением времени. Темпы ее роста, однако, замедляются по прошествии лет – например, тысячелетний ангел с размахом крыльев шириной в милю может набирать лишь фут-другой длины тела с каждым проходящим годом. Но совсем рост не прекращается никогда. Поэтому самые старые ангелы в своем истинном обличье могут достигать громадных размеров.
При этом ангелы могут по собственной воле сокращаться в размерах до объема человеческой оболочки. Когда ангел занимает оболочку, его крылья остаются в небесной плоскости, но уменьшаются в масштабе пропорционально размеру оболочки (это масштабирование крыльев происходит инстинктивно – ангелы не контролируют этот процесс сознательно). Остальное обличье ангела, за исключением крыльев, сворачивается в микроскопически компактную волну. Эта небесная волна затем прикрепляется к оболочке, проникая из небесной плоскости в материальную в виде сгустка энергии, напрямую связанного с сердцем материальной оболочки. (См. гл. 4, «Оболочка и завладение ею».) Таким образом, даже старые ангелы, населяя оболочку, могут принимать компактную физическую форму, но их истинное обличье при этом остается большим и продолжает увеличиваться на протяжении жизни.
Хотя обладающие запасом могущества ангелы не стареют, они тем не менее могут умирать. Однако известно лишь несколько причин их смерти. Как фольклор, так и ангельские предания гласят, что «ангела может убить только другой ангел» (хотя, надо полагать, Бог также должен обладать способностью убивать ангелов). Это высказывание не совсем верно – известны случаи, когда ангелов убивали и демоны, и люди. Но зерно правды в нем все же есть, и заключается оно в том, что ангелы уязвимы главным образом для оружия других ангелов: в первую очередь, для священного огня и, во вторую, – для ангельских клинков.
Священный огонь – это пламя чрезвычайно высокой температуры, производимое в результате воспламенения выдоха ангела, когда он находится в своем истинном обличье. Подпитывается пламя горючим веществом, известным как «святое масло», которое присутствует в очень низкой концентрации у ангела во рту. Будучи зажженным, святое масло обладает уникальной способностью порождать вспышку невообразимо горячего огня. Жар от священного огня, однако, очень узко локализован. В малом радиусе миллиметра температура священного огня сравнима с температурой на поверхности Солнца и может испепелить даже ангельские перья, но на расстоянии всего лишь нескольких дюймов этот жар уже нельзя почувствовать, и кажется, что огонь порождает лишь устойчивый прохладный свет. Время от времени ангелы извергают священный огонь или даже вырабатывают святое масло и находясь на Земле – особенно во время битв. Святое масло можно запасать и использовать позднее для получения священного огня. Священный огонь же может сжечь ангела. Небольшое кольцо из священного огня – это также один из наиболее эффективных способов удержания ангела: ангел боится расправить крылья и опалить перья и потому не может вылететь из кольца.
Ангельские клинки, в свою очередь, вырезаются из кончиков серебристых когтей, которыми обладают ангелы в своем истинном обличье. Ангельские когти состоят из субстанции, которая в материальном мире выглядит как металл, напоминающий цветом серебро или хром, но при этом обладающий на удивление малой плотностью. В руке ангельский клинок кажется почти невесомым. В реальности же это вовсе не металл, но отвердевший сгусток небесных частиц, который может пронзать границу ангельской благодати в небесной сфере (а также вполне легко пронзать материальные тела). Соответственно, ангелы в своем истинном обличье могут убивать друг друга когтями. Концы когтей время от времени нужно подрезать и заострять, и из отрезанных кончиков можно изготавливать эти маленькие и легкие, но смертоносные клинки. Как только клинок вырезан из когтя ангела, он, конечно, больше не связан с ангелом: им могут орудовать и другие существа. Так ангела может убить и человек.
Таким образом, и священный огонь, и ангельские клинки суть естественное оружие, которым ангелы обладают в своем истинном обличье. Этим оружием ангелов наделил Бог – по всей видимости, для того чтобы они могли защищаться друг от друга (что подразумевает присутствие в среде ангелов некоего исконного внутреннего конфликта).
Однако это оружие – не единственная причина смерти ангелов. Ангелы погибают и по иным причинам. Например, ангел может умереть, если лишается могущества в период линьки, отчего приходит в состояние глубоко отрицательного энергетического баланса. Именно по этой причине ангелы ищут себе товарищей на время активного роста перьев, и, возможно, именно поэтому многие ангелы проявляют значительную способность к спариванию. (Даже несмотря на непрекращающиеся попытки командования небесных гарнизонов искоренить этот инстинкт, большинство ангелов продолжают обмениваться перьями из крылышек со своими товарищами по линьке – см. гл. 6, «Крылья, перья и полет», и гл. 11, «Поведение и проявление эмоций».) В дополнение к этому ангелы уязвимы для некоторых глифов слова Божьего. Архангелы также могут убивать менее могущественных ангелов одним усилием воли, распыляя сущность более слабого ангела (и его оболочку, если ангел населяет ее в этот момент) в смесь небесного тумана и субатомных материальных частиц. Кроме того, причиной смерти ангела может стать нахождение его в смертной оболочке в момент потери могущества – то есть когда ангел потерял благодать и могущество, будучи в смертном теле, и не может запасти их заново по причине какого-то увечья крыльев. Такие случаи известны (см. раздел «Обесплечивание» в гл. 6), и ангел, лишившийся могущества таким образом, может умереть, если его оболочка погибнет по какой-то земной причине.
***
В этом месте Дин всегда прекращал чтение.
Но сегодня именно в этом месте вложен рисунок Клэр, поэтому Дин продолжает.
***
Итак, ангелы не стареют, но могут умирать. Возникает закономерный вопрос: что случается с сущностью ангела, когда он умирает?
Доступна ли ангелам какая-то загробная жизнь, какая-то разновидность Рая, в которую попадает их сущность? Интуитивно хочется на это надеяться, ибо кажется неправильным, что эти трудолюбивые существа, служащие Богу и Человеку столь самоотверженно и преданно на протяжении тысячелетий, не получают ни награды, ни покоя, когда их жизни наконец подходят к концу. Можно спорить о том, будет ли правильнее охарактеризовать их как «слуг», «воинов» или даже «рабов», но, по нашему скромному смертному мнению, они заслуживают попасть куда-то, где обретут покой по окончании своего жизненного труда. Однако фундаментальная проблема состоит в том, что у ангелов нет душ, а только души попадают в Рай. Все доступные источники, включая серафима, выступившего консультантом для написания этого труда, сходятся в двух утверждениях: только существа с настоящими душами могут попасть в Рай после смерти, и у ангелов нет настоящих душ.
Тем не менее ангелы обладают тем, что называется «сущностью», – компактной небесной волновой структурой, в которой каким-то образом заключена индивидуальность, память и эмоции ангела. Эта «сущность» и составляет личность ангела. Чем «сущность» отличается от настоящей души, никогда не было до конца ясно – вероятно, все дело в отсутствии внутренней энергии. Сущность ангела не имеет своей собственной энергии – могущество ангела существует отдельно и исходит из Рая. Ангелы могут запасать могущество из небесной сферы через свои плечевые перья, и хранится оно в благодати, независимой от сущности. Человеческая душа, напротив, содержит энергию в самой себе – энергию невыразимой мощности, часто сравниваемую с мощностью атомного взрыва. Человеческая душа развивается из семени, посаженного при рождении (надо полагать, Богом). Это семя растет и меняется, набирая силу, по мере того, как человек набирает жизненный опыт. Каждая перипетия человеческой жизни, каждая неудача, горе, отчаяние, боль, и каждый светлый момент любви, близости и радости, доброты, великодушия и сострадания – все богатство, красота и боль этих смертных эмоций – питают душу, помогая ей расцвести, как цветку, распускающемуся из бутона. Получившийся цветок может быть прекрасным или уродливым, но, так или иначе, он развивается и растет. В тот момент, когда человек умирает, жнец забирает его душу, этим совершая акт смерти, оценивает ее финальное состояние (финальную красоту цветка, продолжая нашу грубую метафору) и затем черпает энергию души, чтобы открыть врата, ведущие в Рай или Ад. Но для того, чтобы врата отворились, нужна эта энергия.
Ангельская сущность, лишенная этой энергии, соответственно, не может попасть ни в Рай, ни в Ад после смерти. Врата просто не откроются. И уж конечно, если бы ангелы, умирая, попадали в Рай, тогда другие, еще живущие ангелы, которые могут свободно перемещаться в Раю, встретили бы их там. Но ни одного такого «мертвого ангела» в анналах Рая замечено не было.
Однако остается вопрос, попадают ли ангелы после смерти куда-то еще. В преданиях о вампирах и оборотнях встречаются намеки на то, что существует некая третья сфера загробной жизни – не Рай и не Ад, но что-то еще – возможно, какое-то промежуточное место или чистилище. По слухам, именно туда попадают после смерти глубоко искалеченные души подобных когда-то бывших людьми существ (демонов, вампиров, оборотней и т.д.). Могут ли и ангелы попадать в это третье место? Это маловероятно. Во-первых, и существа, по слухам отправляющиеся туда, обладают подобием человеческой души, поскольку сами когда-то были людьми. Во-вторых, в легендах о вампирах и оборотнях утверждается, что ангел, попавший в это третье место, будет «пылать там, как маяк» и вскоре будет разорван на куски душами прочих существ, которых будут неодолимо влечь его свет и тепло. Так что кажется, что и в это третье место ангелы не попадают, а если какие-то и попадают, то выдерживают там недолго.
Может ли быть так, что светлые ангелы, эти величественные создания, просто перестают существовать совсем? Ответа на этот вопрос мы не знаем. Но есть существа, которые могут знать ответ: это жнецы. Уже ясно, что всех существ, способных умереть, в момент смерти встречает жнец. Мы не до конца понимаем, кто такие сами жнецы – являются ли они подвидом демонов, или же отдельным видом, существующим только за Завесой, который еще не до конца описан. (Есть даже теория – хотя основана она не более чем на домыслах, – что жнецы – это некий узкоспециализированный подвид ангелов.) Что мы знаем наверняка, так это то, что и умирающих демонов встречают жнецы, и умирающих вампиров и оборотней встречают жнецы, и умирающих людей встречают жнецы. Судя по всему, каждое существо в конце концов забирает жнец. Самые древние сказания гласят, что даже Бога когда-нибудь заберут, и встретит его лично главный жнец – властелин и хозяин всех жнецов, сама Смерть, знаменитый Четвертый Всадник. И если даже Бога заберет жнец, значит, по логике, и ангелов забирают жнецы. И можно предположить, что жнец, который встречает ангела в момент смерти и совершает акт смерти, видит, что происходит с сущностью ангела сразу после, или даже как-то способствует этому.
Так куда попадают ангелы после смерти и попадают ли вообще куда-то? Ответ знают только жнецы. Но они безмолвствуют.
***
– Закрой книгу, – шепчет Кас через плечо Дина. Дин вздрагивает: он настолько сосредоточился на удручающей десятой главе, что не заметил, как Кас проснулся. Кас тянется через его плечо и осторожно захлопывает книгу.
– Но мне надо знать, – говорит Дин, оборачиваясь к нему. – Я должен знать, Кас.
– Никто из нас не знает, – отвечает Кас, качая головой, с глубоким сочувствием в глазах. – Никто не знает, что случается.
– Но должно же быть что-то, что мы можем сделать, – возражает Дин. – Кас, должно же быть что-то…
– Конечно, мы можем что-то сделать, – говорит Кас с улыбкой. – Мы можем сделать… вот что. – Он снова протягивает руку через плечо Дина и бережно отодвигает книгу в сторону. Потом тянет Дина за плечо, пока тот не перекатывается на спину. Кас кладет ладонь Дину на щеку и поворачивает к себе его лицо, после чего начинает его целовать.
– Я не это имел в виду… – мурлычет Дин несколько секунд спустя.
– Разве? – шепчет Кас. Он обнимает лицо Дина двумя руками, глядя на него в упор с расстояния всего в несколько дюймов. Через окно на лицо Каса падает свет закатного солнца. Его глаза кажутся потрясающе голубыми, как бирюзовые озера. Они почти сияют, когда он тихо говорит Дину: – Разве не это важнее всего? А? Разве это не лучшее, что мы можем сделать?
Он начинает целовать Дина снова, и Дин понимает, что он прав.
***
И оказывается, что теперь очередь Дина. Они оба знают, что нужно вести себя тихо, так как скоро должен вернуться Сэм. Но Кас делает все необыкновенно эффективно (он очень в этом поднаторел и учится очень быстро). Он прибегает к классическому минету с (теперь уже классическим) пальцем, и совсем скоро Дину приходится заглушать стоны подушкой, прямо как Касу до этого.
***
После этого они снова проваливаются в ленивую дрему, долгое время просто лежа вместе в полусне. Текут приятные минуты; Кас водит пальцем по волосам Дина…
…пока наконец они не слышат шум внизу – вернулся Сэм. Дин подмигивает Касу и шепчет:
– Похоже, пора вставать.
Он вылезают из постели и по очереди принимают душ (Дин предусмотрительно убеждается, что вода у Каса горячая). Оказывается, что Сэм принес таинственные свертки, а также последние ингредиенты для какого-то ужина, который планирует приготовить завтра по возвращении из Гранд-Каньона. Но на сегодня он решил разогреть вкусную лазанью Джоди и дополнить ее десертом из замороженного винограда Клэр и выпечки, которую купил в кофейне в городе. И оказывается, что он принес еще три яблока в карамели из магазина сладостей («Я видел, как ты на них смотрел!» – говорит Сэм со смехом, презентуя одно Дину.)
Они планируют выехать рано утром, поэтому после краткого обсуждения решают подарить друг другу подарки сегодня.
– Подарки? – спрашивает Кастиэль. Он, кажется, немного удивлен тем, что и у Дина, и у Сэма оказываются подарки для него. – Но вы оба уже столько для меня сделали, – протестует он. – То есть у меня-то есть для вас подарки, но вам не нужно дарить ничего мне…
– Заткнись и открывай, – велит Дин, бросая завернутую коробку ему на колени.
Сэм передает свой подарок аккуратнее, со словами:
– Этот, пожалуй, не стоит швырять через комнату, как мяч, так что не давай его Дину в руки.
Оказывается, что подарок Кастиэлю от Сэма состоит из трех частей: это полноспектровая лампа для цветка; таймер, чтобы лампа включалась и выключалась в нужное время; и хрупкая на вид конструкция из дутого стекла, которая оказывается капельным аппаратом для полива (по сути, более замысловатой версией перевернутой пластиковой бутылки, которую соорудил Кас). Кас в восторге от подарков.
– Это значит, цветок может оставаться один дольше, чем на неделю! – говорит он Сэму. – И мы можем снова ездить на охоту!
– Именно, – отвечает Сэм, широко улыбаясь. – Я тоже подумал: что если мы отсутствуем дольше, чем неделю?
Дин очень тронут подарками Сэма (ведь, в конце концов, цветок Касу изначально купил он, а не Сэм). Его собственные подарки Касу (во всяком случае, те, что он готов вручить публично) – это в основном средства для утепления: новый набор шарфов и зимних варежек и новый пуховый жилет блестяще-черного цвета. Все это Кас немедленно надевает на себя и так и сидит укутанный в теплой гостиной. В конце концов ему становится жарко и приходится раздеться обратно, но жилет он не хочет снимать ни за что.
Дин получает набор своих любимых пряностей для чая, сидра и горячего шоколада, вручную смешанных Кастиэлем и упакованных им же, – все это финальные результаты кулинарных экспериментов предыдущих двух недель. К этому прилагается согласованный подарок от Сэма: какой-то дорогой японский термос, в котором можно заваривать подаренные Касом смеси. Дин приходит в восторг от термоса, обнаружив, что он легко открывается одной рукой – идеально для пользования за рулем.
Кас удивляет и Сэма, и Дина рукописным обещанием приобрести годовой абонемент на въезд в национальные парки Америки для Импалы. («Я куплю его, как только мы доберемся туда завтра. Не могу поверить, что вы двое ни разу не бывали в Гранд-Каньоне! И сколько еще парков вы не видели?») Для Сэма у него находится шикарная иллюстрированная книга о туристических тропах «великих парков Западной Америки» – там есть раздел не только про Гранд-Каньон, но и про Брайс-Каньон тоже. Дину Кас дарит большую карамельную трость из магазина сладостей (он тоже заметил, что Дин положил глаз на этот магазин), а также еще один набор шарфов, шапок и варежек. Он явно все еще переживает по поводу недавнего гриппа Дина, и они все втроем смеются, когда обнаруживается, что Дин и Кас, по сути, обменялись друг с другом кучей варежек, шапок и шарфов.
Остаток вечера проходит в праздничном настроении. Десятая глава позабыта – по крайней мере, на время (может быть, Кастиэль и прав: может быть, лучший подход к десятой главе – это просто проводить время друг с другом). Ужин получается чудесным: лазанья очень вкусная, вино отличное (даже Кас выпивает полбокала). Потом они находят какие-то глупые детские мультфильмы по телевизору – всякую старую классику – и проводят ленивый счастливый вечер, валяясь на диване, попивая очередное варево Каса и домашний эггног с корицей и посмеиваясь вместе над старыми мультфильмами.
Это идеальный канун Рождества.
***
Они просыпаются рано, и их встречает чудесное рождественское утро.
Сэм варит сносный кофе, и Кас вызывается попробовать приготовить свой первый омлет (он очень вдохновился предложением Джоди и Клэр). Получается у него вполне неплохо. Они весело завтракают, после чего Сэм исчезает в своей комнате, чтобы позвонить Саре перед тем, как отправляться в Гранд-Каньон.
Тем временем Дин говорит Касу, когда они заканчивают мыть посуду:
– У меня, на самом деле, есть для тебя еще один подарок. Эм… наверное, я хотел подождать до собственно Рождества. Он вообще-то дурацкий, так просто, ерунда, но… в общем, он наверху. Погоди секунду.
Но Кас следует за ним по пятам, поднимаясь за Дином с нескрываемым любопытством в глазах. Дин начинает чувствовать глупое смущение, но упрямо направляется через комнату, берет в руки «Физиологию ангелов», распахивает заднюю обложку и вынимает белый конверт. (Оказывается, книга и впрямь очень удобна для хранения плоских предметов. Дин прячет в ней конверт уже неделю.) Он протягивает конверт Касу. Кас смотрит на него с любопытством, потом поднимает глаза на Дина и удерживает его взгляд. Дин неожиданно для себя чувствует, как начинает гореть лицо.
Кас открывает конверт и заглядывает внутрь. И замирает.
Он смотрит внутрь конверта. Потом медленно вынимает из него маленькое белое перышко.
– Я понимаю, что оно не совсем мое, – начинает оправдываться Дин. – И я даже не уверен, из крылышка ли оно, но оно маленькое…
– Оно из крылышка, – говорит Кас. Он откладывает конверт на кровать и смотрит на маленькое белое перышко в своей руке, легонько поглаживая его.
– Наверное, оно тоже из какого-нибудь гуся… – говорит Дин.
– Утки, – поправляет Кас рассеянно. Он продолжает гладить перышко. Уголок его рта изгибается в странной улыбке.
– Ладно, из утки, – соглашается Дин. – Но, наверное, это мое перо в том смысле, что его купил. Я вообще-то купил целый набор перьев, всяких разных, и взял их с собой на случай, если мы захотим… ну, ты понял. И даже почти достал их прошлой ночью, но я еще не разобрал вещи, и они пока у меня в сумке. Но я сообразил, что это перышко может быть из крылышка, и, в общем, я прочел в книге ту часть про… про перья из крылышек? И… Не уверен, что я все правильно понял, но… я подумал, что, может быть, ты захочешь мое перо? – Дин морщится оттого, как нескладно все это выходит. Что на самом деле значит этот обряд с пером из крылышка?
Но потом Кас поднимает глаза на Дина; его глаза блестят.
И после этого Кас начинает смеяться. Это снова его медленный, ленивый смешок, но на этот раз Дин не вполне понимает, что он означает, и только неуверенно улыбается Касу в ответ. Кас говорит:
– Загляни в книгу снова. В шестую главу.
Дин начинает переживать, что все неправильно понял про перья из крылышек. И, наверное, про затылок и шею тоже. И про позиции крыльев, и вообще про все. Надо было внимательнее читать книгу… надо было поговорить обо всем этом с Касом. Очевидно, Кас считает, что ошибка Дина (какова бы она ни была) – милая, ничего плохого он не сделал, но неужели Дин совершенно не так истолковал шестую главу? Он краснеет и, нервно сглотнув, берет в руки «Физиологию ангелов». (Десятую главу ему удается выбросить из головы.) Дин начинает листать книгу к шестой главе.
Но книга раскрывается прямо на шестой главе сама, потому что там вложен еще один конверт – на этот раз толстый, из плотной бумаги ярко-красного цвета, такой, в какой кладут рождественские открытки. Спереди на нем аккуратным почерком Каса написано «Дин». Его определенно не было в книге вчера, Дин уверен: будь там такой плотный конверт, книга наверняка раскрылась бы на нем, а не на рисунке Клэр.
Он смотрит на Каса, который теперь широко улыбается ему.
